Чёрный мир. Книга 1

— Привет, ты уже доехала? Прикрыв динамик пальцем, Саша вбежала в незнакомый двор. Признаваться, что в маршрутку она так и не села, не хотелось. Зачем в очередной раз подтверждать, что она псих? — Да. — Грузишься? — А вы нет? — Я тоже, — рассмеялся Сева, как показалось Саше, натужно. — Что грузит больше всего? — Всё! Гружусь по жизни. — Да, нелегко тебе. Нелегко всем нам. — Вы серьёзно планируете переехать к сыну? Андрей же этого не переживёт. Сева ответил не сразу, она успела известись. Всё боялась, что он спросит: «а ты?», и тут уже она зависнет. — Тимур выдвинул мне ультиматум. Либо Андрюша, либо он. — Что?! — Да, представь как мне погано. — Да как он посмел?! — Я тоже этим вопросом задавался… — вздохнул Сева. — И это он ещё о тебе не знает. Страшно представить его реакцию, когда узнает. — Блин… — Ну вот, я ещё своими проблемами тебя отяготил. Не приедешь завтра? Я не обижусь, если нет. Понедельник — день и без меня тяжёлый. Приглашая тебя, я совсем забыл, что сегодня воскресенье. Не работая, знаешь ли, перестаёшь обращать внимание на дни недели. — Пока не решила, может и приеду. — Ты такая напряжённая. Прямо не хочется тебя больше мучить. Вообще мучить тебя не хочется, но ты похоже мучаешься, что со мной, что без меня. Она усмехнулась, в этом он был прав. — Саш… — начал он проникновенным, обволакивающим голосом, но тут запиликала сигнализация. Запаниковав, Саша отключилась, но Сева снова позвонил, и она решила ответить. Надрывающийся автомобиль остался позади, но Сева догадался, что она на улице. — Денег на проезд не хватило? Вот я — старый дурак забыл спросить… — Хватило, я на балконе, — придумала Саша. — Замёрзла совсем, можно, я пойду? — Да конечно. Сева мило попрощался, она тоже уговорила себя выдавить «до свидания». «До свидания». Только сейчас до неё дошёл смысл этого дежурного прощания. Свидание, теперь это точно было оно! И следующая встреча тоже им будет. Почему Сева пошёл ей навстречу? Жалко ему её стало или он просто хотел позабавиться, в чём сам же признался? Да нет, если бы он хотел позабавиться, то, наверное, так не нервничал. Забавлять она стала его позже, а сначала он тоже был сам не свой. Жалость это, определённо жалость. Если уж он Андрюше позволил себя любить!.. А что Андрюша?.. В сравнении с ней он нормальный. Севы не бросал. До сих пор она оправдывала себя благородством, — ушла, не желая напрягать больного человека, но теперь это оправдание казалось ей жалким. Никаким благородством тут и не пахло. Так было удобно только для неё. И сейчас она тоже Севой пользуется. Недоласканный ребёнок, которого ещё в раннем детстве надо было убить, чтобы дальше не мучился. Саша шла, не разбирая дороги, только сморгнув слёзы, различила усеивающие тропинку собачьи какашки. Боясь, что уже не ступила в них, осмотрела подошвы. Какашек не нашла, но грязи на ботинки налипло немало. Остановившись, начала счищать её о бордюр. Идти ещё долго, лишний груз ей совсем ни к чему. Если бы можно было вот так же счистить воспоминания. Стыдно было за каждое слово. Особенно за наглое: «Рук у вас, что ли нет?» Есть, и ещё какие… Настоящий секс! Другого не нужно. Зачем он о нём спрашивал? Впрочем, правильно, хотел всё заранее выяснить, не то что она! Сколько раз можно наступать на одни и те же грабли? Надо было сначала продумать, что говорить и возможные варианты ответов тоже. Она вспомнила, что уже не раз пыталась так делать, но всегда терпела неудачу. Хорошо, если одну заготовку получалось ввернуть. И та звучала до того неуклюже, что немедленно хотелось вернуть свои слова обратно. Почувствовав, что замёрзла, Саша вбежала в супермаркет. Сева ошибся, с деньгами у неё теперь дела обстояли неплохо, в ущерб желудку копились. Она задумалась, не купить ли что-нибудь вкусное на завтра, но рюкзака с собой не захватила, а к фирменному пакету могла придраться тётя. Она-то сразу поймёт, откуда деньги. Отогревшись, Саша снова вернулась мыслями к Севе и Андрюше. Андрюша… Где то счастливое время, когда он для неё был злобным чипиздышем или по крайности Рыжовым, а Сева — физруком? Столь быстрое сближение до тошноты пугало. И главное сама виновата. Пьяное признание ничего само по себе не значило, мало ли что под градусом можно наговорить, но она и по-трезвому подтвердила, что не прочь встречаться. Почувствовав, что повторяется, Саша попробовала защититься. А Сева-то тоже хорош! Так ясно изложил причины, по которым у их отношений нет будущего, будто уже рассматривал такой вариант. То твердит, что она ребёнок, то, как будто видит в ней женщину. Ладно, она не может разобраться со своими чувствами, но он-то опытный! Какой ему там десяток интересно, пошёл — шестой, седьмой? Вот она