Зимний сон

      Вэй Ин не стал слишком углубляться в лес. Найдя ближайшую небольшую полянку, он сыграл «призыв» и принялся ждать, будучи уверенным в том, что Вэнь Нин где-то поблизости. Крадущиеся шаги он услышал задолго до того, как этот человек приблизился к нему. Помимо тихого шороха шагов, Усянь очень ярко ощутил эмоции, излучаемые этим человеком: жадность, зависть, страх. Вэй Ин давно не чувствовал чужие эмоции так остро.       «Какой замечательный набор грехов. И, как мне думается, это тот самый таинственный наблюдатель, что проследил за мной от лавки с одеждой до постоялого двора», – тут же подумалось ему.       Крадущийся человек замер в нескольких шагах от него. Он старательно пытался не дышать громко, но от волнения в предвкушении скорой добычи, мужчине это удавалось плохо.       «Кто ж так на дело идет? Ни ума, ни сноровки…», – пронеслось в голове Усяня.       Вэй Усянь стоял без движений и ожидал дальнейших действий потенциального грабителя.       Тонко звякнул металл – судя по звуку, противник достал нож.       Шумный выдох и несколько резких шагов к Усяню.       Прочувствовать намерение – желания убивать нет, только напугать.       Вновь просканировать эмоции – жадность превысила остальные чувства.       Ощутить запах – привычный запах чужого страха. Воришка всё же боится.       Человек приставил небольшой нож к горлу Вэй Ина.       – Юноша, будь так любезен – отдай мне свой кошелек, и мы разойдемся мирно, – произнес он слегка дрожащим голосом.       – У меня нет кошелька, – спокойно ответил Усянь.       – Не ври мне! Я видел, как ты покупал дорогую одежду в лавке! Отдай сейчас же мне деньги! – нервно крикнул мужчина.       – У меня из личных вещей только флейта и ту не сам сделал, – всё тем же абсолютно спокойным голосом произнес Вэй Ин.       – Врешь! Деньги! Быстро, а иначе я вскрою тебе глотку! – и лезвие ножа заплясало у горла Усяня.       – Ты этого не сделаешь, – уверенно проговорил Усянь.       – Сделаю! – выкрикнул человек, но его дрожащий голос говорил об обратном.       – Зачем тебе столько денег? – неожиданно спросил Вэй Ин.       – Что за глупые вопросы? Если у меня будут деньги, то я смогу купить себе всё, что только пожелаю и мне не придётся тяжело работать! – воскликнул мужчина.       – И всё? Ты хочешь много денег, чтобы просто бездумно их потратить?       – А для чего ещё они нужны? – уже удивленно произнес грабитель.       – У них есть массы применений… Например, с их помощью можно помогать другим людям, – ответил Усянь.       – Вздор! Никто никому никогда не станет помогать! Даже родные братья и сестры готовы убить ради денег! – гневно воскликнул мужчина.       Вэй Ин почувствовал пробуждающуюся в этом человеке злость.       – Неужто ты успел поговорить с каждым человеком в этом мире, что так уверен в своих словах?       – Хватит пустой болтовни. Стой смирно, я сам найду кошелек! – зло выкрикнул мужчина.       Он, всё так же угрожая Усяню ножом, вышел из-за его спины и окинул цепким взглядом. Человек этот был немного ниже Вэй Ина, крепкого телосложения, но не воин – обычный работяга. Немного потертая, но добротная одежда говорила о том, что он не бедствует, да и весь его облик не походил на человека, находящегося в такой ситуации, в которой грабеж является последним вариантом для спасения. Странно как-то всё это.       – Стою. Ищи, – с ухмылкой произнес Вэй Ин, а мужик начал его ощупывать в поиске вожделенного кошелька с деньгами, – но хочу тебя предупредить, что очень скоро сюда может заявиться мой белоснежный друг и когда он увидит то, как ты меня лапаешь – ты лишишься важных частей тела.       – Бред, – буркнул грабитель. – И правда, ничего нет, – произнес со злостью. – Заберу тогда меч. Выглядит дорого. Продам и получу много денег. Флейту тоже возьму, пригодится.       – Не выйдет. Флейту я тебе не отдам, а к мечу ты даже прикоснуться не сможешь.       – Ага, так я тебе и поверил, – и мужчина протянул руку к Бичэню. Едва его пальцы прикоснулись к серебристо-голубым ножнам, как по ним ударил небольшой разряд, ощутимо причиняя боль.       – Гадство! Я так и знал, что все вы заклинатели! Ходите такие все чистенькие, в красивой одежде, пока обычные люди горбатятся за копейки! Лживые нахлебники, сидящие на шее у простого народа! Бесполезное отребье, гребущее деньги лопатой! Возомнили себя невесть кем, словно кроме вас никто не справится с тварями! – неожиданно прокричал мужчина, потрясая ножом перед лицом Вэй Ина.       Зависть. Ненависть. Эти чувства болезненно полоснули по эмоциональному фону Усяня. Не его эмоции – этого грабителя. Он отчаянно завидовал заклинателям. И ненавидел их.       – Правда? Бесполезное отребье? Ты считаешь, что способен самостоятельно справиться с любым монстром? – саркастично спросил Вэй Ин.       – Именно! – выкрикнул этот человек.       – Ну, тогда тебе представилась такая возможность. Справишься с ним, – Вэй Ин кивнул на стоящего в нескольких шагах Вэнь Нина, что появился здесь буквально несколько секунд назад, и внимательно следил за обстановкой, – и я щедро тебя вознагражу. Заплачу именно столько серебра, сколько получают заклинатели за уничтожение лютого мертвеца.       Мужчина резко развернулся по направлению кивка Усяня и сразу же по поляне растекся липкий страх, излучаемый этим человеком.       «Гадость какая, – подумал Вэй Усянь. – С чего я вообще сегодня так остро чувствую чужие эмоции?»       – Лю… лютый мертвец? – дрожащим голосом произнес мужик, вглядываясь в облик Вэнь Нина, озаренный поднявшейся в небо луной. – Ты обманываешь меня – это просто какой-то парень, одетый в лохмотья.       Вэй Ин никак не прокомментировал эти слова. Его уже порядком утомил этот бессмысленный концерт, да и время стремительно утекало, а у него там Лань Чжань скоро проснется и не хотелось бы, чтобы молодежь узрела несравненного Ханьгуан-цзюня в столь неподобающем виде. Просвистев небольшую трель, Усянь мысленно вложил в нее приказ Вэнь Нину напугать неудавшегося воришку.       – Именно. Классический лютый мертвец. Что же ты оробел неожиданно? Ведь только что утверждал, что справишься с любым монстром, – произнес Вэй Усянь голосом, полным разочарования.       – Ты врешь мне! – крикнул мужчина.       – Да что ты заладил: «Врешь, да врешь». Я тебе ни единого слова неправды не сказал. Давай быстрее к делу, у меня нет времени возиться с тобой, – резко ответил Вэй Ин.       – Это не лютый мертвец! Он хоть и в лохмотьях, но выглядит прилично. Вы оба меня обманываете!       Липкое чувство страха заменила злость и жажда разобраться с теми, кто сейчас над ним насмехается.       Вэй Ин устало потер лоб.       – Да сколько можно! Быстро разберись с ним и проваливай! – крикнул он гневно.       – Ты сказал, что заплатишь мне, – вдруг произнес мужчина.       – Заплачу. Начинай.       Мужик, выставив перед собой нож, гортанно закричал и кинулся на Вэнь Нина, намереваясь поразить его в живот. Лютый мертвец просто махнул цепью, тянущейся от его запястья, и отбросил атакующего его человека на край поляны.       – Гадство! – воскликнул грабитель и, резво поднявшись, вновь кинулся в атаку.       «Крепкий малый», – подумал Усянь.       Еще три раза Вэнь Нин отбрасывал на край поляны своего противника, но тот каждый раз поднимался и пытался вновь атаковать. Получив в очередной раз тяжелой цепью по ногам, он вновь начал возмущаться.       – Это нечестный бой! У него цепи и я не могу к нему даже приблизиться! – запричитал неудавшийся убийца лютого мертвеца.       – Почему нечестно? У тебя – нож, у него – цепи. Вы оба вооружены и это только твоя проблема, что ты не можешь к нему приблизиться, – спокойно ответил Усянь, но внутри он уже начинал нервничать, ведь отведенное время на встречу с Вэнь Нином стремительно утекало. Надо поторопиться.       Вэй Усянь еще раз переливчато просвистел и приказал своему другу сразиться без цепей.       Новая атака мужика встретилась со стальной хваткой лютого мертвеца. Увидев вблизи когти Вэнь Нина, почувствовав холод его тела, он, пронзительно заверещав, бросил нож и кинулся бежать.       