***
Незаметно проскользнув в комнату, Дею ничего не пришлось объяснять маме. Закрывшись наедине с собой на замок, он сразу начал переодеваться, чтобы лечь в постель. Сложнее всего оказалось снять джинсы. Колени жутко щипали и вместе с тканью сослаивался и ободранный слой кожи. И свежая кровь засочилась из раны. Дей вытер колени снятой с себя рубашкой, но красные капли практически сразу вновь образовались на поврежденной поверхности. Оставив их в покое, он без сил упал на кровать, и боль от столкновения тела с матрасом кругом пронеслась по телу от живота до кончиков пальцев. Сон долго ждать себя не заставил — ему были необходимы силы на восстановление. Утро настало вместе с громким будильником, оповещающем о том, что пора собираться в школу. Но Тсукури решил остаться дома, списав всё на плохое самочувствие. Мать лишних вопросов не задавала и оставила Дея наедине с собой — за закрытой на замок дверью в комнату. Может, она всё понимала — и потому не задавала ненужных вопросов, а может — просто не обращала внимания. В любом случае, то, что она сейчас не лезла с расспросами — было лучшим её решением. Да и показываться в таком виде Дейдаре не хотелось, пусть он и понимал, что скрыть такое — будет сложно. Как только дверь квартиры за матерью закрылась, он сразу же проследовал в ванну. Раздевшись и сняв с себя все бинты и пластыри, в зеркале перед ним предстал нелицеприятный вид собственного тела, изуродованного чужими руками и ногами. Казалось, что его били целую ночь и без остановки, стремясь превратить юношу в одну из картин Ван Гога. Крупные гематомы буквально расплывались по тонкой коже тёмно-синими островами в фиолетово-жёлтых волнах. Многочисленные ссадины не были даже близки к заживлению и на некоторых ещё виднелись свежие красные пятна. Опухшие участки на локтях, коленях и нижней челюсти не позволяли свободно шевелиться и контролировали каждое движение Дейдары. Любое неаккуратное действие — и пронзительная боль словно от удара плетью захватывала и до того истощённое тело. Из разбитой губы в любой момент могла засочиться струя тёплой алой крови. Оттого даже произносить слова вслух казалось неведомой пыткой. И мольбы закончить эту боль оставались в мыслях, не доносясь звуками до окружающих его стен. Между тем — одежду в стирку. На плече ярче всех выделялся отпечаток того самого сильного удара. Самого болезненного и самого чёткого. Поступившего без промедления и прямо в цель — удар Сасори. С его спокойным лицом и глазами буквально говорящими: «это только твоя вина». Тонкие пальцы осторожно коснулись гематомы и перешли в нежные осторожные поглаживания. Он хотел угомонить не только физическую боль, но и ту, что разразилась в его сердце. Включив горячую воду, Дей пытался смыть с себя вчерашний день, избежать определённых мыслей. Но ритмичный звук выбивающейся из крана воды как на зло наталкивал его на мысли о случившемся. Да и от этого горячего потока ссадины завыли сильнее. А перед глазами чередуясь с зыбучем песком от до боли сжимающих век — ещё и его лицо. Как на зло. «Смотреть на него снизу верх. Вспоминать урывками, по деталям: от резких ударов черных ботинок до взгляда на его ровную линию губ. До чёртиков равнодушный!» Дей злился от собственных мыслей. Сжимая плотно зубы, напрягал каждую мышцу лица, а брови практически смыкались друг с другом в картине его хмурого лица. Дей не выдерживал и прикусил губу, та тут же треснула и из свежей ранки вышло небольшое количество крови. Небрежно вытерев рукой лицо, юноша смыл с себя кровь холодным душем вместе с собственной слабостью. «Чёрт». Быть общительным изгоем. Быть весёлым в стороне. Быть энергичным в четырёх стенах. Кто-то точно что-то перепутал в наборе этих характеристик. Улыбаться злодею в лицо, смеяться над оскорблениями, хохотать во весь голос, когда бьют по лицу ударом ноги — всё это осталось позади, в средней школе. И в итоге все эти до одури бессмысленные действия сменились на отстранение от собственной жизни. Словно то, что происходит вокруг — это происходит не с ним. Всё абсолютно точно не так. Он должен быть где-то там, среди кучки народа, шутить про учёбу и игры, гулять в больших компаниях и зависать с друзьями на переменах. Не быть предметом для постоянных