Чёрный мир. Книга 1

Всеволод не сразу поехал домой, пришлось помочь Андрюше скрыть следы преступления, как мальчик обозвал их обед на свежем воздухе. Встреча получилась приятная, но не без пропитанного стыдом послевкусия. Вряд ли конечно дети поняли, что с ним происходило, и причину своей отлучке он нашёл достойную, но всё равно! А если он на уроке так распалится? Что делать тогда? Бросить класс и бежать в кабинет? Хорош учитель, ничего не скажешь! В сравнении с приступами Саши возросшее желание, впрочем, было всего лишь недоразумением. До заката меньше часа, она опять будет мучиться? Отец традиционно смотрел телевизор, теперь уже гордой птицей восседая на подушках. Всеволод накормил его позавчерашним супом, но он как будто был не в обиде, во всяком случае, не ворчал. От тревоги всё сильнее потряхивало, напишет ли Саша? По временам бросая взгляд в окно, Всеволод мерил шагами кухню, с его длинными ногами это передвижение, правда, больше напоминало ходьбу на месте. Наконец, не выдержал, написал сам. Саша ответила, что всё в порядке. «А сейчас?» — переспросил он, после того как солнце скрылось за горизонтом. «OK», — написала Саша. Столь короткий ответ ему не понравился, надо было всё же съездить к ней, проверить, что не врёт. Ехать решил не с пустыми руками. Достал ампулу с анальгетиком, отпилил головку. — У меня ничего не болит, Сева! — испуганно воскликнул отец. Всеволод фыркнул — ещё один бояка. — Это не для тебя. — А для кого? — Надеюсь, ни для кого. Так… на всякий случай. — К кому-то едешь опять? Всеволод кивнул. — К женщине? — Пап, я не могу тебе сказать, всё так запутанно… — Вечно туман наводишь! — Старик с обидой отвернулся к экрану. Всеволод решил ехать на машине, чтобы было, где Сашу уколоть. Наплывы темноты в последнее время прекратились, можно было надеяться, что поездка пройдёт без приключений. Хорошо, вина выпил чуть, как знал, что сегодня расслабляться не следует. Доехал к своему облегчению без проблем, вошёл в подъезд тоже, — вечером в девятиэтажке был проходной двор. Поднявшись, набрал смс: «Я у твоей двери, выйди, пожалуйста, на минуту». Ответного сообщения долго ждать не пришлось: «Я не могу!» Всеволод представил, какую панику вызвал у девчонки его приезд. Он ведь её не предупредил. С другой стороны может так даже к лучшему. Предупреди он её, она бы без сомнения, успела себя накрутить. «Что, даже на минуту? Слышу у вас праздник, твой день рождения?» «Нет. Ладно. Сейчас выйду». Минут через десять, когда он уже отчаялся ждать, робко повернулся ключ. Саша только в двери показалась, а Всеволод уже понял, что ей плохо. — Ты оделась? Пошли! — Куда? — В машину. Я тебя уколю. — Не надо меня колоть! — Не глупи, я вижу, что тебе несладко сейчас, испарина даже выступила. — Перетерплю. — Да в чём дело-то? Боли что ли, боишься? Не сделаю я тебе больно. Заявлю без ложной скромности, что у меня большой опыт — с больным-то стариком, да и раньше колоть приходилось. — Нет! — упорствовала Саша. — А! Понял! Ты думаешь, я в ягодицы буду укол ставить? Я не собирался, уколю в руку, мне несложно. Всё необходимое я взял. — Не уговаривайте меня. Нет, нет и ещё раз нет! — Дело во мне? Или ты как Андрюша, уколов боишься? — Боюсь и уколов и вас. — Меня-то почему, никак не пойму… может, наконец, ответишь? Всеволод попытался заглянуть девчонке в глаза, но не смог, она проворно прикрыла их козырьком ладони. — Зря я что ли, через весь город мчался к тебе? — обиделся он. — Можете просто походить со мной? Я вчера так часа два бродила. Отвлеклась немного… — Да, конечно, но это так глупо — мучиться, когда есть лекарство. Саша с подозрением покосилась на пиджак. — У вас оно в кармане? — Нет, в машине. Принести? Уколешь себя сама? Она отрицательно мотнула головой. Всеволоду оставалось только издать шумный вздох. Ну что за ребёнок! Он подвёл Сашу к двери лифта, но она предложила спуститься по лестнице. Никак не хотела идти с ним вровень, но он её к этому всё же принудил, взяв за руку. Рука оказалась сухой и горячей. — У тебя жар, похоже, ещё. — Несильный! — Она попыталась высвободить руку. С ещё одним вздохом Всеволод отпустил её. Из двери пахнуло тёплой, навевающей воспоминания о летнем дожде сыростью. Всеволод не сразу понял, что виной тому туман. Большая часть неба оставалась ясной, только завернув за угол, он увидел ползущее со стороны реки молочное облако. — Хочешь поговорить