Закат принял свою окраску, Усталость валит с ног бойца, Испуга нет, лишь злая маска, — Решимость драться до конца. Галкин Юрий, в данном случае представлено четверостишье из его стихотворения «Бородинская битва»
∆∆∆
Дождь, начавшийся где-то в середине дня, к вечеру так и не перестал идти, тяжёлыми прохладными каплями срываясь с низкого серого неба; повсюду на территории школы разрослись большие грязевые лужи, и невозможно было вернуться в Хогвартс с улицы чистым. Большой зал был практически пуст — ужин как-никак закончился почти час назад, и только несколько мест были заняты. Часы в Часовой башне пробили половину десятого вечера, когда все ранее сидящие поднялись со своих мест и, украдкой переглянувшись, покинули Зал через разные выходы — Северус вышел через дверь для преподавателей, Драко, Тео и Гарри же вышли через ученические двери. Ночь медленно вступала в свои права, когда они собрались все вместе в покоях Снейпа, уже готовые к предстоящей битве: первым делом они вместе камином перенесутся в Блэк-Хаус, где оставят двух слизеринцев и встретятся с Томасом, а после втроём аппарируют в ближайший к Стоунхенджу маггловский городок, откуда Гарри уже самостоятельно отправится к древнему Алтарю магов. За прошедшие две недели они едва ли смогли нормально отдохнуть, целиком посвятив себя подготовке к дуэли. Так, Гарри, который ещё в прошлом мире научился аппарировать, но забыл, как это делать в этом мире, заново научился переноситься в пространстве, отточил накладывание заклинания магического зрения на очки до совершенства и достиг определённых успехов в сражении с помощью использования силовых нитей. Конечно, до Томаса, как показала их дуэль недельной давности, ему ещё очень далеко, но он всё равно сумел продержаться против него практически полчаса, прежде чем ему на помощь пришёл Северус. Связь работала как часы: чётко, размеренно, точно, — и теперь никто из магов не опасался, что проблемы придут с этой стороны. Время медленно близилось к полуночи, когда Северус встал из своего кресла и, не сказав другим ни слова, вышел из гостиной, в которой все морально готовились к тому, что должно было произойти в ближайшие часы. Переглянувшись с Томасом, Гарри тоже поднялся и вышел вслед за мужчиной, мягко притворив за собой дверь. Юноша отыскал Снейпа в собственной комнате, где тот, сгорбившись, сидел на кровати, уперев локти в колени и положив голову на руки; Гарри тихо вздохнул, подошёл к нему и присел на пол перед ним, положив руки ему на колени. — Я же обещал вернуться, Северус, — осторожно произнёс он. — Я обещал, что вернусь совсем скоро, и ничто со мной не случится. Вы с Томасом не позволите ему навредить мне, помнишь? — Я боюсь опоздать, Гарри, — тихо сказал Северус в ответ, отнимая лицо от рук и глядя юноше в глаза. — Боюсь, что не смогу почувствовать, когда ты больше не сможешь сражаться, и из-за этого я тебя потеряю. Гарри немного приподнялся и в крошечном поцелуе коснулся его губ: — Неделю назад всё прошло хорошо, не так ли? Ты пришёл ровно тогда, когда мне это было нужно, и ничего плохого не случилось. — Да, но тогда ты сражался с Томасом, и он не хотел тебе навредить. Дамблдор же хочет тебя убить, — он положил ладони на щёки юноши и кончиками пальцев пригладил его волосы на висках. — Вы не позволите этому случиться, — с тихой верой в голосе сказал Гарри, прикрывая глаза от этой нежной, незатейливой ласки. Он безропотно поднялся на ноги, когда мужчина потянул его наверх, и только охнул, когда тот усадил его на свои колени и откинулся на спину, крепко его обнимая. — Северус? — Я люблю тебя, — просто сказал мужчина, и Гарри