Чёрный мир. Книга 1

В нападении Рыжова нашёлся неожиданный плюс. Саша наплела тёте, что физрук приходил пошептаться о нём, будто бы Рыжов ему ещё в школе неадекватным показался. Не успела она закончить своё объяснение, как сама в него поверила, очень уж правдоподобным оно выглядело. Саша совсем было успокоилась, но за ужином дядя предложил проводить её назавтра в школу. Откуда ему было знать, что она уже неделю в ней не появлялась, и не желала появляться впредь. И вот пришлось идти, ещё и ни свет ни заря — дяде надо было успеть на работу. Входить в школу Саша ему не разрешила, и так было неловко, как третьеклассница прямо, или того младше; в третьем классе её уже провожали в школу лишь по темноте зимнего утра. Шагнув за порог, не увидела никого кроме охранника и уборщицы. Собиралась скорее завернуть в коридор, но что-то толкнуло взглянуть на то самое место, где ей впервые явился Всеволод Анатольевич. Он стоял ровно там же! Подпирал плечом стену со скрещёнными на груди руками. Заметив Сашу, руки освободил, подозвал широким жестом. Она остановилась, не зная как поступить. Если бы в холле никого не было, наверное, не постеснялась — дала дёру, но она чувствовала на себе взгляд охранника. Он заставил её собраться, пусть и развинченной, будто с перепоя походкой приблизиться к физруку. — Пойдём за угол, — указал он на ответвление коридора, ведущее к спортзалу. — Там ещё долго никого не будет. С мольбой, чтобы там скорее кто-то появился, Саша пошагала за ним. Надеялась, что больше бояться его не будет, но как видно, напрасно, а тут он ещё сбавив шаг, попытался положить ей руку на плечо, хорошо, что она вовремя заметила, увернулась. — Присядь, — указал на подоконник. — У меня урок скоро начнётся, — соврала Саша. — Я постараюсь быть кратким. Саша лишь слегка прислонилась задом к подоконнику, — присесть казалось слишком опасным, что если она не сможет быстро встать? Смотреть физруку в глаза, как всегда, не решилась, опустила взгляд на его трико. Хорошо, быстро сообразила, что он мог решить, будто её привлекли его причиндалы. Завертев головой точно в попытке размять шею, нашла, наконец, приличный для взгляда объект — свои ладони. Свела их и принялась с силой мять пальцы, в надежде, что кровь со щёк перекинется на них. Физрук как назло стал не рядом, а напротив, и хотя между ними сохранялась некоторая дистанция, Саше представлялось, что он едва ли её не касается. — Андрей вчера был у меня дома, — прочистив горло, начал он. — Я не успел тебе рассказать, но я тоже какое-то время себе не принадлежал. Тогда я соорудил из стройматериалов и лампочек странную конструкцию. Накануне мне снилось светящееся глубоководное чудовище, примерно что-то такое я и сделал, — он перевёл дыхание. — Извини, мне тяжело об этом рассказывать. Я хотел тебе написать, но подумал, что ты ещё не проснулась. Так вот. Мы очнулись рядом с этой моей поделкой, на полу кухни. И знаешь, что меня больше всего удивило? Тело совсем не ломило. Андрей тоже не жаловался. Он говорит, что мы побывали в Чёрном мире, но я ничего не помню, помню только, как смотрел на закат, и Андрей тогда не был Андреем. Ещё странно, что отец ни разу за вечер и ночь не проснулся, а ведь он у меня нередко мучается бессонницей. Есть у тебя мысли по поводу всей этой шизофрении? — Нет, — выдавила Саша. — А как насчёт чёрных глаз, ты их у себя видела снова? — Я перестала смотреться в зеркало. — Я тоже, даже зарос весь. Надо будет, зеркальные очки, что ли, купить! — он вдруг фыркнул. Саша в панике дёрнулась, готова была уже его оттолкнуть, и улизнуть, но он придержал её за плечо. — Пустите меня! — Ты опять пытаешься убежать. Думаешь, это поможет? Ну что ты молчишь, Саша, ответь мне! — Да, — ничего сложнее этого она выдать не могла, как ни хотела. — Ну что ж, желаю тебе удачи. А мы с Андреем, похоже, обречены! В голосе проступила такая мука, что Саша на мгновение подняла на учителя глаза. Черноты во взгляде не было. — Вряд ли я смогу вам помочь. — Андрей считает, что ты что-то скрываешь. Может, всё-таки побеседуем втроём? — Чтобы вы и меня утянули в Чёрный мир? Нет уж, спасибо. Где, кстати, сейчас Рыжов? — У меня сидит. — Дома? — Здесь. — Что?! — Да, если хочешь, прямо сейчас можем с ним переговорить. Саша покосилась на крашеную в белый цвет дверь инвентарной комнаты. До неё от окна было всего метров десять. Накануне прошлого нового года Саша попала в больницу с подозрением на аппендицит, дверь в операционную у неё вызывала примерно такое же, переворачивающее внутренности ощущение. Всё тогда приводило её в первобытный ужас: что перед операцией придётся брить лобок; что её голой увидят хирурги; наконец, наркоз, который мог не подействовать, заставив испытывать