Стадии взросления врача: 1) Хочу всех обследовать, ставить диагнозы и лечить-лечить-лечить; 2) Позовите меня, если пациент подойдет; 3) Позовите пациента, если я подойду; 4) Идите все нахуй © Злой медик
Когда нога была закреплена в нужном положении, я опустил ментальные блоки, чтобы проверить Роджерса, но его эмоциональный фон практически полностью отсутствовал. На этот раз наркоз подействовал. Я глянул на его показатели на мониторах и столкнулся с достаточно скептическим взглядом анестезиолога. Наверное, она думала, что вот в прошлый раз тут тоже все начиналось ровно и спокойно, а потом пациент проснулся прямо на операционном столе и тут же полез в драку. Но теперь должно сработать. Старк провел какие-то анализы с лекарствами и сказал, что они подойдут, так что хотя бы пара часов у нас должна быть. И я невольно вспомнил выражение лица Старка, когда я отдавал ему лекарства. Конечно, он сразу понял, откуда они могли взяться. Не то чтобы там ампулы имели форму свастики, или на них стояла гравировка осьминогов, как на пуговицах Штрукера, или что там Гидра себе выгравировывала. Ничего похожего, просто несколько обычных пакетов с обычными стеклянными ампулами внутри. На пакеты были прикреплены наклейки, на тех мелким шрифтом по-немецки были указаны названия препаратов и их свойства, а ниже от руки было дописано по-английски, где что лежит. Две группы анальгетиков (наркотические и ненаркотические), антибиотики, наркоз и седативные. Старк достал несколько ампул, покатал их в пальцах и ничего не сказал, но во взгляде у него читалась явная попытка понять, насколько далеко он уже ушел по дороге сделок с совестью, которая неминуемо приведет его в ад. Я бы мог сказать, что все это делается ради Роджерса, но это слишком тянуло на благие намерения, а мне не хотелось подкармливать паранойю смертного. Так что я сказал, что, в конце концов, от всего должна быть хоть какая-то практическая польза для общества. Старк не стал уточнять, от чего этого «от всего», он, наверное, и так все прекрасно понял, хотя спросил, кто дал мне эти лекарства, получил в ответ «знакомый знакомого моего знакомого», не выказал ни малейшего признака удивления, только кивнул и ушел. Через два дня вернулся с этими же лекарствами и сказал, что использовать можно, хотя формулы он бы доработал, но тут нужен Брюс. Потом Старк настоял, чтобы в операции обязательно участвовал я, чем, похоже, смертельно оскорбил Эннейбла (впрочем, бедным врачам Щ.И.Т.а тут уже было не привыкать), обосновал это для Фьюри тем, что хочет, чтобы лечение Кэпа заканчивал тот же врач, что и начал, нихуя его не убедил, но переспорил. А Роджерсу я наплел, что Старк нашел какие-то наработки у Беннера и нахимичил по ним парочку групп лекарственных препаратов. Пусть сами разбираются. Нужно ли говорить, что Роджерс совершенно не выглядел обрадованным таким поворотом. Он, конечно, понимал, что проводить операцию придется, но все-таки надеялся, что у него будет немного побольше времени, чтобы, ну, чтобы хотя бы отойти от воспоминаний о прошлом разе. Дать протестировать на себе пока ни разу ни на ком не опробованные лекарства (по крайней мере, он думал, что не опробованные), да еще и сразу на операции ему совсем не хотелось. Оказывается, даже Капитану Америка может стать конкретно так не по себе после некоторых медицинских процедур, проходящих с особыми приключениями. И как бы я ни хотел поскорее разобраться с этим пациентом, я почувствовал, что давить тут было бы лишним. Так что я состроил очень понимающее выражение лица и сказал Роджерсу, что торопиться тут реально некуда, и если он вообще хочет провести операцию в Америке, то можно будет и до нее подождать, все равно две недели всего осталось. Он вздохнул и посмотрел на меня. — Локи, а если в этот раз наркоз тоже не сработает, а релаксант сработает, то... ты бы смог понять, что я нахожусь в сознании? Я представил себе, какую дикую панику да и боль должен испытывать пациент, который приходит в себя во время операции. У меня еще ни разу не было подобного случая, но я был уверен, что эмоции такой силы пропустить было бы сложно даже со всеми поднятыми блоками. — Конечно, — без колебаний ответил я. — Тогда я бы предпочел, чтобы операцию все-таки проводил ты. Смешной, не могу. — А с чего ты взял, что я остановлю ее, даже если почувствую, что ты пришел в себя? Он ошарашенно уставился на меня. Он и не подозревал, что такой вариант ответа существует. Забавные все-таки смертные, эти Мстители. Я взял в руки скальпель и сделал продольный разрез. Третий (Эннейбл) стоял по другую сторону стола от меня и собирал дрель. Оголив кость, я взял из его рук инструмент и приставил сверло к точке между бугристостью большеберцовой кости и передним краем проксимального эпифиза. И начал сверление. Было у меня опасение, что кости Роджерса окажутся слишком прочными для инструмента. А то наслушался я тут историй про его подвиги: про выпадение с каких-то там этажей и принятие на себя ударной волны от взрывов. Немного успокаивало то, что, судя по видео с костюма Старка, кость их Капитану все-таки удалось перепилить обычной проволокой, а значит ничего невозможного тут не было. Так и получилось. Да, кости у Роджерса были крепкими, ну, для смертного. Пришлось приложить усилие, чтобы просверлить отверстие до костномозгового канала. В воздухе появился запах горячей костной