А разрушение Нью-Йорков - это просто мое хобби

В общем, план был полной хуйней, сомнительно реализовываемой, но к Хэллоуину Афина с Гекатой решили подойти к проблеме творчески и переработать заклинание под шумерский стиль. Почему бы и нет, тоже древняя религия, давно перешедшая в статус забытых оккультных магических искусств, но все же была хоть немного знакома олимпийцам на личном опыте. По крайней мере те собственными глазами видели закат шумеро-аккадской цивилизации, а с парочкой богов из их пантеона даже я успел познакомиться до того, как те окончательно ушли. Вы все еще не чувствуете ни капли доверия к этой авантюре? Вы правы. Шумерская магия была очень древней, точное описание ее ритуалов не сохранилось нигде, о правильном произношении терминов и названий можно было не мечтать, этого даже греки не вспомнят. Ошибки там можно наделать на каждом шагу, и до самого окончания ритуала об этом не узнаешь, а потом еще неизвестно, чем это все обернется лично для тебя. Помню, лет тридцать или сорок назад два каких-то мидгардских мага попробовали поугарать с «Аль Азифом», так едва ли до вторых врат дошли. Сил не хватило. Ничем трагическим оборванный ритуал, к счастью для них, не закончился: если я ничего не путаю, у одного потом просто был полный дом всякой потусторонней пакости, которая изгрызла ему всю мебель, а ко второму прицепилась тень Гильгамеша и десять лет играла на его нервах, а Дух Воды норовил утопить беднягу при каждом удобном случае. Я, конечно, хотел вернуть Эрми и Аска в это измерение, но предпочел бы сделать это как-то менее по-китайски. Но от космологической системы, которая с такой страстью использовалась мидгардскими колдунами (особенно с тех пор, как Эйлер привел тригонометрию в более-менее божеский вид), все сразу отказались. Да, мощно, да, красиво, все эти горящие геометрические фигуры, руны и искры, но! Привлечем внимание обитателей темных измерений к Мидгарду почти на сто процентов, да и местных магов тоже, а кому это надо? А никому не надо. Так что нет. Ну, на нет и суда нет. Я закрыл глаза и почти убедил себя в том, что они знают, что делают и сами со всем разберутся. Они уже взрослые ребята. Они только выглядят одного со мной поколения, а на самом деле они значительно старше меня. И опытнее. И речь шла об их территориях. И их пантеоне. И мне правда, правда не нужно в это лезть. И я довольно неплохо справлялся с самоубеждением. Или самовнушением. Ну, с чем-то из них. Но их план... Он был ужасен. Он был абсолютно хуевым. Вся моя профессиональная гордость мага восставала против этого. Ладно, ладно, Локи. Мы не будем в это вмешиваться. Потому что эти ребята... С ними действительно не стоит связываться. Они наглухо ебанутые, ты и сам это прекрасно знаешь. И ты влетишь с ними в такие проблемы, что сломанные руны покажутся незначительной хуйней. К тому же эдемцы явно точили зуб на этот пантеон, а разве тебе нужны проблемы с эдемцами? Нет. Но нюанс был в том, что в некоторой степени я был все-таки немного заинтересован в успехе олимпийцев, к тому же те вели себя довольно дружелюбно, мы даже вместе встретили Новый год. Было очень душевно, куча забавных историй, мы орали какие-то песни, играли в переусложненное алкогольное «Уно», из-за чего пришлось прыгать вокруг стола по креслам и дивану, и Афина чуть не подралась с Аресом, потом мирилась с Аресом, потом кто-то сказал, что ему жарко, выбежал на балкон, открыл все окна и обливался ликером, и я думал, что слава богу, мы не у меня, а потом я курил альвхеймские сигареты, и выдыхал дым в форме то драконов, то коз, то змей, то чего-то еще и зарисовывал в блокноте новое заклинание. Нормальное. Без артефактов. Без зелий. Без другой какой поебени. И с векторами. А вектора — это важно. Правда, в тот момент я не помнил, почему это было важно. Только наутро до меня дошло, какую дичь я сотворил. Предложенный мной вариант заклинания им очень понравился, ведь сошедшиеся вектора решали проблему с зоной поражения, уменьшая ее до одного небольшого города (а если использовать хорошие защитные чары, то и до одного, но очень просторного здания). И теперь я официально участвовал во всем этом пиздеце, а значит, если олимпийцы хоть где-то проебутся, и хоть кто-то из смертных пострадает (а кто-нибудь где-нибудь обязательно проебется, и кто-нибудь где-нибудь обязательно пострадает, это же, блядь, Мидгард), то моим ребрам придет пиздос. И я очень надеюсь, что при этом нам все-таки удастся вернуть хотя бы Аска. Потому что если нет, то других вариантов, где получить целительскую помощь у меня не было. Я еще за прошлую до сих пор не расплатился. Но вот от чего мне не удалось избавиться, так это от цепи. Цепь была нужна, чтобы замкнуть пространство ритуала. Именно она должна была принять основной удар магической волны и удержать в своих пределах тварей, которые могли полезть из всех щелей междумирья. И заменить ее на что-то другое не получалось. В том же Ванахейме или Альвхейме можно было бы использовать систему артефактов или рунические щиты, но в почти нулевом магическом фоне Мидгарда их скорее всего мгновенно снесет. В общем, нужна была цепь, а значит и металл. А в металлах никто из нас нихуя не понимал. Все выходные я, вместо того, чтобы писать про неврому своей пациентки, сидел читал статьи о самых прочных металлах и сплавах, используемых в Мидгарде. Посмотрел какие-то опыты с бериллием, хромом, танталом и рутением, сайт с описанием физико-химических свойств иридия открыл и закрыл. Во-первых, я примерно помнил, как добывал его в прошлый раз, причем лишь небольшой кусочек, и это было прямо нунах. Во-вторых, ощущался в этой затее какой-то легкий флер незакрытого гештальта. Тоже не огонь. Сплавы же — это вообще был какой-то дремучий кошмар. В одних источниках писалось, что к наиболее твердым и износостойким материалам относятся титанотанталовольфрамовые сплавы, в других говорилось, что самым прочным сплавом оказался золото-платиновый, а в третьих — золото-титановый. Про последний даже была целая статья приведена, где рассказывалось, что его можно использовать в протезировании, и была изображена модель протеза грудной клетки. На этом моменте я, конечно, остановился поподробнее. Мне и раньше уже в голову приходила мысль, что если не удастся избавиться от рун естественным способом, то можно было бы попробовать сделать это физически. В Асгарде при составлении «рун Норн» подобный поворот скорее всего даже не рассматривали. У нас там редко кого можно встретить с протезами, и обычно это были протезы вместо рук или ног, которые оказались откушены на охоте или отрублены врагами. Никому и в голову не пришло бы заменять себе отдельные суставы и кости, не говоря уже о целой грудной клетке, когда медицина позволяла залечить переломы любой сложности. Когда я начал работать в больнице и впервые столкнулся с протезированием, мне это поначалу казалось дикостью, но чем ближе я знакомился с нюансами лечения и восстановления, тем яснее понимал, что нет, ничего дикого и пугающего в этом нет. Но все равно не хотелось думать о том, чтобы применить это к себе. А когда в прошлом году у меня с ребер исчезли руны, во мне проснулась самая настоящая надежда, что, возможно, я и правда смогу разобраться с приговором. В Карелии я тогда увидел исчезновение рун только с двенадцатых ребер, а потом, через неделю после того, как вышел из отпуска, обнаружил, что и на других ребрах в некоторых местах появились «дыры». Немного, меньше, чем оставалось сломанных рун, но само чувство того, что дело наконец-то сдвинулось с мертвой точки, было охрененным. И если быть честным, то возможно, мне все-таки стоило поблагодарить за это Тора. Хоть он и не был трикстером, но сам того не подозревая создал ситуацию, из которой и мне удалось извлечь для себя пользу. Если не считать всех тех неисчислимых проблем, за которые хотелось Тора убить, конечно. В общем, начало оказалось неплохим. Хуже было то, что за прошедший почти год мой прогресс никуда не сдвинулся. Ни одной руны больше не исчезло, а сломанные сползли к центру грудины на четвертое и пятое ребра. И как избавиться от них, я не имел ни малейшего представления, но надеялся, что больше