Как удивительно может разнится представление о мире, если попросить рассказать о нём у разных встречных монстров и людей, если позволить себе его узнать в ином свете, используя всё, что у нас есть, для создания представления об окружающем. Для его восприятия есть отдельно сформированные органы чувств, рецепторы, отличительные у каждого вида как по внешнему, так и по внутреннему строению. Все органы чувств развиты для одной цели — выживания, составления правильной картины мира. Зрение, обоняние, слух, осязание, вкус — всё это позволяет составлять точные образы о пространстве, в котором мы ищем угрозы и места для укрытия по малейшим подсказкам нашего организма. Если мы видим прекрасный дом, тёплый и светлый, но наше обоняние навостряется и посылает тревожный запах разложения или крови — с большей вероятностью инстинкт будет сигнализировать об опасности, пеленой закрыв мешающиеся органы чувств и усиливая концентрацию нужных рецепторов. Мы будет прислушиваться, пытаясь распознать чужие шаги или дыхание, зрение станет острее. Но даже имея схожую со своим видом анатомию, мы видим мир по-своему.
У кого-то глаза могут лучше распознавать оттенки основных цветов и их мир ярче и красочнее за счёт более развитого цветового восприятия, у кого-то слух острее, что позволяет услышать шорох в траве первее других, у иных обоняние столь острое, что и нотки испорченных продуктов издали почуют. И в нашем мире есть те, кто ощущает эмоции, слова, цвета — на вкус. У них довольно занимательное восприятие мира — лексико-вкусовая синестезия. Один орган, отвечающий за получение информации, заменяется другим, и те, у кого этот нейрологический феномен, могут ощущать на вкус слова и эмоции. Слово «дом» может отдавать пряностями или морозным ментолом. Красный цвет на вкус как клубника или острый перец, в зависимости от оттенка и насыщенности цвета. И счастье имеет лаймовый или шоколадный вкус, а печаль ощущается лимонной кислотой. Как если бы они могли воспроизводить куски блюд по мысленным образам. Забавно, что тогда при встрече с незнакомцами они могут смаковать их вкус, и у них есть те, кто ощущается «на вкус как шоколад».
У Найтмера же всё несколько разнилось. Будучи хранителем эмоций он мог ощущать их, распределять на малейшие оттенки и стойкость фона. И они для него имеют вкусы, пусть и в более скудном понимании. Счастье для него горькое, едва ли не кислое от приторности. Как сказали бы опробовавшие больше пищи жители вселенных — это ощущается от большого количества сахара, или мёда. Влюблённость — отдаёт чем-то лёгким, едва ощутимым, но вместе с тем же оседает на языке вкусом, что остаётся после корицы. Лёгкая пряность и душистый аромат, щекочущая и пробуждающая. Она включает в себя как лёгкое счастье, так и тоску с желанием быть рядом, чуть горьковатым, на вкус схоже с всепоглощающей ревностью. Страх — очаровательно-сладкий, но не горчащий, с лёгкой пряностью — как если бы он пил сливки с гвоздикой, разве что без запаха и должного аромата — на языке появляется послевкусие, которое и распределяет эмоции на «горькие» и «сладкие». Отчаяние, боль, страдания — всё это пьянило, кружило голову, и он не мог этим насытиться, ощущая постоянный голод. Малейший сладкий, столь ароматный, без позитивный примесей мир становился для него истинным пиром.
Но ещё никогда он не попадал в подобные… Щекотливые ситуации. И он был обескуражен. Своей и чужой реакцией, тем, как легко это удалось свершить, что он не ощутил с первой же секунды неприязнь и не напал, дабы получить ещё больше негатива. Он воспринимал себя как здравомыслящего, вполне разумного скелета, сейчас же поступив как зверь, основывающийся на инстинктах. Подбежать, прижать к себе руками так крепко, что они заныли, уткнуться в чужую макушку, закрыв собой, от одного лишь сладкого вкуса. Как будто… Ему были желанны прикосновения, и это лишь — последствие долгого воздержания от тактильного контакта. Но ведь это было ложью! Он всегда был стойким в своём отношении к чужим проявлениям слабостей в виде подобных жестов, и вдруг — свершить схожее! Возможно, он был немного в ужасе от своей реакции. Его вечный голод смело в мгновенье.
И лишь после того, как чужое тело расслабилось, чужие руки прикоснулись к нему в ответ — поглотило осознание. Найтмер, будто заправский сказочный вампир, падкий на негатив, вцепился в первого встречного, что сидел на полу и источал приятную энергию, высасывая ауру, едва не причмокивая от удовольствия! Не убил, как поступал в родном мире. Не ранил и не напугал ещё больше, как было в иных вселенных. Хранитель, чтоб его, обнял!
И, что ещё хуже — мелкое тело белокостного прижалось в ответ, и его обхватили руками! Его, хранителя негатива, что уже почти пять столетий существует в мире, посмели…! Отчего он сейчас замер так, будто осмелился испугаться собственных действий?
