Where are you...

✨✨✨

      — Спасибо за приятный вечер и вкусный ужин, Намджун-хён и Сокджин-хён, — кланяется Чонгук и к нему также присоединяются Тэхён, Юнги и Хосок, стоя уже в холле особняка семьи Ким. Этот вечер был не только для встречи старых друзей, но и своего рода — новоселье. Супруги решили, что это отличный повод совместить приятное с полезным. Ведь их мечта о своём собственном доме, взамен на душную квартиру — стала реальностью.       — Это вам огромнейшее спасибо, ребята, я давно так хорошо не проводил время, всё в работе да в работе, и очень не хватало таких душевных вечеров с друзьями. Да ещё и в нашей компании прибавление. Я рад, что эти оболтусы нашли своих истинных, — улыбается Джун, а на его щеках появляются милые ямочки — сама прелесть.       — Просто ты стареешь, дорогой, — игриво толкает его локтем под рёбра супруг, от чего альфа недоумённо вскидывает бровь и открывает рот от таких «милых» заявлений мужа. Но Джин, судя по-всему, поймал кураж, или это вино игрилось в венах, решил добить мужа профессиональными «здоровыми советами». — Ты вот иди, жопку помой, выпей таблетки для здорового сна и ложись отдыхай, а мы с Чимином по клубам устроим штурм, — ухмыляется доктор, подмигивая младшему омеге. Намджун ничего не успевает ответить, потому что вся компания заливается смехом, смотря на его тухлое выражение лица.       — Ты мне ещё клизму пропиши, — наигранно цокает альфа и тоже начинает ржать со всеми. Всё же супруг достался ему действительно с дерзким чувством юмора. Прав же оказался старший Ким, чёрт его дери, что с его шутками ничто не сравнится.       — Тэ, Юнги, вы с нами? — неожиданно перескакивает с мужа на гостей старший, но тут, смеющиеся братья Чон, в миг становятся серьёзными и напрягаются, теряя былой задор настроения, готовые к обороне за своих омег. Какие тут шутки, шутки в сторону.       — Хён! — в один голос восклицают альфы, чуть ли не пряча свои дорогие половинки за спину. Тэхён даже слегка запинается в своих нижних конечностях, так как в этот момент натягивал свои распрекрасные лоферы, когда Чонгук, не глядя, чем там занят парень, подпихнул его к выходу, желая поторопиться. Парень матерится тихо под нос и обещает прописать альфе люлей за чуть не пропахавшим носом пол.       — Не, ребята, я вас не возьму, а то ваши мужчины меня вдвоём удушат, а я ещё слишком молод и жить хочу, — пафосно фыркает Джин, деловито поправляя причёску. Чимин уже чуть ли не похрюкивает рядом от смеха с этой компашки.       — Им и с нами будет интересно, поверь! — отвечает сразу за всех младший Чон и прижимает за талию к себе Тэхёна, которого успел поймать вовремя, от чего гамма закатывает глаза. С этим парнем у Кима в перспективе есть все шансы, наконец, разглядеть свой восхитительный мозг. Тэхён не стесняется от того, что почти все понимающе заулыбались. Киму даже немного совестно. С Юнги они ещё не говорили на тему потери его анальной девственности. И, сука, о том, как он не жалеет об этом от слова совсем. Тэхён, если честно, уже мысленно дома у Чонгука. Кажется, эта квартира уже стала его родной и брюнет закусывает губу, чтобы не разулыбаться как идиот в предвкушении ночного безумия. Попробовав раз, они толком не спят ночами, только продолжают изучать тела друг друга.       — Кстати, Юнги, я вот кое о чём подумал, пока мы тут стояли, — улыбается Намджун, продолжая милую беседу. Юнги ему очень за это благодарен, что ушли от щекотливой темы брачных игрищ. — Раз ты вспомнил о своём образовании и любишь космос, инженерию, мог бы прийти в лабораторию моего института и я проведу тебе экскурсию: покажу всё, расскажу, ну как? — Юнги передумал, что благодарен Намджуну, потому что немного не готов всё это сейчас обсуждать, когда чей-то проворный нос вновь токсикоманит в его макушке. Да что с его альфой происходит в последнее время? Но Кима уже не остановить. — У нас есть много всего интересного, что точно не оставит тебя равнодушным. Может, даже заинтересует то, что мы изучаем, — радушно приглашает блондин, чуть ли не раскидывая руки в разные стороны. — И, кстати, у нас есть вакансии, — продолжает затягивать свои сети астрофизик и буквально видит, как от этих слов загораются глаза светловолосого омеги. Нет, всё-таки Мин благодарен, альфа попал в цель.       — А можно? Серьезно? Вакансии — это хорошо, но у меня нет с собой диплома, — Юнги от восторга уже забыл про чужой нос, блуждающий в своих волосах, и сильнее сжал руку Хосока в качестве поддержки. Альфа не остался равнодушным к этому незаметному для чужих глаз жесту и чмокнул парня в висок. Он сейчас очень горд за своего любимого. Парнишка оказался не только красивым, неординарным, умным, но ещё и имеет необычную профессию среди омег. Кто бы мог подумать. Хосок бы даже смело заявил, что совсем невостребованную среди их пола. Омеги выбирают более приземлённые дела. Но его омега не как все.       — Ну, конечно, я буду рад. Возможно, это положительно повлияет на тебя и ты сможешь вспомнить что-то ещё из прошлой жизни, — фраза с подвохом, который Юнги совершенно не замечает, потому что он просто счастлив, хоть что-то начинает происходить. — А насчёт диплома — не переживай, мне важнее твои знания и результат работы. Придёшь и сам поймёшь, нужно тебе это или нет, да и я посмотрю, на что ты способен.       — Конечно, да! — радостно восклицает Мин и тут же немного тушуется от своей бурной реакции. Как дитё, блин, малое, которое пригласили первый раз прокатиться на аттракционах. — Да, я приду, — уже менее эмоционально подтверждает свое согласие омега и смущённо улыбается.       Для ученого это шикарная возможность посмотреть, что уже смогли открыть важного в этом мире люди. Возможно, Намджун с ним чем-то поделится, а ещё Мин сможет и свои знания показать, хотел же тут работу подыскать, так сама судьба раскатывает красную дорожку, приглашая. Ведь остаться здесь и сесть на шею супругу — это как-то не по-мужски. Пусть у них такое поведение в норме, но парень не совсем растерял свое мужское достоинство. Юнги самодостаточный и умный омега и тоже не хуже Хосока сможет зарабатывать.       «Какой, блять, супруг? — бьёт себя мысленно по голове парень и возвращается в реальность. Почему для него, уже который раз, так правильно думать о том, что они с Чоном поженятся и у них впереди совместное будущее? — Тут хоть бы до секса дойти, — тут же вспоминает главную проблему учёный».       — Хён, назначишь тогда день, я его привезу, — улыбается Хосок, а Джун утвердительно кивает головой. — А пока нам пора домой, что-то и я чертовски хочу спать.        «Лучше бы ты меня хотел, только и можешь, что спать, красавец спящий, блять», — думает Мин, лишь мило улыбаясь.       — Да, ребятки, давайте по домам, — тут же командует младший из альф, крепче прижимая к себе своего парня, чуть ли не урча ему в ушко, и поворачивается к Чимину, хитро улыбаясь, зная заранее ответ, но всё же интересуется эта нахальная морда, (подъебать — это же святое, уж простите) — Мини, ты с нами? Тебя подкинуть?       — Спасибо, Чонгуки, но я решил остаться у хёнов ночевать, вы всё равно моих друзей в свои логова утащите на ночь, а мы ещё с Сокджином посидим, вино попьём.       — А, ну хорошо. Вы только закусывайте, а то налижитесь в стельку, потом не вспомните ничего. Вино оно такое, знаете, — хмыкает Гук, подмигивая Намджуну. — Ты уж, хён, хорошенько пригляди за ними, чтобы не болело у них ничего наутро. Всем спокойной ночи, — гаденько лыбится боксёр и утягивает шустренько Тэхёна в прибывшее такси, у самого уже нетерпячка в мозг бьёт.       — Вот же сучонок, — обречённо цокает Намджун, когда машины отъезжают от их дома. Но надолго он на этом не зацикливается, у него самого сейчас есть, чем заняться интересным. — Ну что, кто там сейчас будет пить таблетки? — хлопая и потирая ладони, мужчина, ехидно ухмыляясь, оборачивается к парням, которые вошли уже в дом и чуть ли не с порога принялись скидывать свои одежды. У альфы всё внутри начинает гореть от ожидания предстоящей ночи и он, толкая язык в щёку, похабненько тянет, — Папочка идёт к вам! — Ким быстрым шагом заходит следом и закрывает дверь, догоняя смеющихся любимых омег. Кто-то сейчас ощутит весь спектр «пенсионного возраста», «старпёр» вышел на охоту!

