please enough.

Гораздо хуже, чем паршиво ощущать самого себя, только тот момент, когда видишь другого, очень близкого тебе человека в состоянии полнейшей подавленности, полного отсутствия желания делать что-либо ещё, кроме как сидеть у стены под окном и тихо всхлипывать. Последние пару лет эта жизнь была наполнена от и до сплошной иллюзией счастья. Когда мы потеряли Чейза — мы потеряли, буквально, смысл. Мы не могли быть с Ноеном вдвоём и искусно притворялись. Нет, не так. Я никогда не притворялась. А теперь знаю, что Ноен вполне мог строить что-то из ложных чувств. Я бы так никогда не поступила. Когда я увидела Ноена, идущего прямиком в сторону меня и Хадсона, на секунду взмолилась, чтобы он ничего случайного не услышал, и просто пришёл за какой-то вещью. За вещью в пять, мать его, утра? Я надеялась увидеть в его глазах что-то другое, определённо не удивление, и совсем немного чувствовалась эта обеспокоенность, короткое отрицание — «обо мне ли вообще говорили?», но, в конце концов, печальное понимание. В душе уже не осталось ничего кроме всепоглощающей боли. Уже давно там больше ничего не существовало. Никаких светлых эмоций. Хотелось только кричать, бить, злиться и плакать. Он растоптал всё парой слов. Да, так мог лишь Ноен Юбэнкс. Он даже не понимает, насколько большой частью моей жизни является. Или уже являлся? С того момента, как я, совершенно не рассчитывая и не думая о последствиях, взяла и предала нашу с Чейзом дружбу, Юбэнкс, вообще-то, и есть вся моя жизнь. Или, по крайней мере, был этой самой всей моей жизнью. Осознание всего произошедшего приходило медленно. Вероятно, я должна была бы обдумать всё, взвесить и понять, но на это просто не осталось сил. Все возможные запасы были исчерпаны всего за один день. И мне, наверное, стоило начать ненавидеть его, ненавидеть всех, кто был там, ненавидеть весь этот мир. Но я не слабачка. Авери Эстел никогда не была слабой. Да, сочувствующая о произошедшем, да, эмоциональная, верная самой себе. Но не слабая. И никогда такой не буду. Пусть даже мир рухнет — я не передам себя. Когда раздался тихий звук чьего-то кулака в дверь, на щеках уже не осталось и следа от слёз. Я увидела тень Чейза, увидела тёмного цвета волосы и чуть снова не разревелась. И ждала я вовсе не его. Стыдно было даже об этом думать, но я правда надеялась, что Ноен захочет зайти ко мне. Глупо было всё ещё надеяться, когда я собственными глазами наблюдала за тем, как фигура блондина скрывалась за поворотом. Но тем не менее, на Чейза смотрели глаза уже не той заплаканной девочки, разочарованной во всем мире, — сейчас это была обычная девушка, только немного холодно и отстраненно улыбающаяся вошедшему гостю. — Спасибо, ты, правда, открыл мне глаза, — единственная фраза, которую я смогла произнести, всё ещё сохраняя прежнее выражение лица. Сейчас я была больше похожа на вечно ледяного и безразличного Ноена. Он сумел пошатнуть мою уверенность. Уподобить себе самому. Заставил научиться выставлять высокую и непробиваемую стену между собой и остальными. Но я сильная, ведь так? И никто никогда не узнает, какой ураган на самом деле сейчас разрушил до основания всю мою душу. Перед ними будет стоять прежняя Авери Эстел, которую все знали, а кто-то даже любил. Лицо в момент озарила привычная жизнерадостная улыбка, а глаза загорелись новыми яркими огоньками. Я быстро и, скорее, инстинктивно, заключила Хадсона в объятия, прижимаясь к его щеке своей. — Давай мы больше не оставим друг друга, ладно? Прошу, с этого дня не отходи от меня. Ну или, по крайней мере, не слишком далеко, — руками обхватываю шею брюнета и утыкаюсь лицом в его грудь. Печаль всё ещё внутри меня, но я стараюсь вытеснить её и, наверное, попытаться обмануть своё сердце в данный момент. Что ж, Ноен. Ты молодец. Как ловко ты сумел избавиться от нас обоих… Но я ведь не одна, правда? Чейз не бросит меня, а я, держа в голове воспоминание о сегодняшнем дне, никогда в жизни не предпочту Ноена ему. — Как скажешь, Авери. И всё-таки, я очень хотел тебе сказать, что как бы ты на него не рассчитывала, он того не стоит. И мне очень жаль, что всё получилось именно так. Что всё закончилось так печально. — Хадсон усаживается на кровать, а его взгляд застывает в одной точке на стене, и я не смею тревожить его задумчивости, поэтому валюсь на кровать, с противоположной стороны от того места, где сел Чейз. К горлу подступает тяжёлый ком, я не в силах сказать и слово. Каждым предложением, в котором говорится про Ноена, меня словно добивают. Разрезают сердце на части, рвут в клочья душу, но я обязана сохранить невозмутимое выражение лица. Мне не позволено кричать, нельзя показывать что мне до жути больно, — иначе, в конце концов, я погибну. Меня убьют воспоминания. Через силу, нервно покусывая губы, я глотаю слёзы, обиду и всю оставшуюся в глубине души боль. За что ты так со мной? Блондин шёл довольно долго, и, кажется, дом, в котором он жил остался позади уже метров