боль или подействовать так, что она больше бы не проснулась. Дверь стала олицетворением всех этих страхов. Как же она была счастлива, когда весь этот кошмар наконец закончился, и вот ей пришлось переживать подобное вновь! Воздуха как будто стало меньше, Саша часто задышала. — Ну не паникуй, что ты! — уже двумя руками придержал её физрук. — Иди на уроки, может у тебя самая мудрая стратегия. — А Рыжов? Он на уроки не придёт? — вяло спросила Саша. Ужас сменился апатией, прежде готовое к бегу и атаке тело налилось сонной тяжестью. Физрук больше её не держал, но оторвать зад от подоконника теперь представлялось невозможным. — Я пытался его уговорить сходить, но без пользы. Заставлять я, как ты, наверное, уже поняла, не очень-то умею. Ты звони мне сегодня или пиши. Я ведь не желаю тебе зла. Андрюша, я уверен, тоже. — Да неужели?! — Я поговорил с ним по душам. От природы он не злой мальчик. Саша только хмыкнула. Школа постепенно оживала — из холла доносились крики и шум шагов. — Ты же вроде торопилась! — напомнил физрук с усмешкой. Саша, наконец, сумела сделать над собой усилие, оторвалась от подоконника, а дальше уже было проще. Ноги только на первом шаге не слушались, на втором разошлись и проворно понесли к выходу. Она собиралась было им подчиниться, но тут в дверях нарисовались Семёнова с Пахомовой. — Выздоровела, Макарова? — в обычной для себя язвительной манере осведомилась староста. Саша не ответила. — Пошли, Ольга Николаевна ждать не будет! — Вы идите, я вас догоню… — нервно пробормотала Пахомова. Семёнова зыркнула на неё недобро, но ничего не сказала. Саша тяжело вздохнула, прекрасное начало дня, что и говорить, мало ей было встречи с физруком, теперь ещё предстояло подняться на этаж в компании Семёновой. Семёнову Саша не любила, хоть и сидела рядом с ней на самых главных предметах — математике и русском. Пожаловалась однажды на плохое зрение, теперь приходилось отбывать такую повинность. «Лучше бы заказала очки!» — не раз думала Саша, сидя прямо под носом у классной и русички. Полупустые коридоры усиливали пытку молчанием, но о чём говорить с Семёновой Саша не знала. Хорошо, что расстались скоро — Семёновой ещё надо было зайти за журналом. Присев на подоконник напротив кабинета, Саша надеялась обдумать рассказ физрука, но тут подоспела Маринка. — Вы что съехались с Рыжовым? Его неделю не было, тебя! — с радостным возбуждением спросила она. — Э-э… — проблеяла Саша, — нет. — Да ладно, ни для кого не секрет, что у вас шуры-муры! — Маринка подмигнула. — Как он за тебя заступился-то, а ещё говорят, в порядок себя привёл! — У него просто крыша поехала, я тут ни при чём! — Ха! Ну конечно! Это так и зовётся! Крышу у него от тебя, Макарова снесло! — Прекрати! Нет у меня ничего с Рыжовым! Что у вас за неделю новенького произошло? — поспешила сменить Саша тему. — Да обычная скукотища, — зевнула Маринка, широко, до обнажения гланд, раскрыв рот. — Твои шуры-муры куда интереснее. Не только у тебя, они кстати, есть. Прикинь, Пахомова в охранника втрескалась! Ага, ага, в того питекантропа на входе! Своими глазами сейчас видела, как она ему пирожки принесла. Нашла же себе мужика, прости господи… Ну вот, вспомни говно, вот и оно, — понизила она голос, и вдруг громко окликнула, спешащую к двери Пахомову. — Что-то ты припозднилась, Пахом! Охрана на входе задержала? Пахомова покраснела до корней волос. — Какая прелесть, и весны-то ещё нет! Саша против воли прыснула. С одной стороны повёрнутая на отношениях Маринка бесила её до зубовного скрежета, с другой — восхищала и вызывала зависть. Это ей и Пахомовой ничего не стоило вспыхнуть, а Маринке, похоже, в принципе не свойственен был стыд. — Бояркин всё ещё в больнице? — вспомнила Саша об очередном своём обидчике. — Ага, а ты что и им заинтересовалась? Предупреждаю тебя, Макар, у него хер всё равно что твоя рука, порвёт он тебя как тузик грелку! Саша тяжело вздохнула: Маринка была неисправима. Класс потихоньку подтягивался, вызывая у Саши болезненное ощущение под ложечкой. С классной можно было договориться, но не с русичкой. Когда она появилась, Сашу даже замутило. И как скоро выяснилось не зря. Не успела она сесть, как Ольга Николаевна обратилась к ней: — Макарова, почему тебя не было? Болела? Справку на стол! — Я её забыла, — потупилась Саша. — Что значит, забыла? — Завтра принесу. Саше хотелось провалиться сквозь землю, или хотя бы нырнуть под парту. — Да уж будь добра, забывчивая ты наша! Урок только начался, а казалось, тянулся уже год. Саша не знала, куда скрыться от увеличенных очками глаз учительницы. Она походила на гигантскую сову, так и ищущую, кем бы поживиться. Саша не раз оглядывалась на последнюю парту в среднем ряду, обычно занятую