* * *
Ослепленный яростью, он развернулся в сторону цитадели. Ноги без устали стучали по мертвой земле, поднимая облака могильного праха. Лишь одна мысль билась в голове: «Убить, сокрушить и уничтожить». И, подгоняемый гневом, наемник добежал до крепости. На рефлексах он призвал силы, которых долго избегал. Закружилась вокруг темная дымка, и боец исчез в темном облаке. Секунда иная прошла, а он уже держится за края бойницы. Так перескакивая, он залез стремглав до витража на третьем этаже. Произведение искусства не могло удержать окрыленного жаждой крови и рассыпалось на тысячу фрагментов. Ал, встав на ноги, и выпустил из руки изумрудную молния. Прошивая десятки за раз, она обращала в прах скелетов и зомби, вышедших на звук. Немногим оставшимся достался булат. Копье разрывало тела нежити, не зная преград. Так наемник и шел, подобно раскаленному ножу сквозь масло. Как светоч, окруженный тьмой, он был сейчас. Один единственный яркий проблеск в царстве мертвых, решивший дать бой. Им двигало благородство и надежда? Глупость с жаждой славой? Нет, в нем совесть ожила. За каждую насмешку, ссору и грубость к ней, Ал чувствовал стыд. Она верила и смогла найти нечто светлое в нем, но в ответ он пытался лишь отыскать подвох в ней. Только после ее жертвы озарение к нему снизошло. Но это случилось слишком поздно. И нынче все эмоции вымыло холодной, как лед, ненавистью. И ядом она разнеслась по венам, дав толчок и напитав его губительной мощью. Мощь, которую познает Он. Умертвия, решившие изменить баланс сил, наступали монолитным строем. Бронзовые шлема с конским хвостом не скрывали жалкую тень людей. Изможденные и иссушенные Его властью тела с гниющими лицами. Резко достав из-за пояса, Ал бросил руны. Рев огня и скрип льда раздались в забытых залах, провозглашая власть стихий. От строя оставались лишь ледянные статуи с догорающими «факелами». А Алазириус же бежал дальше.* * *
Просторный зал с каменными стенами был расписан различными рунами футарка и иными знаками из забытого наречия. Колдовские символы излучали мягкий свет, на полу были разложены артефакты и реагенты, возле которых возился человек. В центре всей возни можно было приметить тело, обернутое в саван. Северянин со звериными очами по очереди доставал мешочки с каким-то порошками. Понюхав каждый, ритуалист начал составлять три круга, высыпая компоненты. — Круг из соли, круг из пепла… Хм, рунные камни по местам. Алхимические элементы тоже. Дай перепроверю, а то не хватало из-за невнимательности все запороть. — боромотал тем временем северянин, пощелкивая пальцами костяной рукой. Прохаживаясь от угла к углу, он дважды осмотрел и проверил ключевые элементы ритуала и начал облачаться. Харлугавая кольчуга со вставками из пластин легла на плечи вместе с накидкой, на которой были вышиты обереги. В руку легла рукоять уже знакомой пальмы. Закончив с последними приготовлениями, некромант вынул из-за пазухи кристально белоснежный бриллиант и, поставив перед собой, начал медленно, но с чувством называть старые слова однии за другим: Би цаг хугацаа алдсан бөгөөд эртний үгсийн хүчээр би чиний амьдралын замыг өөрчлөх болно. Үхэл өөрөө надад саад болохгүй. Мөн хураагч танд хүч чадал өгөх болно. Одоо би чамд тушаал өгч чадна! Би чамд тушааж байна. Миний тушаалыг битгий зөрч! Эртний үгсийн хүчээр би чамайг босохыг тушааж байна! сез үлгәннәр дөньясыннан чыгасыз! С последними словами драгоценный камень, сиявший с начала ритуала, стал стремительно темнеть, сравнявшись цветом с чернилами. А северянин под конец от навалившейся слабости рухнул на колено, не позволяя себе уйти в царство снов. Одна ошибка могла прервать действие заклятия, чего он позволить себе не мог. Одними губами некромант произнес: «Судьба не указ». Круги из пепла и соли, окружавшие тело, вспыхнули синим пламенем.* * *