ломать их мне не придется. Все-таки я привык пользоваться своей магией в полном объеме (господи, ты ее себе сначала верни), и ее ограниченная, пусть и слегка, версия довольно быстро начнет меня бесить, уж я-то себя знал. В общем, идея с протезом, наверное, была не самой провальной, меня только терзали смутные сомнения, а не проявятся ли руны потом и на металле. Или на других костях скелета. На руках и ногах, например, а то и вовсе на позвоночнике. Да, не хотелось бы рисковать позвоночником. Бля, как-то слишком много тут лежало подводных камней. Ясно было только то, что нихуя в этих металлах было неясно. Тут явно нужен был специалист. А еще лучше — не страдать этой херней вообще. В Иггдрасиле существовал один мир, который славился своими особо прочными сплавами и изготавливал из них уникальные магические артефакты. Мастера, которые создали Мьельнир для Тора, Гунгнир для Одина, Разрушителя — для Асгарда. Которые ковали оружие для Девяти миров (ну, ладно, не для всех девяти, конечно, но для трех-четырех точно) еще когда дед деда Одина пешком под стол ходил. Которые когда-то конструировали военные корабли для захватившего их Свартальвхейма, причем настолько круто, что те оставались способными пробить защиту Асгарда даже после тысячелетий дрейфования в космосе в спящем режиме. Конечно, олимпийцы вспомнили о Нидевеллире.       _\ | /__\ | /__\ | /_ Я знал, что рано или поздно кто-нибудь это произнесет, и... — А мы не можем попросить норвежцев нам помочь? — и Афина посмотрела на меня. — Мы не норвежцы. Мы асгардцы. — А мы земляне, но ты же называешь нас греками, — пожала она плечами. Да, но ведь потому, что они жили на территории Греции, а наши в Норвегии только пару раз появлялись, да и то когда с йотунами воевали. У нас даже степень влияния на культуру разная! В Младшей и Старшей Эдде написан просто адищный бред, половина имен указаны неправильно, иногда вообще непонятно, о каком боге речь идет. Братом Тора там почему-то считается Бальдр, а я — чуть ли не кореш Одина, имею еще два левых имени (Лодур и Лофт) да к тому же маг огня. Про своих жен и детей вообще молчу. Просто жесть. Откуда только все это взялось? К моменту коронации Тора мама только начала мне намекать, что возможно имеет смысл подумать о супруге, ну, а детей у меня однозначно не было, даже незаконнорожденных от любовниц. Потому что еще чего не хватало, я пользовался защитой с подросткового возраста, ну, а в Мидгарде смертные уже давно придумали свои средства предохранения, так что без магии страдать не пришлось. Насчет имен, так я вообще не помню, чтобы хоть раз в жизни меня кто-нибудь так называл. Что же касалось греков, то о них какой миф ни возьми, окажется, что версия смертных еще лайтовая. На деле там редко какая история обходилась без «кровь-кишки-распидарасило». Так что не надо мне тут. Ну, это так. Лирическое отступление. — Должен же я вас как-то отличать друг от друга, — поморщился я. — Мы же тоже азиатов называем азиатами, — примирительно произнес Дио. — Причем всю жизнь их так называли, но сейчас это внезапно стало расизмом! Буквально все присутствующие посмотрели на Дио. Правильно, правильно. Тяни время дальше. — А как их еще называть, если они азиаты? — усмехнулся Гел, поддерживая Дио и старательно игнорируя хмурую Афину, сощурившего глаза Ареса и недобро молчащую все это время Гекату. — Херня. Вот египтянам действительно с прозвищем не повезло... — Скотоло... — Гхм-гхм-гхм, — вклинилась Афина, возвращая наш разговор в первоначальное русло, и посмотрела на меня. — Мы вполне можем добраться до Нидевеллира по тропам. Нам просто нужен кто-то, кто нас представит, иначе гномы с нами и разговаривать не станут. — Ты плохо знаешь гномов, — покачал я головой. — Они в принципе ни с кем не станут разговаривать. Разве что с Всеотцом. Или Тором. — Так может, пора с ним помириться? — А может, лучше ты не станешь лезть не в свое дело? — я моментально взбеленился. Афина поджала губу, но что бы она ни собиралась ответить, Арес ее опередил. — Мы предоставили тебе помощь и защиту, Локи, — он поднял руки, рукава были как обычно задернуты до локтей и открывали покрытую татухами кожу, сцепил их в замок на затылке и откинулся назад. Он хотел выглядеть расслабленным, но в реальности когда он был расслаблен, он обычно еще и задирал подбородок, так что все видели его заросшую щетиной нижнюю челюсть. А сейчас он буквально вцепился в меня взглядом. — Тебе не кажется, что твой брат мог бы в качестве ответной благодар... — Тор, — перебил я. — Никому. Ничего. Не должен. Блядь, вот так и знал, что рано или поздно эта хуйня начнется. Ладно, от меня они еще могли что-то требовать. Аск помог мне, поддержал меня, когда я был просто на дне. Дал мне работу, помог обустроиться в Мидгарде, подлечил мои мозги. Без него в том состоянии, в котором я был, я бы здесь свихнулся окончательно или натворил бы какой-нибудь херни. Я признаю это. Как и то, что Эрми обеспечивал меня документами, деньгами, иногда и просто скрашивал мое одиночество приятной компанией. Так что, конечно, я как минимум должен был помочь вытащить их из пространственно-временной ловушки, в которой они оказались. Но Асгард не был должен им ничего. А тем более его правящая семья. А уж наши с Тором отношения вообще никого здесь не касались. Атмосфера в помещении заметно сгустилась. В глазах Ареса зажегся алый огонек. Такие же искры побежали по его татухам. Аура стала ощутимо давящей. Пока он еще не отпускал свою магию, но по возникшему у меня во рту горькому привкусу я бы узнал сейчас Бога Войны, даже если бы не был с ним знаком ранее. И... это должно было меня испугать? Я вырос в мире, в котором каждый встречный мальчишка был Богом Чего-то-Там и Войны. Алые глаза. Да у меня в облике йотуна глаза краснее и внушительнее в сто тыщ раз. Может, он собрался устроить мне тут демонстрацию силы, подумал, что я смертный и беспомощный, даже руны на ребрах не могу сам залечить, и он решил, что сможет этим воспользоваться? Гел попытался что-то робко сказать, боковым зрением я уловил сероватое движение воздуха, оставшееся после сбежавшего Дио, в общем, хрен знает, чем бы закончились наши переговоры, если бы не влезла Афина. Она буквально насильно выдернула своего братана из состояния Бога блядь Войны до того, как тот... ну, что бы он ни собирался делать. — Локи... Я медленно перевел на нее взгляд. Она села за стол рядом со мной так, что когда я смотрел на нее, я даже краем глаза не видел Ареса. Все. Заебало. — Нам просто нужно попасть в Нидевеллир, — тихо повторила она. — Вам не нужен Нидевеллир, — я встал и взял свою куртку. — Вам нужен только металл. Год назад во время Схождения Тор с асгардцами не только перебили здесь последних темных эльфов, но и разрушили их корабль. Его выкинуло тогда из Мидгарда, скорее всего в Свартальвхейм, думаю, что он до сих пор там лежит. Если местные еще не посдирали с него всю обшивку, можете сделать это сами. Это цвергский сплав высокого качества, зачарованный древней магией, и это единственный способ достать их металл, который я вижу. В принципе. Я направился к выходу. — И что дальше? — донеслось мне в спину аресовское. — Нам обшаривать весь Свартальвхейм? — Если тебе делать нехуй, конечно, обшаривай. — Тихо, тихо, — Афина выскочила в коридор, перегородила мне вид на Ареса, и закрыла за собой дверь. — Хороший вариант. Спасибо. Мы попробуем. Пробуйте. На здоровье. Я даже пожелаю вам удачи. Что ж, это еще не прямая попытка добиться чего-то от Асгарда через меня, но уже предвестие чего-то, что мне заранее не нравится. Блядь, зря, конечно, Тор так часто светится в новостях.       _\ | /__\ | /__\ | /_ Я успел набрать дополнительных смен во время Коледы и новогодних праздников, и в конце января взял несколько отгулов подряд: олимпийцы действительно умудрились достать какие-то обломки эльфийских кораблей, и Афина уговорила меня смотаться с ними в Японию, чтобы разобраться с цвергскими рунами. В какой момент она успела заручиться поддержкой тамошних богов, я не знал, но ее связи оценил. Оставалось надеяться, что ее знакомые были действительно хороши в своем деле, потому что защитная магия в цвергских изделиях обычно более чем серьезное препятствие для их переплавки. А уж ее ауру я чувствовал тогда, даже не подходя к Гринвичу. Она была очень мощной. Но тот японский парень, с которым договорилась Афина, был каким-то Богом Металла или Духом, или типа того и на обломки смотрел таким взглядом, что стало понятно: с нидевеллирской магией он уже работал. Довольно приличный кусок металлолома лежал на полу и переливался красно-черными бликами, а знакомый Афины водил над ним руками, что-то колдуя. Он с просто-таки подозрительным профессионализмом докопался до структуры заклинаний и вытянул из них основные руны. На расшифровку верхней связки у нас ушло несколько часов, а когда, закончив, мы вышли на перекур, он сказал, что для цепи нужной длины этого количества материала ни за что не хватит, нужно достать еще, хотя вообще-то необязательно ради этого тащиться в Свартальвхейм, и возможно им подойдет один очень редкий металл, который есть и в Мидгарде и обладает такими расчудесными свойствами, что им в свое время даже легировали щит Капитана Америки. В официальных базах характеристики этого металла пока отсутствовали, его сравнительно недавно начала добывать какая-то полузадыхающаяся африканская страна и то не для вывоза. Вот только как его достать?.. Вы же знаете, что творится в Африке... Да уж, мы все знали, что творится в Африке. Уже лет четыреста творится. — Ну, тогда проще и дальше Свартальфхейм обшаривать, — тут же отмела этот вариант Афина, а я пожал плечами. К чему такой пессимизм? Африка. Тоже мне проблема. Чтобы в Мидгарде и не достать что-либо, это я даже не знаю, о чем должна идти речь. А мы говорим всего-навсего о полезном ископаемом. Это нам, богам, в Африку лучше лишний раз не соваться. Ну, так для этого смертные здесь и живут, чтобы наши желания выполнять. Разве нет? А то был у меня на примете один смертный, который уже давно искал, чем бы меня подкупить и задобрить. Так что, если с остатками корабля все будет совсем тяжко, можно будет подключить его. Ему наверняка уже надоело уничтожать наследие своих предков, вот хоть чем-нибудь полезным займется. Но озвучивать эту мысль я пока не стал. В общем, мой мини-отпуск прошел продуктивно, но первый же день на работе быстро меня отрезвил. Я как раз входил в ординаторскую, когда из скорой сообщили, что к нам уже везли пациентку — семидесятичетырёхлетнюю женщину с переломом шейки бедра. Один из самых хреновых переломов, с которыми мне приходилось сталкиваться. Вылечить его до конца совсем не просто, а людям старше шестидесяти пяти, насколько мне известно — практически невозможно. Трещина в бедре может остановить приток крови к головке бедренной кости, из-за чего та высыхает, так что если человек уже до этого испытывал сложности с самостоятельным передвижением, то с таким переломом он и вовсе может остаться прикованным к постели. Поэтому в подобных случаях поврежденный сустав вырезают и ставят протез. Ну, окей, это была бы уже не первая моя операция по эндопротезированию, и в случае с переломом шейки бедра, я знал, что проводить ее нужно в первые трое суток, хотя даже для прооперированных в этом временном промежутке показатели смертности в течение первого года после операции были довольно высоки. Но оказалось, что проблема была не только в переломе. Неделю назад женщина подхватила инфекцию дыхательных путей. Выписанные ей антибиотики не помогли, ей постепенно становилось хуже, и вчера вечером она потеряла сознание, упала, сломав себе бедро, и пролежала на кухонном полу восемнадцать часов, пока ее не нашла дочь. Когда ее к нам привезли, у нее была гипотермия и бред, и она была практически при смерти. По сути женщина оказалась заложницей жуткого парадокса: без операции на шейке бедра ее могла убить «застойная» пневмония, но из-за больных легких она могла не пережить операцию. У нас было два варианта: либо рискнуть и все-таки провести операцию, несмотря на все противопоказания, но, если она умрет на столе, это будет, во-первых, моя первая потеря на операции, во-вторых, это грозило бы и мне, и нашему заву Димитру огромными проблемами, потому что одно дело, когда пациент тихо-мирно умирает в палате, и другое — от хирургического вмешательства, которое и так ему было нежелательно; либо дать ей мощные антибиотики и надеяться на чудо. К последнему варианту склонялась и дочь пациентки, а я почему-то не стал с ней спорить. Определил больную в палату, поставил капельницы. Ставил и все думал, что я ведь ее сейчас убиваю. Однозначно убиваю. Вряд ли антибиотики ей помогут. Ох, мои бедные ребра... Ей нужна была операция. Но с такими легкими... Мне придется переругаться со всем отделением, чтобы этого добиться, и не факт, что это будет оправдано. Женщина испытывала настолько страшные боли, что морфин ее не спасал, а увеличение дозы только приблизило бы смерть. Блядь, ну, и ситуация, конечно. Делай одно — очень вероятно, что пациентка умрет. Делай другое — очень вероятно, что пациентка все равно умрет. Не делай ничего — точно умрет. Как я буду объяснять своим рунам, почему так получилось? Вряд ли они придерживаются широких взглядов на этот счет. Перед уходом с работы я решил еще раз зайти к ней. Раз морфин не спасал, то, наверное, оставалось последнее, что я мог сделать, чтобы помочь ей дотянуть до завтрашнего дня. Дело в том, что с тех пор, как часть рун с моих ребер исчезла, у меня появился один странный скилл: я мог убирать боль. Не перенимать ее на себя, не исцелить ее причину, а просто убрать. Обезболить. Да, не то, чего можно ожидать от Бога Хаоса. Сам знаю. Бесследно для меня это не проходило, и обязательно возвращалось в виде дикой мигрени через пару дней, так что особого желания прибегать к этому приему я обычно не испытывал. Но сейчас других вариантов не оставалось. Я зашел в палату к пациентке и предложил дочери сходить пока за кофе. Выглядела та действительно ужасно. Как только мы с пациенткой остались в палате одни, я положил руку на ее травмированное бедро, и почти тут же почувствовал, как ее боль отступает. Женщина перестала метаться по кровати, болезненные стоны утихли. Через три-четыре дня я наверняка об этом пожалею, но да похуй. Принять решение мне нужно будет уже завтра. Весь вечер я обдумывал, стоит ли так рисковать, в итоге решил посмотреть на ее состояние утром. Если дыхание не улучшится, то в операции уже не будет большого смысла. Спать я ложился с каким-то муторным чувством в груди. Черт, надо было сразу делать эту гребаную операцию. Надавил бы немного на дочь, она легко подписала бы согласие. Даже особо долго убеждать не пришлось бы. Ладно, утром приду в больницу, посмотрю на пациентку и, независимо от того, какое у нее будет дыхание, пойду к Димитру. Не представляю, как я его буду уговаривать, но как-нибудь уговорю. Сон ни в какую не шел, мысли все крутились вокруг пациентки, но, видимо, мне все-таки удалось задремать. Понял я это, когда проснулся от противного звонка в дверь. Еще толком не успев понять, что случилось, я кое-как продрал глаза и глянул на часы. Четыре утра. Какого черта?.. Раздался грохот. Шум у входной двери. Чьи-то крики. Щ.И.Т.? Мстители? Блядь. Сон мгновенно слетел. Я вскочил с кровати и начал быстро одеваться. Шаги приближались. А потом прямо из-за двери на чистом немецком раздалось: — Герр Боев! Выходите, нам с вами есть, что обсудить.       _\ | /__\ | /__\ | /_ — ... Я был готов предложить вам сотрудничество с нами! Я вылетел из спальни в шортах и футболке и чуть не ослеп от ярко горящего света по всей квартире. Штрукер сидел за столом в кухне-гостиной и нервно барабанил пальцами по столешнице. Пистолет лежал в паре сантиметров от его руки. Больше никого видно не было. И мне как-то внезапно пришло в голову, что если весь Мидгард считал, будто я сдал Гидру Мстителям, то, возможно, Штрукер и сам мог прийти к подобным выводам. — ... Вы, похоже, не воспринимаете происходящее всерьез! Не успел я проворчать полузаспанное-полунедовольное «доброе утро», как он сорвался: вскочил с места и начал орать на меня аж на трех языках, одним из которых, кажется, был заковианский. Слушать его матерные самоповторы вроде «die fuckin’ Scheiße» было даже немного забавно. — ... Вы не оставляете мне совершенно никакого выбора! Я слушал его, пил чай, потому что не хотел поворачиваться к нему спиной, чтобы сварить себе кофе на плите, и внимательно следил за его хаотичными передвижениями по комнате. Пистолет, которым он размахивал, меня особенно напрягал, и я даже не стал этого скрывать. Мой расслабленный вид только еще больше выбесил бы смертного, а так пусть видит, что я воспринимаю его очень даже всерьез. Их это обычно успокаивает. — ... Думаете, я не понимаю, чего вы на самом деле добиваетесь?! — Штрукер подскочил к столу и впился в меня взглядом своих покрасневших больных глаз... в которых четко просвечивали следы магического шлейфа. Очень знакомого мне шлейфа. Точно такой же был на парне, которому я год назад пришивал руку после частичного отрыва. Хм. — Я должен был сразу догадаться, что именно могло вас так привлечь в нашей работе! Пистолет стукнул по столешнице, одной рукой Штрукер оперся на него, другой — на стол, и наклонился ко мне. — Вас интересовал Скипетр! Да блядь. Выяснили, наконец-то, не прошло и года. — О-о, не пытайтесь отрицать. Я знаю, что несколько месяцев назад у вас был здесь один из Мстителей! Хотите знать, откуда мне это известно? Потому что мы наблюдали за вами. Слушали и ваши семейные разборки, и ваши милые посиделки за вином. Много интересного о вас узнали!.. — Тогда почему же вы продолжаете называть меня этим идиотским вымышленным именем? — спросил я, лихорадочно вспоминая все то, что мы вообще обсуждали у меня в квартире хоть с кем-то. Или по телефону. На мой взгляд, не так уж и много. По телефону я в основном связывался с коллегами по работе. С Яриком мы чаще всего общались телепатически, с греками — по-гречески, с Тором — вообще по-асгардски. Из всего из этого Штрукер мог подслушать лишь телефон (дозировки лекарственных препаратов, поиск каких-то документов, сообщения о переносах операций. Надеюсь, он почувствовал себя так, будто находится в одной из серий «Анатомии Грей») да наши беседы с олимпийцами, но с ними мы обсуждали лишь заклинания и ритуал. И я сильно сомневаюсь, что Штрукер даже с помощью переводчиков мог понять хоть половину из сказанного. Гидру мы вспоминали лишь пару раз, и, хотя контекст действительно был не слишком удачным, я всегда отрицал свою причастность к любым их проблемам. Что же до «визита Мстителя», то Тор был-то у меня всего один раз. Два, и оба — за один день. И мы с ним вообще ничего не обсуждали, только ругались. Кстати. Хороший аргумент. Короче говоря, в чем бы Штрукер сейчас ни пытался меня убедить в четыре утра, я точно знал, что и когда я говорил. А судя по все отчетливее проявляющейся магической ауре в его глазах и вокруг его висков и по тому, что он не столько допрашивал меня, сколько истерил, как Драко Малфой перед убийством Дамблдора, он сейчас явно плохо соображал, что делал. Так ведь и пристрелит, чего доброго. Не то, чтобы меня пугало огнестрельное ранение. Вряд ли оно будет для меня смертельно. Но и проверять не хотелось. Мой вопрос явно сбил Штрукера с волны, он на мгновение подзавис, тупо уставившись на меня, а потом наконец-то отклонился назад, приняв более прямое положение и перестав нависать надо мной. — Оно мне нравится, — ответил он. — Очень символичное. — Я передам ваш комментарий моему приятелю, он будет рад узнать, что хоть кто-то оценил его остроумие, — мягко улыбнулся я, опуская напряженные плечи и отставляя в сторону кружку. — Но если вы слушали достаточно внимательно, барон, то должны быть в курсе, что Мстители ничего не знают о нашей с вами договоренности. Он усмехнулся: — Если вы считаете, что ваши слова имеют хоть какой-то вес для меня... — Конечно, нет, — перебил я его, вставая и направляясь к бару. — Мы с вами не в Мстителей играем, чтобы верить друг другу на слово, мы можем опираться только на факты. И факты говорят о том, что мне пришлось разругаться с этими самыми Мстителями, отказав им помогать в вашем поиске. — Как это благородно! — саркастично скривился Штрукер, продолжая сканировать меня своим холодным немного невменяемым взглядом. Я вернулся к столу с бутылкой коньяка, на этот раз обычного, подаренного пациентом, и с двумя бокалами для него. — На вашем месте я бы воздержался от сарказма, — строго ответил я, разливая напиток. Н-да, начать пить в четыре часа утра — такая себе идея, конечно. Ладно, от обычного мидгардского алкоголя я пьянел с трудом. — И если вы действительно узнали обо мне так много, как говорите, — продолжил я, отпивая из своего бокала и не дожидаясь, пока Штрукер хотя бы присядет за стол, — то вы должны знать, что я и без вас нахожусь под круглосуточным наблюдением своих собственных властей. В составе которых, кстати говоря, есть один хорошо знакомый вам Мститель. И если они узнают, что ко мне в дом вламывается неизвестный им смертный, который к тому же еще и вооружен, ко мне могут возникнуть вопросы. Да они уже возникли, как вы можете догадываться. Но пока мне удалось сгладить ситуацию. Поэтому я предлагаю вам, герр Штрукер, сейчас немного помочь мне: сесть за стол и как можно подробнее объяснить, что такого неординарного случилось, что вы приехали в такую рань. — Что случилось? Что случилось?! — Штрукер истерически хохотнул, кажется, сосредоточившись лишь на моей последней фразе. — Очень хороший вопрос! Я и сам ищу на него ответ, знаете ли! Я ободряюще кивнул ему и сделал еще один маленький глоточек из своего бокала. — Ну, вы же смотрите телевизор и сами знаете, что случилось! — Не смотрел новости уже недели две, — ответил я без намека на иронию. Штрукер судорожно вздохнул, облокотился на стол, снял монокль и провел ладонями по лицу. Если честно, выглядел он страшно уставшим и не очень здоровым. И вся эта магия... Сколько ж силы та их девчонка в него ебанула? Наконец, он увидел стоящий на столе бокал коньяка и опрокинул его в себя залпом. Похоже, наше с ним прошлое культурное выпивание ничему его не научило. Или он не так много понял из нашего разговора с Яриком, как пытается меня убедить. — Даже не знаю, с чего начать... — сказал он с горькой усмешкой, и я пододвинул к нему сигареты. Обычные, мидгардские. Он кивнул, вынул себе одну и пока прикуривал от собственной зажигалки, я опять подлил ему коньяк. После первой затяжки голос у него стал ровнее. — После гибели Пирса в прошлом апреле все будто полетело по наклонной. И эти чертовы Мстители оказались куда более прыткими, чем я думал. Я был уверен, они сначала сосредоточатся на базах в Штатах, но отдал приказ на всякий случай начать консервацию баз в обеих Америках. Нужно было вывести самые главные проекты, но оставить достаточно материалов, чтобы Мстители думали, что схватили крупную добычу. Но эти идиоты из Ла-Паса... Не знаю, чем они думали, но они взяли порошок и продали его в Сан-Педро под видом кокаина, а когда это показалось им недостаточно веселым, еще и распылили его. — Порошок? — переспросил я, наливая ему уже третий бокал. — И что в нем было особенного? — Если быть кратким, то те, кто вдыхал порошок, впадали в боевой транс, хватали то, что попадалось им под руку, и пытались убить всех, кто по каким-то причинам вызывал у них малейшие негативные эмоции. А Сан-Педро — это не была какая-то обычная тюрьма, полная тупых отбросов, на которых всем было бы плевать, это был микрорайон. С парикмахерскими, магазинами, кафе. Люди жили там с семьями. Само собой, происходившее там привлекло внимание Мстителей, и те прибыли в Ла-Пас, и само собой, они обнаружили базу... — А зачем ваши люди это сделали? — перебил я его. — Откуда я знаю?! Мне сообщили, что это был прямой приказ моего агента, которому я передавал распоряжения, а он погиб в той резне с некоторыми другими агентами... Возможно, он был под кайфом, есть такое предположение. Потом было проведено внутреннее расследование, выяснилось, что он часто бывал в той части города... — Разве у вас в организации нет людей, которые должны были бы, как бы помягче сказать, отслеживать поведение ваших агентов?.. — осторожно начал я, и он снова начал орать, чуть ли не хватаясь за пистолет. — Конечно, есть! Он как раз был одним из них! Я просто молча подлил ему еще коньяка. — К тому же это была небольшая база, на