унижений. Не терпеть боль, будучи морально не в силах больше ей противостоять. В пятницу Дейдара принял решение тоже остаться дома и выйти на учёбу уже в понедельник, после выходных. С матерью он старался разговаривать строго через дверь и всячески её избегать в её выходные дни. Не поворачиваться к ней лицом, не сидеть на кухне за одним столом и как можно меньше времени проводить в коридоре — от комнаты до ванной — дверь на замок. И обратно. Как ещё все кости целы остались… Понедельник настал как на зло быстро. Нужно было заклеить раны на лице и застегнуть рубашку на самую верхнюю пуговицу. Рукава не закатывать. «Хоть губа выглядит не так страшно как в первый день — и на том спасибо», — проносится в мыслях блондина. Чем ближе к школе — тем тяжелее Дейдаре дышать. Тем труднее преодолевать телесную боль. Войдя в уже заполненный класс Дейдара не обнаружил в нём адскую троицу и с неким спокойствием сел на своё место. До начала урока ещё было время. Одноклассники хоть и стремились на него не смотреть и не обращать внимания, но так или иначе переодически блондин ловил на себе любопытные лица. Ещё бы. С таким-то разукрасом. Тсукури отвёл взгляд в сторону окна и уже заметил подходящего к воротам школы Сасори. На удивление, он был один — без Хидана и Какузо. В окружении собственных мыслей. Неспешной походкой, со своей ровной осанкой, немного опущенным вниз взглядом, растрепанными в разные стороны красными волосами… И этими тонкими пальцами. Сердце съежилось вновь и снова забилось, но в два раза быстрее. Особенно со звонком на урок, ровно в тот момент, когда Акасуно вошёл в класс и молча прошёл на своё место среди задних рядов. Незаинтересованный взгляд и какая-то книжка в руках. Казалось, Сасори вообще не было дела ни до одного урока в школе. На перемене в коридоре Акасуно догнал Дея и остановил его, положив руку на плечо. — Что ты здесь делаешь? — взгляд красноволосого соскользнул на голубые глаза обернувшегося блондина. — Учусь, — отмахнувшись от преследователя, ответил Тсукури и продолжил идти в сторону нужного класса. — Остановись, тебе же хуже будет, — оставаясь позади блондина, ответил красноволосый. И Дейдара остановился. Попался на крючок и повернулся лицом к Сасори, сохраняя при этом между друг другом дистанцию в метр. — Убьёте? — возмущённо вскинув бровь, спросил блондин и приподнял голову. Он старался хоть наедине с одним недоброжелателем не казаться самому себе слабым. Акасуно уверено сделал пару шагов на встречу блондину, а тот не успел даже одуматься, как тонкая бледная рука юноши ухватилась за его горло и прижала тело Тсукури к стене. — Ты бесишь, — сквозь зубы процедил красноволосый юноша, буквально вжимая в стену одноклассника. Тот же попытался выбраться, отцепить от себя руку Сасори, но его хватка была просто мёртвой. Тогда-то он впервые и ответил ему — находясь в шумном коридоре, без его друзей-громил. Один на один среди других лиц простых серых наблюдателей. И со всей силы кулаком залетел тому в левую щёку. Так, что пальцы Акасуно разжались и отпустили шею блондина. Так, что он отшагнул от неожиданности. И в его глазах что-то проблеснуло — какая-то еле уловимая злость на фоне сохраняющего безразличия лица. Крепко сжав свои тонкие бледные пальцы в кулаки, Сасори буквально набросился на взбунтовавшегося Дейдару и один за другим наносил ему удары по всему телу. Дейдара же пытался успевать кое-как блокировать некоторые действия Акасуно и даже бить в ответ, но в скорости он отставал. Физически Сасори хоть и был по телосложению близок к Тсукури, но последний явно уступал ему в силе, и потому сейчас именно его тело валялось на полу. Но даже несмотря на это, Дей старался задеть красноволосого, дать ему отпор. Превозмогая всю физическую боль от уже полученных ранее травм, он пытался бить в ответ, пытался не остаться в полном проигрыше как в тот раз — против троих. И даже шум и крики окружающих одноклассников не мешали им продолжать делать то, что они начали. Разняли их уже преподаватели и охранник, буквально оттащив по разные сторону вцепившихся друг в друга парней. Сасори сохранял спокойствие. Своё непоколебимое замершее в одной эмоции лицо. Даже в драке он не показывал ничего, кроме той маленькой искорки