💫💫💫

      Чонгук размазывает кусок торта со сливками по опухшим от поцелуев губам и румяным щекам Тэхёна, сразу же наклоняясь и слизывая сладость языком, в этот момент делая пару резких толчков бёдрами внутри старшего, в котором так чертовски горячо и влажно. Омега же, поднявший руки выше головы и державшийся ими за край стола, падает на него спиной и громко стонет, сжимая член младшего внутри себя. Это какой-то порочный замкнутый круг.       Ким уже отчётливо понимает, что это стало его зависимостью — секс с этим альфой. Он не знает, куда ему теперь деться: вьется, как последняя просящая и скулящая сучка, которая хочет глубже и сильнее. Сплошное грехопадение.       Гук берет ещё кусок мягкого десерта, размазывает по соскам и плоскому животу, и как-то по-садистки улыбается, смотря на распластанного гамму на столе: блять, как красиво, он бы Вечность этим любовался.       Обнаженный Тэхён, измазанный тортом, ноги которого обхватили его поясницу — просто искусство. Боксёр толкается вперед, а Ким стонет громко, своим басовитым голосом его имя, закатывает глаза и пальцами сжимает свой сосок. Чонгук, ведя языком от подбородка по шее, доходит до этого соска и вылизывает его вместе с пальцами омеги, посасывая каждый.       — Гукииииии, блять… аааааах… Боже мой…       — Малыш, давай без официальностей, можешь называть меня просто — любимый, — самодовольно тянет альфа, толкаясь резче и сильнее, а омега почти задыхается: то ли от возмущения, то ли от удовольствия.       Тэхён бы может и хотел что-то съязвить в ответ, но этот гаденыш попадает прямо по простате, выбивая последний воздух из лёгких, а это уже против правил. Гамма только и может, что стонать, просто теряясь от ощущений. Гук подхватывает его под ноги и задирает их так высоко, прижимая почти к его голове, наваливаясь сверху, что учёный и подумать не мог, какой он, блять, чёртов гимнаст, оказывается. Ким, наверно, ёбаный извращенец, но он испытывает такой, сука, кайф, когда Чонгук зажимает его, как чёртову тряпичную куклу между ним и столом, не жалея ни его задницу, ни его тело, и ускоряется, шлепая по упругим ягодицам своими крепкими бёдрами.       Они попробовали друг друга только неделю назад, но дорвавшись до желаемого, остановиться не могут. Трахаются как кролики, на всех поверхностях. Вот и сегодня утром собирались тихо понежится в обществе друг друга: просто проснулись, просто вместе решили приготовить завтрак, и Чонгук, который смазывал сливками бисквит, шутливо намазал ему нос и щеку сладостью. Ну, а потом наклонился и начал все это сцеловывать, и как-то незаметно омега переполз к нему на колени, засовывая ладони под его футболку, щипая соски.       Утро пошло не по плану. К чёрту все планы, альфа что, железный? Увы, нет, разорвал свою же рубашку на теле любимого, пожирая глазами смуглую бархатную кожу Тэхёна и припал к ней губами с жаркими поцелуями.       А потом, совершенно случайно, Тэхён оказался лежащим животом на столе, и как-то случайно язык альфы так грязно и до омерзения приятно, оказался в его заднице, вылизывающий пульсирующую дырочку, попутно проталкивая туда два пальца. Разрабатывать долго не пришлось, ведь они и полночи познавали искусство любви и им всё ещё мало.       Как там Тэхён говорил: «один раз не пидорас»? А вот сейчас уже не сосчитать, сколько раз он пидорас. Но парню вообще похуй, он в Чонгуке погряз с головой. Он не просто свою задницу драгоценную отдал, но сердце, и душу, а это намного важнее.       Чонгук целует страстно как неистовое животное, засасывает язык гаммы и продолжает вдалбливаться в податливое тело. У них мозг давно отключен, там в голове мысли заняты лишь друг другом. У него имя «Ким Тэхён» высечено на сердце, туда больше никому допуска нет. Он никогда в жизни не думал о браке и детях, но рядом с этим омегой он хочет всего и сразу, а главное — навсегда!       — Я люблю тебя, — на грани шепчет альфа в губы напротив.       — Я тебя больше, — говорит в ответ Тэхён.       — Нет.       — Не спорь со старшими, Гукиии. Я уже не могу, я сейчас, ах…       Тэхён кончает себе на живот, выгибаясь и впиваясь ноготками в плечи младшего. Всё нутро горит и пульсирует от яркой разрядки. Перед глазами всё плывёт в разноцветных пятнах и старший стонет, срывая голос, ловя приходы от приятных растекающихся судорог по всему телу. Как же, блять, хорошо.       Чонгук выпрямляется, продолжая толкаться в обмякшее тело, берёт парня за лодыжку и целует каждый пальчик на ноге, вбирая в рот, посасывая. Ну есть у него слабость на все конечности своего омеги, тут бесполезно сопротивляться. Чон видит, как бьёт в оргазме его малыша и как горячо это смотрится, сам доходит до пика, чувствуя, что сейчас и он кончит.       Выходит из старшего, но тот умеет, конечно, удивлять: Тэхён вырывает ногу из рук альфы и спускается со стола, становится на колени, открывая рот, без слов показывая, чего хочет. Боксёр прекрасно это понимает и, подойдя ближе, проталкивает в манящий рот свой член. Ким помогает себе рукой осторожно посасывая головку, впервые в своей жизни делая кому-то минет. Смотрит в глаза альфе, от чего картина смотрится ещё пошлее, а Гуку много не нужно: он громко выкрикивает имя любимого и спускает только лишь от вида этих розовых пухлых губ на своём члене. Зрелище нереальное, как теперь нормально жить с этим?       Тэхён покорно всё сглатывает, причмокивая, пробуя на вкус альфу, даже не скривившись. Ему не противно, он даже чувствует какой-то нездоровый кайф от этого и уверен, что теперь не раз повторит это.       — Вот и позавтракали, — усмехается он, поднимаясь с пола и хватает рубашку, вытирая ей живот от остатков своего кайфа.       — Принцесса, ты нереальный, —прижимает к себе омегу за талию Чонгук и нежно, лениво целует в сладкие губы.       — Ну ты тоже так ничего, Чон Чонгук, — улыбается в поцелуй учёный, а младший хлопает его по голой половинке.       — Чертёнок, — урчит довольно боксер. Знает, что эта заноза ерничает и напрашивается. Только этому парню дозволено вить верёвки с этого некогда неприступного молодого мужчины, Чонгук покорно склонил колено и голову перед ним.       Это любовь.

☄️☄️☄️

      Юнги заканчивает намывать пол в гостиной, когда входная дверь в прихожей хлопает и в коридоре виднеется кудрявая, растрёпанная макушка.        После ужина в доме семьи Ким прошло четыре дня и этот хрен, который по совместительству носит звание его лучшего друга, все эти дни шлялся хер пойми где. Точнее, он то знает где был Тэхён, поэтому и не переживал, но всё же, эта козлина такая, совсем забыл про друзей. Ведь до ужина он тоже там тусил, но хоть изредка совесть появлялась, приезжал. Даже он сам, пропадающий у Хосока, не забывает приезжать, так сказать, домой, ведь Чимин их ждёт и переживает, милая простота. Да и он надеется поговорить с другом, который, походу, уже перебрался к мелкому Чону окончательно.       — Ого, мы наблюдаем явление Христа народу! Отложите все свои дела и поклонитесь ему! — наигранно взывает он и откидывает швабру в сторону дивана чтобы сложиться пополам и поклониться этому «восьмому чуду света».       — Хён, ну чё ты начинаешь. Я тоже скучал по тебе, вот и приехал.       — А я то думал, что тебя загипнотизировали и ты забыл дорогу сюда. Зачем же тебе я и Чимин, у тебя же есть Чонгук. Куда уж нам, — и всё-таки возвращая швабру в свои руки, Юнги домывает пол, относит весь инвентарь в ванную, чтобы после вернуться и дальше вставлять мелкому засранцу.       Тэхён падает мягким местом на диван и пока старший не видит, щурясь, потирает ладонью свой ноющий зад, потому что это бедное место всю ночь и утро отжигало на члене одного наглого и нахального парня, правда, сука, очень красивого и сексуального. Но не за это Тэхён его полюбил, а просто потому, что Чонгук — это Чонгук. Всё остальное лишь приятный бонус «Спасибо». Он как его отражение, вторая половина, которую учёный подсознательно искал все эти годы. Девушки, которых он менял, были совершенно не то: скучные одинаковые особы, а Чонгук — это как он сам: со взрывным характером и со своими заебами, но такой манящий. Родной.       Ким расплывается в идиотской улыбке, вспоминая младшего, немного выпадая из реальности. Этот конфетно-букетный (зажимательно-трахательный) период совсем лишает разума. Прошло максимум полчаса, как они расстались с альфой, потому что Чон убежал на тренировку, а Тэхён поехал к Чимину, соскучившись по хёнам, но, сука, он все равно уже жутко скучает по этому засранцу, разве может быть так?       — Чего лыбишься как довольный кошара. Рассказывай, — блондин с пачкой чипсов, которую прихватил с кухни, тоже садится на диван. Тэхён закидывает свои ноги тому на колени и тянет руку к солёной закуске, но Мин хлопает по ней своей и недовольно хмурит брови.       — Хён, ну что ты такой жлоб! Я всегда с тобой делился. Помнишь, как в общаге последний рамен отдал и носки любимые с Пикачу, а ещё презерватив тоже последний, когда ты пошёл лишать девственности ту красотку Сону, — показательно захныкал Ким, зная, что друг не выносит его ноющего, грустненького, да ещё из-за него самого. — Никогда ничего не жалел, а ты как сучара позорный бычишься, — смотрит из-под чёлки Ким на омегу и сопит обиженно, но старший не ведётся на этот персональный концерт, проходили, ага, да только душа у него добрая и одна мелкая гадюка этим удачно манипулирует. — Вот так вот дружба и заканчивается в ебанной пачке Лэйс! — Тэхён дует губы и демонстративно отворачивает лицо в сторону, показывая всю свою мощную актёрскую игру, паразит.       — Жри, сучка! — сдаётся в очередной раз Мин, тихо матеря всех богов во всех вселенных, что ему досталось вот это вот в друзья. Он наклоняется и пихает ему в рот горсть чипсов. — Совесть, гад, решил тронуть, — по-доброму злится блондин, а Тэхён ржёт, но всё-таки рот открывает и, блять, жуёт всю эту горсть. Юнги так нехуево подвисает, пялясь на растянутые широко губы друга и выдаёт мысли в слух, — вот это рот рабочий, — чертыхаясь тут же про себя. О чем он сейчас думает вообще, блять?       Ким, услышав это, давится блядскими чипсами, вспоминая, сука, как в этом самом рту сегодня утром был член Чонгука, и этот самый рот, как и его хозяин, испытывал райское наслаждение от этого всего. И он хочет и будет ещё делать такое, только вот Юнги знать не обязательно. Не сегодня.       — На, выпей! — старший кидает в него бутылку колы. — Что давишься, правду сказал? — не сдерживается от язвы Мин. У них это полюбовно. Ну, любовь такая братская: застеби ближнего своего первым, пока тот не очнулся.       — Юнги! Что ты несёшь?! Бессовестный. Я не такой, не проститутка, или нет, не проститут. Вот, — на одном дыхании выдаёт омега, пытаясь скинуть свои ноги со старшего и сбежать в комнату. Смущает всё это, как не крути. Одно дело — местное окружение, для которого это все окей, другое — его друг.       — Ой, давай не вешай мне лапшу на уши, — схватив чужие ноги и крепче прижимая их к своим коленям, старший даже шанса не даёт на побег этой стыдливой морде. Парень намерен идти до конца, им нужно поговорить, чтобы всё происходящее не смогло их отдалить друг от друга. — Насчёт проститутки… Ну, судя по прошлому, могу сказать, что да, — невозмутимо рассуждает старший омега, видя охреневшее выражение лица напротив. — Чего ты так смотришь, что думаешь, только бабы такие? Ты их менял как перчатки, я себя не оправдываю, не подумай, но и ты не святой, так что… У тебя сейчас носки свежие постоянно и потниками не воняют, — Юнги задирает одну его ногу, хватая за ступню. — Ты с бабами их даже менять не утруждался. А вот ты и Чонгук… — пристально глядя на коллегу, выуживая на лице правду, что расстекается красным по щекам напротив, Юнги продолжает атаковать, — можно подумать ты там с ним в карты играешь сутками. Мне то хоть не пизди. А на ужине что твой боец про детей нёс? Или они от святого духа рождаются?       — Но я… — запинается брюнет, не зная, как правильно сформировать свои мысли и что вообще на это возразить. Стыд-то какой!       — Посмотри мне в глаза и скажи, что вы не трахались ни разу! — говорит блондин и смотрит на тонсена в пиздливые огромные глазища.       — Не трахались… — неуверенно совсем блеет омега.       — Ну супер, я думал мы лучшие друзья, даже, чёрт возьми, братья, а ты уже умудряешься врать мне в лицо.       — Я не врал, — дуется Тэхён.       — Ну это ты безносому можешь заливать, — скидывает обиженно всё-таки чужие ноги со своих Юнги.       — Ну, правда, — тихо добавляет Ким, смущённо опуская глаза. — Чонгук сказал, что мы любовью занимаемся, а не трахаемся. — Младший ученый чувствует, как его щёки ещё сильнее наливаются огнём. Он в этом мире научился не просто стесняться, а, чёрт бы его побрал, чуть ли не умирать от смущения. Ох, эта омежья сущность…       — Вау! Как романтично, сука, — корчит рожицу Юнги уже от вредности.       — Хён, не осуждай меня, это, правда, не похоже на обычный секс. Так хорошо, господи, никогда такого не испытывал в своей жизни. Вроде понимаю, что это рвёт в клочья все мои принципы и понятия, но я не могу остановиться, так хорошо мне не было никогда и ни с кем. Да, мы два мужика, но я пиздец как умираю, когда вижу его, никогда не думал, что скажу эту ванильную херню, но его глаза, губы, руки сводят меня с ума. Господи Боже мой, да весь Чонгук вставляет похлеще лучшей дури.       — Не надо оправдываться, Тэ. — тяжело вздыхает старший. — Я сам не лучше…       — Оу… у вас было что-то с Хосоком? — Ким вновь закидывает свои ноги, только уже для того, чтобы его хён сам не сбежал раньше времени, пока всё не выложит. Теперь его очередь слушать секс-похождения друга.       — Вот именно, что не было. От этого только обиднее.       — Сочувствую, — поддерживает коллегу брюнет. — Так ты не против?       — Да, блять, я не против! Я уже и так и сяк к нему зад свой подставляю, а он тупит, не трогает меня. А мне, пиздец, как хочется его. — Юнги грустно вздыхает, а Тэхён улыбается. — Я, ты знаешь же, не гей, никогда к парням не тянуло, и дело не в этом мире, я, правда, сначала собирался найти детку и съебаться, но теперь и она мне не нужна, я влюбился как дебил. В своей голове уже строю планы, как бы здесь остаться и заниматься любимым делом, поэтому и сказал Намджуну про образование, о тебе, конечно, промолчал, потому что не знаю, чего хочешь ты, — смотрит пытливо в глаза старший Тэхёну, пытаясь там хоть какую-то надежду разглядеть.       А чего хочет Тэхён? Ведь ещё месяц назад он очень сильно хотел свалить отсюда обратно домой, но, сука, всё пошло не по плану и теперь он тоже безумно влюблён. Ведь все его мысли занимает лишь один человек. И главное он знает, что это взаимно. А что будет, когда они найдут детку? Захочет ли Тэхён улетать?       Ответ он знает и сейчас — нет, не хочет. Ему так хорошо с Чонгуком, как не было ни с кем, но есть одно но: он не попрощался с родителями, а они уж точно переживают, почему сын так долго не выходит на связь. Ему стыдно даже подумать, как мама льёт слёзы, наверняка похоронив его заживо, а отец успокаивает её, что их отпрыск когда нибудь вернётся. И именно поэтому Тэхён обязан вернуться домой и хотя бы попытаться им всё объяснить. Да, Юнги терять уже нечего, он принял окончательное решение, а ему есть. Он не может быть таким эгоистом, но как объяснить это всё Чонгуку?       — Нам нужно её найти, потому что я не попрощался с родными, ты знаешь, хён, я не могу так с ними поступить, они переживают, — серьезно говорит Ким.       — А что ты скажешь Чонгуку? Что если ты не сможешь вернуться?       — Я верю, что смогу. Мне нужно лишь поговорить с ними. Если я сюда не вернусь, я просто умру, Юнги. Не смогу без него. И значит, твоя задача, хён, когда ты будешь в лаборатории Намджуна, добиться его доверия, и когда мы найдём детку — её усовершенствовать, а с Чонгуком я как-нибудь разберусь. Думаю, мне придётся ему всё рассказать чуть позже, я не хочу отношения строить на лжи.       — Ты прав. Я тоже думал об этом, и если Хосок не примет мою правду, я просто вернусь домой.       — Когда ты едешь к Намджуну?       — Завтра днём.       — Не выдавай себя так сразу, я понимаю, что ты уже все решил, но мы толком не знаем этого человека. Пожалуйста, хён, — сжимает беспокойно чужое плечо Тэхён, на что блондин кладёт сверху свою ладонь и также сжимает в знак поддержки и одобрения. — Обещай, что будешь осторожен.       — Обещаю, мелкий, — ерошит тёмную шевелюру Мин и слегка улыбается и умиляется этой заботе от друга.       — И по возможности разузнай, не находили ли они что-то странное, я думаю, он знает больше, чем говорит.       — Ты считаешь?       — Уверен, хён, Ким Намджун не так-то прост, как нам кажется, нужно узнать лишь одно — на нашей он стороне или же сдаст правительству, как подопытных кроликов.       — Но как он это сделает? Ему друзей не жалко, — хмурит брови Юнги, — Чонгук же с Хосоком шкуру с него спустят, если с нами что-то случится.       — А ты прям так уверен, что мы будем нужны Чонгуку и Хосоку? — заметно мрачнеет Тэхён, — если они узнают кто мы на самом деле, не то что от нас, а вообще от других людей, не уверен,что обрадуются. Я вообще не представляю, о чём они в этот момент подумают. Мы для них инопланетяне, прибывшие с другой планеты.       Юнги опускает взгляд, рассматривая пол, явно он расстроился, представив лицо своего любимого человека, который смотрит на него с отвращением, узнав о том, что он скрывал всё это время. Но как же ему рассказать? Как преподнести эту правду, чтобы он не подумал, что Юнги спятил?       — Хён, — Тэхён приподнимается и берет его, как всегда холодные ладони в свои, пылающие огнём, пытаясь успокоить, — не грусти, пожалуйста, я уверен, Хосок любит тебя больше жизни, и не потому что ты его истинным каким-то хером оказался в этой вселенной, а потому что ты — это ты. Лучший из лучших Мин-жопка-Юнги.       — Сам ты жопа, Ким Тэхён! — старший улыбается смотря на этого придурашку.       — Да, я знаю, попец у меня, что надо, Гук заценил! — ржёт омега.       — Ебаный извращенец! — морщится блондин и тянет руки к его рёбрам, начиная щекотать, а Ким ржёт как конь, скидывает его руки и тянет на себя. Юнги заваливается рядом с ним и обнимает друга.       — Люблю тебя, хён, без пидорства, правда, люблю, как брата, — тихо шепчет в макушку старшему гамма.       — И я тебя люблю, ТэТэ, не пидорски, а как младшего бро. Ты всегда был, есть и останешься для меня самым близким и родным человеком на всей земле и вселенных, где бы мы не были. — Тэхён довольно улыбается, это так ценно и мило, потому что от Юнги такое услышать — это как конец света увидеть.       — Завтра у Намджуна держи меня в курсе всего, хён, я очень переживаю за тебя.       — Хорошо, хер майор, как скажешь, — гаденько хихикает старший учёный и уже визжит через секунду, когда пальцы Тэхёна перечитывают его ребра в отместку за «повышение по службе».

