please enough.

Он нежно поглаживал меня по плечам, когда я заливала слезами его худи. Прошло три года, но ничего не поменялось. И в этот момент я сразу почувствовала облегчение, я осознала, сколько всего хорошего потеряла. Самостоятельно. Я вдруг ощутила то, как мне не хватало Хадсона. На самом деле не хватало — Ноен и я вместе не имели смысла без Чейза. Но… Вернуть тот день уже не получится. Я одна ни за что не справлюсь — и даже если я смогу общаться с Хадсоном снова, то уж точно без Ноена. Это не имело смысла — я снова собиралась сделать лучше, но даже предложить Чейзу вернуть всё и забыть об этом случае не могла себе позволить. Это было между ними — они сами должны были разобраться и я бы не хотела хоть каким-то образом снова в этом участвовать. В прошлый раз я попыталась сама исправить ситуацию, но после этого я просто потеряла Чейза. Хотелось ли мне этого ещё раз, когда сейчас он так заботливо и участливо гладил меня по спине и тихо шептал, что всё хорошо? Определённо нет. Это то чувство, когда ты пытаешься вернуть того, кто был тебе близок в определённый период времени твоей жизни — ты знаешь всё то, что происходило с человеком тогда, когда вы ещё общались и зачем-то проецируешь того человека, который был раньше, на настоящего. Но есть одно значительное отличие — это совершенно не тот человек, который был тогда — не важно, сколько вы не общались — месяц или год, а может быть и больше — человек меняется с каждой секундой и его мысли сейчас могут сильно отличаться от тех, которые были, когда вы могли просто сесть друг напротив друга и обсудить свои проблемы. Поэтому чтобы снова общаться с Хадсоном — а я хотела вернуть его в свою жизнь всегда, когда замечала его в школе или по дороге домой, если он проходил мимо со своими друзьями — каждый раз, потому что это был человек, которого я оттолкнула от себя без всяких оснований — мальчик из детства, который был рядом каждую минуту моей жизни и поддерживал — как и Ноен, конечно, — но это два разных человека, и у них всегда были разногласия в отношении моих проблем, разные взгляды и это помогало мне разобраться лучше. Когда Чейз исчез, я могла поговорить только с Юбэнксом, — казалось бы, я могу послушать только одного человека и принять своё решение — и стало проще, — но стало только сложнее. Когда Чейз исчез, я потеряла очень многое — прогулки с ним по вечерам или поход в кино всем вместе втроём — сначала мы посмотрим фильм, а потом пойдём в ближайшее кафе и закажем себе мороженое. Мне не хватало этих моментов, если Юбэнкс решал, что ему лучше побыть одному, в своей комнате и никого не видеть на протяжении всей недели. И тогда я уже страдала от нехватки не одного человека — а целых двух. И была сама во всём виновата, — конечно я это понимала. Чейз аккуратно отстраняется и смотрит на меня. — Ты в порядке? — он медленно приподнимает мой подбородок, чтобы я смотрела на него, и я делаю так, как того требует Хадсон. Я не двигаюсь и позволяю ему действовать, как хочется ему. Его ладонь скользит по моей щеке, а большим пальцем он вытирает оставшиеся, еще не успевшие высохнуть, слёзы. Смотрит так, как никогда не смотрел. Задумавшись, я киваю и, не зная, как ведут себя в таких ситуациях, опускаю глаза. Он всё ещё так близко. Всё происходит медленно, даже слишком — мы одни в комнате. Между нами больше всего своих тайн и секретов. Кажется, что Чейза я узнала самым первым из всех людей, с которыми вообще была знакома. Кажется, я познакомилась с ним даже до того, как научилась ходить. Я видела его каждый день, когда он приходил к нам с печеньем или конфетами, которые передавала его мама. Он по-настоящему мне близок. Но в то же время, осмелиться сказать, что он ближе ко мне, чем Ноен, я не могу. И всё ещё сижу рядом с ним, когда между нами практически не остаётся расстояния. Мы так