***
Встреча шла своим чередом. Еда была вполне приличной, не от Яньли, конечно, но есть можно. Сичэню удалось вырваться из цепких лап «малых» Ланей, Юань и Цзинъи весело болтали друг с другом о том, о чем, чёрт возьми, должны говорить шестилетние дети, а его брат вел себя настолько прилично, насколько умел. Он всё ещё не мог держать руки подальше от своего мужа, но в этом был весь Вэй Ин — вы никогда бы не поверили, что человек может быть настолько привязчивым, пока он не прилипал к вам, как осьминог. Хотя, сказать по правде, Вэй Ин был скорее любвеобильным кракеном. До сих пор всё шло слишком хорошо, и Цзян Чэн, честно, не удивился, когда громкий шёпот наполнил воздух. Сичэнь замер, Лань Чжань застыл рядом. Похоже, очередное дерьмовое шоу началось по расписанию. В зал вошел мужчина с длинной бородой и седой прядью в гладко зачесанных назад волосах. Несмотря на то, что его лучшие годы уже миновали, выглядел он весьма внушительно, лицо казалось смутно знакомым. Острые глаза обшаривали комнату, пока не остановились на их столике. На Сичэне. И вот тут мужчина нахмурился по-настоящему. — Прошу прощения, — Сичэнь отодвинул свой стул и встал. — Я буду через пару минут. — Брат, — Лань Чжань явно встревожился. Сичэнь покачал головой: — Прошу тебя, останься. — Сичэнь, — окликнул Цзян Чэн. Тот наклонился, чтобы поцеловать его долгим, нежным поцелуем, который отчего-то показался сладостно-горьким. — Ничего важного, не переживай. Побудь здесь. И поешь. Взгляды и шёпот следовали за Сичэнем, пока он пересекал зал. — А это ещё кто? — спросил Цзян Чэн, как только Сичэнь оказался вне пределов слышимости. — Отец, — ответил Лань Чжань, не поднимая глаз от тарелки. Вэй Ин вцепился в руку мужа мёртвой хваткой и свирепо смотрел вслед Сичэню и его отцу. Юань и Цзинъи замолчали, Цзинъи с опущенной головой. Даже Лань Цижэнь выглядел расстроенным, когда поднялся со своего стула. — Да нахуй, — Цзян Чэн встал и последовал за Сичэнем. Если посмотреть, отцу Цзян Чэна далеко до звания «родитель года». А уж о матери и говорить нечего. Цзян Фэнмянь любил дочь и приемного сына, и никогда по-настоящему не любил своего биологического сына. Цзян Чэн знал, что он ребёнок своей матери: внешностью, темпераментом и способностями. Слишком резкий характером для своего отца, слишком мягкий в душе для своей матери. И всё же, несмотря ни на что, отец был с ними. Он не бросил своих детей, внезапно потерявших мать, на брата. Цзян Чэн вспомнил то дерьмо, что произошло на свадьбе Вэй Ина. Как этот человек, который не желал видеть своих сыновей и не принимал участие в их жизни, ждал до последней минуты, не благословляя брак младшего сына. Это не имело никакого значения: ничто не помешало бы этим двоим пожениться, и Лань Цижэнь и Сичэнь уже одобрили и благословили. Но для Лань Чжаня и Вэй Ина имело значение: он был единственным живым биологическим родителем. Цзян Чэн живо помнил ту часть свадьбы, когда прибыл Сичэнь, злой и бледный, как призрак, сжимая в руке конверт. Их отец не пришёл, но наконец снизошёл до благословения. Лань Цижэнь остановил Цзян Чэна прежде, чем тот успел толкнуть дверь. Они некоторое время молча смотрели друг на друга. — Защитите его. Это всё, что было сказано. И он знал, Лань Цижэнь говорил не о брате, а о племяннике, что был его сыном во всём, кроме имени. Цзян Чэн нашёл их примерно в пяти минутах ходьбы от зала, достаточно далеко от чужих ушей. Взгляд Сичэня был прикован к земле, в то время, как его отец яростно шипел: — Я не могу поверить, что ты вновь ударился в эти глупости. Разве я не говорил тебе семь лет назад, в чем состоит твой долг? Ты оставил мои слова без внимания тогда, и что я вижу? Ты и сейчас продолжаешь упорствовать. Неужели так трудно понять — ты не становишься моложе, Хуань. Тебе нужен наследник. — У него он есть, — вмешался Цзян Чэн, — его родной брат. У которого есть собственный сын. — Мелкий приёмыш. — В наши дни это не редкость, взгляните на Цзиней. Сичэнь, наконец, поднял на него удивлённый взгляд — на лице застыло отчаяние. Не обращая внимания на отца, Цзян Чэн обнял ладонями лицо Сичэня и пристально вглядывался, пока что-то