или молча походим? — Молча! — сквозь зубы ответила Саша. Целый час туда-сюда по всё больше затопляемому туманом району ходили. Всеволод любил такую погоду, но сейчас к наслаждению примешивалось острое чувство вины. Саша не могла ни вдохнуть полной грудью ароматного воздуха, ни заглядеться в мглистую даль. Её прогулка делилась на приступы и недомогание между ними. В приступах она напоминала Всеволоду молящегося у стены плача иудея — упиралась лбом в стену и тихо ныла. Всеволоду оставалось только караулить её поблизости, подходить к ней в такие моменты она запретила. Третий раз прошли мимо зазывающего красным неоном алкомаркета, и тут Саша несмело попросила купить ей пива. — Надеешься, что оно тебе поможет? — Нет, но отвлекусь, может быть. За столом пили, и мне захотелось. — Что-то ещё? Закуска, стакан? — Нет, закусывать не хочу, боюсь, затошнит. Что до стакана… зачем лишний мусор? Земля и так от него задыхается! — Рад встретить сознающего это человека. Знаешь, я ведь одно время занимался темой экологии, пописывал статьи в местные газеты, подбивал на сбор мусора молодёжь… — Да? И почему же перестали? — Показалось, что всё это бесполезно, — немного слукавил Всеволод. — Может и зря… Он втянул Сашу в магазин, боялся, что как только оставит её, она слиняет. В ярком свете на Сашу больно было смотреть: бледная, вспотевшая, с фиолетовыми, похожими на фингалы подглазьями. Она верно и сама понимала, что выглядит ужасно. Быстро прикрыла лицо рукой, когда же вышли, потащила Всеволода под перегоревший фонарь, на еле видную в туманной мгле скамейку. Боль сделала её порывистой. Немного посидев, она вскочила, походила немного и снова плюхнулась на место. — Ты завела меня в темноту, чтобы я не видел, как ты мучаешься? Саша, ну что ты, в самом деле?! — Хотите поговорить, давайте поговорим! — выдавила она. — Спросите у меня что-нибудь. Я бы сама спросила, но голова не работает! — Хорошо. Задам давно мучающий меня вопрос. Ты пережила сексуальное насилие? Может от отчима? — Что?! — возмутилась она, но переведя дыхание, спросила уже спокойнее: — С чего вы так решили? — Из-за твоего недоверия ко мне. Андрей говорит, что ты всех боишься, но я видел тебя с Филатовой, и не заметил, чтобы она тебя пугала. — Причём тут Филатова? — Ну как причём? И подружка у тебя как выяснилось, была. Получается, не все тебя пугают-то, а только мужчины. Насчёт мальчиков не знаю, но мне заранее, если честно, жалко твоего будущего парня, намучается он, мне кажется, с тобой. — Не было никакого насилия! По крайней мере, сексуального. Отчим ставил меня в угол и только! — Значит, не было ни одного эпизода такого рода? Ну, кроме того, с Андрюшей… До сих пор взять в толк не могу, как такой ангелочек, как он, пошёл на преступление… — Вы забываете, что он и до этого не был чист перед законом! Торговал наркотой. — Он обещал мне больше не торговать и не употреблять. — И вы ему поверили? — Да, Саша, поверил. Не вижу я в нём ничего такого, что позволяло бы ставить на нём крест. Твоё недоверие к нему мне более чем понятно, но почему ты не доверяешь мне? Это ведь началось ещё до случая с Андрюшей, вот я и подумал… Точно ничего не было? — Ну… Сейчас я вспомнила кое-что, но это такая ерунда! — Расскажешь? — Почему бы и нет? Банка тихонько пшикнула. — Мы тогда вдоль железки со Светкой — той самой моей единственной подружкой шли. Светка в то время, — нам почти пятнадцать стукнуло, — озаботилась поиском парня. Она заикалась сильно, и всё никого не находила, поэтому радовалась любому вниманию. Может поэтому она была не прочь заговорить с мужиком, что шёл по путям. Я плохо уже сейчас его помню, но как будто он был в чёрном спортивном костюме и белых кроссовках. Ростом самую малость выше меня, но жилистый такой… Лица не помню, помню, только, мне он показался страшным. Зубы у него, что ли были золотые, а глаза скрыты под чёрными очками, но он их как будто снял, а может, и нет… Сложно помнить то что заняло так мало времени! Да и как вы знаете, я редко смотрю в лицо. — Да уж, причём по себе, — усмехнулся Всеволод. — Наверное, я тебе тоже страшным кажусь… Саша жадно присосалась к банке. — Всё в порядке. Я не в обиде. Рассказывай дальше. — Он у нас что-то спросил, как куда-то пройти, что ли… Светка охотно ответила, а он и говорит: «Вы меня или добровольно сейчас обслужите, или я вас изнасилую». Может неточно, но смысл такой. Он поглядел