«Но обо всех бедах стоит думать потом. Будет день, будет пища.» — мрачно размышлял странник в плаще и стальной маске, которая пусть и скрывала лик, но не могла спрятать от взора окружающих горящие синевой глаза со звериным зрачком. На его плече величаво сидел ворон, безынтересным взглядом окидывая всю округу. Иногда человек останавливался, осматривая резко изменившийся город. Бегали по улице спасающиеся люди, купцы со слугами носились с немногим уцелевшим добром, а глаз подмечал в небе клубы дыма от пожара и многочисленные руины, оставшиеся от половины города. В воздухе же витал запах горелого мяса. Вчера этот город жил мирной жизнью, но все в миг все изменилось. Демоны в черте города да и мирное время! Для кого-то несусветный ужас, а для северянина обыденная реальность. Эпоха нынче к другому не располагала. Сейчас царствуют времена различных избранных, богов и демонов, а о множестве духов и реликтов прошлого даже упомянать не имеет смысла. И так понятно. И нынешняя ситуация не выбивалась из колеи этой вечной игры «тяни одеяло мира на себя». Но в этот раз рогатым любителям душ смертные дали отпор. Пройдет десятилетие и все вернется на круги своя: отстроят порушенное гостями из-за изнанки мира, вернутся многочисленные торговцы и караваны, скверну, привнесенную нечистыми на руку колдунами, сведут на нет. Жизнь снова забьет ключом, а город продолжит существовать, как раньше. Тем временем ночь вступала в свои права. На место солнца пришли звезды и луна, а город покинули последние лучи от дневного светила. Но вскоре облака наползли на небо, закрыв собой на небе россыпь звезд, пришедших на смену золотому диску, и ночная тьма сменилось беспросветной мглой. Но это назвать препятствием для северянина было бы шуткой. Так неспешным шагом, удаляясь от разрушенной части города, странник пришел на центральную улицу, поглядывая на цель своей прогулки. Достойный размерами для титана каменное здание. Трехэтажный особняк из желтого кирпича с кучей лепнины, окруженный зубчатой стеной, обладал огромными витражными окнами. Все кричало о богатстве и шике. Для другого это может и было бы признаком достатка и благополучия, а для северянина являлось полной безвкусицей. Но он не стремился приближаться к дому, встав на одном месте. Переминаясь с ноги на ногу, он развернул голову к своему попутчику: — Слушай, Птах, можешь полетать рядом и заглянуть в окна? — неуверенно спросил страннику, но ворон на это лишь наклонил на бок голову. — Вдруг не дома? Знаю-знаю, что все звучит… Глупо. И трусливо. Ворон, немного потоптавшись на плече, распахнул крылья и взлетел. Сам же владелец птицы прикрыл глаза, настраиваясь на фамильяра, чтобы взглянуть его глазами. Но не прошло и пяти минут, как странник зло сплюнул и, развурнувшись, стремительно утопал. Глазами ворона ему предстал вид на клубок стастно совокупляющихся. И сия картина неожиданно резко резанула по душе странника. «Пожалуй это и к лучшему. Пора отбросить былые заморочки и заняться всерьез делами, которых накопилось выше крыши. Надо будет только потом ублюдку этому кое-чего «приятное» устроить. Или просто плюнуть на все?» — с такими мыслями недобро ухмыльнулся северянин. В какой-то момент он осознал себя шагающим посреди степи, далеко за пределами города. — Чем я не заслужил своё счастье с любимой девушкой? Что я ни делал ради пары ничтожных желаний, но все идет наперекосяк. Почему мне нельзя дать тихий уголок и своего простого счастья? — тихо говорил северянин, смотря на небо. — Я ведь не желаю власти над миром, гор из золота и всемогущества. Почему мне за все старания не дать столь малого? — продолжая он недоуменно шевелить губами. — Хм, а имело ли изначально все смысл? Ха, как резко обесценились все мои труды. Можно влезть в цикл жизни и смерти, бороться с чудовищными проклятиями, успешно отстаивая душу перед всяким мракобесием, но на любовь расчитывать не стоит, хе. А была ли эта «Любофф»? Хм, да никогда. И в людях я ни черта не понимаю.* * *