Непринятие вытеснило собой растерянность, неловкость от столь странной реакции, основываясь на уже созданных инстинктах — щупальца навострились, готовые пронзить тело жителя, глаз зажёгся лазурным пламенем, тёмная аура вокруг начала клубиться сильнее, готовая сформироваться в зево нового портала. Негативный был готов к тому, что кровь забрызгает одежду, ибо столь тесный контакт мешал отшвырнуть от себя его одним ударом — вцепились достаточно крепко. Злость медленно просыпалась в его сознании, едва не вырываясь грозным рычанием.
— Спасибо, что пришёл — неожиданно, жертва его помешательства на энергии подала голос. И посмотрела на него бледно-телесного цвета глазами, сжав куртку едва ли не до треска ткани, моляще, но с такой надеждой, будто и не видел направленное оружие-конечность. Под глазами были крупные капли слёз, от которых на его щеках набухли дорожки, выделяясь чуть охровым блеском — спасибо, что услышал. Это было так долго. Я так устал быть один — и, видя, что собеседник всё так же смотрит непонимающе, едва ли осознавая себя, произнёс, зарывшись носом в чужое плечо. Последующие слова были чуть заглушены тканью — я не мог выйти отсюда.
Хранитель, уже готовый показать свой облик для запугивания, оскалившийся и направивший руки к чужой голове с желанием отодвинуть от себя… Остановился.
Окружающая тьма, и он, сливающийся с ней, создавали облик огромного, чёрного зверя. Грозного и дикого, готового разорвать любого. И этот скелет… Столь крохотный, ничтожно слабый по сравнению с ним, не смотря на весь созданный вид ожившего ночного кошмара прижался плотнее. Заглянув в глаза без страха, вцепился в одежду, не смотря на скверну, и источал такую яркую, но хрупкую надежду… Что-то заставило его повременить.
Тёмные и чёрные, пустые от шока глазницы хранителя негатива зажглись вновь огнём, но он не ощущал себя так, будто был в сознании. В голове образовалась неприятная пустота, давящая и обрывающая мысли. Его обнимали. И даже продолжали, не смотря на то, что теперь рассмотрели весь облик.
— Руки — собственный голос показался слабым, непривычным — руки прочь — английский хуже передавал все его истинные эмоции, но не мог скрыть лёгкого недоумения. Собственный голос показался чужим, будто слышал его со стороны, лишь вибрация в горле и ушах показывала, что это он делает столь слабые попытки отогнать.
Удивительно, но чужие ладони, напоследок пройдясь по его спине и гордости, исчезли, касаясь уже щупальца, что был ближе. Но глаза не отводили, рассматривали, подмечали нечто.
— Простите — скелет стушевался, неловко потупив взгляд, но не сдвинулся, всё так же сидя непозволительно близко — но вы такой прохладный. Спасибо, что обняли — мне это действительно было нужно — и, отметив, что чужак в растерянности, наглость какая, улыбнулся!
— Прохлады ему захотелось, как нелепо — Найтмер пытался передать свои бурлящие котлом чувства урчащим от негодования голосом, но вышло вяло, скорее поддразнивающе, чем поистине злобно — теперь же, если вы не хотите, чтобы мои щупальца вас пронзили и вас поглотил вечный холод — я бы советовал вам убрать от них руки.
Монстр будто сейчас лишь осознал, на чём покоились его ладони. И хуже было то, что негативный не почувствовал от него страха. Лишь едва сформировавшийся, ещё не жгущий, позитив.
А вот последующие действия заставили мигом выйти из оцепенения. И, чего скрывать, ужасного смущения.
— Вау!
Скелетные пальцы, посеревшие от окружающей пыли, погладили его смертоносное, опасное и ужасное оружие. Уж этого столь вопиющего беспредела он не выдержал, с позорным для себя бульканьем вырвал схваченную конечность, откатившись на добрые полтора метра. Выглядел он теперь ещё более ошалелым — глаз выпучен, одежда вся в пыли, сам всклоченный, и с голубыми скулами. Шипение, как у взбешённого кота, огласило помещение.
Скелет в фартуке едва не рухнул от резкого движения. Моргнул лишь — и тёмное нечто, столь освежающе-прохладное и уютное, оказалось в углу, перед столом. Теперь уж он мог его рассмотреть получше. Чёрный, с головы до пят, в толстовке и шортах, что едва не свисали с незнакомца, в кедах, повидавших явно не двенадцать сезонов и не один климат. Щупальца, самые настоящие, были за его спиной, извиваясь и прикрывая хозяина, оплетая лодыжки и плечи. Голубой зрачок и румянец сияли на округлом личике огоньками в тёмном облике. Он был похож на кота — недоласканного, дикого и напуганного. Вот, как в угол забился. Быть может, тоже просидел в одиночестве столь долго, что возжелал прикоснуться к кому-то живому, лишь после осознав окружающую обстановку? В действительности, словно дикий кот. Ну, с ними Чино знает, как обращаться. Его питомец иной раз тоже был крайне недоволен чем-то своим, кошачьим.
Не вставая, прекрасно зная, что этим только напугает, бариста на корточках, вытянув чуть ладонь вперёд, подполз ближе.
— Тише, тише — едва шепча, нараспев проворковал Чино, ласково посмотрев на гостя — не бойся, я тебя не обижу.
