Страстное танго со Смертью

Любая пешка может угрожать королю матом. А вот короли до мата не опускаются. Просторы интернета

∆∆∆

— Чёрт возьми, Поттер, о чём ты только думал, когда стал перечить Тёмному Лорду?! — возмущённо воскликнул Снейп, переступая каминную решётку и оставляя Гарри за спиной. — А если бы он... — мужчина резко повернулся вокруг своей оси и внезапно замолчал, глядя на волшебную палочку, упёршуюся ему прямо в грудь; в немом удивлении он вскинул брови, и затем посмотрел на напряжённого юношу. — Поттер, ты что творишь? — Я требую доказательств того, что Вы являетесь Северусом Снейпом, — отчеканил Гарри, не отводя своей палочки и смотря снизу вверх в тёмные глаза; кровь на его лице уже порядком подсохла, и теперь неприятно стягивала кожу; палочка мелко подрагивала, и её кончик то и дело задевал чёрную мантию. — Гарри, ты чего? — возмущение в голосе уступило место недоумению, и мужчина сделал попытку приблизиться к парню, приподняв руки, чтобы положить их ему на плечи, но дождался только того, что прожилки на волшебной палочке опасно засветились в темноте неосвещённой гостиной; он благоразумно застыл в одной позе: с чуть приподнятыми руками и незаконченным шагом вперёд. — Я. Требую. Доказательств, — на последнем слоге юношеский голос едва дрогнул.       Северус замолчал на несколько секунд, глядя в болотисто-зелёные глаза мальчишки, и спустя этот непродолжительный момент гляделок вздохнул: — Этим летом только я мог посещать библиотеку твоего дома, а один раз ты принял меня за врага и атаковал. А потом мы вместе пытались найти причины периодических сбоев твоей магии. Этого будет достаточно? — Хорошо, да, достаточно — напряжённые плечи бессильно опустились, палочка дрогнула в последний раз, и Гарри бессильно уронил руку с ней вдоль тела, а после пошатнулся на ватных ногах и привалился к заботливо подставленному плечу профессора. — Прошу меня простить, сэр.       Мужчина едва заметно дёрнул уголком губ и наконец положил ладони на плечи юноши, чуть-чуть сжимая их в жесте поддержки и даже не пытаясь отстранить от себя уставшего студента. — Всё в порядке, Гарри, только тебе стоит наконец запомнить, что защита на Блэк-хаусе не пропустила бы сюда никого кроме тех, кто есть в допускаемых персонах, к тому же, Кричер бы сразу почувствовал, если бы это был не я, и давно бы меня обезвредил.       Гарри согласно что-то промычал в завёрнутое в мантию плечо, а затем неожиданно прижался ещё сильнее, поднырнул ледяными пальцами рук под объёмные складки в поисках тепла и устало выдохнул; Северусу на это не оставалось ничего сделать кроме как сцепить свои руки за спиной мальчишки и успокаивающе погладить выступающие позвонки между лопаток; растрепавшаяся коса Гарри лежала поверх его ладоней небольшой тяжестью, и мужчина подумал о том, что к этому ему ещё нужно будет привыкнуть.       Они немножко постояли вот так, а затем Северус осторожно отстранил Гарри от себя: — А теперь я хочу, чтобы ты ответил на мой вопрос, — он со всей возможной серьёзностью посмотрел в лицо юноши и, поморщившись, постарался аккуратно стереть засохшую кровь на его щеке, но, потерпев абсолютное поражение, временно оставил всё как есть. — Зачем ты полез между мной и Лордом? Зачем было так подставляться в твоём состоянии? — Я не подставлялся, — неловко пробормотал Гарри и постарался отвести голову в сторону от столь внимательного взгляда, но худые длинные пальцы зацепились за его подбородок и мягко вернули голову обратно. — Ладно... Наверное, я просто не хотел, чтобы тому, кого я знаю, причиняли боль. Причиняли боль Вам.       Северус едва удержал себя от обречённого покачивания головой и усталого тяжёлого вздоха; хотелось сказать много, на самом деле очень много чего, но единственным, что вылетело у него изо рта, было: — Не строй иллюзий, Поттер, ты меня совершенно не знаешь. — Правда? — Гарри открыто посмотрел в его глаза и впервые за вечер открыто усмехнулся: — В таком случае... Вы — самый молодой Мастер Зельеварения за... Вот чёрт, хотел начать красиво, но получилось как всегда, — он покачал головой. — Самый молодой Мастер за сколько-то там лет, простите, я правда не помню. Также, Вы — самый строгий профессор среди всех остальных и декан Слизерина. В настоящий момент Вы преподаёте ЗоТИ, но раньше вели уроки Зельеварения. Вы неизменно варите все зелья для Больничного Крыла, а Бодроперцовое у Вас получается на вкус ещё хуже, чем оригинал — это я знаю точно; да и все остальные зелья Вашего приготовления отвратительные на вкус, прошу прощения за такие слова. Вы всегда надеваете чёрную длинную мантию в пол, которая очень эффектно, — юноша хмыкнул, — развевается