пыли, а от самого сверла пошел легкий дымок, но мне вполне хватило собственной физической силы, чтобы сохранить точность действий. Как это собирался бы делать Третий, было хорошим вопросом. Открыв точку доступа, я с помощью дрели ввел спицу Киршнера, по которой ввел изогнутое шило, чтобы открыть канал. После чего убрал оба инструмента и, ориентируясь на инструкции Третьего, наблюдавшего за процессом через монитор рентген-контроллера, ввел в канал направляющую проволоку, а по ней — гибкое сверло. Нужно было, чтобы диаметр полости был на 1.5-2 миллиметра больше диаметра самого стержня, так что я осторожно расширял ее, пока ассистент собирал дистальный целенаправитель и подсоединял к нему стержень. Ментальные блоки у меня были убраны, чтобы следить за состоянием Роджерса. Вдруг он и правда придет в себя, пока мы тут кость ему пилим. Естественно я бы остановил операцию. Или подал бы знак анестезиологу немного увеличить дозу препарата, чтобы снова отключить Роджерса. Не потому, что мне его сильно жаль, или какое-то человеколюбие не позволяет мне так над людьми издеваться, или что-то еще. Просто установка этих штифтов требует максимальной сосредоточенности, а ее довольно тяжело добиться, когда твой мозг накрывает выбросом чужого панического ужаса, да еще и бомбардирует взрывами боли и подгоняющим желанием, чтобы все скорее закончилось. Мои ментальные блоки от эмоций такой силы все равно не помогли бы, они даже старковское чувство вины до конца не отсекали, так что на время этой операции я их и вовсе убрал. Что ж, пока что Роджерс был стабилен, но теперь я чувствовал эмоции буквально всех присутствовавших. В основном они были приглушены сосредоточенностью на работе, но обида у Третьего и легкое любопытство у всех остальных ощущались. С последним я и сам был согласен. Во-первых, мы решили использовать самую нетривиальную технологию из всех, какие нам только могла предложить современная медицина Мидгарда — не просто интрамедуллярные штифты, а еще и без внешней фиксации. У нас не было никаких громоздких конструкций, которые должны были бы крепиться к ноге снаружи, только два стержня для больше- и малоберцовой костей, и регулирование их длины будет происходить дистанционно. И это было интересно, ведь никакие спицы и винты не будут блокировать мышцы ноги, а это уменьшало риск возникновения некоторых осложнений. Во-вторых, и куда важнее было то, что я вообще в принципе никогда подобного не делал. Конечно, мне уже доводилось ставить интрамедуллярные штифты, стопа Роджерса крепилась к остальной ноге на таком, но наращивать таким образом кость... Я пытался представить что-то подобное в Асгарде, и воображение у меня отказало. Там этот вопрос решался бы либо с помощью магии, либо не решался бы. Впрочем, в Асгарде вряд ли в принципе стали бы заморачиваться с пришиванием отрубленной в бою конечности. Протез made in Нидевеллир влепили бы, и гуляй. Когда стержень был полностью помещен в костномозговой канал, я повернул монитор рентген-контроллера к себе, чтобы проверить взаиморасположение отверстий для крепления в стержне и в целенаправителе. Старк специально оснастил штифты какими-то датчиками, помогавшими легче сориентировать протектор, по которому и нужно было потом сверлить отверстия под блокирующие винты. По обозначенной протектором точке Третий сделал разрез мягких тканей вплоть до кости, я еще раз проверил расположение протектора, ввел в него сверло и проделал отверстие, проходившее через два кортикальных слоя кости и отверстие в самом стержне. Когда я увидел на мониторе, что сверло вошло ровно в штифт, то почувствовал легкое облегчение. По крайней мере, теперь штифт был четко зафиксирован, хоть это и не сказать, чтобы сильно облегчало установку остальных винтов. Сверло я вынимать не стал. Отсоединил от дрели и протектора и, оставив его в ноге, повернул целенаправитель под углом, вставил в него протектор чуть повыше, сопоставил его со следующим отверстием и снова включил дрель. Когда все три отверстия были готовы, я вытащил из них сверла, измерил глубины и начал вкручивать блокирующие винты, пока Эннейбл повторял все то же, что я только что делал, на другом конце штифта, прямо под коленом пациента. Всего у нас ушло четырнадцать винтов на большеберцовую кость и шесть на малоберцовую, и в процессе операции мы раза четыре проверяли, работает ли техника. Под конец мы уже так затрахались сводить протекторы с отверстиями в стержнях, что Эннейбл даже перестал чувствовать себя обиженным из-за того, что эту операцию передали мне. А когда поставили слепые винты, так он вообще вздохнул с облегчением. Хорошо ему, не ему ведь теперь еще и отслеживать состояние Роджерса, когда он будет выходить из наркоза. Хотелось бы надеяться, что с созданием лекарств у Гидры дела шли получше, чем с захватом мира. _\ | /__\ | /__\ | /_Ведь, если в башне поебень То, что ебень, что не ебень Ленинград — «ЗОЖ»
