Кораблю безопасно в гавани, но не для этого строят корабли. Джон А. Шедд, американский бизнесмен.
∆∆∆
Время летело со скоростью в тысячу раз быстрее самого юркого снитча, и Гарри даже не успел заметить, как вот уже всю округу и Хогвартс укутало белым пушистым покрывалом; на душе было спокойно, так, как не бывало уже очень давно. Юноша учился по мере своих сил, заполняя пробелы в знаниях, которые возникли в те времена, когда он учился на шестом курсе в первый раз, вечерами засиживаясь в Выручай-Комнате с очередным томом по Боевой или Защитной Магии или с книгами, которые проливали свет на то, что и как нужно делать для того, чтобы стать достойным главой Рода. Знание, что до Последней Битвы осталось совсем ничего, уже практически не пугало, и Гарри сам себе никогда бы не признался, каких усилий ему стоило дойти до подобного спокойного состояния. Нет, новые заклинания, заучиваемые из книг, он всё так же отрабатывал с завидной самоотдачей, но из груди исчезло чувство неминуемого конца; знал бы он ранее, что, поделившись с кем-то другим своими знаниями о будущем, сможет жить спокойно, он бы сделал это уже давно. С Малфоем они неизменно встречались минимум раз в неделю. Наверное, тяжёлый камень упал с плеч в тот момент, когда Драко сказал ему, что Волдеморт не дал ему никакого задания; да, метку поставил, в назидание, так сказать, отцу, который сейчас продолжал гнить в Азкабане, обвиненный после доказательств о его участии в битве в Министерстве, но никакого непосильного задания убить Дамблдора он не получал. И это было к лучшему, думал Гарри, рассматривая вблизи уродливую чёрную змею, вылезающую из черепа; рабская татуировка смотрелась донельзя нелепо и некрасиво на бледном аристократическом предплечье, и юноша давил в себе не к месту появившийся страх. Ведь в самом деле, через это клеймо Тёмный Лорд мог воздействовать на человека с любого расстояния, мог даже убить — ему бы этого не стоило ровным счётом ни-че-го. Если абстрагироваться от неприятных и грустных мыслей, то в личной лаборатории Снейпа настаивался целый котелок Зелья Жидкой Удачи, сваренный практически идеально (Гарри бы совсем отчаялся, если бы оно не было идеальным после пяти абсолютно провальных попыток, но мы ведь решили, что отставим в сторону грустные мысли, а потому тактично об этом умолчим); отношения же с профессором крепли день ото дня, и если бы к Профессору можно было применить слово Друг, Гарри бы сделал это без лишних сомнений. Вернёмся к тому, что Хогвартс на несколько дней накрыло непроглядной снежной метелью, во время которой даже отменили занятия УЗМС и Травологию, для которых нужно было выходить из замка; однако после того, как с низкого светло-серого неба сорвалась последняя снежинка, практически все ученики и преподаватели высыпали на улицу, чтобы полюбоваться прекрасными зимними пейзажами. А было действительно красиво, и если бы Гарри умел мало-мальски прилично рисовать, он бы точно запечатлел заснеженные кроны голых деревьев в Запретном Лесу, или укрытые большими снежными шапками башни Хогвартса, или заледеневшее Чёрное Озеро, где на довольно-таки большом участке профессора обустроили каток для студентов. Да, нужно было видеть лица чистокровных, когда оказалось, что грязнокровки и полукровки на много шагов вперёд обогнали их в умении кататься на коньках; впрочем, долго потешаться над аристократами не стали, так как те в кратчайшие сроки научились выполнять такие пируэты на льду, которые в прекрасных снах снились разве что профессиональным маггловским фигуристам. Стоило отдать должное тому, кто придумал сделать на Чёрном Озере каток, потому что тот как нельзя лучше сумел сплотить учеников разных курсов — старшеклассники учили маленьких зачаровывать или трансфигурировать свою обувь под коньки, а затем помогали с первым восхождением на лёд, если те не пробовали делать этого раньше. Конечно же, без различных происшествий не обходилось, потому что Гарри, как было сказано ранее, находился в прекрасном расположении духа и был склонен к разного рода необидным