за Вами когда Вы ходите. — Эту информацию, Поттер, знают если не все, то очень многие, — мужчина развернулся и, всё так же поддерживая парня за плечи, повёл его в сторону дивана в гостиной, не намереваясь более задерживать процесс обработки ран. — А ещё, — тихо продолжил Гарри — Вы не любите овсяную кашу, а на завтрак предпочитаете несколько тостов с малиновым джемом и две больших чашки чёрного крепкого кофе, в который всегда добавляете две ложки сахара. Вы ненавидите зелёный чай. А зелья делаете отвратительными на вкус для того, чтобы ученикам неповадно было целыми днями торчать в Больничном крыле, пропуская уроки. Вам нравится читать маггловскую литературу, а в особенности — авантюрные и детективные истории. А ещё у Вас глаза карие. Не чёрные, как все думают, а именно карие. А когда Вы радуетесь они становятся цвета молочного шоколада. От Вашей мантии всегда пахнет не зельеварческими реагентами, а мятой, уж не знаю, как так получается, но это правда, — юноша тихонько рассмеялся, а Северус обескураженно остановился. — У Вас большой рост, и при всем своем желании, даже если я встану на носочки, я не смогу взглянуть Вам в глаза с одного с Вами уровня. А ещё Вы служите двум сильным, можно даже сказать, всемогущим магам, и они даже не догадываются, что преданны Вы исключительно себе. А теперь ответьте сами, сэр, знаю ли я Вас? — Поттер.., — изумлённо выдохнул мужчина, разворачивая парня лицом к себе и глядя в улыбающиеся зелёные глаза. — И когда же ты только успел узнать всё это? — Ну, у меня как минимум было на это около половины лета?       Оба тихо рассмеялись, а затем уже без лишних разговоров дошли наконец до дивана, где Северус помог Гарри осторожно присесть и где юноша откинулся на спинку, выдохшись окончательно. Казалось, он прикрыл глаза всего на мгновение, но когда открыл их, рядом на полу уже стояла целая батарея маленьких и больших флакончиков с зельями и тазик с тёплой водой и чистой тряпицей, которые скорее всего принёс Кричер.       Гарри обратил внимание на то, что Снейп уже успел скинуть с себя мантию и сюртук и сейчас закатывал рукава на рубашке до локтей, и понял, что сейчас ему было бы лучше освободиться от собственной рубашки. Не слушающимися пальцами он попытался было расстегнуть пуговицы, но на него мягко шикнули, а затем большие чужие ладони накрыли его собственные и отвели в стороны, после чего длинные пальцы быстро расправились с маленькими пуговичками.       Гарри знал, что будет дальше, но всё равно непроизвольно вздрогнул, когда мокрая тряпица осторожно прикоснулась к когда-то белой ткани и, мягко надавливая, прошлась по всей груди; боли почти не было, но когда профессор постарался аккуратно отцепить ткань от засохших ран, юноша громко зашипел сквозь зубы и сжал в кулаки руки. Мужчина без лишних слов и ненужных действий протянул ему флакон с Обезболивающим зельем, которое мальчишка опрокинул в себя в один присест.       Дальше дело пошло немного легче, боль, конечно, не исчезла совсем, но теперь была хотя бы терпима, и Гарри с облегчением выдохнул, когда испорченная рубашка полетела на пол; Северус тоже гулко вздохнул, но совершенно по другой причине, и молча прикрыл глаза, пытаясь совладать с собственными эмоциями. Проклятая Белла... — Эй, всё хорошо, сэр, всё в порядке, — ободряюще протянул юноша, заметив эту секундную паузу, но резко замолчал, наткнувшись на яростный взгляд тёмных глаз, которые, казалось, сначала вывернули его душу наизнанку через глаза, а затем внимательно обшарили лицо.       И первым делом Северус занялся не ранами на теле, но ранами на лице, сначала смыв всю кровь, а затем, взяв палочку, пробормотал несколько заживляющих заклинаний и только после этого нанёс на чуть подзатянувшийся порез лечебную мазь, которая уже так знакомо пахла альпийским эдельвейсом.       Точный момент, когда мужчина начал аккуратно обрабатывать его туловище, Гарри благополучно пропустил — слишком уж увлёкся ненавязчивым приятным запахом, но выпал из прострации ровно в тот момент, когда чуткие пальцы впервые коснулись груди, с особой осторожностью покрывая воспалённую кожу мазью; по коже тут же мелким табуном пробежались первые мурашки — от контраста прохладной мази и разгорячённого тела.       Кроветворное пошло в ход в самую последнюю очередь, потому что от потери крови мальчишка вроде бы не валился с ног, а обработка ран была важнее, и вот Северус уже вытирает руки влажным полотенцем, избавляясь от разводов лечебной мази вперемешку с небольшим количеством крови. Они закончили, они справились, они в безопасности, и они живы; наконец можно было спокойно выдохнуть, что мужчина и сделал, едва удержавшись от того, чтобы не опустить уставшую голову на острое колено мальчишки — так уж получилось, что во время лечения тот сидел на диване, в то время как Северус устроился на полу у его ног, а голова жаждала отдыха на ближайшей более менее пригодной для этого поверхности.       