Голубой зрачок, полыхающий ярким огнём, вмиг сменил оттенок, став куда холоднее. Щупальца навострились. Воткнулись в пол, растекаясь на концах в лужицы, создав собой кольца. И подняли тело хранителя в воздух. По подобию паука на длинных ножках, он, став выше за счёт устрашающего положения, передвигаясь лишь на щупальцах, стремительно подобрался.
— Я. Испугаюсь? — щупальце вонзилось в пол подле ноги отшатнувшегося баристы. Второе уже возле другого бедра, два остальных по бокам головы ощутившего свою ничтожность, не иначе, существа. Тело же нависло сверху в вертикальном положении. Ровно настолько, чтобы мог свысока взглянуть на лежащего, по-прежнему не ощущавшему весь ужас скелета — вы единственный, кто должен бояться. Сегодня вам повезло — ваш негатив насытил меня, сегодня вас не убью. Помните о дарованном милосердии — старательно скрывая нервозность, темнокостный, покуда не застыл вновь от непонимания своей реакции, махнул рукой.
Новый портал, искрясь и испуская клубы дыма, застыл перед ними. Напоследок мазнув едва заинтересованным взглядом по жертве его жадности, негативный желал как можно скорее оказаться вне этого чудного мира и забыть об этом, как о ужасном сне.
— Подождите! — а вот монстр, лежащий на пыльном полу, был категорически против его ухода. Поскальзываясь на непослушно подгибающихся ногах, воскликнул подобравшийся ближе незнакомец. От спешки, от враз нахлынувшей пустоты вместо негативных чувств, растянулся на полу. Это подарило ему драгоценные секунды. Чёрная рука, вытянутая и держащая магический портал, дрогнула.
Скелет, опустошённый, но всё ещё ощущающий крохи негативных эмоций, переживший недавнюю истерику, не мог мыслить здраво. Его единственной целью было не оказываться вновь в одиночестве, беспощадном и душном.
— Прошу, не уходите! Я не выдержу больше этого!
Опираясь на колени, беспомощно и вопрошающе вытянул руку вперёд, вторую же прижав к груди. Голос его дрожал и надрывался. Что-то здесь было не так. Найтмер, лишь сейчас начал замечать нечто неправильное в обстановке этого мира, в том, что житель так отчаянно просит его, короля кошмаров, остаться. Свет, белый свет из окон указывал на то, что вокруг бесконечное пространство — пустота. Пыль на полу, стенах и столах — давно никто не был в этом… Доме. Странном доме, где лишь одни столы и стулья. Тишина, абсолютная, непрерываемая ничем звенящая тишина. И сам вид хозяина дома был довольно плачевным.
Портал, искрясь, напомнил о себе. Брошенный взгляд в сторону открытого окна в другую вселенную, его укрытие, манил знакомыми образами и обещал покой для здравого осмысливания. Слишком долгое открытие окна могло сказаться плачевно на коде двух вселенных. Может, уйти в своё логово, продолжить создавать негатив, что позволит позабыть об этом инциденте? Оставить позади множество вопросов, потерять возможный путь к разгадке странного феномена и жить дальше?
Взмах рукой вниз. Нет уж, не даром он так сильно любил детективы, не упустит столь прекрасную возможность разгадать тайну этого места. Он не потеряет многого в своей вечности, если останется здесь на пару минут.
— Поднимайтесь и говорите. Я останусь здесь ровно на столько, на сколько складно вы изложите свою причину нахождения в этом… Необычном месте.
Монстр, услышав вновь обращённый к нему голос, в неверии поднял глаза. Из них всё ещё текли непрерывным потоком слёзы. Которые, сев на колени, тут же пытались стыдливо стереть с лица. Впрочем, от хранителя не укрылось мелькнувшее за смущением счастье, ещё хрупкое и не горькое. Надежда, что просвечивалась через призму горя.
— Простите — вытер последние слёзы, вяло и уставше, чуть заикаясь, произнесли — меня зовут Ч-чино. Это моё кафе — собственная речь его, видно, успокаивала, и дальнейшее произносил твёрже — я нахожусь здесь так как… — голос дрогнул. Пальцы сомкнулись на фартуке, плечи подрагивали, выражая нервозность — так как я не могу уйти отсюда.
— Не можете уйти — эхом повторили, с большой задумчивостью, растягивая слова. Хранитель негатива сделал шаг к окну, пройдя мимо баристы, наклонив голову набок и всматриваясь в белое пространство — здесь есть кто-нибудь?
Услышав эту фразу, скелет вновь вздрогнул. Это он вопрошал в пустоту годами. И, опасаясь затягивать с ответом, тут же выпалил, пусть и вяло шевеля будто онемевшим языком:
— Лишь мой кот Санс. Вы первый живой монстр, которого я встретил за всю свою жизнь.
