Чёрный мир. Книга 1

Андрей бежал, не разбирая дороги, всё казалось, его вот-вот нагонят. Остановился, лишь когда боль в боку сделалась невыносимой. Бег не согрел, только голове изнутри стало жарко, будто от движения раскалились извилины. Вот уже несколько часов не получалось думать, всё, что он мог — ловить всплывающие сами по себе послания от тела вроде «мне холодно» или «отлить хочу». Стемнело, но под фонарём, где Андрей затормозил, было светло, как днём. В отсутствие ветра струи дождя падали отвесно, будто код в «Матрице». И чем дольше Андрей на них смотрел, тем чётче проступала не связанная с улицей картина. Он различал громадное плато под чёрным беззвёздным небом. Асфальт за границей отбрасываемого фонарём круга переходил в каменистую землю. Она была совсем рядом. В каком-то шаге. Андрей занёс ногу, но не успел опустить, как тишину взрезал лай. Он давно не слышал Дружка, — почуяв хозяина, пёс теперь скулил — но сразу узнал его голос. С Дружком, как нравилось думать Андрею, они составляли одно целое. Такое чувство появилось после того, как Андрей его выходил. Заболел он щенком до того сильно, что не было никакой надежды на излечение. Старик предлагал его усыпить, но Андрей не позволил. Положил у себя в комнате, днём и ночью не отходил. Старик, наблюдая эту картину, заявил, что век собак недолог, не стоит к ним сильно привязываться. Но Дружок выжил и жил до сих пор, а от старика, наверное, уже и праха не осталось: кладбище, на котором его похоронили, по весне заливало. Дружок на радостях измазал хозяина в грязи, но Андрей был на него не в обиде. Не очень-то он пёкся о чистоте. Недавно с ним, правда, случилось такое наваждение, но он тогда себе не принадлежал. Благодарен, правда, был тому — чужому. Он навёл порядок в комнате бережно, не так как обычно убирались родственники. После их уборки Андрей надолго погрязал в унынии. Ему казалось, что что-то подобное должна ощущать птица, в гнездо которой возвращают выпавшего птенца. Своё вдруг оборачивается чужим, вызывает отторжение. На полученные от закладок деньги, Андрей вызвал мастера, тот без лишних расспросов врезал замок. Но на душе всё равно было тревожно. Ну как пока его нет дома, родственники взломают дверь или проберутся в комнату через балкон в спальне. Представляя последнюю сцену, Андрей всегда заходился смехом. Вспоминался Вернон Дурсль, который в «Гарри Поттере и Тайной комнате» вывалился из окна вместе с решёткой. Дурсль, правда, приземлился в кусты, а под балконом спальни кустов не росло. Дядьке, коль скоро он решился бы на такую вылазку и сорвался, оставалось рассчитывать только на амортизирующие свойства собственного пуза. От вечера уборки в памяти осталась только крайняя сосредоточенность и нечеловеческая скорость. Клининговая компания, наверное, работала бы не один день, а он в одиночку ещё до ночи с накопленным за месяцы хламом разобрался. Наутро пальцы поламывало, что конечно было ожидаемо, вот только отчего-то больше мучила правая рука. Два плюс два удалось сложить при взгляде на гитару. Андрей припомнил ощущение зажатого между пальцами медиатора. Разбудив ноутбук, он наткнулся на развёрнутую на весь экран запись, нажал на play и ушам не поверил. Не мог он, разучивший с десяток упражнений два года тому назад так божественно сыграть! Времени на обдумывание этакого чуда в то утро, впрочем, не было. Он собирался перехватить Макарову на входе. Она нередко опаздывала, но не к русичке, надо было поспешить. В дальнейшие его планы входило из школы свалить. Вместе с девчонкой конечно. Мысль об этом уменьшила стыд. Его обычный прикид оказался в стирке, пришлось надеть то, что приготовил другой. На подходе к школе встретились ранние пташки — Пахомова с Семёновой. Они не сразу его узнали, а когда узнали, у обеих отвисла челюсть. Первой очухалась Семёнова. — Ты, что ли на Бояркина гопников натравил, а, моська? — спросила она с высоты своего немалого роста. Андрей оторопел, о Бояркине он и думать забыл. — Не видишь, что ли, я приличный пацан, какие гопники? К тому же гопники — прошлый век! — наконец придумал он ответ. — Будто мы живём тут не в прошлом веке, — философски заметила Семёнова. — Мишка тебя подозревает, если ты замешан, не жить тебе! — И где же он? — В больницу попал с переломами. — Надеюсь, ему правую руку сломали… — А говоришь, не имеешь к этому отношения! — Может да, а может, нет, — рассмеялся Андрей, — в любом случае рекомендую тебе, Семён