💥💥💥

      А завтра наступает очень быстро, потому что они с Тэхёном много пиздели обо всем и ни о чём. Старшему же, блять, интересно, какой он заднеприводной секс и друг рассказал ему всё в красочных деталях, что блондин успевал только рот открывать в немом шоке. Сука, тоже пиздец, как хочется всё вот это попробовать.       Неужели так охуенно, когда в заднице чужой член? Ну как такое возможно? Почему природа-матушка так над мужчинами поглумилась, если по словам малого там есть такая точечка, по которой когда попадает альфачка, ох, как хорошо. Юнги далеко не тупой и учёный человек, он знает, что это за точечка, но какого хуя? Скажите, почему боженька глубоко её так в жопушку засунул-то? Где справедливость?       А потом к ним ещё и Чимин присоединился, вернувшись со смены, и эти три «подружки» сплетничали до четырёх утра, снова за просмотром какой-то приторной дорамы, от которой потом ещё и ревели около часа.       Ебаная омежья сущность.       Утром за Юнги заезжает Хосок, они с Намджуном договорились о встрече в одиннадцать, поэтому учёный успевает ещё и по-быстрому позавтракать в уютной кафешке со своим альфой.       Возле научного центра Намджуна они ещё минут пятнадцать целуются (не виделись, бедные, сутки) и омега уже так завёлся, да ещё и после подробных рассказов друга про все прелести анального секса, что готов был плюнуть на всё и самому трахнуть этого породистого жеребца прям вот здесь на месте. Мину совсем уже не хочется куда-то идти, но Хосок, шумно втягивая последний раз запах возле шеи парня, напоминает, что хён его ждёт, а сам предупреждает, что едет на работу. А вот после у Юнги нет выбора — поедет ночевать к ним домой. И с каких это пор он стал их общим? Хоть омега ещё не получал официального приглашения, но ему пиздец, как приятно.       Старший Чон с загадочной какой-то улыбкой провожает своего любимого. Омега понимает, что что-то происходит, но никак не может уловить причину и следствие. Что-то нагло ускользает от его внимания и впервые парень теряется в своих предположениях.       Можно было бы это отнести к мысли, что альфа задумал что-то неприличное, да только это не так. Мин до сих пор «гейский» девственник.       Тогда что? Нужно будет сегодня допросить этого хитрожопа и всё выяснить, иначе от всех этих дум мозг взорвётся.       Он проходит пост охраны с счастливой улыбкой, потому что там его уже ждут, и, зайдя в металлический лифт, где остаётся один, откидывает голову назад к железной стене кабинки.       Ему сообщили, что ничего не нужно трогать руками, его с пульта направят куда нужно. Тросы почти бесшумно приходят в движение, начиная свой путь без какого либо личного вмешательства парня.       Рассматривая электронную панель, Мин замечает, что она не имеет кнопок, а лишь биометрический сканер для распознавания биологических объектов, а если быть точным — сетчатку глаза. У них тоже на работе такие имеются, только для сканирования пальца.       Парень выходит на минус третьем этаже, что удивляет дико — ибо почему подвал? — но подвоха никакого не видит, или не хочет замечать. Его уже дожидается в коридоре альфа, по-дружески улыбаясь.       — Доброе утро, Намджун.       — Доброе утро, Юнги. Я очень рад, что ты всё-таки пришёл на экскурсию в мою обитель наук. Я покажу тебе большинство наших экспонатов и техники. Пройдём? — Ким указывает на длинный коридор, а Юнги лишь положительно кивает головой, разглядывая с интересом помещение.       Оно выдержано в белых тонах и очень чистое. Сразу видно, что следят тут за всем с большой строгостью и внимательностью. Учёному не страшно, но в душе очень волнительно, что если один из экземпляров окажется их деткой?       Но спустя час скитания по лабораториям, ничего такого полезного для них с Тэхёном он не видит. Ладно бы, если бы детку разобрали на детали, он и к этому был готов, но то, что показал ему Намджун, совершенно не относится к путешествию во времени, или как там будет правильнее сказать — во вселенных. Но омега соврет, если скажет, что не было на что посмотреть.       Разные макеты космических кораблей и модулей впечатляют. Уж ему то не знать. Они даже зашли в отсек, где во всей красе был установлен огромный серебристый шаттл. Как объяснил альфа, эта груда металла своё отжила, даже не покорив космос. Что-то изначально пошло не так и машина просто была списана на ликвидацию.       Звёздные корабли в этом заведении не строят, но правительство щедро делится вот такими экземплярами, для того, чтобы учёные-исследователи набирались опыта в изучении конструкций механизмов. Иначе как им делать анализы и извлекать всяких межгалактических гостей, чем чёрт не шутит, из агрегатов, не зная принципы работы космических кораблей и расположение разных отсеков.       Юнги как в своей стихии. Он реально забывает о том, что не в том мире и рассказывает то, что знал даже об инопланетянах. Намджун слушает внимательно всё, чем делится с ним омега, и как будто впитывает всю полученную информацию: этот парень слишком умён и хорош в этом всём дерьме, он ведь мог бы, благодаря своим знаниям, открыть много нового и помочь науке, и чего греха таить, отлично бы поднял статус его заведения. Только вот как он с другом оказался здесь, в их мире? И не представляет ли опасности? Есть ли у этих ребят какая-то определённая цель и миссия? Нужно всё выяснить, пока стало не поздно.       Хотя и здесь Намджун больше настроен к отрицательному ответу, потому что эти двое слишком уж дружелюбные, а ещё, кажется, нашли свои судьбы в лицах его друзей. Но как же объяснить то, что эти чужеземцы истинные Чонов? Все его знания идут нахер, потому что истинность есть в их мире, но уж точно не с жителями других планет, а есть ли она у них? Со слов Джина эти парни были похожи на бет.       Значит и анатомия у них может разниться. Всё это интересно до такой степени, что Намджун выть готов от шквала вопросов в его пытливом мозгу. Кто ему это объяснит? Может сами Юнги с Тэхёном?        Тэхён, судя по всему, на контакт пока не готов идти, значит, нужно аккуратно, в нужный момент и комфортной обстановке задать вопросы блондину. И у Намджуна для этого созрел прекрасный план. Если Мин первый несмело идёт на контакт, то Киму ничего не остаётся, как показать своё доверие. Они оба, судя по всему, находятся в одинаковом положении недоверия друг другу. Нужно это немедленно исправлять.       Давить на парня не хочется. И не нужно. Ему нужно дать то, что его заинтересует и покажет намерения альфы к диалогу. Отвести к неопознанному объекту, что нашли на реке Хан в мае этого года, поставить перед фактом, что и они тогда в их жизни появились — ещё рано. Да и где прямые доказательства?       Альфа смотрит на парня и видит хрупкого, но сильного омегу, у которого так горят глаза, когда он рассказывает о разных гипотезах и строении мира, о космических кораблях и вселенной в целом. И тут никак нельзя приписать двух друзей к пришельцам, они не выглядят по-другому, так же как и все люди — разумны. Какие их вселенные?       Хотелось бы прям сейчас узнать всю правду, но Ким не может это всё вывалить без подготовки. Намджун идет на риск, но он уверен, что он оправдан.       — Я смотрю, ты потихоньку вспоминаешь, видно, что ты с этим не один день работал, Юнги. — натягивает на своё лицо добрую улыбку Намджун.       — Я, да, увидел это всё и меня как током прошибло. Всё, что я говорил, пришло мне в голову, как будто я всё это знаю, хотя я уверен, что знаю. — врёт Юнги и понимает, что слишком увлёкся. Он только что поделился всем с этим учёным, рассказывая все свои знания о инопланетных существах, как будто работал с ними многие годы, немного о своей работе и вообще о многом.       Особенно Кима интересовала уфология и разговор шёл так просто и непринуждённо, что казалось, Мин вновь у себя дома. — Было время, я был на стажировке в США и там нам рассказывали про неопознанные летающие объекты, но я всё-таки больше не по этой сфере.       — Хотелось бы услышать, над чем ты работал или с чем, — Намджун подбирается ближе к своей задуманной цели.       — Я, насколько помню, больше увлекался кораблестроением, чтобы астронавты путешествовали в космос, но там, — омега указывает пальцем в висок, — провал. Я не могу вспомнить что-то важное.       — Тогда ты не против, если я кое-что тебе покажу? — альфа останавливается напротив гостя и серьёзно смотрит в его глаза, — но обещай, что всё, что ты сейчас увидишь, останется между нами, Юнги. Ты мне нравишься, как профессионал, тут даже не спорь, я бы уверенно заявил, что ты учёный. Твои знания слишком глубоки, — ошарашивает в раз омегу Ким, — но пока ты ещё не стабилен в своей памяти, позволь мне помочь тебе, — больше утверждает, чем спрашивает Нам.       Юнги от таких слов вмиг теряется и даже слегка паникует. Он бегает глазами по всему вокруг, но только не смотрит на альфу. Мысль, что его так легко раскусили, вводит всё тело в лёгкий мандраж и кислорода почему-то стало меньше.       — Я… Я… — блеет парень, не в силах собраться и готовый сбежать.       — Юнги, — мягко зовёт его Намджун, касаясь легко плеча омеги, — успокойся, я не враг тебе, слышишь? Мне очень важно знать сейчас, могу ли я тебе доверять?       Омега лишь кивает головой в знак согласия и облегчённо выдыхает. После чего альфа улыбается одобрительно и отступает в сторону, указывая на ещё одни створки лифта.       — Ты хочешь мне показать что-то, что для простого смертного не положено, верно?       — Верно, хён.       — Хён, — пробует как бы на вкус Мин. Ему очень импонирует то микроскопическое доверие, что между ними установилось. Да и атмосфера немного даже разрядилась, чем была минутой ранее.       Перед парнем сейчас непростой выбор. Две чаши весов, на которых установлены друг против друга доверие и безопасность. На стороне доверия — возможность остаться с любимым человеком, на второй же — он, его друг, их жизни и возможность вернуться домой целыми и невредимыми. И Мин может смело сказать, что тот, кто не любил, никогда не делал безумных глупостей. Любовь — самая мощная сила, которая толкает людей не то, что необдуманно совершать поступки, а идти войной, жертвуя жизнями других, и ни о чём не жалея. Что уж говорить про слабого омегу. Если Тэхён его поддержал, то он готов рискнуть. И стрелки мысленных весов кренятся в сторону доверия.       — Готов? — тихо спрашивает Ким, замечая разные эмоции, играющие на лице парня. Лёгкая улыбка омеги и решимость во взгляде только добавили уверенности альфе и он первым шагнул к лифту.       Оба парня подходят к металлической коробке и Намджун лишь прикладывает ладонь на биометрическую панель, где сканер зелёным лучом ползёт по всей поверхности экрана.       — Добро пожаловать, господин Ким, — отзывается через динамик мужской приятный голос и створки распахиваются в разные стороны.       — Доброе утро, Гор, — после чего оба парня перешагивают порог кабины, попадая в такой же лифт, в каком был Юнги в начале своей экскурсии.       — Уровень безопасности — «Сердолик»? — безэмоционально спрашивает чужой голос.       — Изида, — вторит альфа виртуальному звуку и створки лифта бесшумно смыкаются, отрезая дорогу на побег.       — Уровень безопасности «Изида» — принято. Прислонитесь к панели для сканирования сетчатки глаза для подтверждения кода безопасности, господин Ким.       Альфа проделывает все технические манипуляции и только после этого искусственный разум даёт добро на движение. Юнги ловит себя на мысли, что он вновь физически не ощущает, куда движется лифт и это доставляет небольшой дискомфорт. Сказать, что ему неловко и немного страшно — ничего не сказать. От этих мыслей блондин сухо сглатывает, но интрига, бурлящая в крови, делает свое дело — он ни о чём не жалеет.       — Сколько древней мифологии, — хмыкает Юнги, решаясь отвлечься, на что Намджун неопределённо и со всей серьёзностью смотрит на блондина. — Думаю, что во всём есть смысл, — говорит омега, не отнимая взора от ученого, альфа же его не перебивает, давая мысленно добро, кивая головой.        — Гор — древнеегипетский бог неба и солнца с соколиной головой. Его символ — всевидящий глаз, защищающий от зла, — продолжает вещать омега, Намджун же продолжает молчать в ожидании, какую параллель проведёт этот парень. Уровень его сообразительности просто впечатляет молодого астрофизика.       — Сердолик — камень богини Изиды, очень сильный оберег, который защищает от всех опасностей и именно через этот камень, рисуя клевер, люди просили богиню о покровительстве даже после смерти. Думаю, что это ответ безопасности, а это значит, что есть ответ тревоги. — Парнишка умолкает и выжидающе смотрит на альфу. Намджун же только растянул губы в подобии улыбки Джаконды с картины Да Винчи, и поднял немного руки, чтобы поаплодировать этому гению.       — Боже, если бы тебя только сейчас слышал президент, — довольно и с гордостью говорит альфа. Он безумно рад, что встретил такого человека, как Юнги, и теперь у него есть единомышленник. Как же он долго этого ждал, но оно того стоило. А учёный слегка закусил губу от смущения. Приятно слышать от такого человека комплименты, хоть это и шутка. Президент, да конечно же, пусть и есть опыт в общении с такими высокопоставленными людьми, но Мин очень сомневается, что когда-то его встретит в этой вселенной. — Если бы Хосок знал, как ему повезло, — продолжая хлопать в ладоши, хвалит омегу Намджун. — И ты прав почти во всём. Только Изида был богом-омегой, а не богиней, как ты его назвал, — мысленно ставит себе на этом пометку блондин. — Но мне теперь интересно, какое второе будет твоё предположение.       — Ну, на ум приходит только одно, — слегка делает секундную заминку парень, потому что, чуть не проебался со своей богиней, надо быть внимательней. — Варфоломей, — озвучивает наконец версию учёный, — один из двенадцати апостолов Христа, мученик, — продолжает свои размышления Юнги. — Этот святой человек прошёл нелёгкий путь, неся добро и веру людям, и принял мученическую смерть ради своего бога. Сердолик, который всегда был при нём, теперь украшает церковные кресты. Я прав? — довольный своей логикой, спрашивает учёный.       Намджун лишь только успевает открыть рот для своего вердикта, как лифт тормозит, издавая приятный сигнал об окончании поездки.       — Лаборатория «Мир», — информирует «Гор» и дверки металлической коробки также бесшумно раздвигаются.       Коридор, в который вышли мужчины, кардинально отличался от того, что видел до этого Юнги. Все тона вмиг сменились на тёмные и мрачные. Освещалось всё по периметру неоновыми светло-голубыми огнями и помещение было одним и очень просторным. Окон не имелось, но чувствовалась свежесть воздуха. Омега не мог ответить сам себе на вопрос — где он и на каком этаже.       — Мы на глубине пятиэтажного дома, хён, — будто читая его мысли, говорит альфа. — Это место засекречено и вход сюда доступен только нескольким людям в этой стране, дополняет свой ответ Намджун, а Юнги уже открывает рот и шире распахивает глаза.       — Погоди, так ты не шутил про президента? — догадывается учёный и принимает роль истукана с охреневшим лицом ужаса. Неужто так глупо доверился и попался?       — Эй, отвисни, парень, всё не так плохо, президента тут нет, — начинает смеяться альфа с реакции Мина. — Но тут есть кое-что покруче, идём, — подмигивает и манит дальше Ким ошарашенного парня. Юнги с каким-то вселенским облегчением выдыхает, потому что только что надумал свой конец обычной жизни гражданина Кореи и он ему не понравился от слова совсем.       Парни вновь продолжают свой путь в глубину тёмной комнаты и если бы Ким не подошёл совсем близко к противоположной стене и не выкрутил один круглый плафон, всунув после туда свою руку, то Мин никогда бы не догадался, что здесь есть ещё одна «дверь». Потому что после всех этих не хитрых действий, что-то щёлкнуло и стена пришла в движение. Все неоновые огни, как маячки, забегали от лифта к этой самой стене, указывая направление.       У стоящего завороженного омеги, было ощущение, что он сейчас стал немым свидетелем чего-то судьбоносного. Он лишь жалел, что нет его друга рядом, Тэхён бы оценил.       Намджун по-хозяйки проходит дальше и становится в центре небольшой комнатки, освещенной строго по центру. Под лучами света расположен какой-то пьедестал и что-то громоздкое на нём, напоминающее саркофаг с какими-то странными каракулями. Мин почему-то не удивлён. Что это именно, омега не видит, но предположение, что там многовековая мумия, как-то само приходит в голову. Только вот это слишком просто. Зачем так прятать обычного мертвяка и засекречивать от всего мира? Тут что-то явно другое. И если это не так, то учёный будет разочарован.        Нужно подойти и посмотреть, но почему-то ноги в этот момент не слушаются и не хотят двигаться. Мышцы начинает тянуть и ощущается какой-то дискомфорт внизу живота. В голове каша от всех сегодняшних пережитых эмоций и Юнги сейчас не уверен, что хочет знать то, что известно только узкому кругу во главе с главнокомандующим этой страны. Насколько это безопасно для него? Во что он сейчас ввязывается? Ответ лежит перед ним, а альфа лишь ждёт дальнейших действий своего нового гостя.       — Я сейчас рискую своей карьерой, статусом, свободой и благополучием своих близких людей, — хрипло начинает свой монолог Ким, — Юнги хён, я хочу, чтобы наша дружба началась с доверия и я готов ради этого на многое. Не спрашивай почему, мы об этом поговорим позже, но мне хочется, чтобы ты оценил мой жест и понял, насколько я открыт к диалогу.       Омега, впечатленный речью астрофизика, мысленно даёт себе подзатыльник от своей нерешительности. Действительно, Намджун делает сейчас всё, чтобы Мин перестал сомневаться, а он как девочка на первом свидании: мнётся и стесняется. К чёрту всё. Блондин вздыхает глубже и шагает вперёд к своей новой жизни.

