please enough.

— Но что, если мы можем начать новое предложение во второй части? Нервно сглатываю и поднимаю взгляд на стоящего напротив меня Чейза, глаза бегают по поверхности всех попадающихся предметов, не задерживаясь дольше секунды на чём-то одном. И, конечно, я очень стараюсь не пересечься взглядом с Хадсоном, потому что сейчас наверняка выгляжу совсем неуверенно и, может, даже потерянно. Не так, как нужно мне — и я этого стыжусь. — Вторая часть? — Задумчивый вопрос повисает в воздухе, слова долетают до высокого потолка комнаты и где-то там наверху разбиваются о чуть шершавую поверхность. В голове целый поток неутихающих мыслей о том, как это сложно сделать — в собственных мыслях, внутри, где-то далеко в подсознании, всегда всё кажется лёгким, таким, что и возможным, и достигаемым. Можно бесконечно строить планы на жизнь, записывать список жизненных целей, изучать возможности и способности, ставить себе заоблачные задачи, — но зачастую это так и остаётся на бумаге, на уровне «хочу». Я хочу быть другим человеком. Я хочу начать новую жизнь и забыть обо всём, что было раньше. Я хочу больше никогда не чувствовать себя такой раздавленной, я не хочу быть чьим-то средством. Я хочу быть счастливой. Очень. С этими мыслями я поймала в своём поле зрения всё ещё задумчивого и даже немного смешного в этот момент Чейза — и о чём он думал в тот момент, когда понял, что можно избежать многих проблем, если только вычеркнуть из своей жизни любого одного человека? Можно ли так вообще делать, не мучает ли его совесть или внутренний голос типа подсознания, не снятся ли кошмары — у меня много вопросов, и с той же уверенностью, с которой они приходят ко мне в голову, ровно так же я знаю, что я не то, что не получу ответ, — знаю, что вопросы эти ему никогда не задам. Я вижу, что ему не по себе и, вполне вероятно, внутри своей души он чувствует себя виноватым. Я не могу ничего сказать — все мои вопросы, любые слова в тихом молчании совершенно не нужны, не уместны. Неловкие метания глаз что меня, что Хадсона, прекращаются прямо тогда, когда мобильный в моём кармане издаёт короткий звук. Как же — я забыла включить тихий режим. Буквально по щелчку пальца Чейз меняется в лице и снова предстаёт передо мной непроницаемой, однотонной и не прозрачной стеной — не знаю как, но он хорошо понимает то, что я могу ловить людей на их эмоциях. И сейчас не выражает ни единой. Тело брюнета заметно напряглось, руки легли друг на друга и он сам прислонился к стене, чуть прикрыв глаза — как в коротком ожидании, хотел немного закрыть себя от моей жизни, попытаться не лезть в мой телефон — и пусть это выглядит слишком нелепо — я благодарна ему даже за то, что его взгляд не застыл в мёртвой точке, располагающейся на экране моего мобильного. — Чейз, мне кажется что тебе пора. Правда. С минуты на минуту встанут родители, и я не думаю что стоит рисковать тем, что ты находишься здесь. Они просто… Не поймут. — Аккуратно подхожу к нему, цепляюсь руками за края рукава его футболки и прижимаюсь к его груди. Вдыхаю и выдыхаю, запоминаю его запах, то, как пахнет его одеколон — теперь я буду стараться знать о всех своих близких, настолько близких мне людях, гораздо больше, чем я позволяла себе и могла знать раньше — и обстоятельства показывают, что я в любой момент могу лишиться всех, всего, что мы когда-то понастроили. И так уж вышло, что человеком, о котором всё ещё я могу судить как о достаточно близком для меня человеке, остался один Хадсон. Забавно — мы не общались такое долгое время, и хорошо бы наверстывать упущенное постепенно, — но это требует того, чтобы всё происходило случайно и всё выматывало тебя, проверяя на прочность. Этот мир построен — от и до — на чистой случайности. Вы замечали, как всё происходит вокруг? В один день всё может поменяться так, как не представит ни один человек. И может случиться то, о чём не предупредит ни один гороскоп. Это