в сторону кустов под насыпью. Тут Светка поняла, что к чему, и дала дёру, а на меня столбняк нашёл. — Она тебя бросила? Даже на помощь не позвала? — В округе никого не было, а телефоны, так уж вышло, мы обе не захватили. Да если бы и захватили, сколько времени бы прошло, прежде чем кто-то пришёл нам на помощь? Мне не в чем Светку обвинить. Разве только в том, что спрашивая меня потом о случившемся, она посмеивалась… Тогда это меня сильно обидело, хотя сейчас я понимаю, что смеяться она могла от нервов. — И чем же всё кончилось? — Кажется, он попытался схватить меня, но я увернулась. Он мне что-то сказал, но у меня уши не на то были настроены. Вдалеке затрещал предупреждающий сигнал — приближался поезд. На него была моя надежда. Я накануне клип один старый посмотрела, там музыкант, стоя прямо на путях, на гитаре играл. Несколько сантиметров, кажется, до столкновения с поездом оставалось, когда он сошёл с рельсов. Спокойно так, даже ни моргнув глазом. Я похожий шаг предприняла. Конечно, не перед самым локомотивом, зазор метров в сто, наверное, ещё оставался. Я перебежала, а извращенец последовать за мной не решился. — Кошмар какой! — Стороннему человеку наверное, может так показаться, на самом же деле, никакой травмы у меня этот эпизод не вызвал, а сейчас он вообще кажется мне сном. Причём не самым плохим, я даже гордилась своей находчивостью! — Это тебе так кажется. Я думаю, травма всё же была, просто быстро перешла в подсознание. Кстати, меня ты чаще всего тоже в чёрном спортивном костюме и белых кроссовках видишь. — Господи, да причём тут это? — Может и ни при чём, но я всё же постараюсь приобрести костюм другой расцветки. Он рассмеялся, но Саше было не до смеха. — Может, ещё пройдёмся? — спросила она, подавив стон. — Мне сидеть долго тяжеловато. — Саша! Давай я тебя уже, наконец, уколю, что ты упираешься? Правда, что ли насильника во мне видишь? Можешь на мой счёт не волноваться. — Почему? Вы уже не мужчина? Всеволод смутился, хорошо, что в темноте это было незаметно. — Не в этом дело, я просто ведомый, ко мне самому надо приставать, чтобы я ответил. Хорошо, что в молодости симпатичным был, девчонки на меня сами вешались. Не сочти это призывом к действию только, — он нервно рассмеялся, — ты для меня совсем ребёнок. — Мне всего через два месяца восемнадцать, не верится, правда, что доживу. — Ты прямо копия Андрюши, тот при первой же встрече поведал мне свою идею фикс о Тутанхамоне. Когда он узнал, что этот фараон не дожил до восемнадцати, то решил, что с ним будет то же. А я думаю, что он доживёт, и ты доживёшь! Какого, кстати, числа у тебя день рождения? — Первого января, терпеть не могу этот день! А у вас? — Двадцать первого марта. Тоже можно сказать в новый год, но по тюркской традиции. Знаешь праздник такой — Навруз? — Нет, но я загуглю. — А у Андрея когда? — Не знаю. Спросите его сами. А вы в гороскопы, что ли верите? — Нет, просто нас же по каким-то параметрам отобрали, вот я и подумал, не по дате, ли, рождения. — Мы с вами рождены на убывающей луне. — И что это значит? — Если я правильно помню, энергии у нас жизненной мало. Хотя вы днём очень даже бодрый были. — Да, можно сказать, фонтанировал, сейчас сдулся, тяжело это на страдания другого человека смотреть, особенно когда он отказывается от твоей помощи. — Мне уже лучше. — Правда? Ты мне не врёшь? — Говорить же уже могу! Но не хочу. Может, снова помолчим? Ещё час они бродили в уже полностью накрывшем район облаке. Всеволоду нравилось долго ходить, каждый вечер порой по три часа кряду он петлял по окрестностям, а вот Сашу ходьба быстро вымотала. Он предложил ей передохнуть, но она отказалась, сказала, что хочет устать так, чтобы прийти, и сразу отключиться. Под конец часа он заметил, что она кидает взгляды в тёмные углы. Спросил, не хочется ли ей в туалет после пива. Она процедила, что нет, но Всеволод ей не поверил, решил, что надо закругляться, иначе она проклянёт его за дополнительные мучения. На прощание не удержался, слегка её приобнял. Выдираться она не стала, но ощутимо напряглась. Весь следующий день он думал, как уговорить её на принятие помощи, строчил одно за другим сообщения, но она если и отвечала, то с явной неохотой, кажется, едва удерживаясь оттого, чтобы не послать его по известному адресу. Ближе к закату он снова заправил шприц и взял на всякий случай запасной. Как только от солнца