Чёрный мир. Книга 1

Всеволод отлепил от груди увлажнённую слезами футболку. — Ну что ты истерику развёл? Таблетку я совсем недавно принял. — Совсем не недавно! Двадцать пять минут уже прошло, я засёк! — Сейчас приму ещё одну. Не понимаю, что с тобой. Может я просто ОРЗ подхватил. — От кого? От Санька? Разве болячка проявляется так быстро? Или думаете, в больнице? А может это я вас чем-то страшным заразил?! Не надо было мне — прокажённому вас касаться! Андрюша вскочил. Прижал к щекам кулачки. — Ну что ты несёшь, какой ты прокажённый? — Вы же не оставите меня, не уйдёте больше в другой мир, правда? — Он снова кинулся к Всеволоду, уткнулся носом в не успевшее просохнуть пятно, напускав в него слегка отдающих табаком соплей. — Андрей, успокойся! — приказал Всеволод. Пришло ощущение, что сейчас это единственно верный тон. — Иди папе свой фирменный суп разогрей. Он слышу, уже вышел из туалета. — Я Саньку обещал позвонить, рассказать, как ваши дела. — Я сам ей позвоню. Иди-иди. Без охоты Андрюша поднялся, и, метнув во Всеволода, полный обиды взгляд, наконец, вышел. Всеволод снова отследил своё состояние — чувствовал он себя за вычетом сильного жара, превосходно. Но вдруг укололо тревогой, а что если температура связана не с тем, что он начал припоминать?.. Что если он и вправду болен и может заразить отца? Он в два шага добрался до балконной двери, распахнул её настежь, и зарылся в короб с лекарствами. Набор масок нашёлся на самом дне; увидев, что маски чёрные, Всеволод фыркнул, вспомнил, как Андрюша прокомментировал такого же цвета перчатки. Прохлада так тянула, что он не удержался, встал у двери. Почти сразу стало легче. Желая подкрепить эффект, он разделся до трусов, и закинулся ещё одной таблеткой, купленного Андрюшей ибупрофена. Мальчик рассказал, связанный с названием лекарства анекдот, но лицо его при этом ни разу не озарилось улыбкой. Всеволод покрутил телефон. Саша вышла сорок минут назад, если она не решилась снова прогуляться, то должна была уже быть дома. Дохнула в трубку она после первого же гудка. — Ты уже дома? — Дома, да! — видно из боязни быть подслушанной, полушёпотом отозвалась Саша. — Неудобно говорить? — Да нет, нормально, я у себя в комнате. — Тётя тебя, наверное, заругала. — Заругала, конечно, — ещё больше понизила Саша голос. — Всё время ей удивляюсь, из церкви не вылезает, читает мораль, но в выражениях не стесняется. — Так обычно и бывает, — усмехнулся Всеволод. — Противно мне такое лицемерие! Как ваш жар? — Пока всё по-прежнему. Андрюша в панике, а я чувствую себя неплохо, даже лучше, чем обычно. Как будто совершенно здоров. В сон только по-прежнему клонит. — Таблетку выпили? — Да, и не одну. Саш?.. — Что? — чуть не сорвалась Саша на полный голос. Всеволод заметил, как сильно она тревожится, когда он готовит её к вопросу, но ничего не мог с собой поделать — спросить сразу ему было сложно. — Что это за глупость с ощущением своего уродства? — Я не хочу это обсуждать! — Тебе неловко говорить со мной? Поговори с психологом. — С Инной Викторовной, что ли? — Я знаю, что ты её терпеть не можешь, но есть же другие. Ну, Саша, избавляться от такого ощущения надо. У тебя и так проблем вагон, куда ещё и эта? Или из неё всё и растёт? — Подумайте о получении психологического образования. Смотрю вам очень нравится копаться в подобном дерьме! — Ну, зачем ты огрызаешься? Разве я тебе зла желаю? — Я хочу, чтобы вы закрыли эту тему! — Ладно, только не нервничай. Расскажи, почему Андрюша школу бросил. — А вы не в курсе, что ли? — Он сказал, что его травили, но не сказал за что. — И вы ждёте, что я его выдам? — Ну, он же, я так понял, не спрашивал тебя, прежде чем открыть мне твой главный комплекс. Почему бы тебе ему не отомстить? Саша истерично рассмеялась. — Если не вдаваться в подробности, то Бояркин с Семёновой хотели его раздеть и снять на камеру. — В смысле догола? — Да. Видео они