🪐🪐🪐

      Хосок уже который день с трудом думает о работе, в голове лишь его любимый мальчик и его нынешнее состояние. Он встретил Юнги месяц назад, спровоцировав течку, и цикличность омежьего организма подаёт сигналы, что впереди у альфы нелегкие дни. Но будут они приятными или нет — зависит от его парня. Хосоку бы очень хотелось, чтобы омега принял его окончательно.       Последнюю неделю Чон метил своим запахом Юнги, чтобы перебить его собственный. Аромат омеги становился сильнее с каждым днём и это жутко нервировало молодого альфу.       Он бы очень не хотел выпускать парня из дома, так как это опасно для него, но скажи об этом его омеге и рискуешь лишиться его самого. Он уже давно уяснил, что его мальчик самостоятельно принимает решения и не терпит возражений. И если хочешь, чтобы омега пошёл на уступки, нужно применять технику «мур-мур» и почесывания по спинке. Тогда Юнги становится ласковым как кот и сговорчивым. Да, альфа сам это придумал и нагло пользуется своими методами. Да только не в этот раз.       Намджун так не вовремя пригласил Юнги к себе в лабораторию, что Чон, глядя в загоревшиеся глаза любимого котёнка, понял, что не сможет отказать, поэтому постарался сделать всё, что в его силах. Метил с лихвой.       Омегу просто ведёт от хосокова запаха во время близости, когда тот его ласкает, с этим проблем не возникло. Чон уже понял, что парнишка готов к большему, да только он боится, что тот потом пожалеет, а ему этого совсем не хочется. Не к этому он стремится в их отношениях.       Секс — это безусловно прекрасно, а секс с истинным, это как умножить все ощущения на сто. Ему и самому хочется до звона в яйцах, так как очень тяжело иметь в доступе любимого парня, но не переходить черту дозволенного — пока альфа не готов. Точнее, не уверен, что это положительно скажется на дальнейших отношениях их пары. Он же его готов на руках носить и звезду с неба достать, только бы улыбался, был счастлив и исключительно вместе.       Поэтому, сначала теория, её усвоение, потом практика для закрепления темы, а далее штамп в договоре о пожизненном сотрудничестве с вложением инвестиций и прибылью.       Почему-то идея соотнести свою сперму с инвестициями показалась ему удачной. Хосок бизнесмен, ему есть с чем сравнивать для положительного результата. Характер у Юнги как бомба замедленного действия — не знаешь, когда рванет и как сильно. Парнишка добрый, ласковый и терпеливый, но против шерсти лучше не гладить, сразу шипит и кусается.       Сегодня альфа отпустил своего ангела к Намджуну с неспокойным сердцем и теперь не выпускает телефон из рук. Он доверяет этому альфе, знает, что Ким самый первый побежит к нему и торжественно вручит омегу лично в руки, ещё и благословит на дорожку.       Течка же наступает поэтапно, поэтому у альфы будет примерно около часа, если Мин почувствует себя плохо, потому что запах Чона немного остудит альфийские рецепторы и Намджун не успеет потерять над собой контроль. Но последний этап самый сложный, тут даже альфе с железной выдержкой трудно держать себя в руках, но Хосок почему-то в Киме не сомневается. Он свято верит в их долгую дружбу и порядочность мужчины.       Альфа тревожно смотрит на стрелки наручных золотых часов и его зверь внутри мечется и скулит, как чувствует. Оба парня недоступны и лишь остаётся молиться, чтобы его котёнок не пострадал, как в прошлый раз. Хосок лишь сжимает ладони в кулак и морщится, прикрыв глаза, мысленно успокаивая внутреннего альфу.

