***
— Вылезай из машины! — вытащил меня из сна коп, который вёз меня через весь город к участку. Тело всё ещё выло от боли и вяло откликалось на команды. — Выхожу. — пробубнил я, вытягивая скованные наручниками окровавленные руки на воздух. Коп подхватил меня и потянул под руку. Он всё время был на чеку, ни на минуту не расслаблялся, пока вёл меня в допросную. Видимо, ожидая, что я попытаюсь сопротивляться. Только сил у меня на это не было. Коридоры были для меня спутанным набором произвольных поворотов, но до чёртиков знакомых где-то внутри. Сил мыслить ясно становилось меньше с каждым шагом. Я часто спотыкался и мой сопровождающий с недовольствием на морде поднимал меня каждый раз. А раз было, кажется десять. Морда, всякий раз когда я на неё взглядывал, тоже была донельзя знакомой. Так и хотелось выхрипеть "Джек", но я понимал, что это не он. Это был просто золотой ретривер. Такой, каким Джек не станет никогда. Джек с любым бы обращался бережно, спокойно, а этот... Прямо задушить меня хотел за то, что ему нужно держать меня так ещё и поднимать раз в минуту. Полная противоположность знакомой мне натуры. Довёл-таки. Усадил на неудобный стул, приковал наручники к столу и вышел, проворчав что-то напоследок в дверях, прежде чем исчезнуть за ними. Я не разобрал. Меня просто клонило в сон. И я вырубился. А пробудился я только через несколько часов. И то, не по своей воле. В комнату ворвался Оджи и судя по оскалу, он явно не поздороваться или сказать как он рад меня видеть зашёл. Он сел за стул, часто дыша. Шерсть на нем стояла дыбом. Он часто дышал, собирая мысли, наверное, чтобы вместо мата было что-то по существу. — Пока ты не начал. — опередил его я, говоря как пьяница от сонливости и истощения. Подняв палец как можно выше, насколько позволяли прикованные к столу наручники: — Мне сейчас не гуд. Будь зайкой – не кричи. В голове и так бардак. — БАРДАК!?! ДА Я ТЕБЯ СЕЙЧАС!!... — И водички. — вставил я, кое как найдя силы поднять кислую мину на уровень его глаз. — В горле засуха шо... ну ты понял... — я снова уронил голову на стол. Оджи был готов взорваться прямо в этой комнате как игиловский смертник. Будь у него человеческая кожа, он бы точно сейчас был краснее самого Красного Черепа из одной супергеройской саги. Но не взорвался. Шерсть улеглась, кулаки его разжались. Он выдохнул и вышел из допросной, вернувшись через полминуты с бутылкой воды. — Минералка! Ты золото, Оджи! — выдавил я из себя восхваления, жадно набросившись на нольпятку газированной, кое как дотягиваясь губами до горлышка. Мне мгновенно стало немного лучше. — Напился, шутник хуев? — спрашивал хмурый лис. — Слушать готов? Отвечать – готов?! В курсе, что ты блять натворил?! — Да, Оджи, я знаю. Я устранил проблему. — Устранил?! Ты это, блять, называешь УС-ТРА-НИЛ?! — Я же попросил не кричать... — шипел я от звона в ушах, вызванных его криком, но он не слушал. — Ты только добавил мне пик прямо в жопу! Всем добавил! Ты создал ещё больше проблем, чем было до тебя, в первую очередь для себя! Мы не поймали никого из подозреваемых! Нам и ловить не пришлось! Все они лежали уже готовые, нам только и оставалось, что в мешках по всему городу собирать тела! — Все доказательства их вины в их телефонах. Уверен, там что-то есть. — Конечно они там блять есть! Их уже собирают наши ребята. Всё под ряд в их телефонах – улики! Но ты пойми одно, долбоеб! — он вытянулся ко мне, тыкая пальцем в грудь, что и так сильно болела. — Ты, сядешь, ПРИ-ДУ-РОК! — и выдохнул. Внутри меня ничего не дернулось. Я лишь гадал: «Это он угрожает мне, или говорит что со мной будет? В любом случае, мне этого не избежать, ведь я должен был сесть сразу как только встал на ноги после больницы. Видимо, так и должно было произойти, так или иначе.» — Плевать. — прыснул я, так и не придя к решению. — Плевать?! Всё, к чему мы шли в миг рушится. Из-за тебя! Всё, к чему я так долго шёл исчезнет! Из-за тебя! Вся моя карьера пойдёт псу под хвост, если на суде ты заикнешься, что я дал добро, чтобы втянуть тебя в это, пусть и по твоей же просьбе! Тогда нам обоим пиздец! Ты это понимаешь?! — А других вариантов нет? Ни отмазки, ни тупо подкупить суд? — он усмехнулся. — Ещё пару годиков нам добавишь. Себе – в любом случае. Даже если ты меня не сдашь. — Если так, то пусть оно так будет. А тебя я не сдам. Даю