Избавившись от накативших тяжёлых мыслей, мужчина поднял голову и внимательным взглядом окинул откинувшегося на диванную спинку Гарри: уставший... уставший, побитый, но уже медленно идущий на поправку; скоро всё будет хорошо. И неожиданно глаза цепляются за какие-то странные, непонятные тёмные полосы на левом боку мальчишки, которые видны совсем немного и которые планомерно уходят за пояс брюк. — Гарри? — юноша что-то вопросительно мычит в ответ, но так и не поднимает откинутой в изнеможении головы. — Могу я спросить? — теперь мычание согласное. — Что это такое? — и когда Северус практически невесомо проводит кончиками пальцев по непонятным полосам на бледном боку, он сам даёт ответ на свой вопрос: это шрамы. — Откуда..?       Странная, волнующая мысли догадка простреливает голову. Чёрт, да неужели?.. Нет, быть такого не может, это просто невозможно! Но всё детали паззла медленно встают на свои места, и теперь можно взглянуть на всю картину целиком, но Северус, не желая всё-таки до конца поверить, поднимается с колен, игнорируя неприятные покалывания в затёкших конечностях, и теперь смотрит сверху вниз на параллельные полосы отвратительных шрамов.       Гарри только спустя несколько секунд понимает, о чём его спросили и куда направлен взгляд его преподавателя, но когда до него доходит вся соль сложившейся ситуации, он подрывается на диване и безуспешно пытается прикрыть шрамы рукой, опуская пониже голову и не желая пересекаться со Снейпом взглядами. Мерлин, нужно же было так вляпаться...       И подтверждая догадки парня, что он уже не остановится в своём желании узнать правду, Северус наклоняется и отводит руку юноши в сторону, а затем, плюнув на все рамки приличия и здравый смысл, и вовсе резко переворачивает его боком к диванной спинке и легонько толкает, вынуждая лечь грудью на диван, осторожно устраивая свою ладонь на его правом боку, ненавязчиво, но твёрдо удерживая того от движения. — Блять.., — не сдерживает в себе мужчина мата, которым не позволял себе пользоваться уже долгое время, но который в данный момент ёмко и метко отражает всю ситуацию полностью. Три параллельных шрама, будто бы от когтей какого-то гигантского животного, отвратительные, рваные, перечёркивающие всю спину наискосок от правого плеча и до левого бока и уходящие ещё ниже под тёмную ткань брюк. Просто... блять. — Это всё-таки был ты.., — он с сожалением, не отдавая себе, в общем-то отчёта, прочерчивает пальцем свободной руки один из шрамов по всей длине и не сразу к своему огорчению замечает пробежавшей по спине мальчишки дрожи. — Гарри?       А Гарри не может ничего ответить, потому что, сука, всего каких-то шесть часов назад была почти ровно такая же ситуация, когда его насильно удерживали в одном положении, а голос поганого Пожирателя был так предательски похож на голос Северуса, и не может сдержать ответной дрожи, когда ладонь мужчины ложится ровно на то же место, где лежала ладонь того подонка, и...       И что там должно было идти дальше, Гарри уже не успевает додумать, потому что из горла вылетает первый полузадушенный хрип, а по щеке скользит первая предательская слеза, но юноша думает о том, что всего шесть часов назад ему не помогли ни слёзы, ни всхлипы, и всё равно не может остановиться.       А Северус в этот момент приподнял правую руку, чтобы в ошеломлении стереть прозрачную дорожку, расчертившую щёку юноши, откровенно не понимая, какие действия он совершил, чтобы добиться такой реакции, когда вдруг заметил, что на том месте, где только что лежала его собственная ладонь, синеватыми пятнами расползается след от чужой мужской ладони, которая была не в пример шире его собственной. Холодок пробежал по его плечам. — Гарри, эй, пожалуйста, — с непривычной для себя теплотой шепчет Северус, хотя внутри всё клокочет от едва сдерживаемой ярости; но нет, Поттера сейчас никак нельзя напугать ещё больше, а потому все неправильные в данной ситуации эмоции должны быть отодвинуты назад. От его голоса парень дёргается ещё раз, а дрожь в теле усиливается; Гарри непослушными руками тянется к своих ушам и пытается прикрыть их, чтобы не слышать этот голос, пожалуйста, неужели он так много просит? И тогда Северус понимает всё. — Селвин, — каким-то надломом произносит он и видит, как мальчишка сжимается ещё сильнее, будто пытается стать даже меньше, чем он есть на самом деле.       