Эх, так я и не побывал в греческом Царстве мертвых. Не то чтобы мне безумно этого хотелось, но любопытно ведь было. По Дуату мы с Гелом погуляли, по Иркалле с Яриком тоже, только Тартар, вроде бы, оставался. Он находился на востоке, ближе к границе с Кенией и Вакандой, тогда как Дуат был сотворен на северо-западе страны, недалеко от границы с Южным Суданом. Иркалла стояла чуть южнее от Дуата, вниз по течению Белого Нила и практически на границе с Демократической Республикой Конго. Нихуевенький разброс получился, в триста километров почти. И Тартар оказался дальше всех. Гел отказался мне его показывать. Сказал, что у Аида сердечный приступ случился бы, если бы он это увидел, он и мультик-то в свое время с трудом пережил. А по-моему, вот было бы из-за чего переживать, я, конечно, мультик не смотрел, но не думаю, что там что-то пиздец неприемлемое было нарисовано, это же мультик. Но мне сказали, конечно, не вашу же Вальгаллу тут «экранизируют». Ну хуй знает, мне Вальгалла все равно вряд ли светит, так что за свои религиозные чувства я не переживал. А Гел так серьезно ко всему этому отнесся, даже смешно немного. В общем, с ним я тогда туда не попал, а Ярика потом спросить забыл. У меня тогда так голова была забита больницей, что я и Иркаллой-то не особо впечатлился. А теперь уже момент был упущен. Эх, досадно, блядь. Пока мы разбирались с лекарствами и повторной операцией, в Африке целая история успела начаться и закончиться: гидровская ведьма Ванда со своим еще совсем новым мужем все-таки вошла в Замок Эрешкигаль и даже прошла все семь ворот. Там она нашла какого-то парня. Гел сказал, что понятия не имеет, кто это был, но внешне на нее очень похож. Наверное, ее брат, потому что нахера ж еще ей было всю эту свистопляску устраивать. В общем, нашла она своего брата и уже собиралась забрать его и свалить оттуда, и тут ей сообщили, что брат-то ее, конечно, может уйти, раз ее муж выразил такое страстное желание остаться вместо него, но вот чтобы ей и самой уйти, ей тоже нужно оставить вместо себя добровольца. А она об этом заранее как-то совсем не подумала. Рожать по-быстрому ребенка, как сделала какая-то богиня в каком-то мифе, ей не захотелось, второго мужа под рукой тоже не было, так что она, недолго думая, просто раскидала всех демонов своей магией и вышла через врата вместе с братом. Пару дней они потусовались в той деревне, полюбовались на плавающих в реке лахами, на ныряющих там же людей, искавших цветы бессмертия, а потом решили оттуда уйти. Может, ее брат уговорил, может, ей самой хотелось показать ему, какие еще два Царства мертвых она успела создать на севере и на востоке, может, что-то еще, но как только они вышли за пределы магического поля, ее брат тут же растворился в воздухе. Естественно, ведь в реальности он был мертв. В этот момент до нее наконец что-то дошло, а может и нет, но она психанула, у нее случился мощный выплеск магии, и Иркаллу просто снесло. Вместе с ней исчезли и остальные два «мира». Что было печально, ведь в одном из них уже собрали какой-то труп из кусочков и почти закончили над ним колдовать, а в другом какой-то парень как раз выводил свою подружку из Подземного мира, и олимпийцы даже сделали ставки, обернется он или все-таки дойдет до конца. Теперь уже не дойдет. Все три иллюзии схлопнулись меньше, чем за час, но люди и животные еще почти сутки возвращали свои первоначальные формы и тела, приходили в себя, вспоминали, кто они и где находились. С учетом настолько перенасыщенного магического поля в тех местах, это было совсем неудивительно. Сама же ведьма отправилась на юг, укрылась какими-то чарами, и никто пока не знал, где она. — Ну и хрень, — вздохнул Гел. — Я так надеялся, так следил, так ждал, к чему это все приведет. А в итоге ни к чему не привело. Нахер она все это устроила... — Ну почему «ни к чему»? — пожал я плечами, вытаскивая сигареты. — Она ведь почти вывела брата. Ей просто нужно было остаться в том мире, который она создала. — И остались бы они жить в лимбе, как Ди Каприо с Марион Котийяр. — Ты тоже считаешь, что он тогда не выбрался из сна? Я предложил ему пачку, он вытащил из нее одну сигарету и, не дожидаясь, пока я достану зажигалку, дал прикурить с огонька в ладони. — А главное, чего я не понимаю, это почему именно эти религии? И почему именно в Африке? Ну, хорошо, пусть смертные занимаются массовыми танцами вуду. Эта религия там и сейчас распространена. Ну хорошо, пусть будет Древний Египет. От их религии уже давно ничего не осталось, но он хотя бы тоже в Африке стоял. Но зачем там нужны были еще и мы с шумерами? Греция и раньше и сейчас находится на другом материке. А Вавилония вообще на Ассирийском полуострове была, там сейчас Ирак стоит. Зачем нужно было возводить именно эти религии, да еще и в Уганде с Танзанией, когда там и собственная мифология существует? Взять хоть Ваканду, она же стоит прямо по соседству... Я медленно выдохнул дым. — Может, в детстве она читала именно мифы Древней Греции и Египта, а не Ваканды? — Ну, тогда нам еще повезло, что она не смотрела «Сверхъестественное». Уж лучше ее порно-пародия на Тартар, чем ее порно-пародия на времена Инквизиции. _\ | /__\ | /__\ | /_ Первые два дня после операции мы чуть ли не с бубнами прыгали вокруг Роджерса и рентген-аппарата, но в итоге установили ему скорость наращивания кости в четыре миллиметра в сутки. Или по полмиллиметра каждые три часа. К тому моменту методом проб и ошибок мы умудрились нарастить ему аж шесть миллиметров регенерата. Увеличивать длину штифта смертный должен был сам с помощью пульта, и, когда я объяснял ему план, Роджерс, сжав зубы, попытался убедить меня, что чувствует себя просто прекрасно, так что можно взять темп удлинения кости и повыше. И это была, наверное, самая убогая ложь, которую я только слышал за последние, ну, лет