слово. — Клинический идиот... — качая головой вздыхал он. — Нужно было пнуть тебя подальше после повышения. Зря я на всё это повёлся... Как ты вообще смог попасться? — Из-за мелкой ошибки. Они правильно делали, что следили за каждым моим движением. Я собрал все нужные улики и в последний момент из-за случайного входящего на мобилу меня и повязали они. А потом хотели пытать до тех пор, пока я с ума не сойду. Но я выкарабкался. — Так раз смог, то сбежал бы к нам в участок, дебил! Сюда они за тобой не сунулись бы! Я бы тебя защитил. — А всех моих друзей кто защитил бы? Ты Пуро видел? Я к нему еле успел, прежде чем его убили! Они вообще и тебя на пару с ним ждали. Они хотели поочереди вырезать всех, кто хоть как-то мне знаком. Это была моя пытка. А сидя тут, с тобой в ту ночь, они бы куда и дальше пошли, не найдя тебя! — Да что ты мелешь?! Ты!... — он выдохнул, так и не закончив. Увёл взгляд в угол стола. — Один хрен, даже так это тебя не оправдает перед судом. Кто бы тебе там спасибо за спасение не сказал, сколько бы они тебя не благодарили за это, тебя это от строгого режима не спасёт. Ты восемнадцать зверей на тот свет отправил, а одного, на парковке Морганы, сделал овощем! Просто побей ты им по лбу, то можно было бы списать на самооборону и вопросов бы к тебе не было, учитывая все твои раны. Но факт, как говориться, налицо... Тц... — Главное, что им досталось. — Тебе в тюрьме наверняка тоже достанется. И всё будет ещё хуже чем ты получил сейчас. — Я этого не боюсь. Пусть всем скопом на меня налетят, раз так! Всех перебью, если надо будет! — И тогда на пожизненное! — И к этому я уже готов, раз деваться мне некуда! — Оджи опять покачал головой. — Это уже твоё дело. — махнул он рукой на меня. — Тут я бессилен. Извини, я не пожертвую своей карьерой ради тебя. Мне жаль. — Я и не прошу. Это был мой выбор и моё дело. Да, надеялся на более гладкое исполнение, но всё вышло как вышло. И хрен с ним. Переживу... Как-нибудь... — пробубнил я последнее. Повисло молчание. Мы с не охотой смотрели друг другу в глаза, как будто перестав быть друзьями после этой словесной перепалки. Кажется, даже стеснялись и думать об этом. — Как там Пуро? — нарушив тишину спустя минуту тихо пророкотал я, все ещё, как и Оджи, стесняясь посмотреть ему в глаза. — Нормально... Лучше бы подумал о своих ранах. Сейчас самое время. Пойдёшь к врачу? — Было бы здорово. Гоухина, не вызовешь? Он уже имеет опыт работы со мной. — Прям так? Хорошо.. Диктуй номер. — достав блокнот и ручку из нагрудного кармана рубахи сказал он.***
Гоухин приехал быстро. Он латал меня как и прежде – болезненно, но эффективно. Но было отличие: Я терпел. Ни звука не проронил во время процедуры. И вот, он наложил последний шов на бедре, где была глубокая царапина и с облегчением смог отложить иглу и хирургические нити. Весь комплекс работ по сборке меня по частям он провел в медпункте при участке. И всё это время я был прикован наручниками к кушетке. Почти всё. Раны на запастьях для нормальной обработки ран все равно потребовали их снятия, на что их уговорил сам Гоухин, заверив копов, что я ничего не предприму для попыток к бегству. — И что теперь будешь делать? — Ты о чем? — спрашивал я панду, что оперлась о стол с медицинскими инструментами, которыми он меня штопал. — Я уже слышал, что быстренько соберут суд и приговор для тебя будет один – нары. — А, ты об этом. — вспомнил я. За время, пока он меня обрабатывал, я думал лишь о том же, о чем и в машине, когда меня везли в участок. — Так и что делать будешь, спрашиваю? — Ничего. — безразлично ответил я. — Совсем? — Совсем. — Ты такое провернул и просто сдаешься? Я понимаю. Закон с тобой поступит несправедливо, но это закон. И ты не будешь бороться за свою же свободу? — Я устал бороться, Гоухин. Просто пусть всё будет, как оно должно быть. Хватит с меня. — я помолчал пару секунд. — Что-то нашёл по поводу красной луны? — я поднял глаза на здоровяка, что уже собирал вещи. — Собрал малость. Но какой тебе толк от этого, если из тюрьмы ты выберешься не скоро? Лучше я расскажу тебе больше, когда ты выйдешь. Лет эдак через пятнадцать. — без усмешек отвечал он. — Прости, что так скоро ухожу, у меня дела в клинике. — Если вообще выйду. — Гоухин уже встал в приоткрытых дверях. Подумал, и заключил на прощание: — Будем надеяться на лучшее. — и дверь закрылась...