Чёрный мир. Книга 1

Давно Саша не чувствовала такого раздрая. Физрук подкатывал к ней или её воображение чересчур разыгралось? Как она вообще осмелилась не только в самое тёмное место сквера его затащить, но и пустить в квартиру? Плохо ведь могло всё обернуться. Ведомый он! Что-то не похоже. То стонал при ней, то обниматься полез, плечо ещё сжал, пока она как всегда, со сна ходила лунатиком. А что если бы он был посмелее? Смогла бы она ему сопротивляться, а главное захотела бы, или как во сне — ещё и подогнала? При таких мыслях лицо окатывало жаром. Саша со стыдом вспоминала, что до определённого возраста ничего не имела против секса. Секс был для неё чисто умозрительной вещью, а со всем далёким от реальности она привыкла поступать одинаково: с лёгкостью допускать такую возможность. Хотя тётя и называла свою сестру не иначе, как шлюхой, Саша ни разу мать с мужчиной не видела, только слышала доносившиеся из соседней комнаты стоны. По раннему детству она даже просила мать не терпеть, а вызвать скорую, ей казалось, что у неё болел живот. Сашу конечно за подобное беспокойство высмеивали, хотя она только годами позже поняла, в чём тут была причина. Уже в садике она узнала, что дети выходят из живота, но вдаваться в подробности не спешила, неинтересно ей это в отличие от ровесников было. С тем же успехом её удовлетворили бы сказочки об аисте и капусте. В школе интерес тоже не возник, она была больше озабочена предсказанным майя концом света, чем концом в штанах одноклассников. В седьмом классе, когда многие уже хвастались успехами на любовном фронте, Саша играла с доставшимися ей от Кири и Дани роботами. Ничего не изменилось и годом позже. Только в пятнадцать лет она почувствовала, наконец, сладкое томление, никак впрочем, не спешившее оформиться во что-то определённое. Так бы оно, наверное, и продолжалось дальше, если бы Рыжов не показал ей порнофильм. Сама Саша такого принципиально не смотрела, даже на сценах с поцелуями вылетала из комнаты, или, чтобы не стать предметом насмешек, старательно отворачивалась. Порой конечно в соцсетях вылезали откровенные баннеры, но в таком случае, она немедленно закрывала страницу, после чего некоторое время пребывала в раздражении, казалось, что ей нагадили не только в глаза, но и в душу. И вот посмотрела, ещё и прилюдно. В начале прошлого года дело было, в актовый зал их для лекции загнали, о вреде наркомании, как будто. Саша сразу потопала на зады. Собиралась уединиться с книжкой, но не успела открыть рюкзак, как к ней подсели Рыжов со Смирновым. Она хотела перебраться на другое место, однако ряды были узкими, вылезая, ей пришлось бы задеть коленки одного из мальчишек; вероятно заранее сговорившись, они уселись по обе стороны от неё. «Макарова, хочешь так же»? — спросил Рыжов. В прошлом году он ещё начал над ней насмехаться, и летние каникулы ничего не изменили, уже с первого сентября он своё дело продолжил, но в тот день, по-видимому, с недосыпа она подвоха не почуяла. Порой Саше казалось, что в таком состоянии её спокойно можно резать. Доверчиво она глянула на планшет с большим экраном. Толпа негров во все дыры имела маленькую рыжеволосую женщину. Смирнов, увидев изменившееся лицо Саши, так смеялся, что сполз под кресло. Наверняка, он и подсказал Рыжову показать ей ролик. Впрочем, до этого мог додуматься и сам Рыжов, с его-то озабоченностью. Саше от увиденного вдруг стало больно, но не на душе, а между ног. Это неприятно её поразило. До сих пор желание не проявлялось так явно. Во снах и то всё было прилично. Однажды она поцеловалась с парнем, который ошибся адресом. Шагнув за порог, он понял, что это не его квартира, но растерянным выглядел недолго, вдруг властно привлёк Сашу, и прижался к её раскрытым в немом вопросе губам. Парень был умопомрачительно красивый — Аполлон поменявший мрамор на плоть. Саша и не подумала ему сопротивляться. Только по пробуждению сделалось стыдно, и то только потому, что она начала размышлять, как бы поступила в подобной ситуации, случись она наяву. На ум просилась позорная мысль, что так же. Поцелуй был такой чувственный, что Саша долго себе покоя не находила. И всё же ощущения не пошли дальше губ. А тут от мимолётного взгляда такое давление в паху. Саша теперь не помнила, сколько оно продлилось, зато хорошо запомнила сопровождавший его страх. Ей казалось, что полкласса заметило случившуюся с ней перемену. Напрочь забыв о мальчишьих коленках, она резко сорвалась с места, и хотела было совсем уйти, но классная её поймала, усадила с собой, надолго продлив мучение. Любой смешок за спиной Саша относила на свой счёт. Позже в порядке научного эксперимента она посмотрела