Усянь почувствовал дикий ужас, исходящий от беглеца. Передернул плечами, избавляясь от чужих эмоций, и обратился к Вэнь Нину.       – А совсем недавно такой храбрый был. Ишь ты, денег легко заполучить захотел, – усмехнувшись, произнес Вэй Ин.       – Молодой господин Вэй, мне его догнать и наказать? – спросил Вэнь Нин.       – Не нужно. Он сам себя уже наказал. Глупец, не желающий смотреть дальше своего носа, всегда обречен, – спокойно ответил Усянь. – А я смотрю, ты себя в порядок привел, – продолжил Вэй Ин, осматривая внешний вид друга. Вэнь Нин тщательно выстирал имеющиеся у него остатки одежды, отмыл и тело с волосами. Если бы не тянущиеся за ним цепи и когти на пальцах, то он стал похож на обычного оборванца, коих можно встретить в любом городе, пусть и с мертвенно бледной кожей.       – Хорошо, господин, – произнес Вэнь Нин в ответ.       – Так, Вэнь Нин, у нас мало времени. Пока Лань Чжань еще спит, нам нужно, как минимум, избавиться от твоих цепей. Я для этого и специальный инструмент захватил, – произнес Усянь, демонстрируя Бичэнь.       – Это… это же Бичэнь Ханьгуан-цзюна! Он не будет ругаться? – испуганно спросил Цюнлинь.       – Надеюсь, что не будет. Давай быстрее займёмся твоими цепями, а то ты слишком шумный из-за них, – ответил Вэй Усянь.       Вэнь Нин согласно кивнул и протянул свои руки с широкими кольцами магического металла на запястьях.       Бичэнь легко вышел из ножен и Вэй Ин, парой взмахов одного из сильнейших в мире заклинателей мечей, разрубил оковы на руках своего друга. Такая же участь постигла и металл на ногах.       – А это я заберу с собой, хочу изучить на досуге. Очень интересное изделие, – произнес Вэй Усянь, упаковывая упавшие цепи в отдельный мешочек цянкунь.       – Спасибо, господин Вэй, – произнес с поклоном Вэнь Нин.       – Ой, это мелочи. Погоди-ка, я кое-что тебе принес, – ответил Усянь и достал из другого цянкунь сверток с одеждой.       Под бледным светом луны Вэй Ин развернул красный шелковый халат, расшитый золотыми нитями, заблестевшими под призрачным светом ночного светила.       – Эмм… не то. Это не тебе, – и быстренько свернул и убрал обратно в цянкунь.       – Красиво, – отметил Вэнь Нин. – Судя по размеру – это было для господина Лань Ванцзи?       – Кхм… а ты догадливый, – пробормотал Усянь и достал сверток с одеждой, купленной для Вэнь Нина. – Это тебе. Переоденься сразу – я отвернусь.       – Благодарю Вас, – ответил Вэнь Нин. Он забрал сверток и, разложив здесь же новую одежду, принялся снимать с себя лохмотья, складывая их бесформенной кучей. Переодевшись, он обратился к Вэй Усяню:       – Молодой господин Вэй, я переоделся.       – Отлично! – воскликнул Вэй Ин и повернулся к другу. Черные одежды, качественные, но не броские, делали Вэнь Нина незаметным в ночной темноте, как раз то, что и требовалось от подобного наряда, – Тебе бы еще плащ раздобыть надо, чтоб днем среди людей ходить мог, не пугая их своей мертвенной бледностью.       – Господин Вэй, этого более чем достаточно, да и зачем мне ходить среди людей? – произнес Вэнь Нин.       – Ну, не можешь же ты вечно скрываться в лесу? – ответил Вэй Усянь.       – Я… не знаю…       – Зато я знаю, – твердо произнес Усянь и, подойдя вплотную к Вэнь Нину, принялся поправлять на нем складки одежды.       – Хорошо, – сразу же согласился с ним Вэнь Нин, как всегда, признавая за Вэй Усянем право старшего. – Ха… Ханьгуан-цзюнь… – вдруг испуганно пролепетал он.       – Что "Ханьгуан-цзюнь"? – не поняв друга, спросил Вэй Ин.       Сбоку прилетела голубая магическая вспышка и, ударив по лютому мертвецу, отбросила его к краю поляны.       – Не смей стоять рядом с ним! – воскликнул подошедший Ванцзи, и ткнул пальцем в Вэнь Нина, уже поднявшегося с земли и неловко переминающегося с ноги на ногу, не зная, что делать дальше.       – Лань Чжань, ты уже проснулся… – нервно протянул Вэй Ин. – Вот – твой меч. Извини, что я его взял без спроса, – Усянь протянул Бичэнь Ванцзи, но тот не удостоил его и взглядом, продолжая гневно смотреть на Цюнлиня.       