наверняка бы показали всему классу, а может даже выбросили в сеть. Боясь такого позора, он и решил больше в школе не появляться. — Вот же сволочи! Но я не понимаю всё же, с чего они его раздеть решили? Сомневались, что он мальчик? — Ну да, вроде того… — Я если честно, тоже. — Как так? Вы же его откачивали! — Ну… к гениталиям я не присматривался… — Вы думаете, он девочка?! — Саша даже задохнулась от такого предположения. — Это вряд ли, а вот что-то между, как мне кажется, вполне может быть. Так странно, правда? Он ко мне чуть не переселился, а я даже пола его не знаю, и о тебе как выяснилось, мне тоже мало что известно. — А оно вам надо, о тупой малолетке знать? — Саша, я не считаю тебя тупой! Ты умная, как по мне даже чересчур. — Вы прямо как моя мать, она любит повторять, что у меня горе от ума. — Кстати, о горе от ума, что у тебя там за сочинение? — Так на допуск к ЕГЭ же! — К нему ещё и допуск нужен? — У вас же сын, вы говорили, почти мне ровесник… Разве он ЕГЭ не сдавал? — Если честно, я в его дела почти не вникал, вернее он до них меня не допускал, — заставил себя ответить Всеволод через ставший в горле ком. — А в мои школьные годы ничего такого конечно не было… — Из-за этого ЕГЭ я часто думаю, что хорошо бы мне лет на двадцать раньше родиться… — Неплохо было бы, да. Тогда бы я не парился насчёт встреч с тобой, хотя… и тогда бы ты была меня намного младше. Ты хоть представляешь, какой я древний? — Да, я заметила, что у вас тоже есть главный комплекс. — Угу, я в последнее время, верно из-за общения с молодёжью прямо зациклился на этой теме. — Надо бы вам снова тогда к старушкам работать пойти. — Определённо! Андрюша, я не договорил! Выйди! — Я только лоб пощупать, — проигнорировал просьбу мальчишка. — Саша, ну ты слышала, да? — деланно возмутился Всеволод. Андрюша дотянулся до его лба, вздохнул скорбно, потребовал жестом мобильник. — Привет, Санёк. Нет никаких улучшений. Подожди секундочку… Вы, что это такое удумали, а? Воспаление лёгких получить?! — зашипел он, захлопывая балконную дверь. — Немедленно ложитесь! Всеволод послушно лёг, впитывая телом остатки живительной прохлады. — Не знаю я что делать, думаю скорую вызвать, — продолжил Андрюша телефонный разговор. — Откуда у него водка? Он же трезвенник. Спирт? Может и есть. Он же любит колоть. Всеволод затрясся от хохота. — Да ржёт как идиот, — заметил его реакцию Андрюша, — наверное, от температуры съехала крыша. Что? Я думал об этом. Сейчас. Да. Всеволод жестом потребовал телефон. Всё ещё смеясь, он поздоровался. — Что ты Андрюше наговорила? Про смоченную в водке тряпку на лоб? Народная медицина? — Ну и чего вы усмехаетесь? Тётя моя только так жар снимает. Вдруг и вам поможет… — Хорошо, хорошо, попробую. Приятно, что переживаешь за меня. — Извините, но мне надо готовиться! — Саша, ну что ты за человек?! Только тебе что-то такое скажешь, как ты тему переводишь. Ладно, готовься. Продуктивного тебе вечера. — Э-э, спасибо. Отключившись, Всеволод улыбнулся Андрюше. — Вы вообще сейчас в себе? Вам тепло нужно! — сорвался тот. — Но мне сразу полегчало… — Ну, идите, в морозилке посидите. Бесите, блин! — Почувствовал себя на моём месте, а? Андрюша вымучил улыбку. — Что у вас с Саньком? — Не знаю… — Всё сложно, что ли? У меня такой статус вконтакте, кстати, был. — Что такое этот статус? — Ну, там раньше в профиле можно было указать в каких ты сейчас отношеньках. В активном поиске, встречаешься с кем-то, или всё сложно… Я регался ещё в детстве, но уже тогда отметил, что всё сложно, как знал, что простых отношенек мне по жизни не светит. — Да, именно, что всё сложно! — рассмеялся Всеволод. — Но ты был прав, она в меня влюблена. — Что прямо призналась? — Криво, но призналась! Всеволод вдруг заметил, как на губе мальчика выступила кровь. — Андрюша, у тебя губа лопнула! — Ага, чувствую. Искусал от волнения! Санёк видно тоже за вас волнуется, иначе