похожее на радость не вернулось в любимые глаза. — Возвращайся в зал, — попросил он. Сичэнь хотел что-то сказать, но Цзян Чэн приложил палец к его губам: — Возвращайся, — повторил он. — Здесь нет ничего, заслуживающего внимания. — Кто вы такой? Цзян Чэн ответил мужчине, не сводя глаз с Сичэня: — Мы побеседуем через пару минут. Истинный Лань не перебивает и ждёт своей очереди говорить. — Вы знаете, кто я? Цзян Чэн искоса взглянул на него, рассматривая мужчину так, как если бы тот был куском дерьма на его ботинке. — Явно не глава клана. Не старейшина из старейшин. И уж точно не мой начальник. Наберитесь терпения и ждите своей очереди. — Цзян Чэн, — начал Сичэнь. — Вернись обратно в зал. Твоя еда остынет. — Оглаживающим движением он провел рукой по спине Сичэня и чуть сжал у поясницы. — После простуды стоит поберечься, ты еще не совсем восстановился. Иди, твоя семья ждёт. И тогда Сичэнь изумил его яростным, собственническим поцелуем. Он целовал с такой страстью, что у Цзян Чэна закружилась голова, и только обхватившие за талию горячие руки, удержали его на ногах. — Пойдем со мной, — прошептал Сичэнь. — Я догоню тебя через минуту. Пульс Сичэня учащенно бился под пальцами, он прижался лбом к виску Цзян Чэна и закрыл глаза: — Как ты и сказал, здесь нет ничего важного. Лань Цинхэн резко втянул воздух: — Разве так хороший сын относится к своему отцу? Глаза сына оставались закрытыми. Он молчал. — Именно так хороший человек относится к плохому, — ответил вместо него Цзян Чэн. Руки Сичэня лишь крепче сжались вокруг его тела. Цзян Чэн знал, что вот-вот переступит черту, знал, что собирается сказать нечто такое, на что никогда не имел и не будет иметь права, но ему было плевать. Промолчать? Только не сейчас, когда Сичэнь выглядел так. Только не с такой семьей его брата. Только не тогда, когда маленький Цзинъи испуганно притих, а в голове ещё звучали слова Лань Цижэня. — Я полагаю, что говорю от имени главы семьи Лань: вам здесь не рады. Сичэнь оставался молчаливым и неподвижным до тех пор, пока в тишине ночи не раздались звуки захлопнувшейся двери автомобиля и отъезжающих шин. — Пойдём, — позвал Цзян Чэн мягко и нежно, пытаясь погасить ярость, всё ещё пылающую в крови. — Я верю, что на фуршетном столе есть настоящие десерты, а не только овощной хлеб. — Дай мне ещё минуту, — попросил Сичэнь. Цзян Чэн отдаст ему всё время, которое понадобится.***
Цзян Чэн мог бы привыкнуть к таким ленивым утрам. Помогло бы и то, что в глубине души Лань Сичэнь был изнеженным принцем, с его смехотворно роскошными белоснежными простынями, ванной, вмещающей четверых, и просторным душем со скамейкой внутри. И как только наступили выходные, он, судя по всему, забыл все жёсткие семейные правила Лань. Цзян Чэн улыбнулся, когда его волосы аккуратно отвели с шеи, и поцелуи, некоторые мягкие, некоторые жесткие, рассыпались вдоль неё вниз — к плечам и позвоночнику. — Давно рассвело, а ты ещё в постели, — поддразнил он человека, прижавшегося к его спине. — Что скажет твой дядя? Руки, очерчивающие линии на коже Цзян Чэна, обвились вокруг него и сжали в крепкой хватке, на грани удовольствия и боли. — Я был бы вам очень признателен, если бы вы не приводили дядю в нашу постель. Резкий вдох послужил ответом, когда Цзян Чэн попытался выгнуться из захвата Сичэня. — А? — спросил Сичэнь. — Что такое? Может нужна моя помощь? Мне показалось, или ты где-то потерял свой голос? Месть Цзян Чэна будет быстрой и безжалостной. Именно так. Как только он сможет собрать разбегающиеся мысли в кучу. Сичэнь рассмеялся ему в ухо, нежный поцелуй показался невинным по сравнению с пыткой, причиняемой его проклятыми руками. — Если ты не… — звонок телефона оборвал его слова. Он повернул голову, чтобы встретиться глазами с Сичэнем. — Переведётся на автоответчик. — Ты уверен? Цзян Чэн кивнул. Начиная с первой совместной ночи, их почти постоянно прерывали. Нет, блять, он не собирается терять это утро. Затем зазвонил телефон Сичэня. — Это не к добру, — пробормотал он. Его мысль поддержал звонок на рабочий телефон Цзян Чэна. — Блять, только не это, — застонал он, когда Сичэнь откатился в сторону, чтобы ответить