Внутри всё рушится, и Северус в отчаянии дёргает парня на себя, буквально впечатывая его в своё тело, и крепко обнимает, не обращая внимания на лихорадочные неточные удары, наносимые Гарри по тем местам, до которых он мог дотянуться. Господи, он понятия не имеет, что делать в такой ситуации, он понятия не имеет, как заставить Гарри успокоиться и не напугать в то же время его своим голосом. Тем голосом, которым подло воспользовался Селвин, чтобы выбить парня из колеи окончательно.       Северус прижимает Гарри к себе ещё крепче, касается губами макушки и зарывается носом в непослушные волосы, которые сейчас пахнут кровью и немного потом, но не произносит ни звука, когда чужой кулак с особой тщательностью впечатывается ему под рёбра; виноват, заслужил, должен терпеть, потому что не выполнил данного чёртовому Блэку обещания защищать. И всё равно лишь крепче сжимает его в своих руках — теперь не отпустит.       Кажется, Гарри затихает спустя целую вечность, продолжая всё так же коротко всхлипывать и дрожать, но уже не пытаясь ударить в ответ на аккуратные непривычные объятия; и в нос сразу ударяет знакомый запах корицы, кедра и разнотравья, который перемешивается с остаточным запахом эдельвейса и который абсолютно точно даёт понять, кто же сейчас находится перед ним на самом деле.       Северус же продолжает молча гладить его по плечам и верхней части спины, не решаясь двинуться ниже лопаток и так и продолжая касаться губами его волос; и даже не шепчет ничего успокаивающего, потому что боится, что его голос спровоцирует новую паническую атаку. — Профессор? — хрипло; в ответ — молчание и остановившиеся на мгновение ладони, которые после краткой заминки продолжили растирать плечи. — Снейп? — теперь реакции никакой, и Гарри пытается выбраться из внезапно ставших очень... тяжёлыми объятий, но чувствует только, как чужие руки напрягаются, чтобы не дать парню отстраниться; что ж... — Северус.       И теперь вздрагивает сам Снейп, совершенно не ожидавший такой наглости, но он быстро берёт себя в руки и не позволяет себе проронить ни слова, лишь отрицательно качая головой и прекращая движения руками. — Нельзя? — неуверенно-утверждающе спрашивает парень, вновь напрягаясь и будто бы ожидая удара за свою поразительную наглость.       Чуть подумав, мужчина снова качает головой. — Это «да, нельзя» или «нет, нельзя»? — голос мальчишки совсем тихий, сомневающийся, и Господи, насколько неловким вообще может этот быть глупый разговор в сложившейся неприятной ситуации? — Нет, можно, — выбирает наконец Северус третий вариант и шепчет едва слышно, чтобы его голос перестал быть узнаваемым; наверное можно будет перетерпеть непривычное к себе обращение, а через некоторое время он, может, и привыкнет, но сейчас можно было пожертвовать одним слоем своей брони, чтобы показать мальчишке... Мерлин, Господи, да что показать-то?.. Что он...       И Гарри резко вырывается из его рук, и Северус уже готов ловить это недоразумение, которое, скорее всего, всё-таки испугалось даже шёпота и уже готово дать дёру, но мальчишка не пытается вскочить с дивана, он лишь круглыми заплаканными глазами со следами слёз на щеках и слипшимися от влаги ресницами глядит в уставшие тёмные омуты. — Вы серьёзно? — не верящим шёпотом переспрашивает он, и вот он, этот шанс для Северуса свернуть всё в шутку или что-то подобное, но к собственному же удивлению он кивает головой. — Можно, — Гарри давится воздухом, опускает взгляд на свои коленки и сцепляет в замок дрожащие руки, на которые спустя секунду неуверенно легла ладонь мужчины. — Но только здесь, договорились? Нигде больше: ни в Хогвартсе, ни на улице, ни где-либо ещё, даже если тебе будет казаться, что мы одни, понял? — Гарри несколько раз кивает головой, и Северус с тонкой улыбкой, застывшей в самых уголках губ, тянет его руки на себя, приглашая обратно в свои объятия; уже аккуратно обхватив его руками за спиной, мужчина тяжело вздыхает: — Прости меня, Гарри, я должен был защищать тебя, но не справился со своими прямыми обязанностями. И прости, что напугал, я не...       В бок (и снова под рёбра) прилетает осторожный тычок, который и боли даже не приносит, а Гарри тихо хлюпает носом у него на плече: — Я буду в порядке, сэр, Вы не виноваты, ни в чём из произошедшего. — Я... — Знаете, я забыл ещё один факт, подтверждающий то, что я Вас знаю, — тихо усмехнулся Гарри, уже в который раз за этот вечер перебивая своего преподавателя. — Вы никогда не комплексуете, Северус, поэтому прекращайте делать это сейчас, пожалуйста, я прошу Вас.       И мужчина тихо хмыкает себе под нос и прижимается к этому чудовищу всем телом. Чудовище, потому что от слова Чудо.