порно дома. В квартире никого не было, но включить звук даже на самый минимум Саша не решилась, боялась, что случайно двинет мышкой, и тогда об её грехе прознают соседи. Внизу снова сделалось дискомфортно, но ощущение было уже знакомым, не напугало так, как впервые. Саша даже задумалась о мастурбации, но что именно надо делать, нигде не писали, или же она плохо искала, вне сферы это было её интересов. Саша интересовалась не столько людьми, сколько инопланетянами, а у них, очевидно, была альтернативная анатомия, да и той они едва ли пользовались. Чаще всего в фантастике описывался такой метод размножения, как клонирование. Возбуждение от первого самостоятельного просмотра порно Саша в конце концов решила просто проигнорировать, и вскоре оно и впрямь рассосалось. Было ещё несколько раз, когда оно её тревожило, но как Саша скоро поняла, слухи об его нестерпимости сильно преувеличены. Больше её мучило не желание само по себе, а боязнь, что его заметят. Летом мальчишки прокомментировали на пляже её обозначившиеся соски, и хотя она так и не поняла, от возбуждения они встали, или от купания, решила больше таких ситуаций не допускать, в будущем году купаться в купальнике с подкладкой, а лучше вообще перестать ходить по пляжам. Из-за своей вмиг обгорающей кожи она не была фанатом такого времяпровождения, но дяде с тётей порой подчинялась, выходила охладиться невыносимо душными вечерами. Только вот как выяснилось, присутствие родственников от нескромных взглядов и жестов не уберегает, комментарии также выражаются свободно. «Эй, смотри, у той рыжей девчонки встали соски! На тебя, наверное!» От воспоминания о том возгласе и уставленном на её грудь пальце до сих пор подташнивало. Но одно дело пробудившееся желание, другое — секс. Он по-прежнему существовал где-то в параллельной реальности. Порно для Саши было аналогично спариванию шимпанзе на Animal planet, она никак не могла ассоциировать себя со снимавшимися в столь странном жанре актрисами, даже если они были бы её полными копиями. Что до встречи с извращенцем на железке, о которой она, вот стыд-то, поведала физруку, то Саша и подумать не могла, что ей всерьёз что-то угрожало. Она, наверное, и не вспомнила бы эту историю, если бы физрук не подтолкнул её память. Реальным секс сделали только последние сны и приставания Рыжова. Из-за Рыжова теперь даже о поцелуях думать было невыносимо. Во дворе с час назад она случайно увидела игру тинэйджеров: девочка на счёт целовала мальчика, ниже неё на голову. Раньше у Саши эта сцена могла вызвать лёгкую неловкость, теперь же она испытала настоящий рвотный позыв. Вспомнила ледяные губы Рыжова, его язык пытавшийся протолкнуться между зубами, и чуть под ноги себе не сблевала. Но конечно всё началось раньше, со сна, после которого девственницей-то себя не назовёшь. И ладно бы на нём всё прекратилось, секса во снах всё прибавлялось, причём пугающего, до крайности болезненного. Первый раз по иронии оказался приятным в сравнении с тем, что пришлось пережить потом. Радовало, что в сновидениях редко чувствовались запахи, в реальности, если бы она всё-таки решила стать женщиной, ещё пришлось вдыхать свои и чужие ароматы, и Саша была уверена, что ей бы это не понравилось. Несвежее со сна или отдающее табаком и перегаром с вечеринки дыхание, пот, сперма, смазка, разлагающийся парфюм — как не тасуй компоненты, всё тошнотворный букет выходит. Как люди только не заблёвывают постели от неё, не с хроническим насморком же они друг на друга налезают? Саша задумалась, а с насморком как — целуясь, запросто же задохнуться можно. А если писать мужчине хочется, может ли он написать в женщину, а женщина, когда в ней мужчина, способна уписаться? Не поэтому ли девочек — тинэйджеров обзывают сикушками, что они в отличие от взрослых женщин ещё не научились сдерживаться? И навалить, наверное, несложно, при анальном проникновении так точно! И как он только раньше об этом не думала? Что у неё за представления были? Нет уж, теперь даже целовать себя не даст! Хватило опыта с Рыжовым. Thank you very much! За размышлениями о телесных гадостях минул день, солнце спустилось к горизонту, предвещая очередной приступ. Одно радовало — каникулы. Можно было без угрозы для учёбы поменять режим. Саша сейчас над этим работала — хотела добиться засыпания сразу после заката. Дошла она до этой идеи с подачи физрука. Он беспокоился по поводу того, что её разбудил, вот Саша и подумала, нельзя ли попробовать заспать боль. Шанс, конечно, был мизерный, и всё же нельзя было им пренебречь. На прогулку выбралась в половине четвёртого, и, погуляв почти до заката, собиралась было вернуться домой, как вдруг её