десять точно. Тут и Богом Обмана не нужно называться, чтобы видеть, что нихуя он себя прекрасно не чувствовал, бледнеющий и покрывающийся холодным потом от каждого движения ноги. Я опустил блоки и быстро настроился на его ощущения. Тот еще пиздец. Нога болела так, будто ее жгли в том месте, где был разрыв костной ткани, и одновременно тянули за каждую ниточку нерва. Роджерс даже стопу не мог повернуть на себя, чтобы не тревожить сгибатели-разгибатели, потому что это теперь отдавалось болью по всей верхней половине голени. Нет уж, наращивать кость еще быстрее тут явно не стоило. Так что я послал его нахер со своим «я в порядке, бывало и хуже» и вколол ему анальгетик (потому что теперь они у нас были). Рентгеновские снимки у Роджерса были оригинальными. Обычно регенерат, то есть нарощенная, но еще не укрепившаяся костная ткань, имеет заметно меньшую плотность по сравнению с костями. Из-за этого в первые месяцы после операции на рентгене ноги пациента выглядят так, будто в его костях проделали огромные дыры. Или будто часть его кости просто вырвали из ноги, а две оставшиеся части соединили между собой какой-то металлической спицей на расстоянии друг от друга и так и оставили. Но у Роджерса плотность регенерата, если судить по снимкам, не сильно уступала остальной кости, ну, может, эта область просто была немного, совсем чуточку прозрачнее. Еще в первый день Уилсон принес ему перекидной календарь (от вида которого у Старка чуть не остановилось сердце) и отметил там остававшееся количество дней. И последний из них пришелся на... — Двадцать девятое апреля, — объявил он. — Среда. Среда. А по идее во вторник, двадцать восьмого, мы его должны были бы выписывать. Почти попали. Ювелирная точность. _\ | /__\ | /__\ | /_ Я ни разу не был на новой локации, и когда увидел ее, она меня... не впечатлила. В моем воображении база Гидры теперь прочно ассоциировалась с мрачным замком где-то на вершине холма в самой чаще непроходимого леса, и над ним постоянно гремел гром и сверкали зловещие молнии (не такие зловещие, как в «мирах» гидровской ведьмы, но тоже жутковатые). А четырехэтажное кирпичное здание с обвалившейся пристройкой, обшарпанной штукатуркой и отсутствующими в окнах стеклами где-то на окраине небольшого ливийского города с этим образом не сходилось. На стенах были следы от пуль, а земля по периметру здания была завалена колотым кирпичом. Со средневековым замком, который когда-то стоял на востоке Нови Града, это убожество было и не сравнить. Оно будто войну пережило. Впрочем, почему «будто»? В Ливии как раз сейчас и шла гражданская война, и началась она еще до моего нападения на Нью-Йорк, как я узнал, так что по Дерне тут и там рядом с вполне жилыми многоквартирными домами и торговыми центрами стояли такие вот убитые под обстрелами здания. Мы находились на восточной окраине на выезде из города и километрах в пяти от северного побережья. Если Гидра тут когда-то и базировалась, то свалили они давным-давно. На исписанных граффити стенах еще можно было в некоторых местах различить стрелки-указатели и надписи-аббревиатуры на немецком и каком-то местном языках, а на стене в холле на первом этаже был нарисован огромный символ Гидры: красный осьминог с человеческим черепом вместо головы на фоне черного круга. Правда, этот рисунок скорее угадывался, будучи уже выцветшим, облетевшим и перекрытым другими надписями. В общем, заброшка. Но заброшка практически в черте города. Что они мне там говорили? «Меньше шансов нарваться на смертных»? Да население Дерны не намного меньше, чем было в Нови Граде. А они в этот раз даже защиту никакую не стали вешать. Решили, что она привлечет внимание местных. Фильтрующие восприятие заклятия на здание наложили, чтобы смертные на него внимание не обращали, и нормас. Я-то думал, что это олимпийцы — самонадеянные долбоебы... Но если в этот раз у славян что-то наебнется... Впрочем, я тут же решил, что это не моя проблема. Наебнется и наебнется. Меня это не затронет. К подготовке конкретно этого ритуала я имел еще меньше отношения, чем к подготовке предыдущего, и если уж в прошлый раз развалившийся город не затронул мои ребра, то в этот раз тем более похуй. А если кого-то из смертных и заденет, так у них тут все равно война идет, никто и внимание не обратит. А вообще внутри здания все было довольно неплохо. Полы на всех этажах и во всех комнатах были расчищены от мусора, на них и на всех стенах были видны магически нанесенные руны, оплетавшие здание энергетическими нитями. Снаружи магический фон этого места ничем не отличался от окружающего пространства, но внутри оно буквально светилось переплетением заклинаний. Но, конечно, это все и рядом не стояло с тем, во что были превращены подземные катакомбы с разветвленными коридорами. Вход в них был замаскирован под обычную стену на первом этаже, отъезжавшую в сторону после ввода кода на хорошо спрятанной панели (вот и доказательство того, что здание и правда раньше принадлежало Гидре). Стоило туда спуститься, и становилось ясно, что все, что ты видел на верхних этажах в плане магической подготовки, было ничем по сравнению с тем, что творилось здесь. Практически каждая комната и каждый коридор были замкнуты заклинаниями в отдельные пространственные карманы, а потом объединены под общими защитными заклинаниями. Полы были пропитаны какими-то зельями, которые