бы и дальше молчала. А вы ей признались? — А ты, значит, не сомневаешься, что у нас взаимность? — Нужно быть слепоглухим, чтобы этого не понять! Давайте, признавайтесь. Может, она, наконец, перестанет чувствовать себя уродиной! — Думаешь, поможет? Я ей к психологу посоветовал обратиться, так она даже слышать об этом не захотела. — Понимаю её. Вся эта психология, по-моему, чистый бред! — А что не бред? Психиатрия? — Ну да, в силу веществ я верю. Андрюша решительно стянул со стола градусник. Всеволод закатил глаза, но температуру мерить не отказался. Жалко мальчика стало, так сильно он переживал. — Давайте всё же вызовем скорую! — всхлипнул он, разглядев вероятно не поменявшуюся отметку. — Я посплю немного, а там посмотрим, хорошо? Деда-то приведи, что он у тебя на кухне кукует! Помещение я проветрил, сейчас надену маску. Ни Андрюши, ни старика Всеволод не дождался, заснул, едва коснувшись затылком подушки. И сразу же поле зрения затопил белый неслепящий свет. Проснулся от острой нехватки воздуха. Заснуть в жарко натопленной комнате с маской на носу было не лучшим решением, а тут ещё ото лба удушливо тянуло спиртом. Темнота была почти полной, только слева что-то светилось, перевернувшись набок, Всеволод увидел, что свет исходит от Андрюши. Желтоватое сияние показалось Всеволоду знакомым, но где он его видел, вспомнить не получалось. — Что? — встрепенулся мальчик. — Ты не спал, что ли? — Нет, просто с закрытыми глазами лежал. Как можно заснуть, когда вы болеете?! Я вам тряпочку менял. Всеволод успел сжиться с болью во лбу, но сейчас раскалывался и горел затылок. Он стиснул зубы, чтобы не простонать — не хотелось волновать мальчишку. — Ты солнце! — выдавил он, имея в виду не только фигуральное, но и буквальное значение этого слова. — Вы тоже моё солнце! — пылко отозвался Андрюша. — Как вы себя чувствуете? — Нормально. Андрей!.. — Что? — Я тебя люблю! — Не нравится мне ваша интонация, вы как будто прощаетесь! — затрясся Андрюша. — Ну, перестань. Всё хорошо! — Нет, я чувствую, что вы от меня что-то скрываете! — Ладно, голова у меня болит, и ещё… ты светишься. — Я свечусь? — Да. Несильно, но я тебя сейчас хорошо вижу. — Боже, кончится это когда-нибудь?! Сначала темнота, теперь — свет! — Главное, чтобы вас это никак не касалось, а я своё отжил. — Отжили?! Да что вы такое несёте? Вашему старику восемьдесят девять и помирать он, как я посмотрю, не собирается! Вам по такой генетике ещё жить да жить! — Скрипеть и скрипеть, ты хочешь сказать? Ладно, ты прав, сам себе противен из-за этих жалоб на старость. Саша посоветовала мне к старушкам работать идти, чтобы я на их фоне молодым себя чувствовал. — Отличная идея! — А ты от меня ничего не скрываешь? — решился Всеволод. — Что я могу скрывать? — Ну… я вдруг засомневался, мальчик ли ты? — Что? — хихикнул Андрюша. — Ну, вообще-то мальчик, хотя для вас могу побыть и девочкой. Хотите? — Пожалуй, воздержусь, — поддержал игривый тон Всеволод, хотя это далось ему нелегко. Андрюша хотел включить лампу, но Всеволод попросил этого не делать, боялся, что свет усилит боль. — Посвети телефоном. — Тридцать шесть и восемь! — разглядел мальчишка золотившуюся в свете экрана ртуть. — Ну и успокойся, — с облегчением стянул маску Всеволод. — Вы ничего не хотите? Может водички вам принести? — Да, если можно. — Если можно, — ворчливо передразнил Андрюша, — будто не знаете, что поухаживать за вами мне в радость. Только он вышел, как завибрировал его, оставленный на столе смартфон. Всеволод машинально прочёл сообщение. Саша спрашивала, как Сева. Несмотря на недомогание, он не мог не улыбнуться. Приятно было узнать, что девчонка о нём волновалась, и то, как она его называет — тоже. Он вспомнил, как расстроился, прослушав запись, в которой она его величала не иначе как физруком. Спросил себя, о чём говорилось в той записи, и вздрогнул. Чёрный мир. Так вот что их свело… Но что это — коллективное помешательство или объективная реальность? Хотелось немедленно об этом поразмышлять, но пылающая голова не позволяла сосредоточиться. «Температура спала. Спи спокойно», — не без труда набрал ответ. «Да какой там сон! Долбаное это сочинение! Каждый день завидую тебе, что ты школу бросил!» Сама по себе идея переписки без привычного в отношении него страха соблазняла, но от лица другого человека писать было совестно. — Я Саше за тебя ответил, ничего? — спросил Всеволод, осторожно принимая почти не видный в темноте стакан — Андрюша перестал светиться. — Ничего! — беспечно отозвался он. Всеволод с жадностью присосался к воде. Жар иссушил глотку. — Андрей, сходи, напиши сочинение, а! Ради меня. — Нет, со школой покончено. — Я могу переговорить с Бояркиным и Семёновой. — Санёк вам всё рассказала, да?! Ну, супер! — неожиданно вскипел мальчишка. — И с чего такая бурная реакция? Я бы всё равно узнал. Эх ты, а говорил, что ничего от меня не скрывать не будешь… — Вот я вам ещё не жаловался на размер! — Размер чего? Ты о чём? А, господи… — наконец осенило Всеволода. — Вот я лох! Что вам Санёк сказала? — Что тебя дразнят тем, что ты похож на девочку. Ну… я так понял. — И это тоже, но… — Да откуда они о размере-то твоём узнали?! Я и то не знаю… — Мишка видел! В туалете. Давно это было, но думаю, он запомнил. — Какие у него к тебе могут быть претензии, не понимаю. Мстит за тот день, когда ты налетел на него, вступившись за Сашу? — И это, наверное, тоже, но ещё он думает, что это из-за меня на него напали! — А ты тут ни при чём? — Увы, нет. Так бы ещё раз подговорил кого нужно. — А Семёновой ты чем не угодил? Тем, что трусы с неё стянул? — Трусы я с неё стянул, после того как она меня при девчонках опозорила! Спросила, правда ли, что у маленьких мужчин маленькие члены. Не знаю я, чем ей не угодил. Долго думал, но не придумал! — Влюбилась, может? — В меня? Вы шутите?! Никому я из девчонок не нравлюсь! Впрочем… Я не говорил, как меня пыталась соблазнить Маринка? — Нет. — А ну да, вас только из реанимации выписали, не хотел вас грузить своими глупыми проблемами. — Разве не для этого нужны друзья? — Вот именно, я — друг вам, а не враг. У вас и так тогда головняков хватало. — Ну, сейчас-то расскажи. Сказал — а, говори и б. В оригинале Wer A sagt, muss auch B sagen. — Вы немецкий знаете? — Я разве не говорил, что у меня мама его преподавала в институте? Понятное дело, в школе я о выборе языка ни на миг не задумался и скоро о том пожалел. Учительница, зная о маме, скидок никогда мне не делала. А мама расстраивалась, видя оценки отличные от пятёрки. Говорила, что я её позорю. В общем, школа любовь к этому языку у меня напрочь отбила. — Жаль. Немецкий это секс! — У тебя всё секс. — Кроме самого секса, ага, — расхохотался Андрюша. — Короче не дался я. — Почему? Для меня, что ли себя хранишь? Тогда ты с девственностью вовек не расстанешься. — Ха-а! Обожаю ваши шутейки! Нет, не поэтому, вернее не только поэтому. Просто Маринке от меня нужен только коттедж. И потом она с Бояркиным встречалась, и до сих пор кажется, дружит. Не хватало ещё, чтобы она потом смеялась надо мной вместе с ним! — Тогда да, хорошо, что не дался. — Я тоже так думаю! Она потом меня так ужасно оскорбляла! Хотя сначала говорила, что я бы её полностью устраивал, кабы не был таким мелким. Она любит больших мужчин, чтобы они её подминали под себя. Как уж она выразилась-то? Весом доказывают, что она их собственность, вот! С тех пор мне, кстати, интересно, что в этом приятного. Вам же сейчас нечем заняться?.. — Нет, Андрей, не буду я этого делать! — Да ладно вам, что в этом такого? Навалитесь на секундочку и всё! — Тётка с дядькой слабо, что ли тебя придавили? — Ой, не напоминайте! Ну, вы можете это сделать для меня? Ну, пожалуйста. Хоть на секунду! — прямо-таки умолял мальчишка, и Всеволод сдался. — Ладно, сейчас только оденусь. — Чтобы