влипла, реально же пенсионер! Только бы ей хватило ума ему об этом не напоминать. Знала она за собой такое, сама обижалась сверх меры, зато других могла обидеть и не заметить. Один Андрюша, похоже, в своих чувствах не сомневается, несмотря на то, что они, у него, судя по всему, первые. Андрюша. Что будет, если он узнает? Разозлится, или снова начнёт их подгонять? Остановить лавину мыслей, несмотря на едва идущие ноги никак не выходило. Саша пожалела, что не села на маршрутку. Давно бы уже дома была, а там нашла, чем отвлечься. Можно было конечно проехать остаток пути, но она вымокла до последней нитки, не только снаружи, но и изнутри, и боялась, что её потом провоняет весь салон. Зато позже решилась войти в лифт. Не оставалось другого выхода. Ноги уже не сгибались. К её облегчению в кабине она все этажи пробыла одна. Доплетясь до двери, прислушалась. Сегодня всё складывалось удачно — в квартире тоже никого ещё не было. Раздевшись, Саша сразу направилась в душ. Тут, наконец, поняла, что не зря так долго тащилась: голова гудела и мысли рождала с трудом. Совсем забыла, что мыслить ей сегодня необходимо — до сочинения осталось всего два дня. Вернувшаяся с рынка тётя первым делом об этом напомнила. Саша честно пыталась готовиться, но скоро отвлеклась на видео от бывших одиннадцатиклассников. В один голос они призывали ничего не бояться, но от их напутствий стало только хуже. Это здоровые люди могут не бояться, а для неё даже в обычные дни ходить в школу настоящее испытание. Легла она раньше обычного, но заснуть сумела только к утру. Пугающие мысли о предстоящем экзамене мешались с не менее пугающими мыслями об отношениях с Севой. Где уж тут заснуть? А утром опять была учёба, актёрская игра в столовой, обед на пеньке, наконец, дополнительные занятия с бессмысленным взглядом на доску. Саша не столько слушала, сколько дремала, чудом удерживая себя в вертикальном положении. Только на улице слегка взбодрилась. Как села в маршрутку, правда, не помнила, как приехала тоже. Хорошо хоть водителю будить её не пришлось, сама каким-то образом очнулась, возможно, от тишины. Заметив, что кроме неё в салоне никого не осталось, выпрыгнула как ошпаренная, и на автопилоте двинула к знакомому уже дому. — О, ты всё-таки приехала! Что же не предупредила, а вдруг у меня гости? Шучу-шучу! Папа один. Заспался он у меня совсем, сейчас только уселся обедать. Не напрягайся, не буду я тебя заставлять с ним знакомиться. Иди в комнату. Что тебе кстати, принести? Андрюша вчера по отзыву папы, сварил вкуснейший куриный суп. Будешь? Или бутерброды с красной икрой сделать? Валерик, это друг который мой, столько её натащил, что нам, по-моему, до Нового года с ней не расправиться. Есть также пюре, но вчерашнее, варёные яйца, салаты. Ну что ты молчишь? Ладно, молчи, но хотя бы разденься. Сашу сбила с толку болтливость Севы, она только хлопала не вполне разлепившимися со сна глазами. — Помочь тебе? Помотала головой. Наконец до неё стало доходить, куда она приехала. Стало дурно. Она что же — сходит с ума? Вспыхивая в присутствии не желавшего её оставить Севы, скинула обувь, стянула рюкзак и куртку. — Какой у тебя тёплый свитер, спаришься же! Снимай, давай его тоже. Она снова свирепо мотнула головой. — Почему? У тебя нет ничего под ним? Дать футболку и рубашку? Пойдём. Этого только не хватало! И как она не подумала над одеждой? Впрочем, она ни о чём не подумала. — Я Андрею сменку прикупил ещё до аварии, а у вас, по-моему, один размер. Саша заглянула в раскрытую дверцу шкафа. Вещи на всех полках лежали аккуратными стопками. Вспомнилось, как на днях из-за бардака в шкафу поругалась с тётей. Обычное дело конечно, но в этот раз тётя обнаружила куртку Севы. Саша сказала, что её притащил Андрей, но всё равно было неловко. Ночами она нередко закутывалась в эту куртку или укладывала её рядом и прижималась к ней, целуя с изнанки. Тётя о том конечно знать не могла, но Саша опасалась, что она обо всём догадается по её взбудораженности. У неё даже зубы стали стучать. Кончилось тем, что она сбежала в туалет. Долго там сидела, в надежде, что нервы придут в порядок, и тётя о куртке забудет. Нервы в порядок так и не пришли, но о куртке тётя больше не напоминала. — Зачем прикупили? — наконец-то нашла Саша в себе силы заговорить. — На тот случай если опять придётся его откачивать! Нагота вызывает у него непонятную для меня истерику. Не в последнюю очередь из-за этой сменки Тимка и взбесился. Обвинил меня в том, что я живу с мальчиком. Сама понимаешь, в каком смысле. Андрюша этого разве не говорил? — Нет. — Он чувствует себя виноватым, может потому и не делится… Впрочем, да, совсем забыл, что он сейчас с тобой не общается, всё злится за