🌟🌟🌟

      Намджун торжественно улыбается парню, что принял, наконец, верное решение и отступает на шаг вправо, предоставляя весь обзор на загадочный объект. Юнги замедляет шаги и останавливается рядом с предметом, заинтересованно заглядывая вовнутрь и застывая. Он, конечно, много в голове сделал предположений, но они ни в какое сравнение не шли с тем, что он увидел. Если что-то подобное или хотя бы намёк и проскакивали в его блондинистой голове, то все они не имели жизни и доли секунды. Юнги оптимист и верит только фактам и неоспоримым аргументам, но чтобы увидеть такое наяву…       — Это… Это то, о чём я думаю? — изумленно выдыхает Мин и даже не хлопает ресницами. Он не может произнести вслух то, что видит. Какой-то внеплановый паралич настиг внезапно и не даёт рационально мозгу работать. В голове все тараканы мигом по сигналу тревоги собрались на «экстренное совещание» с повесткой дня: «Шо за хуйня происходит и как с этим бороться». Ощущения не понятные. И почему-то мысль месячной давности, что его хорошенько приложило о землю и он сейчас лежит в коме, снова ненавязчиво даёт о себе знать.       — Возможно, но если ты поделишься своими думами, то я смогу ответить точно, — лишь говорит Ким, внимательно наблюдая за парнем.       — У него… у него огромные глаза, очень огромные, — чуть ли не дыша, комментирует увиденное омега, как бы больше уверяя самого себя в реальности событий.       — Так, верно, — тихо поддерживает нового друга Намджун.       — И он зе… зеленый, — продолжает запинаться от шока Мин, — Прям самый зелёный, зеленее не бывает.       — Очень хорошо, ещё что?       — И этот большеглазый, зелёный человек — не человек вовсе.       — Прекрасно, — довольно кивает альфа, умиляясь с такого хёна, и так руки чешутся щёлкнуть его на телефон, чтобы показать Чону, но нельзя, к сожалению.       — И он, кажется, не живой, хотя не могу утверждать. Он заморожен и лежит в морозильной камере, которая встроена в подобие саркофага, но это не он, — заканчивает свой визуальный осмотр омега.       — Отлично, — поддакивает с энтузиазмом охреневшему парню Ким, слегка хихикнув, на что у омеги ползут брови под чёлку на бледном лице и всё выражение публикует: «Ты ща, серьезно, смеёшься?».       Блуждая взглядом по худому, зелёному вытянутому телу, с большой головой и не менее огромными закрытыми глазами, глазные яблоки которых выделяются такими внушительными бугорками под тонкой кожей, Юнги машинально хлопает своими, как бы вообще вспоминая, что они у него тоже есть и неплохо бы было уже смочить свои белки. Длинные пальцы на руках достают до колен, а сами ноги короче тела, зато ступни, с такими же вытянутыми конечностями, можно смело заносить в книгу рекордов Гиннеса. Врядли существуют такие людские размеры.       Оба молчат. Одному нужно переварить, второму — справится с волнением. Ким замечает состояние парня и ему это не нравится. Мину совсем нехорошо и если этот белокурый ангел Хосока сейчас упадёт в обморок, учёному несдобровать. Как-то об этом альфа не подумал. Чон же его четвертует.       — Юнги? — альфа подходит ближе и аккуратно кладёт руку на плечо парня. Омега слегка вздрагивает и смотрит расфокусированным взглядом на Намджуна.       — Откуда он у вас? — шепчет еле парень одними сухими губами, так как совсем нет сил, чтобы вообще что-то делать.       — Несколько лет назад наш центр зафиксировал сильную вспышку радиоволн над горным массивом Чересан и следом мощный всплеск тепловой энергии. Даже наши сейсмометры сработали, показывая колебания земли. От наших коллег, работающих в этом районе, поступила информация о взрыве на горе Халласан, недействующем вулкане. Весь национальный парк был оцеплен за считанные минуты и наша научная группа выдвинулась на место предполагаемой аварии. Мы не знали, что там произошло и точно так же, как и ты, хён, были невероятно удивлены.       — Я так понимаю, что в живых никто не остался, — грустнеет омега. Пусть эта раса и внеземного происхождения, но стало их по-человечески жаль.       — Нет, к сожалению. Остальных двух членов экипажа просто раскидало по кусочкам в радиусе нескольких сотен метров после удара о скалы и взрыва. Это большая потеря для нас, мы упустили отличный шанс узнать и может быть даже наладить отношения с внеземной цивилизацией.       А ведь он с Тэхёном тоже не особо мягко приземлился. В отличие от этих зелёных человечков им просто повезло. Окажись они на другой планете, где нет кислорода для поддержания их биологических организмов и пропитания, что бы было с ними?       Вероятно, что лежали бы где-то также в лаборатории в морозильниках, как этот несчастный гуманоид или, просто, безымянно затерялись среди планет. И впервые Юнги задумывается о том, что по-настоящему рисковал своей жизнью и жизнью лучшего друга. Как безответственно.       От всех этих мыслей у Юнги начинает кружится голова и лёгкая тошнота подкатывает неожиданно быстро. Он почти оседает на корточки, держась двумя руками за голову, но Намджун, видящий, как омега чуть ли не теряет сознание, успевает подхватить парня подмышки.       — Хён, тебе плохо? — не на шутку пугается альфа и тянет парня на выход. Им немедленно нужно на воздух и побыстрее, иначе от нервного перенапряжения и самого Намджуна уже нужно будет откачивать. Тогда точно в этой комнате будет три бездыханных тела. Президент по головке не погладит, даже страшно подумать, что будет.       Юнги тем временем не отвечает, но как-то совсем теряет краску с лица и даже сил у него нет, чтобы ухватится за подставляемое плечо. Лифт ползёт со скоростью черепахи, когда нужно поторопиться; коридоры становятся длинными лабиринтами, которым конца и края нет, но Намджун несётся с ношей в руках и лишь молится всем богам, чтобы успеть дотащить парня. Ким сажает учёного на лавку, а у самого руки трусятся, достающие телефон из кармана брюк, который ещё при выходе наружу поймал мобильную сеть. Дрожащий палец мажет по сенсору и не с первого раза альфа попадает по нужному контакту.       — Юнги, хён, ты только не закрывай глаза, слышишь? Сейчас я позвоню Джину и он скажет, что нужно делать, — молодой мужчина с тревогой поглядывает на осунувшегося парня и подсаживается рядом, чтобы омеге было удобней сидеть, облокотившись на его плечо, чем сразу же пользуется Мин. Он не в коем случае не хотел довести парня до такого состояния и теперь винит себя во всём. Чимин, Джин, Тэхён и в особенности Хосок, его не простят. Последний в живых не оставит уж точно, и Ким понимает, что друг будет прав.       — Дорогой, Джини, — трясущимися губами произносит Намджун, как только в динамике слышит родной голос. — Юнги стало плохо, он…он сейчас отключится, — паникует альфа, готовый почти разрыдаться. Господи, он так сейчас безмерно рад, что его супруг доктор. Периодами он ненавидит профессию мужа, но теперь готов расцеловать благоверного за неё.       — Намджун, что ты с ним сделал? — после секундного молчания, тихо спрашивает не понимающим голосом старший омега.       — Ничего, — впервые врёт альфа своему мужу и ему от этого очень стыдно. Если с Чимином он просто ничего не говорил и умышленно умалчивал факт истинности из благих целей, то тут Намджун будет нагло врать, ибо рассказать всей правды всё равно не сможет. Он и так нарушил сегодня Устав, но это он сделал в целях науки и президент ему ещё спасибо скажет, а вот знать остальным — не обязательно. — Мы с ним ходили по центру и спустились в лабораторию к экспонатам, далее просто разговаривали и ему вдруг стало плохо. Хён, — жалобно скулит альфа, — что мне делать?       — Блять, — смачно выплевывает доктор и что-то ещё упоминает о родителях, — отвези парня домой, я освобожусь и приеду посмотрю, что с ним. Сейчас позвоню Мини, предупрежу, а тебя я убью, Ким Намджун, все твои органы выпотрошу на русский холодец ей-богу, ты что творишь? — беснуется омега.       — Малыш, я всё сделаю, хоть русский холодец, честное слово, только помоги, — блеет перепуганный альфа, а сам уже второй рукой подхватывает удобней Мина и аккуратно ведёт к машине.       — О боже, за кем я замужем, — стонет старший Ким, — если через полчаса тебя не будет на месте — пеняй на себя!       — Да любимый. Я правд… — но Джин уже отключился, не дослушав супруга. — Юнги, — наклоняется к блондину Намджун, — как ты? — Мин в ответ лишь что-то несвязно стонет. — Ребёнок, я сейчас тебя домой отвезу, не переживай. Всё будет хорошо. Отдохнёшь, успокоишься и придёшь в себя. Там Чимин ждёт. Хочешь к Чимину? — Юнги лишь положительно кивает головой. — Ну вот и хорошо. Джин тоже подъедет и осмотрит тебя, пропишет таблеточки и уложит спать, — успокаивает больше себя, чем омегу альфа, подводя последнего к дверке своего автомобиля. Усадив страдальца на пассажирское сиденье позади, мужчина прыгнул за руль и рванул с места с завидным стартом гонщика.       Намджун летит, чуть ли не нарушая все известные правила дорожного движения. Но всё же старается этого не делать. Какой тогда толк, если ему нужно сохранить их жизни, а не наоборот. Юнги ни слова не говорит, лишь скрутился возле окошка, и тихо сопит, прикрыв глаза. Блондин только бросает тревожные взгляды в сторону безмолвного пассажира и до скрипа под пальцами сжимает кожу руля. Надо бы позвонить Хосоку, но альфа решил немного повременить, пусть сначала Джин его осмотрит, а дальше и на плаху к Чону можно.       Мин же пытается сейчас абстрагироваться и как-то отвлечься от боли. К Хосоку он точно не поедет сегодня, состояние не то, да и альфа бесит немного в последнее время, нервирует жутко со своим возбудим и не дадим, но почему-то хочется его всё сильнее и сильнее с каждым днём.       Видимо, сказывается недотрах. Ведь раньше секс у него был на регулярной выходной основе. От мыслей об альфе низ живота опять скручивает в ощутимом спазме, но и отпускает быстро. Почему-то мысли о Хосоке и его запахе успокаивают, но и какая-то вселенская обида разрастается ещё больше. Пусть этот альфа гуляет там себе дальше. Если Чон из-за истинности жалеет его, ну так и хрен с ним! Юнги вообще не из их мира, ему эта истинность не всралась, он ведь просто влюбился всем своим сердечком в этого мужчину. А раз вкусного этот сердобольный не хочет — пусть сидит один, рука в помощь, Мин вообще ещё дораму не досмотрел: с кем же из двух альф останется главный герой Ёнхван — очень важный вопрос на повестке дня.       Краем глаза парень замечает, что Джун всё это время, очень задумчив и встревожен. Может, альфа жалеет обо всём сейчас и принимает какое-то нехорошее решение в его сторону? Он показал Мину слишком много, но омега обещал молчать. А если альфа обо всём уже знает или догадался? Может это всё был спектакль для него? Тогда его не тронут, слава богу, но жить не дадут нормально. Пусть у Кима нет прямых доказательств, но и у парней нет, что они родились, учились а так же работают и живут в этой вселенной. А если залезть в их смартфоны… Куча фоток с девушками, которых эти люди здесь не видели и даже представить не могут, что же это за люди такие, станут им прямой дорогой к федералам. Ну что они им скажут, что это необычные особи обезьян, которых они встретили на практике в Австралии? Смешно и плакать хочется от бреда всей ситуации.       Вот, правда, если наступит такой момент, как рассказать про девушек? Надо бы, наверное, удалить все фото из галереи, но жалко: там ведь женская часть коллектива, приятные воспоминания, память о прошлой жизни и напоминание о том, что они не одни в этой вселенной.       — Как ты себя чувствуешь, Юнги? — альфа переводит взгляд в сторону учёного. Сколько он уже раз сегодня сказал эту фразу — он не знает.       — Голова кружится, а так немного лучше, спасибо тебе, — выдавливает подобие улыбки Мин.       — Я, глупый идиот, нельзя тебе столько всякой информации сразу, нужно постепенно. Я хотел как лучше, правда, но получилось как всегда. Прости, — смотрит альфа жалостливо на бедного парня.       — Да что ты, Намджун, перестань. Я уверен, что немного отдохну и всё придёт в норму, но потом я хотел бы ещё вернуться в твою лабораторию, если ты, конечно, не против.       — Я не против, у тебя в головушке много всяких полезных знаний, их бы раскрыть и можно великие дела делать, — серьезно говорит Джун, а Юнги пытается не улыбнуться, выдавая своей гордости, ведь он прекрасно знает и ценит свои мозги, все профессора говорили, что он далеко пойдёт. — Но я боюсь тебе навредить, я же не маньяк какой-то, издеваться над человеком. И не потому что ты омега, а потому что не люблю делать больно людям. Я и твой друг, просто запомни это, Юнги, — неловкая тишина образовалась в салоне после этих слов, каждый задумался о своём. — Давай так. Ты отдохнёшь пару дней, придёшь в себя, утрясёшь свои мысли и воспоминания, а потом наберёшь меня. Номер возьми у Чимина, сейчас даже не смотри в этот телефон и не напрягайся. Окей?       — Хорошо, — коротко отвечает Мин.       Когда автомобиль остановился возле многоэтажки, где живет Чимин и, так сказать, временным домом самого Юнги, альфа первый вышел из него и, обойдя машину, открыл дверь со стороны Мина, подавая ему руку. Учёный как-то резко схватился за неё и встал ногами на землю, после чего сразу же согнулся пополам. Намджун, испугавшись, сразу же схватил парня за плечи. Нет, блять, он сегодня точно поседеет и, как в подтверждение своих слов, в нос резко ударяет сладкий лайм, но откуда бы он здесь взялся? Альфа так зациклился на том, что омеге плохо от перенапряжения, не сразу соображая, что это природный запах Юнги, а если он так усилился, то ответ тут может быть только один — у омеги, чёрт возьми, течка, блять!       Но Джун не какой-то там «зелёный» альфа, (ага, не на того напали) чтобы растеряться и накинуться на несчастного парня, он прекрасно контролирует себя при виде течных омег, если, конечно, это не его супруг или братик. Такие моменты не раз происходили на работе с его коллегами. Это не страшно, главное сейчас — довести Юнги до квартиры, а там ему поможет Чимин или, по-хорошему, Хосок должен заняться своим парнем.       Почему-то мысль о Чимине, помогающем Юнги, совсем не нравится альфе. Он лучше сам лично доставит омегу к своему другу.       Намджун видит, как блондина трусит и он даже не может идти. Вариантов нет: он опускается и поднимает парня на руки, неся к подъезду.       Вот так денёк!       Он спокойно входит в подъезд и идёт к лифту, как ни странно консьерж даже слова не сказал, Наму и не нужны лишние вопросы, у него у самого их много, например, к Чон Хосоку, папу его дери: он что, не знал, что у его омеги течка на носу!? Не в лабораторию Юнги надо было отправлять, а закрыться с ним дома в спальне. Молодняк, всему учить надо! Вот так подстава. Вот так друг. Кто ещё кого четвертует, блять!       Выйдя из лифта, альфа идёт к двери квартиры, Юнги что-то бормочет, а Ким чувствует, как быстро у того поднимается температура. Слишком быстро и это странно. У Джина всё не так скоро происходит, но пойми этих омег. Да и кто такой Юнги — мужчина тоже не знает, ибо раскрыть его сегодня не получилось. И если парень не из их мира, то, конечно же, реагирует на течки совершенно по другому, но что удивляет, последнего не тянет к Намджуну совсем, как омегу к альфе, он только трусится в его руках и шепчет одно имя.       Хосок точно отхватит за это. Как можно так относиться к своему любимому человеку? Уж лучше ему на глаза Намджуну в ближайшее время не показываться. Он бы и сам лично развернулся сейчас и поехал к другу отвозить омегу, да боится, что не сдержится и припечатает тому в нос от души.       Чимин открывает дверь спустя пару минут и замирает в диком ужасе.       — Хён, что ты сделал с моим Юнги? — слова вырываются громче чем нужно, — Сокджин сказал, что у него разболелась голова, но я вижу совершенно другое.       — Чимини, я что, так похож на какого-то монстра? — проходит альфа в квартиру, не разуваясь, сразу следуя в комнату для гостей, которая стала родной для Юнги и Тэхёна.       — Нет, — как-то растерянно моргает Пак от почти рычащего и злого альфы.       — Ну, а что тогда за наезды, малыш? — уже более спокойно отвечает альфа своему младшенькому, он совсем не хочет грубить, тот ни в чём не виноват. — Я просто привёз парня домой, а у него началась течка, чёрт возьми. Звони Хосоку, иначе я его удушу, если сам к нему поеду. — Нам аккуратно кладёт хрупкого Юнги на кровать и отходит: ему жалко смотреть на этого воинственного парня в таком состоянии, омега с закрытыми глазами морщится в бреду и поджимает ноги, подтягивая их к груди.       — Боже. У него это ведь вторая течка в его жизни, первую он перенёс очень болезненно, но у Джин-хёна в клинике. Что же делать сейчас? — испуганно шепчет Чимин, прикладывая ладошки к лицу.       — Тогда у него не было альфы, а сейчас есть, и ты прекрасно знаешь, что лучше этого истинного оболтуса никто не сможет ему помочь. — Нам подходит к брату и прижимает к себе. — Сколько раз ты вот так вот умирал без меня, Чимини? — шепчет Ким, утыкаясь в шею любимого, его запах — это то, что нужно ему сейчас: успокаивает внутреннего альфу и укладывает все мысли на места.       Чимин молчит. Сколько раз и не сосчитать. Что он мог тогда сделать, когда его истинный был женат? Сам же виноват был, когда оттолкнул, а потом у обоих смелости не хватило признаться. Ничего не оставалось, только как мириться со своим положением, ведь даже другие альфы не могли унять всю боль, только тошно от них становилось, но Чимин ведь тогда не знал, что будет в будущем, и что небезразличен своим хёнам. Со временем стало легче, а у Юнги вторая лишь течка, это пиздец как больно, он прекрасно его понимает.       Намджун нежно целует его в губы и выходит из комнаты. Хоть у него с силой воли достаточно терпимо, но запах течного омеги забил всё помещение, тут любому альфе станет не по себе. Чимин выскакивает следом за ним, прикрывая за собой дверь, и уже на пороге Намджун снова притягивает его к себе и целует, сжимая ладонями упругие половинки, всё таки успел завестись немного. Нужно срочно уходить или Чимину придётся за всех отдуваться прямо в прихожей его квартиры.       — Позвони Хосоку и пусть бросает, нахер, всё, едет сюда, а мы с Джином ждём тебя дома, тебе здесь больше недели уж точно появляться не нужно будет, — Джун разворачивается и хватается за ручку на двери, — да, и Тэхёна предупреди, что временно он здесь лишний.       — Хорошо, — говорит Пак, когда дверь уже захлопнулась. Он проводит языком по губам, собирая вкус любимого альфы и гулко сглатывает. Тоже завёлся. Наверно, никогда не привыкнет, что у них всё так и что он нужен его хёнам не только, как милый братик, а как любимый человек.       Ревнует ли он Намджуна к Сокджину или наоборот? Нет. Даже мысли такой не появляется, он всё прекрасно видит сам, как они к нему относятся, как им вместе хорошо.       Возможно, кто-то скажет, это неправильно, но ему плевать на чужое мнение, он с ними счастлив, наконец-то не страдает, а порхает как бабочка. Он любит двоих, а эти двое любят его, что ещё нужно?       Чимин возвращается в спальню к другу, прихватив одну капсулу обезболивающего и стакан воды, так же смочив полотенце. Оно особо не поможет, он знает по себе, но хоть немного снимет жар. Чимин присаживается на край кровати. Когда он наклоняется, чтобы положить холодную ткань на лоб друга, тот хватает его за запястье и открывает глаза: зрачки расширены до предела и Юнги лишь стонет в бреду:       — Помоги мне, Мини, пожалуйста, мне так больно, там зудит, я не могу больше, очень болит живот.       — Юнги, — рыжий кладёт всё-таки полотенце ему на лоб и берёт его ладошку в свою руку, поднося к губам и целуя, — эй, малыш, я не могу тебе помочь, как бы ты этого не хотел, но знаю кто сможет. У тебя же есть альфа, он точно это сделает.       — Нет, Чимин, только не надо говорить Хосоку, я прошу тебя! — испуганно умоляет омега.       — Почему? Он же твой истинный, или вы что, поругались?       — Нет, просто я не хочу чтобы он меня жалел из-за течки, ведь он не хотел меня в нормальном состоянии, зачем просить его сейчас, я не хочу такого унижения! Лучше тебя попрошу, как друга, у тебя же нет никого, помоги, пожалуйста. Убери эту боль.       — Хорошо, только давай, ты сейчас выпей эту таблеточку и мы что-нибудь придумаем, окей? — Юнги машет положительно головой, а Пак подносит капсулу к его губам и даёт запить водой.       Когда омега после действия лекарства спустя пятнадцать минут засыпает, Чимин выходит из спальни, доставая свой телефон. Он сейчас пиздец, как зол на Чон Хосока: как так он не хочет своего омегу? Вообще что ли? Даже после тех раз снова? Да он такого как Юнги никогда в жизни не найдёт, Пак готов за друга разорвать этого альфу в клочья, он набирает его номер, и поднося к уху телефон, слушает короткие гудки.       — Чимин? Привет, — быстро проговаривает альфа, как будто торопится, — ты прости, неожиданно, конечно, но если что-то срочное случилось, то давай побыстрее, я жду звонка.       — Да, случилось, хён, — шипит парень разъярённой фурией.       — Что-то с Юнги, верно? Где он? Намджун рядом? — сразу меняет тон альфа. Иначе зачем звонить этому рыжему ему лично и высказывать свой негатив.       — Да, с Юнги! — второй вопрос парнишка игнорирует. — Вот скажи мне, хён, ты серьезно не хочешь своего омегу?       — Что? Ты о чём сейчас, в своём уме, Чимин? В смысле не хочу? Что за бредни ты несёшь?       — В коромысле, блять! Это ты мне скажи, хён. Я не впервые от него слышу, что его дорогой и любимый альфа его не хочет! Как так-то? — не сдерживает свой гнев Пак. — Почему, когда у него началась течка, он просит ему помочь меня — омегу, а не тебя — любимого истинного альфу? Совсем уже совести нет? Я убью за него, знай это!       — Стоп! Успокойся, Рэмбо! — доходит наконец до Чона, где собака зарыта. Ох уж эти омежьи вечерочки с дорамами.       — У него вторая течка в его жизни, хён, это, знаешь ли, очень больно, да ещё и в таком возрасте, — паренька уже было не остановить, накипело. Этот омега хоть и хрупкий на вид, но в морду по локти залезет, ещё клычки свои омежьи продемонстрирует. — И да, для справки: Юнги прекрасный парень и поверь, истинность — это не конец света, Чон Хосок, ты не хочешь, другие в очередь выстроятся ради такого прекрасного омеги как Юнги, ты понял меня?!       — Где он? — лишь раздался низкий грозный альфий рык из гаджета, — при всем уважении, Чим, ты слишком много на себя берёшь. — А омеге лишь такая реакция от Чона и нужна.       — Он у меня, — уже спокойней отвечает рыжик, — я дал ему обезболивающее, но надолго его не хватит, скоро он проснётся и снова будет больно, и ещё…       — Я буду через пятнадцать минут. — Хосок не даёт договорить младшему и отключается. Чимин смотрит на потухший дисплей и, возможно, он даже не убьёт Чона старшего, если тот успеет до пробуждения друга.