двести назад. Но сейчас он не шёл домой, он пытался сбежать от всего, что произошло сегодня. Остатки сожаления томились ещё где-то очень глубоко, и всё-таки не могли вырваться наружу и дать Юбэнксу развернуться, пойти к Авери и хоть что-то от неё услышать. Хоть какие-то объяснения. Глубокий вдох и долгий выдох. Вибрация телефона в кармане жутко раздражала, а внезапный порыв ярости мог заставить парня выкинуть телефон куда подальше и вовсе, но Юбенкс вовремя включил рациональное мышление и просто выключил аппарат. Настолько, насколько ему было тяжело расставаться с ними, ему казалось что он поступает правильно, стирая себя из памяти и Чейза, и Авери. Несмотря на свои отвратительные поступки, он пытался защитить их. Не дать своим двум самым близким людям погрязнуть в ворохе проблем блондина, не утонуть в вязком болоте собственных комплексов и внутренних противоречий. Как и всегда, на глазах у всех он поступал более, чем эгоистично — но внутри себя всегда знал, что чем болезненнее твоё решение, тем жёстче его нужно принять. Чтобы не осталось вопросов, чтобы ни у кого не осталось желания видеть Ноена ещё хоть раз. И даже услышав о чувствах Авери он… Он не смог их принять и решил, что лучше отрезать себя, свой след в её жизни и позволить ей найти кого-то в сто раз лучше, потому что он не заслуживает такого счастья. Не заслуживает внимания и симпатии этой девчонки. Никогда не заслуживал. Сегодня был обычный субботний день — птицы в половину шестого как всегда начали свои чириканья, всюду раздавались весёлые птичьи песни. В субботу утром как никогда легко и приятно существовать — в этот день обычно нет никаких дел, проблем и конфликтов — никому никуда не нужно, а работа, если она и есть, ощущается, наверное, легче, потому что и чувствуешь себя хорошо. С утра можно проснуться не раньше девяти и ощутить всю прелесть жизни — хорошо позавтракать, пообщаться с семьей, потому что все дома. Но для многих людей эта суббота стала худшей из всех прожитых дней, а эти трое были лишь немногими из тех, кто почувствовал настоящую жизнь именно сегодня. Чейз Хадсон. Погружаясь в себя, он не воспринимает происходящее вокруг — крупная ссора с лучшим другом становится последним упущенным шансом на возвращение былых отношений, и он чувствует свою огромную вину, пусть даже и не осознавая, за что ему быть виноватым. Чейз хотел вернуть всё в прежнее русло, и, наверное, это было то, чего делать на самом деле не следовало. Всё случается волею судьбы, а судьба сейчас определённо не считала нужным возвращать Ноена к Чейзу и наоборот. Самая большая ошибка Хадсона была в том, что он всю жизнь хотел сделать всем лучше, не спрашивая разрешения — и зачастую это желание всегда играло против него. Всё становилось только хуже. Прямо так, как сегодня. Единственное, что Хадсону удалось сохранить — Авери, которая прямо сейчас была рядом с ним, и, наверное, это лучшее, что он мог себе представить хотя бы неделю назад. Авери Эстел. Самый, наверное, по существу невиновный в этих несчастьях человек, который оказался не в то время и не в том месте больше всех. Девочка, которая попала под горячую руку во время конфликта двух своих друзей и потому так долго страдала и не могла найти себе места. Авери не в чем было себя винить, но чувство глубокой обиды на себя просто не отпускало. Казалось, что всё, что сейчас происходит, происходило только из-за неё — она чувствовала себя ужасным человеком. Ужасной подругой. Девчонка, которая собирается наплевать на всё и так же, как и Ноен, эгоистично стереть из своей жизни милого блондина. Нет… Никогда. Пусть он сто раз наплюёт на неё, на эти дурацкие чувства — она никогда не сможет его оставить. Не сможет его забыть. И пусть её хоть сто раз настигнут воспоминания о том, как он цинично развернулся и ушёл, когда он был ей так нужен, — она сможет принять его назад, если он попросит. Ноен Юбэнкс. На дороге заканчиваются жилые дома, здания редеют и вокруг остается только дорога и густой лес по бокам. Юбэнкс накидывает капюшон и достаёт из пачки одну из оставшихся нескольких сигарет. Пропуская дым в лёгкие, он прокручивает в памяти весь этот идиотский день, да и вообще последние несколько лет — и очень отчётливо осознаёт, что вся эта ситуация — потеря общения с Хадсоном, тяжёлая обстановка с дружбой и прекращение общения с Авери — от и до — его вина. Возможно, он думал об этом раньше, но увидев, кажется, впервые такие горькие слёзы своей лучшей подруги и это ужасающее выражение боли, глубокого несчастья на её лице, — всё вдруг встало на свои места. Это всё — только его вина, всё, что произошло с тремя друзьями — произошло из-за Ноена Юбэнкса. И теперь он бежит от того, что произошло по его вине, оставляя после себя на дороге невидимый сигаретный дым. Эти дети никогда не забудут сегодняшнюю субботу, принесшую такое огромное количество боли, разочарования… Страдания. Отчаянного чувства, которое они познали слишком рано для своих лет.