шуткам, которые впоследствии приводили к порой забавным ситуациям. Так, Гарри один раз нечаянно врезался в другого ученика и, опасаясь справедливой мести от растянувшегося на льду парня, быстро укатил прочь, оставляя ситуацию на самотёк; что, собственно, привело к тому, что упавший слизеринец обвинил во всём ученика с Хаффлпаффа и, сумев наконец подняться, погнался за ни в чём неповинным третьекурсником. Так зародились Догонялки. Месть, каким-то образом превратившуюся в игру, подхватили другие, и вот по льду уже носится добрая половина учеников, разделившаяся на две равные части и поочерёдно являвшиеся Водящими и Убегающими. В забаве не участвовали только старшие слизеринцы и ребята помладше, так как последние просто-напросто не могли угнаться за более прыткими товарищами. Поразительно, как маги всё-таки похожи на магглов, когда позволяют себе опустить маски напыщенных снобов, потому как за всё время существования катка надо льдом не было произнесено ни одного заклинания, даже если начиналась какая-нибудь потасовка. С лёгкой руки опять-таки Гарри появилась ещё одна игра — в снежки. Просто однажды, возвращаясь с прогулки, он скомкал в ладони снега и запустил, придав некоторое ускорение магией, прямо в затылок Рону, с первой же попытки попав ровно в цель и сбив в сугроб цветастую вязаную шапку. Уже потом игра в снежки для небольшой компании превратилась в войну факультетов, когда строились четыре снежных замка, а на самую высокую башню втыкалась палка с гордо развевающимся флагом-шарфом факультета. Здесь уже участвовали все — и маленькие, и старшие, — с поражающим пылом защищая собственную крепость и уничтожая крепость противника. Тут стоит сказать, что Гарри попеременно играл за команду то барсуков, то воронов, не желая присоединяться к собственному факультету и к факультету врагов-змей; и чаще всего в войне побеждали или слизеринцы, или тот факультет, за который играл Поттер. Грифы за всю историю Снежных Войн не выиграли ни разу. Ладно, однажды, уже перед самыми полугодовыми экзаменами случилось непредвиденное — один-единственный человек победил все четыре факультета разом, просто-напросто задавив всё веселье одним прожигающим взглядом чернильно-карих глаз из-под грозных обсидиановых бровей. Честное слово, Гарри ни в коем случае не пытался попасть чётко промеж лопаток Снейпу, просто так получилось! Снежная белая клякса красовалась на чёрной мантии профессора до самого крыльца Хогвартса. Больше без оглядки по сторонам в войнушку они не играли. На «дружеском» фронте всё тоже было спокойно: Рон, и Гермиона, и даже Невилл больше не пытались к нему лезть, ровно как и остальные с факультета ало-золотых. Гарри просто оставили в покое, чему тот был безмерно рад. Полугодовые экзамены, после которых все заслуженно уйдут на двухнедельный отдых, должны были быть уже на следующей неделе, и все учителя за короткий срок пытались впихнуть в головы учеников всё то, что не успели впихнуть до этого. Собственно, на уроке Трансфигурации — последнем, к слову сказать, перед экзаменом — это и случилось. Нет, всё начиналось довольно-таки спокойно и мирно: они отрабатывали трансфигурацию неживого в живое, когда какой-то ученик или специально, или нет, кинул заклинание в Гарри. Ладно, Поттер признавал, что рука могла соскользнуть, или дёрнуться, или ещё что-то другое, но к этому выводу он пришёл уже гораздо позже того момента, когда на его макушке по стойке «смирно» встали белые уши, а из штанов на заднице вывалился пушистый длинный хвост. В классе моментально воцарилась поразительная тишина, в которой очень отчётливо прозвучало чьё-то очень тихое «упс...», после чего раздались первые приглушённые смешки. МакГонагалл стоило отдать должное — насмешки она быстро прекратила единственным суровым взглядом, после чего пробормотала себе под нос что-то о том, как же сложно учить детей, и повела Поттера в Больничное Крыло. Хвост путался в ногах, и Гарри пару раз чуть не упал носом в пол — всё же в полной анимагической трансформации было легче, — а две пары ушей на голове ощущались