🌖🌖🌖

      Хосок из офиса компании доехал до дома Чимина даже не за пятнадцать минут, а за десять. Узнав, что его мальчику плохо, он не слушал больше никого и ничего, просто вышел из кабинета и сообщил секретарю, чтобы тот оформил отпуск на десять дней, ибо неизвестно насколько затянется течка Юнги.        Войдя в квартиру Пака, и выслушав все причитания младшего, он спокойно разулся и направился в спальню, где спало его любимое чудо.       Чимину ничего говорить не надо, он знает, что нужно испариться, если не хочет быть свидетелем первого совокупления голубков. Хотя, он бы посмотрел, чего греха таить. Пак лишь напоследок крикнул, чтобы ничего не громили по возможности, где лежат смазка и презервативы и, схватив ключи, выскочил из квартиры, закрывая за собой дверь. По пути к своим хёнам, парнишка отбивает сообщение Тэхёну, гаденько хихикая, зная, что друг отзеркалит его эмоцию и выражение лица, когда прочтёт.       Альфа, войдя в спальню, замер. В нос ударил любимый аромат ещё сильнее, хотя его концентрация была уже достаточно густа во всей квартире, от которой все внутренности мужчины скручивало не на шутку. Не только омега испытывает физическую боль, но и альфы чувствуют сильнейший дискомфорт, и им так же требуется тепло рук и родной аромат рядом, если это любимый человек, либо просто — внимание и удовлетворение природных инстинктов, если это просто секс.       Хосок шумно втягивает тяжёлый воздух, который растворяется в нём и наполняет каждую клеточку вместо кислорода. Боже, он бы просто вдыхал его сутками, лишь бы запах его любимого омеги был с ним всегда. Сегодня есть все шансы это осуществить.       Альфа подходит к кровати, на которой мирно спит его малыш, скрутившись калачиком, так беззащитно прижав ладошки к щечке, что так хочется его обнять и согреть всем своим теплом.       Если сейчас Юнги попросит сделать то, от чего Хосок сдерживался слишком долго, то альфа ему никак не сможет отказать. И почему его парень, чёрт возьми, решил, что Хо его не хочет, такой дурачок. Он ведь хочет до умопомрачения, до скрежета зубов, сколько сил нужно было, чтобы просто ложиться спать, а не любить всем телом его — самого любимого и желанного. Альфа просто не хотел, чтобы Юнги считал, что нужен ему только для секса, ни в коем случае. Хосок всего лишь хотел показать, что у него к омеге всё очень серьёзно. Да он даже до свадьбы подождал бы, как истинный джентльмен, романтик хренов, но течка ждать приказала до неё.       Он же так серьезно погряз в белокуром ангеле, что самому страшно от этих чувств. Тут дело даже не в истинности: Хосок чертовски влюблён в Юнги, просто таких как он у него никогда не было, чтобы не только тело тянулось, но главное — душа. Чон замечает большое мокрое пятно на джинсах его мальчика, течка в самом разгаре, поэтому, как только он проснётся, надо бы его искупать в теплой воде и дать телу немного отдохнуть, так всегда делал их с Чонгуком отец с папой. Обычно в эти дни их забирали дедушки в гости, но братья росли и узнавали о взрослой жизни: старшее поколение заботливо объясняло и учило молодых, не стесняясь подробностей — долг родителей. Те же внимали мудрые советы и теперь смело пользуются своими знаниями, есть повод гордиться.       Хосок, ещё раз взглянув на Юнги, направляется в ванную, которая соединяет две спальни. Его малыш скоро проснётся, а значит нужно успеть набрать тёплой воды и ни в коем случае нельзя горячую, у Юнги и так температура, куда там ещё воду выше градусом.       Пока ванна наполняется водой, альфа снова возвращается в спальню, присаживаясь на кровать,тянет руки к ширинке джинс старшего, чтобы расстегнуть их. Но тут глаза Юнги распахиваются и парень смотрит на него с таким испугом, как будто вообще не узнает своего любимого человека.       — Не трогай меня! — блондин откидывает его руки от ширинки, и в долю секунды отползает назад.       — Малыш, это же я, твой Хоби, ты чего боишься меня? — снова тянется рукой к нему альфа.       — Я сказал — не трогай меня, я знаю кто ты, не спятил ещё. Просто не распускай свои руки, держи при себе.       — Юнги, да что с тобой? Почему ты так себя ведёшь?       — Я просто прошу не трогать меня, что в моей просьбе сложного? — старший пытается натянуть на себя покрывало, чтобы альфа не смотрел на то пятно, которым испачканы все его джинсы.       Кто, блять, вообще его позвал? Тоже друзья называются, он ведь всё рассказывал Чимину, в итоге почему-то Хосок здесь рядом с ним. Стыдно дико, а ещё хочется встать и уйти, или послать нахуй, но положение не то. Ученому стоило больших усилий просто перекатиться на другую часть кровати, а вот встать сам он явно не сможет. Где же Чимин или хоть Тэхён? Бросили одного на съедение этому зверю. Но Юнги не из тех, кто сдаётся без боя.       — Я просто хочу тебе помочь, Юнги-я. Не нужно смотреть на меня как на врага.       — А кто ты мне? Ангел с небес? Или что? Ты приперся сюда, потому что тебя, наверное, Чимин позвал? Учуял запах истинного и не устоял? — Юнги сквозь дикую боль внизу живота приподнимается на локтях, чтобы сесть, внешне даже не подавая вида, что ему больно. Хосок не должен его больше жалеть. — Ты, Чон Хосок, никогда не пытался перейти черту наших милых отношений. Я не могу поспорить — всё было прекрасно: эти поцелуи и ласки; твоя безграничная фантазия в наших свиданиях. Ради меня никто никогда в жизни такого не делал, но когда дело доходило до постели, ты сливался. Просто — ложился — спать, чмокнув на ночь. Я никогда специально к тебе в трусы залезть не пытался, но со временем мне стало очень обидно. Почему ты меня не хочешь? Чем я хуже твоего бывшего? Я страшный или слишком худой? Что не так во мне, Хо? Просто, скажи сейчас!       — Я не хотел на тебя давить! Вот что не так! У меня никогда в моей жизни таких чувств ни к одному парню не было. Я влюбился как идиот, как сопливый мальчишка. Не знал, как к тебе такому красивому подойти, думал, что если намекну на чувства, ты не поймёшь, не то что на интим. Ты мои признания принял с поправкой, чтобы я ожидал взаимности, но я был не против. Понимал. В итоге сам так заигрался, видимо, что не понял, чего хотел именно ты, к чему созрел. — Прости уж меня, такого плохого — чертова судьба злодейка пошутила, что тебе такой истинный попался, лучше бы это был какой нибудь аморал, которому только одно нужно от своего парня, — как-то обречённо выдохнул альфа. Хосок смотрит как-то тоскливо на Юнги, встаёт с кровати и хотел было направиться проверить ванную, как Юнги, видимо, думая, что парень всё же хочет уйти, оставив его одного, резко вскакивает с постели, забыв о спазмах внизу живота. Да только не успевает сделать и пару шагов, как резко охает от резкой боли и оседает на колени. Альфа реагирует на звук немедленно, резко оборачиваясь, и, сразу же забыв обо всём, подбегает к любимому.       — Юнги, маленький мой, ты в порядке? Зачем ты встал? — Чон обнимает его за плечи и прижимает к себе.       — Не уходи, пожалуйста, не бросай меня, Хосок. Ты мне очень сильно нужен, я дышать без тебя не могу. Не бросай. — Юнги скуля, цепляется костяшками пальцев за пиджак младшего и прижимается к нему головой, вдыхая носом запах альфы, который успокаивает, круче наркотика, как говорил Тэхён.       — Всё хорошо, малыш, я никуда не уйду, я с тобой теперь навсегда, даже если захочешь избавиться — не сможешь, не отпущу, — покачивает его в своих объятиях альфа, как будто убаюкивает, целуя в выкрашенную белым макушку. — Я не могу обещать, что у нас будет всё всегда гладко: будут и ссоры, и скандалы с разбитой посудой, крики на весь дом, но наша любовь сильнее этого всего. Ты же любишь меня?       — Люблю, — тихонько шепчет Юнги.       — И я люблю тебя, больше жизни, мой малыш. Люблю так, что не измерить эти чувства океанами и звездами, и буду любить тебя так всегда. — Юнги лишь смотрит доверчиво и цепляется за шею своего любимого альфы.       Хосок приподнимается и берёт на руки свою драгоценную ношу, омега прижимается к его груди, утыкаясь носом в любимое место на шее, где сейчас такой спасительный аромат и даже сквозь рубашку мужчина чувствует его жар. Он несёт его в ванную, которая уже наполнилась больше половины и аккуратно сажает на стиральную машинку, поддевая пальцами край футболки. Юнги даже не сопротивляется, просто смотрит в одну точку куда-то на плитку в стене и тяжело дышит. Альфа ставит его на пол и не смотря вниз, наощупь, спускает джинсы вместе с бельём, ему тоже волнительно, но сейчас это всё нужно отбросить в сторону, он обязан помочь своему мальчику раздеться и принять расслабляющую ванну.       Юнги перекидывает ноги через бортик и сразу же садится в тёплую воду, легко вздохнув, как будто бы отпустив всю боль, что в нём накипела. Вода обволакивает его нежно и хочется закрыть глаза и отдаться грёзам. Чон же, скинув пиджак на ту же стиралку, опускается на колени перед ним и берет в руку мочалку, на которую выдавливает гель для душа с ароматом лесных ягод, только даже этот резкий запах не перебивает природный запах его Юнги: с этим сладким цитрусом ничто не сравнится.       Мужчина поднимает руку своего истинного и водит по ней аккуратно, касаясь кожи, оставляя пену после, а омега так мило морщит носик и улыбается, что хочется зачмокать и делать это вечность. Этот котёнок никогда не узнает, что Хосок только с ним такой настоящий и нежный, он ведь не любил до него никогда. Каждая течка с другим омегой была просто сексом, а о Юнги ему хочется заботиться: любить его и оберегать.       — Иди ко мне, — тянет его омега за край рубашки, капризно хныкая. Он хочет сейчас тесного контакта, каждая клеточка кожи этого требует. Обычно не тактильный Мин сейчас готов просто быть мягкой глиной в умелых руках гончара — лепи, что хочешь.       — Юнги, малыш, я в одежде, ты чего, — тихо смеется Чон.       — Так разденься и иди ко мне! — командует старший и кто такой Хосок чтобы отказывать ему.       Альфа быстро расстёгивает рубашку, и сняв её, сразу же стягивает брюки с боксерами, кидая их на пол бесформенной кучей, а Юнги, совершенно не стесняясь, смотрит на его обнаженную задницу и лишь когда альфа поворачивается, он моментально отворачивается и переводит взгляд на пенную воду. Стеснение всё-таки пришло, а щёки заметно порозовели. В такие минуты учёный корит себя за свою аристократического окраса кожу, а Чону хочется его расцеловать, такого милашку.       