не осталось и краешка, сел за руль, но не успел доехать, как позвонил Андрюша, пожаловался, что его тоже скрутило. «Не понимаю, как Макарова такое терпит!» — простонал он. Всеволод решил, что сначала заглянет к нему, в конце концов, Саша уже который день живёт в боли, а мальчишка столкнулся с ней впервые. Открыла тётка, но дядька тоже был дома. Всеволод придумал легенду, что в субботу Андрюша получил небольшую травму, и теперь она заявила о себе. — Вы умеете делать уколы? — спросил он с надеждой. Если бы мальчиком занялись родственники, это было бы идеально, но тётка и дядька отрицательно повертели головами. — Ладно, — вздохнул Всеволод, — попробую его уговорить, но если не получится, надеюсь на вашу помощь. — Подержать этого сучонка? Конечно! — усмехнулся дядька. Тётка тоже расплылась в кровожадной ухмылке. Андрюша за болью видно забыл захлопнуть дверь, она была лишь слегка притворена. Толкнув её, Всеволод очутился в темноте. Со стороны дивана доносился приглушённый стон. Свет обрисовал скорчившуюся фигурку. Стон гасился подушкой, в которую мальчик воткнулся лицом. — Андрюша! — тихонько окликнул его Всеволод. На Андрюшу, как днём ранее на Сашу больно было смотреть: зубы стиснуты до выступивших желваков, волосы из-за пота кажутся чёрными, взгляд измученный, а ведь с начала приступа и получаса не прошло. — Всеволод Анатольевич?.. Я вас не ждал. — Ты же сам мне позвонил. — Да, но просто поныться… Всеволод захлопнул дверь, что послужило сигналом для Андрюши. Он лихо отпрыгнул к стене, и принялся ходить вдоль неё, не спуская с Всеволода насторожённого взгляда. — Чего ты вскочил? Ложись обратно, — попросил Всеволод со всей возможной для себя мягкостью. — Зачем? Вы что-то недоброе задумали! Мне не нравится, как вы смотрите! — Как ты мне тогда говорил… что вы как целка? Тот же вопрос адресую тебе. Что ты Андрюша, как целка? — А я и есть целка! — фыркнул он, но не как обычно, с задором, а натянуто. — Я догадался, что вы задумали. Нет, Всеволод Анатольевич, я не дамся! — Почему? Тебе и без того больно. Задницу, что ли, стесняешься обнажить? Как же ты моим любовником собирался сделаться? — О, да вы шарите в гейских шутках! — Какие уж шутки? Ты по-серьёзному, насколько я помню, ко мне лез. Ну, хочешь после поцелуй меня. Только не в губы. — А куда? — заинтересовался мальчишка. Всеволод усмехнулся. — В щёку можно. — Так неинтересно… — Торговаться, что ли будем? Андрей, мне твоё ломание, честно говоря, наскучило. У меня, между прочим, сегодня ещё один пациент. — Санёк вам далась, что ли? Да в жизни не поверю! — Да, вы с ней одного поля ягоды. Тебе когда в последний раз прививки делали, а, Андрей? Нормально вообще уколы переносишь? Хотя на анальгетик вряд ли будет аллергия… — Замолчите, замолчите! Мальчик закрыл уши, но когда Всеволод вытащил из кармана перчатки, не смог ни отвесить на их счёт комментария: — Чёрные? Вы прямо мафиози! — Какие были, такие и взял! Вот, надеваю специально для тебя, чтобы кожи твоей божественной не касаться. — Ха-а, пошли ролевые игры! — Всё для тебя, только бы ты не страдал. Ну, иди ко мне. Мальчик отошёл ещё дальше, упёрся спиной в стену. — Ни тебе, ни мне насилия не нужно, так что хватит ребячиться. Всеволод встал, сделал шаг к Андрею, но тот метнулся от него как чёрт от ладана. Забежал за уставленную посудой табуретку — опять бардак развёл, — и затравленно покосился из-под упавшей на лоб пряди. — Ну что такое? Чего ты боишься? — Уходите! — Чёрт с тобой! — разозлился Всеволод. Он спустился в гостиную и жестом подозвал родственников мальчика. — Тише только поднимайтесь, чтобы его не спугнуть. Андрюша всё ещё был в комнате, не сообразил видно, что опасность не миновала. — Эй, валите все отсюда! — закричал он, рассмотрев вошедшую в комнату делегацию. — Уложите его на диван, лицом вниз, — распорядился Всеволод. — Я не дамся! — А мне? Давай так, дядя с тётей уходят, но ты больше не ломаешься. — Да идите вы на хуй! Всеволод кивнул родственникам. Они загнали мальчишку в угол. Он кусался, отбивался, но силы были неравны. Допёрли до дивана, повалили ничком. Тётка водрузила на спину племянника ступню, как будто он был её охотничьим трофеем, и схватила за руки, дядька подмял под зад ноги. — Осторожнее, не раздавите его. Он дышит там? — заволновался Всеволод. — Да что этому сучонку будет! Андрей трепыхнулся. — Ладно, хорошо. Всеволод зажёг лампу, которую