поджать сфинктер! — Угрожаешь, что ли? Одного предупреждения было мало? Андрей совсем запамятовал, как после случая с трусами его подловил папаша Семёновой, обещал яйца морским узлом завязать, если ещё раз его дочку тронет. — Нет, просто предлагаю задуматься, стоит ли меня обижать, когда на моей стороне потусторонние силы! — Всегда знала, что у тебя с башкой непорядок! От известия о Бояркине Андрей пришёл в эйфорию — ну надо же, как хорошо всё устроилось! Чуть лоб не раскокал из-за этого верзилы, и вот больше не о чем беспокоиться, по крайней мере, на какое-то время. Утро выдалось умеренно прохладным, Андрей решил куртки не надевать. Пока шёл, было тепло, но в ожидании Макаровой, он начал подмерзать. Пришлось немножко подвигаться на месте, что на радостях превратилось в подобие танца. А потом случилась эта сцена на лестнице — непонятная, неприятная. Он и не думал, что его настолько могут бояться. Или не его, а того, кто в нём? Андрей понял, что и в Саньке он есть, и в физруке, подоспевшем к лестнице так вовремя. Но они сопротивляются, а он нет. Зачем? Ему всегда хотелось быть кем-то другим, и вот желание исполнилось. Тот другой очевидно был круче его по всем направлениям. Андрей не удивился бы, узнав, что у него даже член больше. Перейдя в обычную школу, он в первую же неделю получил связанный с размером комплекс. И всё благодаря Бояркину. Пристроившись отливать рядом, он обнажил такую палку, какую Андрей видел разве что в порнухе с неграми. Умом-то он понимал, что при его росте такая палка смотрелась бы чужеродно, но ничего не мог с собой поделать — позавидовал. А тут ещё Бояркин, бросив взгляд на его мальчика, — как он ласково называл тогда свой член, глумливо усмехнулся. Больше Андрей в туалет старшей школы не ходил. Начал по необходимости заглядывать к малышам. Рост вполне позволял сойти за третьеклассника-переростка, но конечно не прикид. Первый год-то он прилично одевался, но в девятом классе решил дать системе бой. И хоть ходил отливать чаще всего во время уроков, однажды его из началки погнали, да так грубо, что ходить туда он мигом перестал. В отчаянье, впрочем, прибывал недолго, начал бегать в прилегающие к школе гаражи. И всё было неплохо, пока не поставили новую ограду. Перелезать через неё, даже в опоре на дерево было неудобно, особенно с переполненным мочевым пузырём. Андрей поначалу прямо под дерево отливал, но однажды одноклассники запалили его из окна раздевалки. По извечной своей рассеянности он забыл, что оттуда участок ограды хотя и под углом, но видно. Видели они конечно только прикрытую джинсами задницу, но это не помешало им до конца четверти его вышучивать. Он и сам о себе пару шуток сочинил, хотя веселья не ощущал и близко. Стыдно было до жути, и терзал вопрос, куда ходить теперь. Петляя по прилегающим к школе улочкам, он наткнулся на заросли тростника, но до них было далековато, Андрей часто опаздывал, вызывая неудовольствие учителей. Так и мучился, пока не припахал Коляна. Тот за небольшую плату выломал из ограды пару клиньев. С Коляном Андрей познакомился при не самых приятных обстоятельствах. Построенный стариком коттедж находился в районе, прозванном народом — рублёвкой. В соседях у них числились бывший мэр, владелец торгового центра и прочие, как выражался дядька с презрительным плевком сквозь зубы — «хозяева жизни». Правда, они жили ближе к реке, а старик с Андреем рядом с дорогой, прямо через неё располагалось совсем иное жильё — двухэтажные деревянные бараки. Видимо их жители и увели у Андрея айфон, — настоящий, не ту подделку, что носили некоторые его однокашники. Бизнес старика тогда уже катился под гору, но на Андрея он средств он не жалел. Всё у него должно было быть самым лучшим. Гаджетом он похвастаться так и не успел. Летом ещё с ним расстался. Потом не раз винил себя за то, что взял его с собой. Оставил в зоне видимости, но пока плыл до берега, в вещах успели покопаться. Одеваясь на ходу, кинулся в погоню. Троица воров маячила впереди, но за мостом вдруг рассосалась, будто её и не было. Чуть не плача от злости и досады, Андрей принялся опрашивать прохожих. Не проходили ли тут трое как будто его ровесников. Полчаса среди общаг и частного сектора кружил, пока не осенило, что с моста воры могли завернуть не влево, а вправо, в направлении его дома. На дрожащих от беготни ногах он метнулся туда. Надежды уже конечно не было, но остановиться он не мог. Бросил взгляд