которой проекты разрабатывались редко. Разве что проводились какие-то предварительные работы по экспериментам прежде чем передать их в основные лаборатории. Я и подумать не мог, что она могла бы привлечь к себе столько внимания! Он потер рукой слезящиеся чуть расфокусированные глаза и махнул залпом следующую рюмку, даже не пытаясь распробовать вкус или аромат, или что там пробуют в коньяке. Сам я его почти не пил, поэтому подливал так щедро. А Штрукер продолжил рассказывать про остальные базы и стычки с Мстителями, и как те уже плотно его прижали, и как он устал и уже не знает, что делать, бедный, бедный, несчастный немецкий нацист. Никем не понятый. Идущий к своей цели без единой надежды, что Капитан Америка однажды одумается и поймет всю глубину гидровского замысла. К счастью, ему не понадобилось много времени, чтобы ужраться вдрабаданище, уж больно бодрый он взял темп с самого начала, и к концу бутылки наконец-то отрубился. А я вернулся в кровать досыпать оставшийся у меня час, надеясь, что до самого возвращения с работы вечером мне не придется беспокоиться о своем госте. Куда там. Утром я обнаружил его сидящим в ванне и методично режущим себе лицо. Что, естественно, вызвало у меня некоторые вопросы, и я со всей возможной осторожностью и тактичностью спросил: — Это что за хуйня, Вольф?! Но все было в порядке, оказалось, что лицо он резал не себе, а какому-то мудаку, который его уже достал. — Смотрит на меня своими стеклянными глазами... Как у куклы... И молчит... Всегда молчит, герр Боев, всегда. Н-да, мозги у смертного уже все были в фарш перекручены. Кто бы и зачем бы ни игрался с его разумом, он явно перетрудился. — Так это же хорошо, что молчит, — ответил я, осторожно обрабатывая йодом его порезы на лице. Пусть теперь ходит желтым, как дебил. Но Штрукер почти не обратил внимания на мои слова. — Так бы и вырезал ему эти его глаза, чтобы больше не смотрел так... как кукла... тварь бездушная... Угу, все они тут... твари бездушные. Конечно. Один только Штрукер у нас не такой. — Это ведь вы что-то со мной сделали, да? — продолжал он говорить, глядя на меня. — Вас ведь называют Богом Безумия... Я уже давно замечал, еще когда только познакомился с вами, у меня случались... странные приступы... Вот, оказывается, чего мне сейчас не хватало — чтобы Штрукер обвинил в своем безумии меня. То есть его конченая безграмотная ведьма хуячит свою магию направо-налево, будто уверена, что никогда не попадется, и доводит его до ручки, а отвечать за это должен я? Ну, попадись мне, дрянь. Как будто мне Таноса было мало... Самому Штрукеру эта мысль и в голову не приходила, а если бы пришла, он бы, наверное, от нее отмахнулся. Естественно, магия ведьмы защищала ее, с какой бы целью не было наложено заклинание. А теперь смертный был в шаге от того, чтобы впасть в параноидный психоз и начать здесь все громить, а я был в двадцати минутах от того, чтобы опоздать на работу. Но я сидел рядом с ним, отпаивал его коньяком и говорил, что я никакой не Бог Безумия, Бог Безумия — это совсем другой парень, точнее барышня, которая как-то раз заставила одного из многочисленных бастардов Зевса переубивать всю свою семью, слышали эту историю, Вольф, ту еще кровавую баню они там устроили, конечно, прямо, как ваши в Сан-Педро, так тому парню еще и самому же пришлось за это платить, конюшни там чьи-то убирать, драться со львами, с гид... кхм-кхм, держать на себе небо, но насколько мне известно, она покинула Мидгард где-то в начале XVI века, очень ее расстроило падение Константинополя, вот, а то, что с вами сейчас происходит — это последствия вашей работы со Скипетром, вспомните, Вольф, как херово было всем вашим подопытным, вот и с вами сейчас что-то такое происходит, вы же наверняка никакой техники безопасности не соблюдали, но ничего, ничего, все через это проходят, и вы пройдете, если вас действие Скипетра еще не убило, то вы со всем справитесь. Какую только хуйню я ему не втирал, короче, лишь бы он утих уже, наконец-то. Впрочем, он и правда довольно быстро успокоился, даже взялся варить кофе, пока я собирался на работу. Я оставил его одного буквально на двадцать минут, пока принимал душ и одевался и вот — снова шум в соседней комнате, грохот падающей посуды и столовых приборов. Вбегаю. На всей кухонной части — пиздец: пол залит кофе и завален упавшими кастрюлями, сковородками и их крышками, которые стояли вчера вечером в сушилке, а Штрукер при этом отмахивается от кого-то ножом. Не хотелось бы повторяться, но: — Что за хуйня, Вольф?! Они уже здесь. Они окружили его. И я на их стороне. Я даже забрал его пистолет. Он должен был догадаться раньше. И поэтому он меня убьет. Пистолет я действительно забрал, еще когда он в пять утра вырубился, и хорошо, что сделал это, но теперь он кинулся на меня с ножом. Который я тут же отобрал и тихонько швырнул смертного через всю комнату. Он почти врезался в спинку дивана, но перевалился через нее, и я услышал грохот опрокинутого журнального столика и треск толстенного раскалывающегося стекла. Да что ж за несчастье-то, а? Я выключил все еще работающую плиту, поднял что-то из посуды и переложил на кухонный стол, а ножи унес к себе в спальню. К тому времени, как я вернулся, этот разбушевавшийся псих уже снова пришел в себя и уставился на меня дикими глазами: — Скажите, герр Боев, — чуть ли не плача спросил он, когда я подошел к нему, — а видеть галлюцинации — это тоже нормально после работы со Скипетром? Твою-то мать. Нет, его ведьма однозначно перестаралась с ним. От все более четко проявляющегося магического шлейфа этот долбаный смертный уже чуть ли не светился. Да, давно я настолько отвратной работы не видел. Я присел на диван рядом и попросил все рассказать. Он начал говорить. Куча людей с остекленевшими глазами. У каждого — какие-то раны. У одного из черепа торчат короткие железные штыри. У другого кожа на груди отсутствует и часть ребер заменены металлическими прутьями. У третьего — все тело в электрических ожогах. У четвертого еще что-то. В реальности все они давно мертвы. Ну, кроме вот этих вот шести. С ними все в порядке, только стоят и смотрят своими стеклянными глазами. Как у куклы. У одного из них вместо руки металлический протез. В Союзе делали. С него, кстати, все и началось. С человека, не с Союза. А потом он отвернулся и уставился куда-то в верхний угол. Да ебаный ж ты в рот. У меня в больнице прямо сейчас умирала семидесятичетырехлетняя пациентка, и мне нужно было думать о том, как уговорить свое начальство на опасную для нее операцию. У меня не было времени возиться с поехавшей кукухой Штрукера. — Вольф, послушайте, — я дотронулся до его плеча, привлекая его внимание к себе, и он чуть не подпрыгнул от неожиданности, — галлюцинации пройдут. Они не опасны и ничего вам не сделают. Главное, что вы понимаете, что они не реальны. Ведь понимаете? — Понимаю, — нервно кивнул он. — Вам нужно взять себя в руки и просто переждать этот момент. Хорошо? — Как? Я не знаю... — жалко проскулил он. — Представьте, что у вас сейчас просто кислотный трип, — предложил я и чуть не треснул себя по затылку. Ну нахрена я это сейчас сказал... — Кислотный... — Штрукер потерянно оглянулся на барную стойку, на которой еще стояла закрытая, уже почти пустая бутылка коньяка, и пришел к выводу: — Вы меня накачали! Вот же ж. Блядь. Я крепче сжал его за плечи и слегка тряхнул. — Заткнись и слушай меня, — сказал я с внушительной царской интонацией, которая всегда заставляла друзей Тора вспомнить, с кем они разговаривают и которую они так не любили. Но со Штрукером сработало, и он действительно сфокусировался на мне. — Вольф, тебе нужно взять себя в руки и не обращать внимания на галлюцинации. И ни в коем случае не поддаваться сейчас страху и агрессии. Они пройдут через какое-то время. Сейчас тебе нужно держать ситуацию под контролем. Ты понял меня? Он почти осмысленно кивнул и, упершись локтями в колени, чуть наклонился вперед и уставился на какую-то точку на засыпанном стеклом полу. Блядь, я уже опаздывал. Но и оставить севшего на измену Штрукера в своей квартире я не мог. Мне не нужно, чтобы он разнес тут всю мебель, еще потом платить за нее придется. Надо