Проследив за взглядом своего возлюбленного, Вэй Ин понял, что того очень раздражает присутствие Вэнь Нина, и вновь, используя лишь свист, Усянь приказал своему другу скрыться в лесу и избегать других людей.       – Лань Чжань, как ты меня всегда находишь? – удивленно спросил Вэй Ин.       – Чувствую…       – Что чувствуешь?       – Тебя… тебя чувствую… – произнес Ванцзи и покачнулся.       – Даже так…       – Не разговаривай с ним! Я не хочу, чтобы вы стояли близко! Ты только мой! – вдруг громко произнес Лань Чжань.       Вэй Ина вдруг осенило: «Неужели, Ванцзи ревнует меня к Цюнлиню? Да как такое вообще могло прийти ему в голову?»       – Конечно, я только твой, – успокаивающе произнес Усянь. – Лань Чжань, давай вернемся в комнату?       Но в ответ на это, Ханьгуан-цзюнь надул губы и отрицательно завертел головой.       – Почему же ты не хочешь вернуться в комнату? – аккуратно спросил Вэй Ин, вспоминая о том, что захмелевший Ванцзи становится подобен ребенку в своих желаниях.       – Мне надо кое-что сделать. Иначе, никто так и не поймет, что ты только мой, – произнес Ванцзи.       – Кхм… я даже вообразить не могу, что ты хочешь сделать, чтобы это всем доказать… Лань Чжань… неужели, ты хочешь заняться со мной любовью прилюдно?! – неожиданно Усянь озвучил свою бредовую мысль, резко возникшую в голове.       Ванцзи отрицательно замотал головой, но, даже в неярком свете луны, Усянь увидел, как заалели его уши.       – Что же тогда? – улыбнувшись, спросил он.       В ответ на это, Ванцзи, снял с головы лобную ленту и произнес:       – Вытяни руки перед собой.       Вэй Ин, повесив Бичэнь на пояс, раз хозяину пока не нужен, вытянул перед собой руки, думая, что Ванцзи хочет снова отдать ему ленту, как когда-то давно.       Он ошибся.       Своей лентой Ванцзи, в мгновение ока, стянул его запястья и навязал кучу узлов, чтобы наверняка не развязалось.       – Теперь можно показывать, – удовлетворенно произнес он и, взявшись за свободные концы ленты, потащил Усяня в сторону постоялого двора.       – Лань Чжань! Что ты задумал?! Развяжи меня! – запричитал Усянь, действительно не понимая, что творит Ванцзи, но тот даже не обернулся, а упрямо волок его по направлению к центральному входу постоялого двора.       «Вот же! Молодежь, наверное, еще ужинает! Придется их вновь немного пошокировать», – подумал Вэй Ин, смиряясь с ситуацией и даже начиная получать некое удовольствие от этой шалости.       Под удивленные и немного испуганные взгляды хозяина постоялого двора и ужинающих постояльцев, Ванцзи практически пинком распахнул входную дверь и, втащив внутрь Вэй Ина, высоко поднял его связанные руки, демонстрируя всем свою ленту на его запястьях.       Постоял в наступившей тишине несколько мгновений и резво направился в сторону молодых заклинателей, что еще не завершили ужин.       Неожиданно Вэй Ин почувствовал испуг. Эта эмоция пришла со стороны столика, за которым сидели Сычжуй, Цзинъи, А-Лин и Оуян. Приблизившись к ним, он, засмеявшись мысленно, понял причину этого испуга – юноши купили кувшин вина и теперь потихоньку пили его под неторопливую беседу, понадеявшись на то, что Ханьгуан-цзюнь занят Мо Сюаньюем и не станет их контролировать.       Подойдя к молодежи, Ванцзи вновь задрал вверх, связанные своей лентой, руки Вэй Ина. Серьезным взглядом осмотрел всех присутствующих и произнес:       – Все видели?       Весь молодняк, на всякий случай, активно закивал головами, соглашаясь с тем, что они всё видели, хотя большинство вовсе не поняли, о чем речь. Все, кроме адептов Гусу Лань и некоторых личностей, осведомленных о значении лобной ленты ланьцев. Цзинъи ошарашенно переводил свой взгляд со связанных рук Мо Сюаньюя на Ханьгуан-цзюня, выглядящего сейчас удовлетворенно-спокойным. Именно так он бы охарактеризовал видимые сейчас эмоции на лице своего наставника. Сычжуй молча хлопал глазами и заливался краской смущения, а Оуян и Цзинь Лин старательно пытались закрыть рукавами кувшин с вином, стоящий рядом с ними.       – Отец, это… это же… Ваша лента? Но она же первая? – вдруг бледнея, спросил Сычжуй, неожиданно понимая, что с момента появления в их жизни Мо Сюаньюя отец сменил свою вторую ленту, которая означала, что первая вручена возлюбленной и та ее приняла, а сам мужчина верен своей женщине. Но Ханьгуан-цзюнь сменил ленту на первую, неуловимо отличающуюся узором облаков, и человеку, не ведающему о подобных тонкостях, такая лента ничем не будет отличаться от других лобных лент клана Гусу Лань. И теперь, эта лента, которая вручается любимой, плотно стягивает запястья молодому мужчине, практикующему темные искусства.       Ванцзи слегка пошатнулся, вызывая священный ужас в своих адептах, и уверенно произнес:       – Он потерял первую, пришлось повторить.       Вэй Ин молчал, мысленно молясь всем богам, чтобы Ванцзи поскорее прекратил этот концерт и поднялся в их комнату.       – Не верите? – вдруг спросил Ванцзи, глядя, почему-то, на Цзинъи и Сычжуя. Он щелкнул пальцами, и лента сама развязалась, явив миру слабо мерцающий, но вполне видимый, голубой символ любви на запястье Вэй Ина, попутно оголив и своё запястье, демонстрируя ближайшим к нему юным адептам парные знаки.       Краска отлила от лица Сычжуя, а Цзинъи замер с широко распахнутыми глазами. Когда Лань Сичэнь со своей супругой получили подобное благословение, они были еще маленькие, но помнили, как восторженно рассказывали другие адепты об этом. Только искренне любящие друг друга пары получают иероглифы. Получается, что Ханьгуан-цзюнь и Мо Сюаньюй действительно друг друга любят, но, когда они успели? Это просто уму непостижимо…       – Все видели? – вновь повторил вопрос Ванцзи.       – Да, отец.       – Да, Ханьгуан-цзюнь, – сглотнув неожиданно возникший комок в горле, ответил Цзинъи.       Оуян и А-Лин просто кивнули.       Эти ответы, наконец-то, удовлетворили Ванцзи и, схватив Вэй Ина за руку, потащил его на второй этаж.       – Какой ужас! – с отвращением воскликнул Цзинь Лин и, схватив кувшин с вином, выпил в один присест почти всё, что там оставалось.       – Оставь мне! – произнес Цзинъи громко.       – Нам же это померещилось? – пробормотал Сычжуй.       Большинство адептов из других кланов решили, что вся эта сцена им привиделась. Они сослались на переутомление и излишне крепкое вино, которое подобным образом подействовало на юношей, еще не привыкших к выпивке. Ведь подобного просто не может произойти. Им повезло, что они не увидели символы благословения, иначе подобное сложно было бы списать на усталость.       ***       – Лань Чжань! Лань Чжань, отпусти меня! – воскликнул Усянь, едва они переступили порог комнаты, а Ванцзи всё также крепко сжимал его руку. – мне больно!       Лань Чжань тут же разжал свою ладонь и, взяв кисть Вэй Ина, внимательно ее осмотрел.       – Где больно? – обеспокоенно спросил он у Усяня.       – Запястьям больно. Зачем ты так крепко связал мне руки и что за концерт ты устроил внизу?       – Они все должны были увидеть, что ты мой, – честно ответил Ванцзи.       – Лань Чжань, я только твой. С самого начала я принадлежу только тебе одному. Всё это было ни к чему.       – Нет, это важно. Они должны были все узнать, что ты мой спутник на тропе самосовершенствования. Осталось преклонить колени перед душами предков, но это лишь формальность, мы уже получили благословение места силы, а это лучшее подтверждение искренности наших чувств и серьезности намерений, – упрямо ответил Ванцзи.       – Лань Чжань, думаю, если мы еще и колени преклоним, то твой дядюшка сойдет с ума от злости. Совсем ты его не жалеешь, – с довольной ухмылкой, произнес Вэй Ин. Уж кому-кому, а конкретно ему нисколько не было жаль Лань Цижэня.       – Ему придется смириться, – спокойно произнес Ванцзи. – Вэй Ин, ты возьмешь мою ленту? – вдруг вкрадчиво произнес Лань Чжань.       – Лань Чжань, я согласен её принять, но давай ты это повторишь, когда будешь трезвый? – мягко улыбнувшись, ответил Усянь. Вручение ленты – это чудесный и важный момент, он прекрасно помнил, как Ванцзи отдавал ее ему в первый раз, как волновался и переживал, что Вэй Ин ее не примет, и как радовался, когда Усянь пообещал хранить ее, как самое ценное сокровище. Нет, они обязательно должны запомнить этот момент оба. А сейчас, когда Ванцзи пьян – не факт, что он завтра хоть что-то вспомнит. Про воровство куриц он, например, забыл. Хотя, возможно, ему просто очень стыдно, и он так сказал специально.       – Ты точно ее примешь? – с настороженностью спросил Лань Чжань.       – Точно. Я обязательно приму твою ленту, – успокаивая своего возлюбленного, вкрадчивым голосом ответил Усянь.       – Я тебе верю, – удовлетворенно произнес Ванцзи.       – Лань Чжань, смотри-ка, а нам ванну наполнили водой. Ты заказывал? – отвлекая его от продолжения этого разговора, произнес Вэй Ин.       – Да. Заказывал. Вместе с ужином, – утвердительно ответил Ванцзи.       – Вода еще вполне горячая. Я хочу искупаться, но давай ты первым пойдешь – мы вдвоем здесь не поместимся.       Лань Чжань обиженно вздохнул, но окинув взглядом действительно небольшую бадью, был вынужден согласиться, что вместе они и правда не влезут в нее.       – Хорошо, – согласился он. – Но ты меня разденешь.       – Договорились, – согласился с ним Вэй Ин. – Могу и помыться помочь, если пожелаешь, – уже с улыбкой произнес он.       – Хочу, – удовлетворенно ответил Ванцзи.       Взяв своего любимого за руку, Вэй Ин подвел его к деревянной бочке, заменяющей на этом постоялом дворе полноценную ванну. Ванцзи абсолютно не противился его действиям. Рядом с ней Усянь полностью снял с себя верхние одежды, оставшись в одних нижних штанах – он не хочет намочиться, пока будет помогать Лань Чжаню купаться, да и так гораздо удобнее. После этого приступил и к раздеванию своего мужчины.       Сбросить с плеч верхние одежды, развязать все тесемки на нижних, слой за слоем снимая белые одеяния, скрывающие любимое тело. Едва касаясь, задевать бледную кожу пальцами, и каждое мгновение чувствовать на себе внимательный взгляд. И ощущать эмоции, исходящие от Ванцзи: всепоглощающая нежность, удовлетворение от присутствия Усяня рядом, желание близости, таящееся в глубине сердца. О, эти эмоции, самые сладкие, самые приятные из всех, что он успел за сегодня почувствовать. Одно их сопереживание вместе с Лань Чжанем, начинает пробуждать в нем страсть и похоть. Он обязательно расскажет Ванцзи о том, что за этот день слишком много и чересчур сильно ощущал чувства других людей, и спросит, с чем это может быть связано. Но сейчас Вэй Ин словно проваливается в этот омут эмоций своего возлюбленного, направленных только на него.       Распустить прическу, сняв тяжелую серебряную заколку. Помыть эти бесподобные черные волосы, поливая теплой водой из деревянного ковшика. Втирать в них мыльную пену, стараясь не попасть в глаза. Вэй Ину нравится делать подобное для Ванцзи, как и тому для Вэй Ина. Нежно касаясь, протереть покрытую шрамами спину, и вновь подумать о том, что должен же существовать способ убрать эти последствия от дисциплинарного кнута. Пройтись мочалкой по крепкой груди, закусывая губы от охватившего тело желания быть ближе, прижаться к этому сильному телу.       Не удержавшись, склониться к мягким губам за поцелуем, и быть схваченным за руки, чтобы тут же оказаться в узком пространстве бочки, сидя на коленях Ванцзи. Всего мгновение и, под плеск разливаемой воды, быть тесно прижатым к своему возлюбленному.       – Лань Чжань! Я же… – Вэй Ин не успел договорить, как к его губам приник поцелуем Ванцзи. Сминающим, жадным, словно они только что встретились после долгой разлуки. Его руки блуждали по телу Усяня, оглаживая, сжимая, и немного дрожали. Вэй Ин в ответ запустил ладони в его мокрые волосы и, слегка оттягивая их, заставил Лань Чжаня оторваться от поцелуя и приподнять лицо немного вверх, открывая шею. Пройтись по нежной влажной коже жаркими поцелуями, почувствовать, как нарастает внизу обоюдное возбуждение.       – Лань Чжань, помой меня, раз уж я здесь оказался, – оторвавшись от поцелуев, произнес Вэй Ин.       