я с ходу даже не мог определить, стены были в несколько слоев покрыты рунами, не только защищающими место, но и обнуляющие все предыдущие биополя. Я еще ни разу не видел в Мидгарде настолько нейтрального по ощущению места, как здесь. Абсолютный энергетический ноль. Ни позитивной, ни негативной памяти места, только магические артефакты, системно врытые в пол, стены и углы, и чувствовались. Может, я и не прав, и славяне были не такими уж и долбоебами. Потому что не думаю, чтобы олимпийцы делали что-то подобное в заковианском замке, ведь, когда они начали насыщать его магией, там все еще жили и работали смертные. Погода тут была шикарной. Когда я выходил сегодня из больницы после ночного дежурства, у нас шел мерзкий холодный апрельский дождь, а здесь было солнечно и нежарко, чуть больше двадцати градусов. Мы с Дио сидели на полуразвалившемся подоконнике на первом этаже, между нами лежала открытая коробка пиццы, взятая из Болгарии, мы запивали ее холодным пивом и наблюдали, как Ярик с Гелом магией отодвигали завалы битого кирпича от стен здания и клали в зазор цепь. Я уже видел эту цепь, когда Старк над ней еще работал, но сейчас впервые увидел ее уже законченной. Она была толщиной примерно в три пальца, а от ее украшенных иероглифами звеньев исходило сильное магическое излучение. Тут явно ощущалась рука Гекаты, но скорее в качестве поддерживающего фактора, чем основного. Из любопытства я даже спрыгнул с подоконника и дотронулся до одного звена. От него шла мощная защитная аура, какую только и можно почувствовать у чего-то, созданного искусным оружейником, знающим толк и в мече, и в щите. Н-да, неудивительно, что Старк выглядел таким измученным, когда привез штифты. Он вложил в свою работу немало сил... Раскатав цепь по периметру здания, Ярик и Гел вернулись к главному входу и, не став соединять концы, спрятали их в траве, а всю цепь завалили сверху кирпичами, чтобы она не бросалась в глаза. — Надеюсь, у тебя нет планов на вечер, — спросил Ярик, подходя к нам и беря кусок пиццы. — Девчонки хотят поговорить с тобой насчет заклинания. Да в чем там дело? В прошлый раз Афина с Гекатой прекрасно во всем разобрались без меня. Что там могло вызвать вопросы? Впрочем, даже если вопросы и возникли, хуй знает, как я буду на них отвечать, заклинание-то я писал, когда был пьян, ориентируясь больше на голос сердца, чем на магические расчеты. Я спросил, решили ли они уже, кто будет проводить ритуал. Дио сказал, что сначала планировалось, что это будут Афина, Геката и Гел, но потом решили все поменять. Во-первых, нужно еще хотя бы двое человек, а лучше еще пятеро даже, для подстраховки. Во-вторых, вместо Гела они уже через Ярика договорились с Марой. Что было логично, ведь Вальпургиева ночь была самой сильной ночью для ведьм, мужчины им только мешать будут. Но теперь получалось, что для ритуала они искали женщин, и, похоже, тут все было не так легко. Гел резонно заметил, что желающих ныкаться по подвалам в Ливии вместо того, чтобы бухать на Вальпургиеву ночь, не особо много, и в общем-то был прав. — Как тебе наша хата, кстати? — спросил Ярик, рукой с куском пиццы обводя пространство. — Огонь получилось, да? Вот не знаю, в чем тут было дело, в том ли, что я не чувствовал свою зависимость от их бескосячности и успеха, или в том, что в отличие от прошлой базы я не видел эту в ее самые худшие времена, но в этот раз я и правда был куда спокойнее за них. К тому же я уже как-то подустал от всех этих сложностей с ритуалом. Так устал, что даже не хотел требовать никакую защиту на город. А если бы она и была, черта с два я бы стал ее перепроверять, как два месяца назад в Заковии, когда я был готов разругаться из-за этого с Гекатой, Афиной и Аресом. В этот раз я нисколько не беспокоился из-за того, будет ли возможен прорыв и заденет ли он смертных, и какую территорию накроет, и в какие выльется последствия. Я просто хотел вернуть уже Крит. И всех, кто на нем был заперт. И я устал от того, как долго это все тянется. — Жаль, что на юге все снова утихло, — вздохнул Дио. — Так хорошо было две недели, пока там вся эта дичь творилась, а теперь... — Ни танцев тебе, ни Царств Мертвых, — согласился Гел. — Вам тут настолько скучно было что ли? — спросил я. — Наоборот, она здорово оттянула всеобщее внимание на себя, — Гел взял еще один кусок пиццы. — Еще недельку продержалась бы. Мы бы ритуал провели, и все. — Ну что ж делать, — пожал плечами Ярик. — Надоело девушке. — Она там только один миф испробовала, — начал спорить Гел. — И тут же сдалась. Ну куда это годится? — он посмотрел на меня. — Никуда, — согласился я. Гел задумчиво кивнул, дожевывая пиццу и запивая ее пивом. — Удачно все-таки с ней получилось, — сказал Дио, задумчиво жуя. — Прикиньте, как смешно было бы, если бы оказалось, что это кто-то из наших ее отправил так расколбасить юг? Хах. Да. Было бы очень забавно. _\ | /__\ | /__\ | /_ Примерно через четыре дня после операции болезненные ощущения в прооперированной ноге у Роджерса почти исчезли, ну или в достаточной степени, чтобы он перестал закидываться анальгетиками, прежде чем приступить к упражнениям по физиотерапии. Кроме того, его ожоги тоже наконец зажили, а анализы крови стали совсем безумными, но Спенсер сказал, что они такими и должны быть, и что Капитан наконец входит в обычное для себя состояние физического здоровья. А значит, его