Стоя перед пьедесталом, на котором покоился черный бриллиант, Ворон мысленно усмехнулся над всей своей истории. Ведь он начинал как достойный сын своего отца, бесстрашный боец, который выходил победителем из сотни схваток. Часто нес смерть темным магам и прочим любителям запретных искусств. Сейчас же было все иначе. Убийца, чернокнижник… И это все теперь о нем, ведь сейчас он нежданно оказался по ту сторону баррикад. «А ведь я с благих намерений начал окунаться в тонкости темных искусств. Надеялся все изменить и обернуть на благо, но все лишилось смысла. Не разбираюсь я в людях. И теперь заживо обращаюсь в нежить.» — костлявой рукой поправил маску задумавшийся северянин с причудливым протезом из кости. — «Забудь. Мосты сожжены. Даже если бы я не поддался своему гневу тогда, то это только бы отсрочило начало битвы с фанатиками. Если битвы не избежать, то остается только побеждать… Ну или сдохнуть.» Сзади послышались крики и стоны умирающих. Штурмующие столкнулись с последними его сторонниками. «Зал защищен рунами да и о ловушках не стоит забывать. Это более чем достаточно для проведения ритуала.» — с этими мыслямм проклятый склонился над красной пентаграммой, таинственно замерцал черный бриллиант. С каждым новым пасом некроманта сила сгущалась вокруг него, давя на реальность и заставляя подчиниться Ворону. Начал сгущаться туман сначала внутри, а потом и снаружи склепа. В зале же резко образовалась громогласная тишина, которая тут же прервалась шепотом сотни душ. Затрещали плиты по всей гробницы под натиском темной силы, чтобы мгновением позже выпустить на волю мертвецов, что, заметив вторженцев, сразу напали. Будь кто-то снаружи гробницы, то он мог увидеть, как звезды на небосклоне засияли ярче обычного. — Остановись! — неожиданно раздался женский голос сзади некроманта. Кому же хватило умения миновать его защиту настолько быстро? — Мелисса… — хрипло отозвался Ворон, скалясь под маской. — Рад, что ты решила прийти на мое последнее предстваление. — «Остается тянуть время. Как же эта чертовка невовремя явилась!» — Прекрати, безумец! Ты не понимаешь, что даровав Йормунганду свободу, ты обрекаешь этот мир… — Взвилась знакомая северянина, тыча в него клинком. — На очищение. — безмятежно прервал проклятый, что, лениво развернувшись, встретился с взглядом с девушкой из народа кицунэ. «Жаль, что она остается слепой. Ведь для Алфариса Мелисса всего лишь интересная зверушка, необходимая для своих затей и веселий. И не постеснялся сорвать ее цветок. Варвар, не способный ценить людей, преданных ему, но сейчас… Нет, я не буду услышан. Да и раскол в их стане многого не даст.» — горько раздумывал Ворон, видя подходящую к нему кицунэ. — Мир не спасти от надвигающейся катастрофы, пока жив хоть один из этих «богов»… Девушка не стала дослушивать и атаковала валом огнем. Но в ответ северянин ударил сотканным из лазури пламенем. Вспышка. Весь зал озарил нестерпимый свет. Но стоило только проморгаться проклятому, как тот заметил, что его насквозь пронзили клинком. И сейчас близко к лицу он увидел некогда милый лик, искажённый в гневе ныне. — Это конец, Ворон! — чуть не выплюнула Мелисса, но в ответ она получила усмешку: — Кха, ты права. — еле заметным движением Ворон скинул бриллиант, вызывая жуткие скачки в магическом поле. — Это, кхе-кхе, конец пантеона. Вскоре на той местности раздался жуткий грохот. В этот день был уничтожен первый обелиск, призванный сдерживать давнего врага эльфов. Своими действиями хворной северянин даровав малую толику свободы древнейшему дракону Йормунганду. И пусть прародитель всех черных драконов и морских змеев продолжал оставаться закованным вдалеке ото всех, зато он вновь обрел возможность слышать и взирать на этот мир. И это событие станет тем камешком, что вызовет лавину, погребающий под собой юг континента. А присланные паладины и рыцари, пытавшиеся остановить некроманта, потерпели неудачу. Давно опустела гробница, которую покинули даже «местные», а одинокое тело Ворона продолжало лежать. Вряд ли кто сможет ответить, сколько в итоге пролежал проклятый. Однако каждую косточку, каждую кровиночку Ворона наполняла ненависть. Она дарила волю жить. Жить, чтобы ломать и сокрушать судьбы врагов. Когда уже не-мертвец ощутил боль, то ему показалось, что прошла вечность. Легкие