Coma: Start the game?

— Так, значит, тебя зовут Чонгук? Чон заторможено кивает, соглашаясь. Он до сих пор не понимает, что происходит здесь. Где именно находится это «здесь» — ещё одна загадка, и ответа на неё изначально не существовало. Поэтому Гук сам с собой условился, что «здесь» — однозначно странное место, размышления о котором стоит оставить на время в покое. Да и вообще, решать все проблемы он будет по мере их поступления, иначе лишь сильнее запутается в этой треклятой паутине, окончательно теряясь между сном и явью. Камень с его души свалился в тот момент, когда тёплые ладони хёна осторожно коснулись его спины в успокаивающем жесте, а затем этот дурной булыжник, противореча паре конкретных законов физики, устремился назад, чтобы осесть неприятной тяжестью на пригретом местечке, в сопровождении вопроса, которого Чонгук от хёна в своей жизни более услышать не ожидал. — Как тебя зовут-то хоть, ребёнок? — мелодичный голос Кима ласкал измученный громкими всплесками слух младшего, вынуждал забыться и расслабиться. Стоит ли напоминать, что, когда Чонгук позволил себе разомлеть в прошлый раз, ему знатно засветило по макушке? Смысл фразы медленно и тягуче доходил, словно процесс усвоения в области Вернике был однозначно нарушен. Гук отпрянул тогда от Сокджина так же быстро, как и налетел с объятьями, и чересчур долго вглядывался в родное лицо в надежде, что хён не сдержит в себе смеха и признается в розыгрыше. А потом откуда-нибудь, например из подъехавшего к остановке автобуса, выскочат остальные мемберы, и встанет всё на круги своя. Ну, почти... Но макнэ был уверен, что и «компьютерная графика» в его глазах легко объяснилась бы чем-то, хоть тем же наркозом, ведь приглушённая боль в голове ощущалась вполне реально. Чонгук нарочито громко вздыхает, желая привлечь внимание хёна к себе вновь, но зарабатывает лишь снисходительный взгляд с обаятельно вежливой улыбкой, предназначенной, в общем-то, даже не ему. Сокджин умело обхаживает пришедших ранее клиентов, заставляя Гука морщиться и кривляться каждый раз, когда из уст старшего вырывались сладкие фразочки, больше похожие на искусный флирт. Посетители восторгаются и смущаются, явно желают подольше вести приятную беседу и получать излишние комплименты. Девушки, что с них взять? Бесстыжие школьницы, в тайне мечтающие о заботливом оппе. Чона передёргивает от воспоминаний их фанмитингов, когда юные и не очень леди зовут его оппой и бессовестно врут прямо в лицо о своём возрасте. Гука коробит не только от визгливого «оппа», но и от смущённого «хён». Для него подобные обращения всегда были одними из самых трудных вещей — Чонгук привык во всех жизненных ситуациях быть младшим. Сложно принять факт появления более юных айдолов и артистов, если у самого ещё детство играет в причинном месте. Сокджин смотрится в этой уютной кофейне гармонично. Так, словно хён был создан для подобной работы. Чонгук, внимательно наблюдая за Кимом, подпирает голову рукой, пальцами другой — отстукивает ритм одной из их песен. Порой он задумывался о том, чем бы занимались мемберы, не существуй их группы? Судьбы Юнги и Намджуна так или иначе были бы завязаны на музыке, с остальными ребятами — сложнее. Все их таланты и способности со времен трейни развивались в нужном компании направлении, но что насчет индивидуальности? Гук предположить затруднялся, однако прямо сейчас Джин демонстрирует ему настолько слаженные и плавные движения, какие в танцах у хёна никогда не выходили. Весь он настолько естественный и правильный в этой обстановке, словно именно её Сокджину всегда не хватало для идеальной завершённости. Девушки никуда не уходят, недовольно фыркают, заметив занятость ближайшего к очаровательному бариста столика рассеянным Чонгуком, и располагаются чуть поодаль. Гук на пренебрежение к своей персоне никак не реагирует, с восхищением следит за отточенными и выверенными действиями хёна и не понимает, как тот может относиться к незнакомым людям с чистой искренностью и добротой. В число незнакомцев сам Чон, видимо, входит наравне с посетителями кофейни и обычными прохожими, так как этот Сокджин, близкий и далёкий одновременно, своего любимого макнэ не узнавал. Взгляд неосознанно возвращается к раздражающему таймеру.

