Есть берега покоя — когда ты всё уже решил, Они видны на горизонте, но пока я не доплыл... Lumen — «Небо во мне»
Ну, после всего этого бессмысленного и беспощадного героизма мне оставалось только лечь и красиво умереть. Желательно, если бы рядом со мной сидел кающийся во всех грехах Фьюри, который со слезами на глазу благодарил бы меня за своих долбаных Мстителей, а долбаные Мстители сидели бы с другой стороны кровати и со слезами на глазах благодарили меня за тех долбаных смертных и за их долбаную ведьму, а уж совсем идеально было бы, если бы здесь были еще и Тор с Одином... Хотя нет, вот их я сейчас точно не выдержу, уж слишком мне было хуево. — Конечно, нельзя просто так взять и прожить целый год, не переломав себе ребра, — ворчал Ярик, бродя по комнате за моей спиной, пока я сидел на диване и пытался притворяться спящим. Жутко кружилась голова, хотелось лечь и действительно хоть ненадолго отрубиться, но я знал, что, если лечь, боль усилится, а вместе с ней и тошнота. Засада. Кое-как я принял какое-то положение, при котором сочетание головокружение/боль/тошнота становилось терпимым, но тут мне решил помочь Ярик. — Три месяца назад все мозги мне вынес, что не хочешь повторения прошлого апреля, а что в итоге? Устроил себе повторение прошлого апреля! Даже хуже! Ну все, понеслась душа в рай... Да, давайте обсудим мой идиотизм, это ведь именно то, что мне сейчас нужно... — Я и без тебя это все знаю, Яр. — Толку-то? — он упал на диван рядом. Насколько я знал, он еще только начинал прополаскивать мне мозги, даже ни разу «дурным» меня не назвал, так что... — Посмотрим что-нибудь? — неожиданно миролюбиво спросил он, и почти сразу послышался звук включающегося телевизора. Я устало угукнул, обозначая свое согласие. Открывать глаза не хотелось, от света начиналась резь. Максимум, на что я был способен, это возможно слушать, и то я надеялся, что вырублюсь под какой-нибудь фильм. — Думаю, ты еще успеешь в Дерну, — предложил я. — Чтобы, когда я вернулся, ты тут уже захлебнулся в крови? Или снова был арестован Мстителями? Или сделал еще что-нибудь идиотское? — Чтобы мне хотя бы час никто не компостировал мозги. Мне и без этого плохо, знаешь ли... — Да? Очень рад этому. Надеюсь, тебе настолько плохо, что больше ты точно никогда этого не повторишь. — Я и не собираюсь. — Сомневаюсь. Как говорят смертные, бог любит троицу. — Какой бог? — устало выдохнул я, начиная терять нить разговора. — Идиотизма, наверное. Чьим верным и активным последователем ты и оказался, как выяснилось. Как же тяжело. — Я действительно думаю, что ты очень нужен в Дерне, — я перекатился затылком по спинке дивана, чтобы отвернуться от Ярика. — Там наверняка все по тебе скучают. Послышались звуки переключающихся каналов. Через некоторое время Ярик сказал: — Ничего, Локи. Сегодня девочки вытащат олимпийцев с Крита, к нам вернется Асклепий и быстро залатает тебя. Просто потерпи немного. Я знаю, что тебе больно, но руны не убьют тебя за несколько часов, даже за несколько дней, а большего и не нужно... Я распахнул глаза и скосил взгляд на него. Что это сейчас было? Ярик что... утешал меня? Поддерживал? Это было... странно. В смысле, да, я знал, что ему не совсем плевать на меня, учитывая то, что он позволял мне так нагло пользоваться его помощью по любому поводу, но обычно все его участие сводилось к тому, чтобы неодобрительно или раздраженно ворчать на меня или по-черному иронизировать, или доебываться до меня вечным «я же говорил, что нельзя пускать Эрми в Муспельхейм». Услышать от него что-то вроде того, что он только что сказал, да еще и таким мягким тоном, было... неожиданно. И тут до меня дошло, что... — Ты ведь и сам рад, что я это сделал? Он повернулся ко мне, и на его лице читался вопрос. — Что ты переломал себе ребра? В восторге. Ведь в прошлый раз, когда тебе была нужна помощь, у нас целители в очередь выстраивались за порогом. Хорошо, что ты даешь нам столько возможностей посмотреть их всех в деле. — Что я не дал ей убить тех смертных, — ответил я. Ярик вздохнул. — Было бы чему радоваться... — он снова повернулся к телевизору и переключил канал. Я смотрел на него и ждал и все больше убеждался в своей правоте. Ярик хоть и ругался на меня, но явно выглядел более... расслабленным. Даже несмотря на то, что сейчас на другом материке происходил один важный ритуал, в успехе которого мы все были крайне заинтересованы, он все равно казался менее напряженным, чем был, например, вчера, когда он разговаривал со мной короткими рублеными фразами. Или чем два часа назад, когда мы шли по той деревне где-то в ебенях Танзании, искали пропавших вместе с Вандой смертных, и Ярик весь был ходячим клубком нервов. Сейчас он выглядел куда спокойнее. А на меня ворчал скорее всего потому, что иначе ему религия не позволяла. И следующими же своими словами он это подтвердил: — Конечно, я бы предпочел, чтобы ты не оставался в долгу у лоа. И было бы лучше, чтобы ты расплатился с ним без осложнений и как можно скорее, пока ты еще смертный, и он не так уж и много может от тебя потребовать. — Хах. То есть две тысячи с лишним трупов — это еще немного? — стало мне смешно. — А с каких пор это много? — он снова повернулся ко мне. — Мы убивали больше смертных и ради куда меньшего. Да и не только смертных. Конечно, он был прав, раньше мы не были столь щепетильны по поводу человеческой жизни, да и нельзя сказать, что сейчас я придаю этому какое-то большое значение, даже после всего этого времени, которое проработал в больнице. Я месяц наблюдал за тем, что происходило в Уганде, и сердечко у меня от сомнений и вины не разрывалось. Так что в целом Ярик был прав. Тогда почему он не сердился? — И все-таки ты не хотел, чтобы я это делал? — Не хотел, — задумчиво согласился он. А потом улыбнулся: — Хорошо, что ты не стал. — Даже несмотря на то, что это через вас я впервые связался с Бароном? — Даже несмотря на это. — И на то, что в Мидгарде практически нет целителей? — И на это тоже, — серьезно кивнул он. — Хотя девчонку ты зря оставил в живых, по-моему. Возможно, она и ходила под маской Лиссы, но она может что-то вспомнить, а свидетели тебе совсем не нужны сейчас. Я снова прикрыл глаза, вспоминая, как держал Ванду в руках, когда почувствовал, что она еще была жива. Как направил на нее столько целительской магии, сколько только мог в тот момент с учетом того количества силы, которой я успел пропитаться, пока стоял у алтаря. Наверное, Ярик был прав, и мне не стоило этого делать, но в тот момент я подумал, что ребрам так и так пиздец, так что почему бы и нет... Главное — сразу вложить по максимуму магии, до того, как сдохну от болевого шока. А целительской магии мне все равно было доступно чуть больше, чем всего остального. — Во-первых, ей нечего вспоминать, — ответил я. Ни Ванда, ни следивший за ней и мной Щ.И.Т. не знали, что маску Лиссы ей подкинул я. Надела она ее сама, а меня она видела два раза в жизни: когда мы разговаривали в кафе (о чем Щ.И.Т. уже знал) и этим вечером, когда я всадил в нее кинжал. Так что да, вспоминать ей было нечего. — Во-вторых, ее показания никому не нужны, чтобы повесить все это на меня, — н-да, давайте будем реалистами. Чем еще все это могло закончиться? Не повесят Танзанию, так повесят Заковию, те же яйца, только в профиль. — В-третьих... Мстители расстроились бы. Она им понравилась. По крайней мере, нравилась до того момента, пока не похитила одного из их команды. — Ах, ну раз Мстители расстроились бы, то это другой разговор. Конечно. Не будем расстраивать Мстителей. — У них не так много радостей в жизни. Давай не лишать их хотя бы этой? — И все-таки лучше бы ты рассчитался с Бароном до того, как вернешь себе магию и статус, — повторил он. — Ярик, — посмотрел я на него. — Ты действительно думаешь, что я когда-нибудь их верну? Он помолчал полминуты, уставясь в экран телевизора. — Если ты и дальше будешь идти этим путем, то вряд ли, — наконец признал он. Он пару раз щелкнул пультом и остановился на каком-то фильме. Лысый актер с небритой рожей избивал какого-то парня со словами, что, если ты что-то обещал, то должен это сделать любыми способами. Кажется, это уже третий или четвертый фильм с этим актером, который я вижу, и во всех предыдущих он играл каких-то таких наемников с кодексом чести. Как ему не