на барак. Под его окнами ошивался крепко сбитый субъект. Показалось, что один из троицы напоминал его комплекцией. Забыв, что ростом от горшка два вершка и весит никак не больше полусотни килограммов, Андрей налетел на него. От неожиданности бугай не удержался на ногах, свалился в рытвину. — Быстро вывернул карманы! — потребовал Андрей. Бугай его послушался, вывернул, после чего лениво осведомился, а в чём собственно дело. Андрей рассказал. Назвавшись Коляном, парень побожился, что сегодня на речке не был. Андрея его слова не убедили, но он так и не придумал, что может сделать. В полицию писать заявление? Да к тому времени, когда его рассмотрят, айфона давно простынет след. Так и ушёл домой, донельзя расстроенный. Признавшись старику в случившемся, боялся, что нарвётся на скандал, но старик сказал, что надо радоваться, что за эту игрушку его не избили и не убили. — Может тебе, сынок, газовый баллончик купить? — предложил он. — А смысл? Ты же знаешь, мне его лень будет таскать, так и буду забывать дома. — Да уж, такого разъёбу как ты, ещё поискать. Ну, тогда Дружка с собой бери, хотя мне эта псина кажется совсем бесполезной. Сколько раз просил тебя, давай нормальную собаку заведём. — Ой, не начинай, опять! Я Дружка ни на кого не променяю. Дружка он сам щенком подобрал, тощим, блохастым, а он в такого зверя вырос, любо-дорого посмотреть. В словах старика, впрочем, была правда — сторож из него был никакой. Дружок оправдывал свою кличку на все сто. Прогавкать при приближении незнакомцев мог, но радостно, по-собачьи их приветствуя. Потом старика не стало, и вмиг всё переменилось. Несмотря на то, что школа располагалась в пятнадцати минутах хода, старик не позволял Андрею возвращаться пешком по темноте, забирал его на машине. Теперь же, когда машину продали, приходилось и утром и вечером передвигаться на своих двоих. В темноте, как правильно подозревал старик, это было опасно. Встретили Андрея однажды, но он не растерялся, заявил, что водит дружбу с Коляном. Если его тронут, то он сразу ему настучит. Колян, как скоро узнал Андрей, был уважаемым парнем в районе — по малолетке отсидел, а теперь сбывал наркоту. Парни, переглянувшись со значением, удалились восвояси. Андрей расслабился было, но уже на следующий день дорогу ему преградил названый друг. — Слышал, ты моим корешем назвался! — с такими словами Колян приблизился, попутно двинув Андрея по плечу. — А что не так, что ли? — отозвался Андрей, с трудом удержавшись на ногах. — Да ты борзый смотрю! — расхохотался Колян. — Я тогда ещё тебя зауважал, никто на меня так уже три года не налетал. Ну и скорешнулись, особенно плотно этим летом, когда Макс умотал из города. Мир, в который попал Андрей, до сих пор был знаком ему разве только по любимым стариком бандитским сериалам. В бараке собирались настоящие пацаны и пацанки, с грубым, перемешанным с матом и тюремной феней языком, одетые в лет двадцать как вышедшие из моды шмотки. Андрея неудержимо к ним влекло. Казалось, что он, наконец, нашёл своих людей. И они его как будто нашли, смеялись его шуткам, подбадривали, когда раскисал. Но была и обратная сторона медали. Каждую неделю в бараке устраивалась алкопати, куда Андрея было проще простого зазвать. Выпить он любил, никогда не отказывался. Вот только стоило ему чуть-чуть перебрать, как отключалась память. Не помнил он наутро ничего, но через время порой что-то всплывало. Каждый раз от таких проблесков Андрей начинал глотать воздух ртом. Одна картина была другой омерзительней. Так на утро после первой алкопати он припомнил заходящую в губы большую розовую головку. Успокаивал себя мыслью, что это мог быть сон, — трудно было представить такое с настоящими пацанами, — но запах и текстура помнились отчётливо. И голым себя Андрей дважды находил. Тогда само собой встал вопрос, не изнасиловали ли его. И что было ещё страшнее — не заразили ли? Что если теперь он болен сифилисом, гонореей, а то и ВИЧ?! Андрей так и выискивал у себя симптомы последнего, отмечая увеличенные лимфоузлы и пятна на коже. Писали, что СПИД развивается из ВИЧ годами, но Андрея это не успокаивало. Он думал, что в его случае болезнь проявит себя быстро. Он же неудачник по жизни, как может быть иначе? С одной стороны его мучила такая хандра, что хотелось поскорее сдохнуть, с другой стороны — СПИД не казался ему приятной, а главное не стыдной причиной смерти. И потом паршиво было умереть за то, чего не