23:04:19

Как постоянный контроль над временем в ходе перерывов на концертах. Только здесь, кажется, отмеряется его жизнь. Чонгук периодически любуется яркой иконкой с фотографией Сокджина, дальше не смотрит — запретил себе. Стоит ли поблагодарить за сообразительность и находчивость агентство за создание развлекательных шоу, заставляющих применять имеющиеся знания и изучать нечто новое, или самого себя за большой опыт по части компьютерных игр? Чон не знает наверняка, но определённо точно догадывается, что следует делать дальше. Даже без поганого обучения, будь оно проклято! Вся проблема, являющаяся причиной его бездействия, до сих пор состояла в одном вопросе: с чего ему начать? Нет, игра, конечно, запущена, да и само начало поискам положено — Чонгук собой гордится, когда слышит тихое мелодичное пение хёна, и тут же сдувается, бросив случайный взгляд на бесцветную фотографию Юнги. Перед ним на стол опускается приличных размеров кружка с тёмным напитком, и Чонгук уже хочет извиниться и вежливо отказаться из-за своей нелюбви к кофе, вот только вместо резкого запаха перемолотых зёрен чувствует излюбленный шоколад. Гук не сразу осознает, как губы против воли растягиваются в улыбке, и обращает недоуменный взор на старшего, расположившегося на стуле напротив. Как он узнал? Нет, разумеется, макнэ, вновь окруженный заботой Сокджина, счастлив, но это настораживает. Как бы много мемберы о нем ни знали, этот Ким оставался для него чужаком. — Господи, ребёнок, расслабься. Просто догадался, у тебя же всякий раз на лице написано отвращение, когда кто-то заказывает эспрессо, — Ким смеётся мягко и тихо, не как припадочный со звуками стеклоочистителя, и пододвигает к Чону тарелочку с десертом. — Ты такой потерянный, Чонгук-и. Расскажешь хёну, что произошло? Чонгук обхватывает замёрзшими после смывания дорожной грязи холодной водой руками горячую кружку и отрицательно качает головой, избегая смотреть собеседнику в глаза. Он сказал бы, правда, но где гарантия того, что этот Сокджин не позвонит в психушку, где его запрут до тех пор, пока таймер не завершит свой ход? Способно ли скрываться коварство или насмешка за открытой добродетелью? Может ли Чон доверять ему? Если был бы хоть малейший намёк на то, где макнэ находится! Будь это сном — кошмаром, скорее, — Гук знал бы наверняка, что весь этот мир — плод его воображения, которое порой подкидывало гадости, но губить бы не стало. А ещё фантазии можно было взять под контроль. — Чонгук-и, — Сокджин натянуто улыбается, приветствуя зашедших клиентов и проверяя, на месте ли находится второй бариста, после чего возвращает всё своё внимании обратно к Чону — я, правда, хочу помочь тебе, ребёнок... — Хён, прекрати, ты старше меня на пять лет, а не на пятьдесят, — Ким глупо моргает, переваривая информацию, знать которую просто не мог, из возмущенного бормотания, и прыскает со смеху, вновь вынуждая сердце младшего сбиваться с привычного умеренного ритма. Сходство реальности и этого места было невыносимым. Будут ли остальные хёны похожи на себя? Гук с удовольствием отпивает немного остывший шоколад, наблюдая за обмахивающимся ладонями в попытке успокоиться Джином, и усмехается. Юнги, окажись предположения Чона правдивы, пошлёт младшего куда подальше, указав прежде чёткое направление, чтоб не ошибся дорогой. Да и как вообще отыскать этого чёртового домоседа? Не по квартирам же бродить, в самом деле. — Быть может, ты знаешь, — Чонгук запинается посреди связного предложения, с непониманием смотря на протянутую салфетку, и смущается, принимая её и используя по назначению, когда Сокджин ненавязчиво проводит по своим губам и чуть выше пальцем и кивает в сторону младшего. Дурацкие взбитые сливки поверх горячего шоколада! Как теперь Гуку преодолеть неловкость и стыд, заставляющий краснеть щеками? — Ты знаешь, — неуверенно мямлит, за что получает несдержанное «Чонгук-и, я тебя не съем», и чудом собирается с мыслями, — Юнги. Ты не знаком с Мин Юнги? Или, может, с кем-то ещё... — Так ты просишь меня перечислить тебе не только моих друзей, но и всех знакомых? — на красивом лице хёна чётко отражается мучительный мыслительный процесс, и если бы только настоящий Сокджин знал, сколько младшенький за последний час сделал «ему» комплиментов, то не сдержал бы благодарности. — Нет, я совершенно точно не знаю Мин Юнги, — выдаёт Ким, однако, завидев поникшие плечи и выражение глубокой скорби и печали, продолжает: — Тебе стоит спросить Чимина. Он дружелюбный малый и… — Постой, хён! Чимин? Пак Чимин? — Гук, перебив старшего, аж подпрыгнул от нетерпения, чем вновь вызвал прилив отеческой заботы и нежности у Сокджина. — Верно. Чимин-и работает в салоне через дорогу, как раз напротив моей кофейни. Чуть ли не каждый день бегает ко мне за миндальным печеньем и пончиками с глазурью, — Чонгук радостно хлопает в ладоши. Это совершенно точно его хён! Убывающие цифры таймера раздражают уже не так сильно, как прежде. Ему удалось найти двоих мемберов за…