окликнул знакомый голос. Как обычно, погрузившись в мысли, она не замечала ничего кругом, так бы, наверное, и прошла мимо припаркованной чуть в стороне от подъезда чёрной машины, а ведь не так давно она пугала её до одури. Физрук развинченной походкой шагал от неё. — Привет. Удачно я тебя, однако встретил! — Тон был такой радостный, будто он выиграл в лотерею. — Здрасте, — в свою очередь нахмурилась Саша. — Что вы тут делаете? — К тебе приехал! И не один, а с Андрюшей. Пойдём в машине посидим? Этот цуцик вылезать не хочет, говорит, ему холодно. Саша с подозрением сощурилась на машину. — Я без шприцов, если это тебя так пугает. Сама подумай, если бы я захватил их с собой, стал бы ко мне садиться панически боящийся уколов Андрюша? В карманах тоже ничего нет, — перехватил он её взгляд. — Не веришь? Он со смешком опустил кулаки в карманы безукоризненно сидящего на его стройной фигуре полупальто. Саша против воли залюбовалась его силуэтом, ставшим сейчас немного комичным из-за вывернутых карманов. — Пойдём, пойдём, Андрюша очень хочет тебя видеть! — Зачем? — Разве он не говорил тебе по телефону? — голос наконец-то посерьёзнел. — У него тоже приступы. Он даже боится, что сегодняшний день не переживёт. — Я ничего не поняла из того, что он мне говорил. И боюсь, я ничем не смогу ему помочь. — Ну как ничем? Успокоишь его словами. Саша, ну что ты прямо как не своя! Совсем недавно ведь расстались, и что, сразу стали чужими? — Я не спала почти, хотела попробовать боль заспать, а тут вы с Рыжовым! Она едва сдержала слёзы. Всегда страшная досада находила, когда кто-то пытался расстроить её планы, особенно, когда в планах был сон. — Что даже пять минут нам не уделишь? До заката ещё двадцать минут, я недавно справлялся. Возьми, кстати, свой телефон, я доложил на него денег. — Рыжов вернул вашу мобилу? — Ну как сказать… Выронил он её по пути, пришлось в темноте вызванивать. Вроде работает, хотя и намокла. Дождь же шёл. Ну что ты время тянешь? Пошли. Пять минут погоды не сделают! Физрук положил руку ей на плечо, и Саша постеснялась её стряхивать. Взглянув, наконец, ему в лицо, она заметила, что он измучен. Видно, как и она, мало спал, если спал вообще. — Рядом со мной сядешь, или рядом с Андреем? «Хрен редьки не слаще», — припомнилась Саше любимая поговорка тёти, но она ответила, что с Андреем. Физрук слишком уж картинно демонстрировал свою безобидность, Саша засомневалась, что ему стоит верить. Он распахнул заднюю дверь, открывая вид на сидение. Рыжов напомнил Саше птенца на жёрдочке. Забился в угол с ногами заданными на сидение, нахохлился. Поверх худи, судя по размеру, куртка физрука. Саша вдруг осознала, что куртка той же фирмы и расцветки, что у неё. Чёрная, немаркая, такими словами она уговаривала тётю её купить, та возражала, что цвет неженский, что лучше взять розовую. На Рыжова за подобное пересмешничество злилась, а сама-то! — Санёк, мне и так холодно, садись и закрой дверь, — проскулил Рыжов. — Почему тебе холодно? Симбионт? — Говорит, что с похмелья знобит, — вмешался физрук. — Но пощупай его на всякий случай. — Что это я его щупать должна, почему не вы? — Тебя же это волнует. — А вам значит всё равно? — В настоящий момент — да. Я больше озабочен вашими приступами. — Блин, Санёк, ты садишься или нет? Саша нехотя влезла на сиденье, но дверь закрыть не спешила, оставила щёлочку. — Поддувает же, — заныл Рыжов. — Может ей так комфортнее, — правильно понял тоже севший в машину физрук. — Ещё одно подтверждение тому, что вам на меня насрать, лишь бы Сашеньке вашей любимой было хорошо! Саша от смущения отвернулась, и вдруг увидела в заднее окно тётю. Не подозревая о том, она шагала прямо к ним! — Всеволод… — Что, Саша? — Всеволод? — взвился Рыжов. — Вы переспали, вчера, что ли? — Андрей, дай там Саше водички, у неё, похоже, снова перехватило горло. — Угу, так я и поверил. Физрук с тяжким вздохом протянул бутылку сам. Саша отпила, прокашлялась, и сипло попросила откатить машину. Когда физрук газанул, тётя была всего в двух шагах от них. — Дверь, Саша, дверь! — прикрикнул физрук, сбавив скорость. — Всеволод, ну супер просто! — не унимался Рыжов. — А для меня Всеволод Анатольевич и только так! — Господи ты боже, Андрюша, да называй меня как хочешь! У тебя что-то совсем дурное настроение. Приступ уже начался? — Вы мой приступ, — проворчал Рыжов себе под нос. Физрук на это ничего не ответил, может, не расслышал, а может, сделал такой вид. Он, наконец, тормознул. — Я, пожалуй, пойду! — схватилась Саша за ручку на двери. Самое время было научиться её открывать. — Пять минут уже разве прошли? Саша разбудила смартфон. — Прошли! — Ха-а, ровно столько времени