Рыжовым. И Смирновым, напомнила себе она. Столько лет с Максимом проучилась, но образ его в памяти уже начал размываться. Макс теперь воспринимался не реально существовавшим человеком, а персонажем её кажется более реальных, чем сама реальность снов. А сегодня, кто мне снился? — спросила себя Саша, и мгновенно почувствовала прилив жара. Она с кем-то кувыркалась прямо на земле. Не с Рыжовым ли и физруком? Партнёров у неё как будто и вправду было двое. Значит ли это, что её одноклассник и учитель тоже вскоре погибнут, и на её совести будут уже три смерти? — Макарова! — вывел из метущихся мыслей голос Ольги Николаевны. — Расскажешь нам? — Что? — Могла бы поинтересоваться, что задали у старосты. — Я так болела, что было не до заданий. — Да что с тобой творится?! Ещё на филолога собралась поступать! Нужна ты на филологическом с таким прилежанием! — Да влюбилась она! — встряла Филатова. — Вот как раз влюблённость мы сегодня и обсудим. Поможешь, нам Макарова, поделишься личным опытом? — Личный опыт на то и личный, чтобы о нём молчать! — неожиданно для себя огрызнулась Саша. — Какие страсти! Ладно, оставлю тебя пока в покое. Филатова? — Поделиться личным опытом? Я завсегда «за»! — Стихотворение учила? Одноклассники взвыли, Саше же было не до смеха. Может, и вправду поговорить втроём? — спрашивала она себя. Физрук мне ведь ничего плохого не сделал, прощу ли я себя, если с ним что-то случится? Что до Рыжова, то с его образом жизни, он и без помощи демонов скоро скопытится! К щекам опять прихлынуло. Да чем она с такими мыслями лучше демонов? Симбионт был прав, говоря, что одноклассники для неё не больше, чем статисты. Саша огляделась. Ей и вправду были неинтересны все эти люди. С большинством из них она провела десяток лет, а с Пахомовой, Мухамедовой и Фроловой даже ходила в одни ясли, но если бы они умерли, она не стала их оплакивать. Даже Маринку, с которой более всего в последнее время общалась. Жалко конечно, что уйдёт такая красота, но что она, так что ли, не уйдёт? Уже через несколько лет Маринка обрастёт детьми, а с ними растяжками, лишними килограммами и вечно уставшей физиономией. И наверняка со всеми её одноклассницами будет то же. А одноклассники? Не рвутся ли они в университет только ради отсрочки от армии? Сами же говорят, что им всё равно куда поступать, лишь бы поступить. Тебе тоже! — напомнила себе Саша. Только бы тётя с дядей были довольны. И чем же ты лучше их? И тут вдруг внутри неё отозвался слабый, но отчётливо слышный голос: «Ты — избранная!» Чей это был голос, её или симбионта? Так ли это было важно, когда мысль приносила такое удовольствие. Сашу распирало от гордости, она расцвела в груди большим, излучающим тепло, цветком. Русский язык в отличие от литературы пронёсся в один миг. Саша даже его не заметила. Думала, он вот-вот начнётся, но тут перед её глазами пронеслась летучей мышью прохладная тень. Не сразу Саша поняла, что Маринка махнула перед её лицом раскрытой тетрадкой. — Алё, Макар! Урок-то кончился! Саша огляделась — парты и впрямь опустели, в классе остались только они двое. Маринка присела прямо на учебник Саши, положила ногу на ногу. — Что, так замечталась о Рыжове, что даже звонка не заметила? Ну, рассказывай, как у вас всё прошло? — Что? — не поняла Саша. — Да брось! Наверное, уже не целка. Хотя зная Рыжова… Прикинь, я несколько раз была у него, на диване в гостиной валялась, и что? И ничего! Вообще никаких поползновений! Смирнов, не тем будет, помянут, тоже был не лучше. Я сначала обижалась, а потом поняла, в нашем классе — голубки. Ты только вспомни, как Андрюшка на своего Максика смотрел! И тут как снег на голову — ваши отношения! — Да нет у нас никаких отношений, сколько раз можно говорить! — Ну чего ты так его стесняешься? Конечно мужик из Рыжова так себе, зато у него наследство богатое! Он, правда, собрался продать коттедж… Да что я тебе рассказываю, ты, наверное, сама об этом знаешь? — Откуда? — Ой, Рыжов любит об этом потрындеть! Порог не успеваешь переступить, как он заявляет, что скоро продаст этот долбаный коттедж. Но это, если подумать, даже к лучшему. Купите что-то поскромнее, или снимете, а на оставшееся бабло заживёте по-человечески! Ты оказалась куда умнее других наших девчонок, Пахомовой так точно! Сомневаюсь, что у питекантропа её вообще жилплощадь есть. Судя по его виду, он ночует в школе! — Ты вроде курить на каждой перемене выбегаешь, — вконец раздражилась Саша. — Бросаю я. Язву на языке уже тик-таками набила! Вот, гляди! Маринка высунула кончик языка. Рассматривать его Саша не стала, её внимание привлекла открывшаяся дверь. В класс потихоньку вливались ашки. Маринка горячо приветствовала знакомых девчонок, Саша же от учеников