на звонок. — Я украду тебя, как только начнутся летние каникулы, — пообещал Сичэнь. — Куда-нибудь, где нет связи. — Частный остров? — ухмыльнулся Цзян Чэн, когда потянулся к своему телефону. — Вэй Ин? — удивился он, увидев на экране имя брата. — Какого чёрта этот ублюдок натворил на этот раз? — он ответил на звонок, включив громкую связь: — Уж лучше тебе быть при смерти… Громкие, отвратительные звуки рвоты заполнили комнату. Вопросы отпали сами собой. Цзян Чэн выскользнул из постели и, подхватив одежду, направился в ванную. Он слышал, как Сичэнь говорит по телефону, пытаясь успокоить человека на другом конце провода. — Цзинъи, я уверен, что никто не умирает. Мы скоро будем у вас. Просто оставайтесь вместе с Юанем в гостиной, хорошо?***
Цзян Чэн искренне любил своего брата. Любил всем сердцем и вопреки здравому смыслу. Вэй Ин был остроумен, заботлив, изобретателен и слишком умён, чтобы жить спокойно. Среди всех его достоинств и недостатков, склонность к разрушениям занимала не последнее место: атмосфера хаоса следовала за ним повсюду. И прямо сейчас он страстно обнимал унитаз в гостевой комнате некогда мирного дома Лань Цижэня. — Вэй Ин, что на этот раз? — спрашивал Цзян Чэн, склонившись над братом и обтирая его лицо мокрым полотенцем. Вэй Ин приподнял голову над фарфоровой чашей: — Я думаю, что яйца были испорчены. Или свиные колбаски? — Он судорожно вздохнул. — Или я где-то ошибся. — Ошибся? Ты отравил всех в доме, кроме сына и Цзинъи, которым хватило ума позавтракать хлопьями. — Ох, маленький брат, прошу, не кричи на меня сейчас. У меня в кишках извержение вулкана, и лава лезет наружу изо всех щелей. Будь милосерден, как наша сестра. — Наша сестра прибила бы тебя за то, что ты не убедился, что свинина приготовлена как следует. Вэй Ин снова тяжело вздохнул. — Точно, — простонал он в унитаз. Цзян Чэн постарался умыть его лицо, осторожно откинув волосы Вэй Ина назад и закрепив их на макушке одной из своих резинок для волос. И всё это время брат трясся мелкой дрожью. — Ты должен был позвонить до того, как всё стало настолько плохо, — проворчал Цзян Чэн. — Я был слишком занят, убирая за собой после того, как обосрался в штаны. Мне пришлось оставить моего бедного Лань Чжаня в ванной на первом этаже. С ним всё в порядке? — Сичэнь с ним. Помог ему принять душ в одной из гостевых комнат. — Цзян Чэн едва сдержал смех при виде жалобного выражения на лице брата. — После такого нам понадобится очень много отбеливателя. — Кто-то должен проверить, как там Лань Цижэнь. Я не хотел просить об этом мальчиков. Цзян Чэн рассмеялся над абсурдностью происходящего. — Я сам о нём позабочусь, — со смехом пообещал он. — Это совсем не смешно! — завопил Вэй Ин. — Это смешно! Из-за тебя старик Лань обосрался! — Заткнись, — Вэй Ин толкнул его со всей своей силой двухмесячного котенка. — Почему ты так долго не брал трубку? Цзян Чэн смутился и промолчал. — Ого, да ты у нас совсем взрослый — плюёшь на семейные звонки, лишь бы потрахаться. — Что происходит между мной и моим парнем… В глазах Вэй Ина наконец появились признаки свойственного ему веселья: — Ты назвал его своим парнем! -… это не твоё дело. — продолжал Цзян Чэн. Вэй Ин нахмурился: — Я снова перебил тебя, да? Цзян Чэн погладил брата по голове: — Просто ты такой, какой есть. У тебя сверхъестественная способность создавать всё это… — Он обвел рукой ванную комнату. — Хотя, на этот раз было неожиданно. — Расскажи мне поподробнее, — попросил Вэй Ин. — Вэй Ин! Они обратили своё внимание на дверь в ванную, куда, не без поддержки старшего брата, хромая, вошёл Лань Чжань. Глядя на мужа широко раскрытыми от беспокойства глазами, сам больной и слабый, он волновался только за мудака, нечаянно отравившего их всех. Из-за спины Сичэня показались любопытные маленькие головы Юаня и Цзинъи. Цзинъи тут же сморщил нос и исчез, Юань позеленел. Ох, нет. — Чёрт, — Цзян Чэн резко вскочил на ноги, протиснувшись между Сичэнем и Чжанем, схватил Юаня и, переместив, очень вовремя наклонил его над раковиной. — Поздравляю, — сказал он, глядя на брата сверху вниз, — в деле с рвотой у тебя появилась поддержка. Неожиданно в дверях возник Цзинъи с рулоном мусорных мешков, коробкой резиновых перчаток и гигантской банкой дезинфицирующих салфеток «Клорокс». — Ты официально мой любимый Лань, — торжественно произнёс Цзян Чэн.***