∆∆∆

Наверное это странно, но Гарри понимал, что сейчас он спит и видит сон, а если точнее, он понимал, что находится прямо в своём сне. Знаете может, бывает так, что ты спишь и осознаёшь, что всё, что ты видишь, — это не реальность, а до подъёма ещё есть время, и поэтому смотришь свой сон дальше? Может знаете, может — нет, но Гарри сейчас пребывал именно в таком состоянии, а потому с недоумением и интересом наблюдал за самим собой, точнее — за своей копией девяносто восьмого года выпуска, прямиком из Последней битвы. Другой Гарри выливает из маленького хрустального флакончика, кое-где заляпанного кровью, чужие воспоминания в Омут памяти и ныряет в них с головой, и настоящий Гарри переносится в серебристую дымку вместе с ним. Да, настоящий Гарри уже понял, куда он попал в своём собственном сне, а потому наблюдает за резкой сменой детских и юношеских воспоминаний Северуса без лишних ярких эмоций, а только лишь с глухой болью в груди. Надо же, а ведь сейчас он смотрит свои воспоминания о чужих воспоминаниях, — вот единственная оформившаяся мысль, пролетевшая в его голове. А потом, уже в самом конце рваной дорожки на аллее Памяти, время будто бы застывает, и настоящий Гарри смотрит на ясный силуэт знакомой ему книги, которая тогда, когда он в первый раз смотрел эти воспоминания, показалась ему абсолютно незначительной. Да, когда он ровно год назад оказался в волшебном магазинчике книг и выбрал небольшой томик о магии Истинных, ему показалось, что он видел его раньше. Но тогда он не стал заострять на этом внимание. А сейчас он видит эту же книгу в подрагивающих руках Северуса, который готовится к тому, чтобы покинуть Хогвартс навсегда и отправиться на смертельную встречу с Тёмным Лордом и его змеёй. Он смотрит на то, как мужчина оглаживает подстёршееся тиснение на обложке, смотрит на то, как бережно тот держит в своих руках эту небольшую книгу. А затем смотрит на то, как она безжалостно летит в пляшущее пламя горящего камина, как юркие язычки открытого огня поначалу ласково ластятся к твёрдой обложке, а затем уже яростно пожирают жёлтые листы страниц. Как этот самый ослепляюще оранжевый огонь стирает последнюю улику, по которой недоброжелатель мог что-то понять о личности Северуса, о том, что когда-то — до своей смерти — он имел кое-кого очень-очень близкого. А затем Гарри вспоминает. Вспоминает свой первый сон, в котором он, израненный, бежал по длинному коридору на свет огонька Люмоса, как дрожал в тёплых объятиях мужчины с волосами до плеч, как в своих мыслях назвал его тогда Истинным. И вспоминает, что проснулся после того сна в Больничном крыле, а его лоб накрыла чужая осторожная ладонь профессора, чьи волосы до плеч были цвета воронова крыла. А потом он просыпается уже в реальности, кажется, со словами: «Твою мать...» — и полным осознанием всего происходящего.