надоедает... — Если ты был против, то почему ничего не сказал? — спросил я. — Как ты обычно говоришь, Локи, отвергая, предлагай. А другого выхода из этой ситуации я не видел. Это точно. Я тоже не видел. А теперь не видел тем более. — Но почему ты остановил ее? — в свою очередь спросил он. Я прикинул, стоит ли пытаться передать ту цепочку мыслей, которая выстраивалась у меня в голове все последние сутки. Про Одина, про Таноса, про то, что я нихуя не учусь на своих ошибках и наступаю на одни и те же грабли, и как я затрахался постоянно оказываться в таком положении. Но блядь, даже представлять не хотелось, как глупо это все прозвучит, если я начну формулировать это словами через рот. Тогда Ярик точно назовет меня конченым, потому что Барон Самди, живущий в одном мире со мной и способный добраться до меня где угодно, был не лучшим выбором, чтобы начать менять свое отношение к жизни. Нет, я точно не смогу это объяснить. — Просто я подумал, что человеческие жертвоприношения — это лютый зашквар, — в итоге ответил я. Ярик задумчиво кивнул. — Да, есть такое. _\ | /__\ | /__\ | /_ Когда открылся первый портал, я не обратил на это никакого внимания. Боль в ребрах немного стихла после последнего глотка зелья, я начал плюс-минус стабильно дышать и впал в полусонное состояние. На следующий портал я тоже не обратил внимание. Наверное, Мара с Хорсом вернулись. И на следующий. И на... В общем, не знаю, когда я понял, что что-то тут не так: когда Ярик вскочил с дивана или когда в моем затуманенном мозгу, раздраженном этими всплесками энергии, появился вопрос: а не дохуя ли их тут? Я тоже кое-как встал и вслед за Яриком направился к выходу. Тот быстро убежал куда-то в ночь, оставив дверь открытой, и когда я до нее доковылял, я слегка обомлел: на поляне перед домом метрах в шестидесяти от нас горело четыре портала, по поляне двигались какие-то тени, а по крыльцу уже поднимался человек в просторной одежде, тащивший на своем плече другого человека. Было темно. Фонари во дворе у Мары не горели, но даже так я понял, что тот, кто в этой парочке шел сам, был мидгардским колдуном. Я не был с ним знаком, но этот свободный покрой одежды, будто они так и застряли в китайской моде века, не знаю, одиннадцатого, разве что ткани стали использовать получше, в общем, по этому силуэту я быстро понял, кто он. А потом я посмотрел на того, кого смертный тащил на плече. И окончательно охренел. Я виделся с ним лишь несколько раз, очень давно, но сразу его узнал. Невысокий по сравнению со мной, коренастый, весь заросший бородой, он нетвердо переставлял ноги, хромая на одну из них и опираясь на смертного. Тот поднялся на крыльцо и остановился передо мной. Я загораживал ему проход. Мидгардец тоже поднял голову и, еле разлепив глаза, посмотрел на меня. — Ло-о-оки... — выдохнул он своим хриплым низким голосом. Тут его веки сомкнулись, и он окончательно обмяк. Смертный перехватил его за торс поудобнее и пошел на меня. — Гефест, — ошарашенно пробормотал я, на автомате отходя в сторону и пропуская их внутрь. И тут мои заторможенные мозги наконец начали работать. Это же был Гефест. Один из тех олимпийцев, которые застряли в другом измерении на Крите. Смертный сгрузил Гефеста (боги, неужели это и правда был Гефест) на диван, на котором я только что сидел, затем поднял руки, вокруг которых тут же появились эти их горящие рунические-геометрические матрицы, и начал что-то колдовать. — Нам открыли дорогу сюда, сказали, что тут безопасное место, — смертный посмотрел на меня, будто ожидая подтверждение. Раз им отрыла дорогу хозяйка, а сделать это могла только она, то я им что-то запретить точно не мог. Своего имени смертный не назвал и моего тоже не спрашивал, так что мне показалось, что он должен был быть в курсе, кто я, но тут он спросил: — Ты владеешь лечебной магией? — Нет, — покачал я головой. — Может, хоть пару заклинаний знаешь? — Даже если бы знал, не смог бы применить. Так было проще, чем объяснять, почему я ему сейчас был не помощник. Смертный вздохнул. — Ну хоть стакан воды здесь есть? Как обычно, колдун сразу начал разговаривать так, будто все ему здесь должны. Но Гефест выглядел и правда хреново. Его лицо было нездорово бледным, щеки впали, губы посинели, и, блядь, надеюсь, он и до Крита было таким седым... Я повернулся к кухне, в глазах уже привычно за этот вечер потемнело, и я оперся о спинку дивана, сохраняя равновесие. Почти тут же я почувствовал совсем слабую волну магии и понял, что баланс вернулся быстрее. — Ты в порядке? — смертный смотрел на меня с легким беспокойством. Я пробормотал что-то и пошел за водой. На обратном пути я почувствовал еще одну, уже более сильную волну магии, и, судя по чуть расширившимся глазам смертного, изучавшего висевшие в воздухе перед ним руны, да и по личному ощущению проникающих сквозь мое тело лучей теплой энергии, это был какой-то аналог диагностирующего заклинания. Впрочем, сказать колдун ничего не успел, потому что в двери появилось еще несколько его коллег, левитировавших сразу пять или шесть человек, а шедший вместе с ними Ярик сразу отправил их на второй этаж, видимо, в гостевые спальни. Господи, спаси-сохрани, это был кромешный ужас. Нам нужны были зелья, какие-нибудь исцеляющие и поддерживающие или что-то вроде них. Я знал, где у Мары лежал запас, помнил с прошлого года, но сильно сомневался, что нам этого хватит. Пока мы с колдуном вытаскивали склянки из шкафов на кухонный стол, я почувствовал еще несколько всплесков энергии со двора. То есть еще несколько порталов. Смертный рассказал что-то про нестабильность аномалии, про магический фон, про прорыв в коридоре, но, когда он закончил говорить, я понял, что нихрена не понял. Я настолько двигался на автопилоте, что его слова будто просто попадали в мой мозг и тут же покидали его, не задерживаясь. К тому же он сказал что-то про зону поражения, и я задумался, что, по идее, большой зоны поражения там не должно было быть, не зря же мы сводили вектора... И, как выяснилось, пока я об этом думал, я пропустил где-то половину рассказа. Впрочем, основное я все-таки уловил: заклинание сработало. Поток собранной в ближайших измерениях энергии ударил по аномалии на Крите, снеся при этом все блокады и магические связи. Остров вернулся в наше измерение, но приземление получилось далеко не мягким. Часть магов все еще оставались в Греции, боясь, что Крит может в любой момент провалиться обратно, пока остальные вытаскивали вернувшихся людей: богов и смертных, считавшихся весь этот год пропавшими, и состояние у них было не лучшим. Никаких серьезных травм ни на Гефесте, ни на остальных мидгардцах или смертных я не нашел, но они были очень серьезно истощены. И мне слабо верилось, что это могло быть следствием недостаточно ласкового ритуала. Конечно, в своих снах, в которых я общался с Эрми, тот всегда выглядел вполне здоровым, по крайней мере, я точно не замечал у него таких темных теней под глазами на настолько исхудавшем лице, но... Это ведь были сны. Он мог создать в них любой образ себя. Может, у них там время и текло по-другому, но это явно никому не пошло на пользу. И Афина собиралась ждать с ритуалом пятьдесят лет?.. Меньше чем за час мы забили все верхние гостевые комнаты олимпийцами, Ярик отелевитировал туда Гефеста, а в гостиной на диване и в креслах мы разместили бессознательных, истощенных смертных, которых нужно было отправить в больницы Греции, но сначала не помешало бы подправить им память. Мои головокружение и скованное дыхание почти сразу отошли на второй план, я мгновенно вошел в энергоемкий режим врача на дежурстве. Я обходил гостевые, отмечая знакомых, полузнакомых и незнакомых, и в голове у меня билась только одна мысль: у них получилось. У них получилось. Получилось. В это было сложно поверить. У них и правда получилось. Запасы снадобий у Мары явно были не рассчитаны на такое количество человек, и мы с Яриком чуть мгновенно их не извели. Смертный, закончив накладывать заклинания и развеяв матрицы, сказал, что должен помочь в другом месте, и тут же открыл портал из гостиной прямо в какую-то темнейшую тьму, но почти сразу появился Дионис со своими бутылками вина, которое они с Гелом разливали по кружкам, кидали туда какие-то травы и разбавляли их исцеляющими снадобьями. У меня ушло, блядь, не