тебе не жалко на нас, смердов, да? — подал голос Рыжов. — Андрей прав, совсем ты нас — единственных своих друзей не ценишь, — обидчиво выдохнул физрук. — Хороши друзья! — ляпнула она, не подумав. — Уж какие есть… — Друзья? Так вы не спали, что ли? — гнусаво, будто это обижает его до слёз, протянул Рыжов. Саша прыснула в унисон с физруком. Совсем тихо, но страх, что он это заметил, заставил её засуетиться. Она сморкнулась, будто это не смех был, а чих, прокашлялась, глотнула воды. По счастью мучения оборвала трель смартфона. — Мне тётя звонит, — сообщила Саша со вздохом облегчения. — Ну, наплети ей чего-нибудь! — предложил Рыжов. — Зачем плести? Я собираюсь сейчас пойти домой и лечь спать! — Оставив меня тут одного корчиться? Ну, спасибо! — Думаешь, тебе легче будет, если я буду корчиться рядом? — А вдруг! — Ну да, ты же так меня любишь, что, наверное, и в самом деле должно полегчать. — Эй, это моя реплика! — Очаровательный у вас всё-таки дуэт, — со смешком заметил физрук. — Давай, Саша, говори, что надумала. К дому тебя везти или с нами остаёшься? — С твоими воображаемыми подружками! — прыснул Рыжов. — Ну вот, слышишь, Саш? Он уже час, наверное, не смеялся. А говорила, не сможешь ему помочь! — А сколько минут осталось? — занервничала Саша. — У вас же там лифт, успеешь. — Э-э-э… Я не езжу на лифте. Физрук так удивился, что даже повернулся к ней. — Почему? — Боится застрять с каким-нибудь мужиком, — предположил Рыжов. — Что сразу застрять? Ехать тоже… — нехотя призналась Саша. — И не только с мужиком, а с кем угодно… — Нас тоже боишься? Более бесящего вопроса Рыжов не мог задать, Саша так разъярилась, что едва удержалась от того, чтобы напасть на него с кулаками. — А ты как думаешь?! Особенно после того что ты сделал! — Я тебя в обиду не дам, не бойся, — поспешил успокоить её физрук. Рыжов хмыкнул, усилив беспокойство Саши, оно тошнотным клубком сгустилось в животе. Но делать было нечего, добраться она может ещё и по лестнице успеет, но что если приступ начнётся на пороге, на глазах у открывшей дверь тёти? — Ладно, — выдавила Саша, — попробую что-нибудь наплести, только я выйду. С тепла машины показалось, что на улице страшный холод, ноги под джинсами мгновенно покрылись мурашками. Тёте наплела, что помирилась со Светкой. Остановился физрук аккурат на задворках её дома, до чего ещё она могла додуматься? Сказала, что задержится в гостях совсем ненадолго, а если вдруг заговорится, то обязательно позвонит. — Ну что? — спросил физрук. — Да вроде поверила… — Отвезите меня на море, Всеволод, — глухим из-под куртки голосом вдруг затянул Рыжов, — там положите на холодный мокрый песок. Глядя на закат, я скончаюсь в муках, и вы меня сразу же прикопаете. Хотя можно оставить и так, чайкам на корм! — Ты «Достучаться до небес» что ли, пересмотрел? — фыркнула Саша. — Вот это вот: «На небе только и разговоров, что о море… и о закате. Там говорят о том, как чертовски здорово наблюдать за огромным огненным шаром, как он тает в волнах. И еле видимый свет, словно от свечи, горит где-то в глубине…» Начала с воодушевлением, но последние слова перешли в кашу, Саше стало стыдно; на Рыжова-то было плевать, но физрук мог подумать, что она перед ним рисуется. А Саша знала, что за этим обычно кроется, не раз становилась свидетелем такого поведения. Вспомнилось, как на прошлой неделе Тарасов пытался продемонстрировать отличную спортивную форму перед красоткой из «А». На перекрёстке недавно установили траурные чугунные заграждения, Тарасов задумал перемахнуть через одно из них, когда дама его сердца обернулась. У Саши от этой сцены мороз пошёл по коже, зная какой из Тарасова спортсмен, она не сомневалась, что он пробуравит носом асфальт. Но он справился, перемахнул, только вот запястье всю дорогу до остановки баюкал. То ли сухожилия растянул, то ли вывихнул кость. «Смешной и жалкий» — вот, что она о нём подумала. И ей не хотелось, чтобы физрук о ней думал так же. — Блин, да ты, Санёк, ходячий цитатник! — похвалил тем часом Рыжов. — Всё, что я помню из «Достучаться до небес» — бояться глупо. — Хорошая цитата, но не про нас. Нам актуальнее о закате. Саша снова поняла, что умничает. Она присосалась к бутылке, горло постоянно сдавливало комом. Времени до приступа оставалось всё меньше: стена Светкиного дома уже заалела. — Что там, село солнце уже? — спросил Рыжов из-под своей паранджи. — Почти, — осипшим голосом отозвалась Саша, снова приложилась к бутылке, но она оказалась пуста. И не заметила, как пол-литра выдула. — Всеволод! — Что, Андрюша? Смотрю, понравилось без отчества называть. — Вам неудобно? — Непривычно скорее, но если сильно нравится… — Мне тоже