Кивнув чему-то своему, Кошмарный прошёлся вдоль столов. Не желая показаться невеждой, он судорожно вспоминал все книги, в которых упоминалось слово «кафе». По всему выходило, что в этом месте должны собираться люди, которые заказывали себе еду и напитки и садились за столы для их употребления. Запахи кругом были действительно яркие и указывали на то, что он не ошибается — веяло выпечкой и чем-то пряным. И в этом помещении было душно. Поначалу показалось, что это из-за согревающего его негатива, теперь же от длинного стола в углу комнаты ощутимо веяло жаром. Огонь где-то прятался в углу комнаты.
Светильники над головой покрыты пылью. Пол из светлого дерева с мозаикой в виде шестиугольников был на взгляд свежий, разве что видна небольшая крапинка. Ах, возможно, это ошибка. Деревянные поверхности могут со временем сгнивать или же истаптываться, и деревяный узор между столами был тёмным и рыхлым — занозы цеплялись за подошву, замедляя ход. Пол такой же старый. Это кафе было будто давно заброшено, неудивительно, что сюда никто не заглядывал.
«Однако же, он сообщил, что ты первый, кого он встретил. Ещё одна потеряшка? Отчего же он не оказался в Омеге? Все оставшиеся в живых после уничтожения мира попадают туда.»
— Довольно необычно — не осознавая, что произнёс вслух, подытожил хранитель, в задумчивости разглядывая истлевшие плакаты с котами — исходя из того, что за окном пустота — этот мир и должен был быть её частью. Отчего же тогда всё не покрылось глюками от примесей кода? Вселенная расширенного типа? Но где же тогда остальные жители этого мира? И на загрузочный экран не похож, иначе бы были видны таймлайны. Забавно…
— Таймлайны? — Чино, услышав странное слово, упиваясь звучанием чужого голоса, несмело переспросил. Возможно, в глубине души, надеясь на то, что от вопросов будут продолжать говорить. Что и произошло — похоже, наличие загадки отсрочило уход необычного создания.
— В каждой вселенной должны быть таймлайны — Найтмер, чуть скептически приподняв бровь, повернулся к нему полубоком. Ладонь нашла упокоение на спинке одного из пыльных стульев — это ваше будущее, прошлое и настоящее. Оно воплощает все возможные сценарии мира, исходя из возможностей прописанных шаблонов. Однако же, если бы ваша вселенная была подобного рода — за окном не было бы пустоты. Пустота же у вас необычная — она и не содержит в себе ошибок, исходя из того, что вещи в вашем мире… Портятся, в то время как должны были искажаться — с небольшой брезгливостью посмотрел на полусгнивший пол — и она не является экраном загрузки, ибо вы из окон не наблюдаете за своими же действиями в таймлайнах. Итак, ваша пустота не классического типа, так как чужие коды не попадают в ваш дом, и не закрытого — вы не покрылись багами и ваше… Кафе меняет свой внешний вид в соответствии с процессом разложения.
Отчего-то вид внимательно слушающего, едва не раскрывшего рот от удивления монстра будто развязывал ему язык. Охотно повествуя, рассуждая, негативный продолжал. Житель сел уже спокойнее, смотря снизу-вверх на него, раскрыв широко глаза, едва моргая, подобравшись и даже чуть наклонившись вперёд. Зрачки стали ещё ярче, жёлто-бежевого оттенка. Его белое лицо отражало измученность, под глазами залегли большие тени — но он смотрел на него с надеждой, с вниманием прислушивался к каждому слову. Как назло, в голове возник давний, такой ранее тщательно хранимый образ…
Жёлтые зрачки расширены, рот напоминал букву «о», что указывало на огромную заинтересованность. Скелет в ярких одеждах слушал новую сказку, которую читал его близнец, и сейчас пододвинулся ближе, едва моргая, будто от слишком поспешных движений миг волшебства рассеется. Он никогда не пропускал мимо ни одного его слова…
Едва различимо встряхнул головой, прогоняя наваждение. И, убедившись, что скрывает эмоции за маской холодного безразличия, продолжил. Заминка, судя по всему, продлилась мгновения, и сидящий напротив не решился попытаться выпросить продолжение рассказа, ожидая, когда решат заговорить вновь.
— Возможно, ваш мир является расширенным, ибо кафе предусмотрено для посетителей извне, жителей иных миров.
— Так вы из другой вселенной? — бариста выглядел встревоженным и восторженным одновременно — ох, тогда это объясняет ваше внезапное появление. Но раз в моё кафе могут попасть другие… Почему же никто не пришёл?
— В подобные пустоты попадают, чаще всего, по приглашению. Они знают о существовании этого места и оказываются внутри кафе. Если же попадают случайно… — и тут он задумался. Что-то никак не сходилось. Его знания о устройстве Мультивселенной были обширны, и исходя из этого появлялись несостыковки — любой путешественник должен был попасть сюда. Или потерявший дом житель заместо Омега-таймлайна мог оказаться у вас. Я впервые вижу пустоту расширенного типа, в которую могут попасть посетители, но никого помимо вас нет. Это… Необычно. Аномальное место…
— Но… Как же вы смогли меня найти? — Чино, устав сидеть на полу, с чуть слышимым кряхтением привстал, опираясь ладонями о колени. И поспешно выпрямился, боясь потерять зрительный контакт. Будто от того, что он отведёт глаза, зависит присутствие незнакомца рядом. Моргнёт — и монстр исчезнет.