знаю, минут пятнадцать, наверное, чтобы заставить Гефеста прийти в себя и сделать хотя бы пару глотков. Он одобрительно кивнул, пробормотав что-то, что ему этого не хватало, и снова вырубился. Я перешагнул через его ноги и присел перед лежавшим в кровати Аском, и мне даже удалось уговорить его выпить целебный отвар. Он улыбнулся, взглянув на меня, отпил зелье, промямлил что-то невнятное и снова потерял сознание. Разбудить Эрми вообще не удалось, и я постарался напомнить себе, что это ничего страшного, тут половина народу лежала в глубокой отключке. За окном снова почувствовался всплеск магии — следующий портал. Блядь, надеюсь, это наконец-то объявилась Мара или Геката. Потому что нам пиздец как нужны были зелья. _\ | /__\ | /__\ | /_ Если бы я увидел такое у поступившего ко мне пациента, я бы, наверное, уже заказывал реанимацию. Потому что, когда чья-то грудная клетка покрыта гематомами от шеи до пупка, это очень плохой знак. А любоваться подобным на собственном теле было еще кошмарнее. На самом деле сломано было только четыре ребра, но гематома оказалась пугающе обширной. Моя кожа переливалась от голубого до какого-то такого оттенка фиолетового, который даже для йотунов не был нормой. Местами синяки подчеркивали силуэты ребер рубиновым цветом, и они болели и когда я до них дотрагивался, и даже когда просто двигался, несмотря на то, что я выпил целую склянку болеутоляющего. Я не мог толком поднять руки — любое движение отдавало болью в ключицах, а после сегодняшней ночи у меня уже не было сил терпеть боль. Как я собирался мыть голову, я не имел ни малейшего понятия, но нужно было что-то придумать, потому что я не собирался и дальше терпеть этот исходивший от меня запах болеутоляющих зелий, смешанный с вином, потом и... тюрьмой. Тюрьмой... Черт, казалось, что это было так давно. Будто прошло не меньше года. Понимать, что вообще-то я находился в тюрьме Щ.И.Т.а всего двенадцать часов назад, было каким-то безумием. В основном потому, что все последние часов семь ощущались мутным сном и вспоминались сквозь дымку из болеутоляющих и тонизирующих зелий и таблеток, которые я заглатывал пачками. Ни Мара, ни Геката, ни кто-то еще из девчонок, проводивших ритуал, так и не вернулись, зато появились Леля со своей матерью Ладой, тоже принесли исцеляющих снадобий и мгновенно припахали к работе Ареса. К тому времени мои легкие буквально горели от недостатка кислорода — нормально дышать я практически не мог. Я вошел на кухню, увидел кружки со следующей порцией исцеляющих зелий и был готов одну из них выпить. Ярик чуть ли не в последний момент схватил меня за руку. — Асклепий на втором этаже, — сказал он. — Через несколько часов он придет в себя, отдохнет и займется твоими ребрами. Ты же можешь потерпеть несколько часов? Стоявшая у плиты Леля обернулась к нам и что-то спросила. Что-то, связанное с моими ребрами, я не понял, зато Ярик понял и что-то за меня ответил, и мне выдали болеутоляющее и отправили отдыхать. И будь у меня хоть один процент совести и благородства, которые достались Тору, я бы, конечно, настоял на том, чтобы остаться помогать дальше. Но я прикинул, что в доме сейчас было предостаточно народу в сознании, чтобы обойтись и без меня. К тому же от меня все равно было мало толку. Я прошел через гостиную, в которой буквально в каждом кресле и на каждом диване кто-то лежал, поднялся наверх и поплелся в душ. И только тогда, когда я уже стоял под теплыми струями воды, понимая, что они нихуя не облегчали боль в синяках, ко мне наконец начала возвращаться хоть какая-то ясность мышления. И осознание того, в насколько глубокой яме я закопал себя этой ночью. Я сорвал жертвоприношение и проебал Белтейн, и Барон Самди будет этому очень сильно не рад. Я снова разъебал себе руны, а я прекрасно помнил, насколько серьезно эта дрянь чуть было не подорвала мне здоровье в прошлый раз. Хотелось бы надеяться, что Аски поможет мне, когда придет в себя, но что если он будет слишком слаб, обессилен и не сможет меня исцелить или не сможет в полной мере? Тогда получится, что в Мидгарде есть только один целитель, способный меня вылечить, и я сам же с ним разосрался. Потому что сорвал жертвоприношения и проебал Белтейн. И это я еще не говорю о том, что сбежал из-под ареста Щ.И.Т.а и засветился в Танзании, после чего Мстители, если кто-то из них еще не до конца верил в мою причастность к психозу Ванды, наверняка окончательно в ней убедились. А там, где было обвинение в Танзании, там было и обвинение в Заковии, так еще и эта долбаная Ванда... Я устало прислонился лбом к стене душевой и замер. Н-да, дела были плохи... Пиздец? Пиздец, пиздец. Кому? Мне, кому ж еще. Окончательный и совершенно бесповоротный. Ну и стоило ли зарабатывать себе такие проблемы из-за каких-то смертных, которые были мне никем? Да нет, конечно, но... Я поискал в себе хоть немного сожаления на этот счет. Как обычно, с сожалениями было туго. Я вроде как понимал, насколько все было хуево, но совершенно не переживал из-за этого, даже наоборот, я чувствовал неожиданное спокойствие, если не сказать облегчение. Словно я долгое время карабкался по крутой стороне скалы без страховки и далеко не сразу понял, что выбрал не самый удачный путь, а поворачивать назад было уже поздно, но, кажется, только что я преодолел довольно тяжелый участок. Конечно, до того момента, когда я наконец смогу вздохнуть и с ликованием проорать, что сделал это, было еще охуеть как далеко, но возможно дальше маршрут станет полегче? Да, эти смертные были мне никем. И да, это были бы не первые смертные, за чей счет мы решили бы свои проблемы. Но блядь, я понимал, что, если бы позволил этим жертвоприношениям произойти, то потом я чувствовал бы себя, ну, некомфортно. А я не любил чувствовать себя некомфортно. За те годы, что я проработал хирургом в Мидгарде, я привык принимать в основном такие решения, после которых я продолжал себе нравиться. И я привык к этому чувству, оно оказалось кайфовым, и я не хотел его терять. Уж точно не из-за уебищного Барона Самди. Так что возможно, он был и не тем Богом Смерти, которого стоило зарабатывать себе во враги, но да похуй. Разберусь. Кое-как приведя себя в порядок, я наконец выключил воду и вылез из душевой. Зеркало немного запотело. Я заколебался на мгновение, хочу ли я сейчас увидеть в своем отражении, в какой пиздец превратилась моя грудная клетка, или лучше все-таки не расстраивать себя лишний раз, а потом решительно провел рукой по зеркалу, убирая конденсат. И уже в который раз за вечер обалдел. Только сейчас, увидев себя в зеркале полностью, все свои синяки и переломы, я понял одну вещь: рунами все еще были покрыты мои третье, четвертое, пятое и шестое ребра. Все остальные ребра были чистыми. _\ | /__\ | /__\ | /_ Я смотрел на себя и совершенно не понимал, что я вижу. Точнее, как я должен был относиться к тому, что видел. Я даже покрутился перед зеркалом, вглядываясь в отражение: может, где-то там какой-нибудь особенно красочный синяк просто закрыл собой половину рун? Почему их стало настолько меньше? В смысле, их все еще было немало, они черным широким кольцом опоясывали мою грудную клетку, но всего на четырех ребрах. Куда могли деться все остальные? Можно было предположить, что руны сошли, когда я решил спасти тех смертных, но блядь, даже с очень большим натягом мою мотивацию все еще нельзя было назвать хоть немного человеколюбивой. Да, я остановил Ванду, но дело было совершенно не в том, что в последний момент я внезапно осознал важность человеческой жизни и решил стать сраным супергероем. Так какого хрена?.. Почему руны ушли? Я ведь так и не проникся никакой любовью к смертным. Конечно, я лечил их, работая в больнице, но это было совсем другое. Тут больше роль играла профессиональная гордость, чем какое-то желание помогать несчастным и обездоленным. И все-таки руны исчезли... И у меня в голове возник внезапный вопрос: а точно ли дело было в любви к смертным? Я попытался вспомнить, при каких обстоятельствах руны исчезали раньше. В первом случае я так до конца и не разобрался. Однозначно было только то, что это произошло в те сутки, пока мы разбирались с ебучими темными эльфами, за которыми Тор сначала погнался в Свартальвхейм, а потом вернулся в Мидгард, а я переломал себе ребра, нарушая данные Асгарду клятвы. Но в чем конкретно была причина, я так и не выяснил. В том, что я решил помочь Тору? И если да, то в который раз? В первый, когда внезапно решил, что соскучился по нему, или во второй, когда применил магию, чтобы избавиться от Малекита, хоть уже и знал, какая дикая боль меня ожидает? Или вообще, когда сидел на базе МИ-5 с Мстителями и выслушивал угрозы Одина меня ослепить? Во второй раз руны исчезли после моего возвращения в Болгарию. Это я заметил сразу и примерно еще тогда понимал, с чем это может быть связано. К тому моменту я уже несколько недель обдумывал переезд в другую страну, в какой-нибудь «третий мир», где технологии Щ.