непривычно. Как-то ещё официальнее кажется. Вот Сева было бы в самый раз! — Нет, так меня только в мыслях своих можешь называть, этого я тебе запретить не могу! — Ладно, Всеволод Анатольевич, я чего спросить хотел… Ужасно ломает. Не купите мне сигарет? — Хороший же из меня педагог! Ученики то за пивом посылают, то за сигаретами! — Пива тоже было бы неплохо, да! — загорелся Андрей. — И мне! — поспешила встрять Саша. — Саша, ты с таким рвением скоро вторым Андрюшей станешь. — Я пью в чисто гомеопатической дозе. Немного спазм снимает. — Да, да, алкоголь это сила, — закивал Рыжов, — из вчерашнего вечера никакой боли не помню. — Зато я помню! — раздражился физрук. — И не только вечер, ты ещё и полночи стонал, кричал и умолял тебя убить. — А отец ваш говорил, что я хотел, чтобы вы с ним меня в Чёрный мир забрали! Вы ещё напугали его взглядом. Может чёрным… не знаю… — Может быть, хотя я не помню, чтобы был не в себе. Ты что же, втёрся в доверие к старику? — Ага, типа того. Я думал, он маразматик, а он оказался в здравом уме и твёрдой памяти! Дедой Толей просил его называть. — Ты ему понравился, — добродушно усмехнулся физрук. — Ну! Что вы решили? Купите нам бухач и сиги? — Саше пива куплю, а тебе только сигареты, не хватало ещё, чтобы ты в запой ушёл! Воды, может, хочешь? — Воды?! Да меня от одного её вида теперь в дрожь бросает! Они проехались до ближайшего магазина, когда физрук вышел, Рыжов приобнял Сашу и принялся всхлипывать. — Мне страшно, Санёк, так страшно! — Приступ начался уже у тебя? — строго спросила Саша. На фоне этакого нытика хотелось сохранять хладнокровие. — Пока нет, но я чувствую дальнюю боль. — Я тоже. Странно, что она дальняя, солнце-то уже скрылось. — Ты присматривай за Всеволодом Анатольевичем, пожалуйста! — Что ты имеешь в виду? — Я не уверен, что он в машине не припрятал шприцы! — Давай обыщем! — Давай, только, чур, ты. Мне неудобно, вдруг застукает. Но главное, обуваться лень, — Рыжов улыбнулся краешком рта. Саша пересела на всё ещё тёплое, слегка отдающее парфюмом физрука водительское кресло, изучила приборную панель, открыла бардачок, пошурудила там, и только заглянув в промежуток между креслами, углядела небольшой пакет. — Ты прав, держи. — Блин, он клялся мне, что никаких шприцов у него нет! Грош — цена его словам! Саша не удержалась, положила руки на руль, сжала его неровную поверхность. У неё возникло смутное воспоминание, что она уже сидела за рулём, и даже вела машину, но она не знала, во сне это было или наяву. — Санёк! — вдруг пискнул Рыжов. Запоздало, физрук уже распахнул дверь. — Кыш с моего места! Обжёгшись от смущения, Саша перелезла на соседнее кресло. Отвернуться не успела, физрук встретился с ней взглядом. Саша думала, глаза его будут метать громы и молнии, но они излучали грусть. — Приступ я так понял, не начался ещё? — спросил он хрипло. Саша отрицательно мотнула головой. — Андрюш? — Я тоже в порядке. Вы сиги мне купили? — На, — физрук протянул пачку с показавшейся Саше откровенной картинкой. — Импотенция? Мм, мои любимые! Импотенция может стать причиной курения. Видел в гугле такую надпись — долго ржал. Рыжов вдруг замолк, и Саша догадалась почему, подумал, что нажал на мозоль физрука, он ведь не посмеялся вместе с ним. — А что дорогие-то такие взяли? — поспешил Рыжов исправиться. — Я и говно бы покурил. — Мне для тебя ничего не жалко! Физрук пристегнулся, и автоматически, Саша не успела запротестовать, пристегнул её. Саша не помнила, как он это делал, когда она была накуренной, сейчас же всё хорошо прочувствовала. Это было эротично, во всяком случае, её завело. Сама от себя такого не ожидала. Хотелось, чтобы он ещё раз десять её пристегнул. «Вот он мой секс!» — усмехнулась она про себя. — «Безопасный на все сто процентов!» — Ты чего счастливая такая? — вдруг спросил виновник её возбуждения. Так усиленно отворачивалась, как заметил, через отражения, что ли? — Рядом с вами же сидит! — в своём репертуаре отметился Рыжов. — Да просто приступа нет, разве же это не счастье? Чтобы снова не разулыбаться, Саша закусила губу, но помогало слабо. — Определённо, — поддакнул физрук, после чего резко обернулся к Рыжову. — Андрюша, не здесь же! Я, как человек некурящий плохо воспринимаю табачный дым. И не хватало ещё, чтобы машина провоняла. — Я просто распечатал! Давайте поедем к воде! Да, к воде! — На набережную? Там патрули полицейские не ходят? — Да вы прям как я, боитесь мусоров! Без понятия, знаю только, что там можно машину поставить. — Ладно, давай рискнём. — А музыки у вас в машине, нет, что ли? — Нет. — Не любите музыку? — Самая лучшая музыка для меня — это тишина! — Тишины, тишины хочу Тишины, в молчании