другого класса робела, не переставая при этом завидовать однокласснице — как же широк круг её знакомств. — Да, сегодня она лютует, — отвечала Маринка на вопрос одной словно шагнувшей сюда с подиума блондинки. Саша глядя на неё, и её таких же чудо, как хороших собой одноклассниц, в который раз порадовалась, что попала в класс, где кроме Маринки не на кого взглянуть. — Влепила мне пару. Я, что детсадовка ей, что ли, стишки рассказывать? Маринку Саша решила не ждать, выскользнула из класса, и чуть не в лоб столкнулась с Ольгой Николаевной. Подобие извинения удалось пролепетать, но щёки снова горели. Чуть не плача от жалости себе, Саша кинулась на историю. Маринка на историю никогда не спешила, знала, что историк любое опоздание ей простит, — он дышал к ней неровно. И не только историк, она, похоже, всех учителей мужского пола охмурила. Кроме физрука, напомнила себе Саша. На истории только и думала, что о нём и Рыжове. Странно было сознавать, но об однокласснике она знала даже меньше, чем об учителе. Слышала краем уха, что у него застрелился отец, но ей настолько было всё равно, что сколько она не напрягала память, никак не получалось вспомнить, как Рыжов пережил эту трагедию. Вместе учились, а как будто бы врозь. Теперь вот выяснилось, что он живёт в коттедже. Это, впрочем, была полезная информация, если Маринка имела в виду особняки в десяти минутах ходу от её дома, а Рыжов, кажется, появляется с той стороны, то в тот район лучше не заглядывать. Что до ориентации её обидчиков, то Саша никогда об этом не задумывалась. Смирнов с Рыжовым настолько её не интересовали, насколько это было возможно. Однажды она пожаловалась на них тёте, но сходить разобраться, запретила, соврала, что с ними уже потолковала классная. Не хотелось ей, чтобы у Смирнова — он всегда первым начинал её подкалывать, появился новый повод для высмеивания. Максим был парень модный, а Сашины дядя с тётей одевались на вещевом рынке. И не так чтобы очень старые были, но одеждой напоминали глубоких стариков. Сашу они тоже долго обряжали в вещи, показаться в которых было откровенно стыдно, — тётя даже не раз пыталась племяннице свои шмотки навязать. Не выкидывать же их, если сели. Саша, конечно, пыталась отбрыкиваться, но тётя устраивала ей такие скандалы, что проще было согласиться. Только последние два года Саша стала настаивать на своём, порой даже сама себе что-то в секонде подбирала на присланные матерью копейки. При таком положении дел, она даже радовалась, что прослыла у Смирнова инопланетянкой, мог ведь оборванкой прозвать. В школе она предпочитала не выделяться. Придерживалась классического сочетания — тёмный низ, светлый верх, но после появления Рыжова в таком же, как у неё наряде — закинула белый свитер поглубже в шифоньер. Теперь она ходила в школу можно сказать в трауре — в чёрных туфлях на плоской подошве, чёрных брюках и тёмно-синем, почти чёрном худи. Наличие капюшона, даже когда он висел сзади, — успокаивало. И в шарфе больше не было необходимости — классная уже не раз за него ей выговаривала. Никого из учителей её внешний вид не волновал, но классная вечно докапывалась. И не до неё одной. Рыжова с его косухой и торчащей шевелюрой первое время отказывалась на уроки пускать. Но Макс его защитил, целую лекцию прочёл о свободах. Как же Саша тогда Рыжову позавидовала — вот бы у неё был такой же друг! Историк по обыкновению бубнил как пономарь, не только Саша погрузилась в дремотное состояние; очнувшись при явлении Маринки, она огляделась, и не увидела ни одного одноклассника, сидевшего прямо: все растеклись по партам, словно выброшенные на берег медузы. Большие уши историка ярко запылали, заикаясь на каждом слове, он разрешил Маринке сесть. В который раз за день Саша позавидовала однокласснице, вот бы ей так мужчин с ума сводить! И тут же вспомнила о пытавшемся изнасиловать её Рыжове. Это был не он, сказала себе Саша, и не впервые засомневалась. Так ли сильно влияние симбионта? Что если он читает потаённые мысли своих жертв и делает их лишь чуточку смелее в их осуществлении? Интересно, физрук тоже совершал какие-нибудь гадости? По первому взгляду он кажется насквозь положительным, но что если копнуть глубже? «Если я не ошиблась, и он человек!» Саше взгрустнулось. Лучше бы он был демоном. Влюбиться в сущность из другого мира куда проще, чем в человека, это она сразу после беседы с ним осознала. Сидел перед ней, весь такой несчастный, вздыхал по прошлому, жаловался, что так и не сумел реализоваться. Нытьё его, конечно, умеряло её страхи, вот только сменялись они презрением. Ладно бы ещё он порядочный предмет вёл, наподобие той же истории, но физра! Саша всегда считала, что физру любят клинические идиоты, те, про