∆∆∆

      И к настоящему, неподдельному изумлению всех присутствующих магов красный луч пыточного разбился о мерцающий защитный купол: — Тебе стоит научить своих псов нюху, потому что кое-чего они заметить не сумели, — медленно хмыкнул Гарри, удерживая в своей дрожащей ладони волшебную палочку.       Да, всё верно... Как интересны порой повороты Судьбы, и как же Она любит поворачивать с ног на голову. Потому что что было бы сейчас с Гарри, если бы год назад он случайно не забрёл в лавку Оливандера, прячась от Рона и Гермионы, которые повстречались ему в Косом Переулке? Что было бы, если бы он тогда не купил вторую волшебную палочку — кровавая вишня и перо гиппогрифа, мистер Поттер, очень необычное сочетание? Что было бы, если бы Драко Малфой не подарил ему на прошедший день рождения этот маленький браслет-артефакт в виде забавной змейки, которая кусает собственный хвост? И что было бы, если бы в тот день Гарри решил не класть свою запасную палочку в артефакт с расширенным пространством?       Всё верно, он бы не стоял сейчас на своих ногах, отбив вражеский луч опасного заклинания, он бы валялся на полу, и возможно молил о пощаде, потому что боль вернулась в его тело с удвоенной силой, и никто не знал о том, какие силы Гарри прилагает для того, чтобы просто держать себя в вертикальном положении.       Палочка, испещрённая древесными жилами, пульсировала в его ладони, напиваясь его кровью и становясь сильнее ради своего хозяина. Да, всё верно, свою жизнь он продаст за целое состояние.       На удивление Гарри, в зал не врываются толпы Пожирателей в тот же самый миг, когда в его руках появляется волшебная палочка; на самом деле, не происходит ничего, в самом прямом смысле такого сакрального слова, как «ничего»: Лорд замер, ошарашенный произошедшим до глубины своей разорванной души, ровно как замерли и Снейп с Малфоем; и не было в зале иных звуков, кроме как громкий стук крови в ушах юноши.       Да, стоило, пожалуй, оказаться в недружелюбной компании Волдеморта, чтобы увидеть крайнюю степень его шока; в голове кроме этой мысли блаженно пусто; магический щит мерно подрагивает своими сверкающими гранями, и вот его Гарри не собирается опускать уж точно — от Авады, конечно, не защитит, но, насколько юноша успел понять, Тёмный Лорд отчего-то не хочет его убивать, вместо этого желая получить от него что-то такое, чего от его трупа получить не сможет. — Так мы продолжим наш конструктивный диалог, или продолжим заниматься непонятно чем?       Северус думает о том, что немой Поттер равнозначен живому Поттеру и дёргается на месте, будто бы хочет подойти к мальчишке, и в конце концов всё-таки не отказывает себе в этом; Мерлин, если они выживут сейчас, потом от Лорда ему достанется так, что он позавидует самому мёртвому мертвецу на свете, но сейчас он становится на границе щита, наполовину закрывая собой едва держащегося на ногах парня. Будь что будет, о своём решении он уже не пожалеет: ни сейчас, ни тем более потом.       На удивление, Тёмный Лорд на эти жесты неповиновения от своего врага и своего союзника не произносит ни слова, но хмыкает, дёрнув уголком губ; волшебная палочка неуловимо скрывается в складках рукава его мантии, и он расслабленно откидывается на спинку своего кресла. — Люциус, — приподнимая левую руку, он не отводит взгляда от двух напряжённых фигур, — ты свободен. — Ч-что?.. — Малфою поначалу показалось, что он ослышался, но Волдеморт делает небрежный взмах рукой и немного раздражённо повторяет свой приказ; светловолосого Пожирателя Смерти словно ветром уносит прочь из зала, на двери которого после его ухода ложатся Запирающие и Заглушающие чары; после этого на некоторое время устанавливается тишина. — Гарри Поттер, — Лорд произносит эти слова не как ругательство или оскорбление, без пренебрежения и угрозы и без всякого выражения; он ставит локоть на подлокотник кресла и скучающе подпирает ладонью подбородок. — Если серьёзно, ты и вправду так долго ускользал от меня, что теперь даже странно видеть тебя собственными глазами. Сколько уже прошло? Год или два? — Полтора года, — Гарри кривит губы, отвечая на риторический вопрос. — Да, верно, в Министерстве летом этого года мы с тобой разминулись, — алые глаза скользят по напряжённой фигуре Снейпа. — Не удивлюсь, если буду прав, сказав, что это произошло не без вмешательства Северуса, — он со смешком наблюдает за тем, как после его слов магический щит немного разрастается и укрывает собой зельевара; занятное, однако, зрелище, эти двое. — Зачем я здесь? — переводит тему Гарри, подводя разговор к самому главному. — Мои информаторы из Хогвартса донесли до меня один интересный факт, Поттер. Говорят, что тебе больше не рады на твоём факультете и за глаза прозвали Тёмным Лордом, это так? — Нет, — раздражённо кидает юноша, и от его ответа брови под капюшоном взлетают вверх. — Твои информаторы ошиблись: Тёмным Лордом они начали называть меня при мне, так что словосочетание «за глаза» несколько... ошибочно.       