что-то вроде внезапного ливня прямо посреди дня, когда синоптики обещали весь день солнце и примерно ноль процентов осадков. И это происходит просто потому что. Молиться на удачу? Пожалуй, можно делать и так, потому что, кажется, это имеет весьма не посредственный смысл. Я едва слышу, как Чейз, чуть взъерошивая мои волосы и сразу же поправляя их рукой, выдыхает едва-слышные слова куда-то назад, в пустоту тёмного угла за моей спиной. Проговаривает очень тихо, кажется, что этими словами он скорее успокаивает и себя, и меня. Он не говорит этого в лицо, потому что не хочет, чтобы я думала ещё и над этим. — Как же мне не хватало этого запаха. Твоего запаха. Этот момент выглядит особенно — так, как никогда не было с Ноеном. Так, как с блондином, кажется, никогда и не будет. Я не даю себе снова расстроиться из-за Юбэнкса — но буквально на секунду я думаю о том, что так спокойно и так хорошо я себя не чувствовала на протяжении всего времени без Хадсона. И с этим же понимаем, ко мне приходит мысль о том, что даже в такие моменты я думаю больше о блондине. Если Чейз не спросит, то я не скажу, что слышала это. И даже если спросит не скажу. Я чувствую всю его душу, когда он способен мне открыться, но всё ещё не могу его прочитать. А сильно ли мне надо знать абсолютно все человеческие эмоции? Может иногда надо чуть-чуть успокоиться, расслабиться и дать случиться чему-нибудь совсем неожиданному? Позволить себе не готовиться ни к чему и только принадлежать моменту. Как и сейчас, хорошо бы не думать ни о чём, и даже не задаваться таким идиотским вопросом сейчас — а так уж ли плохо всё вышло? Но если всё так произошло, значит так и должно было быть. Пора смиряться с тем, что мы теперь только вдвоём — не ждать, что на пороге вдруг появится Юбэнкс, не доставать его звонками и любыми смсками — просто, возможно, сегодня и настал тот день, когда его состояние ухудшилось настолько, что единственный выход он нашёл в том, чтобы потеряться. Исчезнуть для всех, исчезнуть для самого себя. Я вместе с Хадсоном, тихо следуя за ним по крутой лестнице со второго этажа, спускаюсь вниз и мы через минуту выходим на улицу, где яркое солнце уже стоит высоко в небе, освещая поверхности деревьев и зданий насыщенным жёлтым, практически оранжевым цветом. — Не делай глупостей, Авери, — Чейз, улыбаясь передо мной на дорожке во дворике, хватает мою руку и поглаживает запястье своими пальцами — этот жест, куда более интимный, чем просто дружеский, не ускользает от моей внимательности, и такое поведение брюнета обещается быть разобранным позже. — Единственная глупость, которую я реально совершила — пошла в пять лет на вечеринку к той девчонке, как её там зовут… Венди. Джей.? — Я останавливаю поток речи и вопросительно поглядываю на Хадсона, который сдерживает улыбку, но уголки его рта приподняты, и это говорит о том, что он понимает к чему я веду. — Вроде это была Мэй, — я смотрю на Хадсона, автоматически закатывая глаза, потому что мне плевать как её там зовут. — Всё равно, потому что больше я её никогда в жизни не видела, а вот ты, — направляю указательный палец в сторону парня, — действительно та глупость, которая сама собой сделалась. — Почему-то мне очень хочется надеяться, что больше таких неудач с тобой в жизни не случится. — Хадсон улыбается, улыбается той улыбкой, которую я всегда любила, которую знаю уже очень долгое время — и моё сердце мгновенно будто падает куда-то вниз, а руки покрываются мурашками. Хадсон кивает, обхватывет руками мои плечи и смотрит в глаза. Его взгляд несерьёзный, более детский и чуть игривый. Отстраняюсь от него и мы оба киваем, я машу ему рукой и улыбаюсь. Он разворачивается и выходит на тротуар, ещё раз поворачивается ко мне лицом и машет рукой. — Спасибо, что зашёл, — кричу ему, когда он уходит, скрываясь за кустами перед поворотом. Не смотря на экран телефона, я почти сразу понимаю, от кого пришло навязчивое сообщение — только один человек сегодня уже пытался связаться со мной. Обычно сообщения мне приходят редко — с Ноеном я итак виделась каждый день, и нужды в долгих ежеминутных переписках у нас не было, поэтому в мессенджерах и приложениях чат оставался пустым. Да, у меня на самом деле не было особо близких друзей, кроме Ноена и Чейза за всю мою жизнь… И на самом деле я не жалуюсь, потому что этих двоих мне всегда хватало с лихвой — но когда стоишь вот так и осознаешь, что за долгих восемнадцать лет жизни у тебя, у такой хрупкой маленькой девочки так и не появилось ни одной подруги, — становится как-то не по себе. У меня не было подруг, знакомых и прочих друзей кроме них — обоих знали мои родители, обоих они одобрили, — как получается, я дружила с теми, с кем комфортно было и мне, и маме с папой. Мне странно это понимать сейчас, в восемнадцать, что, по правде, я никогда не была на девчачьих ночёвках, не делала маски на лицо вместе с лучшей подругой и не залезала с ногами на кровать, где были расставлены коробки с пиццей или чем-то очень вредным и очень вкусным. Я не смотрела с подругами сериалы, у меня не было подруги, с которой у нас бы появился свой плейлист, чтобы на знакомой песне невзначай переглянуться и петь эту песню вместе. И только сейчас, когда детство уже практически закончилось, я понимаю, сколько же на самом деле я потеряла; скольких вещей не сделала, хотя всегда мечтала. И может быть, эта вторая часть, о которой говорит Хадсон, — это то самое моё тайное желание, моя маленькая мечта, которую я всегда так хотела осуществить? И, может, не стоит так остерегаться людей извне — я всё-таки когда-то точно так же подружилась и с Чейзом, и с Ноеном. Может правда — пора впустить в свою жизнь что-то, что сможет позволить мне стать кем-то другим, кем-то более настоящим, кем-то, кто будет больше, чем послушная дочь и примерная ученица с отличными результатами каждый семестр? Я не хочу менять себя — но менять свою жизнь хочу очень. Решительность берёт верх, но даже заранее зная, что наверняка пожалею обо всём, что произойдёт дальше, я всё равно глубоко вдыхаю и резко на выдохе открываю диалоги, в которых приложение точно даёт знать, какой пользователь ждёт от тебя ответа. Синим выделено сообщение только от одного человека. Я никого не искал, не понимаю о чём ты) Наслышан про тебя, хотелось пообщаться лично. Всё-таки подумай над этим, я не заставляю тащиться со мной на свидание или что-то типа этого. Если не хочешь видеться, мы всегда можем использовать снепчат :) Пару секунд я не отрываю глаз от экрана, в десятый раз перечитывая смс — я не понимаю, но, казалось, он буквально несколько минут назад звал меня именно прогуляться. Я не могу судить заочно о его намерениях, но почему-то это кажется сменой тактики и игрой по моим правилам. А если это игра… То мне хотелось бы выиграть. Сейчас всё зависит от этих трёх секунд, когда я приму решение — а то, насколько оно важное, я могу понять даже и через год. У меня осталось всего два варианта, — заблокировать этот номер и ответить на сообщение. Секунду я зажимаю пальцем строку с именем, когда внизу экрана появляется множество вариантов действий — я вижу и красноречивое «заблокировать», и короткое «чат». Вожу пальцем по экрану в раздумии, но в конце всё же решаю дать шанс и себе, и ему, легко прикоснувшись к гладкой поверхности телефона. «Ответить», и я, прислонившись спиной ко входной двери, молюсь о том чтобы родители прямо сейчас не вышли подышать свежим воздухом, набираю буква за буквой короткое сообщение. Выхожу из диалога, когда сообщение находится в статусе доставленного. Оглядываюсь по сторонам, мне непривычно общаться с кем-то, кого я знаю меньше половины своей жизни, — мне непривычно, и от этого так тревожно. Странно бы было сначала отправить сообщение, а потом сразу его удалить — и, переборов в себе желание стереть смску пока не поздно, я поворачиваюсь и захожу в дом.