кого говорят: «Сила есть — ума не надо». То что физру Всеволод Анатольевич преподавал вынужденно, немного его оправдывало, но всё равно он невольно представлялся Саше примитивным, тем, у кого с мозгами не всё в порядке. Сам спортивный костюм, кажется, был тому свидетельством. И этот его страх, будто у Саши своих страхов мало! Мог бы не нудить, а поддержать её. Вот как в такого можно влюбиться? Если бы он, как и хотел, стал капитаном — тогда другое дело. Парадный китель у них белый или может чёрный, но непременно с золотым поясом и привешенным к боку кортиком. Господи, да физрук смотрелся бы в нём просто идеально! Что за влажные девичьи фантазии? — осадила себя Саша. Он с Рыжовым входил в Чёрный мир. Вот о чём надо думать! Что если она тоже в Чёрном мире была, просто того не помнит? Физрук же говорил, что в его памяти ничего не осталось. Как же ему с Рыжовым — бог с ним, пускай живёт — помочь? Что она такого знает, чего не знают они? К концу урока она, наконец, вспомнила, что физрук попросил написать ему. Она написала, спросила как дела, но нажать на отправку не хватило смелости. — В столовку идёшь? Или у тебя как обычно хавчик с собой? За своими мыслями Саша снова не заметила звонка. — Блин, забыла, — пробормотала она в ответ на вопрос Маринки. — Ну, пошли? Как бы мне теперь не располнеть. Когда курить бросаешь, жрать хочется просто зверски! Хотела даже с урока свалить! — Марин, а сколько справку сделать стоит? — вспомнила Саша об ещё одной своей проблеме. — Можешь мне с этим помочь? До столовой обсуждали изготовление справок, Маринка травила байки об этом. У неё, оказывается, имелся знакомый врач, конечно же, мужского пола, который за красивые глаза, мог нарисовать любую справку. Но то для неё, а Макаровой, Маринка прямо так и сказала, придётся недельку поголодать. — Сумма чисто символическая, по первому разу и дружбе! В мыслях, где эту чисто символическую сумму достать, Саша и не заметила, как они вошли в шумную залу. — А вон и Рыжов твой ненаглядный с физруком! — ткнула Маринка в дальний конец столовой. Саша так и приросла к месту. — Привет, Оль, я, если что, за тобой стою! — слышала она вмиг отдалившийся голос стоящей в каком-то полуметре Маринки. — Тут очередь как в мавзолей, пошли пока с Андрюшкой твоим поздороваемся! Саша и не поняла, что Маринка обращается с ней. И совсем не сопротивлялась, когда она потащила её к столу. — Здравствуйте, Всеволод Анатольевич! — Здравствуй, Марина, — отозвался физрук меланхолично. — Зря ты на уроки мои не ходишь. — Чего это? — Где ещё можно так перед мальчиками покрасоваться? Маринка игриво хохотнула. — Может весной и схожу разок, заценю новый стадион, если его к тому времени, конечно, закончат. — Я тоже хотел бы на него посмотреть. Надеюсь, доживу. — Да какие ваши годы! Андрюшка, а ты чего молчишь? Я тебе пассию привела! — Маринка легонько подтолкнула Сашу. Саша решилась поднять взгляд на своего насильника, не в глаза ему, конечно, посмотреть, а оценить общий силуэт. Он сидел в таком же худи как у неё, только чёрном, а не тёмно-синем. Капюшон был надвинут. Возмущение этим явным издевательством над ней пришлось весьма кстати, Саша на его волне сумела выдавить: — Оставь нас. — Конечно, — пропела Маринка. Физрук отодвинул стул справа от себя, как раз напротив Рыжова. Саша смотрела на его руки, в свете галогенных светильников они казались прозрачными, как у призрака. — Да не сядет она, — подал голос Рыжов. — Тебе же плевать на меня, да, Макарова? — Да, Рыжов, — взорвалась Саша, — совершенно плевать! — Думаю, на меня тоже, — встрял физрук с тяжёлым вздохом, — за всё утро ни одного сообщения. И сюда силком привели. На глаза навернулись слёзы, ничего не видя, Саша добежала до выхода. Чуть не снесла по пути какого-то ученика, — вслед ей донёсся матерок, и только здесь, у большого окна в коридоре, наконец, смогла опомниться. Сделала глубокий вдох, моргнула, слёзы обжигающе холодными струйками стекли ко рту. Ненависть к себе сменилась ненавистью к физруку и Рыжову — да кто они вообще такие, пусть оба сдохнут! Может с ними уйдёт весь тот кошмар, что пришлось ей пережить. Злобно чеканя шаг, направилась к гардеробу — чувствовала, что высидеть ещё три урока не сможет. «Ты действительно этого хочешь?» — мягко спросил голос в голове, когда она никак не могла вдеть руку в рукав куртки — от ярости нарушилась координация. Саша так и замерла с непослушной курткой в руках. Это был симбионт, она сразу его узнала! Никогда до того он не говорил с ней наяву, по крайней мере столь явно, не подделываясь под её голос. Это позволяло ей считать, что с головой-то у неё, в отличие от того же Рыжова полный порядок, и вот он с ней заговорил, и она сразу поняла о