тот день. Я ему так и не сказал, что ты извинилась. Ты же пока не хочешь, чтобы он о нас знал, правильно? Это «о нас» резануло слух, неужели он считает, что они уже пара? — Да, пока не хочу… — хрипло выговорила Саша. — Он когда будет? — Да чёрт его знает, у него, как и у тебя, особые отношения со временем. Но раньше назначенного часа он точно не приходит, так что до трёх, а скорее всего до четырёх вряд ли появится. Да что ты всё стоишь? Присаживайся. Он протянул ей футболку и рубашку, пододвинул к дивану табуретку. Саша хотела присесть на неё, но Сева со смехом пояснил: — Нет, это твой стол, садись на диван. Ты так и не ответила, что будешь есть. Возражений я не принимаю, вижу, ты из школы, а в школьной столовой, как мне известно, ты гость нечастый. — Ну… давайте бутерброды и чай. Вам несложно будет всё это нести? — Ну что ты! Переоденься пока. Я тогда постучу. — Не надо стучать, я быстро переодеваюсь, не как Андрюша. — О, он копуша, да! Андрюша-копуша, как в рифму! — Сева снова рассмеялся. — С чего вы такой весёлый? — не выдержала Саша. — Тебе рад. Если он хотел окончательно её смутить, то ему это удалось. Хорошо, что следом вышел. Из боязни, что её застигнут за переодеванием, Саша двигалась быстро. Вещи легли идеально, только рубашка оказалась самую малость великовата, но Саша, если конечно шла в магазин сама, именно такие вещи и выбирала, чтобы не облегали, привлекая внимание к груди. Одевшись, задумалась над словами Севы. Ей-то было известно, почему Андрюша так стеснялся наготы. Она впрочем, тоже без всяких сомнений, в истерику ударилась, если бы Сева её раздел. — Сказал, что постучусь, а у самого руки заняты! — нарисовался за мутным стеклом стройный силуэт Севы. — Открой, пожалуйста. Саша нервно распахнула дверь. Сева прошёлся к табурету с подносом, картинно поставил его и удалился, бесшумно затворив за собой дверь. Саше сделалось смешно. Долбаный официант. Но веселье быстро выветрилось. Неловко было в чужой квартире даже просто сидеть, не то что есть. Хорошо ещё осталась в одиночестве, а то ведь, наверное, и крошки не смогла бы проглотить. Откусила немного и не заметила, как смела бутерброды подчистую. Тарелка теперь так блестела, будто её только что вымыли и протёрли полотенцем. Стыдно на неё было смотреть. Ну и обжора! Густой и ароматный чай тоже вызвал редкое гастрономическое удовольствие. Видно это был ещё один подарок от Валерика. В прошлый раз Саша не осмелилась оглядеться, сейчас же ей ничего не мешало это сделать. Начала она от двери, напротив которой стоял шкаф, а сбоку компьютерный стол со старым стационарным ПК. Ещё один стол примыкал к изголовью дивана, был он раздвижной, поэтому не занимал много места, зато телевизор, не панелью, а лампой едва вмещался в угол. Постель деда Саша рассматривать постеснялась, только ухватила краем глаза белизну белья. Со второго взгляда она заметила на компьютерном столе стопку книг, хотела их перебрать, но не успела. — Ты поела, можно мне уже войти? — Да, — отозвалась Саша испуганно. Сева вошёл с улыбкой и присел рядом, как мельком заметила Саша, по-мужски широко расставив колени. Она перевела взгляд в пол, но чувствовала, что Сева её рассматривает. — Что? — не выдержала она пытки молчанием. — Всё хорошо? Тон был таким вкрадчивым, что ей стало ещё больше неуютно, она резко ответила: — Да! — Ну, расслабься, что ты, — заметил её напряжённость Сева. — Чем займёмся? Ну и вопрос! К лицу снова прихлынуло. — Я предлагаю фотоальбом полистать. Уныло конечно, но Андрюша мне клялся, что для него это было лучшее времяпровождение. Ну, так что? Можешь предложить свой вариант! — Давайте полистаем альбом. Да… почему нет?.. — Хорошо, забирайся к спинке, я к тебе скоро присоединюсь. Сева унёс поднос, оставив Сашу терзаться. Он с ней рядом на диване собирается сидеть? Она-то надеялась, что они перейдут на кухню. С появлением старика смятение возросло. С одной стороны неплохо было, что она не останется с Севой наедине, с другой стороны старик мог попытаться с ней заговорить, а этого она сейчас совсем не хотела. Сева усадил отца и спросил звонким голосом: — Спать будешь или телевизор смотреть? — Спать, — ответил старик, и вдруг взгляд его впился в Сашу. Она спрятала лицо под рукой, но было поздно. — Это не Андрюша вроде… — засомневался старик. — Да, это Саша. — Ещё один ученик? — Ага, — хохотнул Сева. Саше тоже стало смешно, старик явно решил, что она мальчик. Но веселилась она недолго, Сева включил лампу, забрался на диван с ногами и шёпотом подозвал: — Придвигайся ко мне. Саша оглянулась. Сева похлопал рукой слева от себя. Ей мгновенно подурнело. Он хочет, чтобы она села к нему вплотную? — Саша, ну как я альбом буду листать, если ты рядом не