сколотом Лёгким ветром вольно пролечу Над крестами покрытыми золотом Тишины хочу, чтобы допьяна Тишины, и не жаль память стёртую Чтобы осень листьями жёлтыми Мне накрыла душу распростёртую. — Господи, Рыжов, что это ты напел? — уже не могла сдерживать смех Саша. — Любимый хит моей тётки, она бывает, раз по двадцать на дню его гоняет. — Лучше не напоминай о ней и не мне одной, — Саша так смеялась, что заболел живот. — Почему? — заинтересовался Рыжов. — Что за намёки? О нет, Всеволод Анатольевич, пока вы были в отрубе, эта похотливая самка вскарабкалась на вас? Саша с Рыжовым полегли от смеха. — Вы что накурились, пока меня не было? — угрюмо спросил физрук. Его вконец испортившееся настроение Сашу отрезвило. Что если тётка Рыжова и вправду овладела им, пока он спал беспробудным сном? Тогда это скорее страшный, чем смешной случай. По крайней мере, Саше не хотелось бы очутиться на его месте. Она притихла, уставившись в окно, за которым мало что было видно, Рыжов тоже замолчал, как видно понял, что перегнул палку. — Приехали, — наконец буркнул физрук. — Где тут можно машину-то поставить? Показывай, Андрей. Саша надеялась, что физрук отстегнёт ей ремень, но он так пал духом, что забыл за ней поухаживать, или может, дулся из-за того, что она над ним посмеялась. Отстёгиваться пришлось самой, а в этом, увы, уже не было никакого секса. Рыжов вышел, как был, с курткой-паранджой на голове. — Тёмные воды! — показал он на реку. Сумерки ещё освещали небо, но вода сильно потемнела, а там, где пролегли световые дорожки, уже походила на чёрное не успевшее застыть стекло. — Ужастик с таким названием есть. Японский. Я в детстве ещё его смотрел, поэтому уже ничего не помню, кроме названия и того, что там было много воды. Мне потом долго кошмары снились. Будто с потолка грязная вода хлещет. — Мне тоже что-то такое снилось, хотя ужастиков я в детстве не смотрела. Саша задумалась: архетип? Она пыталась читать труды Юнга, но для неё они пока были слишком сложными. Она только и поняла, что есть некое коллективное бессознательное, которое выражает себя через похожие символы, те самые архетипы. — Я тоже, кажется, видел чёрную, как смоль, жидкость, — проговорил физрук. Саша, вспомнив из какой щели текла та самая жидкость, сильно смутилась, Рыжов тоже скрылся под курткой, но быстро показался обратно, хватило ума под тканью не прикуривать. Стиснув зубы от боязни произвести слишком громкий звук, Саша открыла банку. Пшикнуло негромко, но физрук глянул в её направлении. — Ты что-то погрустнела, Саша. Приступ всё-таки пришёл? — Если бы пришёл, вы бы сразу это поняли! — огрызнулась Саша. — Да, прости за глупый вопрос… Могу я с тобой переговорить тет-а-тет? Спросил так вкрадчиво, будто намекал на что-то большее, чем разговор. Саша от невозможности ответить словами коротко кивнула. В горле опять стал комок, в надежде его протолкнуть она глотнула пиво, запрокинув голову. Отошли от Рыжова не слишком далеко, но достаточно, чтобы он их не услышал. Физрук присел на бетонный парапет спиной к реке, Саша же на такое не решилась, потопталась немного, и остановилась напротив. Не самая лучшая позиция конечно, — тет-а-тет как он есть. Хотела подальше стать, но физрук с улыбкой поманил пальцем. Не рассчитав шага, она придвинулась чересчур близко, тут же отпрянула, как от удара, и застыла на расстоянии в метр. Мышцы мгновенно сковало, теперь казалось, она при всём желании не сможет сдвинуться. — Как тебе Андрюша? — Бесит! — Да? А мне показалось, вы понимаете друг друга с полуслова. И потом в отличие от меня, он тебя расслабляет. — К чему вы ведёте? Не рассматриваю я его как парня! — Нет, не к этому. Я понимаю глупо тебя просить, саму опекать нужно, но… — он перевёл дыхание, — если я вдруг не проснусь, присмотришь за ним? Он же дитя малое. — Как вы себе это представляете? — Не знаю, позванивай ему, спрашивай, как он, где он. — А если он будет со своими дружками, мне что же, его выручать? — Да, трудный он мальчик. Сам не знаю, что с ним делать. — А меня просите! — Просто не знаю, кого ещё просить. Я кстати, догадался, что ты на моём месте делала. Ну ладно, наш общий друг с мелкими уголовными наклонностями, но тебе разве не совестно было в моих вещах копаться? Опять он пытался её пристыдить, можно подумать она без того ежесекундно не переживает позора. — Должны же мы были себя обезопасить! — выпалила Саша с вызовом. — Обезопасить? Ты серьёзно? Рассматриваешь меня как врага? Промолчала, поковыряв носком бетон, кажется, мышцы понемногу начали расслабляться. — Куда ты дела пакет? — Рыжову отдала. — А он куда дел? Пожала плечами. — Выкинул в окно, что ли? Я что миллионер? Там ведь не