чём. Она больше не злилась, её сковало ужасом. Больших трудов стоило заставить ноги идти. Физрук с Рыжовым по-прежнему сидели в столовой. Это показалось Саше странным, хотя с их последней встречи и пяти минут, наверное, не прошло. Саша плюхнулась на отставленный ранее стул. Закрыла лицо руками, и выдавила сипло: — Он со мной говорил. — Кто? — спросил физрук. — Симбионт, я вам про него рассказывала. Я пожелала вам обоим смерти… и… — Ты совсем что ли, шизанулась, Макарова! — задохнулся от возмущения Рыжов. — Окей, можешь меня ненавидеть, хоть я и мало что с того вечера помню! Но Всеволод Анатольевич… Разве он тебе что-то плохое сделал?! — Нет, — деревянным голосом отозвался физрук. Невыносимо было его слышать. Вдруг он легонько тронул её за руку. — Она холодная, Андрей. — Думаете, что она сейчас не в себе? — Да не оправдывайте вы меня, — вмешалась Саша. — Я в отличие от вас провалами в памяти не страдаю! Во всём отдаю себе отчёт. Просто я подумала, что если вы оба умрёте, то этот кошмар закончится. — А не кажется ли тебе, Макарова, что с тебя этот кошмар и начался?! — продолжил кипятиться Рыжов. — Со мной лично никакой… как ты его там назвала?.. А… неважно! Не говорит! С вами, Всеволод Анатольевич, говорит? — Не припомню такого. Но он говорил через тебя, это я точно помню. — Счастливое воссоединение? — вдруг раздался у уха Саши голос Маринки, она так приблизилась, что тронула мочку губами. — Ничего себе, ты холодная, как лёд! — Филатова, свали отсюда! — подал голос Рыжов. — Ты что такой грубый, Андрюшка, совсем берега попутал? — Марина, пожалуйста, уйди. — Вот бери пример с Всеволода Анатольевича! Можно же попросить по-человечески! Но исполнить просьбу Маринка не спешила, она снова приблизилась к Сашиному уху: — Завтра косарь принести не забудь! И погрейся, а то ты как из морозилки! Саша оглянулась на Маринку. — Странные вы какие-то все трое, я бы даже сказала стрёмные… — промямлила она, пробежавшись глазами по всей троице. — Если жизнь надоела, добро пожаловать в наш клуб. — Ну и шуточки у тебя, Макар! Маринка отшатнулась к столу, за которым сидела с подружками из «А». Вид у неё при этом был до крайности испуганный. Неужели же чёрные глаза увидела? — встревожилась Саша. Не хватало ещё её заразить. — Пойдёмте ко мне, до конца перемены ещё есть время, и потом у меня окно, — предложил физрук. — Или ты, Саша, пообедать хотела? — Слушать вас тошно! — не успокаивался Рыжов. — Носитесь с ней, а она, между прочим, смерти вам пожелала! — Да, давайте уйдём, — кивнула Саша. Рыжов больше не казался ей исчадием ада, она сама себе им теперь казалась. В инвентарной мальчишка сразу запрыгнул на гору матов. Там лежали его куртка, бутылка и пакет с едой, видно было, что он проторчал здесь всё утро. Саша присела у той же стены, в которую проваливалась в тот злополучный день, когда накурилась. Физрук остался стоять. — Ну, — потребовал он, — рассказывай. — Не знаю я, что рассказывать, — запахнулась в куртку Саша, знобило всё сильнее. — С чего всё началось? — Я же говорила вам — со снов. — И что это были за сны? — Вы Рыжова своего спросите! — Ха-а. Вы с ним трахались, что ли, Макарова? С этим… как ты его назвала? — Заткнись, придурок! Как же она его снова ненавидела, прямо хотелось голыми руками придушить. И главное же сволочь такая, угадал! Или не зря она на него стрелки перевела? Может у него с того же началось? И у физрука? О, господи! — Андрей, Саша! Мы тут не для грызни. Давайте обсудим всё спокойно. Рыжов сел по-турецки, молитвенно сложил руки у груди и затянул «ом». Физрук обернулся к нему с умилительной улыбкой. Спелись, с тоской подумала Саша. Ей так никогда не улыбались, разве только по младенчеству, которого она не помнила. Кто будет умиляться столь неулыбчивому ребёнку, «царевне Несмеяне», как прозвала её мать? Она всё время ставила ей в пример дочек своих подруг и себя, хотя сама тоже не сказать, что отличалась весёлостью. Весёлой она становилась, когда была навеселе, и то несильно надолго. — Андрей прав? — окончательно отправил к плинтусу физрук. — Нам не нужно подробностей, расскажи только, что он говорил. — Я не могу, я плохо помню, и потом это слишком лично, — начала задыхаться Саша. — Бесишь, Макарова! — подал голос Рыжов. — На кону, я так понимаю, наши жизни, а тебе главное секретики свои тупые не выдать! — Секретики? — прошипела Саша. — Ну, хорошо, Рыжов, слушай. Это я убила твоего Максика. — Что ты сказала? Он ошалело глядел на неё из тёмного угла. Физрук подошёл к нему, положил руку на плечо, и правильно сделал. Уже в следующий момент Рыжов попытался вскочить. Саша видела, как его захлестнуло ненавистью. — Поясни! Ну же! — через зубы попросил физрук, удерживать мальчишку ему