абсолютно дико, и юноша мечтал поскорее избавиться от этого, когда и его, и МакГонагалл огорошили известием, что никаким известным способом избавиться от этого невозможно. Впрочем, здесь работал тот же принцип, каким воспользовались в тот раз, когда Грейнджер выпила Оборотное зелье с волосом кошки: зелья для исправления этого безобразия существовали, а вот подействуют ли они на частичную анимагическую трансформацию — было доподлинно неизвестно. Сначала решили поставить пробный эксперимент, после чего можно было уже и использовать эту методику на самом Гарри, а пока что ему грозило незнамо сколько дней проходить в новом амплуа. Насмешки Гарри не волновали; волновало его то, что в анимагической форме его видели четыре человека; один из них знал о его личности, так что Малфоя вычёркиваем — остаётся Рон Уизли, Хагрид и Снейп. И если насчёт первых двух парень не особо волновался, то со Снейпа станется узнать эти белые уши и волчий хвост, иногда выглядывающий из-под мантии; повезло ещё, что серьга, скрывающая его настоящую внешность, осталась в человеческом ухе, а не перенеслась в волчье, потому что иначе Гарри раскрыли бы в первые же секунды. В общем и целом, вместо того, чтобы волноваться попусту, гриффиндорец спокойно посетил оставшиеся на сегодня уроки, стойко игнорируя при этом удивлённые и насмешливые взгляды в свою сторону, послал изволившего шутить Малфоя куда подальше, а после поднялся в Выручай-Комнату, где вместо выполнения домашних заданий попытался найти в своих книгах способ избавиться от случившегося безобразия. Поиски никаких результатов не дали, и Гарри устало откинулся на спинку кресла; проходить с ушами и хвостом неизвестно сколько времени его совершенно не улыбало, и, окинув расстроенным взглядом комнату, он принимает возможно единственно правильное в сложившейся ситуации решение: нужно идти к Снейпу. Да, чаще мелькать перед его глазами белыми волчьими ушами может быть чревато, но не исключено было и то, что профессор уже смог найти решение проблемы, или, если его вдруг не привлекли к её решению, они могли бы подумать над этим вместе. Захватив на всякий случай учебники и чистые пергаменты для выполнения домашнего задания — чем Мордред не шутит, может в кабинете Снейпа ему будет нечего делать, — Гарри выскользнул из Выручай-Комнаты и поспешил кратчайшей дорогой в сторону Подземелий. Поражённое донельзя лицо Снейпа Гарри не отказался бы задокументировать на колдокамеру, но он отродясь её не имел, а потому постарался запомнить каждый вытянутый в чистейшем шоке мускул в своей голове. — Поттер, — всё ещё удивлённый, проронил профессор, не сдвигаясь в сторону ни на шаг и не давая тем самым Гарри пройти внутрь кабинета. — Профессор, сэр, — смеясь, произнёс с той же интонацией гриффиндорец. — Какого... чёрта?.. — Вопиющая ошибка, сэр, и даже не моя! — бодро отрапортовал Гарри уже изнутри кабинета, неизвестно каким образом сумев протиснуться мимо стоящей монолитом фигуры Снейпа. Мужчина вздохнул; потом ещё раз, после чего потёр переносицу, развернулся и закрыл за собой дверь; Поттер уже устроился на первой парте, скинув на пол сумку и болтая висящими в воздухе ногами: — Есть идеи, как это исправить? — Ни единой, — честно ответил Северус и наконец отмер. — И почему с тобой постоянно случаются какие-то странные ситуации, Поттер? Гарри пожал плечами; в сложившейся ситуации он был поразительно спокоен и теперь, уже пережив первые моменты негодования, кажется даже получал какое-то своё, непостижимое для Северуса, удовольствие. — Насколько я понимаю, Вам ничего о произошедшем не говорили, верно? — поинтересовался Гарри, когда мужчина прошел мимо него к своему столу, обдав по пути слабым тёплым ветерком с запахом лекарственных трав. — Верно, Поттер, — Северус устроился в кресле и задумчиво сложив руки перед собой на столе прямо поверх ученических пергаментов, которые, судя по всему, проверял до прихода Гарри. Юноша кивнул каким-то своим мыслям, а после кратко пересказал произошедшее на сегодняшнем уроке Трансфигурации, закончив свой монолог