— По вашему отчаянию и ужасу — вспомнив, какой великолепный пир был всего пару минут назад, скелет сощурился. На языке будто вновь возникла эта пряность. Но и она мгновенно рассеялась, когда вспомнил свои последующие действия — ваш страх был столь сладок, что ваш мир сам привёл меня через портал.
— Мой… Страх? — бариста, казалось, стушевался. Он непонимающе приоткрыл рот, будто собираясь сказать что-то ещё. Но так и не решился.
— Я, Найтмер, Повелитель Кошмаров, Хранитель Негатива Мультивселенной — торжественно произнёс, сверкнув бирюзовым глазом, приподняв подбородок — сильнейший, получающий каждое мгновение силу от ваших, жителей, страданий.
— Оу — Чино, похоже, удивился ещё больше, и с неким… Восхищением? Протянул — так вы следите за балансом? Это так… Потрясающе!
Произнесённое этим смертным монстром столь отвратное словосочетание так поразило, что негативный едва не поперхнулся воздухом. Он. Баланс? Этот юнец пропустил в монологе важные слова «получаю силу от страданий»? Наивный глупец.
— Дитя — сощурившись, скривился в отвращении — мне нет дела до баланса. Я становлюсь сильнее от того, что негатива становится всё больше. Меньше позитива — больше моей силы. Ты меня понимаешь? — вопрошал, как будто это действительно было ему интересно — чужое мнение, будто пытался донести до него эту мысль.
— Но ведь во всём должен быть баланс — глупец, не понимающий ничего, вновь произнёс это отвратительное в своей сути слово — пусть вы и сильнее от негатива, но в мире должен быть и позитив. Разве… Нет хранителя позитива нашего мира?
И тут же, после озвученного, житель содрогнулся. По кафе разнёсся смех. Клокочущий, прерывистый, напоминающий совиное уханье и вой ветра одновременно. Оглушающий.
— О Древо — приложил пальцы к устам, едва скрывая усмешку, ядовито протянул — какой же вы наивный глупец. Малое дитя, не понимающее всю суть магии, наивно верящее в то, что кому-то хоть в одном мире нужны обе стороны равновесия.
Чино, услышав упрёк, вспыхнул. Румянец выступил на скулах, столь же телесный, слабый от недостатка магии. Но в глазах зажглась решимость — бледным белым огнём.
— Да, я глуп, раз не понимаю вас, вечного хранителя. Но так объясните! Или вы не можете, оттого глумитесь?
— Вы… Действительно пытались сейчас бросить мне вызов? Взять «на слабо»? — глаз расширился от изумления и чужой наглости, что породило новые смешки. И получил ответ, напрямую и без раздумий.
— Считайте, что так и есть! — впрочем, злости в чужом голосе не было слышно. Лишь желание доказать, что готовы услышать — вам… Раз вы до сих пор остаётесь здесь, объясняете строение моего мира, значит, у вас найдётся ещё немного времени для объяснения моей неправоты? — последние слова звучали не так яро, затихая, но надежда, тусклая и едва пробивающаяся через негатив, не исчезла.
— Отчего же не потратить час разговора, имея в своём распоряжении века? — что же, это было… Забавно. И столь отличительно от его вечности, состоящей из поиска негатива, бездумной и цикличной. Необычно.
— Тогда… — заметно воодушевившись, скелет подскочил к дальнему столу со стеклянными… Шкафами, откуда также шёл странный пар и запах хлеба — может… Обсудим всё за чашечкой моего фирменного Капучино?
***
Никогда ранее Найтмер не ощущал подобного.
Ему предложили «кофе» — часто мелькающее слово, название напитка, в детективах. Он должен «бодрить», дарить энергию для бессонных ночей. Описывается как нечто горькое, но ароматное и проносящее тепло в груди. Конечно же, он вначале отказался — воспоминания о потугах жителей отравить его были свежи, несмотря на проходящие столетия. Но перед ним выпили и испробовали все ингредиенты для этого напитка. Даже подозрительно выглядящие зёрна, схожие внешне с обрубками коры, и белые кристаллы сахара.
Чино рассказал, что все продукты в его мире волшебным образом исчезают и появляются в определённое время. Из вариантов продуктов были: булочки с корицей, свежее молоко и растворимый кофе — выбор невелик, но ничего иного нет. Порой появляются яйца, ванилин, мука, сода и прочее для приготовления булочек или хлеба. И, разумеется, также всегда в его комнате восполняются запасы еды для кошек. Кота, забавно, ему принесли на руках, дабы питомец познакомился с новым гостем кафе. Тот, по описанию как «ленивый комочек», резко выгнул спину и зашипел, стоило ему обратить внимание на негативного. И лапой, достаточно резво, попытался ударить, выпустив когти — но бариста, ойкнув, поспешно отодвинул его и, извиняясь, быстро отнёс кота обратно в свою комнату. Прося прощения после инцидента ещё добрые десятки минут. По всему выходило, что место было рассчитано на то, что кафе будет работать по графику — с утра до вечера, и продукты появлялись сами собой в строго отведённые часы.