сядешь? Она, наконец, решилась, села, не так чтобы близко, но и недалеко. Только вот в следующее мгновение Сева сам к ней придвинулся, вплотную, так что ноги их соприкоснулись. — Не падай в обморок только! — Вы издеваетесь надо мной! — Ты же сама мне разрешила себя трогать. — Когда я об этом попрошу. — Инициатива наказуема? Ну что же, наказывай. Саша взглянула на него искоса. Он широко улыбался. — Ладно уж, живите… — Как же ты великодушна! — прыснул Сева. Он раскрыл альбом, и положил разворотом на свои и Сашины бёдра. Альбом оказался увесистым, Саше понятно стало, почему Сева так сел, это немного её успокоило. — Фотографии, где я совсем маленький, я спрятал в надёжное место. В те годы снять гениталии крупным планом было делом обычным, что вызывает у меня некоторое стеснение. Хотя если честно, с тем младенцем я себя довольно слабо ассоциирую. Есть, конечно, общие черты, но я не могу сказать — это я. Для этого себя в этом возрасте хотя бы чуть-чуть помнить. Вот ты себя, с какого возраста помнишь? — Не знаю… лет с четырёх, может быть. — Вот и я примерно так, с трёх, четырёх, но никак не раньше. Хотя знавал я одного уникума, который утверждал, будто помнит себя с колыбели. Как его пеленали, мыли, закутав в пуховые платки, выносили на мороз. Последнее его больше всего впечатлило — сугробы вышиной с горы. С разворота на Сашу глядел мальчик с ясными глазами и светлой головой. — Так вы блондином были? — решилась она на вопрос. — Да, в детстве был вроде Андрюши, голубоглазым блондином, но с возрастом из глаз ушла краска, и волосы потемнели. Потом правда, снова стали светлыми, но это ты уже застала. — Он невесело усмехнулся. — Немного у меня детских фотографий-то, тогда было не то, что сейчас. Фотография — целое событие! В юности я, правда, уже сам фотографировать стал, но снимал преимущественно природу. Денег на цветную плёнку не хватало, и это меня помню, сильно расстраивало, хотел всё краски наших потрясающих речных закатов передать, но не мог. — И где сейчас все эти пейзажи? — Без понятия, наверное, при переезде потерялись. — Жаль, я бы посмотрела. — Да ничего интересного, по сегодняшним-то меркам. Я, правда, дипломы получал, но это было несложно. Я не столько качеством, сколько количеством брал, приносил целую стопку карточек, вот меня и награждали за усердие! А это я в бассейне, как скелет тощий! — тыкнул пальцем Сева в мальчишку, чьи рёбра несложно было сосчитать. — Не помню точно, во сколько лет пришёл на плаванье, в восемь, что ли… Сам попросил родителей меня туда отдать. Не накупался летом, и тут вдруг узнал, что неподалёку от нас открылся бассейн. К тому же я тогда часто простудами болел, хотелось закалиться. Саша заметила, что Сева на всех снимках или один или с родителями — мягким улыбчивым отцом и строгой, похожей на хищную птицу матерью. Было ещё несколько фотографий класса, но так и Саша снималась. Только в юности Сева обзавёлся приятелями, один наиболее часто стал на снимках мелькать, из чего Саша сделала вывод, что это таинственный Валерик. — А в этом возрасте меня Андрюша как будто бы видел во сне! — показал Сева на чёрно-белое фото, где он опять же в одиночестве подпирал задом уличную ограду. По-видимому, в тот год он сильно вытянулся, — рукава школьного пиджака открывали взгляду тонкие запястья, зато чёлка была такой длины, что глаз не рассмотреть. — Я ему конечно, не поверил, а он мне говорит, эта сумка на вас, она коричневая, такого поносного оттенка. И тут меня осеняет, что так оно и было. Моей сумке, кстати, завидовали. Под кожу, не то, что у большинства в нашем классе, синтетика, а то и вовсе — холстина. Мальчик — мажор, ха! Как же просто было стать им в те годы. Достаточно сумки из кожзаменителя, а уж если у тебя дипломат!.. А это я уже в мореходке, при полном параде, так сказать! — Красивый, — не смогла сдержать Саша восторга. — Что? Я слышу комплимент? Саша! — Ну, перестаньте! Сашу бросило в жар, и то, что Сева её приобнял, только его усилило. — Ну что ты опять смущаешься, что в этом такого? Тем более комплимент этот относится ко мне, если я не ошибаюсь, образца тысяча девятьсот восемьдесят пятого года. Таким я себя уже помню, конечно. Но опять же, между нынешним и тогдашним мной — пропасть лет. Саша расслышала грусть в его голосе. Захотелось сказать, что он до сих пор красив, но для такого признания, ей, похоже, требовалось порядочно напиться. — Почему тебе так тяжело приятности говорить? Рука перешла с плеча к волосам на затылке. Ворошил Сева их приятно, но Сашу беспокоило, что она об этом не просила. — Не знаю, — напряжённо отозвалась она. — Возможно с непривычки? Можешь на мне потренироваться. Обещаю больше не выказывать удивления. Саша невольно