регенерирующий фактор тоже начал восстанавливаться. Я подумал об этом, когда взглянул на его снимки на пятый день. Плотность регенерата на рентгене практически не отличалась от плотности костей, если бы я не знал, куда смотреть, то долго искал бы границы перехода. Еще немного, и этими штифтами мы уже будем не наращивать ему кость, а ломать ее. Бля, золото-титановый сплав, конечно, штука прочная, ну, вроде, я читал что-то такое, но, если он и правда тут сломается, то запасного у нас нет. По крайней мере, Старк его не провозил. Он, конечно, соберет для Роджерса новый, но это ведь время. В общем, я так прикинул и подумал, что раз уж Роджерс больше не загибался от боли, то, может, и правда увеличить скорость? Смертный ведь и сам этого хотел. Так что теперь он добавлял себе по полмиллиметра не каждые три часа, а каждые два. Чувствовал дискомфорт, но хорошо справлялся и без лекарств. Теперь его кость росла со скоростью шесть миллиметров в сутки. На тот момент нарастить оставалось еще около двадцати пяти миллиметров, и это становилось вопросом не шести дней, а четырех. О ведьме так ничего и не было слышно. Ни от Старка или Роджерса (впрочем, я их ни о чем и не спрашивал, зачем мне лишние вопросы?), ни от моих. Словно она и правда исчезла, и Южная Африка снова вернулась к своим привычным войнам, бандитизму и геноциду в отношении соседних племен. Что было бы очень интересно, имей я возможность полюбоваться этим всем лично и не будь это так блекло на фоне того эпического депрессивного безумия, которое там еще совсем недавно творилось. Эх, жаль, что я так и не успел посмотреть Тартар... Впрочем, на работе мне тоже было некогда скучать. За две последние апрельские недели я успел набрать себе кучу пациентов, но от большинства из них, слава богу, планировал избавиться в кратчайшие сроки. Девушку с частичным отрывом правой кисти я уже выписал, но продолжал пересекаться с ней в коридорах, когда она приходила на физиотерапию к Камену. Говорила, что уже снова может печатать, а вот держать что-то в руке пока тяжело, появляется ощущение, будто кожа натягивается. Пациенту с производственной травмой сделали вторую операцию, но ему требовалось еще не меньше двух для реставрации руки, и я понимал, что мне нужно просто выделить один свободный вечер, сесть и составить нормальный план. Только где ж этот вечер найти? В мае вот разве что... А парень с простреленной ногой все время пытался показать мне какой-нибудь карточный фокус. Фокусы у него все были то еще дерьмо, сразу понятно стало, почему в него стреляли. _\ | /__\ | /__\ | /_ До окончания дистракционного периода нужно было подождать еще около полутора сантиметров. Может, чуть меньше. Но что такое полтора сантиметра для ужасно деятельного и переполненного энергией смертного? Естественно, он не хотел ждать завтрашнего вечера, естественно, он хотел попробовать все сейчас. Джейкобсон придерживал Роджерса под локти, когда тот вставал, опираясь на костыли. Медленно перенес вес на правую ногу и протянул костыли Джейкобсону. Тому пришлось отпустить Роджерса, чтобы убрать их в сторону. Роджерс покачнулся, и стоявший рядом Старк тут же схватил его за руку, помогая выровнять равновесие. Роджерс закинул ему руку на плечи, немного постояв, сделал глубокий вдох, будто решаясь, и осторожно перенес вес тела на левую ногу. Тут же резко втянул воздух сквозь зубы, но не остановился. — Почему это так тяжело... — прохрипел он, пытаясь достаточно устойчиво стоять на левой ноге, чтобы сделать вперед движение правой. Вместо шага у него получился короткий шаркающий прыжок. — Без гипса нога кажется такой... беззащитной, — он посмотрел на нее. — И хрупкой. Я сказал, что это совершенно нормальная реакция. Большая часть моих пациентов проходят через подобное. Роджерс быстро привыкнет. Роджерс кивнул. Он неплохо стоял, почти не опираясь на Старка, и явно готовился ко второму шагу. И я как раз убирал все его снимки и листы с анализами обратно в папку, когда услышал за спиной хриплое шипение. Обернувшись, я увидел Старка, сажающего тяжело дышащего Роджерса обратно на кровать. — Осторожно, одноногая красавица, не так быстро. — Я не одноногий... — просипел Роджерс, делая долгие вдохи и выдохи. — Ну, хорошо, хромоногая красавица, — покладисто поправился Старк. — Хотя жаль. Как представлю, какой прекрасной парой вы были бы с Фьюри. У него нет глаза, у тебя — ноги... — Не хватает попугая, и был бы пират, — согласился Роджерс, все еще жмурясь от боли. — Бартон будет вместо попугая. И Роджерс сдавленно рассмеялся. Изменение скорости дистракции уменьшило время лечения Роджерса на два дня, и в понедельник мой рабочий день заканчивался тем, что мы с Эннейблом проводили полный осмотр Роджерса. С замером ног с помощью специальных инструментов, позволяющих сравнить не только длины конечностей, но и их симметричность, и выявить медиальные смещения, с рентгеном и МРТ, чтобы убедиться, не образовались ли контрактуры или ложные суставы или еще какие-то деформации, и проверить состояние мышц и сосудов. Не то чтобы мы ожидали увидеть что-то новое, мы и так постоянно мониторили его состояние, но тут лучше перебдеть. А вообще левая нога у него теперь казалась даже прямее, чем правая... — И сколько мне ходить со штифтами? — спросил Роджерс, сидя на кровати и медленно сгибая и разгибая ногу. Видимо, его любимое упражнение ЛФК, которое он теперь делал постоянно. — Обычно с ними ходят полтора-два года, — объяснил Третий. — Но вам, мистер Роджерс, желательно хотя бы пару месяцев. — Пара месяцев, и снова больница, — вздохнул Роджерс. — И сколько времени в ней нужно будет провести? — Стив, ты сначала из одной больницы выпишись, потом подумаешь о следующей, — влез Старк. Эннейбл с кривой улыбкой заверил Роджерса, что совсем немного, пара часов на саму операцию и день, чтобы от нее отойти, после чего собрал все снимки и результаты анализов Капитана, сложил их в папку с его историей болезни и ушел вместе с ней. Насколько я понимал, этим вечером их Щ.