И.Т.а меня не достанут, но стоило мне на час вернуться на работу, и все мои планы побега испарились. Наверное, в чем-то таком и был смысл: отказался бежать. Странное условие, и в общем-то я еще тогда начал подозревать, что что-то в этих рунах было такое... как бы между строк. Следующий раз, кажется, был уже после разрушения Заковии. Вся та неделя вспоминалась сейчас сущим кошмаром. Мы практически жили и спали на работе, еле успевали зашивать одних пострадавших, как к нам везли уже следующих, даже перекурить времени не было. Я смутно помнил, как добирался до квартиры иногда после сорокачасовой смены, вставал под душ, желая смыть с себя чужую кровь и антисептик, стоял под водой, пока не чувствовал, что уже засыпаю стоя, а потом падал в кровать. Понятия не имею, в какой из тех дней руны исчезли, я это заметил только суток через пять или шесть такой работы, но думаю, что тогда это все-таки было связано с лечением Капитана Америки. Ну блядь, это был самый очевидный ответ. Взял и вылечил врага. Мог бы ловить возможность и отомстить, а сам взял и пришил ему ногу, так еще и увезти его из больницы не дал, и лечение ему корректировал, магией боль снимал. Прямо такой дохуя профессионал, аж сам от себя в восхищении. Но что конкретно это все значило? Что на самом деле я всегда стремился лечить смертных, как и говорил Аск? Что всепрощение все-таки пиздец какое яркое мое качество? Что мое чувство профессиональной ответственности оказалось сильнее личных счетов? Я даже не помню, чтобы внутри меня шла какая-то борьба, я просто вошел в операционную, увидел его, узнал его и... и понял, что раз это Капитан Америка, то такую травму мы ему точно залечим. И все. Это даже не было желанием что-то доказать своим противникам-смертным или сделать их своими должниками, чтобы они отмазали меня потом от Щ.И.Т.а, или чем-то вроде этого... Потом был тот разговор с мамой, после которого у меня очистилось сразу два ребра. Разговор, в котором я так и не сказал ничего умного и конкретного, но после которого мама каким-то чудесным образом все же решила помириться с Одином. А теперь еще это. Я решил, что хочу кинуть Барона Самди и не выполнять его условия сделки, несмотря на то, что он в свое время подправил мне здоровье так, как это не мог сделать никто в Мидгарде, и внезапно за это с меня сняли еще пару рун? Или что? В чем оказалось дело? Я окончательно перестал понимать, что это был за нахрен. Я думал, что я должен был научиться любить смертных, смирить свою гордыню и раскаяться во всех грехах или типа того. Но оказалось, что все это время я учился чему-то совсем другому. Охуенно. Абсолютно великолепно. С моих ребер постепенно исчезали руны, а я даже не знал, почему. Кажется, я перестал понимать даже то немногое, что я вообще понимал в своем приговоре. Прекрасно. Раздался стук в дверь, и я чуть не подпрыгнул. — Ты там не уснул? — прокричал из-за двери Ярик. — Сейчас выхожу, — ответил я, запахивая полотенце на бедрах. — Ждем на кухне через десять минут. Вернулась Геката, у нее новости. _\ | /__\ | /__\ | /_ «...— пока не дали комментариев, но уже сейчас известно, что здесь находилось несколько сотен человек. Людей осмотрели врачи, после чего с ними поговорили психологи, но никто из них не смог объяснить или даже вспомнить, как они здесь оказались. С уверенностью можно сказать только то, что...» Ночная съемка была нечеткой и смазанной, картинка постоянно прерывалась помехами, но все же я узнал то белое здание, перед которым лежали перевернутые столы и догорал затоптанный костер. В кадр даже попала приближенная белая свеча, потухшая естественно, и какие-то фиолетовые цветы. Я осторожно потянулся к своей кружке с дионисовским вином, смешанным с обезболом, почти тут же почувствовал резкий укол в ребрах, на секунду застыл, но все же дотянулся и сделал глоток. Если честно, я был уверен, что после того, как я разрушил заклинание Ванды, контролирующее разум тех смертных, вся творившаяся там херня закончилась и делать там было больше нечего. Не думал, что после нашего с Яриком ухода там еще что-то происходило. Уж точно не такой адский ад, про который нам сейчас рассказывала Геката. Или то, что я сейчас смотрел в новостях. На экране Мстители — господи блядь, Мстители, серьезно? — отражали атаку каких-то существ весьма стремного вида. Рассмотреть их было сложно, но мы и так их узнали. — Похоже, африканцы сильно расстроились из-за этих смертных, — задумчиво прокомментировал Ярик, останавливая видео как раз на кадре, на котором одно такое существо попало в свет прожекторов военных и прессы. — Если уж они подняли бааби... — Они что, воплощенные? — озадаченно спросил Гел. — Думаю, что сначала — нет, но там было столько магии... — ответила Геката, глядя на меня. Ну да, магии там было много. Просто дохрена. Она там чуть ли не на языке ощущалась, даже воздух будто бы имел другую плотность. Я, конечно, понимал, что срывать контроль над таким количеством стихийной магии, сконцентрированной в одном месте, было хуевой затеей, но в конечном счете это все вылилось бы в какой-нибудь шторм или ураган, пару дней испорченной погоды, после чего магия спокойно растворилась бы в окружающей среде, как это обычно и бывает. Главным было просто вывести оттуда людей, но ведь для этой цели там и собрались Мстители с военными. И да, я знал, что африканцы тоже стянулись к куполу, я чувствовал их, пока шел к Ванде, да и Ярик про них говорил. Но блядь, я ж не думал, что им хватит мозгов в зоне с настолько искореженным магическим фоном вызывать своих демонов. Естественно, они воплотились, и естественно африканцы тут же потеряли над ними контроль. И так как, как и положено демонам, настроены бааби были недружелюбно, то разбираться с ними пришлось смертным, ведь все маги в тот момент находились кто в Ливии, кто в Греции, были полностью сосредоточены на ритуале и в душе не ебали, что за пиздец начался в Танзании. Вот это, конечно, сошлись звезды. И правда Ведьмина ночь. Судя по репортажу, казалось, что тварей было не так уж много. В свете прожекторов их фигуры казались смазанными, словно отливающие синими огоньками сгустки черного дыма, мелькающие то тут, то там. Черный дым издавал душераздирающий вой, когда в него попадали лучи репульсоров Старка, и сверкал чем-то ярким от стрел Бартона или щита Кэпа. Электрический разряд отбросил одну такую тень, и та, упав, приобрела четкую форму, которую попытались показать, максимально приблизив. О бааби я знал ровно то, что знал обо всех существах, живущих в Африке: очень проблемные твари. Избавиться от них наверняка было не так-то и просто, тем более что среди Мстителей не было ни одного мага. И все-таки смертные больше часа сдерживали этих существ, пока к ним на помощь не отправились освободившиеся после ритуала маги и мидгардцы. Наверное, вот куда рвался Арес, когда Лада его так обидно осадила, хах. Но вообще, пока я смотрел репортаж, мое внимание было сосредоточено в основном на Капитане. На кадрах он был в какой-то черной форме, без своих любимых звезд-мишеней и полосок на груди, и если бы не его щит, я бы даже не знал, что это был он. И вот мне было очень интересно, какого хрена он вообще там делал? Мы выписали его из больницы пять... да нет, четыре дня назад (господи, сегодня была еще только пятница, как это возможно...), ему было пока рано даже наступать на ногу, не то что драться! Костыли следующие две недели и физиотерапия шесть месяцев — вот, что мы с Джейкобсоном ему разрешили, и то, сделав просто фантастическую скидку из-за его суперсолдатской регенерации. И сейчас на экране я что-то не наблюдал никаких костылей. Да что там, я не видел, чтобы