было как-то уложить его спать, но снотворных или каких-то успокоительных я естественно не держал, а идти за ними в аптеку было немного опасно. Хотя он час назад выжрал почти бутылку коньяка. Наверное, алкоголь со снотворным — не очень хорошее сочета... да похуй. Я вышел на балкон и посмотрел на небо. Время уже приближалось к семи и было почти светло. Сначала я думал связаться с Яриком, но тут мне в голову пришла одна идея, и я мысленно обратился к Гелу: — Помнишь, вам нужно было просторное, желательно необитаемое помещение под ритуал? — Нашел что-то подходящее? — тут же откликнулся он. Я знал, что Гел с остальными греками с декабря месяца искали какое-нибудь здание по всему югу Европы, рассматривали брошенные дома, олимпийские объекты, закрытые из-за кризиса гостиницы, полуразрушенные больницы и даже замки, но под их требования мало что подходило. То слишком популярно у туристов, то площадь недостаточная, то перекрытия слишком хлипкие, даже с учетом укрепления их заклинаниями, то еще что-то, блядь, не знаю, двери не по фэншую стоят. Но в основном — туристы и площадь. Несмотря на то, что нам удалось свести зону поражения до размеров одного здания, хотелось бы, чтобы оно было просторным. И чтобы там не гуляли посторонние, если нам не нужны потом проблемы с одержимыми или помешавшимися смертными. — База Гидры, которая вот-вот опустеет, вам подойдет? — Смотря, что за база, смотря, где находится? — начал выебываться он. — Недалеко от столицы Заковии, со стороны болгарской границы. Но нужна будет от тебя услуга прямо сейчас. Он молчал секунд десять, а потом заметно повеселевший ответил: — Все, что пожелаете, Ваше Суровое Норвежское Высочество.       _\ | /__\ | /__\ | /_ В итоге утро у меня выдалось не самым простым. Когда я выпрыгнул из такси перед больницей, я уже и без утреннего кофе был проснувшийся и вздрюченный и, наверное, выглядел слегка безумно, когда влетел в кабинет Димитра и с порога заявил, что моей пациентке нужна операция, да, я знаю, что у нее инфекция дыхательных путей, да, я знаю, что антибиотики за ночь не решили проблему, и у нее до сих пор тяжелое дыхание, да, я знаю, что анестезия ее, возможно, убьет, но. Ей. Нужна. Операция. Прямо сейчас. Вот согласие дочери. Вот рентген, МРТ и КТ. — Эмиль, ты понимаешь, что это может поставить под удар все отделение? Понимаю. Все понимаю. Но мои ребра уже так сжались, что скоро сдавят нахрен легкие, так что давайте уже скорее решим этот вопрос. После того, как полночи я не мог уснуть, думая о пациентке, а другие полночи мне пришлось разбираться с распсиховавшимся под действием чужой магии Штрукером, у меня не было ни малейшего желания тратить время на споры с завом. Да и вообще со всеми. Плюс — с обратно передумавшей дочерью. Я и без этого был весь на взводе. — Вы же видите, что ей не становится легче, — прямо сказал я. Дежуривший ночью хирург сообщил мне, что она почти не спала от боли и периодически пыталась встать на ноги, находясь в полубредовом состоянии. Ее дочь и старший внук буквально не отходили от нее, а сейчас они были настолько уставшими, что напоминали зомби. — Но что если это ее убьет? — жалко всхлипнула она. — Операция рискованная, — согласился я. — Но без нее ваша мать точно умрет до пятницы. Она тяжело всхлипнула и снова согласилась со мной. В отличие от Тодора. — Извини, что прозвучу, как бессердечный мерзавец, но ей — семьдесят четыре, Эмиль. А тебе только двадцать восемь, и ты талантливый врач. Губить свою карьеру ради кого-то, кто и так уже одной ногой в могиле — это безумие. — Нет, это Спарта, — улыбнулся я, вспомнив Эрми. — В Спарте до ее лет вообще никто не доживал! — тут же ответил Тодор. Я подумал, что если она в своем возрасте жила одна и была вполне самостоятельна, то вряд ли она стояла одной ногой в могиле. Ее дочь была до сих пор уверена, что ее мать — сильная женщина и с антибиотиками должна выздороветь. — Я буду проводить операцию под свою ответственность, Тодор. Но мне нужен травматолог. — Под свою ответственность! — усмехнулся он. — Ты не маловат еще, чтобы такие заявления делать? Да господи боже мой. Что за хрень вообще? За это утро меня уже чуть не зарезали и не застрелили, и я не для того мерз на балконе, уламывая Гела сгонять для меня в аптеку за транквилизаторами, а потом подсовывал их в ромашковом чае угашенному нацисту, чтобы сейчас тратить время на вот это вот все. Так что я посмотрел на него и тем же тоном, которым заставил заткнуться Штрукера, я сказал, что заказал операционную и мне нужен травматолог. Под мою ответственность. И через три часа мы уже входили в операционную. Операцию решили проводить под общим наркозом, и когда анестезиолог сообщила, что уже можно начинать, я глубоко вдохнул и выдохнул, успокаиваясь. Весь день я был на взводе и несся вперед, ничего не разбирая. Так вот, сейчас было самое время сделать остановку и собраться с мыслями. Нельзя было, чтобы эта пациентка умерла. Я не мог себе этого позволить. Дышать уже было тяжеловато, а если я ее потеряю... Ох, даже думать не хотелось, сколько проблем меня ждало. И не только с рунами. Поэтому нет, неудача для меня была слишком большой роскошью. Я не мог себе такого позволить, не сейчас. Я взглянул на подготовленные протезы, сверился со снимками, потом взял в руки скальпель и сделал первый надрез.       _\ | /__\ | /__\ | /_ В конечном счете, все прошло удачно. Ну, если не считать того, что последние двадцать минут операции женщина держалась на этом свете, видимо, исключительно благодаря какому-то чуду, и мы зашивали ее бедро под бешеный писк всей аппаратуры, а Тодор смотрел на меня так, словно готов был убить. И я его понимал, правда, но боль в ребрах наконец-то чуть разжала тиски, так что по крайней мере эта бабулька протянет чуть дольше, чем я боялся. Теперь — продуманная постоперационная реабилитация, и эта женщина имела большие шансы вернуться к привычной жизни с той степенью независимости, к которой она привыкла. Оставалось только вылечить ее легкие. Ее увезли обратно в палату отходить от наркоза, а Тодор ждал меня в раздевалке, где мы сняли халаты и шапки и кинули их в корзину с другой ожидавшей стирки одеждой. — Эмиль, мальчик мой, — начал он своим глубоким грудным басом, — я очень рад, что эта операция завершилась удачно. И я действительно надеюсь, что твоя пациентка выздоровеет. Но запомни, пожалуйста: никогда не берись за операции, если к ним есть противопоказания. Никогда. Эта женщина могла сейчас умереть, и это было бы полностью твоей ответственностью! И даже сейчас не факт, что ее легкие удастся вылечить до того, как у нее разовьется пневмония. Или что она сможет привыкнуть к протезу и не окажется в итоге все равно прикованной к постели. Ей же семьдесят четыре, Эмиль! Ты хоть понимаешь, что ты не только своей работой сейчас рисковал?! — Ты все это мог сказать мне до операции. — Не хотел тебя нервировать, чтобы ты не совершил какую-нибудь ошибку, — он выключил кран, под которым мыл руки, и резко дернул одноразовые полотенца. — Надеюсь, тебе хватит мозгов самому сделать все выводы и больше такие авантюры не устраивать. И ушел. Странно, ребра вроде не болят, а дышать все равно как-то тяжеловато.       _\ | /__\ | /__\ | /_ — Этот объект хорошо запрятан, укреплен и оснащен отличным оборудованием, так что думаю остаться здесь, пока Мстители не потеряют наш след, — говорил Штрукер, пока мы шли с ним через базу Гидры, по которой носились люди с коробками, что-то распаковывавшие, размещавшие и подключавшие. Н-да, отличные, блядь, новости. Мне вообще-то этот объект нужен пустым. Как бы. И дело даже не в том, что у моих знакомых на эту жилплощадь уже планы построены, просто мне не нужна Гидра в настолько близком соседстве. Мстители до них все равно рано или поздно доберутся, не хотелось бы, чтобы потом они еще и на меня случайно наткнулись в соседнем городе, когда пойдут за шаурмой после своих праведных деяний. Штрукер поделился со мной новостями о Мстителях, об американском правительстве, которое ищет способы подкрутить им гайки еще после падения авианосцев, и о немного непроверенной, буквально на уровне слухов информации о том, как именно Старк добился для их команды статуса частной организации, а я слушал его в пол-уха, оглядывал помещения, через которые мы проходили, и прикидывал расположение пентаграмм и октограмм, да точки привязки заклинаний. Центральная лаборатория с висящим под потолком мертвым телом космического кита казалась мне самым подходящим местом. Была здесь своя особая атмосфера. В какой-то момент мы заговорили о Фьюри и его смерти, выяснилось, что оба в нее не верим, но у Штрукера, оказывается, были точные сведения, что Фьюри не то что жив, а еще и собирает людей, чтобы вернуть Щ.