Капучино, которое ему предложили, было странным. Пенка осела на языке, пузырясь и прилипая к верхней губе, грозясь забиться в нос — Чино извинился за то, что перестарался и пенки вышло слишком много — она пахла молоком и пряностью, а сам кофе был сладким, напоминало раскаяние. Корица сверху ощущалась на вкус, как любимое горе. От булочек с корицей — в виде странных улиток цвета шоколада с кристалликами стекла «сахара», он отказался. Даже когда от них откусили, пытаясь убедить в безвредности данного угощения.
Чино был… Довольно странным. После того, как они сели за стол — ещё много раз благодарил за то, что забрали негатив. Чем заставил промелькнуть мысли «в здравии ли этот монстр?». И пытался привести в пример разные прочитанные истории и собственные домыслы о том, что баланс для мира очень важен. Свет и тень, жизнь и смерть, позитив и негатив — в сути своей здравые мысли, но с тем же легко разбиваемые.
«Если бы разрушитель миров счёл ваше кафе, вашу жизнь лишней — не воспротивились бы вы? Смиренно бы ждали своей смерти, или возможной смерти ваших близких оттого, что так было предначертано? Разумеется нет. Вы бы боролись, стараясь отсрочить это, победить того, кто вносит перемены и приносит неизбежность потери. Соглашусь, сейчас я желаю создавать негатив, перевесить чашу энергий в свою пользу — и оттого считают меня ужасом и создателем раздора. Но если бы позитив перевешивал, если бы позитив был в каждом мире — все были бы куда благосклоннее. Так нужен ли баланс вам на самом деле? Только если он несёт в себе лишь счастье и свет. И не вздумайте отрицать — в вашем мире вы должны были по задумке создателя оставаться один в этом кафе. И вы столь рьяно не желаете, чтобы я вас покинул. Вот она — ваша уверенность в том, что должен быть баланс. Предначертано судьбой быть одиноким среди тысячи негативных миров — и желаете себе ничего иного, лишь счастья».
Против этого ни одного довода не смогли предоставить. Замолкли, горестно вздохнув, но не смели больше говорить противоположное, глубоко задумавшись. Что не могло не радовать, пусть и в глубине души — сидящий перед ним монстр был вполне разумным, думающим и переосмысливающим.
Но даже после очевидной победы, после… Объяснения о работе мира, после опознавания того, что эта пустота расширенного типа действительно закрыта, Найтмер не ушёл. Чувство необычное, новизна приятного от общения, сказалось на желании покинуть это место. Возможно, так сыграло смущение — скулы, судя по порой брошенным взглядам, продолжали ещё некоторое время сиять, после желание убедить — когда он в последний раз поучал кого-то? Последующие проведённые здесь часы… Нечто не позволяло встать и уйти в своё логово. Искренность, наивность и внимание — для него это было столь болезненно, пусть и отражение мыслей и чувств не мелькало на лице, застывшем маской холодного негодования, ибо напоминало об одном монстре.
Чино был заперт в этом мире. Его мир — это кафе, в котором лишь он да его кот единственные владельцы и жители. Он заперт, он не может хоть что-то изменить, и может лишь мечтать о свободе. Как бы не было прискорбно — но это напоминало бывшую клетку Повелителя Негатива, разве что вместо Древа за спиной была стена из дерева, а вместо навязчивой сомнительной компании в виде приходящих монстров была тишина. Скелет, чуть потупив взгляд, тихо произнёс, что часами просто сидел на полу и смотрел в пустоту. Медитировал, ни о чём не думая, позволяя часам проходить мимо его сознания. Проигрыватель с музыкой давно сломался, блокноты для записей «заказов» закончились, а в уборке нет смысла — всё равно не перед кем создавать порядок. Это вызвало новые эмоции у не особо чувствующего что-либо Найтмера. Ему на мгновение стало… Жаль его?
Но когда кофе было выпито (нет, он не признается в том, что кофе оказалось вкусным и он впервые ощутил, что голод отступил, заменившись сладковато-пряным ароматом), лишние продукты исчезли с прилавка и шторы оказались задвинуты, что символизировало о наступление ночи — хранитель встретился с новой проблемой.
Бариста, осознав, что единственный гость собирается уйти, едва не снёс его новой волной негатива, отчаянно засипев.
— Прошу, не оставляйте меня одного — взмолился, но, что поощрительно, не вцепился в его одежду, лишь сведя брови, оглушая яркой волной отчаяния и пропитывая воздух сладким страхом — если есть место, куда меня смогут принять — прошу, позвольте мне быть там. Я буду насыщать вас негативом, не буду вас тревожить, буду готовить, но, прошу — не оставляйте меня одного в этом кошмарном месте!
— Тише — щупальца в ответ на усилившийся страх приподнялись, взволновались, крутясь за спиной до треска ткани корсета — я не могу остаться здесь и я не знаю, как ваш код воспримет перемещение. Быть может, из-за отсутствия магии вы не являетесь путешественником и вас распылит, стоит вам лишь оказаться за пределами вселенной. Вы бы хотели именно этого?