Вэй Ин с семьёй разместились в комнате, снабжённые водой, свежей одеждой и кастрюлями, которые никогда, никогда больше не будут использоваться для еды. Цзян Чэн составлял список необходимых покупок на телефоне, в то время как Цзинъи собирал все чистящие средства, что были под рукой. На верхнем этаже, Сичэнь безуспешно пытался заставить Лань Цижэня открыть дверь, после чего спустился на кухню и покачал головой: — Он отказывается. И я не стану повторять то, что он сказал о твоем брате. Цзян Чэн вздохнул и сунул свой телефон в руки Сичэня: — Выясни, нужно ли нам что-нибудь ещё и внеси в перечень. — Он повернулся к Цзинъи. — Ну что? Ты подготовил для меня всё необходимое? Цзинъи с готовностью кивнул и протянул хозяйственную сумку, полную чистящих средств, мешков для мусора и резиновых перчаток. — Откуда ты вообще знаешь, где всё это хранится? — спросил Цзян Чэн и ткнул пальцем в Сичэня. — Этот не может отличить стиральный порошок от средства для посудомоечной машины. — Я могу! — запротестовал Сичэнь. Цзинъи пожал плечами: — Дедушка слишком занят. Мисс Линда говорит, если я хочу стать однажды хорошим мужем, мне необходимы базовые навыки ведения домашнего хозяйства. — Тебе шесть лет, — заулыбался Цзян Чэн. — Ты должен играть в домик, а не вести дом. Цзинъи снова пожал плечами: — Мне нравится помогать мисс Линде. Мы можем купить фруктовое мороженое? Цзян Чэн постарался не рассмеяться. — Да, малыш, мы можем купить фруктовое мороженое. — Он повернулся к Сичэню, — С настоящим сахаром, а не то дерьмо с «настоящими фруктами». — Угу, — кивнул Сичэнь, добавляя ещё один пункт в список. Увидев румянец, заливший его щёки, Цзян Чэн прищурился: — Ты не ходишь сам за продуктами, так ведь? Сичэнь, смущенно склонив голову, продолжал пополнять список. — Когда ты в последний раз заходил в настоящий продуктовый магазин? Не в магазинчик с органическими товарами, что вниз по улице, а в супермаркет? — Ты же знаешь, что эти магазинчики обеспечивают работой множество людей, — пробормотал Сичэнь. Цзян Чэн поцеловал его в щёку, прежде чем направиться к лестнице. — Как же хорошо, что ты такой чертовски хороший. — сказал он, покидая кухню. — И что это значит? — донёсся до него вопрос Цзинъи. Комнаты Лань Цижэня были полны достоинства, вполне соответствуя характеру своего хозяина. И не похожи на музей, как ожидал Цзян Чэн. На стенах висели картины — конечно, Сичэня, а на комоде стояла большая фотография Лань Цижэня с племянниками. Здесь всё дышало спокойствием, и какой-то неуловимой мягкостью, удивительной для человека, который по многим причинам был бесстрастен, как статуя. Взяв подготовленную Сичэнем одежду, Цзян Чэн постучал в дверь ванной: — Сэр. — Мне нездоровится, — ответил Лань Цижэнь. — Я в этом не сомневаюсь. Это пищевое отравление. Сэр, пожалуйста, откройте дверь. — Нет. Цзян Чэн вздохнул. Он не хотел грубить, но ему просто необходимо как можно скорее попасть в магазин и скупить весь запас изотонических* напитков, что там найдётся. — При всем моем уважении, сэр, вы можете либо остаться там, взбалтывая собственные соки, либо открыть дверь, отдать мне грязную одежду и получить взамен чистую, после чего сможете выйти сюда и выпить немного воды, пока я приберу в вашей ванной. Лань Цижэнь наконец чуть приоткрыл дверь, и вытолкнул корзину для белья. Цзян Чэн передал ему комплект чистой одежды, а содержимое корзины вытряхнул в мусорный мешок. Спустя некоторое время, дверь открылась, Лань Цижэнь вышел из ванной, бледный и дрожащий, с влажными, пахнущими сосной, волосами. — Ваш брат — проклятие моей семьи. — Да, — согласился Цзян Чэн. — Я убрал большую часть беспорядка в ванной. Пожалуйста, не стесняйтесь выбрасывать полотенца. — Понял, — кивнул Цзян Чэн. — Господин Цзян. Цзян Чэн остановился, ожидая, что скажет Лань Цижэнь. — Спасибо. Я не хотел, чтобы мальчики видели меня в таком состоянии. Цзян Чэн улыбнулся: — Сэр, я думаю, что сохранение собственного достоинства — последнее, о чём стоит переживать этим утром. — И все же, — Лань Цижэнь вздохнул, — Я не люблю их беспокоить. Их единственная опора — единственный родитель. Возможно, Лань Цижэню не нравилась их мать, но он очень любил своих племянников. И пытался защитить даже сейчас, когда оба перешагнули за тридцать.***