И.Т. на игровое поле. Блядь, ну тогда мне тем более нахрен не нужен был Штрукер в Заковии. Нет, все-таки хорошо, что уже через месяц мы от него избавимся, да и от всех засевших здесь гидровцев заодно. Примерной датой для ритуала олимпийцы назначили ближайший день силы — Остару. До него оставалось около пяти недель, и это вовсе не так много, как кажется. Помещение нужно было еще напитать магией, подготовить и, желательно, наложить защиту на всю округу. А с последним пунктом у нас было не совсем гладко. Ладно, то, что базу нужно будет защитить, с этим все были согласны, но у меня еще после истории с моей пожилой пациенткой как-то нехорошо было на душе. Операцию мы ей провели, антибиотиками задавили инфекцию в легких, в принципе, она уже через неделю начала выполнять комплекс упражнений по физиотерапии. Конечно, ей фактически предстояло заново учиться ходить, что в семьдесят четыре для смертных все-таки было не самой простой задачей, но настроена она была довольно решительно. И вроде бы все прошло успешно, пациентка потихоньку выздоравливала, но что-то мне все равно не давало покоя. И как бы я ни хотел держаться подальше от олимпийцев с их хитрозатейными планами и разборками с эдемцами, как бы ни повторял себе, что не нужно лишний раз напоминать эдемцам о моем присутствии в их мире в принципе, но блядь, вот кого я обманывал? Я был уже втянут в это дело по самые не балуйся. Я составил олимпийцам заклинание. Я нашел им здание. Я даже дал им наводку на место, где искать корабль темных эльфов. И теперь они собирались провести сложный эндомагический ритуал на базе нацистов, где до этого наверняка пытали и убивали людей, и где были не такие уж радужные биополя, но они собирались проводить здесь ритуал, собрать огромное количество магии из других измерений и на небольшом радиусе в местных окрестностях и направить это все через две страны по магическому коридору на двойник Крита. Если у них хоть что-то хоть где-то наебнется, если где-то будет прорыв и что-то вырвется за пределы базы или коридора, если случится хоть что-нибудь и смертные пострадают... А что-то по-любому случится и смертные по-любому пострадают. Потому что обязательно что-нибудь где-нибудь наебнется, прорвется, вырвется, даже если это будет в глухом-преглухом лесу, в непроходимом буреломе, посреди болота, куда даже с помощью магии блядь нихуя не попадешь, и там обязательно окажется какой-нибудь блядский смертный, который обязательно попадет под раздачу и сдохнет, и мои ребра пошлют нахуй все мои нежные чувства к ним и превратятся в кашу из моих внутренних органов и костей. И мне очень, очень повезет, если и в этот раз рядом окажется Аск, живой и невредимый и никак не пострадавший в другом измерении, и соберет мои кости снова и даже срастит их. Потому что если Аска не будет... А Аска не будет. Ведь если у них что-нибудь наебнется, то нихуя уже не получится. Так что извините, но я вовсе не хотел влетать на полной скорости в такие проблемы. А значит, нам нужна была сеть защитных чар масштабом в парочку стран. А точнее: — На всю Грецию, Заковию и приграничные населённые пункты Македонии, Болгарии и Сербии. Я взял карту и очертил территорию, по которой должен был пройти магический коридор. Масштабы получались нехуевые. Я знал. И защитные чары на таких расстояниях будут тем еще геморроем. И мы проругались с олимпийцами на этот счет весь вечер субботы, причем ругаться пришлось преимущественно с Аресом. С Аресом, блядь! Арес вообще хоть одно защитное заклинание-то в своей жизни хоть раз использовал?! Сильно сомневаюсь. И сейчас этой работой явно предстояло заниматься не ему, но чтобы Арес вот так вот взял и ебало нахуй завалил? Невозможно. Сука, как же он мне Тора в тот момент напоминал. Даже Тора и Огуна, взятых в квадрате и помноженных друг на друга. Убить хотелось примерно так же. Гел с Дио, естественно, к тому моменту предусмотрительно свалили, Геката — тоже, но со скучающим видом и не сказав нам ни слова. Решение в итоге приняла Афина. Открыла на планшете гугл-карты и посмотрела, что там: — Повесим сеть, привяжем к магическим точкам, разных капищ здесь навалом. Для страховки прикрепим к соборам. Надеюсь, эдемцы нам это простят, — она задумчиво запустила руку в волосы и провела пальцами от корней до кончиков. — В Софии можно было бы использовать Ротонду, а в Белграде... не помню, что у нас там осталось из самых старых построек? Ружицкая церковь? Мы с Аресом оба пожали плечами, а Афина, что-то рассматривавшая на карте, передумала: — Нет, не стоит растягивать сеть на такую площадь, лучше обойдемся чем-нибудь не таким старым, но приграничным с Заковией. А когда уберем пространственный сдвиг, Лабиринт сам запитает сеть, так что долго поддерживать нам ее не придется. Страховка не бывает лишней, да и жертвы нам здесь и правда ни к чему. Теперь оставалось дождаться, пока смертные действительно отсюда свалят, а тут выясняется, что у Штрукера, видите ли, другие планы. Нихуя себе, поворот. — А какая высота у здешних потолков? — как бы между прочим спросил я, глядя на чучело кита. Штрукер пожал плечами и сказал, что примерно метров восемь. Ну, восемь метров — это очень даже не плохо. Не огонь, конечно, но работать можно. Плюс, здание в длину было вытянуто с востока на запад, так что особо выебываться с рунами не придется и можно будет воспользоваться классическими системами. А классические системы — это хорошо. У нас тут не так много классического, хоть один элемент в авантюре будет вызывать какую-то уверенность. Пока мы неспешно беседовали ни о чем, к нам подошел какой-то парень с огромной коробкой в руках, и, хотя он к нам явно не подкрадывался, Штрукер все равно ощутимо вздрогнул, когда к нему обратились с вопросом. — Как дела с вашими галлюцинациями? — спросил я потом. Все-таки в этот раз красный отблеск магии в глазах Штрукера был не таким четким, как тогда. — Они уже прошли? Он кинул на меня злой и недоверчивый взгляд и холодно ответил: — Я в полном порядке, благодарю за беспокойство. Что ж, нужно было отдать ему должное, держался он с завидной стойкостью профессионального кислотного торчка. Свернув вслед за Штрукером в какой-то боковой коридор, я почувствовал присутствие Скипетра, и как-то очень ясно понял, что вот дальше мне идти не нужно, так что предложил выйти покурить. Денечек был ясный и солнечный. Довольно приятный для начала февраля. И Штрукер внезапно сказал, что хотел бы сейчас оказаться на базе в Ла-Пасе, если бы та уже не была разрушена, там сейчас лето и тепло, и рядом озеро Титикака, а вообще хотелось бы оказаться сейчас где-нибудь, где тепло и подальше от этой сидящей у него уже в печенках тошнотворной Европы. Я подумал, что тоже был бы не против, если бы Штрукер оказался сейчас где-нибудь подальше отсюда и вообще от Европы, а вслух поинтересовался, как дела у их ведьмы. Не то чтобы я пытался навести его на мысль о ее причастности к его галлюцинациям, просто... Было немного любопытно. Штрукер немного нервно выдохнул дым и ответил, что в последнее время она вела себя странно. Каким-то образом свела с ума одного агента Щ.И.Т.