видимо было не так-то просто. — Симбионт приказал мне прийти к нему в сон, я сопротивлялась, но… — Что ты делала в этом сне? — Это был не один сон. Я расшатывала его. Так мне приказал симбионт! Он хотел, чтобы Максим перестал различать явь и сон. И боюсь, я достигла успеха. Я предупреждала Макса насчёт снов, правда, предупреждала! — Как меня? — Да. Я же вам не являлась? Господи! От стыда перехватило дыхание. Саше захотелось убежать. Она кинулась к двери, но она оказалась заперта. — Выпустите меня! — дёргала она в панике уже вторую дверь. — Зная твою привычку, я закрылся, — спокойно пояснил физрук. Рыжов больше не пытался вырваться, он закрыл лицо руками, и, судя по содроганиям плеч, плакал. — Ты что же, не заметила? Нет, она не заметила, не до того было. — Ко мне ты не являлась, по крайней мере, не припомню такого, — всё тем же нарочито спокойным тоном, как с буйно помешанной, говорил физрук. — Я не очень понимаю, в чём твоя вина. За паникой второй раз за день пришла апатия, Саша оперлась на стену и постепенно сползла к скамейке. — Думаю, я заразила его, передала вирус сверкающей тьмы, таково истинное обличие симбионта, он сам мне так сказал. Я потом встретилась с ним, ну… уже после гибели Смирнова. Симбионт сказал, что Максим сам виноват. Что он так любил риск, что рано или поздно с ним должно было это случиться. Но я думаю, что он упал из-за наплыва темноты, или ещё чего-то связанного с вирусом. Может, это были мысли… — Мысли? — Мысли о том, чтобы покончить с собой, они были у меня в первом сне. Физрук со значением посмотрел на Рыжова. — Рыжов тоже такие мысли высказывал? — Да, чёрт возьми, Макарова, я хочу сдохнуть! — наконец открыл своё заплаканное лицо одноклассник. — Я же тебе писал, что у него депрессия, — тяжело вздохнул физрук. Саше вдруг стало жалко его. С Рыжовым он, теперь это ей, наконец, стало ясно, спелся не в поисках приятной компании. — Что насчёт тебя, Саша? Тоже хочешь сдохнуть? Мне ещё за тебя дрожать? — подтвердил её мысли физрук. — Нет, не хочу. — Она хочет, чтобы сдохли мы, забыли, что ли? — гоготнул Рыжов. Как же пугающе быстро менялось его настроение. Уж не под наркотиками ли он, опять? — задумалась Саша. Но, чтобы судить о состоянии Рыжова, надо было его знать, а она не знала. — Как ты сопротивлялась? — вдруг спросил физрук. Он, наконец, опустился рядом с Рыжовым. — Да, мне кажется это важно! Может даже поможет нам всем. Чтобы не попасть со Смирновым в совместное сновидение, я старалась спать в другое время, чем он. Иногда это удавалось. Я так думаю, что, во-первых, нам надо держаться подальше друг от друга. Во-вторых, ложиться спать в разное время. — Я когда в первый раз чуть в Чёрный мир не шагнул, один был, — возразил Рыжов. — Когда это было? — После свидания с тобой, — ухмыльнулся Рыжов, снова вызвав у Саши прилив неприязни. Его усилил жест физрука. Он ласково сжал ладонь мальчишки. Теперь Саша понимала, чем вызваны такие нежности и всё же досадовала. Вспомнился эпизод с днюхи Светки — Саша тогда впервые в жизни попробовала алкоголь. В прихожей на квартире подруги висело большое зеркало, по пути из туалета она остановилась перед ним. Светка ей все уши тогда своей влюблённостью прожужжала, в конце поделившись радостью — парень её на свидание пригласил. Некрасивая заика и та любовь себе нашла, думала Саша, хмуро глядя на своё отражение. Светка вскоре тоже вышла в прихожую, спросила, не тошнит ли её. «Не тошнит», — проворчала Саша в ответ. — «Просто вот стою и думаю, кому такая уродина нужна!» Светка тогда кинулась её ободрять, ставя конечно в пример себя, но Саша понимала, что пример не совсем удачный — Светка, несмотря на заикание, легко заводила знакомства, Саше же трудов стоило с давно знакомыми заговорить. Рыжов прав, если у неё и может быть свидание, то только с парнем, которым овладел демон! В трезвом уме никто на свидание её не позовёт. От этой мысли стало до того себя жаль, что снова выступили слёзы. — Вот именно, — наконец выдала она. Физрук с Рыжовым терпеливо ждали, что она скажет. — Если бы мы в тот день не встречались, наверное, ты бы Чёрного мира не увидел. — А, по-моему, ты просто любыми путями хочешь отделаться от нас! Не любишь ты людей! — Думаю, это не совсем так, — не согласился физрук. — Она меня предупредила, причём трижды, насчёт снов, тебя и машины. И Смирнова, если верить ей на слово, предупреждала, а ведь он ей, я так понимаю, неприятен был. — Да, Максим над ней типа прикалывался. Поэтому я удивился, когда она выбежала за ним. Ты же его в тот день, у туалета предупредила? Саша кивнула. — Я его тогда спросил о тебе, а он ответил, что ты типа совсем того. — Он мне то же сказал, даже слушать не стал! А вы? Стали бы меня слушать, если