Цзян Чэн планировал вернуться в Бостон к вечеру, но после утренней неразберихи пришлось позвонить Цинъянь и перенести запланированные в понедельник встречи на вторую половину дня. Он не захватил с собой костюм, так что придётся переодеваться в кабинете. — Для того мы и держим несколько ваших костюмов в шкафу, — согласилась Цинъянь, и её голос эхом отозвался в динамиках его машины. — Всё в порядке? — Плохо приготовленная свиная колбаса, или несвежие яйца, или то и другое вместе, — сообщил Цзян Чэн. Цинъянь присвистнула: — Ого. Удачи вам, сэр. — Спасибо, Цинъянь. И прости, что побеспокоил в выходные. — Пфф, ерунда, — ответила она, — без проблем, обращайтесь. Цзян Чэн выключил свой блютуз и скосил глаза на Сичэня, притихшего на соседнем сиденье. — Только не говори, что тебя тоже сейчас стошнит. — Ты так легко справляешься со всем этим, — тихо сказал Сичэнь. Цзян Чэн пожал плечами: — С Вэй Ином в колледже бывало всякое. Я убирал катастрофы и похуже. Конечно, твоему брату он всегда старался показать себя с лучшей стороны, но в те времена Вэй Ин бывало пил запоем. — Старейшина Илина, — пробормотал Сичэнь. — Слухи дошли даже до нас в Род-Айленде. Цзян Чэн кивнул: — Думаю, только после его исчезновения мы поняли, насколько Вэй Ин был в отчаянии. Черт возьми, он тратил годы на получение ненужного образования, чтоб сделать ненужную карьеру. И для чего? Чтобы заслужить одобрение моей матери? Наверное, с ума сходил от скуки на всех этих лекциях по бухучёту. Я знаю, он скрывал всё это от твоего брата — не хотел расстраивать, их отношения — вероятно, единственное, что делало его по-настоящему счастливым тогда. Он и эту учёную степень получил только потому, что Чжань поступил в аспирантуру. А как только учёба закончилась… — Их разлучили, — сказал Сичэнь. Цзян Чэн вздохнул: — Послушай, я вовсе не собираюсь подвергать сомнению методы воспитания в вашей семье. Ясно, что они прекрасно работают, но согласись — время от времени детям нужно давать свободу. И выбор. — Он свернул на стоянку у продуктового магазина. — Лучше расскажи мне: что за херь с родителями Цзинъи? — Знаешь, благодаря им Академия Лань включила в программу расширенный курс по сексуальному воспитанию. Для Ланей обязательный. Потому, что родители Цзинъи были подростками, глупыми подростками, чьи родители не объяснили им, откуда берутся дети. Закономерным итогом оказался Цзинъи. Как только его отлучили от груди, они уехали учиться за границу. Цзян Чэн чуть не врезался в машину прямо перед ними: — Просто уехали и всё? — Они считали, что их сыну будет лучше расти среди размеренной жизни в общине Лань, а не с двумя молодыми родителями, которые пытаются поступить в колледж. — И им позволили? Сичэнь кивнул: — Я могу быть главой семьи и главным акционером всех активов Лань, но старейшины остаются старейшинами. Они решили, что лучше воспитывать Цзинъи дома, как возможного наследника. — Ну и ну, блять. И я думал, что моя семья — дальше некуда, — ворчал Цзян Чэн всё время, пока, наконец, не нашел приличное место для парковки. — Я смотрю, ты больше не хочешь, чтобы тебя целовали в эти выходные, — Сичэнь прищурился. — Давай, попробуй. Спорим на пять баксов — ты сломаешься первым. Цзян Чэн протянул руку для рукопожатия. — Договорились, — ухмыльнулся Сичэнь, сжав его ладонь и притягивая к себе. — О, нет! Для этого, господин Лань Сичэнь, вам придется очень постараться. Цзян Чэн получил свои деньги ещё до того, как они вышли из магазина.***
Цзинъи только что спросил перед всей своей группой в детском саду, «наслаждался» ли я ночевкой с тобой в эти выходные. А ты наслаждался? Не могу передать насколько. Говорят, мастерство приходит с практикой. Обещай, что не отравишь завтраком, и можешь ждать в гости в эти выходные. Не беспокойся. Вообще-то я умею готовить.***