Волдеморт не сможет сдержать в себе сначала тихого смешка, а затем и громогласного смеха; Гарри же думает о том, возможно ли раздвоение личности у Тёмных Лордов — иначе как объяснить столь резкую и быструю смену настроений? Впрочем, пограничное расстройство — вариант даже более вероятный. — Значит, это правда, — подытоживает наконец Волдеморт. — И что же Дамблдор? Что он сказал на столь своеобразный бойкот? — Кажется, что-то о втором шансе, — бросает Гарри колкую правду, потому что не видит смысла лгать в этом вопросе. Может, Волдеморт собирает на Директора компромат и именно ради информации пригласил его к себе? Хорошо, ладно, об этом Гарри говорить согласен; палочка немного опускается из-за уставших мышц руки, но юноша упорно продолжает подпитывать свой щит, оставляя его всё таким же прочным. — В этом весь Дамблдор, — протянул Тёмный Лорд, — всегда даёт второй и даже третий шанс провинившимся, и заставляет делать то же самое своих учеников... Ещё не надоело, Поттер? — Надоело. — Тогда переходи на мою сторону.       И эти слова дамокловым мечом повисли над головой Гарри, потому что подобного поворота событий он не ожидал уж точно; и что говорить? Что делать? Если он откажется, убьют и его, и профессора, который сейчас окончательно принял сторону, и далеко не сторону Тёмного Лорда. Если он согласится, он станет такой же тварью, как Беллатрикс, или Яксли, или Селвин, или ещё Бог знает кто; он будет вынужден убивать невинных, поддерживать политику кровавого террора.       «Нет, уж лучше сразу смерть», — думает он и смотрит в тёмные глаза Северуса, и видит в них отражение собственной решимости. Он переводит взгляд обратно на Лорда: — Нет. — Не ожидал иного ответа от тебя, Поттер, — хмыкает Волдеморт. — Но давай порассуждаем. Я могу приказать своим людям приволочь сюда твоих друзей, но, будем честны, сейчас ты не считаешь грязнокровку и предателя крови своими друзьями. Однако, с другой стороны, если я начну пытать их, у тебя не будет иного выбора, кроме как сделать то, что я скажу, потому что ты не сможешь смотреть на то, как страдают невинные, я прав? Можешь пока что не отвечать, — он лениво машет рукой, пресекая любые слова, уже готовые вылететь изо рта Гарри. — Или же я могу созвать здесь всех своих Пожирателей, и тогда, подумай, сколько секунд ты сможешь поддерживать свой щит? О, Поттер, уверяю тебя, не более двух уж точно... — Угрожаешь? — злой взгляд из-под чёлки совершенно не впечатлил Волдеморта, и он лишь краем глаза отмечает то, что Северус тоже вынул свою волшебную палочку и усилил щит мальчишки; ну ладно, объединив силы, вдвоём они продержатся секунд десять, но и этого будет ничтожно мало. Он подавляет в себе ухмылку. — Ну что ты, всего лишь обрисовываю тебе перспективы, — он снова готов смеяться, видя, что к злости постепенно добавляется и отчаяние; поистине опасная смесь, на самом деле, но он ломал и не таких. — И поскольку я делюсь с тобой вариантами твоей участи, могу предложить ещё кое-что: сотрудничество. — Нет, — Гарри отвечает быстро и так же убедительно, как и в первый раз. — То есть, ты выбираешь страдания своих бывших друзей? Или всё-таки бесперспективное сражение с десятками моих людей?       Тёмный Лорд не может слышать скрипа зубов Гарри, но может представить общее состояние мальчишки, а потому ухмыляется уже открыто и смотрит на него с видом победителя; да, теперь Избранный точно в его руках. — Что... — Гарри прокашливается из-за пересохшего горла; неожиданно, но страх появляется только теперь. — Что предполагает собой сотрудничество? — он чувствует, как рядом с ним напрягается Снейп, как мужчина придвигается к нему ближе и теперь стоит практически вплотную, перед его левым плечом. — Рад, что ты выбрал верный вариант, — Волдеморт встаёт из кресла и в одно мгновение оказывается перед границей щитового купола. — Ты даёшь мне клятву, что никаким образом не причинишь мне вреда и помогаешь в некоторых аспектах, и я отпускаю тебя и твоего верного защитника целыми и невредимыми. — Сотрудничество предполагает выгоду для обеих сторон, — Гарри улыбается криво, и улыбка его открыто подрагивает от страха и напряжения. — Что получу я? — Жизнь для вас обоих не представляет для тебя ценности? — Прямо сейчас я готов заавадиться самолично, поэтому да, моя жизнь для меня в данный момент не имеет никакого значения, — Гарри краем глаза видит, как опускаются веки профессора и понимает, что в сказанном тот его полностью поддерживает; и жили они недолго, и не сказать, чтобы счастливо, и умерли в один день, романтично, нечего сказать. — И чего ты хочешь? — через несколько секунд молчания интересуется Волдеморт. — Полную неприкосновенность свою и профессора Снейпа и клятву о том, что моё содействие тебе не принесёт вреда невинным людям, будь то маги или магглы.       