Зимний сон

      36.       Тонкие струи множества водопадов падали со скал, заросших зеленым мхом. Разбиваясь о водную гладь источника, они создавали туманную взвесь, похожую на пар. Только тепла здесь не было и близко – этот источник является самым холодным из имеющихся на территории Облачных Глубин. Его ледяные воды имеют невероятные лечебные свойства, ускоряя заживление ран, успокаивая дух и тело. Но сегодня купание в этой воде нисколько не помогало Цзинъи. Он порывался покинуть это место, но, отойдя буквально на сто метров, был вынужден вернуться. Фантазии, что возникли в его голове, напрочь отказывались покидать ее, раз за разом возникая в сознании и будоража тело.       Уже во второй раз, юноша оделся и направился к выходу, кое-как успокоив свое тело, отказывающееся подчиняться здравому смыслу. Но вновь, едва он согрелся, перед его внутренним взором предстали развратные картинки. Взвыв в голос, Цзинъи кинулся обратно к источнику, на ходу стягивая с себя одежду и отбрасывая ее в сторону, не заботясь о том, чтобы хоть немного сложить аккуратно.       Холод, пробирающий до костей, в мгновение ока окутал его тело, и сознание переключилось на медитацию, предназначенную для усмирения плоти и разума.       Вдох-выдох – отрешиться от всего земного.       Есть только прозрачные воды источника и его тело, пребывающее в покое. Ничто не властно над ним.       Вдох-выдох – в голове одна лишь мягкая пустота, дарующая умиротворение, растворяющая все заботы.       Вдох-выдох – холод дарует бодрость организму, чистоту и ясность сознания. Ничто не может вывести его из равновесия.       Здесь нет никого кроме него и окружающей воды, что заберет все его печали и переживания.       Глубоко погрузившись в медитацию, Цзинъи не сразу понял, что он здесь уже не один.       Легкий топот пары ног донесся со стороны берега и, распахнув глаза, Цзинъи увидел несущегося к воде Мо Сюаньюя, на ходу стягивающего с себя одежду, точно так же, как буквально несколько минут назад сделал он сам.       Легкий прыжок и разлетелись в стороны брызги воды, окатив юношу и намочив ему волосы, а Мо Сюаньюй, нырнувший в источник с головой, под водой подплыл к Цзинъи и только около него вынырнул, повторно обрызгав ледяными каплями.       – Мо Сюаньюй, что ты творишь?! – возмутился Цзинъи, стирая с лица брызги воды.       – А что я творю? Ты же сам, буквально десять минут назад, так же резво бежал к воде, – с ехидной улыбкой произнес Вэй Ин.       – Я… – начал было юноша, но вдруг осекся, не зная, как оправдать свое неподобающее поведение.       – Ой, да ладно! – ткнул его в бок Усянь. – Картинки так понравились, что теперь не знаешь, как успокоиться? Или ты уже представил кого-то вместе с собой, и от этого твое юное тело отказывается вести себя смирно? – с хитрым прищуром серых глаз спросил Вэй Ин.       – Мо Сюаньюй, я убью тебя за подобные слова! – закричал Цзинъи. – Не равняй меня с собой – я не какой-то там обрезанный рукав! Готовься принять смерть через утопление! – и он кинулся на Усяня, начав его топить. Вэй Ин не сопротивлялся, но через минуту, перехватил инициативу и увлек сопротивляющегося юношу за собой под воду.       Не успели они толком побороться под водой, как обоих выдернули на поверхность. Ванцзи крепко схватил каждого за предплечье, не позволяя вырваться, и строго осмотрел обоих.       – Холодный источник не предназначен для игр, – спокойно произнес он.       – Ханьгуан-цзюнь, простите! Мо Сюаньюй первый начал! Он постоянно говорит мне смущающие вещи! – начал оправдываться Цзинъи.       – Ханьгуан-цзюнь, ты так горячо выглядишь без одежды и обрызганный водой! Отправь Цзинъи и Сычжуя отсюда, а мы здесь задержимся на некоторое время! – громко воскликнул Вэй Ин.       – Вот! Он опять говорит разные пошлости! Пустите, я его утоплю за подобный разврат! – затрепыхался Цзинъи и начал тянуть руки в сторону Усяня. – Стоп… Что? Сычжуй? – юноша направил свой взгляд на берег, где неторопливо снимал с себя одежду А-Юань.       – Оба! Угомонились! – громко и строго произнес Ванцзи. – Час медитации обоим.       – Час?! Лань Чжань! Я умру здесь за час! Раньше не выдерживал в этом месте и пятнадцати минут, а сейчас тем более! – забывшись, воскликнул Вэй Ин. – Но зачем Сычжуй тоже зашел в воду? – Усянь сразу же перевел тему, не дав юношам обратить внимание на его оговорку.       – Мы с А-Юанем будем медитировать вместе с вами. Вам это подобно наказанию, а для нас обычная практика, – спокойно ответил Ванцзи.       – Ну ЛаааньЧжааань, пожалуйста, давай уменьшим эту пытку хоть немногооо? Думаю, пятнадцати минут хватит, чтобы мы осознали, что здесь нельзя баловаться? – начал торговаться Вэй Ин.       – Полчаса, – скосив на своего любимого янтарные глаза, произнес Ванцзи.       – Хорошо. Договорились, – согласился сразу же Вэй Ин. – Но потом ты меня должен хорошенько согреть, – нисколько не стесняясь присутствующих здесь юношей, промурлыкал Вэй Ин, повиснув на плече Ванцзи.       – Если будешь хорошо себя вести, то согрею, – ответил Лань Чжань.       – Ханьгуан-цзюнь?! – взвыл Цзинъи. – Я понял, Вы пали жертвой чар этого демона-искусителя, принявшего облик красивого юноши!!!       – Цзинъи, так ты признаешь, что я настолько хорош собой, что даже такой благопристойный человек, как Лань Ванцзи, не устоял перед моим обаянием?! – воскликнул Вэй Ин и наигранно прикрыл рот ладошкой, словно поражен до глубины души.       Цзинъи отбежал от них в сторону, закрыл руками лицо, словно попытался отгородиться от всего. Сычжуй тихонько подошел к своему другу и положил ладонь ему на плечо, сжал слегка.       – Цзинъи, успокойся, – спокойно произнес он, а юноша вздрогнул, едва он прикоснулся к его плечу. – Давай медитировать, а потом вместе пойдем на ужин.       – Х-хорошоо… – слегка заикаясь произнес Цзинъи и тяжело выдохнул, успокаивая свой разум.       Едва выстояв эти полчаса, Цзинъи первым выбрался из источника и оделся. Ванцзи действительно отправил его и Сычжуя вперед, оставшись с Мо Сюаньюем еще на получасовую медитацию, потому что тот постоянно норовил отвлечь их на протяжении всего времени, что они вчетвером были в воде.       Долгое пребывание в холодной воде всё же остудило пыл Цзинъи и он смог спокойно идти рядом с Сычжуем, не представляя в голове разные непристойности. Когда они уже отошли на приличное расстояние, Цзинъи вдруг осознал, что так и не понял – зачем они все вообще пришли сюда.       – Сычжуй, а зачем вы втроем сюда пришли?       – Ох, я совсем забыл! Мы пришли сказать тебе, что в следующем месяце и ты, и я, поедем со старшими на Совет кланов, – радостно ответил ему А-Юань.       – Что?! Правда?! Ты не шутишь?! – обрадованно, но с некоторым недоверием воскликнул Цзинъи.       – Не веришь? Можешь вернуться и лично спросить моего отца об этом, – с легким укором произнес Сычжуй.       – А вот и вернусь. Хочу, чтобы он сам мне сказал об этом!       – Иди, а я пока меч в комнату отнесу, – сказал Сычжуй и поднял свой меч, сжатый в руке. – Они меня с тренировочного поля забрали, – сразу пояснил он.       – Давай, увидимся у входа в столовую. Я пошел, – согласился с ним Цзинъи.       Погрузившись в мысли о его первом Совете кланов, юноша не торопясь пошел в обратную сторону, к холодному источнику. Странно, но с той стороны не доносилось ни плеска воды, ни громкого голоса вечно не затыкающегося Мо Сюаньюя – только шум водопада и всё. Цзинъи замедлил шаг, и подойдя к ближайшим кустам, из-за которых открывался хороший обзор на источник, раздвинул не слишком густые ветки и узрел картину, от лицезрения которой мгновенно зажмурил глаза. Выждал тридцать секунд – открыл. Картинка никуда не делась, но теперь он уставился на представшее перед ним одновременно пораженным и жадным взглядом.       В лучах клонящегося к закату солнца, стоя по пояс в воде, Ханьгуан-цзюнь и Мо Сюаньюй слились в столь страстном поцелуе, что не замечали ничего вокруг себя. Их руки ласкали тела друг друга, оглаживали бока, плечи, спины. Их тела прижимались тесно, а губы не прекращали соприкасаться, вновь и вновь срываясь в глубокие поцелуи. Вот Ханьгуан-цзюнь оторвался от лица Сюаньюя и прикоснулся к его шее, покрывая ее своими поцелуями, а тот начал бесстыдно постанывать, изгибаясь в сильных руках ланьца. Несколько мгновений, и уже Лань Ванцзи плавится под поцелуями Мо Сюаньюя, который нескромно выцеловывает его ключицы, а тонкими пальцами слегка касается острого соска. Секунда и опускает руку куда-то под воду – Цзинъи догадывается, что Мо трогает Ханьгуан-цзюня за самое сокровенное, но тот в ответ лишь жмурится и закусывает губы от удовольствия. В отблесках заката их влажные от воды тела блестят, придавая всей картине некий сказочный вид, словно два водных духа, прекрасных и влюбленных друг в друга, высвобождают обоюдную страсть. Широко распахнутыми глазами Цзинъи наблюдает за всем действом… и не может оторваться. Это… Это настолько красиво… Эта страсть… Это обоюдное согласие на такие ласки… Нечто невероятное… Он уже забыл, зачем вернулся… что хотел спросить… Он просто стоял и смотрел, забыв даже, что нужно дышать… Вдруг опомнился, осознал, за кем именно он подглядывает и, как бы ему ни хотелось посмотреть еще, устыдился своих действий и тихо-тихо ушел от источника.       