злости в начале. А вот Дейдара рычал, оголял свои зубы в оскал, хмурился, тонул в собственной безнадежности с расширенными зрачками. Сейчас их двоих на расстоянии вели в кабинет директора. Конечно, эту небольшую «прогулку» по школьным коридорам сопровождали нотации о их поведении, но ни Сасори, ни Дею до этого дела совершенно не было. У блондина взгляд себе под ноги, у мучителя — с уверенностью прямо. Первого — на диван перед дверью, второго через порог — прямо туда. На кресле за столом — черноволосый мужчина крепкого телосложения в черном костюме и с красным галстуком. Поправив свои очки, он подозвал провинившегося к себе. — Садись, — строгим голосом попросил ученика директор и указал рукой на стул перед столом, — и рассказывай, в чём дело. — Лезть в конфликты подростков, — усаживаясь перед мужчиной, начал говорить Сасори, — такое опрометчивое решение. — Я ещё никуда не лез, — пожав плечами, ответил мужчина, — или ты считаешь, что мы должны были молча наблюдать затем, как вы друг друга калечите? А если бы ты ему что-то сломал? Или дело бы дошло до травмы, с которой ему будет трудно жить? — Я себя контролирую, а он своими ударами ничего мне не сделает, — всё так же спокойно отвечал юноша. — Ты понимаешь, что его родители могут написать заявление в полицию? — Мои тоже могут. Ах да, я забыл, не могут. Потому что они мертвы. Несмотря на вычурные фразы, голос Сасори был больше смиренным, наполненный какой-то особенной глубиной. Директор устало покачал головой. С Акасуно и его друзьями он беседовал не в первый раз и не понаслышке знал об их оторванном от реальности мироощущении. Контролировать их представлялось отдельной проблемой, но преподаватели всё-таки на перебой да справлялись с этой троицей. — Ты можешь хотя бы просто дотянуть свой последний год без подобных инцидентов? — решил напрямую спросить мужчина, смотря на совершенно не заинтересованного в происходящем ученика, — тебя просто исключат. Тебе нужны эти проблемы, когда на кону поступление? Твоё поведение просто недопустимо в стенах учебного заведения. — Разрешаете мне его бить за пределами школы? — Не коверкай мои слова, — покачал головой директор и указал юноше рукой на выход, — сильный сокол прячет свои когти. — Только я — скорпион, — вставая с места, ответил Сасори и поспешил покинуть кабинет. Против него директор школы сделать не мог ничего. Бесконечные разговоры и чтение нотаций в итоге показали свою полнейшую несостоятельность. Если на Какузо и Хидана ещё можно было влиять какими-то способами, то с Акасуно в этом плане был полный провал. С виду могло показаться, что этот красноволосый юноша — самый спокойный из этой троицы и даже отдаленно напоминающий среднестатистического ученика, однако именно с ним было труднее всего найти общий язык. Открыв дверь, парень сразу заметил стихшего блондина, сидевшего на кожаном коричневом диване перед дверью в кабинет. Сасори осмотрел юношу с верху вниз, и перед тем как пойти дальше, бросил на него свой пренебрежительный взгляд. И без слов всё было понятно. Как только Дей вошёл к директору, тот сразу увидел многочисленные пластыри на его лице и руках. — Ты часто ввязываешься в драки? Блондин промолчал, зная, что реальный ответ ему не простят, а в собственной лжи он быстро запутается. Темноволосый мужчина склонил голову на бок, пристально наблюдая за присаживающимся напротив юношей. Ненужные и абсолютно бесполезные советы директора, данные ради приличия, а не для того чтобы помочь. Строчки из учебников по педагогике и психологии, зачитанные неродивому ученику как мантра. Дей же сидел в молчаливом внимании. Ответ он сопроводил одним кивком в знак соглашения с приговором посещать дополнительные занятия в течении недели. «Чертовски прекрасно», — отдувая с лица золотистую прядь волос и направляясь в класс, думал про себя Тсукури. А тело болело ещё сильнее, не успев залатать предыдущие раны, уже новые отдавались эхом по всему телу. И этот взгляд карих глаз без конца всплывающий перед Дейдарой. Так спокойно бить другого человека? О чём Сасори вообще думает? Ненависть ради ненависти? Насилие ради насилия? Встретились они уже в классе. Но опять же только взглядами. Ни слова друг другу. Словно ничего и не было. Только шёпот