он даже просто опирался бы на что-то при передвижении, пытаясь хоть немного поберечь свою травмированную ногу и нашу двухмесячную работу над ней. Нет, ничего подобного. На видео Роджерс швырнул щит в очередную тварь, сделал несколько довольно уверенных шагов в сторону, поймал щит, развернулся и снова во что-то швырнул. Потом камера переключилась на пронесшегося мимо журналистов Железного человека, который ослепляющим лучом отшвырнул от их вертолета очередную тварь. Камера успела выхватить очертания клыкастой пасти, прежде чем ее поглотила белая вспышка, а дикий визг, который она при этом испустила, наверное, оглушил всю группу. Потом камера снова направилась вниз, где от удара молота по щиту во все стороны параллельно земле полетели молнии, поражая большую часть наступающих со всех сторон тварей, после чего подлетевший Железный человек подхватил Капитана за корпус, поднял в воздух и унес в сторону над лесом, а Тор поднял молот, призывая молнии во второй раз. Я придвинул планшет к себе и перемотал на пару секунд назад, обратно к тому моменту, где Роджерс швыряет щит. Конечно, с таким качеством съемки было сложно разглядеть что-то конкретное, но мне все равно хотелось бы понять, насколько походка Капитана выглядела твердой. Он не хромал и не пошатывался, но и не бегал в кадре и не выполнял никаких прыжков. Пара шагов в сторону — поймал вернувшийся щит, пара шагов в другую сторону — бросок щита. Тем не менее движения казались куда более уверенными, чем, когда мы выписывали его в понедельник. Да и удар молота по щиту... Нагрузку на себя, конечно, приняли ноги, и судя по тому, что Роджерс после этого как ни в чем не бывало продолжил сражаться, то похоже, его левая нога все-таки выздоровела за эти несколько дней. Неужели целебная пятнадцатикилометровая прогулка по Рильским озерам, или что они там планировали, оказалась и правда, ну, целебной?.. Красоты природы Болгарии и все такое. Кого угодно на ноги поставят. Ага. И дело совершенно, просто стопроцентно не в том, что у Старка на руке была Печать Гекаты, силы которой вполне себе хватило бы, чтобы вылечить Роджерса так, чтобы тому уже не понадобилась бы никакая физиотерапия. Тем более, что до выписки мы восстановили смертному длину ноги и даже убедились в том, что все кости стояли в корректном положении относительно друг друга, так что Старку можно было не бояться срастить какие-нибудь ткани неправильно. Конечно, лично мне казалось, что Старк мог бы использовать свое чудо как-нибудь более результативно, все-таки Роджерс и без магии имел очень большие шансы восстановить свою подвижность до привычного ему уровня и даже лучше, но ведь это было его, Старка, чудо и его чувство вины перед сокомандником. Он согласился помочь нам с цепью, потому что я лечил их «Кэпа», и уже тогда, несмотря на все его идиотские вопросы о том, чтобы стать президентом мира или царем Асгарда, я догадывался, на что именно Старк планировал пустить эту внезапно свалившуюся на него магию. Что он, похоже, и сделал. Потому что иначе так уверенно передвигаться по полю боя Роджерс не смог бы. Да, суперсолдат, но психологический фактор тоже никто не отменял. В кадре появился журналист, сидевший во внутренней кабине вертолета в куртке и наушниках, и он проорал в микрофон, что будет держать нас в курсе событий, но пока передает слово ведущему новостей, и на этом я остановил видео. — А что стало с теми смертными, которых контролировала ведьма? — спросил я Гекату. — Их вывели из эпицентра еще до нашего появления, — ровно ответила она, а потом зачем-то добавила: — Кажется, они все целы, и их уже вернули по домам. Как будто меня волнует, целы они там или нет. И вернулись ли домой. — А сама ведьма? — Про нее я ничего не знаю. Надеюсь, ее взгляд сейчас не означал, что Ванда стала еще одной обиженной женщиной, за которую Геката меня потом выебет. Потому что вот серьезно, на сегодняшний день мне уже хватало проблем. — Надеюсь, этой ночью ты придумал план своих дальнейших действий? — Ну, вообще... — Тебя будут искать. И не только смертные. — Что ты имеешь в виду? — удивился Гел. — А кто еще? Геката задержала на мне взгляд своих жутковатых фиолетовых глаз, медленно перевела его на Гела и пояснила: — Африканцы. Барон Самди. — Что?! — чуть не засмеялся Гел, и я уже мысленно все проклял. Вдаваться еще и в эти объяснения мне сейчас ужасно не хотелось. — А Локи тут причем? — Что за бред, Геката? Как он может быть связан с лоа? — и Дио посмотрел на меня. — Ты, наверное, и не пересекался с ними ни разу, они же в Европе не появляются. В кухне повисла пауза. Сидевшие напротив Гекаты Ярик, Велес и отдыхавшая после ритуала Мара начали молча помешивать чай в своих кружках, стоявший у кухонного стола Хорс посмотрел прямо на меня, и похоже по общей атмосфере олимпийцы что-то поняли. — Но каким образом... — начал было Гел. — Год назад мы с Бароном заключили сделку, — объяснил я. — Зачем? — Я... У меня была проблема, с которой на тот момент мог помочь только он. — Кто? Барон Самди? — переспросил Гел. — Это что за проблема такая должна быть, чтобы обращаться за помощью к нему?! Тебе понадобилась армия зомби? Или армия гробов для армии зомби? — Сейчас уже не важно, — жестко прервала его Мара. — Сделка была заключена. Но я не понимаю, — посмотрела она на меня. — Ты же расплатился еще в прошлом году? Гидрой, насколько я слышала. — Так вот почему все так говорили, — вздохнул Гел. — Нет, я не расплачивался Гидрой, — ответил я, чувствуя, что уже заебался отвечать на этот вопрос. — Я вообще не имел никакого отношения к провалу Гидры. — Тогда как... Я пересел поудобнее на стуле и объяснил. — Барон приходил ко мне около месяца назад. Сказал, что на Белтейн ему нужно было жертвоприношение на девятьсот человек. Дио присвистнул, а Гел покачал головой. — Типичные гаитяне... И кто-то после этого будет мне рассказывать про мирные религии, про цивилизованность? — А если бы ты не успел к Белтейну? — спросила Мара, не обращая внимание на Гела. — Перенес бы на Самайн? — К Самайну нужно еще тысяча триста. У Мары брови на лоб полезли, а Хорс посмотрел на Велеса и Ярика. — Вы не выглядите удивленными. Ярик никак не отреагировал на эти слова, а Велес непринужденно пожал плечами. — Сделка есть сделка, — ответил он, с кружкой в руке поднимаясь со стула и вставая рядом с Хорсом у стола. — Девятьсот смертных — это еще не так много. — Но, как я понимаю, никто их вчера ни в какую жертву не принес? — продолжил Хорс, явно начиная нервничать. — И что теперь? Ты должен к ноябрю прикончить две тысячи двести человек? Или что ты собираешься делать? Да откуда я знаю... — Что бы ты не собирался делать, — заговорила Геката, прерывая Хорса и глядя на меня, — в первую очередь тебе нужно убрать все следы. Велес согласно кивнул, а Ярик вздохнул, проводя рукой по волосам. Только я, видимо, не до конца понимал, что они все имели в виду под своим «убрать все следы», пока до Дио не дошло: — Кукольная магия! — Барону достаточно будет одного твоего волоса, чтобы найти тебя, — подтвердила Геката, забирая у меня планшет и выключая его. — Если он уже его не достал, — поджал губы Гел. — Твоя квартира — это же проходной двор, на ней кроме маскирующих чар от смертных больше ничего не лежит. — Потрясающе, — я откинулся на спинку стула. — Что ж, хорошо, что мы подумали об этом хотя бы спустя год. — Я была уверена, что ты расплатился Гидрой, — объяснила Мара. — А я вообще об этом не подумал, — согласился с ней Ярик. — Потому что ты сам должен был об этом позаботиться, — сердито сказал Хорс. — Это ты заключил с ним сделку, ты должен был и собственную безопасность себе обеспечить. И он был прав. Не Ярик с Марой должны были этим заниматься, а я. Блядь... Волосы я, конечно, подстригал по мидгардской моде, но не слишком коротко, и вычистить их все из квартиры будет непросто. Да и не обязательно ведь ограничиваться волосами, Барону для его магии достаточно было бы и кружки с недопитым за завтраком чаем. Или бокала с вином, которое я пил, когда меня арестовали. Или пропитавшейся потом футболки, брошенной в стирку после работы. Или... Да что угодно! — Квартиру придется сжечь, — сказала Мара, будто продолжая мои мысли. Перехватив мой взгляд, она сочувственно улыбнулась: — Вряд ли ты сможешь убрать ее до стерильной чистоты, да и времени у тебя нет. Да, она тоже была права. Хотя квартиру было жаль, мне она очень нравилась. Просторная планировка, классный ремонт, местоположение... Надеюсь, у владельца она была застрахована. Я кивнул, отставляя в сторону свою кружку. — Тогда не будем терять время. Подкинешь меня до Софии? — попросил я Ярика. — Заберу сначала кое-какие вещи. _\ | /__\ | /__\ | /_— Это твои действия привели в движение колесо судьбы, и оно постепенно закрутилось в другую сторону. А если бы ты просто сидел и ждал, тебе досталась бы совсем иная судьба. Думаю, скорее всего, дело завершилось бы тем, что какой-нибудь очередной Хинфа прирезал бы тебя во сне... Макс Фрай — «Гнезда Химер»