И.Т. собирался перепроверить сервера больницы, чтобы вычистить все данные по лечению Роджерса, а его кровь из лабораторий они вообще забирали практически сразу. Я присел на спинку кровати с планшетом в руках и принялся заполнять документы на выписку, краем уха слушая их планы. — Какая еще пешая прогулка, Стив? — несерьезно спорил Старк, развалившись на кровати за спиной Капитана и сложив ноги в кожаных туфлях на спинку. — Ты понимаешь, что я пешком хожу только от лифта до стоянки под своим небоскребом? В остальное время я либо езжу, либо летаю. — Звучит, как еще более убедительный повод для пешей прогулки, — насмешливо улыбнулся Роджерс. — А на машине прогулка будет еще увлекательнее, поверь мне. — Я уже прочел в Интернете, что на праздник здесь будет перекрыт весь центр. Так что только пешком. — Ну, Стив, разве тебе не стоит сейчас поберечь свою ногу? Увеличивать нагрузку постепенно и все такое? — Полностью с тобой согласен, поэтому думаю, что для начала устроим просто небольшую легкую прогулочку. Километров на пятнадцать, не больше. — Неееет, — проныл Старк, отворачиваясь от Роджерса к стене. — Я протестую. Они решили на некоторое время остаться в Болгарии. Подумали, что Роджерс провел в Софии почти два месяца, а даже не видел город, к тому же первого и шестого мая тут планировались праздники, и столицу уже вовсю украшали. Насколько я понял, в ближайшие дни они собирались покататься по самой стране и увидеть, как минимум, Рильские озера, скалы Белоградчика и пока никак не могли определиться с третьим днем, но первого мая хотели вернуться в цивилизацию. Вся эта поездка отдавала легким фатализмом, потому что где-то на первой неделе мая у Старка должно было состояться очередное слушание в Вашингтоне по делу Заковии. Было маловероятно, что смертного ждал какой-то серьезный приговор, но в их коллективе, да и в его мозгу явно происходило что-то такое, из-за чего Старк решил устроить себе прощальные каникулы с командой. Он даже мне предложил съездить куда-нибудь с ними, если захочу, но я отказался, у меня все-таки работа, и Старк понимающе кивнул в ответ. Фактически его вопрос значил, нужна ли мне помощь, чтобы исчезнуть из поля зрения Щ.И.Т.а, или я сделаю это сам, пока Мстителей не будет в городе, и мой отказ расшифровывался как «у меня уже все придумано». И мы обменялись многозначительными взглядами. Но на самом деле, ничего у меня не было придумано. Я ходил по больнице весь из себя такой решительный, ни о чем не переживающий, так что вся их супергеройская банда была уверена, что у меня уже три запасных плана подготовлены, чтобы позаботиться о себе, а остальная больница считала, что я уже одной ногой в какой-нибудь лучшей частной клинике США, а у меня вообще никаких планов не было, никаких, и путей отходов у меня тоже не было, и вообще единственное, что я делал, это старался не думать о том, что мне скоро отсюда уходить. Как это ни странно, но я привязался к этому месту, к моей работе и работающим со мной людям. Мне здесь нравилось. Мне нравился этот город, моя съемная квартира, даже творящийся в больнице круглосуточный мозговыносящий пиздец мне нравился. И я абсолютно категорически не хотел ничего менять. До такой степени, что даже не придумал никакого плана. Точнее план у меня был: дождаться возвращения Эрми, попросить его о новых документах и переехать в какую-нибудь другую страну. Куда я там планировал? В Боливию, кажется? А что, базы Гидры там больше нет, Мстителям там делать больше нечего. Как и мне, впрочем... Ну, или не в Боливию... Ну, а если на Белтейн опять все пойдет по пизде, и Эрми не вернется, и никаких новых документов у меня не будет, то... Не знаю. Понятия не имею, что мне в этом случае делать, а думать об этом мой мозг отказывался. Да похер, разберусь по ходу действия. Как будто мне впервой. Кстати, никакие пятнадцать километров Роджерсу гулять было нельзя. Мы только-только завершили процесс дистракции, зафиксировали штифты в их конечном положении (Старк предусмотрел для этого какую-то автоматическую блокировку), ему еще неделю, как минимум, не стоило давать полную нагрузку на ногу, хотя Джейкобсон настаивал и вовсе на двух неделях, и то такие небольшие сроки мы давали исключительно из-за его регенерации. Насколько я узнал из медицинской литературы, которую нашел время почитать во время перекуров, при нормальных условиях у смертных время укрепления регенерата занимает два-три месяца, после которых они только начинают упражнения ЛФК. Роджерс же уже выполнял некоторые из них, в основном, потому что это требовалось для его стопы. Так что две недели — это просто капец какая вера в его суперсыворотку. Но никаких пятнадцатикилометровых прогулок в ближайшее время, это однозначно. Роджерс