только шприцы были. «Кажется, вечер перестаёт быть томным», — вспомнила Саша ежевечернюю присказку дяди. Так он говорил, когда тётя начинала его отчитывать после работы. Ей всё сильнее хотелось в туалет, но она стеснялась об этом сказать. Сделала ещё один глоток для храбрости, но это не помогло. Зубы только начали отбивать чечётку. — Замёрзла? Физрук вдруг привстал, накрыл ладонью захолодевшие на банке пальцы. Рука в кожаной перчатке была приятно тёплой и гладкой, но задержалась на пальцах ненадолго. — Сейчас в машину пойдём. Ты мне только ещё на один вопрос ответь. «Блин, как же ему дать понять, что мне нужно отойти. Хоть бы тётя, что ли позвонила… Почему, когда надо, она не звонит?!» — ударилась Саша во внутреннюю истерику. — Мне тебя лучше не трогать, или ты терпимо к моим прикосновениям относишься? От такого вопроса Саша даже о своей проблеме позабыла. — Ну что ты молчишь? Я же вижу, как тебе неуютно со мной, а прикосновения, наверное, вообще кошмар. Не терпи, скажи, и я кроме особых случаев, как, к примеру, падение с лестницы, постараюсь к тебе не притрагиваться. Внизу живота заныло, но Саша не знала от возбуждения это, или от переполненности мочевого пузыря. Ну что она за урод? Другие люди, наверное, сразу понимают, что к чему. — Саша? Тук-тук! Ты тут? В ответ она только нервно прыснула. — Я не флиртую с тобой, если ты это себе нафантазировала. Просто порой тянет прикоснуться, не знаю, от нежности или может от жалости. Совсем тебя смутил? Она снова как дурочка выдавила смешок. — Ответа я видно не дождусь… Не удержалась, подняла глаза. — Что? Предлагаешь мне прочесть по взгляду? — расплылся физрук в улыбке. — Я, конечно, понимаю, у вас тут типа страстное свидание под луной, но блин, я задубел весь! — Гюльчатай, открой личико! — рассмеялся физрук, повернувшись к приковылявшему Рыжову. — Не могу, оно тоже мёрзнет! — сварливо проворчал Рыжов из-под куртки. — Саша, иди в машину, я с Андрюшей тоже немного потолкую наедине. Ну, куда ты поскакала? А брелок? На место моё, только, пожалуйста, не садись. Касание пальцев в перчатках было мимолётным, но досадовать на это Саша уже не могла, не о том были её мысли. Она немного прошлась в направлении машины, но как только поняла, что её не видно, сломя голову ринулась в противоположную сторону, туда где, как она знала, есть гаражи. Как назло, машины мимо них ездили сплошным потоком, так и светя фарами в узкие промежутки. Саша сунулась за ближайший гараж, и чуть не ступила в полуразложившийся труп какого-то животного. Подсвеченная телефоном картина разложения произвела мрачное впечатление, но рези в мочевом не уменьшила. Наконец, Саша решила, что терпеть дольше, нет сил. Пространство за одним гаражом было свободно не больше чем на полметра, туда она и втиснула зад, моля, чтобы ноги не высветили с дороги. Писала боязливо. Как только появилась возможность перекрывать струю, она при всяком всплеске фар делала это. Наконец мочевой опустел. Несмотря на некоторую резь, — слишком долго терпела, — Саше от облегчения буквально хотелось порхать. Выбравшись на обочину, она принялась обдумывать тет-а-тет с физруком. Рыжов насчёт свидания конечно пошутил, но луна и вправду светила, — совсем тонкий, как его про себя звала Саша, — мусульманский месяц. Стоя против физрука, она его не видела, но он наверняка любовался нежными серебряными рожками. Впервые Саша остро пожалела, что на ней не было очков, если бы были, могла, наверное, разглядеть в его прекрасных глазах лунные отражения. Кадр, который не стыдно вспомнить перед смертью. Долго ждала, когда поток машин иссякнет, никто перед ней не спешил затормозить. «Тоже мне красотка, чтобы перед тобой не на зебре останавливались!» — поймала себя Саша на привычной мысли. Пока стояла, залезла в сообщения. Опять писала мать. Теперь уже грубо, не так как в прошлые дни. Саша не отвечала, и она перешла в наступление: «Я тебе ещё раз напоминаю, у брата твоего завтра день рождения. Я знаю, что ты у меня дебилка, но не до такой же степени, чтобы не навестить его в столь важный день». Навернулись слёзы, а следом пришла резкая боль. Дорогу Саша перешла в полуобморочном состоянии, хорошо, что в смотрящем на набережную дворе сразу подвернулась скамейка. Телефон зазвонил, но сил посмотреть на экран не было, только когда боль немного отступила, она сумела разглядеть абонента: «физрук». За приступом она совсем забыла, что у неё ключи от его машины. Стиснув зубы, пошла к карману. Идти было недалеко, но ноги не слушались. За болью привычно накатила слабость. — Саша, ты куда пропала-то? У тебя что, тоже приступ начался? Саша скользнула взглядом по Рыжову, он согнулся над