в первый его визит включал Андрей. Картина, конечно, была ещё та: родственники пыхтели в попытках справиться с мальчишкой, он ненадолго замирал, набирался сил, и снова пытался вырваться. — Штаны, пожалуйста, спустите с него, — попросил Всеволод дядьку. Тот дёрнул так сильно, что обнажил всю попу. Была чётко заметна граница между поясницей и ней, видно было, что мальчишка — фанат загара, но не голышом. Всеволоду стало жалко по-девичьи кругленькие ягодицы, но отступать было поздно. Пальцы ощутимо подрагивали, но Всеволод надеялся, что поможет практика, не так давно ведь колол отца. За нервами, правда, чуть не забыл выпустить из шприца воздух. — Сейчас держите его крепче. Вколол как будто чётко, но то, что мальчишка никак не отреагировал, смутило, такую панику развёл и даже не ойкнул. — Он там не в обмороке? — Ненавижу вас, — всхлипнул Андрей. — Всё, отпустите его, и уйдите. Я постараюсь его успокоить. Не успел он натянуть на мальчика штаны, как он встрепенулся, скатился с дивана и по-пластунски отполз в угол. Там сел, спрятав лицо в коленях. — Прости меня, но другого выхода я не видел… — Ненавижу, ненавижу, ненавижу, — забубнил Андрей, раскачиваясь как полоумный. — Да брось! Для тебя же — дурачка старался. — Ненавижу, ненавижу! Всеволод приблизился к мальчику, протянул руку к его волосам, но он спрятал голову под локтями. — Ладно, не буду тебя трогать, ты мне только скажи, лучше тебе или нет? — Ненавижу, ненавижу, ненавижу! — Андрей! Смени уже пластинку! Всеволод снова присел на диван, и вдруг понял, что умрёт, если сейчас же не растянется. Очнувшись, не сразу сообразил, где находится, некоторое время лежал, тупо глядя на странно отдалившийся потолок. Только перевалившись набок, осознал, чья это комната. Белокурый кумир Андрюши грустно смотрел на него с плаката. Всеволод полез в карман, но телефона не нашёл, денег тоже не было, остались только ключи от машины. Он от души выругался, мальчишка, похоже, его обчистил. Впрочем, не придушил, уже ладно. Голова со сна работала туго, Всеволод понял, что проспал долго, не меньше половины суток, точнее сказать было нельзя. Часов в комнате Андрюши не было, и день как назло выдался пасмурный, не поймёшь, который сейчас час. Двигаться не хотелось, но Всеволод заставил себя подняться. — Проснулись? — окликнула его тётка из гостиной. — Мы уже думали скорую вызывать, не добудиться вас было. — Извините, не предупредил, что страдаю приступами сонной болезни. Запишите мне, пожалуйста, на бумажке свой телефон. — Вы же его знаете. — Андрей вытащил у меня мобильный и, по-видимому, ударился в бега. Позвоните, кстати, на мой номер, может, ответит… Всеволод знал, что не ответит, но попробовать стоило. — Не отвечает. — Но гудки идут? Женщина протянула ему смартфон. Гудки шли. Уже неплохо. — Собака во дворе? — А где ей ещё быть? — Тогда Андрей должен вернуться. Я отцу позвоню, ничего? Пока говорил, тётка искоса на него посматривала. Взгляд был игривый. — Что вы на меня так смотрите? — Вам помочь? Она хохотнула, глядя на его ширинку. Всеволод опустил взгляд. Эрекция была настолько слабой, что почти не ощущалась. Но у тётки, по-видимому, был намётанный глаз. — Не надо, — напряжённо ответил он. — Почему? Не вижу на вас кольца! — У меня есть женщина, и я ей не изменяю! — А откуда она узнает об измене? Тётка приблизилась, покусывая губы. — У вас тоже есть муж. — Объелся груш! Я не помню, когда у меня с этим алкашом последний раз было! — Где он? На работе? А почему вы дома? — Да, расслабьтесь! — призвала она с ещё одним смешком, и потянулась пятерней к его ширинке. — Нет! Увернувшись, Всеволод кинулся к выходу. С разбегу влетел в туфли, и чуть не вывалился во двор. Тётка оглашала стены громким хохотом, но Всеволоду было ни капли не смешно. До машины он добрался в самом скверном расположении духа. Думал, хоть член опустится, но не тут-то было, возбуждение не прошло, а напротив только возросло, причиняя муку. Всеволод решил найти какое-нибудь уединённое место, и к своему облегчению, сразу же на него наткнулся. Буквально через дорогу стояли бараки, с дворами, в которых в этот час будто никого не было. Кончил в салфетку быстро, а вот с туалетом возникли проблемы. Сортира во дворе не нашлось, пришлось сходить за сарай. Впрочем, памятуя о том, какие в таких дворах обычно сортиры, Всеволод даже порадовался, что нашёл такой приятный вариант. Смущали