расслабился в его руках, привычно уткнувшись носом в его шею и слушая его гулкое учащённое сердцебиение. — А я — тебя. Они позволили себе окунуться в эту мягкую, тихую атмосферу, разделённую на двоих, пока в дверь комнаты не постучался Томас: — Пора, — единственное слово, и они разжимают объятия и встают с постели, приводят себя в порядок и выходят из комнаты уже собранные и уверенные в своих силах. Томас взъерошивает волосы Гарри и хлопает Северуса по плечу, когда они выходят в коридор, и по лестнице они спускаются уже втроём; перед входной дверью их уже ожидают Драко и Тео, немного бледные от волнения, но настроенные ничуть не менее решительно. — Удачи, — произносит Драко и протягивает Поттеру руку для рукопожатия, но когда Гарри протягивает в ответ свою, слизеринец тянет руку на себя и заключает его в краткие объятия, похлопывая по спине. — Удачи, Поттер, — повторяет он ещё раз и отстраняется со слабой улыбкой. — Спасибо, — улыбается в ответ Гарри и оборачивается к Теодору, который ограничивается только ободряющим похлопыванием по плечу. — Ждём вашего возвращения, — говорит Нотт всем троим сразу. — Все зелья уже подготовлены, так что мы тоже готовы. — Отлично, — кивает ему Томас и первым выходит в прохладную лондонскую ночь. За ним следуют Гарри и Северус, и все трое с тихим хлопком от аппарации растворяются в тихой моросящей тьме.∆∆∆
Они переносятся в тёмный узкий переулок в маленьком спящем городке Ларкхилл и сразу же отгораживаются от мелкой мороси специальными чарами, также скрывая себя от ненужных глаз Отводом. До Стоунхенджа чуть больше двух километров по сельской дороге, и Гарри нужно успеть до полуночи. Юноша надевает очки и фиксирует их специальным заклинанием, ещё раз проверяет одежду, и снаряжение, и то, хорошо ли из футляра на предплечье выскальзывает волшебная палочка из остролиста, которую Томас вернул ему ещё зимой; вторая палочка из вишни незаметно закреплена на бедре так, чтобы её можно было удобно выхватить из положения сидя. Закончив с приготовлениями, он оборачивается на своих спутников и с тихим вздохом ловит глубокий поцелуй от Северуса, который, впрочем, тут же отстраняется, оставляя свои ладони лежащими на плечах юноши. — У нас всё получится, — тихо шепчет ему Гарри и, сжав на миг руки мужчины, первым делает шаг назад. — Удачи, — с тонкой улыбкой говорит ему Томас и тоже притягивает его в краткие объятия. — Спасибо, — Гарри смотрит на них в последний раз и разворачивается к ним спиной, покидая переулок и практически сразу скрываясь из вида двух магов. Мужчины ещё несколько секунд смотрят ему вслед, а затем Томас разворачивается лицом к Снейпу: — Перестань, — твёрдо говорит ему он. — Те слова, которые он тебе сказал, должен был ты сказать ему. Всё-таки это он должен будет встретиться один на один с Дамблдором, и это ему мы должны были оказать всю возможную поддержку. Северус качает головой и смотрит в глаза Слизерину: — Не ты встречался с ним лицом к лицу, Томас, он очень опасный противник. Да и к тому же, — его губы трогает слабая грустная улыбка, — если он с убеждением будет говорить такие слова вслух, он быстрее в них и поверит, чем нежели мы бы убеждали его в том, что всё пройдёт хорошо, согласись? Томас даже не пытается подавить в себе тяжёлый вздох, а затем неловко похлопывает Снейпа по плечу: — В таком случае, тебе надо бы перенять его тактику, — он хмыкает. — Всё будет хорошо, не сомневайся в нём и в нас самих. — Не сомневаюсь, — тихо отвечает мужчина, поднимая голову к затянутому тучами небу.∆∆∆