со Старком это прекрасно оба знали, у них даже план какой-то был, чтобы и скалы с озерами посмотреть, и чтобы их Капитан при этом ходил по минимуму. — Наташа пишет, что им осталось лететь два часа, — сказал Старк, свайпая по экрану телефона. — Спрашивает, куда мы завтра едем и что мы там будем есть. — Она хочет пикник? — Я уверен, там будут какие-нибудь рестораны. Роджерс помолчал несколько секунд, прежде чем спросил: — У них есть какие-нибудь новости? Я скосил глаза на Старка, но тот сохранил совершенно нейтральное выражение лица и просто покачал головой. — Известно только то, что четыре дня назад ее видели в аэропорту Кеннет Куанда, в Замбии, но даже нет данных о том, покупала ли она там билеты. — Она могла использовать фальшивые документы на другое имя для этого, — понимающе кивнул Роджерс, начиная сутулиться. — А могла и не покупать. Черт, четыре дня прошло, а мы даже не знаем, в Африке ли она. — Стив, за последнюю неделю не было ни танцев, ни алтарей. Да и когда они были, она ведь никому не причинила вреда, — осторожно заметил Старк. — Так что, э-эм, нет особых причин преследовать ее. «Никому не причинила вреда»? А как же... Ах да, смертные ведь не знали про Царства мертвых и нападения животных. Впрочем, о последнем они могли знать, но не соотносить это с ней. — Я и не хотел ее преследовать, — возразил Роджерс. — Просто... у нее ведь теперь никого нет, и мне кажется... Даже не знаю. Что нам стоит хотя бы приглядеть за ней? Помочь? — Возможно, ей сейчас просто нужно время, — предложил Старк, и прямо ощущалось, как тщательно он подбирал слова. Он явно чувствовал себя некомфортно, говоря о ведьме. — Смириться со смертью брата, понять, как дальше строить свою жизнь. Может, э-эм, через некоторое время она снова выйдет с нами на связь, но сейчас ей нужно это время? Пока он говорил, он смотрел на потолок, похоже, не желая пересекаться взглядом с Роджерсом, и тут я вспомнил, как Капитан рассказывал мне что-то про другого своего друга, которого захватила Гидра, и чья ситуация чем-то напоминала ему ситуацию ведьмы. Видимо, Старк тоже чувствовал, что его слова сейчас могут быть расценены пятьюдесятью разными способами, и говорил медленно и осторожно. И да, в нем ощущалась нервозность от разговоров о ведьме. И он не хотел лететь искать ее. Очень не хотел. Он хотел провести несколько дней, шатаясь со своей командой по скалам и озерам и поедая местные шашлыки, а не прочесывая Африку вдоль и поперек. Роджерс вздохнул и кивнул. — Наверное, ты прав... Но я почему-то чувствую ответственность за нее, и мне не по себе от того, что я не знаю, где она и что с ней. — Как только она попадет хоть на одну подключенную к спутнику камеру, мы тут же об этом узнаем. Но, Стив, Брюс годами скрывался от Щ.И.Т.а в подобных местах. Если она не хочет, чтобы ее нашли, то... — Да, ты прав, — повторил он. Роджерс уезжал из больницы почти в десять часов вечера, но холл был полон врачей, пришедших, чтобы попрощаться и поаплодировать. Даже бригада экстренной помощи забежала на минутку. Главврач пожелал ему поскорее окрепнуть достаточно, чтобы ходить без костылей, и больше никогда не попадать в подобные аварии, а на выходе из больницы их со Старком тут же окружил эскорт агентов Щ.И.Т.а и проводили до автомобильной стоянки. После их ухода в центр всеобщего внимания уже попал я и тоже получил свою порцию восхищенных аплодисментов. И Мстителя на ноги поставил, и под их Щ.И.Т. не прогнулся. С какой стороны ни взглянуть — везде красавец. Игорь тут же заявил, что с меня простава в нашем любимом гастробаре, Дана сказала, что после таких напряженных двух месяцев нужно обязательно снять стресс, и что может быть лучше, чем стрелять в людей из лазерных ружей недалеко от Перперикона, а Димитр шутливо предупредил, чтобы я готовился. В ближайшие пару недель меня скорее всего будет ждать осада журналистов. Сердце как-то болезненно кольнуло от мысли, что это могут быть наши последние совместные посиделки с коллегами в гастробаре, но я тут же затолкал эти мысли подальше. Я никуда не хотел уезжать, у меня шла стадия отрицания, и я ею наслаждался. Так что да, простава так простава. _\ | /__\ | /__\ | /_ Ну вот, и зачем Димитр меня пугал? Никакие журналисты до меня не доебывались. Так, звонили пару раз с каких-то каналов, не больше. Наверное, основной удар принял на себя главврач, это ведь он все это время выступал с сообщениями о здоровье Капитана Америки, которые он сначала согласовывал с кучей инстанций. Ко мне с самого начала вопросов почти не было. Все равно на девять из десяти из них я мог ответить только «Без комментариев», тогда как больница была переполнена всякими «анонимными источниками», от которых журналисты могли получить куда более подробную и полную информацию о положении дел, чем от нас, врачей, официально. Я особо не следил за тем, что происходило в СМИ, да и как я понял, Щ.И.Т. по каким-то своим связям и каналам глушил большинство таких неофициальных новостей. Но, когда я сказал об этом Димитру, тот только загадочно поулыбался, вспоминая какой-то свой скандальный врачебный случай, и сказал, что в ближайшую неделю все станет ясно. Что именно это «все» мне уже не суждено было узнать. В ночь с двадцать восьмого на двадцать девятое апреля двенадцать агентов Щ.И.Т.а вломились в мою квартиру и, не тратя времени на зачитывание обвинений, арестовали меня.