одноклассников и их укоризненные взгляды напоминали о произошедшей драке. После уроков обоих парней ждало их обещанное «наказание», которое заведомо не предвещало ничего хорошего. Акасуно бы с радостью не ходил бы на подобные школьные мероприятия, так как не видел в них смысла от слова совсем, но сам понимал, что это — именно та тонкая грань, которая держит его в стенах школы. И не смотря на полную оторванность от мира, он старался не переступать свою особенную черту, начерченную им самим. — Доигрался? — проходя мимо, шёпотом спросил Сасори. Дейдара в ответ ничего не сказал, а лишь молча последовал за одноклассником в сторону кабинета их классной руководительницы. Та уже ждала провинившихся и была готова зачитать им список дел на сегодня. В общих словах рассказав нерадивым ученикам о том, что их ждёт в ближайшие пять дней, она дала им и чёткий план на сегодня. На удивление, в первый день их решили пощадить и особо не нагружать. Видимо, они начали драку слишком поздно и уборщица уже успела сделать дела из типичного списка наказаний среднестатистического хулигана. Выдав нарушителям школьного порядка тряпки и лейку, девушка закрылась в лабораторной со словами: «как закончите, стучите». Сама она преподавала химию и, несмотря на юный возраст, находила большую отдачу со стороны ученического состава, пользуясь среди них уважением. Да и быть руководительницей класса с такой троицей во главе с Сасори — это помимо терпения ещё и характер нужно иметь. Дейдара протирал парты, а Акасуно поливал цветы, расставленные на подоконниках. Но молчание длилось недолго, блондин решил прервать его: — Что я тебе сделал? — то ли от обиды, то ли от непонимания спросил Тсукури и отпустил тряпку из рук. — Глупый вопрос, — холодно ответил красноволосый, даже не поворачиваясь в сторону Дея. Тсукури и вовсе оставил своё наказание и подошёл к однокласснику со спины. Тот даже не подумал обернуться в сторону подкравшегося юноши. Он только раздраженно поставил лейку рядом с цветочным горшком и молча остановил свой взгляд на детской площадке, виднеющейся из окна. — Неужели, чтобы нормально жить нужно травить других? — сокращая дистанцию между собой и Сасори до десятка сантиметров, спросил Дейдара. — Ты ничего не понимаешь, — ответил Акасуно и, оттолкнув плечом стоящего слишком близко одноклассника, пошёл в сторону лабораторной, чтобы сообщить о законченной работе. Блондин догнал его и схватил за запястье, на что быстро получил в ответ кулаком в левую скулу. Его даже не смутило наличие преподавательницы за соседней дверью в паре метров. И то, что отбывают они здешнее наказание именно из-за драки. После этого, не обменявшись больше ни словом, попрощавшись с классной руководительницей, оба пошли по своим делам. Стараясь даже в коридоре держаться на приличном расстоянии. Дей прибывал в некотором смятении: до сих пор его охватывала некоторая злость — от произошедшего, от слов Сасори, от бесполезных советов директора, а ещё больше от самого себя. От того, что из головы не выходят его глаза, его руки. И вместо ненависти к сжимающем горло пальцам он испытывает определённую жажду. Желание вновь оказаться так близко. «Чёрт! — всю дорогу перебиваясь с мысли на мысль, думал про себя Тсукури, — этого ещё не хватало». А он уже чувствовал это. Пусть и не осознавал до конца. Неделя проходила на удивление спокойно — Хидан и Какузо в школе не появлялись, а Акасуно всеми способами держался вдали ото всех, чтобы хоть как-то контролировать собственное шаткое равновесие. Он мог выглядеть равнодушным сколько угодно, но, как показали последние события, даже саркастическое высказывание могло снять с него ошейник приличия и поставить автора сказанных слов под удар. Дома ждало новое разочарование. Одноклассники не только смотрели на происходящую драку, но и снимали видео на телефон. От десятого просмотра этой несчастной записи в груди что-то сжалось. Он не понимал, почему покалывание чуть ниже живота вновь и вновь заставляет нажимать его кнопку повтора. Третий день их оставляют после уроков. Уже привычная рутина: помой полы, протри парты, полей цветы, вытри доску, ополосни тряпку, расставь стулья. Дей периодически бросает на Сасори любопытные взгляды, но старается оставаться