нестерпимо горели, рот чувствовал лишь вкус железа, мышцы сводило судорогой, а кости ломило. Вздрагивая и неуклюже корячась, Ворон смог кое-как подняться и начал ковылять на выход, часто прислушиваясь к тишине коридоров. Не прошло и часа, как некромант вышел на одинокого брошенного своими клирика, что изредка хныкал, зажимая культи ног. Виновник инвалидности служителя нашелся неподалеку от него в виде кучки праха и костей. Услышав издали подвывания раненного, проклятый стал аккуратно, оглядываясь по нескольку раз, подходить все ближе. В один момент поглощенный собственной болью клирик не заметил северянина и обратился в иссушенный труп. В это время рана на груди Ворона затянулась, приобретая бледно-алый цвет. Таким темпом проклятый в течении пары часов вышел из склепа, прибив по пути еще одного забытого подранка, приведя здоровье норму. Уже непохожий на эксперимент некроманта-недоучки северянин дышал полной грудью на поверхности, встречая новый день. Тишина. Ее можно пить до дна, не в силах насытиться. Тьма со звездами уже серели, но все еще настырно цеплялись за небосклон. Но слабые лучики солнца прорезается сквозь нее то тут то там. И в итоге темнота в страхе отступает, чтоб небо стало лилово-розовым. Из-за горизонта тихонько, не спеша, выплыл золотой диск. От ярко-желтого света проклятому захотелось чихнуть и прикрыть глаза непривычные к свету. Но он не торопился этого делать. Прищурив очи, он вглядывался в небосклон, будто бросая вызов. — Хм, мы либо умираем героями, либо проживаем достаточно долго, чтобы увидеть себя в роли злодея. — Ворон неожиданно прервал свою борьбу в гляделки с небом, а может и с кем-то иным. Голос же его был тверд и полон уверенности. — Я отстраняю вас от дел. И готов стать злом для всего юга. Мосты сожжены. Ваш ход.* * *
В недрах земли, куда не проникал ни один лучик солнца или свет факела, возникло движение. Дракон отошел от своего вековечного сна. Ни летучие мыши с крысами, ни кроты не посещали это место. Местный узник даже в столь печальный час для себя подавлял мощью, которая вселяла страх в слабых духом. Тем временем грозный ящер разомкнул, напоминающие в темноте сапфиры, глаза. Дракон далеко не раз покидал мир снов, но потом сразу же погружался в сон. Ведь какой смысл в бодроствовании, когда ты скован цепями под толщами земли? Только сейчас Йормунганд с тихим восторг вращал очами. Его голова разрывалась от забытых ощущений. Он мог расмотреть каждую щербинку на камне, каждого червя в этой кромешной тьме, а еще дракон отчетливо слышал течение подводных вод. Йормунганд, сконцентрировавшись на своих ощущениях, начал перебирать весь поток информации. Куча старых и десяток другой новых языков раздавались из всех уголков мира. И все они вещали о войнах, деньгах и множестве грязных и не очень секретов, а, вглядываясь в мир, ему предстали виды великих городов и самобытные пейзажи природы. Но ничто из этого не интересовало дракона. Он был всевидящим и всеслышащим предводителем всех драконов в последние годы войны и мог увидеть и услышать практически всё, что происходит в мире. Пусть дракон пал, а его силы заблокированы пантеоном, но Йормунганд не перестал от этого быть одним из прародителей драконьего рода. Для таких существ, как он, время — ресурс, который всегда в достатке, если, конечно, обладать терпением. — Кто умеет ждать — дождется большего. — неоднократно любил говорить дракон себе и потомкам. И Йормунганд дождался прекрасного мига. Мига, обернувшегося разочарованием. Дракон видел уничтожение четырех обелисков, но за это стоило поблагодарить не своих потомков. Как выяснилось позже, они во многом позабыли его или же давно похоронили, а немногие не считали должным вытащить его на волю. За все века его заточения потомки считали своим «долгом» копить богатство и устраивать междоусобную грызню и пускать кровь другим расам. Дети его и родичи по крови владыческой деградировали и сдали позиции, позабыв о многом. А вид на клейменного смертного из северных земель, что своими деяниями даровал