Во вторник Цзян Чэн сидел в своем кабинете, уставившись на картину, висевшую на противоположной стене. Одна из картин Сичэня в фотореалистичной манере изображала реку Чарльз и Эспланаду в разгар осени. Большинство его работ были акварельными, но в разное время он пробовал себя и в других стилях. Внимание Цзян Чэна привлекло кое-что в нижнем углу картины. Он заметил то же самое на картине в доме Лань Цижэня. На той, что находилась в домашнем кабинете Цзян Чэна. И ещё на одной, висящей у Сичэня в спальне. Он перевел взгляд на картину перед ним. Конечно же, это было и на ней. Две маленькие фигуры. Как авторская подпись. Слишком мелкие, чтобы быть детальными. Обе примерно одного роста, обнявшие друг друга за талию, у обеих длинные тёмные волосы. Судя по картинам из собственной коллекции Цзян Чэна, две фигурки возникли около восьми лет назад. После этого они появлялись на каждой картине. Никогда в центре внимания. Всегда просто наблюдатели разворачивающейся перед ними панорамы, созданной разумом Сичэня. Семь лет назад Сичэнь признался, что влюблён. Семь лет назад он пришёл к отцу и сообщил, что не женится на женщине, и не собирается заводить детей. Но восемь, девять лет назад он уже что-то чувствовал. Маленькая живописная причуда появилась не раньше этого времени. Что-то сжалось в душе Цзян Чэна. Он не сомневался в искренности слов, сказанных ему, и в нынешних чувствах, но Сичэнь горячо любил кого-то раньше. Даже раньше Мэн Яо. Ему нужна была информация. Если есть хоть какой-то шанс… Цзян Чэн глубоко вздохнул и попытался успокоиться. Оказывается, это мучительно — любить кого-то так сильно, что всё, что ты хочешь, чтобы он был самым счастливым, даже если это означает, что тебе придётся уйти, исчезнуть из его жизни. Он взял телефон и позвонил своему лучшему другу. Если кто и мог выяснить правду, так это Не Хуайсан.***
Минцзюэ сказал, что ты украл его брата. Примерка смокинга. Я смиренно прошу фото. Конечно, чтобы убедиться, что наш внешний вид будет соответствовать друг другу. Конечно. У тебя никогда нет скрытых мотивов. Никогда.***
Хуайсан изучал его за безопасностью своего веера. Они ужинали в маленьком французском бистро на Массачусетс-авеню. Хуайсан бредил им уже несколько недель, потому они были здесь, а не в одном из ресторанов Яньли. — Тебе что-то нужно, — уверенно сказал Хуайсан. — Мнение по поводу моего смокинга. Сейчас. Чтобы не пришлось всю ночь на балу выслушивать твоё нытье, что я неподобающе одет. — Моё мнение в этом вопросе бесценно, но ты хочешь чего-то ещё. Что-то грызёт тебя изнутри. — Ничего подобного. — Ты сам не свой. — Ты — проклятие моей жизни. — Я — луч света в твоей жизни. — Он сложил веер и ударил им по костяшкам пальцев Цзян Чэна. — А теперь выкладывай своему самому лучшему другу в мире, что случилось. Цзян Чэн планировал, для начала, ослабить бдительность Хуайсана, но если тот сам спросил… — Ты не знаешь, в кого был влюблен Сичэнь семь лет назад? Следовало ожидать, что половина напитка Хуайсана окажется на его рубашке. — Утешает, что твое красное вино не будет слишком заметным на этом галстуке. — Цзян Чэн промокнул брызги салфеткой. Хуайсан потянулся через стол, схватил воду Цзян Чэна, и выпил половину стакана, прежде чем вернуть его обратно. — Полегчало? Хуайсан кивнул. — Ты бредишь? — участливо спросил он. — Во всяком случае, семь лет назад Сичэнь пришёл к своему отцу и сообщил, что он в кого-то влюблен. Семь лет назад он открыто признался в этом. Я не знаю, что изменилось с тех пор, но, уже девять лет Сичэнь ставит эту подпись на своих картинах — две обнявшиеся фигуры. — Если бы Сичэнь все ещё хотел быть с этим человеком, он был бы, — сердито сказал Хуайсан. — Ты же на самом деле не думаешь, что он использует тебя как замену или что-то в этом роде? — Конечно, нет, — ответил Цзян Чэн. — Сичэнь не такой человек, но если есть шанс… — Прекрати, — Хуайсан снова ударил его веером. — Прекрати нести свою тупую самоотверженную чушь. Тебе нравится Сичэнь. Ты, можно сказать, счастлив. Не создавай проблему на пустом месте. — Но… — Нет, — ответил Хуайсан. — У меня достаточно забот с беспорядком в личной жизни моего брата, и ты не можешь пойти по