— Пусть распылит, но я не…
— Довольно! — зашипев, раздражаясь от мольб, чуть повысил голос. Мигрень подступила с новой силой, отчего стоять стало сложнее. Портал, что появился за спиной, манил тем, что в его укрытии не будет чужих истерик. Но негатив, сладкий негатив, будет ещё долго манить его в этот мир.
Вот напастье! Желал получить немного пищи — и из всех миров попал в тот, где находится лишь один плачущий и испускающий каждое мгновение драгоценную энергию житель, что не даст ему ни минуты покоя, мелькая яркой вспышкой негатива и испуская дымку магии, стоит лишь глаза закрыть.
Щупальца, уже зашедшие в портал, обхватив стопку бумаг, оставленных на полу убежища, тут же опрокинули на покрытый пылью стол разномастные документы — ранние записи о вселенных, когда он ещё в самом начале своего пути пытался вести документацию для определения неустойчивых к негативу миров и последующей работе с ними.
— Эти документы важны для моей… Работы. Я вернусь за ними, и тогда мы продолжим разговор.
Чино смотрел на макулатуру так, будто ему на стол рассыпали драгоценные камни. Улыбка осветила лицо, глаза из белого, наполненного печалью, стали светло-телесными, напоминая пенку чуть ранее выпитого кофе. Он, взяв один из первых листков, прижал к своей груди предмет обещания, бережно оттряхнув от чего-то. И улыбнулся широко, зубасто, искренне веря в то, что произнесли.
Уже выходя из мира, раздражённо думая о том, что поддался своей слабости, услышал за спиной крик, наполненный верой, яркой надеждой:
— Я буду вас ждать! Не волнуйтесь, они будут в целости и сохранности!
И исчез в вспышке, оставив после себя клубы дыма, что неохотно после осели на землю, растворившись в опустевшем кафе.
***
Найтмер, оказавшись в своём логове, заброшенной хижине, заваленной бумагами, щёлкнул яростно зубами. Новая встреча, первый осмысленный разговор за последние три столетия, была мучительной.
Пальцы спешно развязывали нити корсета, освобождая грудину и позвоночник. Щупальца мгновенно показались необычайно тяжёлыми, плетьми на пару мгновений повиснув позади. Открыв портал, негативный взмахом руки направил поток воды, от которой шёл белыми клубами пар, в стоящую на полу купель — поистине забавное сооружение в виде круглой бочки, что нашлась в этой хижине. Вспышка боли в спине от резкого движения ослепила, цветными мошками застыв перед глазами.
— Не оставляй меня — повторив столь много раз озвученное, негативный осмотрел свои руки. Ладони, которыми он прижимал незнакомца — я не могу отсюда уйти — злость взяла над ним вверх. Ткань толстовки едва слышно надорвалась от рывка — как нелепо.
Тело, казалось, ещё горело от чужих прикосновений. Он будто со стороны видел себя и этого… Чино. Вот, сидя на коленях, он прижимал к себе ослабленного скелета. Вцепился, будто в спасательный круг, непозволительно близко. И чужие руки оплели в ответ. Казалось, тогда прошли часы — он не мог вспомнить, сколько именно просидел так, обнимаясь будто в последний раз. Глупец. Какой же он!
Вода выплеснулась, когда он резко сел в купель. Он мог сесть в неё, вода была бы лишь по шею. Но сейчас монстру хотелось, чтобы она сомкнулась над черепом, смыла этот яркий румянец. Щупальца, уловив нотки смущения, тут же оплели его, успокаивая. Привычно одно гладило по голове, успокаивающе и осторожно, второе оплело плечо, застыв на уровне ключиц, едва ощутимо сжав, два других гладили предплечья. Прикусив губу, поджав ноги ближе, смещая давление веса дополнительных конечностей на позвоночник, прижал ладони к лицу. Из горла раздался замученный, наполненный непониманием вой. Румянец, который он позволил себе проявить, затопил скулы, переползая частично на шею, заливая лазурным светом даже переносицу, делая лицо слишком округлым, как было в его отвратительной первой форме.
Отчего он поддался? Не убил, как собирался сделать в мгновенье осознания? Один взмах щупальцем, резкий рывок — и на одну проблему меньше. Да, этот скелет был потерянным, но всё таким же наивным мечтателем…
«Вот же сентиментальный придурок. Что такое, давно у статуи брата не был, раз захотелось вспомнить былые времена и рассказать сказку на ночь такому же идиоту? О, конечно же: сделайте глазки печальнее, слушайте внимательно — и Повелитель Кошмаров станет вам жалким старшим братом. Давай же, возьми его под свою опеку, слёзки подтирай да пелёнки меняй».
Но он не мог себя обмануть в том, что чужое внимание было ему… Приятно. Он упивался ужасом жителей вселенных, которые не отрывали от него взглядов, пока он представал перед ними в своём мрачном великолепии. Они видели его в последние мгновения, застывали порой в восхищении от силы, не смея сдвинуться. А сегодня поддался на печаль и слёзы, тут же начал разговаривать с одним из них и обниматься. Обниматься!