Дорога виляет вправо в последний раз, когда Гарри открывается вид на древние неотёсанные камни, уложенные в идеальный круг, и внутри этого круга юноша замечает одинокую худую фигуру. От старого Дамблдора в его новом теле не осталось ничего знакомого, разве что прищур чуть раскосых ярко-голубых, а не бледно-водянистых глаз позволяет угадать в этом измождённом мужчине прежнего интригана и Серого кардинала. Последние мелкие капли срываются с угрюмого, пасмурного неба, когда парень проходит под одним из горизонтально лежащих камней, и он машинально тянется поправить очки, но ловит себя на этом жесте и вместо очков поправляет сбившуюся на лоб чёлку. — Здравствуй, Гарри, — с тёплой улыбкой тянет Дамблдор, оправляя складки своей мантии, и доставая из кармана маленькую бархатную коробочку. — Как и обещал — Камень твой. Он подбрасывает коробочку в воздух в сторону Поттера, но тот не ведётся на провокацию и перехватывает её не голыми руками, а магией, и тут же проверяет коробочку на наличие каких-либо проклятий. Она чиста, но и тогда он не спешит брать её руками, лишь подносит невербальной Левиосой поближе и открывает её, чтобы удостовериться в том, что внутри лежит именно Воскрешающий камень. — Принимаю, — говорит Гарри и отправляет Камень в один из многочисленных карманов, расположенных на ремне на поясе его штанов; он сегодня без мантии — чтобы она не помешала ему в самый ответственный момент. Вместо мантии на нём была простая водолазка с высоким воротом, не промокающая куртка и простые удобные штаны. Он поднимает взгляд и смотрит в лучащиеся добром глаза Дамблдора: — Вы не передумали отдать мне Палочку просто так? Дамблдор хрипло смеётся и давит в себе тихий кашель: — Нет, конечно же нет, — когда он вновь поднимает голову, глаза его холодны как лёд. — Но ты глуп, Гарри: ради простых Даров ты готов пожертвовать жизнью, не так ли? — Я готов рискнуть жизнью, — поправляет его юноша, — а не пожертвовать ею, здесь большая разница. Дамблдор криво усмехается и лениво бросает в него первое заклинание, которое ярким красным лучом прорезает полуночную густую темноту: — Ты слишком самонадеян, Гарри. Юноша не поднимает палочку и не тратит магию впустую, а просто уворачивается, и Круцио летит куда-то ему за спину, скрываясь в высокой траве. — Я бы поспорил с этим утверждением, — колени подгибаются, а руки подрагивают от лёгкого страха, и тревоги, и мандража, но он заставляет себя собраться; сейчас не время сомневаться. Он берёт себя в руки, медленно пятится назад, чтобы увеличить дистанцию между ними, и делает сложный пасс палочкой, посылая в Дамблдора то самое заклинание, связку Петрификус-Инкарцеро-Экспеллиармус, которую пытался использовать в тренировочном бою с Северусом ещё во время первого занятия ЗоТИ после рождественских каникул. В это же самое время он напитывает магией из нитей плетение Конфудуса в левой руке, отправляя его вдогонку практически без паузы. Оба заклинания без особого труда отскакивают от купольного щита Дамблдора, и Конфудус летит обратно в Гарри, но юноша вновь отклоняется с траектории заклинания. Отвлёкшись на свой же Конфудус, он едва не пропускает опасную связку из Адского пламени и Бомбарды, но в последний момент успевает выставить поглощающий щит; от количества поглощённой магии подрагивает волшебная палочка в руке, и он перехватывает её второй рукой, чтобы использовать чужую магию для призыва обильного потока воды, который едва не сбивает опешившего Дамблдора с ног. Дамблдор смеётся и сжимает узловатыми пальцами свою палочку, а после Гарри сшибает с ног каким-то заклинанием; он падает на спину, больно ударившись ей о камни, но быстро поднимается, чувствуя, как заложило уши. Не отрывая глаз от удивлённого Дамблдора, он