Хосок садится позади, заключая в плен своими бёдрами стройное тельце омеги. Он дотягивается рукой до полки с шампунем, открывает бутыль, нюхает зачем-то, а после выдавливает себе на ладонь тонкой струйкой, а в другую руку берет распылитель. Открыв кран, пробует сначала температуру на себе, поливая водой руку, чтобы не дай бог не обжечь Юнги, и готовится поливать уже омегу.       — Прикрой глаза, котёнок, — шепчет на ушко Хосок, слегка касаясь его невесомым поцелуем, а Мин уже готов скулить от такого интимного момента.       Убедившись, что вода теплая, начинает мочить сверху волосы старшего, стараясь, как можно аккуратнее, чтобы не попасть в глаза. Он пальцами массирует кожу головы омеги, втирая в неё шампунь, и размыливает пену по белым волосам. Юнги от этого действия сильно расслабляется, получая нереальное удовольствие и откидывает голову альфе на грудь, цепляясь кончиками пальцев за его ноги под водой. Альфа тоже реагирует на прикосновения, которые теплом расходятся по всему телу. Были бы они не в воде, то он уверен, что пошёл бы мурашками и приятными покалываниями, как помнит Чон. Все касания его омеги отпечатываются в мозгу у альфы и хранятся там бессрочно. Хосок же, снова, подносит распылитель с водой и смывает пену с головы старшего, любуясь сверху его умиротворённым личиком. Красивый, идеальный и весь его.       Чон Хосок сутками бы так сидел и смотрел на его Юнги: всего разморенного, румяного, откинувшегося на его грудь, и, сука, так сладко манят розовые соски торчащие из воды. На губы альфа даже взгляд бросить боится. Эти нежные приоткрывшиеся уста давно лишили его рассудка. Чон не помнит, чтобы не думал о них хоть один день. Этот парень просто нагло ворвался в его жизнь; без спроса причём, поселился в его квартире, и также в его голове, наведя там полный беспорядок, ну а бедное сердечко мужчины молча капитулировало, как только парнишка на него взглянул. И всё это буквально за один вечер. Разве можно при таких обстоятельствах влюбиться? Только Чон старший мог так вляпаться, но он ни о чём не жалеет. Его омега прекрасен.       Младший убирает распылитель и, не сдерживаясь, ведет руками по талии и рёбрам Юнги, переходя к манящим соскам. Блондин шипит, но молчит, разрешая. Хосок немного сжимает их в своих пальцах и целует истинного в шею, а Юнги сейчас не в том положении, чтобы стесняться: стонет в голос, выгибаясь навстречу горячим рукам, потому что его тело как бомба, и фитиль зажечь может только один человек, и он сидит сейчас с ним вместе в ванной.       — Хосок, я хочу... — дрожит парень от приятных ощущений, — ближе, мне так мало… — потираясь о чужой стояк, шепчет омега, который так многообещающе, наконец, упирается ему в спину. Парень даже выдыхает с каким-то облегчением.       Чон молчит в ответ, но делает то, чего Юнги не ожидает: он приподнимает Мина, схватившись за тонкую талию и опускает аккуратно обратно, но только на свои два пальца, блять. Мин только успевает схватиться за бортик ванны и замычать. Теперь учёный знает, что ощущает человек, когда сбываются заветные мечты.       Юнги не теряется и охотно принимает в себя длинные фаланги. У него течка уже вступила в свои права, выделяя обильный секрет и делая эластичней мышцы для растяжки и проникновения. Всё максимально открыто, и он даже боли не чувствует, но замечает другое, как жадно альфа целует его, схватив за подбородок и развернув голову в необычном положении. Влажные губы сминают омежьи, язык проворно лижет и делает какие-то шальные выкрутасы, пропихиваясь глубже в полость рта. Там также всё вылизывают у парня, причмокивая, и Юнги кажется, что ему сейчас как минимум высосут душу, как максимум — сожрут.       Альфа чуть ли не рычит в чужие губы, когда омега сам насаживается на пальцы с тихим стоном, и яростней прижимает к себе, как будто Мин сейчас убежит, а омегу ведёт от этого не на шутку. Он скулит от того, как Хосок умело управляет своими пальцами внутри, раздвигая их и проталкивая дальше, поворачивает в разные стороны, что у Юнги чуть ли не звезды перед глазами от удовольствия и вновь вытаскивает и вгоняет до конца.       — Не больно? Как себя чувствуешь, котёнок? — мурчит Чон в районе шеи у омеги, вылизывая её и целуя, всасывая нежную кожу. На этом бледном полотне все отметины будут хорошо видны, даже метка будет ярко гореть. От этой мысли Хосок чуть ли не выпускает клыки, как захотелось увидеть ему это воочию, но вовремя тормозит себя, лишь слегка царапая фарфоровую кожу.       — Хоби, ох... Да! — вскрикивает парень, широко раскрывая глаза, потому что неожиданный умопомрачительный разряд прошивает все тело.       — Тшшш, маленький, лови ещё волну, — ухмыляется альфа и толкает ещё раз в эту точку пальцы. Издевается. — Кто-то хотел заняться любовью? Принимайте и получайте удовольствие, — низко хрипит в ушко брюнет.       Громко стонущего парнишку в его руках всего выкручивает, а он жадно смотрит, как того лихорадит. Он ещё добавляет один палец, который так же беспрепятственно принимается, делает пару толчков и Юнги с самым громким стоном кончает. Перед глазами галактики, млечный путь и звёздная пыль, которая как глитер переливаются в ночном космосе. Сперма расплывается в мутной воде и растворяется, сливаясь с однородной массой. Омега обессиленно опадает на чужую широкую грудь и громко загнанно дышит. Если такие оргазмы будут каждый раз, то он не уверен, что его не разорвёт на мелкие кусочки. Этот не идёт ни в какое сравнение, что были у него до. Тэхён оказался прав.       — Эй, малыш, ты как? — заботливо целует в висок своего парня альфа, убирая мокрую челку с глаз. Юнги что-то мычит бессвязно и улыбается как обдолбанный наркоман, прикрыв глаза.       — Мне заебись, но очень хочу спать, — мямлит блондин, на что Хосок лишь улыбается понимающе, и начинает движение, вставая, чтобы вытащить разнеженное тело омеги и перетащить на кровать. Но не тут-то было. — Ты куда это?       — Хочу сменить точку дислокации, вода почти остыла, ещё не хватало, чтобы ты заболел.       — Ну нет, — хнычет Юнги, потому что его член вновь начал наливаться, — я хочу тебя внутри, сейчас, — и омега вновь утягивает своего мужчину на место и заползает сам к нему на бедра. Стояли бы на полу, точно бы топнул ножкой, Чон прям это ярко представил и сам себе улыбнулся.       Нет, он никогда не сможет сопротивляться этим нежным рукам, сладким губам, стройному телу и особенно глазам, затягивающим всего Хосока в бездонную бездну. Хосок, правда, тот человек, что хотел оставить секс на потом, ему важны эмоции и чувства, а учёный Мин Юнги оказался таким дураком. Не верил.       Омега, приподнявшись, опирается на чужие плечи, замирает, а Чон вместе с этим теряет дар речи, смотря на прекрасное тело перед собой и молочные бёдра, по которым стекает тонкими струйками вода. Это такое искусство, весь его Юнги нереален. Мин смотрит в тёмные глаза Хосока, опустив голову, не отрываясь, только чувствует, как чужие руки скользят по его узким бедрам, оглаживая ягодицы и притягивают к себе ближе. Он ухмыляется, кусая губы, заводит руку за спину и берет в ладонь не маленький член альфы, проходясь аккуратно по нему вверх вниз несколько раз. Второй же рукой оглаживает упругую грудь и царапает ноготочком тёмный сосок. Альфа выдыхает через сжатые губы шумно, но своего взора не отрывает от этой хитрющей мордашки, наблюдая, как шустрый язычок облизывает припухшие от поцелуев губы. Мин видит, как Чон гипнотизирует его, желая разложить по-своему, потому что в глазах черти пляшут, и сам припадает к чужим губам, кусая их до сукровицы, тут же зализывая, а альфа лишь сжимает ладони сильней и терпит все выходки своего котёнка. Ему сегодня всё можно, блять, у него течка! Да и вообще, ему всегда будет всё можно.       Хосок добровольно нацепил на себя мнимый ошейник, а поводок отдал этому невероятному парню, и только подле его ног будет лежать и охранять своё.       Учёный больше ждать не может, у него крепко стоит и смазка обильно стекает по бедрам. Он направляет поглаживающий орган в разработанную дырочку и не сдерживает стона, когда альфа пропихивает багряную головку, заполняя его собой. Хосок, удобней подхватив за изящные бедра под водой, начинает их опускать и поднимать на своём члене, помогая себе снизу. Тоже стонет. В Юнги так хорошо и правильно, что Чон слегка забывается, ускоряясь слишком резко и быстро, но Мин не против. И лишь бултыхающаяся вода бьётся о стенки ванны и выплескивается наружу от сильной качки.       Они оба дорвались до того, чего желали. Оба добрались до желаемого и сейчас тонут друг в друге, умирая от кайфа. Омега умоляет сильнее и глубже, а альфа почти рычит, исполняя не хитрое желание. Разрядка настигает также быстро, как и первая, после Юнги быстро соскакивает с чужого члена и доводит альфу сам до оргазма рукой, потому что очень хотел посмотреть на то, как Чон будет кончать в его руках, маленький извращенец, а тот только успевает притянуть за подбородок и впиться пошлым поцелуем в мягкие губы.       А дальше пошло какое-то безумие: Юнги только ощущал безудержное желание; дурманящие смешанные запахи мяты и лайма; настойчивые руки по всему телу; горячие губы во всех стратегических зонах и горячую плоть, что выбивала из него всё сознание. Омега не понимает уже какой день недели и вообще, какое время суток. Шторы задёрнуты плотно, чтобы дневной свет не мешал отдыхать и набираться сил. И так по кругу. Сил почти не осталось, мышцы не слушаются, дрожат, но Мин чувствует, как скользит член альфы, доводя его до очередного оргазма. После ещё нескольких мощных толчков тело над омегой напрягается и обмякает, и не выходя из его измученного зада, Мина перетягивают на рельефную грудь, укладывают удобней, чмокают в макушку и заботливо накидывают сверху пледом. Что-то большое начинает разбухать внутри ануса и давить на стенки, распирая их сильнее и предстательную железу. Тёплая сперма наполняет омегу и раздувает живот, а микро оргазмы пронизывают расслабленный молодой организм приятными разрядами, и учёный ощущает себя где-то в раю в окружении розовых единорогов и радуги.       Вымотанный пятидневной течкой, которая начинала угасать, Юнги тут же отключается на несколько часов и даже не почувствовал, как заботливые руки несли его в ванную, обмывали грязное от спермы тело и заворачивали в кокон одеял.

💖💖💖