Ярик сказал, что будет поблизости, и чтобы я позвал его, как только закончу со сборами, а я мысленно прикидывал, есть ли у меня дома какие-нибудь горючие вещества, и как бы сделать так, чтобы пожар не затронул остальные квартиры. Я не особо хорошо знал своих соседей: справа жила какая-то парочка с собакой, с которыми я периодически пересекался в лифте, слева — какой-то молчаливый мужик, а кто жил сверху или снизу, я не имел ни малейшего понятия, но все-таки не хотелось бы, чтобы огонь перекинулся на соседние квартиры. Сегодня было утро пятницы, Первое мая, какой-то международный праздник, и у большинства людей был выходной, так что скорее всего они еще спали. Сжигать квартиру именно сейчас, конечно, было максимально отстойной идеей. Надо будет попросить Ярика использовать какие-нибудь чары для локализации пожара... — Я думал, ты сюда уже не вернешься, — голос за спиной я услышал еще до того, как перед глазами перестали плясать искры, и я понял, что нахожусь в своей гостиной. Я обернулся. Старк положил на стол телефон, встал и включил светильник под кухонными шкафчиками. Вообще-то было не очень темно. В мае в Болгарии светлело позже, чем в Карелии, поэтому за окном еще стояли предрассветные сумерки, но это было вопросом минут пятнадцати, наверное. Так, значит, Старк был здесь. Я осмотрел остальную кухню-гостиную, даже заглянул за диван, но больше никого не увидел. — А где остальные Мстители? — спросил я, направляясь к барной стойке. — Не прячутся за диваном, если ты об этом, — усмехнулся Старк, вставая у стола. — Фьюри пока не успел вернуться в страну, но не думай, что у тебя много времени. Я бы не дал больше часа. Так что лучше хватай свою шпионскую сумку с одеждой, наличкой и новым паспортом и беги. — И ты пришел сюда, чтобы предупредить меня? — я устало сел на стул и привалился спиной к стене. Как же я устал... — Выглядишь ужасно, — заметил смертный, начиная рыться в моих шкафчиках. — Словно ты неделю из операционных не вылезал и уже всему городу ноги-руки перепришил. Ты ведь провел в камере Щ.И.Т.а всего сутки, неужели подвалы Фьюри так на тебя повлияли?.. У тебя есть кофе? У меня была жуткая ночка. Господи, я уже начал отвыкать от того, каким Старк бывает болтливым... — Вряд ли более жуткая, чем у меня. — Хочешь поспорить? — он вытащил банку с кофе и полез за чашками. — На тебя варить? — Может, отправить его обратно в его небоскреб? — Подожди, дай ему хоть кофе сделать. — Не задерживайся. У нас не так много времени. — Да, спасибо. Старк будто и не заметил моей заминки. — Значит, говоришь, у тебя была жуткая ночка? Интересно. Ты тоже два дня проторчал в каких-то африканских джунглях под мерзким моросящим дождем и пытался собрать данные по какому-то энергетическому барьеру, сквозь который никому не удавалось пройти, а потом по этим данным придумать какие-нибудь контрмеры? Или может, ты полночи разбирался с испуганными людьми, пропавшими несколько дней назад и даже не знавшими, где они и как они там оказались? Или всю вторую половину ночи сражался с мерзкими вопящими тварями, сбежавшими из какого-то фэнтези? Нет? Что же тогда у тебя была за ночь, что она оказалась более жуткой, чем у меня? Старк просто ни на секунду не затыкался, насыпая кофе в турку, наливая туда воды и ставя все это на плиту. В его голосе звучало что-то вроде дружеского подшучивания, но от самого него никаким дружелюбием не пахло. Скорее ощущалась очень хорошо сдерживаемая агрессия, решительность и неизвестно откуда взявшаяся уверенность, и, блядь, все это неожиданно напомнило мне того Старка, с которым я разговаривал три года назад в его небоскребе прямо перед началом вторжения. — Здесь еще стоят эти твои... э-эм, заклинания, искажающие разговор? Я тут же спросил об этом у Ярика, получил подтверждение и кивнул. — Хорошо, — вздохнул Старк, поворачиваясь ко мне. — Значит, у нас есть минут пятнадцать, чтобы ты объяснил, что за чертовщина происходила сегодня ночью. Я скосил взгляд на стоявшую на столе сахарницу с салфетницей, обдумывая, с чего начать, но Старк заговорил сам: — Почти месяц назад ко мне в баре подсела какая-то твоя знакомая и предложила помощь взамен на помощь вам и отправила меня к тебе. Ты рассказал мне полубредовую сказку о том, как у вас на Крите появилась аномалия, и что несколько человек оказались в ней заперты, и что вы собираетесь провести сложный ритуал, чтобы их оттуда вытащить. И, чтобы при этом не было потерь среди гражданских, вам нужна какая-то штука, чтобы привязать к ней то, что ты назвал защитной магией, и вы решили, что это обязательно должна быть цепь из вибраниума, и попросили меня ее сковать. Я все правильно пересказал? — В общем, да. — Заметь, вы несколько раз повторили, что это было нужно, чтобы не было жертв среди людей. А потом внезапно у нас пропадает несколько сотен человек, и, когда их находят, оказывается, что они собираются прикончить себя. Это не очень похоже на «без жертв», Локи, тебе так не кажется? — Но ведь никто в итоге никого не прикончил? К тому же к нам это не имеет никакого отношения. Нам жертвы точно были не нужны, да и работали мы не в Танзании. — Возможно, вы работали не в Танзании, — согласился Старк. — Но я ни за что не поверю, что к вам это не имело никакого отношения. Я не полный идиот, Локи, хоть тебе и было бы приятно так думать. — Я никогда и не считал тебя идиотом, — возразил я. Потому что это было действительно несправедливо. Ярик столько параноил на его счет, что буквально нас всех заразил. — Я видел, что вы все нервничали, — продолжал Старк, — когда мы в первый раз шли к Храму, но думал, что дело было именно в нем. Тебе там и вовсе плохо стало. Но потом, когда мы разговаривали с твоим солнечным приятелем, он рассказывал мне разные истории, и я понял, что вы боялись не только Храма. Вы вообще боялись находиться в Африке. — Блядь, все-таки Гел пиздабол. Болтун — находка для шпиона. — Но ты же не пошел вместо него, — напомнил я. — Вы боялись находиться в той стране, — Старк не сводил с меня прямого взгляда. — И вот вы начинаете проворачивать какую-то авантюру в Египте, в одной из самых северных стран Африки, а в это время на ее юге начинает твориться что-то не вполне нормальное, с пропадающими людьми и коллективным сумасшествием. Это ты еще про Царства мертвых, инокефалов и хтонических монстров не знаешь... — Да еще и началось все с танцев в Уганде, которая чуть ли не по соседству с Вакандой стоит, — продолжал напирать Старк. — И я более чем уверен, что тот вибраниум, который вы притащили мне, не был куплен законно, даже если у вас куча приятелей-богов среди вакандских богов. Вы же специально устроили все это, чтобы отвлечь внимание от своей работы, в которую втянули и меня! — Вот поэтому я и говорил, что работать с ним было плохой идеей. — Знаешь, от твоих комментариев мне не становится легче с ним разговаривать. Ярик мне не ответил, но в его молчании чувствовалось недовольство. Я надавил на точку между переносицей и лбом, но сонливость от этого не сильно уменьшилась. Я был не готов к этому разговору. Ответы, которые у меня были, не понравились бы Старку, а придумывать сейчас другие у меня не было сил. Я слишком устал для всего этого... Изначально у меня вообще был совсем другой план: выпить кофе, выкурить сигарету, переодеться, собрать вещи, поджечь квартиру и уйти. И пункта «обсудить свои отношения со смертным» я тут что-то не видел. — Если ты так хорошо сложил все факты, то почему все равно помог? Старк выключил плиту и громко стукнул кружками по столу. — Поверь, если бы я сложил все раньше, никто из вас эту цепь не увидел бы. Он начал разливать кофе. — Так