Ванцзи лишь кивнул, соглашаясь, и помог ему избавиться от оставшейся одежды, заставив Вэй Ина для этого присесть на несколько мгновений на бортик бочки – в штанах ведь не помоешься так, как нужно.       Заскользили руки по стройному телу, намыливая и при этом лаская. Распущены длинные волосы, омыты теплой водой и ароматным мылом. В узком пространстве каждое действие – прикосновение, каждое касание – неприкрытая нежность, каждый легкий поцелуй – едва сдерживаемая страсть.       Два тела, влажные и горящие желанием, сплелись в едином порыве, обжигая поцелуями яркие губы, сжимая в крепких объятиях, что потеряли свою нежность, но наполнились вожделением, огнем, дарующим наслаждение и освобождение. Выпустить это пламя, эту страсть, сгореть вместе в ее огне.       Поднявшись из воды, поддерживая за бедра Вэй Ина, что обхватил талию Ванцзи ногами, Лань Чжань спустился по хлипкой лесенке, позволяющей забираться в бочку беспрепятственно. Целуясь и прижимаясь друг к другу, оба мужчины завалились на постель, как вдруг Вэй Ин вспомнил о своей покупке. Можно было бы и отложить на следующий раз, но согласится ли трезвый Ванцзи одеть столь непривычного ему цвета вещь.       – Лань Чжань… Лань Чжань… остановись… – с трудом оторвавшись от любимого, произнес Усянь.       – Что такое, Вэй Ин? – тягуче спросил Ванцзи.       – Лань Чжань, у меня к тебе будет просьба.       – Что угодно…       – О! Ты сделаешь всё, о чём бы я тебя сейчас ни попросил? – радостно произнес Вэй Ин.       – Да.       – Погоди минутку, я мигом вернусь, – произнес Усянь и, выскользнув из объятий Ванцзи, направился к своей одежде, чтобы вытащить из мешочка цянкунь сверток с тем самым шикарным красным халатом.       – Лань Чжань, надень это для меня, – произнес Вэй Ин, протягивая Ванцзи красный шелк.       – Хорошо, – абсолютно спокойно ответил мужчина и встал с кровати, чтобы облачиться в протянутую Вэй Ином одежду.       Расшитая золотом красная ткань с неширокими полосками черной отделки по краям, взлетела над плечами Ванцзи и опустилась на белоснежное тело, создавая непередаваемый контраст. Сразу же, заклинанием, Ванцзи высушил влажные волосы и черные волны заструились по красному шелку.       – Тебе нравится? – спросил Ванцзи, огладив пальцами края ворота, слегка поправляя ткань.       Вэй Ин же просто задохнулся от восхищения, прикрыв на мгновение лицо ладонями.       «Как? Как простая, пусть и красивая одежда, может так изменить облик? Уму непостижимо!», – восклицал он мысленно, погружаясь в эстетический шок.       – Это… Лань Чжань… божественно! Почему Ваш клан запирает подобную красоту в безликие бело-голубые одежды? – восторженно произнес он.       – Это цвета сдержанности и чистоты. Красный – цвет страсти. Мы призваны сдерживать ее, проявляя только с любимыми, – спокойно ответил Ванцзи.       – Значит, для меня ты можешь одеваться в подобные одежды? – с надеждой спросил Вэй Ин.       – Для тебя – да.       Жадно окинув представший перед ним восхитительный облик Лань Чжаня, Вэй Ин подтолкнул его к постели, буквально заставляя лечь на нее. Сам же уселся между его бедер.       – Что ты хочешь сделать? – спросил Ванцзи.       – Ничего из того, что тебе не понравится, – с улыбкой ответил Усянь.       Лань Чжань притянул его к себе за руки, прижал к своему телу, поцеловал страстно желанные губы, и стоило Вэй Ину растаять от этих прикосновений, как Ванцзи в доли секунд изменил положение. Теперь Усянь оказался прижат к постели, а Лань Чжань навис над ним, подминая под себя, сжимая тонкую талию и покрывая поцелуями бледную кожу груди. Касаются тела длинные волосы, скользит по нему прохладный шелк, создавая контраст между жаркими прикосновениями ладоней и губ, и красной ткани. Нарастает обоюдное возбуждение, что, впрочем, и не угасало за недолгим разговором. Выгибается Вэй Ин в руках любимого мужчины, но сегодня он хотел самостоятельно привести Ванцзи к удовольствию и поэтому, с трудом, но смог вновь поменяться с Лань Чжанем местами.       Вновь Усянь расположился на коленях между бедрами Ванцзи.       – Лань Чжань, сегодня я сделаю это для тебя. Ты мне обещал, – улыбнувшись, произнес Вэй Ин и облизнул слегка языком пунцовые от поцелуев губы.       – Хорошо, – с выдохом ответил Ванцзи, а янтарные глаза полыхнули неприкрытым желанием.       Огладить рукой горячий, текущий капельками прозрачной жидкости, член. Провести пальцем по розовой коже головки, задевая ложбинку на самом верху, вызвав этим легкое постанывание Ванцзи. Опустить голову вниз и облизнуть дрожащую плоть, слизывая капли влаги; приникнуть губами к нежной коже, лаская языком, играя с телом возлюбленного, наслаждаясь его трепещущей реакцией. Раз за разом проводить ладонью по крепкому члену, что так пульсирует в его руке, позволять ему проникать в его, Вэй Ина, рот так глубоко, как хочет того сам Ванцзи, чувствовать его желание, его эмоции от всего этого действа. Ощущать касания розовой плоти по небу, по языку, как давяще упирается в горло, но нет отторжения, ведь это всё так нравится им обоим. Эти игры, эти прикосновения, эти движения. Почувствовать, как Ванцзи начинает прижимать его голову ладонью. Непроизвольно, но забывшись в страсти и похотливых движениях, он словно заставляет Усяня брать глубже, сильнее, быстрее. Сжимает ладонью черные волосы, порой немного грубо, но от этого еще сильнее хочется заставить трепетать этого мужчину, дрожащего от его, Усяня, ласк. Стонущего так разнуздано, так бесподобно горячо, что Вэй Ин, сам не касаясь себя, готов излиться только от всего этого. Начать ласкать самого себя, позволяя полностью отдаться похоти. Нет иных мыслей в сознании, расплавились они от жаркого огня. Только ласка, только эти обжигающие прикосновения, только трепет тел, давно забывших обо всём на свете, кроме единения друг с другом. Излиться густой тягучей жидкостью, терпким ароматом наполнить воздух. Дрожь тела Ванцзи, и горячая влага наполнила Вэй Ина. Удовлетворение, ни с чем не сравнимое опустошение, что возможно испытать только вместе со своим любимым человеком, отдаваясь страсти вместе с ним, получая ее от него. Испытать высшее удовольствие одновременно, как множество раз до этого. Упасть рядом на постель, прижимаясь к горячему боку, едва ощущая прохладу шелковой ткани рядом.       – Вэй Ин… – вдруг смущенно произнес Ванцзи.       – Что такое? – устало спросил Усянь.       – Вэй Ин, давай в следующий раз, когда ты затеешь подобные игры, я буду трезвым.       – О, ты уже пришел в себя?       – Только что. Я понимаю, что нам было хорошо, но мне хотелось бы подобное запомнить, – и Ванцзи приподнял край шелкового халата, акцентируя внимание на том, что он не помнит момент переодевания.       – Ты совсем ничего не помнишь?       – Через время начинаю кое-что вспоминать, но не всё, – огорченно ответил Лань Чжань.       – Хорошо. Специально для тебя я повторю сегодняшний вечер, когда мы вернемся в Гусу.       – Я запомню это обещание, – ответил Ванцзи и прижал Вэй Ина к себе.       Ночь в крепких объятиях любимого человека – всегда прекрасна.       ***       Утром все юные адепты Гусу Лань облегченно выдохнули, увидев лобную ленту Ханьгуан-цзюня на положенном ей месте – на его голове. Значит, ситуация с Мо Сюаньюем всё-таки странное недоразумение, возможно, вызванное употреблением алкоголя. Лань Ванцзи обычный человек и ничто ему не чуждо. Кроме великолепной четверки, иероглифы любви не видел больше никто, но юноши решили об этом не распространяться.       Цзинь Лин смотрел на Ванцзи и Сюаньюя с отвращением. Сычжуй уже был спокоен и признавал право своего отца на личную жизнь. Цзинъи старался лишний раз не смотреть ни на господина Ханьгуан-цзюня, ни на Мо Сюаньюя, но порой кидал задумчивые взгляды на Цзинь Лина и Сычжуя и почему-то краснел. А Оуяну было просто всё интересно. С присущим ему любопытством он выспросил у ланьцев все подробности о значении лобной ленты и теперь начал мечтать о том, что какая-нибудь нежная и красивая адептка из Гусу Лань влюбится в него и вручит свою ленту. Юноше показалось это очень романтичным, и теперь он с нетерпением ждал поездки на учебу в Облачные Глубины.