левой рукой проводит по груди и ощущает на куртке небольшой разрез. — Так ты взял с собой артефакты? — задумчиво спрашивает Дамблдор, и Гарри благодарит всех богов за предусмотрительность, потому что если бы на нём не было этих клятых артефактов, сейчас его располовинило бы на две равные части. Вместо ответа парень взмахивает палочкой, касается пальцами другой руки ярко-алой силовой нити и посылает в старика Агуаменти Максима и Инсендио; заклинания наложились друг на друга перед самым щитом, и с лёгким хлопком всё вокруг затопил бледно-белый густой туман. Туман ничуть не мешает самому Гарри, потому что благодаря магическому зрению он может видеть окутывающие Дамблдора нити, поэтому он накладывает на себя Заглушающее шаги заклинание и бегом огибает старика сбоку, чтобы послать Брахиам Эмендо в него ровно в тот момент, когда тот одним движение ладони разгоняет весь туман. Дамблдор в последний момент перехватывает заклинание щитом, и его глаза наливаются злостью, а после в Гарри летит целый каскад самых разных заклинаний, одинаково изобильно напитанных силой. Часть юноша гасит собственными заклинаниями, часть пропускает на поглощающий щит, от части уворачивается, а часть принимает на себя, и защитный артефакт, выдохшийся практически полностью ещё после первого попадания, перестаёт действовать. Поглощённой магии хватает на отвлекающее Адское пламя, которое яркой багровой зарёй опускается на поляну, и Гарри ныряет за один из камней, чтобы трясущимися руками достать из одного из карманов зелье, позволяющее прекратить кровотечение из глубокого пореза на бедре. Унимая дрожь во всём теле он бросается прочь от своего укрытия как раз в тот момент, когда Дамблдор разносит его очередным Бомбардо; каменная крошка опаляет затылок, но Гарри не обращает на это внимания, а трансфигурирует из маленьких камушков тонкие иглы и через плечо наугад посылает их назад. Когда он поднимается на подкашивающиеся ноги и оборачивается, он успевает заметить тонкую струйку крови, которая сбегает вниз по руке Дамблдора, но в следующий же момент вновь отскакивает в сторону, спасаясь от безжалостной Авады, от которой, как известно, не поможет никакой магический щит. С этого момента Дамблдор на нежности не разменивается, и щедро разбрасывается убивающими проклятьями, приправляя их не менее опасными и тёмными заклинаниями, но первые Гарри ловит трансфигурированными из попавшегося под руку сора преградами, а вторые принимает на поглощающий щит, посылая в своего противника ответные заклинания в редкие моменты передышки. Они останавливаются одновременно, оба тяжело дышат и пытаются сдержать текущую из ран кровь, когда Гарри достаёт из кармашка маленький бутылёк с зельем и бросает его себе под ноги, тут же зажимая нос из-за резкого запаха; он пьёт ещё одно зелье, останавливающее кровотечение, утирает пот со лба, накидывает на плечи Мантию-невидимку и бросается вперёд. Дамблдор в это же время развеивает дымку, образовавшуюся из-за того зелья, которое было в разбившемся о землю бутыльке, и резко смеётся, замечая обессиленно упёршегося руками о колени юношу: — Ну вот и пришёл твой конец, Гарри, — он взмахивает рукой с зажатой с ней Бузинной палочкой и посылает в приподнявшего голову парня две Авады — для уверенности, но они обе проходят сквозь иллюзию, которая заливисто смеётся Дамблдору в лицо перед тем, как развеяться на ветру. — Поттер! Настоящий Гарри в этот момент появляется за его спиной и практически вплотную выпускает в него Сектумсемпру, которая в клочья рвёт мантию старика и добирается до кожи, исполосовав её глубокими многочисленными ранами. Юноша хрипло