ты не знал про вуду-дискотеки? — спросил я. — Узнал, когда прилетел сюда со штифтами, — сердито ответил он. — И Стив внезапно огорошил меня, что Наташа и Клинт улетели в Африку искать Ванду. А мне они ничего не говорили, потому что не хотели отвлекать меня от Вашингтона, тогда как я и сам почти все время проводил в Африке. — Ты не знал, что она исчезла? — Знал, — он переставил кружки на стол и из одной из них сразу сделал глоток, а потом уселся на стул напротив меня. Выглядел он и правда уставшим. — Но я не думал, что все настолько плохо. Я придвинул к себе вторую кружку, добавил сахар и молча размешивал, думая, как вести этот разговор, но Старк продолжил говорить сам: — Это казалось логичным. Ее уход. Мы привезли ее в Америку, в незнакомую для нее страну, и оставили в огромном доме, в котором почти не появлялись. Вся команда находилась здесь, со Стивом. Тор большую часть времени проводил с Джейн или со мной в небоскребе. Я — в Вашингтоне или тоже в небоскребе. На базе с ней был только Вижн и куча строительных бригад, заканчивавших ремонт. Насколько я знал от Вижна, они ходили в кино и по магазинам и гуляли по городу, и она сама что-то готовила. А потом, когда ее документы были готовы, она взяла их, деньги, какие-то вещи и уехала с базы, и я не считал, что это что-то ненормальное. Она уже взрослая девушка. Да, у нее есть магические способности, да, она помогла нам в Заковии, но это не означало, что она теперь обязана становиться Мстителем. И если за три недели мирной жизни она решила, что хочет, э-эм, заняться, допустим, ландшафтным дизайном или чем-то еще, то пожалуйста. С Гидрой мы разобрались, ее агенты больше ей не угрожали... Конечно, было тревожно, что она никого ни о чем не предупредила, но, как я и сказал, она уже взрослая. И внезапно выясняется, что Ванда не просто уехала с базы, а вообще улетела в Африку, где устроила какое-то танцевальное безумие, а незадолго до этого она еще и с тобой повстречалась. О чем ты, конечно же, видимо, просто забыл мне рассказать. Он впился в меня злым, обещающим все беды этого мира, которые он только сможет на меня наслать, взглядом. Блядь... Почему все было так сложно? — Итак, все, что вы планировали, вы планировали на прошлую ночь. А за три дня до нее у нас исчезло несколько сотен человек. И извини, но я не верю, что два этих события никак друг с другом не связаны. Так что, пожалуйста, скажи мне, что это не был какой-то отвлекающий маневр, и вы не собирались и правда убивать девятьсот человек, чтобы отвести глаза от своего ритуала. — Как видишь, нет, не собирались. Он ненадолго замолчал, а я полез в карман за сигаретами. Но, когда достал их, подумал, что курить сейчас, когда я толком не мог расправить грудь, было хреновой мыслью, так что просто оставил их на столе. Нужно было придерживаться той же версии событий, которую я создал для Фьюри: виделся с Вандой, разговаривал с Вандой, но ничего с ней не делал и вообще не при делах. — Они собирались себя убить, — тихо, но твердо сказал Старк. — Знаю, — я прижался затылком к стене и закрыл глаза. Стена приятно холодила спину, двигаться не хотелось. — Они что-нибудь помнят? — Я слышал разговоры только с несколькими людьми. Последнее, что они запомнили, это то, как они танцевали в какой-то деревне два дня назад. А потом, как собирались что-то сделать с собой для вуду. При этом никто не считал, что собирался себя убить, нет, они пользовались формулировками, типа слиться со вселенной или вроде того. — Даже под действием магии нельзя заставить человека убить себя. Надо убедить его, что он делает что-то другое. — Это я и сам понял, — он отставил кружку в сторону и уперся ладонями о столешницу, изучая меня своим болезненно-холодным взглядом, и даже в этом ощущалась его готовность к нападению. В том, как он не отводил от меня взгляд, тогда как обычно обводил им все помещение во время разговора, не поддерживая зрительный контакт дольше трех секунд за раз. — Объясни мне, что ты сделал? Как ты с этим связан? — Старк, что бы ты не придумал... — Локи, — жестко прервал он меня. — Ты использовал меня, и я не удивлен, я и так это прекрасно понимал. Но чуть не погибли люди. Много людей. А я и так очень не люблю, когда меня используют, Локи, но еще больше я не люблю, когда из-за этого на моих руках оказывается чужая кровь. Что ж, ну, если дело было только в этом, то история становилась значительно проще. — Ты никак не связан тем, что произошло вчера ночью, — твердо ответил я, глядя на Старка. — Между твоей помощью с цепью и желанием Ванды прикончить девятьсот человек нет абсолютно никакой связи, так что в независимости от того, убила бы она сегодня кого-нибудь или нет, этой крови на тебе не было бы. Старк продолжал смотреть на меня все так же мрачно, но в его позе или, может, в его эмоциях мелькнуло что-то, похожее на робкое облегчение. И я договорил: — Эта кровь была бы только на мне. Он вздрогнул. Еле уловимо, но вздрогнул. Опустил взгляд на свою кружку, вздохнул. — Я ожидал услышать что-то такое, — в его голосе прозвучала горькая нотка. — Но надеялся все-таки на другой ответ. — Олимпийцы ничего не знали, — быстро договорил я, хотя у меня и были сомнения насчет Гекаты. Сегодня она даже бровью не повела, когда я рассказывал про сделку с Бароном. А Старка она прислала ко мне вообще чуть ли не на следующий день после того, как мы подкинули Ванде маску. Я еще тогда был уверен, что она сделала это специально, чтобы подставить меня, но смертному это лучше было не слышать. — Ни Гел с Дио, которые там с тобой тусовались, ни Геката, которая дала тебе Печать, чтобы исцелить Роджерса, — я кивнул на его левую руку, на которой из-под длинного рукава больше не был виден бинт. — О чем именно не знали? Что произошло, Локи, о чем ты говоришь? Я сделал большой глоток кофе, готовясь к тому, что вот сейчас все покатится в ад. Очень жаль, но похоже, нам не удастся закончить эту историю, сохранив хотя бы ровные отношения с Мстителями. Печально, конечно, но что ж... — Помнишь, когда в прошлом году вы арестовали меня в Лондоне, у меня были множественные переломы ребер? — начал я. Старк кивнул. — Когда ты помог Тору разобраться с какими-то пришельцами, а потом на вас обоих наорал Всепапочка? Да, я видел снимки рентгена. Врач сказал, что будь ты обычным человеком, ты бы погиб при обстоятельствах, при которых ты получил столько переломов. Или, что дело не ограничилось бы ими. — Оно и не ограничилось, — согласился я. — Помимо сломанных ребер, у меня были повреждения внутренних органов. Довольно серьезные. Легкие и почки работали хреново, дышать вообще было тяжело. А моему сердцу дали, кажется, полгода, или что-то вроде того... В общем, все эти прелести жизни я заработал, когда использовал магию в Лондоне... — А тебе это было запрещено, — добавил Старк. — И за нарушение запрета руны перекрошили мне ребра, — договорил я. — Я и так это знаю, — пожал он плечами. — В смысле, про твой запрет использования магии и про твои руны. Я даже видел их. — Да, — согласился я, обдумывая, что сказать дальше. — Не знаю, стоит ли объяснять, насколько было важно тогда восстановить руны. Во-первых, это был мой единственный шанс однажды вернуть себе магию. Но ты не очень-то веришь в магию, а я не думаю, что смогу подобрать правильные слова, чтобы ты понял меня... Но в любом случае, от этого зависела моя жизнь, а жить мне оставалось где-то полгода. — Ты не попросил помощь у Тора? — спросил Старк. — Надо было, — признал я. Во рту снова появился кислый привкус, и я быстрее запил его кофе. — Но тогда, после всего, что я выслушал от Всеотца, мне казалось, что я ни за что в жизни не стану просить помощь у Асгарда. Что я найду другой выход из ситуации, чего бы мне это не стоило. В общем, я повел себя, как законченный идиот, — я посмотрел на Старка, не собираясь избегать того, что увижу в его глазах. Я знал, что история была позорной, никаких иллюзий не испытывал. Но на лице смертного опять было это странное выражение, будто он понимал меня лучше, чем ему хотелось бы, и осуждение в его эмоциях почти не ощущалось. То есть оно было, но... не настолько сильное, как я ожидал. — Так оно обычно и бывает, когда дело доходит до проблем с отцами, — согласился он. — Тогда я находился в доме у одной своей подруги, — продолжил я. — Богини