усмехнулась. Вот хитрый. Он, наконец, убрал руку. На следующей фотографии оказалось неожиданно много людей, Саша даже не сразу Севу нашла. — Где это вы? — Это посиделки у Юлии, она потом моей первой женой стала. — Она жива? — спросила Саша, вдруг вспомнив о проклятии чёрной вдовы. Быстро взяли сомнения, что оно подходит к мужчине, но вопрос был задан. — Когда я о ней в последний раз узнавал, была жива. Муж, дети, сейчас может уже и внуки… По чёрно-белому фото не видно, но она рыжая, как и вторая моя жена. Так что ты очень даже в моём вкусе! Пойдёшь за меня замуж? — Сева затрясся от смеха, заставив коленку Саши запрыгать. — Вы издеваетесь! — Что сразу издеваюсь? Шучу. Надеюсь, не обидно? — Да нет, с чего мне обижаться? — Ну, не знаю… Может, ты настоящего предложения от меня ждёшь. — Я бы его на последствия вашей аварии списала. В трезвом уме меня никто замуж не позовёт. — Ну и настроение у тебя! Похоронное прям. Не слишком ли рано ты положила на себя крест? — Я просто всё про себя понимаю. — И какое же будущее ты видишь для себя? — В самом оптимистичном варианте — в однушке с одиннадцатью кошками. — Одиннадцатью? По-моему ты с одной-то не справишься. А жить на что собираешься? — Не знаю, тексты в интернете писать… — Много платят за это? Может мне тоже заняться? — Попробуйте. Вы неплохо говорите, наверняка и пишите неплохо… — Она закашлялась, опять выходил комплимент. — Читать, наверное, любите, но книг почти не вижу, где они? — В планшете, мне Андрюша подарил, а до того в смартфоне с треснутым экраном. Была у меня библиотека, но при размене пришлось от неё избавиться. Здесь книги, как видишь, особенно негде хранить. — При размене? Вы раньше в другом месте жили? — Да, ближе к тебе. — То есть я могла вас видеть? — У нас не мегаполис, конечно, могла. А что? — Странно как-то, мы могли по одним улицам ходить… — И не замечать друг друга. Да… Хотя, чего там… можно годами жить с человеком бок о бок и не знать его. От последних слов в горле Саши стал ком. Сева тем временем перелистнул страницу. Чёрно-белые фотографии сменились цветными. Саша увидела вторую жену Севы, если верить цвету на фотографии, она как и Саша была не светло, а тёмно-рыжей, при плохом освещении её даже наверное можно было принять за брюнетку. Рост и комплекция, как отметила Саша, как будто тоже были её, но у женщины была горделивая, как у гимнастки осанка, и голову она всюду держала высоко, так что о длине её носа оставалось только догадываться. Саша и сама давно заметила, что при таком ракурсе, нос не кажется длинным, но стоило кому-то навести на неё камеру, как она непроизвольно опускала голову, из-за чего ни на одной фотографии себе не нравилась, за вычетом, пожалуй, паспортной, где её всё-таки умудрились сфотографировать строго в анфас. Если бы не привлекающие взгляд большие тёмные глаза, женщину можно было назвать даже дурнушкой. До сих пор Саше казалось, что обе жены Севы писаные красавицы, но по фотографиям этого нельзя было сказать. Мужу обе заметно проигрывали. Фотографии со свадьбы были скучными, Саша такие сюжеты терпеть не могла, но Сева не спешил перелистывать. — Два месяца на кладбище не был, — проговорил он, — всё казалось, что в любой момент могу доехать. Ну и вот… Чуть в качестве жильца там не очутился. Саше сделалось настолько неловко, что она поёрзала. На следующих страницах Сева подолгу не задерживался. Все фотографии были сделаны на работе. Сева стоял на заднем плане или сбоку со сложенными на груди руками. — Андрюшу эти фотографии насмешили, он сказал, что, судя по моему выражению лица и позе, работать я не любил. — Он не прав? — Отчасти прав! Оно как было-то, работа нравится — платят мало, не нравится — можно на эти деньги жить. Хотя чаще и платили мало, и работа не нравилась. Пока ребёнка не было, можно конечно было экспериментировать, но с появлением Тимура пришлось эксперименты оставить. — И какой была ваша самая экзотическая работа? — Секция плаванья для людей за… Старушки меня просто обожали, хотя был у меня в группе конкурент — бодрый старичок — отставной военный. Ему внимание тоже уделяли, чуть ли не дрались за него! Забавно было за этим наблюдать. Как говорится, что стар, что мал. Но больше всего мне нравилось фиксировать изменения в телах и настроении моих подопечных. Придёт такая вся согбенная старушка с потухшим взором, а через месяц глядь — спина ровная, глаза горят. Платили, правда, чисто символически. Я не хотел уходить, но тогда примерно мы взяли Тимура. До сих пор не пойму, как он нам достался. Красивый, здоровый и возраста небольшого, на таких детей всегда большой спрос. — Небольшого возраста? Значит, можно было не говорить ему, что он приёмный? — Ты его сейчас увидишь, нельзя