собственными мыслями, которые поразительно походили на те, которые сейчас крутились в голове самого Северуса: — Я, признаться, даже удивлён, что Вам ничего не сказали, профессор, потому что в тот раз для лечения Гермионы использовались зелья, а Вы у нас как раз — единственный зельевар в замке... — Мне кажется, Гарри, ты постоянно забываешь о том, что теперь я преподаю ЗоТИ, а не Зельеварение, и помимо меня в Хогвартсе появился еще один зельевар — Слагхорн. — Точно, — пробормотал себе под нос парень. — Но Вы же в любом случае смогли бы справиться лучше него, разве нет? — Возможно, — уклончиво ответил Снейп, но в груди всё равно приятным теплом разгорается осознание того, что его Поттер считает более компетентным, нежели старого Слагхорна. — Но в любом случае, я даже близко не представляю, что можно сейчас сделать, так что и от меня тебе пользы особой не будет. Гарри заметно поник и соскользнул со стола, подхватывая в руки свою сумку с учебными принадлежностями: — В любом случае, сэр, могу ли я сегодня сделать домашнее задание здесь? Белые топорщащиеся ушки при вопросе забавно дёрнулись, и Северус задумался, не мог ли он раньше видеть их где-то, но затем он моргнул и сосредоточился на прозвучавшем вопросе: — А почему ты не можешь его сделать в своей гостиной или, скажем, в библиотеке? — В гостиной слишком шумно даже в обычные вечера, — Гарри разумно умолчал о том, что в гостиной, да и башне факультета в целом, он в последний раз появлялся еще осенью, — а сейчас там творится такой ажиотаж вокруг... этого, — он недовольно махнул рукой на свою голову, где звериные уши в недовольстве прижались к волосам, — и сосредоточиться хоть на чём-либо будет просто невозможно. А библиотека... Да, там есть разная литература, но там слишком... пусто? — внезапно Гарри почувствовал себя неловко. — В общем, мне подумалось, что, может быть, я смогу сделать домашку у Вас, и... — нет, в конце концов, это действительно звучало слишком глупо. — И простите, я, наверное, всё-таки пойду. Он уже развернулся к выходу, когда его ушей — обеих пар — коснулся мягкий тихий смешок; Гарри неверяще повернул голову, уставившись глазами в стоящего на расстоянии всего одного шага профессора. Ну надо же, он даже не услышал того, как тот поднялся со своего места и подобрался к нему практически вплотную. Внезапно мужчина протянул ладонь к его голове и осторожно коснулся мохнатых ушек, которые от прикосновения кратко дёрнулись; Северус же просто убрал с них несколько прядей чёрных волос, которые пристали к белому меху в тот момент, когда Гарри прижал уши к макушке. Проведя напоследок пальцами по самой кромке мягкого меха, профессор отложил в своей памяти то, что уже точно где-то видел эти уши. — Если ты не будешь мне мешать, можешь остаться здесь, — всё ещё улыбаясь самыми уголками губ, произнёс Северус, и Гарри просиял. — Правда можно? — Если не будешь задавать мне глупых вопросов или ещё каким-либо другим способом отвлекать меня от работы, то да. — А неглупые вопросы задавать можно? — рассмеялся парень, вновь устраиваясь за первой партой и доставая из сумки пергаменты, учебники и перо с чернильницей. — Только что это был глупый вопрос, Поттер, делай свои задания. — Да, сэр, — прикрыв глаза усмехнулся Гарри, развернул первый пергамент и обмакнул перо в чернила; вечер обещал быть долгим, но у юноши было чёткое предчувствие того, что также он обещал быть столь же приятным.∆∆∆
Что ж, Гарри потянулся всем телом и заразительно зевнул, вот и всё, экзаменам пришёл закономерный конец; теперь он, как и все остальные ученики, абсолютно свободен на следующие две недели. Уже завтра от платформы в Хогсмиде отходит Хогвартс-экспресс, который отвезёт его прямо в Лондон, в родные стены особняка на Площади Гриммо, и Гарри будет не Гарри, если не позволит себе отдохнуть на полную, так как возможность отправиться в Блэк-Хаус без сопровождения он вырывал из Дамблдора едва ли не зубами. К тому же, на дворе было всего-то двадцать второе декабря, дома он будет завтра, двадцать третьего, и у него будет целых два