багажником. Протянула брелок. Корчиться рядом физруком не хотелось, села на заднее сидение, присоединившись к стонущему под курткой Рыжову. — Так всё, едем! — Куда? — в голос спросили Саша с Рыжовым. — В больницу. — Что? Нет! Запротестовали тоже вместе, слово в слово. Физрук, будто не слыша их, решительно выезжал из кармана. Рыжов метнулся к двери, но Саша успела его остановить, от мысли, что её доставят в больницу одну, накинулся ужас. — Отцепись! — прошипел Рыжов, борясь. Но сил не хватало, Саша пик боли пережила, а он — нет. Сколько ещё будет таких накатов? Саша передёрнулась от этой мысли. Впрочем, не в первый раз, перетерпит. Выглянула в окно, ехали к больнице, расположенной поблизости. — Мне уже легче, не надо нас в больницу! — вдруг очнулся Рыжов. — От страха перед врачами, что ли, полегчало? — усмехнулся физрук. — Мне, кстати, тоже. Как будто и не было ничего, — с удивлением отметила Саша. — Ну хватит, мне сказки рассказывать! Приехали, но не успел физрук нажать на тормоз, как Рыжов распахнул дверь и дал дёру. Только пятки в темноте сверкнули. Физрук выругался матом, — наконец-то Саша это услышала, — остановил машину, и вылетел за мальчишкой. Надо было думать быстро, или она тоже убегает, — можно влезь в маршрутку и уже через пятнадцать минут быть дома, — или разрешает сдать себя врачам. Не хотелось, конечно, обманывать доверие учителя, — он, это следовало признать, относился к ней по-доброму, — но больница страшила до одурения. Саша вылезла, прихлопнула оставленную открытой переднюю дверь и пошагала к остановке. На душе было мерзко, сначала смс от матери, теперь вот это всё. Не верилось даже, что совсем недавно она смеялась. Не успела и одной остановки проехать, как позвонил физрук. Она ему не ответила, смс тоже читать не стала. Грубо наверняка написал, может даже с матом. Спасибо, ей сегодня матери хватило. В маршрутке задремала, хорошо, что выходила на конечной, — водитель её растолкал. Тут только спохватилась — звук-то выключила, а о тёте не подумала! Что и следовало ожидать, она тоже звонила. Саша набрала её с колотящимся в районе горла сердцем. — Ты не отвечала, и мы пошли к Светлане твоей. Она сказала, вы уже полтора года не общаетесь! Говори, где тебя носило на самом деле! Саша похолодела, как же она не вспомнила, что тётя с дядей знают адрес Светки. — Прогулялась просто, что не имею права? Мне завтра в село переться, нервы сдают! — Прогулялась? После того, что с тобой чуть не сделал одноклассник! — Да ничего он не сделал! Мне показалось просто. — Ага, конечно! А то я не помню твоего состояния. Ты с ним теперь встречаешься, что ли? Со своим вчерашним насильником? У Саши, в который раз за день перехватило горло. И рада была бы опровергнуть как всегда мерзкие догадки тёти, но голос пропал. Пикнуло смс. Саша, наконец, прочла его: «Чего молчим? Ты живая вообще? Напиши, я же волнуюсь!» Просмотрела, наконец, более ранние сообщения. Грубости в них не было, физрук стыдил, конечно, но матом не слал. Рыжова он так и не догнал, и теперь торчал рядом с бараками. Надеялся перехватить мальчишку, если он вздумает там показаться. «Вот мы геморрой для него!» — невольно пожалела его Саша. Написала, что уже дома. О боли она за всеми этими событиями забыла, но полчаса спустя она о себе напомнила. Саша только что выслушала тётину тираду. Всё время молчала, чем только подливала масла в огонь. Наконец, ворвалась в свою комнату, заперлась, и, свернувшись на кровати, застонала в подушку. «Я видел Андрея, он пошёл домой. Что ж, пускай загибается, если ему так нравится. А ты как?» «Норм», — ответила она в перерыве между приступами. Что-то более длинное написать не смогла: пальцы подрагивали. «Понятно, приступы вернулись! Давай я тебе скорую вызову?» Пережила очередной пик, и только после этого ответила. Дрожь не унялась, но теперь она во что бы то ни стало, решила написать развёрнуто, чтобы физрук больше за неё не волновался. «Не надо, я переживу. Знаете, мне в машине и вправду стало легче, даже не легче, а совсем хорошо, будто не болело ничего! Если не верите, вспомните Рыжова, смог бы он от вас сбежать, если бы у него что-то болело? Не понимаю, почему так. Может потому что мы втроём были, а может из-за вибрации». «Какой ещё вибрации?» «У вас сидения слегка вибрируют при езде». «И что ты предлагаешь мне вас весь вечер и ночь по городу катать?» «Останавливаться вроде можно, но ненадолго». «Ищите себе другого шофёра, измучили вы меня оба!» Сашу последнее сообщение оставило равнодушной, она уже поняла, что физрук отходчивый. Отключив звуки уведомлений, она утёрла лоб салфеткой, и приготовилась к новому приступу. Идея заспать боль явно потерпела фиаско.