было не сказать. Если бы мы промолчали, нашлись бы любители открыть мальчишке правду. Из-за этого, кстати, нас отговаривали его брать. Пугали тем, что люди будут говорить, будто Вера его нагуляла. Какой вздор! Впрочем, думаю, через него Тимка в детдом и попал. Нагуляли его от какого-нибудь гастарбайтера, или, наоборот жительница среднеазиатской республики с русским парнем связалась, став позором своей мусульманской семьи. В детдоме нам ничего толком не разъяснили, сама знаешь, какой бардак в девяностых был. Хотя, откуда тебе знать! — Вы забываете, с кем я живу. Страшилки о девяностых мне уже оскомину набили. — Да, забываю, извини. Сева быстро перелистал фотографии жены на отдыхе, и Саша увидела маленького монголоида. Уже с самых первых фотографий было ясно, что Тимур далеко не лапочка: руки сжаты в кулаки, взгляд исподлобья так и сверлит. В отличие от своего отца один он не фотографировался, всегда в компании и по центру, положив руки на плечи приятелей. Саша не очень-то разбиралась в детской красоте, но не признать, что вырос он в красавца, не могла. Ей такие парни, правда, никогда не нравились. Сева внешне тоже выглядел мужественно, но его ни в одном из возрастов нельзя было назвать мачо, а Тимура запросто. С ранней юности он фотографировался в обтягивающих футболках. Демонстрировал развитую мускулатуру. Взгляд исподлобья, теперь призывный тоже был на месте. — Ну что, привлекательный парень? — прочёл её мысли Сева. — Не в моём вкусе, — выдавила Саша. — Что так? Девчонки от таких же парней без ума, дежурили даже у подъезда, помню. Мне их жалко в плохую погоду было, просил Тимку, давай пустим, а он ни в какую. — Вы же говорили, что на вас тоже вешались. — Да, было дело, после развода особенно, когда я наиболее привлекательным для противоположного пола стал, у меня даже кличка появилась — Ален Делон. Не знаешь, наверное, кто это. — Почему не знаю? Актёр. В роли Цезаря его видела. — Ты прямо киноман, Саша! — Была. Сейчас ютуб больше смотрю. На фильмы терпения не хватает. — Я тоже кино раньше просто обожал, а потом вдруг охладел, не знаю, с чего даже… Времени может стало на него жаль… Ну так вот! В моё время всех красавчиков Ален Делонами обзывали. Доходило до смешного, как только девушка начинала говорить, что я ей кое-кого напоминаю, я называл его. И она подтверждала, что именно это и хотела сказать. — И каково это?.. — Голос Саше изменил. Вот тот человек, которого можно о красоте спросить, но как же это было непросто. — Что? Жить, зная, что каждая вторая девчонка считает тебя красавчиком? Саша благодарно кивнула. — Наверное, неплохо, но лично мне было неловко. Я считал, что встречаться с девушками без любви и брака нехорошо, что лучше одному быть, чем как говорит Тимка, поддерживать мужское здоровье, пока не подвернётся варианта получше. Да, он мне заявил, что провинциалки ему нужны исключительно для этого, а жениться он собирается на девушке из столицы с хорошим приданым и связями. Я спросил его, а как же любовь. Нормальный мне кажется вопрос, но он обозвал меня старомодным, ничего в жизни не смыслящим. Наверное, так оно и есть… И всё же мне претят его взгляды. — Не понимаю, как вы уживались… — Где? В Москве или дома? В Москве я его не видел почти. — Как вы вообще там очутились? — Уже на втором курсе над Тимуром нависла угроза отчисления. Он совсем распустился, ночами гулял, а утром просыпал пары. К тому же гастрит заработал — питался-то кое-как. Я тогда ему предложил, давай, приеду ненадолго, тебя подкормлю и режим налажу. Он согласился. Я тогда плохо себе представлял куда еду. Тимур в общежитии жить не захотел, снимал квартиру с двумя однокурсниками, так что мне пришлось не только о нём заботиться. Это был такой кошмар, что я немедленно захотел домой, но Тимур уговорил меня остаться. В итоге почти год с ними прожил! — А в чём кошмар? — Ну, представь, квартира однокомнатная, и в ней четверо мужчин, двое из которых курящие. Напивались они тоже, увы, нередко, приходилось потом их откачивать. Но хуже всего была музыка. Долбила по мозгам до самой ночи. Я просил её отключить, или слушать в наушниках, но парни только ухмылялись. До того я музыку любил, но уже через неделю такой жизни у меня появилось к ней стойкое отвращение. — А что любили? — Всё спокойное, душевное. Флейту, пианино, классическую гитару. Инструментал словом. Из русских Аквариум помню, слушал, ДДТ. А тебе какая музыка нравится? — Не будете смеяться? — С чего вдруг? — Ну… Андрей смеялся. Космическая… — Электроника? Мне кстати, она тоже нравилась. Можно считать её космической, а можно подводной, я, слушая её, представлял океан. Включишь и погружаешься. Читал кстати, что мировой океан изучен меньше, чем ближний