толику свободы, не добавлял ответов. Он множил вопросы… Ненадолго. Имея возможность заглянуть чуть ли не в каждый уголок мира и услышать происходящее, только ленивый не найдет интересующую информацию. Во многом Йормунганд удовлетворил свою любопытство, и пришло время для принятия решения. Человек, принадлежащий к народу старых союзников, которые откровенно захерели в его отсутствии. «Не удивительно, ибо харты были единственными идейными бойцами. Благодаря эльфам им пришлось в свое время познать всю прелесть демонических созданий, сокращающих число людей с чудовищной скоростью. Стоило только оправится жителям Ледяной Короны, как они тут же вступили в войну с виновниками своих страданий, в которой себя не жалели. Одно чудо, что они не выродились. Харты были, конечно, верными союзниками, но после всех жертв удостоились лишь пренебрежения со стороны драконов и теперь вряд ли поддержат новый виток битв. Да и остальным государствам севера проигрывают изрядно. Единственно радостная весть, что конкретно к моему роду и мне самому они не затаили злобы. Хоть конкретно моим детям хватило ума не рвать окончательно отношения с людьми, а то было крайне неприятно бы все наработанные договоры растерять.» — разминая шею, черный дракон погрузился в размышления. — «Только это не меняет того факта, что из всех живых прародителей представляет серьезную мощь лишь я. Младший и слабейших из всех. Заточенный вдали ото всех. Надеяться на то, что дети вдруг услышат меня и начнут действовать… Отстается реальным вариантом дождаться финала всех похождений этого клейменного северянина. Хм, только зря он решил взяться за воскрешение, жнецы его не оставят в покое и достанут его даже с иных планов бытия.» Вскоре оказалось, что последние мысли были пророческими. В начале северянин стал выдыхаться в бесконечной гонке, он то и в начале всей авантюры был далеко не в лучшей форме и шел из принципа. Как отметил про себя дракон, человек очень уж упрямым был в своем стермлении подгадить южанам. Но даже будь смертный настоящим бараном, пылкий запал кончится рано или поздно. Довольно скоро заклейменный получил очередное проклятье на свою голову, а его не самое крепкое здоровье стало подводить. Медленно, но верно гибель приближалась, лишая Йормунганда тени шанса на освобождение. Такой исход не принимался. Дракон, не желая выдавать себя раньше времени, бездействовал до момента смерти своего благодетеля, а дальше Йормунганд провел рисковый шаг, который мог бы все решить. Для черного ящера было не секретом существование иных измерений. Те же демоны пришли из-за грани мира. И если кто-то может прийти сюда, то почему бы не попытаться уйти отсюда? Собственно наш неудачливый (это как посмотреть) герой истории попал в мир не из-за пророчеств, космических случайностей или желаний аэдр, а по воле одного дракона. Хотя для случайности в этом деле было место. Душа ныне мертвого индивида могла попасть в любой мир, но ближайшей «точкой входа» оказался Каирн Душ, в котором Валерика провела ряд безуспешных экспериментов над древним свитков. — И быть ему вечным узником этой пародии на Юдоли Мертвых? — тогда недовольно глядел на Обливион дракон. — Нет, тебя мы в мир живых закинем, а дальше… Сам разберешься. Испытания закалят дух и разум. И рано или поздно ты вернешься на родину и закончишь начатое, а я потерплю пока да собью преследователей со следа. — ящер оскалился. — Великая сила и бессмертие будут как даром, так и проклятием для любого. Стоит лишь возгордиться, как остановишься в развитии и закостенеешь умом, считая себя царем и богом. Но, прожигая бесцельно века, однажды будешь скинут вниз героем, что моложе тебя и умней. Волна накроется волной. Отдай себя борьбе, воин, и вырви свое по праву у рабов пророчеств. Кто мог знать, что в дальнейшем Йормунганду выпадет возможность встретить родственный вид? В любом случае шанса черный дракон не упустит, а дальше останется посочувствовать его врагам. И, конечно, он изредка будет помогать своему благодетелю, ибо долг красен платежом.