бы всё это не зашло так далеко? — Я бы выслушал, — неожиданно сказал Рыжов. — Я сам стукнутый! По мне не видно, что ли? — Я тебя не особенно рассматривала, — промямлила Саша. Ну и новость! О Рыжове она даже не подумала, а его Максим наверняка бы выслушал — друг как-никак. — Ну, я же говорю — людей не любишь, были бы тебе люди интересны, рассмотрела. — Ой, ты прям Рыжов, людей любишь! — Нет, но я, по крайней мере, не считаю себя самым умным! — О чём ты? — Слышал я, что ты обо мне подружкам своим говорила! — Каким ещё подружкам? — С которыми курила! Я мимо проходил, ты меня даже не заметила. И вот иду я короче, и слышу — да этот Рыжов — полный придурок, такого как он, только в армию, и почти всех наших мальчишек тупорылых надо туда, какой им универ! — Андрей, не время сейчас выяснять отношения! — вмешался физрук. — Саша высказывает, как мне кажется, вполне конструктивные предложения. Если у тебя есть, что нам посоветовать, давай, поделись! — Конструктивные предложения? Серьёзно? Да вы хоть представляете, что это за силы? Мы перед ними букашки! И потом… — Да? — Этот мир мне кажется намного чернее и холоднее того мира! Я даже рад, что передо мной нарисовалась перспектива уйти в него. — Неужели тебя здесь совсем ничего не держит? — Дружок, — неожиданно приятно улыбнулся Рыжов, — это ведь он не дал мне шагнуть в Чёрный мир. Но он совсем старенький. Я уже год, наверное, живу в напряге, всё боюсь, что утром выйду во двор, а он там околевший. Но теперь-то мне об этом беспокоиться не нужно. Я уйду раньше него! А у вас с отцом типа не так, что ли? Хотите увидеть его смерть? — Не хочу, конечно, но это же жизнь! Ты такой же, как Саша. Она всё норовит убежать. — Я просто устал терять. — Будут и приобретения. Чёрт возьми, Андрюша, ты же такой юный! — Ну да юность — лучшая пора! — не смогла удержаться Саша. — Тётя с дядей мне это без конца талдычат. — Это и в самом деле так! — убеждённо заявил физрук. — А может вы просто забыли? — хмыкнула Саша. — Ну, хорошо, давай обсудим тебя. Почему ты с мамой не живёшь? — Какое ваше собачье дело?! Саша сама от себя такой грубости не ожидала. Хотя какая ещё реакция может быть на столь больной вопрос? Пусть скажет спасибо, что матом не послала. Физрук растерялся, но быстро взял себя в руки. — Да просто хотел узнать, есть ли тебе за кого держаться. — Ну конечно! За мать, что предпочла меня мужику, и полоумного братца, забота о котором когда-нибудь ляжет на мои плечи! — Не знал, что у тебя брат есть. — Что же классная не рассказала? — Я подробно её не расспрашивал, всё-таки меня это и в самом деле не касается. Спросил просто, что за дети Рыжов, Смирнов, Макарова и Филатова. Вы с Мариной прогуливали уроки, а Андрей с Максимом издевались над тобой. Я только один такой случай видел, но понял, что это было не впервые. Ещё Андрей уже без участия Максима опозорил Семёнову. Классная ваша спросила, есть ли у меня с вами проблемы. Я легко пожаловался, что ты с Мариной на уроки не ходишь, но чем провинились Максим с Андреем, рассказывать не стал, сомневался, что вмешательство классной тут поможет. С этим, наверное, надо было обращаться к психологу. — К этой старой грымзе? — скривился Рыжов. Физрук вдруг смутился. — Не такая уж она и старая, на десять лет меня младше. — Ха! А вы откуда знаете? — Ну, — ещё больше смешался физрук. — У нас же коллектив… — Да ладно! Ни разу вас с другими учителями не видел! Вы запали, что ли на неё? Скажите, что нет! — Отвечу, как Саша, но мягче. Не твоё это дело. — Жесть! Не перевариваю её! Теперь ещё больше! Саша была совершенно с Рыжовым солидарна. Ладно бы ещё, психолог из кабинета своего не вылезала, так она у них теперь преподавала МХК. Только час в неделю, но что это был за час! Саша садилась как можно дальше, строила баррикаду из учебников, и старалась из-за неё не высовываться. Хотя уберегало это её от внимания Инны Викторовны редко, психолог всё пыталась её расшевелить, часто забывая о предмете. И всегда называла Сашенькой. С тем же уменьшительно-ласкательным суффиксом, она, впрочем, обращалась ко всем в классе, даже к Бояркину, который был выше неё на несколько голов. Рыжова на уроках МХК Саша не видела ни разу. — Вообще я думал, вы с Саньком мутите! — вдруг сказал Рыжов. Будто хлыстом по ушам ударил. — С чего ты так думал? Я отношусь к Саше по-отечески. — А она к вам? — Это уж ты у неё спроси! Сашу затошнило, от голода, холода, но более всего от стыда. Она вскочила и вцепилась в дверь. — Мне нужно сейчас же выйти, откройте! — Что с тобой? — Тошнит. — Проводить тебя? Под спасительный скрежет ключа Саша затрясла головой. Вылетела из комнаты пробкой и поскакала к туалету началки, до старшей школы она бы уже не успела добраться.