только громадные окна, не видел ли кто, какие непотребства он тут творил. С другой стороны не родной же двор, что ему за дело до случайных свидетелей?.. Немного успокоившись, решил заехать к Саше, узнать, не звонил ли Андрюша ей, с его телефона он вполне мог это сделать. Всеволод не знал, дома ли родственники Саши, но ему это было и неважно, он ведь не планировал входить. Плохо было то, что тётке мальчишки нельзя было теперь позвонить. Какая же ужасная ситуация с ней вышла! Никак он не думал, что такое может быть. Не дом, а притон разврата. Сначала Андрюша приставал, теперь его тётка. Подъездную дверь открыли, даже не поинтересовавшись, кто это. В исписанном матерными словами лифте Всеволод припомнил, как Андрюша его послал. С учётом того, что он тоже однажды в его адрес не сдержался, это было справедливо. Постучав в дверь, Всеволод услышал шаги, но не к двери, а от неё — на грани слышимости, будто не человек шагал, а кошка. Но Всеволод знал, что животных у Саши нет, поэтому ещё раз стукнул. — Саша! — позвал он. — Саша! Ты одна дома, что ли? Открой мне, пожалуйста, я хочу тебя кое о чём спросить. Шаги придвинулись. — Что спросить? — Мы через дверь будем говорить? Саша открыла, но цепочки не сняла. — Что? — спросила она недовольно. — Я тебя разбудил? Извини. Хотел узнать, тебе Андрей не звонил? — С чего он мне должен звонить? — Может, написал? Можешь посмотреть? Она испустила вздох. — Я понимаю, тебе лениво, но это срочно, он из дома сбежал с телефоном моим и деньгами. — Странно, — привалилась она лбом к косяку, — с чего бы это? Всеволод замялся, стоит ли ей рассказывать, что он натворил, и так у неё доверия к нему нет. — Мы немного повздорили, — придумал он наконец. — Ладно, сейчас посмотрю. Она ушла, так и не предложив ему войти. Он сам не заметил, как приклеился к косяку, — так долго спал, но не похоже, что выспался. — Нет, не писал, не звонил! — вывела его Саша из оцепенения. — У вас, что опять приступ сонливости был? — Да, до сих пор не отошёл от него. — Кофе не помогает? — Не знаю, не пил. Она задумчиво покачалась с носка на пятку. — Можете вывернуть карманы? Он послушно вывернул. — И брючные? — Нет, достаточно пиджака. Ладно, впущу я вас, но ненадолго, выпейте кофе и уходите. — Как ты гостеприимна, однако! — невольно съязвил он. Саша ещё больше нахмурилась. — Ты посидишь со мной? Или пойдёшь досыпать? Снимая обувь он ещё раз порадовался, что не нашёл дворового сортира, вот бы от подошв несло! — А дверь кто закроет? — Саша, ты что такая, я тебя чем-то обидел? Тем, что вчера не появился? — Вчера я всё равно бы выйти не смогла. К тому же ваша эта затея с уколами меня ужас, как напрягает. Я даже обрадовалась, что вы не приехали. — Поэтому попросила меня вывернуть карманы? Боялась, что там шприцы? Она кивнула. — Ты же мне сказала, что боль начинается к вечеру, с чего бы я сейчас шприцы принёс? — Да кто вас знает! Поупражняться может. — Скажешь же тоже! Из-за этого угрюмая такая? Или боль так измучила? — Да нет, сейчас я чувствую себя относительно неплохо. Просто утро в моём случае добрым не бывает. А вы жаворонок, что ли? — Не то чтобы жаворонок, жаворонки, я так понимаю, прекрасно должны себя чувствовать с утра, чего обо мне не скажешь — не сразу раскачиваюсь. Но обычно встаю рано, как раз, чтобы было время на раскачку. Он поглядел на кухонные часы. — Сейчас, кстати, не такая уж и рань — десять, а ты в школу ходишь к восьми. — Для меня это утро. Всё, что до обеда утро. Школа — это каторга! — Тут я с тобой согласен! Она изобразила подобие улыбки. — Садись, я сам всё сделаю, тебе тоже кофе налить, или будешь чай? — Чай, с кофе меня на голодный желудок мутит. Саша села к холодильнику, положила локти на подоконник и уставилась в окно. Сидеть с ним за одним столом она явно не желала. Он спросил её разбавить ли чай холодной водой, и класть ли сахар, Саша на одной ноте, точно из сна объяснила. Всеволод поставил кружку на подоконник, и не сдержался, положил ладонь на плечо девочки, мягко сжал его пальцами. — Вчера приступ тоже был? Саша кивнула. — Когда же это кончится?! — Не знаю, — отпила она чаю, — я никак не могу попасть в осознанный сон, спросить об этом своего симбионта. Хотя я сейчас уже не понимаю, где, чей симбионт! Саша как будто реагировала на него нормально, во всяком случае, не напряглась, когда он до неё дотронулся. После некоторого колебания, он решил