незамеченным. Ведь от одноклассника можно было ожидать чего угодно. — Не смотри так, — всё-таки заметив слишком назойливое внимание, практически шепотом попросил Акасуно, не отрываясь от мытья полов. — Прости, если я тебя чем-то обидел, — буквально сорвалось с языка Дейдары это неосторожное высказывание. Блондин тут же отвернулся и попытался сделать вид, что ничего не сказал. Он не хотел казаться слабым, не хотел им быть в глазах одноклассника. Потому что… Потому что он просто не мог выкинуть его чертовы глаза из собственных мыслей. Не мог перестать думать о том, как тот пришёл ему помочь в лес. Не мог просто замедлить ритм собственного сердца рядом с ним. Но Сасори уже был рядом. Буквально в три шага он оказался напротив Дейдары. Лицом к лицу. Блондин же даже не решался вновь посмотреть в его глаза. Отбросив швабру на пол, Сасори пальцами обхватил подборок блондина и приподнял его. Пришурившись, он старался разглядеть что-то в этой безвинной дурости. «Так близко». Дей поймал себя на мысли, что больше двух минут он не протянет. И сорвётся. И поцелует его. И будет готов получить в три раза больше, чем три дня назад. — Тебе следует не приходить в четверг, — продолжая аккуратно держать лицо Дея, сказал Акасуно. — Почему? — не шевелясь, спросил Дей. — Потому что завтра придет Хидан и Какузо, — ответил Сасори, отпустив юношу. И до вечера в голове Дейдары —прикосновения пальцев Сасори к подбородку. И очередное: «Черт». И снова зубы сжимают нижнюю губу. И вновь рана открывается и кровь струится по коже, и некоторые капли проникают в полость рта. И этот сводящий с ума образ — образ его лица. Неделя с наказанием осталась позади. И Тсукури даже сожалел о том, что его времяпровождение наедине с Сасори закончилось. За это время… Почему именно этот красноволосый юноша так запал в сердце Дейдары? Именно его удары воспринимались больнее всего, именно его слова лечили многочисленные ссадины. Именно его взгляд плавил внутренний стержень и заводил ещё сильней. Пересматривая видеозапись, где они буквально вытаскивали из друг друга душу своими кулаками, Дей раз за разом ловил себя на мысли, что хуже этого чувства он ещё ничего не испытывал. Не мог оторвать собственный взгляд от этих отточенных действий, от черт лица Сасори, от его ярких волос. В животе начинало колоть от одного вида как Акасуно, сидя на Дейдаре, бил ему лицо. И даже это, выглядещее по своему жестоко, видео, мучило блондина — заставляло его усомниться в собственной адекватности. А потом он вспоминал, как Сасори осторожно держал его за подбородок. Находился так близко. От смущения Дей крепко сжимал веки, ему хотелось скрыться от собственных мыслей. От стыда, что накрывал его с ног до головы, от того чувства чуть ниже живота… От крепко сжатых кулаков — до кровоточащих царапин на ладонях. И чувство уже оформилось. Жар плавно распространялся по телу. Волнами, наплывами, как и жажда в очередной раз почувствовать мягкие прикосновения грубых рук Сасори. Уже горячими от возбуждения пальцами он протянулся к своему члену. В глазах темнело, а в мыслях не исчезал образ безразличного ко всему одноклассника. Удушающие образы, учащенное дыхание и выбивающееся из собственного ритма сердце. Тихие хриплые стоны прерывались сладким мычанием. До самого изнеможения, до изнанки души. Одним своим взглядом Акасуно пробрался куда глубже, чем любая другая живая душа.***
До приятелей Сасори слухи тоже дошли, даже несмотря на их недельное отсутствие в школе. Может из-за видео, может от самого Акасуно, может от других учеников. Но сейчас каждый их взгляд сопровождался свежевыжатой из их мыслей агрессией. Словно лимонный сок — даже на расстоянии ощущалось всё то, что они так хотели сказать. Или, вернее, сделать. Предчувствие удара ноги в живот. Желание выйти прямо сейчас и просто никогда не возвращаться в этот класс, в эту школу. Уроки, перемены — Дейдара держался практически на волоске. Желание встать, подойти к обидчикам и дать отпор, снести с их лиц эту омерзительную ухмылку, этот шёпот угроз — всё выводило из себя. Но больше всего он не мог смириться с тем, что даже мысль о влюбленности в Сасори казалась до боли абсурдной. И это злило его больше всего — чувство, застрявшее маленькой косточкой в горле.