космос. Типичная человеческая черта, то, что рядом неинтересно, всё-то тянет вдаль. Тебя я так понял, привлекает Москва? Сева отложил альбом на стол, и вытянул свои ходули. Саше захотелось последовать его примеру, дать наконец разогнуться своим ломящим после вчерашнего марш-броска ногам, но она не решилась. — Да. — Ну что ж, надеюсь, мой дальнейший рассказ тебя несильно расстроит. Девочек парни тоже водили, отправляя меня погулять. И я гулял, и это было совсем не то, что здесь. Такой огромный город! Вечером поднимешься на высоту, и охватывает ужас. Мириады окон, за которым не одна человеческая жизнь. Сразу маленьким себя чувствуешь, незначительным. Впрочем, меня и здесь этим чувством бывает, охватывает. Вот я почти что прожил жизнь, и что по итогу? Саше захотелось его утешить, но слова в сонную голову не шли. К тому же она и сама чувствовала себя песчинкой в громадной вселенной. Наконец сообразила: — Ещё говорите, у меня настроение похоронное. — Ты права! — выдавил Сева смешок. Не без усилия державшая глаза открытыми Саша на миг их прикрыла, и вдруг почувствовала прикосновение к щеке, Сева ласково поводил вверх-вниз тыльной стороной ладони. — Совсем смотрю, успокоилась. — Спать хочу, — чуть не плача призналась Саша. — Не знаю, как до дома доберусь, засну, наверное, как по пути сюда. — О, ну поспи! — Здесь?! С вами? — А что тебя смущает? Диван широкий. Места хватит. — Вы опять издеваетесь. — Я не издеваюсь, Саша, я предлагаю. Извини, но второй комнаты в квартире нет. И я тоже хочу хоть немного вздремнуть. Он растянулся на ближней к краю половине дивана. — Не бойся, приляг. Неудобно будет, встанешь. Саша покосилась на него, закрыв глаза локтем, он улыбался. — Ну что ты раздумываешь? Андрюша сразу рядом брякается, без всякого моего на то согласия. Лечь рядом с мужчиной казалось немыслимым. Саша тяжело вздохнула. — Ложись, — вдруг приподнялся Сева, — я пока в туалет схожу. Ты-то надеюсь, не терпишь! — Нет, не терплю, — проворчала Саша в сторону. Как же ему нравилось её смущать. Только когда он вышел, она с облегчением прилегла. — Саша, подвинься, пожалуйста. Я бы сам тебя подвинул, но врачи не советовали мне напрягаться, — услышала она шёпот сквозь дрёму. Тяжело было из неё выйти, но вышла, привалилась к спинке дивана, тотчас же заснула. Проснулась оттого, что на неё навалились, приподняли за пояс, расстегнули ширинку и сдёрнули джинсы до колен. Трусы оставили на месте, только отодвинули в сторону. Наконец-то сообразившая, чем это может ей грозить, Саша дёрнулась что было мочи, но это не уберегло её от проникновения. Низ пронзила дикая боль. Саша сделала ещё одну попытку вырваться, но теперь уже не сдвинулась ни на сантиметр, насильник был намного массивнее неё. Всё кончилось, только когда он сам кончил. Саша опустила дрожавшую от боли руку в промежность. Влагалище сочилось чем-то мокрым и липким, больше похожим не на сперму, а на кровь. Саша повернула голову влево, рядом лежал Сева, таращился на неё из темноты золотым глазом. Саша вскрикнула, и комната вспыхнула белым светом. Свет спустился с потолка огромным кубом со сверкающими гранями, и, коснувшись пола, снова уступил место кромешной темноте. Саша со всей силы, оттолкнула лежащее рядом тело. — Тише, тише! — зашептал Сева. — Сашенька, тебе что, кошмар приснился? Он схватил её горячими руками за запястья. Глаза его не светились. Ничего не ответив, Саша вырвалась, и, вскочив, выбежала из комнаты. На кухне горел свет, краем глаза Саша зацепила спину Андрея. Пописав в ванну, чтобы не шуметь, она уверилась, что Сева её не трогал. За своё поведение стало стыдно, но до спокойствия было далеко. Что если это не обычный сон? Захотелось обсудить его с Андреем, но было неловко, и не только за сон, Саша боялась, что он начнёт её высмеивать. Наверняка ведь видел её на одном диване с Севой. Пока настраивалась, в кухню прошёл её сегодняшний кошмар. — Тут Саша не пробегала? — шутливо спросил он. — Туалет кто-то занял! Наверное, она, — таким же тоном отозвался Андрей. — Вы переспали, смотрю, наконец. — Можно и так сказать, — прыснул Сева. — Всеволод Анатольевич, — вдруг вскрикнул мальчишка, — вы, что такой горячий?! У вас не температура? — Я хорошо себя чувствую. — Хорошо?! Да вы весь горите! Я сейчас градусник поищу! Дольше сидеть в туалете, пожалуй, было неприлично, выйдя, Саша прошла на кухню. Место её оказалось не занято, Сева сидел по большой стороне стола, дремал, поддерживая голову рукой. Саша прошла к плите почти бесшумно, но Сева её услышал. — Ты что мне не ответила? — уютно зевнул он в ладонь. — Кошмар тебе приснился? — Да, — подтвердила Саша. — Со мной? — Нет! — пожалуй, чересчур поспешно выпалила она. — А вам что снилось? — Баш