а, которого они ранее захватили живым, чтобы «убедить» его примкнуть к ним. На другом, к которому у нее даже доступа не было, испробовала какой-то приемчик, так что у парня хлынула кровь из ушей и глаз. Работающие с ней агенты почти всегда жалуются на кошмары и дикие головные боли, доводящие до тошноты, а один из них однажды прямо сказал, что девчонка экспериментирует со своей магией на всех, до кого дотягивается. — На данный момент, она наш самый сильный актив против Мстителей, но как только мы с ними разберемся, придется... заняться ее проблемой более обстоятельно. Ну, я мог только примерно предположить, что Штрукер подразумевал под словами «заняться проблемой обстоятельно», но отлично знал, что необученный ментальный маг с травмированной психикой, параноидными идеями и тягой к экспериментам — это лютейший пиздец. — Вы так уверены, что она сможет справиться с Мстителями? — откровенно скептически спросил я. Штрукер пожал плечами и выбросил окурок. — Она не самый основной наш козырь против Мстителей. Есть агенты, которых, скажем так, готовили для куда более серьезных целей, чем Мстители, — он посмотрел на меня и предвкушающе улыбнулся. — Так что не бойтесь, герр Боев, Мстители не помешают вашей спокойной жизни. Мы об этом позаботимся. Ага, лучший способ, которым вы могли бы об этом позаботиться, — это съебаться отсюда куда-нибудь подальше. Впрочем, я был уверен, что, если Штрукер не захочет добровольно съехать, олимпийцы придумают, как этого добиться. Они те еще затейники. Была у них какая-то история, когда один смертный что-то не поделил с Посейдоном, и тот не давал ему добраться до дома десять лет. А про все те хитровыебанные способы, которыми Гера преследовала любовниц Зевса, до сих пор весь Мидгард вспоминает. Ну, а если Афине и Аресу будет очень лень что-то придумывать, так они просто убьют Штрукера. Или, если они будут сильно заняты, то это сделает Дио. Он, конечно, отличный парень, но не любит, когда смертные начинают доставать. А до Скипетра я как-нибудь потом доберусь, когда вытащу Эрми. Либо Тор с Мстителями это сделают. Второй вариант меня даже больше устраивал. Потому что сам я подходить к Скипетру даже не собирался, а если Эрми попадет под его влияние, так Камень Бесконечности ему наверняка все мозги перекрутит. А я не хотел терять Эрми. Он делал мне первоклассные фальшивые документы и рассказывал идиотские истории о том, через какие наказания проходили другие ребята, неудачно пытавшиеся захватить мир. А еще лучше, если Скипетр останется у смертных, и пусть они с ним делают, что захотят, лишь бы ко мне близко не подносили. Это даже забавно было бы. На мой взгляд. И зря Тор так распереживался, что там, видите ли, огромная сила, и смертным с ней лучше не играться. А кто тогда будет с ней играться? Он что ли? Вон Тессеракт, веками без дела валялся в сокровищнице Одина. Да когда они его посеяли в Мидгарде, никто даже не почесался. Потому что никто никогда ни для чего его силу не использовал. А смертные вот использовали — и сразу сколько веселья началось. Гидра, всякие разные виды оружия, новые источники энергии, инопланетные вторжения... лишение меня магии, но послушайте... По крайней мере, у Одина наконец-то дошли руки вернуть Тессеракт обратно в Асгард. Ну, а со Скипетром... Нашли, о чем беспокоиться.       _\ | /__\ | /__\ | /_ Привыкание к протезу моей пациентке давалось нелегко, но она упрямо отказывалась переезжать к детям и настаивала на собственной самостоятельности. А когда угроза ее легким окончательно миновала, и она начала сама передвигаться, я со спокойным сердцем ее выписал. С Тодором же мы больше к этой теме не возвращались, но не было похоже, чтобы это как-то сказалось на наших рабочих отношениях. Да и если честно, все мои мысли в тот момент были заняты только базой Гидры. Первый вариант защиты был хреновым, и мы все с этим согласились, а вот по поводу второго мы долго ругались и с Гекатой, и с Афиной, а потом и с Аресом, который сказал, что да, защита хуевая, так и все равно она нахуй ненужна. Следующую неделю сквозь сжатые зубы пересогласовывали друг с другом схему, но перестроили защиту. Она все еще была не огонь, но я смирился, когда они наложили дополнительные защитные чары на все населенные пункты, идущие вдоль коридора и находящиеся в радиусе десяти километров от базы Гидры, а это пара болгарских и заковианских деревень и какой-то крупный (по местным меркам) город. Моей веры в это дополнение хватило ровно до первой затяжки, и я решил связаться с Яриком, находясь уже почти в отчаянии. Имей я сейчас возможность использовать магию, я бы уже давно сделал все сам. — Ну, погрызут эти демоны парочку несчастных деревень, — по слишком веселому голосу Ярика не было похоже, что он проникся моими сомнениями. — Или даже ограничатся только Гидрой, если та вовремя не свалит. Какой кошмар. Хочешь, возьмем у Дио винишко, займем какую-нибудь удачную безопасную позицию и понаблюдаем из первых рядов? Винишко, безопасная позиция и первые ряды — это я люблю. — Звучит неплохо... — Ну, вот, а ты разнервничался. — Я нервничаю из-за ребер. Повторение прошлого апреля мне не нужно! — Но тогда ведь ты как-то разобрался, — я почти увидел, как он пожимает плечами, не отрываясь от своего телефона. — Тогда разобрался, но больше у меня этого варианта не будет. — Другой найдешь. И с чего ты взял, что у тебя вообще будут проблемы с рунами? В самом ритуале ты участвовать не будешь, и специально убить никого не пытаешься. Если у греков что-то пойдет не так, это будут их проблемы, а не твои. Ох, как бы мне хотелось верить в то, что Ярик сейчас говорил. И умом я понимал, что он прав, но когда я вспоминал то мерзкое состояние, как я даже вдох сделать нормальный не мог, постоянно чувствовал себя усталым, изможденным, не способным даже быстро передвигаться, и вот это вот все, а потом я думал об этой дурацкой затее, и... Все. Инстинкт самосохранения орал, что мне нужна страховка, а здравый смысл робко возражал, что незачем дуть на воду, она, блядь, лед. Ярик еще раз посмеялся и замолчал. А минут через десять появился Велес. Походил вдоль барьера, дотрагиваясь до него буквально кончиками пальцев, поухмылялся чему-то себе под нос, потом подошел к нам и предложил заложить в сеть вектор вероятности. Очень классная штука, сказал он. Научился ей у одного приятеля, живущего в Ирландии, добавил он. Мы послушали. Я был «за», Афина явно нет, но Гел поддержал меня, а Арес воздержался. И Велес мгновенно все сделал. Теперь если здесь что-то и случится, то оказавшиеся поблизости люди обязательно попадут под действие защитной сети. И если при этом у них имеется какой-то шанс выжить, то они будут действовать именно по тому сценарию развития ситуации, при котором точно выживут. А так как таких шансов у человека обычно больше, чем ноль, то надежда есть. Очень просто и элегантно. Мне понравилось. На дворе уже стояли первые дни марта, и до весеннего равноденствия оставалось меньше трех недель, а база до сих пор была занята. Как мне объяснил Гел, они решили не насылать на смертных никакого безумия или каких-то других проклятий, чтобы не создавать лишних отрицательных биополей. Подумали, что когда здание напитается магией, смертные и сами не смогут там находиться и съебутся уже по собственной инициативе. «Магический артефакт, с которым они там экспериментируют» только ускорит процесс накопления энергии, а значит смертные с каждым днем все сильнее будут чувствовать дискомфорт. Ну, а парочка совсем безобидных заклинаний только помогут им быстрее принять решение. Изводить Гидру целенаправленно они не хотели. Во-первых, это могло привлечь внимание эдемцев, а никому не хотелось привлекать внимание эдемцев. Во-вторых, это могло потом сказаться на успехе ритуала. А никто не хотел рисковать успехом ритуала. В-третьих, и это уже были мои предположения, им не хотелось расстраивать тех знакомых своих знакомых, которые уже больше полусотни лет наблюдали за Гидрой. А найти себе интересный объект для наблюдений аж на целые полсотни лет — это, я вам скажу, не так просто, как кажется. Это как любимый сериал, который с годами умудряется удерживать планку, и каждый новый сезон охуеннее предыдущего. Никто не любит, когда их любимые сериалы заканчиваются, тем более смертью любимых персонажей. Так что если Гидра в итоге все-таки будет уничтожена, то олимпийцы уж точно не хотели иметь к этому настолько прямое отношение. Тут можно было бы вспомнить Троянскую войну, но я не буду. На самом деле меня вся эта хуйня уже не интересовала. Мне главное было, чтобы Гидра упиздовала отсюда поскорее и чтобы греки уже провели наконец-то свой ритуал. И чтобы до этого момента сюда не нагрянули Мстители.