Нет, он совершенно не желает туда возвращаться. Эррор, возможно, скоро найдёт этот мир и избавится от него, решив эту проблему. А для того, чтобы лишний раз в ближайшие дни этот скелет не мелькал маняще — хватит и подаренной надежды за счёт пустых бумажек. Обойдётся и этим.
Но как же он напоминает Дрима тем, что столь внимательно слушал, был таким же наивным…
И к чему привела эта наивность, вера в младшего? Помнишь, как собственный близнец во время насилия предпочёл промолчать и гулять до рассвета на ярмарке, откупаясь после безделушками? Как посмел коснуться щепок, твоей бывшей скрипки, выкинув их? В момент казни, несостоявшейся по глупости жителей, смотря издали, ничего не сделав? Ты же видел его мельком, стоявшего у холма с корзиной. И что вышло? Ты проснулся один, а твой брат, тот, кому ты читал сказки, ради которого шёл на риски, крадя еду и игрушки, кто обещал всегда быть рядом — гулял с друзьями. Этого Дрима тебе не хватает? Его замену ты пытаешься разглядеть в том, кто остался запертым в пустой вселенной? О конечно, мы ведь так любим налетать на те же грабли, с разбега и раскрытыми руками.
Или же… Он напомнил тебя?
Я не могу покинуть это место. Я не могу покинуть это место. Я не могу покинуть это место. Я…
— Замолчи!
Рука, выброшенная вперёд, всколыхнула воду. Пальцы сжались на переносице, больно её пощипывая, колени вжались друг в друга, язык был прикушен до ощутимой боли.
— Я собираюсь вернуться? Или же оставить его там, одного, в пустоте? — шептал в темноту комнаты, что разбавлялась лишь едва горящими свечками, откинув голову на бортик — вновь довериться, прийти в тот мир, где меня встретят? Где не будут убегать, стоит лишь появиться вновь, где будут без ужаса смотреть в глаза, разговаривать и слушать твои истории? Неужели это то, что меня ждало? Встретить в своей вечности версию потерянного брата, не испорченного друзьями и жадностью, который… Выслушает?
Он повернул голову, прикрыв глаза. Блики пламени от толстой восковой свечи слабо мерцали, отбрасывая светлое пятно на стену, будто ведя немой диалог с тьмой, кивая в ответ и пожимая огненными плечами, одаривая теплом, успокаивая. Найтмер, ещё некоторое время гипнотизируя в тишине пламя, закрыл глаза, ощущая, как тёплая вода смывает тяжёлые мысли и усталость, мягко покачивая в своих объятиях. И уснул, впервые за долгое время, крепким сном.
Когда утром он вошёл в портал, место раздора, первый, кто попался на глаза — это сидящий за столом перед бумагами скелет. Столы блестели, пол был вымыт, и даже потолки уже не напоминали собой серое облако. Документы, ненужная макулатура, была сложена в аккуратные стопки, дожидаясь, когда за ними вернуться. Сам же бариста был уставшим и сидел за столом, тяжело подперев голову руками — немудрено, ибо он всю ночь проводил уборку, ибо теперь было перед кем показывать чистоту заведения. Упаковки от кофе выстроились в аккуратный ряд, на прилавках красовалась выпечка — те же булочки в виде улиток, разве что находящихся на белых кружевных салфетках.
Чино, увидев посетителя, тут же воспрянул. Улыбка появилась на вмиг посветлевшем лице. Он вскочил, остановившись перед хранителем, стараясь сдержать в себе порыв кинуться с объятиями.
Негативный, такой же уставший после наполненной раздумьями ночи, позволил себе усмехнуться уголком уст. Вопрос же задал своим привычным, глубоким голосом:
— Доброе утро, могу я заказать у вас фирменный капучино?
***
Заброшенная, покрытая водой и пропахшая водорослями и болотом вселенная дрогнула. Некий прилив энергии, сильной и разрушающей, всколыхнул мир. Небо, чёрное зарево над чёрной водой, начало распадаться на кубы, белые пиксели, мельтеша всевозможными цифрами и буквами. На миг в воздухе появился портал, столь же пёстрый, гудящий и ломающий пространство. Синие нити, острые и яркие в мгле вселенной, вонзились в землю, прорываясь через слой воды. Зелёные строчки кода поползли вверх, сотрясая бывшее сердце Мультивселенной.
Лишь окно, раскрытое странным существом, закрылось, вселенная всполошилась. Земля затряслась, задрожала от предстоящего изменения. Вода, что уже несколько столетий стабильно прибывала и убывала от чужой магии, напоминая собой тёмное зево с бесконечной глубиной, перестала источать отвратный запах. В ней стали отражаться слабые, едва горящие, белые точки и один тонкий полумесяц.
Каменная статуя, бывшая живым монстром, первая ощутила большие изменения. Яркий свет золотого плода, что скрывался за каменной ладонью, запульсировал. Нечто, что проникло на миг в этот мир, пошатнуло баланс.
Камень затрещал, как старый ствол дерева, что готов в любой момент рухнуть. Сеть трещин, спешащих и тонких, расползлась по грудине монстра.
Оболочка впервые ощутила нестабильность баланса.