той же дороге, просто потому, что тебе захотелось. — Но… — Нет. — Он снова хлопнул его веером. — Плохой Чэн, плохой. Не получишь печенье. — Но разве он не заслуживает шанса? — Почему ты уверен, что всегда есть кто-то лучше, чем ты? — спросил Хуайсан. — А ты почему? — возразил Цзян Чэн. Они посмотрели друг на друга и кивнули с печальным пониманием, которое однажды свело их вместе, как близких друзей. Их обоих с детства упрекали в недостатках и слабостях, и пусть причины были разные, но итог один. Слишком долго это продолжалось. — Ну, я надеюсь, ты доволен — испортил нам обед. — У нас ещё примерка смокинга, — ослепительно улыбнулся Цзян Чэн. — Потом заедем к тем ювелирам, что тебе нравятся — выберешь себе новую булавку для галстука, и маленькую безделушку для твоего «очень тайного» поклонника. — Подкуп — это так недостойно, господин Цзян, но я, пожалуй, закрою на это глаза, — ответил Хуайсан.***
Если я умру во время этой деловой встречи, прошу, позаботься, чтобы мои питомцы нашли себе хорошую семью. Так плохо? Мадам Цзинь. Рад был с тобой познакомиться. Я буду оплакивать тебя вечно.***
Цзян Чэн не стыдился того, что госпожа Цзинь пугала его до чёртиков. Это естественный инстинкт выживания — бояться мадам Цзинь. Лучшая подруга матери ещё со времен начальной школы, она постоянно присутствовала в его жизни. От одного её вида люди становились почтительны, услужливы и лишний раз не смели открыть рот. Она могла просто взглянуть и заставить опасаться за собственную жизнь. Цзян Чэн надеялся однажды перенять эти навыки. Мадам Цзинь была умна и имела достаточно знаний для поддержания своей власти. Поэтому именно она организовала эту маленькую встречу между ним и её человеком из ФБР. Встреча проводилась в «Фениксе» — маленьком баре в «Нахите»*. Цзян Чэн был не уверен, чего ожидать, мужчина перед ним меньше всего казался похожим на федерального агента, хотя, признаться, в этом был смысл. Госпожа Цзинь, как всегда, одета безупречно. Ее спутник в потрепанной джинсовой куртке, пыльных джинсах и старых строительных ботинках, катал зубочистку в губах, и смотрел на Цзян Чэна, как на занятную зверушку. — Он молодой, — хмыкнул мужчина. — И может говорить за себя сам, — Цзян Чэн занял свое место и повернулся к мадам Цзинь. — Он похож на крысолова. — Вредители — моя сильная сторона, — согласился мужчина. — Ты можешь называть меня агентом Чжао. И ты можешь делать именно то, что я скажу, чтобы не просрать это дело. — А ты можешь просить повежливее, так как я верю, что помогаю поймать золотую канарейку, за которой вы очень долго охотились. — ответил Цзян Чэн. Агент Чжао откинулся на спинку стула, поставив его на задние ножки. — А ты не такой мудак, как можно ожидать от генерального директора «Цзян Индастриз». — Я живу для того, чтобы разрушать чужие ожидания. Принесли выпивку, и за их столиком воцарилась тишина. — Я взяла на себя смелость заказать для нас всех, — вмешалась мадам Цзинь. — А теперь прекратите меряться членами и приступайте к делу. У меня ещё обед с сыном. Агент Чжао покрутил свой бокал: — Всё зависит от господина Цзяна. — И? — надавил Цзян Чэн. — У вас есть объект, которым вы готовы пожертвовать? Для ловли крыс нужна ловушка. Цзян Чэн мысленно пробежался по списку новых и предстоящих проектов. Был один, где они ещё не получили все разрешения, но дело было не за горами, настолько, что их трейлеры и техника уже прибыли на место. — Участок в Норт-Куинси. Официально мы ещё не начали строительство, прежде придется снести там всё до основания, чтобы расчистить площадку. Сейчас ждем разрешение на снос зданий от исторического общества. Агент Чжао улыбнулся, но зубочистка каким-то образом все ещё оставалась на месте: — В таком случае, господин Цзян, я считаю, мы просто обязаны вам помочь.***
Чего пожелаете в эти выходные? Никаких перерывов. Ваше желание для меня закон, Прекрасный Принц.***