помнишь. Коляна о том, что происходило в бараке, он расспросить не решался. Слишком часто у того чесались кулаки. Нормально с ним говоришь, а он как саданёт. До хоровода звёзд перед глазами. Но показывать это нельзя. Коляна проявления слабости до того раззадоривали, что он мог избить до крови, и даже кости переломать. В августе его, правда, снова закрыли, уже по-серьёзному, как-никак совершеннолетний. Но связи с дружками Коляна у Андрея сохранялись, запросто мог разжиться шмалью, а при наличии средств и чем покруче. Сначала он только художествами занимался, — писал на гаражах адреса, но платили за это не густо. Позже стал закладывать, и тут неплохо по деньгам выходило, хотя ему как новичку платили меньше, чем другим минёрам. Длилась такая лафа, впрочем, только до закрытия Коляна. Без покровителя Андрея всё чаще стали кидать — совсем не платили или отсыпали немного товара — копеечной местной шмали. О том, на что ушли первые деньги от криминального бизнеса, вспоминать не хотелось, но все попытки отогнать воспоминания у Андрея обычно оканчивались провалом. Если уж его начинало затягивать в прошлое, то пиши пропало. Приходилось проживать воспоминания с той же ясностью, что дневной сон. Набив карман бумажками, Андрей чувствовал себя так, будто у него отросли крылья. Чуть повзрослев, он стал стесняться знакомиться на улице, тут же смело подсел к красящимся на скамейке девушкам. Разговорились под предусмотрительно купленный Андреем коньяк. Андрей рассказал, какую музыку любит, девушки тоже поделились музыкальными вкусами. Обе оказались фанатками Тимати. Поддавший Андрей стал горячо доказывать, что Тимати — зашквар, но новые знакомые его оборвали, сказали, что им пора, ночной клуб за углом уже открылся. Тут одна из девушек, — имени её Андрей не запомнил, — как бы невзначай предложила пойти с ними. С деньгами у них было туго, а тут совсем безобидный спонсор, что бы им не воспользоваться? Всё это конечно Андрей понимал, но хотелось продолжения банкета. Девушек вышибала пропустил без проблем, а перед Андреем загородил проём, сказав: «Шёл бы ты отсюда, мальчик». Андрея взяла обида, он хотел даже уйти, но тут одна из девушек показала несложную пантомиму: потёрла большой и указательный пальцы. — Вот мой паспорт! — сообразил Андрей, сунув вышибале на лапу. В клубе в столь ранний час почти никого не было, девушки кинулись на танцпол, а Андрей продолжил напиваться. Танцевать он даже в хорошем подпитии стеснялся. В гимназии хореография входила в список обязательных предметов, но за годы занятий он так ничему и не научился. Неизменно оттаптывал партнёршам ноги, пока однажды не остался без пары. И через время его опаляли пренебрежительные взгляды одноклассниц, казалось, начни он сейчас при ком-то двигаться, на него посмотрят так же. Натанцевавшись, девушки тоже заказали коктейли. В компании Андрей до того нажрался, что не помнил, как дошёл до туалета. Проблевавшись, впрочем, быстро пришёл в себя, но окончательно протрезветь его заставило неприятное открытие. Запустив руки в карманы, он не нашёл в них ни рубля. Тут-то ему припомнилось, как девушки лапали его с обеих сторон. Чуть не бегом он возвратился в зал, но за столиком никого не было. На танцполе тоже дрыгались незнакомые люди. Уже поняв, что к чему, Андрей всё же решился обратиться к охраннику. Спросил, где девушки, с которыми он пришёл. Минут пятнадцать как вышли, с усмешкой ответили ему. Возвращаться домой пришлось пешим ходом. Всю дорогу Андрея тошнило, но уже не столько с алкоголя, сколько от осознания произошедшего. Он несильно бы расстроился, если бы спустил все деньги на новых знакомых. В конце концов, разве деньги нужны не для того, чтобы их тратить. Но его обворовали! Представляя, как теперь девушки ржут над ним — малолетним лошком, он довёл себя до истерики. Хотел даже руки на себя наложить, но вдруг заснул. В будущем он решил нести получку домой. Но больше крупных сумм ему не давали, а мелочь не жаль было сразу спустить. После воспоминания Андрею снова захотелось удавиться. Так недолго жил, а куда ни копни, одни потери и неудачи. И сколько ещё такого впереди? Несмотря на то, что тело так замёрзло, что казалось, сейчас откажет, он по привычке долго ходил вокруг да около. Наконец решился, включил душ и сел в ванну — сил стоять не осталось. Как только немного согрелся, потянуло в сон, больших усилий стоило не заснуть прямо в ванне, под барабанящими по телу струями.