составить ей компанию у подоконника. — Не знаешь, где Андрюша может быть? — Боясь, что его близость может заставить девчонку подавиться, он отвернулся к окну. — Откуда мне знать, я вообще о нём мало знаю. Может, расскажете, наконец, что у вас с ним произошло? У него, конечно, не всё в порядке с головой, но не настолько же, чтоб вас обчищать. Он же вас обожает просто. — Мне не хотелось бы говорить, — ответил Всеволод после паузы. Всё пытался придумать, что сказать, но в голове было пусто. — Почему? Интимное что ли, что-то? — Не то чтобы интимное, но близко к тому. Я не понимаю, зачем ему понадобился мой телефон, вряд ли кто-то у него его купит. А вот деньги мои, боюсь, он потратит на что-нибудь запрещённое. Теперь-то, когда мы рассорились, держать своё слово необязательно. Боюсь, он так думает… Постой-ка! Я вдруг вспомнил парня, которому он кивнул, когда мы с ним шагали к остановке. Парень такой неблагополучный, сразу видно. Наверняка его приятель по наркобизнесу. Из-за этого в полицию-то не обратишься! Сцапают ещё с наркотиками! — Да, скорее всего он у своих приятелей. А с чего вы вообще взяли, что он сбежал, может на время отлучился? — Хотелось бы верить… — Вы ещё кофе будете? — А что? Засиделся слишком? — усмехнулся Всеволод. — Не любишь, ты, смотрю, гостей. — Да! И родственников тоже. Люблю быть в квартире одна. — А семья? Ты что же не планируешь стать женой, матерью? — Женой ещё куда ни шло, хотя тоже не понимаю, зачем оно нужно, но матерью категорически нет! — Не хочешь детей? Хотя, да, ты сама же ещё ребёнок. Позже захочешь. — Нет, не захочу, для таких, как я, с годами ничего не меняется! — Для каких таких? Всеволод вдруг вспомнил, как ухмыльнулся мальчишка на вопросе о подружке, боялся, что Саша сейчас признается в нетрадиционной сексуальной ориентации, прямо слышал слово «лесбиянок», но ответ оказался немного иным. — Для инопланетянок! Он с облегчением рассмеялся. Ко всем её бедам только нетрадиционной ориентации не хватало. Захотелось её обнять, может даже поцеловать, но без всякого сексуального подтекста; не как женщина она его привлекала, а как диковатый зверёк, которого лаской и терпением хотелось приручить. Зачем ему это, он и сам не знал. Говорил себе, что немного доверия к мужчинам девчонке не помешает, и сам же сомневался. Может лучше ей не утрачивать насторожённости? И в отношении него тоже? Над Андреем-то он снасильничал. — Да, пожалуй, выпью ещё. День такой серый, только спать, а мне ещё искать Андрюшу. — Как же вы будете его искать? — Похожу по окрестностям, попробую расспросить прохожих. Может магнит в животе сработает… Не знаю! Телефона ещё нет, как назло. — Хотите я вам свой одолжу? Кнопочный? Я не пользуюсь им, но на всякий случай, заряжаю. Только денег на нём нет. А, впрочем, вы же мне на смартфон достаточно положили, могу перебросить… — Спасибо, ты очень добра. Попробуй, кстати, написать смс на мой телефон. Что-то вроде: это Саша, ты, где, Андрей? — Ладно, сейчас. Она вышла. Всеволод налил себе ещё кофе. Хотелось перекусить перед возможно полностью голодным днём, но сам он бы взять ничего не посмел, а Саша предложить не спешила. Кто её такую в жёны-то возьмёт? Правильно она об этом не думает. Он вздохнул по услужливому Андрюше. Зря он конечно так с ним поступил, нравилось ему мучиться, так надо было позволить. Саша задержалась надолго. Одурев от духоты — отопление по обыкновению дали не вовремя, Всеволод открыл фрамугу, но на улице было до того тепло, что перепада температур не почувствовалось. — Не отвечает, — наконец появилась девчонка. — Вот, телефон вам. Она слегка соприкоснулась с его ладонью, и тотчас пошла пятнами, видно начала потихоньку просыпаться. — А что вы не завтракали? Я думала, вы завтракаете. — А ты мне разрешала? Мы договорились только насчёт кофе. — Господи, — закатила она глаза, — да ешьте вы что хотите, только я пас. Утром никогда не ем. — Взглянуть на тебя, ты никогда не ешь. — То же можно сказать и о вас, — парировала Саша. — Не хочешь со мной просто посидеть? — А вы не стесняетесь есть при ком-то? — Смотря при ком, при симпатичных мне людях — нет. Саша снова смутилась. Потопталась на месте. — Я хочу полежать. — Конечно. Иди, малыш. Само вырвалось, он не хотел смутить Сашу окончательно, но получилось, пятна на лице заметно прибавили в насыщенности. Саша отвернулась и опрометью кинулась с кухни. Всеволод сварил пару