не касаться моей божественной кожи? Кожи и вправду касаться не хотелось, и так-то было стеснительно, а что он бы испытал, если бы соприкоснулся с мальчиком чуть ли не всей поверхностью тела? Осторожно лёг. — Ну и что? — Теперь я понимаю Маринку! — пропыхтел Андрюша. — Девчонкой тебе надо было родиться. Андрюша задышал ещё чаще, и Всеволод ощутил под ногой некоторую твёрдость. Он не был уверен, что это то, на что он думает, тем не менее, сразу слез с мальчика, выпалив нервно: — По-моему, тебе необходимо отлучиться! Освобождённый из-под тяжести его тела мальчишка вскочил как ужаленный, и ничего не сказав, вылетел из комнаты. Затылок продолжал пылать, хотелось приложить к нему лёд, но Всеволод боялся, что станет хуже. В отличие от большинства людей ему было известно, что после нырка в прорубь тело не мёрзнет, а горит. Как бы и тут не вышло так же. Он покрутился, пытаясь найти позу, в которой будет легче. Наконец как будто нашёл, и замер, пытаясь отвлечься о боли. Надо было подумать над тем, как вести себя с мальчиком, но вместо этого в голову полезли сцены из дневного сновидения. Он парил в позе лотоса над молочно-белой, дымящей туманом водой. Сколько продлился этот одинокий полёт, он не знал, помнил только, что временами убыстрялся, и тогда можно было, наклонившись, рассечь пальцами водную гладь. Этот манёвр сопровождался таким телесным удовольствием, что он не упускал случая его повторить. Когда он в очередной раз разогнулся, то увидел Сашу, она тоже плыла по воздуху в позе лотоса, и на ней тоже не было одежды, только её глаза, в отличие от его глаз, были закрыты. Он попытался коснуться её, но не сумел дотянуться, она на небольшой скорости пролетела мимо, оставив в душе лёгкий след сожаления. Он не помнил, как превратился в змея, помнил лишь, что в какой-то момент, взглянув на водную гладь, увидел не себя, а змеиную морду. В воздухе змей держался недолго, его тело строго вертикально, почти без брызг вошло в воду. Приятно было чувствовать, как оно — могучее и гибкое сопротивляется давлению жидкости. Он почти достиг сочащегося теплом, перламутрового дна, как вдруг услышал стон. Как скоро выяснилось, слышали его уши по ту сторону реальности. Стонала спавшая рядом Саша. В комнату, наконец, вошёл Андрюша, но не лёг рядом, а остановился чёрной тенью у компьютерного стола. — Ты чего там стоишь? — удивился Всеволод. — Вы меня отправите домой? — С чего я должен отправлять тебя домой? — Я же вам теперь противен. — О чём ты? — Дурака из себя будете строить? — А! — припомнил Всеволод конфузливую сцену. Воспоминания о сне были такими яркими, что полностью вытеснили её из сознания. — Хочешь об этом поговорить? — Ja, Ja, доктор Фрейд. Блин, конечно не хочу! Хочу умереть, настолько мне стыдно! — С чего вдруг? Думаешь, для меня большая новость, что ты меня хочешь? Ложись, мальчик… Теперь я хотя бы уверенно могу тебя так называть. Андрюша изобразил смешок. Он лёг, но не как обычно, а скованно, запахнулся в одеяло как в кокон, и отвернулся к спинке дивана. Всеволод начал уже задрёмывать, как вдруг услышал его шёпот: — Всеволод Анатольевич, а сколько у вас сантиметров? — Не знаю, не мерил. — Что, прямо никогда? — Разве только в твоём возрасте. Но как ты понимаешь, даже приблизительной цифры сейчас не вспомню. — Как так-то?! Я одно время почти каждый день мерил, всё ждал, что хоть на миллиметр подрастёт. Теперь не мерю, не хочу расстраиваться! — Ну, у меня-то такой проблемы не было, — чуть не вывихнул Всеволод челюсть в зевке. — Эх, вы прям со всех сторон красивый! — Ну, какой я красивый? Это ты как с картинки, особенно сейчас, когда стал за собой ухаживать. — Это я для вас! — с придыханием, как страшную тайну, сообщил Андрюша. — Да я уж понял. Спи, дурачок! Стоило ухнуть в сон, как всё повторилось: под веками разлился свет, и не было ему ни конца, ни края, как тем молочным водам, над которыми он реял днём.