на баш, как выражается Андрюша. — Ну, нет, — нервно усмехнулась Саша. Нашла дурнота: неужели и ему приснился тот же сон? — Чай будете? — спросила Саша дрожащим голосом. — Пожалуй, можно выпить. Только не знаю, поможет ли. Встаю уже чуть ли не в обед, а всё равно надолго сил не хватает. — Неудивительно, после такой-то травмы! Саше хотелось расспросить, что он помнит об аварии, но она не решилась. Заняла, наконец, своё любимое место, жадно присосалась к кружке. Видно, с икры жажда разобрала. Сева сидел с прикрытыми веками. Саша наконец решилась его рассмотреть. В больнице его обрили наголо, но за месяц голова поросла блестящими в свете люстры волосками. На лбу алел странной формы шрам, лицо немного осунулось, но в целом внешность как будто несильно переменилась. «Ты же на него почти не смотрела! Откуда тебе знать!» — осадила себя Саша. Глаз она отвести не успела, Сева встретился с ней сонным взглядом. — Опять ты щуришься, давно хочу спросить, какой у тебя минус? — Не знаю. — Так, сходи, проверься. Я понимаю, на людей тебе смотреть не хочется, но что ты на доске-то видишь? — Я за первой партой сижу. — Еле нашёл! — появился, наконец, Андрей. — Очки ещё принеси мои, пожалуйста, — попросил Сева. — На столе лежат. Теперь Андрей не задержался. — Санёк, уступи место Всеволоду Анатольевичу, пусть на стену обопрётся, — кинул он с порога. Вскочив, Саша отошла к окну. — Темно уже, — проговорила она нервно, — мне домой пора. — Сначала очки примерь. Андрюш, передай. Андрей с кривой ухмылкой пододвинул очки пальчиком. Саше сделалось жарко. — Не надену я их! — Почему? Брезгуешь после меня? — Нет, просто вы хотите надо мной посмеяться. — Господи, Саша! Я просто хочу помочь тебе примерный минус определить. Можешь в окно поглядеть, хотя там сейчас, кажется не видно не зги. — Она слепошарая, но всё подмечает, представляю, какой опасной станет в очках! — рассмеялся Андрей. Саша, наконец, сдалась. Водрузила очки на переносицу. С удивлением осмотрела вдруг ставшую резкой дверцу холодильника. Легко можно было не только прочесть его марку, но и сосчитать непонятно что означавшее количество звёздочек. Взгляд также выхватил обрывок зелёного стикера. — Ну как? Резко или недостаточно? — Не совсем удобно, но резко. — Слишком или нет? — Не слишком. По-моему, в самый раз. — Двойка, значит у тебя, или около того. Не такой уж маленький минус, очки нужны обязательно! А неудобно, потому что расстояние между глазами не твоё или очки великоваты. На меня я так понимаю, ты глядеть не хочешь, посмотри тогда на Андрюшу. Пристроив ладонь на висок, чтобы в очках её не видел Сева, Саша коротко глянула на мальчишку. Резкость ничуть его не испортила, он был хорошенький, таким и остался, разве что кожа теперь не казалась чистой; на подбородке и носу Саша разглядела россыпь угрей. В который раз она ему позавидовала, ей надо было родиться с такой внешностью, а для мужчины как говорят, довольно быть чуть симпатичнее обезьяны. — Ха-а, училка! — Так, Андрей, перестань, может Саша поэтому к окулисту никак не сходит! — Нет, не поэтому, — не смогла сдержаться Саша. — Тётя говорит, что очки девушек уродуют. — Глупость какая! — моментально вознегодовал Сева. — Санёк разве вам не говорила, что уродиной себя считает? Андрея снова хотелось придушить. — Нет. Это правда, Саш? Считаешь? — А что не так, что ли? И не надо стараться меня переубедить! Бесполезно! Всё, я домой! Уже в среду итоговое сочинение, мне надо готовиться! Она сняла очки, вскочила, и заторопилась к двери. — Свитер не забудь! — напомнил Сева. Выходя со свитером из комнаты, Саша столкнулась с Андреем. Хотела высказать всё, что о нём думает, но не успела. — Сева просил тебя проводить. Заодно зайду в аптеку. Не нравится мне его температура, Санёк! — всхлипнул он. — Почти тридцать восемь. Тоже стало тревожно до тошноты. По пути к остановке Саша рассказала сон, умолчав о свершённом над ней насилии. — Что если его разогрел симбионт? — Санёк, перестань, у меня и так живот от страха крутит! — Ты мне позвонишь? Скажешь, как он? — Окей. Но могла бы позвонить ему сама. Вы вон даже уже переспали! — Не переспали, а поспали вместе! — И кто теперь тупит больше — ты или он? — Слушай! — вскипела Саша. — Не влезай в наши отношения! — Я и не влезаю, спросил просто, — втянул Андрей голову в плечи. — Ты хоть извинилась перед ним за тот день? — Да! Моя маршрутка! Не без облегчения Саша протиснулась в салон. Но следом снова навалилась тревога и жалость к Андрею. Он напоминал потерявшуюся собаку, сначала в одну сторону пошёл, потом в другую, наконец, остановился, растерянно уставившись в темноту. Саша решила быть помягче с ним. Это у неё с Севой непонятно что, а Андрей его по-настоящему любит.