В этот раз он шел неторопливо, но куда именно, юноша не осознавал. В его голове было совсем пусто. Спустя некоторое время Цзинъи опомнился и понял, что забрел в густой лес, где и тропинок-то почти нет. Остановился, перевел дух и призадумался. В голове начали возникать образы, которым он стал невольным свидетелем. А если представить, что вместо этих двоих, там подобным бы занялись они с Сычжуем. Это легко представить – он много раз видел своего друга обнаженным и знал, что его тело идеально. Цзинъи прикрыл глаза и представил: вот он касается своей ладонью влажного от воды плеча А-Юаня, под его ладонью мягкая нежная кожа. Касаться груди, крепкого пресса... притронуться ладонью к щеке, пропустить сквозь пальцы влажные волосы и провести своими пальцами по тонкой шее, прикоснуться к ней своими губами, языком собирать капли воды. Целовать эти пухлые губы, вызывая стоны желания, получать в ответ такие же горячие прикосновения. Цзинъи осознал, что эти мысли пробудили в нем такое дикое желание, с которым просто так не справиться. Его член в штанах затвердел, и юноша понял, что теперь так просто его не успокоить. Хочется-не хочется, а придется прибегнуть к крайним мерам, как бы это ни было постыдно. Он расслабил завязки на штанах и запустил в них руку, притрагиваясь к своей плоти, что от нетерпения уже подрагивала. Стоило ему прикоснуться к себе, как тело прострелила нега, вызывая неконтролируемый стон. Двигаясь вверх-вниз, вызывать эти волны блаженства… О… это так сладко, что подкашиваются ноги, слабеют. Цзинъи не выдержал и присел на землю, продолжив себя ласкать. Вдруг в его сознании образовалась картина еще более постыдная, чем он представлял себе раньше. Ах… если бы к ним с Сычжуем присоединился и Цзинь Лин. Цзинъи никогда не видел его обнаженным, но это так легко вообразить… Худенькое тело, сияющее нежной белой кожей, податливое и горячее… Как бы он плавился под его, Цзинъи, ласками… или под прикосновениями Сычжуя… Как бы изменился его голос… можно представить, что угодно… ведь всё это останется лишь в его мыслях, в его фантазиях, что столь сладки и вызывают такие непередаваемо приятные ощущения. Фантазировать, как он впивается в маленький пухлый ротик этого мальчишки своим, сминающим любые протесты поцелуем, как тот подается ему навстречу… выгибается в руках… и стонет… Сычжуй… А-Лин… оба... они прекрасны… они так желанны, что Цзинъи не может сдерживаться в своих мечтах… Позволить себе всё, хотя бы в них… Он еще не знает, как именно это происходит… но представить прикосновения губ… ладоней… это легко…       – Аргх… – сдерживая стон, чтобы не быть слишком громким, Цзинъи изливается себе в руку и без сил опирается на ствол дерева, под которым он присел. – Я отвратителен … – пробормотал он печально.       Обтерев ладонь о траву и помыв руки в ближайшем роднике, юноша, наконец-то, направился в сторону столовой. Он обещал Сычжую прийти, ведь тот будет ждать его у входа.       Смотреть на А-Юаня стыдно. Цзинъи весь вечер прячет глаза и лишний раз старается не разговаривать с ним, вызвав этим легкую обиду у друга. Сославшись на плохое самочувствие, он уходит рано в их комнату и после весь вечер избегает разговоров и игнорирует все вопросы. Сычжуй не настаивает, ведь у всех может быть плохое настроение и даже близкий друг имеет право не рассказывать обо всём, что его тревожит.       Ванцзи и Вэй Ин тоже присутствовали на ужине в общей столовой. И, если Ванцзи не смотрел в сторону Цзинъи, то Вэй Усянь позволял себе разглядывать их невольного свидетеля. Конечно же, они заметили юношу, что случайно увидел их, но поняв, что тот смотрит завороженно, не стали реагировать на его подсматривания, продолжая целоваться. А теперь Усянь в очередной раз уверился, что Цзинъи неравнодушен к Сычжую. Да и от А-Юаня сейчас исходили эмоции легкой обиды и некого разочарования. Ему, однозначно, тоже нравится этот паршивец. «Видимо, у них это семейное, выбирать себе в пару излишне активных и своенравных людей», – подумал Усянь, взглянув на своего любимого с нежной улыбкой, – «И полюбил же его Ванцзи, не глядя на такие черты характера. Или, наоборот, за это и полюбил? Ох уж эти Лани…»