яиц, сделал бутерброд с маслом. Чувствовал себя на чужой кухне скованно, как будто совершал незначительное преступление. Поев и вымыв за собой, решил, что нечего больше испытывать терпение Саши. Постучался к ней в комнату. — Саш, ты не спишь? Саша через некоторое время дверь открыла, вышла, как всегда, смотря себе под ноги. — Вы уходите? — Да, но прежде я хотел попросить тебя об одной услуге. Можешь позвонить тётке Андрея? — Смеётесь, что ли! Я вам-то не могу позвонить! — Почему, кстати, не можешь? Вот сейчас ты со мной говоришь, разве это не страшнее, чем по телефону? — Это всё иррациональные страхи же! Вам не понять. Или понять? Почему вы сами-то тётке этой не позвоните? — У меня с ней ситуация одна вышла… — Опять не расскажете? — Это не для твоих юных ушей. — Я же говорила, что тётка Андрея — демон! — она вдруг рассмеялась. — Простите, это нервное. Как вспомню её… — Рад, что тебе весело, — натянул он улыбку. — Кого же попросить позвонить… А! У тебя же есть номера классной и Семёновой? — Да, есть. — Но ты им ни разу не звонила? Застенчиво улыбнувшись себе в ноги, Саша скрылась в комнате. Всеволод снова захотел в туалет. Санузел по счастью оказался совмещённый. Боясь, что девочка его услышит, он открыл кран. — Иррациональные страхи, вам не понять. Да уж, — пробормотал он своему хмурому отражению. Попытался улыбнуться, но не вышло. Впрочем, с Сашей можно было не стараться выглядеть дружелюбным, она на него за всю встречу хорошо если пару раз глянула, и то мельком. Вышел в коридор, ещё постоял, изучая дверь в комнату Саши. Наконец, девчонка отодвинула щеколду, всучила ему листок. — Они у меня номерами в памяти, я пыталась вспомнить, кто из них кто. — И ты на это столько времени убила? Я бы позвонил, выяснил. — Ну… может там ещё чьи номера… — забормотала она. — Я вроде бы кому-то давала свой номер, но не помню кому. — Не представляю, чтобы ты раздавала свой номер направо и налево. До сих пор не понимаю, как мне его дала! — От страха же. — За меня? — Ну, вы идёте? Я поспать хочу хотя бы до обеда, — грубо соскочила она с темы. — Да, конечно, — усмехнулся он. Машину оставил на конечной остановке маршрутки, сам же перешёл на другую сторону трассы, поближе к коттеджам. Была слабая надежда, что Андрей всё же появится, но время шло, а не то что Андрея, ни одного прохожего на горизонте не нарисовалось, только один раз в улицу въехала тонированная иномарка. На противоположной стороне тоже была тишина, поток людей шёл только к остановке и от неё, но Всеволод не видел, чтобы кто-то появился возле бараков. На третьем часу накатило отчаянье, ноги уже не стояли. Всеволод присел прямо на бордюр, всё равно стало, что о нём подумают. К вечеру появился дядька. До того неприятный до отвращения, сейчас он вызвал прилив радости. Всеволод скованно, из-за порядком отсиженного зада, прискакал к нему. Дядька, как обычно, был под градусом, но не настолько, чтобы не держаться на ногах и не соображать, кто с ним заговорил. Всеволод выпросил у него номер телефона, радуясь тому, что теперь не придётся подключать посредников. — Я вам позвоню, как только войдёте в дом, ответьте мне, пожалуйста! Дядька недовольно кивнул. Всеволод молил, чтобы мальчик уже сидел дома, но он по-прежнему, если конечно верить дядьке, был в бегах. Когда стемнело, Всеволод переместился к баракам, и наконец, увидел выходящую оттуда молодёжь. Он спросил парней, не знают ли они Андрея Рыжова, на что ему ответили: «Валил бы ты отсюда, папаша!» Лица у парней были как у матёрых уголовников. Ему — взрослому и спортивному стало не по себе, а как чувствует себя в такой компании Андрюша — этот хилый ранимый мальчик? Всеволод решил пересесть в машину, и как-то вдруг задремал. Разбудило пиликанье мобильника. Пришло сообщение от Саши. Она написала, что Андрей ей только что звонил, но был настолько пьян, что нельзя было разобрать, «что он буровит». Периодически он впрочем, относил мобильный ото рта, и тогда Саша слышала, как гавкали собаки. Всеволод прислушался, рядом с ним тоже заливалась лаем целая свора. Выйдя, он увидел бредущую в направлении магазина фигурку. Прежде, чем Всеволод приблизился, Андрюша, а это был он, дважды упал в грязь. От обволакивающего дневного тепла не осталось следа. Порывы холодного ветра бросали в лицо противную морось. Всеволод поднял снова упавшего каким-то чудом мимо лужи мальчишку и поволок в машину.