22:47:56

Чуть больше, чем за час. Гук определённо делает успехи. — Что ж, тебе стоит поторопиться, пока к нему не нагрянули клиенты, Чонгук-и. Ах, точно. Не передашь Чимину кое-что? — макнэ активно и не единожды кивает, разом допивая оставшийся напиток, в то время как Сокджин спешно возвращается на своё рабочее место и принимается за упаковку сладостей. Чон слабо улыбается, завидев чужую сосредоточенность, и понимает такую простую истину: хён счастлив. Здесь — всё ещё непонятно, где именно, — среди аромата свежемолотых кофейных зёрен и прекрасных воздушных десертов, среди ожидающих свой напиток людей, спешащих в офис, и влюбленных парочек, наслаждающихся приятной атмосферой. Ким смотрится не просто гармонично, а так, словно предназначен для этого места. И это, макнэ не признаётся даже самому себе, причиняет боль. Ему нужно заплатить. Счётчик монет приковывает взгляд, но знать бы ещё, как им воспользоваться. Гук проходится руками по всевозможным карманам и, нащупав приятный кожаный материал кошелька во внутреннем отделе джинсовки, слышит «Я угощаю, ребёнок» от своего хёна. Его порядочность соврать не даст, Чонгук любит Сокджина с каждой секундой всё больше, и не имеет значения, реальный он или воссозданный по подобию. Хён вручает ему картонную коробку с просьбой быть аккуратней и возвращаться в кофейню, если что-то пойдёт не по плану, и осторожно обнимает за плечи. Это... прощание? Внутри что-то обрывается. Неужели Чон должен вот так просто оставить старшего в одиночестве? Нет, конечно, Кима целый день окружают случайные прохожие или постоянные посетители, однако чувство, будто он навсегда покидает старшего, беспокоит не на шутку. Вдруг Гук не сможет вернуться, как в случае с пройденным уровнем игры? Что, если не увидит больше молчаливой поддержки в чужих глазах? Это выше его сил, но Сокджин с точно такой же очаровательной улыбкой, с какой встретил и помог, подталкивает к выходу. — Надеюсь, ты найдёшь тех, кого потерял, Чонгук-и. Удачи! — макнэ робко машет свободной рукой и бросает последний — жалобный — взгляд на широкую спину уже отвернувшегося Джина.

22:44:31

Ему нужно спешить. Жаль только, что он так и не сказал хёну, что тот был одним из тех, кого Чонгук продолжает так отчаянно искать.