часто могли остаться только вдвоём, смотря фильмы или сериалы, когда Чейз приходил ко мне на ночь. Обсуждать всякие мелочи, такие как любимый цвет и почему на Земле появилась жизнь. Он любил узнавать что-то новое, но его всегда мучило то, что он ни за что не мог знать, какое место в масштабах вселенной занимает человек. Рука скользит вниз по шее и застывает на талии. Странный порыв, это могло казаться объятием, но его лицо с каждой секундой становится ближе к моему. Я пытаюсь вдохнуть, но не могу шевельнуться. Не могу, и, наверное, не хочу. Второй рукой Чейз снова поднимает моё лицо и заставляет смотреть ему прямо в глаза. Становится жарко и кажется, что в комнате совершенно исчез кислород, когда мы оказываемся настолько близко друг к другу. Опасно для меня. Мучительное ожидание становится невыносимо долгим, но я терплю эту давящую тишину. Глаза бегают по лицу брюнета, избегая прямого контакта. Медленно закрываю глаза. И тут же его губы оказываются на моих. Мои руки ложатся на его плечи. Всё слишком медленно, и этот момент определённо останется в нашей памяти чем-то важным. Что это было для меня? Я не чувствовала к Хадсону сильного влечения и никогда не думала о нём в таком смысле. Это была, возможно, минутная слабость. Ловушка, в которую он меня загнал. Он знал, что это случится именно сегодня. Я чувствую его дыхание, чувствую вкус мяты и сладковатого коктейля, который он пил несколькими минутами ранее. Его губы скользят по моим и я отвечаю на поцелуй. Вдохи становятся рваными, в теле дрожь, когда он перемещает руку на мой затылок и придерживает мне голову, усиливая напор. Слёзы снова катятся по щекам. Не потому, что мне не хочется чувствовать его так близко. Не потому, что он мне неприятен или что-то ещё. Слёзы, которые появились из-за того, что я поняла, что могла вернуть себе Чейза. Поняла, что, возможно, это единственный шанс для того, чтобы я исправилась. В поцелуй проникают мои слёзы, и Чейз, по-видимому, понимает, что что-то не так, и немного отодвигается. Без слов он целует моё мокрое от слёз лицо. Когда мы вдвоём, мы всегда можем понять друг друга без всяких слов. Просто взглянув на другого, можно было узнать, в каком он настроении и о чём может переживать. И сейчас Чейз понимает. Он оставляет на моих губах последний лёгкий поцелуй и, полуулыбнувшись, поглаживает меня по волосам. Я порываюсь обнять брюнета и прижимаюсь к его груди, смыкая руки за спиной. Ощущая то, как он гладит меня по спине и тихо дышит. Спокойно. Я поняла, что сейчас произошло. Но пока понятия не имела, что делать с этим дальше. — Чейз… Я… — я говорю с ним, уткнувшись носом в ткань его толстовки. Что я могу сейчас сказать? Мне нравится и нравилось быть с ним рядом. Всегда, при любых обстоятельствах. И сейчас я не жалела. Если он правда что-то ощутил сейчас, то я не могу ответить ему тем же, просто потому что не разделяю этих чувств. Я люблю его, но, к сожалению, только как очень близкого человека. Он мне ближе, чем просто друг, но отношений я не хотела. Ни с ним, ни с кем-либо ещё сейчас. — Не надо, ничего страшного не случилось, — его голос звучит громко в пустой, за исключением нас, комнате, но всё равно очень мягко. Рядом с ним никогда не было страшно. Сейчас он совершенно спокоен, и я даже рада, что помогла ему на секунду лишиться всех проблем. Мы близкие люди, а близкие люди склонны помогать друг другу даже в таких вещах. И всё-таки в глубине души я надеялась, что он не воспринял это как своеобразный зелёный свет. — Просто это не то, что бы… Это… — я пытаюсь подобрать слова, но, как назло, совершенно ничего не лезет в голову. Все мысли сразу просто взяли и пропали. Я была так близка к нему сейчас. Я осознавала, что в этот момент он может вернуться в мою жизнь — не будет как прежде, но я хотя бы смогу заново обрести то, что давно потеряла.