дня на то, чтобы подготовить всё для проведения традиционного ритуала на Йоль, во время которого он планировал выложиться на полную, чтобы получить благословение разом для трёх своих Родов. В памяти ещё были свежи воспоминания о том ритуале, который он проводил на Самайн — это было как будто вчера, — но волнение захватило его по новой уже сейчас. Он будет проводить столь важный ритуал в одиночку. Нет, ритуал на Самайн тоже был важен, но именно ритуал на Йоль считался самым значимым для любого Рода. Обновление — вот какая цель стояла перед главой Рода; новый год — новые свершения, новые сделки и так далее, и для полного успеха требовался как раз-таки этот ритуал. В целом, всё нужное он уже заказал у гоблинов через своего поверенного, но нужно было подготовиться с должным усердием; он не должен ударить в грязь лицом. Судя по всему, по собственной намечающейся традиции, он поднялся на верхнюю площадку Астрономической Башни и подставил лицо морозному ветру; сегодняшний день — самый короткий день в году, а потому стемнело уже к пяти, что уж говорить про девятый час, а из низких тёмных облаков мерно, крупными хлопьями шёл снег. Где-то там, внизу, в Большом Зале пел Хогвартский хор, исполняя канонные Рождественские композиции, а свет из больших окон сюда не долетал, зато освещал высокие сугробы у подножия Башни. На душе было хорошо, было спокойно и так тихо, как может быть только в подобный зимний вечер; Гарри доставляло какое-то особое удовольствие знать, что многими метрами ниже него сейчас находятся другие люди, поют песни, едят спелые оранжевые мандарины, а на их лица падают светлячки с праздничных гирлянд, коими были увешаны все ёлки в Большом Зале. Доставляло удовольствие ощущение того, что они — там, а он — здесь; он — их непосредственная часть, но в то же время, здесь и сейчас, он абсолютно один; он абсолютно свободен. Гарри ловит ртом большую слипшуюся снежинку и натягивает шапку пониже на свои человеческие, а не звериные уши, от которых его избавили буквально на днях, а шарф наоборот — практически до самого носа, и греет озябшие руки трением; да, хорошо было бы приобрести самые обычные вязаные перчатки или варежки, чего это он, в самом-то деле. Гарри думает о том, что можно будет на каникулах прогуляться по маггловскому Лондону, воспользовавшись теми липовыми документами, которые ещё в том году для него сделал Сириус и по которым можно будет полулегально купить себе горячий глинтвейн на какой-нибудь оживлённой улочке. А ещё можно будет сходить на каток и покататься на настоящих, а не трансфигурированных коньках, совершая круг за кругом вдоль ограждения в окружении самых простых людей. Да, думает Гарри, нужно будет обязательно это сделать. Часы бьют девять; наверное, пора бы собираться и спускаться вниз, а после идти в Выручай-Комнату, складывать свои вещи в безразмерную сумку и с нетерпением ждать завтрашнего утра; да, уже пора.∆∆∆
Что-то он сегодня припозднился, думает Гарри, в одиночестве идя по направлению к железнодорожной станции; вчера он забыл поставить будильник на утро и вот, мучается теперь, потому что встал какой-то час назад, не успев даже позавтракать, не говоря уже о том, что теперь ему проходилось практически бежать, чтобы успеть зайти в Хогвартс-экспресс до его отправления. Вокруг ни души — ну разумеется, все нормальные люди уже заняли места в поезде, терпеливо ожидая отправки в теплоте и уюте, а не на пронизывающем холодном ветру. «Хотя, похоже я ошибся, не все сейчас в поезде, — думает Гарри, когда на него сзади обрушивается колоссальной силы удар. — А в прочем, нет, нормальные люди как раз-таки в поезде...» И эта мысль была последней в водовороте его уплывающего сознания.∆∆∆
— Я хочу, чтобы вы дос-с-ставили мне мальчишку Поттера в с-с-самое ближайшее время. С-с-скоро Рождес-с-ственские каникулы, поймайте его или перед тем, как он с-с-сядет на поезд, или после. Чтобы не хватились раньше с-с-срока, — в полупустом зале раздаётся шипящий противный смех. — И да, он нужен мне живым и здоровым — только я имею право его убить.