дышит и едва не падает с ног, но всё равно счастливо улыбается; Дамблдор по инерции делает несколько шагов вперёд, а затем разворачивается к парню лицом, и его налитые кровью глаза с яростью впиваются в ярко-зелёные глаза мальчишки. — Ты пожалеешь, — хрипит он и набрасывается на него с новой силой, и теперь Гарри едва-едва успевает блокировать летящие в него заклятья. Он пропускает мимолётное Круцио и падает из-за него на колени, но тут же перекатом уходит влево, снова поднимаясь на ноги и уворачиваясь уже от Авады; правой рукой он вновь и вновь ставит щит, даже не задумываясь о том, какой именно ставит — поглощающий, отражающий или самый обычный, — а пальцами на левой пытается зацепить хоть какую-нибудь силовую нить, чтобы хотя бы на пару мгновений оглушить Дамблдора. Выдаётся момент, и он отчаянно выбрасывает левую руку вперёд, отправляя Баубиллиус Дамблдору прямо в глаза, и, пока тот ослеплён яркой бело-жёлтой молнией, снова посылает в него Сектумсемпру, сдобренную Инсендио и Делетриусом. А в следующий миг его внезапно подбрасывает вверх в строну, а затем плашмя кидает на землю, из-за чего трескаются очки и трещат кости; правое плечо и рука как будто огнём горят, и когда он слезящимися от дыма глазами пытается разглядеть, что происходит, он видит только пляшущие вокруг него язычки пламени, которые уже успели сжечь одежду с правой стороны его тела и теперь добрались до кожи. Он сбивает пламя с руки и плеча и с тихим стоном боли разжимает правую ладонь, из которой выпадают обугленные обломки его волшебной палочки. Юноша, пошатываясь, пытается подняться на ноги, в это же время вытягивая из крепления на бедре запасную палочку, когда его вновь сбивает с ног, и земля, немилосердно встретившая его спину, выбивает из лёгких весь воздух. Нога в тяжёлой обуви наступает на его правое обожжённое запястье, и палочка выпадает из его руки, и Дамблдор, окровавленный, сгорбленный, отбрасывает её заклинанием в темноту, нетронутую светом от пожара. Сквозь шум и звон в ушах Гарри пытается понять, что ему сбивчиво шепчет Дамблдор, но юноша только и может, что бездумно смотреть на шевелящиеся искривлённые губы, из которых, казалось, не вылетало ни звука. А затем он видит, как над ладонью старика поднимается единственная маленькая капелька крови, которую тот вдруг сжимает пальцами, и всё его тело вдруг прошивает острая, ни с чем не сравнимая боль. В голове всё неожиданно проясняется, шум в ушах стихает, и Гарри, едва давя в себе стоны и свернувшись у ног противника в маленький подрагивающий комок, слышит: — Как долго я этого ждал, Поттер.., — голос Дамблдора едва доносится, но он наполнен истинной, ничем не прикрытой злостью. — Как много сил и времени я потратил на то, чтобы наложить на эту каплю крови это проклятье, — он хрипло смеётся, а затем кашляет, не в силах сдержать рвущуюся наружу кровь; старик лениво пинает его в бок, а затем отходит на несколько шагов назад, чтобы окинуть взглядом всю картину. — Но теперь ты умрёшь, Гарри, ты так и не смог забрать у меня Бузинную палочку, а потому я заберу свой Камень и твою Мантию... Он взмахивает палочкой, но Гарри не в силах почувствовать, как из потайного кармана на куртке вылетает его Мантия-невидимка, а из кармана на поясе поднимается Камень; всё, что он может чувствовать — так это боль, которая, казалось, в крошево ломает все его кости поочерёдно, и он тихо скулит, не в силах сдержать этого в себе. Он ещё видит, как огонь вокруг них медленно стихает и как Дамблдора внезапно что-то сбивает с ног, а затем на него опускается темнота, наполненная его криками боли и шумом, обволакивающим его с головой.