— Господин Цзян! — Блять, — выругался Цзян Чэн. Ему срочно нужен кофеин. Он был в нескольких шагах от своего любимого кафе и уже чувствовал запах кофе, просачивающийся в открытую дверь. Он повернулся к Мэн Яо: — Откровенно говоря, господин Мэн, я польщён вашим вниманием, но меня это не интересует. Мэн Яо скользнул взглядом по телу Цзян Чэна и ухмыльнулся: — На мой вкус, ты слишком маленький и тощий. — Тем более, я не понимаю, почему вы вновь искали меня в это прекрасное утро четверга. Утро выдалось пасмурным и не по сезону холодным. — Уже разгадал свою маленькую загадку? — спросил Мэн Яо. Цзян Чэну вдруг захотелось разок врезать по этой сладенькой ухмылке и привлекательному лицу. — Простите, я не знал, что это вас касается. — Ну, разумеется касается. Хуайсан спросил брата, а тот пришел ко мне. Удивительно и странно, если задуматься, наш Лань Сичэнь кого-то отчаянно любил все эти годы. Ты наконец-то заметил подпись. — Да, — признал Цзян Чэн, воздерживаясь от любых других комментариев. — Я удивлён. Господин Цзян готов оставаться рядом с мужчиной, который, возможно, его никогда по-настоящему не полюбит? Цзян Чэн вздрогнул и понял по улыбке Мэн Яо, что тот заметил. Он стряхнул с плеча несуществующую пылинку и улыбнулся в ответ: — Почему бы и нет, если это устраивает Не Минцзюэ, то и я справлюсь. Это была пустая победа — оставить Мэн Яо там, застывшего, с помертвевшим лицом, но Цзян Чэн всегда был мелочным, когда его провоцировали, получалось непроизвольно — своего рода защитный механизм.***
Я должен отменить наши планы на вечер. Дядя попросил поужинать с бывшим выпускником. Это должно быть весело. Как лечить зуб. Пожалуйста, прости меня. Ты не представляешь, как я ждал этот вечер. Мне ли не знать, как в последнюю минуту работа ломает планы. Клянусь, я всё исправлю. Я очень на это рассчитываю.***
На рабочий телефон Цзян Чэна пришло сообщение с неизвестного номера. — Никаких разговоров о делах за столом, — предупредил отец. — Ты прекрасно знаешь, что я не могу это игнорировать, — ответил Цзян Чэн, доставая свой телефон. Он открыл сообщение. Увидел фотографии. Оцепенел. — Что на этот раз? — требовательно спросила мать. — Я должен… — Цзян Чэн поднял глаза на любопытные взгляды своей семьи. Каким бы ошеломленным, обиженным и злым он ни был сейчас, сначала он получит объяснения. Он доверился Сичэню, чёрт бы его побрал. Бостон не такой уж большой город, возможно, просто совпадение? Но старые демоны уже поднимались из своих могил. — Прошу прощения, но мне придётся уйти, — Цзян Чэн встал из-за стола и вышел. Если он попытается сейчас заговорить, то может потом пожалеть о своих словах, сказанных сгоряча. Поэтому он послал одно сообщение Сичэню, затем выключил свой телефон. Цзян Чэн стоял перед домом своих родителей и смотрел на город. Ему не нужно оставаться здесь, не нужно метаться по городу в поисках Сичэня и его спутника, и требовать объяснений. Ему нужно двигаться, идти куда-то. Всё равно, куда. Ключи лежали в кармане. Подушечкой пальца он по очереди проследил бороздки на каждом из них, остановившись на ключе от спортзала. Его спортзала. Самое приятное, что мать когда-либо делала для него. Ещё один глубокий вдох. Сичэнь честный человек, надёжный. И заботился о Цзян Чэне, он знает. Плевать на фотографии. Несомненно, это мерзкая клевета, насмешка. Сичэнь доверяет каждому? Но Цзян Чэн — нет. Подозрительный выбор времени. Сразу после того, как они побывали на семейном сборище Ланей. За неделю до бала Эспланады. Через несколько дней после того, как он встретился с агентом Чжао. Через день после словесной дуэли с Мэн Яо. Он снова достал свой телефон. Пролистал аккаунты городских сплетников в соцсетях. Всё те же фотографии. Проверил время публикации — не прошло и пяти минут. Меньше чем через пять минут после встречи Сичэня с этим сукиным сыном, кто-то сделал фото и послал их Цзян Чэну, намекая, что это что-то большее. Кто-то, кто рассчитывал, что он взорвётся, не разбирая, кто прав, кто виноват. Кто-то, кто слышал о его характере, но не знал его лично. Потому что когда Цзян Чэну по-настоящему больно, из него не вытянешь ни единого грёбаного слова. Он всё ещё хотел — должен был — пойти в спортзал и избавиться от своей агрессии. Ему нужно прийти в себя, успокоится, и загнать своих демонов обратно в их могилы, прежде чем он встретится с Сичэнем. Цзян Чэн отправил ему ещё одно сообщение и окунулся в ночь.