Зимний сон

      34.       Эмоциональная чувствительность всё усиливалась и Вэй Усянь поспешил вернуться в цзинши. Это, конечно, интересная и, скорее всего, полезная способность, но она слишком утомительна, особенно, когда вокруг так много людей. В Гусу Лань они все, только с виду такие холодные и безэмоциональные, а по факту в каждом просто бушуют эмоции и чувства. Лучше он помедитирует или почитает что-нибудь интересное, из имеющегося в доме Ванцзи.       Поиски подходящей литературы увенчались успехом. Вэй Ин нашел не только тайник с хранящимися там сборниками Лунъяна и другой подобной литературой, но и крайне любопытную шкатулку, запертую на магический замок, который он с легкостью взломал. Стоило открыть этот резной сундучок, как сердце защемило от увиденного: внутри лежал портрет Ванцзи, тот самый, что Вэй Ин в юности нарисовал и подарил ему шутки ради; красная лента для волос, оставленная Усянем своему любимому в ночь их единения во времена, когда он носил «титул» Старейшина Илин; несколько листов с коряво начертанными извинениями и непонятными рисунками, явно написанные и нарисованные рукой Вэй Ина и сборник «О благовоспитанности», однозначно переписанный им самим во время отбывания наказания в библиотеке, когда он учился в Гусу; серебряный колокольчик ордена Юньмэн Цзян с разрезанной тесьмой и красивые портреты его, Вэй Ина, нарисованные рукой неизвестного мастера – как бы ни самим Ханьгуан-цзюнем, потому что Сичэнь рисует только пейзажи, а больше некому было запечатлевать на бумаге страшного отступника Вэй Усяня. Не удержавшись, Вэй Ин разревелся. Он и так сегодня излишне эмоционален, из-за воздействия вчерашней песни «Покоя» мало того, что чувствует других, так и сам слишком сильно проявляет свои чувства.       Ванцзи застал своего возлюбленного горько рыдающим над его сокровищем, свято оберегаемом все эти годы. Вэй Ин прижимал к груди свою старую ленту для волос, гладил кончиками пальцев нарисованный им самим портрет Ванцзи, и чуть ли не выл в голос. Всего мгновение и Лань Чжань подлетел к Усяню, прижал к себе и принялся успокаивать.       – Вэй Ин, что случилось? Почему ты так плачешь?       – Лааань Чжаааньь… ууу… ты столько лет хранил этооо… – Усянь поднял руку с зажатой в ней красной лентой. – Тебе было так одинокоооо… так больнооо… так плохо без меняяя… Прости меня, Лань Чжань, что я так долго не возвращался, что не отзывался на твой зов… ууу… я такая скотина!!! Ты меня звал, а я спааал… там… где все души…– причитал Вэй Ин, орошая белоснежную ткань на груди Ванцзи своими слезами, хватал за плечи, порывисто прижимаясь.       Лань Чжань, разместившись здесь же на полу в более удобную позу, затащил к себе на колени Вэй Ина и принялся баюкать, словно маленького.       – Вэй Ин, всё хорошо… хорошо… Ты здесь, рядом со мной, мы вместе. Эти вещи… Они… Они очень помогли… Когда мне не хотелось жить, я разговаривал с тобой через них, вспоминал тебя, думал об А-Юане и о том, что обязан воспитать его достойным человеком, чтобы ты мог мной гордиться… И тебе не за что извиняться.       – Лаань Чжааань… – не унимался Вэй Ин.       – Это ведь всё воздействие песни? Из-за неё ты всё настолько остро переживаешь… Ты и так излишне эмоционален, а тут только усилилось… Успокаивайся… – принялся нежно шептать Ванцзи, вкладывая в свои слова духовную силу, придавая им важность, потому что так недолго и в истерику скатиться, а договорив, начал напевать песню, что стала их связующей мелодией.       Вэй Ин потихоньку притих и, спустя двадцать минут, действительно успокоился и, шмыгая носом, сполз с колен Ванцзи.       – Извини… развел тут сырость…       – Никаких извинений, но подобные эксперименты над тобой в ближайшем будущем мы проводить не будем, – твердо ответил Лань Чжань.       – Хорошо. Я с тобой согласен. Это слишком… – произнес Вэй Ин.       Вэй Ин присел возле шкатулки и аккуратно сложил все вещи обратно. Закрыл, запечатал новым охранным заклинанием и вернул владельцу.       – Мне было очень любопытно, что может прятать у себя Ханьгуан-цзюнь… Ты не сердишься? – слегка стыдливо произнес Усянь.       – Не сержусь, – с нежностью в голосе ответил Ванцзи. – Мне избавиться от этого? – вдруг спросил он, кивая на сундук.       – Ты что?! Не нужно! Да и зачем?! – воскликнул испуганно Вэй Ин.       – Чтобы не напоминали о грустном, – тихо произнес Лань Чжань.       – Не вздумай! Там не грустные воспоминания, а счастливые! Ты только вспомни: твой портрет, что я нарисовал – как ты разозлился из-за пририсованного пиона, и та порванная книжка с картинками? Весело же было! Я тогда был в восторге от того, что ты всё-таки можешь проявлять сильные эмоции и не являешься настоящей ледышкой. А моя писанина? Это напоминание о прекрасном времени, проведенном наедине в библиотеке, когда мы были только вдвоем! И, ах, как жаль, что мы тогда еще не знали о чувствах друг друга, ведь, вместо переписывания скучных трактатов и правил, могли бы заняться чем-то более интересным. Эта лента – память о нашем полноценном первом разе, когда мы отринули все сомнения и стали едины не только душами, но и телами. Какая была страсть! Как мы горели! Ты же помнишь это? Восхитительные воспоминания! Серебряный колокольчик – пусть он станет напоминанием о том дне, проведенном вместе в Пристани Лотоса, пусть он наполнится плеском воды, её прохладой, и шелестом листьев ивы, под кроной которой мы сидели рядом, под которой впервые прикасались к обнаженным телам друг друга. Это было непередаваемо… А эти портреты… просто красивые портреты одного замечательного юноши, что пленил сердце несравненного Ханьгуан-цзюня… – забыв о всех печалях, вдохновленно проговорил Вэй Усянь, а Ванцзи просто в очередной раз запечатлелся на своего любимого, на его яркие чувства, его улыбку и звонкий голос, на сияющие любовью глаза. Лань Чжань отложил шкатулку в сторону и порывисто притянул к себе Вэй Ина. Обнял нежно-нежно, почувствовал, как Усянь прижимается к нему мягко, с лаской касается его спины, проводя по ней тонкими пальцами. Выдохнули оба успокоенно и освободились от объятий, чтобы продолжить разговор.       – Доходчиво объяснил. Сохраним и приумножим, – с кивком согласия, ответил Ванцзи.       – Ага, потомкам оставим, как реликвию и память о несравненных Нас! – с улыбкой воскликнул Вэй Ин.       – Кому это надо? Но пусть так и будет, если ты хочешь, – произнес Лань Чжань.       – Договорились. Лань Чжань, как совещание прошло?       – Скука… – протянул Ванцзи. – Вэй Ин, больше не ползай под окнами на животе. Нужно было просто зайти.       – Что ты такое говоришь?! – замахал на него руками Усянь. – Ты хоть представляешь, что бы случилось с вашими Старейшинами, если бы я там вдруг появился – они бы померли от шока! Мне-то на них всё равно, но клану, наверное, они ещё нужны…       Ванцзи слегка улыбнулся на эту речь Вэй Ина, а тот сразу же замер, хищно уставившись на редкую улыбку.       «Хочу еще раз услышать тот звонкий смех», – сразу же пронеслось в мыслях Усяня.       – О, Лань Чжань… А вот эта загадочная литература… – Вэй Ин кивнул на разбросанные им, еще в самом начале, книги с эротическим содержанием. – Это твои учебники по теории? Еще с того времени?       – Они самые, – без тени смущения, ответил Ванцзи.       – О! А ты основательно подошел к изучению процесса… – потерев подбородок, задумчиво произнес Вэй Ин.       – Я не хотел сделать что-то неправильно и этим причинить тебе боль.       – Ооо… - протянул Усянь, а в сердце разлилась теплота от такой заботы Ванцзи в таком интимном вопросе, – А могу я их тоже полистать?       – Мог бы и не спрашивать. Читай, конечно,– кивнул Лань Чжань. – Скоро привезут обед, а после нужно сходить к Сичэню. Он расскажет нам новости относительно дела Мо Сюаньюя.       – Слушай, а кто за обедом полетел?       – Цзинъи.       – Ммм… А утром, тоже он завтрак для меня покупал? – задумчиво спросил Усянь.       – Да. Что-то не то купил? Я дал ему четкие указания относительно еды для тебя, – внимательно глядя на Вэй Ина, ответил Ванцзи.       – Нет-нет! Он оочень дотошно выполнил твои указания! Но, давай ты будешь посыльного менять периодически, или лучше переговорить с поварами на вашей местной кухне, чтобы они готовили для меня, хотя бы иногда, более-менее съедобную пищу… Или… О, а может вам здесь вовсе меню пересмотреть? Ну честно, это натуральное издевательство над вкусовыми рецепторами! Можно ведь вводить постепенно разные приличные блюда? – сказал вслух Усянь, а мысленно произнес: «Цзинъи, мелкий негодник! Я это запомню. Конечно, может быть я и ошибаюсь, но бдительности терять не стоит – повеселимся, мой юный друг!»       – Я предложу Сичэню рассмотреть твое предложение, – серьезно ответил Лань Чжань.              В этот момент у Цзинъи, спешащего с обедом для этой парочки, пробежал холодок по спине и он подумал, что не стоило всё же вредить Мо Сюаньюю – вдруг он догадается, пожалуется Ханьгуан-цзюню, и его накажут, а хуже всего то, что он низко упадет в глазах Сычжуя. Сюаньюй, конечно, вредная личность, но он много всего знает и крайне интересно всё объясняет, но его язык… поведение… ужас… просто ужас, так и напрашивается на пакость…       В ожидании обещанного обеда, хоть уже и позднего, Вэй Ин расположился на кровати и увлеченно рассматривал те самые сборники Лунъяна.       – Ничего себе! Так тоже можно? Лань Чжань, мы обязаны попробовать! – периодически восклицал он, а Ванцзи лишь неопределенно хмыкал, бросая любопытные взгляды на своего любимого, что так увлекся этими книжками. Сидя немного в стороне, он перебирал струны гуциня, играя легкую незатейливую мелодию.       Активный стук в дверь прервал их ожидание, и Вэй Ин подскочил с кровати встретить пришедшего.       – О! Цзинъи! Ты с обедом? Проходи-проходи… – пригласил его в дом Вэй Ин и сладко-сладко улыбнулся, а юноша испуганно сглотнул.       «Догадался», – подумал он, но нацепил маску уверенности в своей безгрешности и переступил порог обители Ханьгуан-цзюня.       – Цзинъи, благодарю за помощь. Поставь корзинку на стол, – произнес Ванцзи.       Юноша прошел через всю комнату к столу и поставил на него свою ношу. Вдруг его взгляд зацепился за разбросанные по всей кровати книжки и любопытство, в очередной раз, подвело Цзинъи.       – А что это вы тут читаете? – спросил он.       – Очень интересная литература. Можешь подойти посмотреть, – ответил Вэй Ин, слегка ухмыльнувшись.       Цзинъи осторожно взглянул на Лань Чжаня, но не увидел протеста и направился к лежащим книгам. Подцепил первую попавшуюся.       – Мораль и этика? Да это все уже давно знают наизусть? Хотя, господину Мо не помешает изучить пару правил, как вести себя в обществе, – произнес юноша, но резко осекся, вспомнив, что здесь, помимо Сюаньюя, еще и Ханьгуан-цзюнь присутствует.       – Да-да, я знаю, что мне нужно читать. Тебе, кстати, тоже не помешает туда заглянуть, – уверенно произнес Вэй Ин.       – Ой, я это всё давно наизусть знаю!       – Правда? А я вот в этом не уверен, – задумчиво ответил Усянь.       – Да что здесь может быть такого, чего я не знаю? Это же, всего лишь учебник по «Морали и этике»! – и Цзинъи резко раскрыл книжку. – Великие боги! Какой ужас! – юноша отбросил в сторону книгу, на развороте которой два молодых мужчины сжимали друг друга в крепких объятиях и были в самом разгаре интересного занятия. Легким сквозняком страницы перелистнулись на еще одну горячую сцену, на которой были изображены те же герои, но в позе наездника, как отметил про себя увидевший это изображение Вэй Ин. – Мо Сюаньюй, ты бесстыдник!!! – гневно выкрикнул он и кинулся прочь из комнаты.       – Цзинъи, подожди, а как же книжка? Тебе она точно пригодится! – прокричал ему вслед Вэй Ин, а после сполз на пол у распахнутой двери, заливаясь смехом.       – Какие яркие эмоции! Просто чудесно! Дикое любопытство, стыд, злость, смущение, но он захочет еще такое посмотреть… – сквозь немного успокоившийся смех, проговорил Вэй Ин.       – Думаешь? – удивленно спросил Ванцзи.       – Уверен, – ответил Вэй Ин, но не стал вдаваться в подробности. Всему свое время.       – Слушай, Лань Чжань, а в вашем клане очень популярно слово «бесстыдник». Помнишь? – с улыбкой произнес Усянь.       ***       Резво убежавший Цзинъи затормозил только тогда, когда скрылся в густых зарослях бамбука. Выдохнул громко, успокаивая бешено колотящееся сердце и призадумался. Он прекрасно осведомлен о том, что между мужчинами бывает такая связь и они занимаются друг с другом этим. Но у него не было знакомых, кто мог бы его просветить о подобной стороне вопроса. Пару раз адепты постарше предлагали посмотреть эротические картинки, но он всегда отказывался. Нельзя. Он и так много правил постоянно нарушает, надо сдерживать себя хоть в чем-то. А ещё Цзинъи абсолютно уверен, что у тех старших адептов были книжки с девушками, а не только с мужчинами, потому что они активно обсуждали пышные груди красавиц, изображенных на тех картинках, что он так и не осмелился посмотреть. И теперь, его первая эротика оказалась вот такой… Хуже то, что ему понравилось… Еще хуже, что теперь его бурная фантазия начала подсовывать уж совсем бесстыдные образы… Сычжуй… Цзинь Лин… Цзинъи ужасен… Мало того, что ему понравилось, так он еще и думает в подобном ключе сразу о двух своих друзьях… Он очень… очень плохой друг! От представленных картинок в паху нестерпимо заныло и по телу прошелся жар. Сжав белую ткань на груди, Цзинъи тяжело задышал, и чуть было не опустил руку на затвердевшую плоть.       «Только этого мне сейчас не хватало!» – с ужасом подумал юноша и резво кинулся бежать в сторону холодных источников, – «Медитация и холод! Только это меня сейчас спасет!»