И Тёмный Лорд думает, взвешивает все за и против, размышляет о том, насколько ему в действительности нужен Гарри Поттер; и приходит наконец к тому, что Избранный на Тёмной стороне одним своим появлением на публике резко убавит число его противников, а это уже значит очень много. Ещё и клятва о непричинении вреда... В обмен на две жизни Гарри Поттер соглашается сойти с арены и сложить с себя титул его главного врага. И тогда останется только Дамблдор, которого, опять-таки, с помощью Мальчика-Который-Выжил убить будет гораздо проще; ведь Дамблдора Поттер уж точно не назовёт «невинным человеком».       И Тёмный Лорд кивает, соглашается на эти условия: — Непреложный Обет и клятва на Магии, Поттер, и вы свободны, оба.       Гарри кажется, что его оглушили чем-то очень тяжёлым, потому что в голове не сразу укладывается мысль о том, что Волдеморт действительно согласился. Господи, две клятвы, и он больше не будет обязан сражаться... Но в их формулировках слишком много лазеек для них обоих, а потому он решается на отчаянный шаг, ставит всё на своё следующее действие.       Кровь из носа хлынула новым ручейком: «Профессор Снейп, мне понадобится Ваша помощь, — ментальная связь сложна в исполнении, но далеко не невозможна, а у Гарри сейчас поразительно большая мотивация, чтобы всё получилось так, как он задумал. — Пожалуйста, когда будете скреплять Нерушимый Обет, не дайте Лорду разорвать связь, это очень важно, пожалуйста!»       Снейп дёргается от голоса в собственной голове, но не произносит ни слова, и лишь коротко кивает. Ну что ж, с этим можно работать, теперь всё может сработать. — Согласен, — Гарри кивает и с неохотой опускает щит, готовясь в любой момент возвести его вновь и одновременно с этим понимая, что не успеет сделать этого до первого выпущенного Волдемортом заклинания; с ироничной усмешкой думает о том, что между сотрудничающими сторонами должно быть доверие и едва не смеётся с этого вслух.       И Тёмный Лорд первым тянет ему руку, и Гарри вкладывает в неё свою, тот час же ощущая стальную хватку на своём запястье: — Клянёшься ли ты, Гарри Поттер, всеми силами помогать мне, если твои действия не навредят невинным людям, будь то маги или магглы? — Клянусь. — Клянёшься ли ты, Гарри Поттер, не принимать против меня никаких действий, которые могут мне навредить прямо или косвенно? — Клянусь. — Клянёшься ли ты, Гарри Поттер, — Волдеморт хмыкает и сильнее сжимает тонкое запястье мальчишки, не давая даже дёрнуться, — помочь мне уничтожить Альбуса Дамблдора и приложить к его уничтожению все свои силы, знания и возможности? — Клянусь, — и Тёмный Лорд готов был поспорить, что это слово прозвучало едва ли не твёрже, чем первые два.       Три золотистые нити опутали их руки, но не спешили впитываться в кожу: теперь была очередь Гарри. — Клянёшься ли ты, Том Марволо Риддл, не причинять вреда мне и Северусу Снейпу никакими возможными и невозможными способами, ни косвенно, ни прямо? — Клянусь.       Гарри почувствовал, как магия профессора сковала их с Волдемортом, не позволяя отстраниться и разорвать тем самым клятву; хорошо, теперь можно продолжать, даже не обращая внимания на то, какой яростью полыхнули от этого действия глаза Лорда. — Клянёшься ли ты, Том Марволо Риддл, не причинять вреда невинным магам и магглам? — да, казалось, Гарри просто-напросто повторил вопрос самого Лорда, но это было не так, потому что юноша намеренно поставил такую формулировку. Невинным. И это означало прекращение бессмысленных акций кровавого террора, прекращение смертей случайных людей.       Чувствуя, что не может уйти, Волдеморт, скрипя зубами и метая молнии в безумца-Поттера, рыча, произносит: — Клянусь.       И наконец третья клятва, едва ли не самая важная: — Клянёшься ли ты, Том Марволо Риддл, отпустить меня и Северуса Снейпа полностью, безвозвратно, без права на повторные вызовы и без права на помощь тебе, после выполнения твоих замыслов, с полным сохранением обоюдных клятв о непричинении вреда? — Клянус-с-сь!..       И Магия принимает все клятвы, закрепляя их и обещая высшую кару за их невыполнение, и после того, как золотистые нити впитались в оба запястья, ни один из них не может причинить вреда другому, а потому Тёмному Лорду остаётся лишь выдернуть своё запястье из руки мальчишки и, едва сдерживая собственную магию из-за ярости, вернуться к своему трону. — Убир-р-райтес-с-сь, — шипяще рычит он и взмахивает рукой, отпирая двери в зал, и потоком магии выставляет обоих за его пределы. Ему нужно подумать, очень серьёзно подумать о многих вещах, и поскольку он не может сорваться на Снейпе и Поттере, лучше их убрать сразу. — Выметайтесь из этого особняка, — кричит он напоследок, и двустворчатые двери захлопываются перед нашими героями, отрезая их от пышущего несдержанной яростью Тёмного Лорда.       Ну, а что было дальше, мы с вами и так уже знаем.