Смерти. — Хель? А, ее же не существует... — Да, ее не существует. У другой, существующей Богини Смерти, из местных. Милая девушка, только она не могла меня исцелить. Зато она знала того, кто мог. И это был Барон Самди. Старк сжал пальцами переносицу, совершенно не выглядя удивленным. — Дай угадаю, что было дальше. Он вылечил тебя взамен на то, что ты убьешь для него девятьсот человек? — Тогда он не называл цену. Мы поболтали, выпили, побродили пьяными по лесу, а на утро мои ребра были уже целы. За расплатой он пришел около месяца назад, и, как ты уже понял, ему нужно было девятьсот смертей. Он посмотрел на меня, устало сощурившись. — И ты решил нанять для этой работы Ванду? Как? Ты убедил ее, что так она вернет себе брата? Я прикинул, стоит ли вдаваться в подробности насчет артефакта Лиссы. Старк наверняка слышал про подвиги Геракла, но вряд ли настолько уж хорошо знал весь миф о нем. А я все-таки чувствовал себя слишком уставшим для этого. — По сути, я сделал примерно то же, что и она с тобой, — ответил я. — Вложил ей в голову идею. Только я не пользовался для этого высшей магией, мне ведь не нужно было, чтобы все это закончилось... — «случайной смертью Тора». — Чем-то не тем. Старк сжал челюсть и постучал пальцами по столу. — А все те танцы вуду?.. — Ее идея, — тут же открестился я. Потому что, ну, это и правда была ее идея. Стук-стук-стук по столешнице. — Но вчера ты ее остановил. — Да, — кивнул я. — И те девятьсот человек остались живы. Я сам провожал по небу машины скорых до больниц. — Да. — Тогда получается... Ты кинул этого... Графа Вторника, или как бы вы его не называли, со сделкой? — Да. Старк снова перестукнул пальцами по столешнице, глядя на меня уже более обеспокоенно. — Он ведь уже знает о том, что ты сделал? — Конечно. — И... все нормально? Тебя это не пугает? В смысле... Я не особо разбираюсь в вуду. Слышал, это мирная религия, но я смотрел столько ужастиков про всяких шаманов с куклами, что... — Мирная религия, которой нужно девятьсот жертв на Вальпургиеву ночь? — усмехнулся я на его оговорку. — И ты, мой дорогой марсианин, похоже, только что разосрался с одним из их главных боссов. Тебя это совсем не пугает? — До усрачки, — честно ответил я. — Если бы я не был настолько уставшим, уже паниковал бы. — Не хочу мешать вашей милой беседе, Локи, но у нас и правда не так много времени. Черт, Ярик был прав. Сколько там мне дал Старк? Час? Кажется, даже меньше. Я допил кофе одним глотком и поставил кружку на стол. — Собственно говоря, я из-за этого и вернулся. Нужно забрать все личные вещи, чтобы Барон не добрался до меня через них. Я дотянулся до лежавшего на столе телефона Старка и посмотрел время. — Но сначала пойду переоденусь. Вдруг твой Щ.И.Т. объявится быстрее, нужно подобрать себе более удобную для тюрьмы одежду. _\ | /__\ | /__\ | /_ Перед глазами на мгновение потемнело, когда я встал со стула, но быстро прошло. К скованности при дыхании я уже успел привыкнуть и, почти не шатаясь, дошел до спальни, на ходу расстегивая рубашку. Сердце оглушительно билось в ушах. Наверное, не стоило пить кофе. Я вошел в комнату, подошел к тумбочке с розеткой, похлопал по карманам в поисках телефона, вспомнил, что он остался в Щ.И.Т.е. Так, нахуй я сюда пришел?.. А, одежда. Так. Я буквально завис перед шкафом, думая, что мне надеть, и не сразу заметил, что Старк встал на пороге комнаты, прислонившись плечом и бедром к косяку. Я условно отгородился от него дверцей шкафа и начал рыться на полках. — Посмотрел с утра репортаж про ваши геройства в Африке, — сказал я, чтобы не молчать. — Похоже, после моего ухода там началось самое веселье? — Если это можно так назвать, — хмыкнул Старк. — Но да, мы всегда миримся быстрее, если нужно срочно объединиться против общего врага. Э-эм, да? Я немного не это имел в виду... — Тебе даже не интересно, что это были за твари? — Мне уже рассказали. Какие-то демоны из африканских сказок. Ребята, которые помогли нам от них избавиться, очень подробно нам все объяснили. Кстати, видел там нашу с тобой общую знакомую Гекату. — Кстати, о Гекате. Пока я утром смотрел новости, обратил внимание, как лихо Роджерс бегал с щитом, — я выудил из стопки одежды черную однотонную футболку. — Как ты объяснил ему чудесное исцеление? — Никак, — ответил Старк. — Я его пока не исцелил. — И на мой взгляд пояснил: — Хотел сделать это, когда мы уехали бы за город, ну и рассказать ему заодно про Египет. Но потом наш отпуск пришлось прервать, так что... — Блядь, что? — уставился я на Старка. — То есть вся его беготня, его драки, молот, который он принимал на щит, он все это делал с еще не выздоровевшей ногой? Стук в ушах усилился, и я медленно выдохнул, пытаясь вернуть спокойствие. — На нем был ортез, — начал оправдываться Старк. — Ортез?! Ему еще две недели с костылями нельзя расставаться! — Он сказал, что нога не болит, ему только страшно на нее наступать, но он пообещал не делать больше трех шагов. А на большие расстояния его переносили мы с Сэмом. Старк сконфуженно замолчал. Похоже, по моему взгляду было понятно, что за такое отношение к физиотерапии я сам готов Роджерса на алтарь отправить. — Это же Кэп, — развел он руками. — Если он что-то решил, то переубедить его невозможно. — Ладно, плевать, — решил я. — Дальше его лечением будет заниматься Эннейбл, так что это будет его проблемой... Старк промолчал, наблюдая за тем, как я отложил найденную футболку в сторону и принялся рыться в поисках другой, более удобной. Хотя возможно, она была сейчас в стирке... — А тебе не любопытно, что стало с Вандой? Я замер. Вообще-то я не хотел об этом спрашивать Старка, но раз он сам заговорил... — Она жива, если тебе это интересно, — сказал смертный, не дождавшись от меня ответа. — Врачи сказали, что у нее было ножевое ранение в области сердца, при этом само сердце чудом оказалось не задето. Она потеряла много крови. Но будет жить. Потрясающе. Нужная мне футболка все-таки нашлась. Ура, она была не в стирке! — Что вы будете с ней делать? — Я поговорил с теми колдунами, которые помогали нам сегодня ночью. Они сказали, что позаботятся о ней. Что бы это ни значило. — Ей неплохо бы все-таки научиться работать с магией, — сказал я, расстегивая рубашку и чувствуя, как отдают болью мышцы и кости от каждого движения. А ведь это на меня еще действовали болеутоляющие... — Да, и не подходить к незнакомцам на улице... Господи! — Что такое?! — я резко обернулся к Старку, уже прикидывая в уме, что еще у нас случилось. Ребра тут же закололо снова, и я замер на середине движения. Почти в этот же момент я поймал взгляд Старка и понял, что тот смотрел на меня с каким-то ужасом. — Что с тобой случилось? У нас перезапускают телепузиков, и ты пробовался на роль Тинки-Винки? Я понятия не имел, кто такой Тинки-Винки, но похоже, речь шла о моей покрытой ровным слоем синяков груди. Так что я повернулся обратно к шкафу и принялся аккуратно, скованными движениями натягивать футболку. — Так выглядят множественные переломы ребер, Старк. — Я знаю, как выглядят переломы ребер, Локи, сам их получал, но то, что у тебя, не очень похоже на просто перелом... Это из-за твоего приговора, да? Я кивнул, глядя на себя в зеркало на внутренней стороне дверцы. — И за что конкретно? За то, что ты пытался убить девятьсот человек? Или за то, что пытался убить Ванду? — Надо было оборвать ее контроль над людьми, — объяснил я, начиная искать на полках толстовку, хоть это и шло вразрез с моей любовью к рубашкам. — Сделать это можно было, только убив ее. — Но она выжила, — Старк подошел ближе и прислонился плечом к дверце шкафа. — Да, — подтвердил я, вспоминая прошлый вечер. — Когда она уже потеряла контроль, и ее заклинания распались, я почувствовал, что она все еще оставалась жива, и немного подлечил ее. — Зачем? — Думаешь, не стоило? — усмехнулся я, оборачиваясь к нему. — А как же сострадание, добродетель, ценность человеческой жизни, в конце концов? Или что там символизирует ваш Капитан Америка? — Нет, — мотнул он головой, — я рад, что ты спас ее. Просто я не понимаю, зачем. Так же, как не понимаю, почему ты не дал ей провести ритуал, хотя и рад, что ты ее остановил. Мы несколько дней не могли пройти сквозь барьер, а те, кто мог, как потом выяснилось, не хотели туда идти до рассвета. Ты был единственным, кто мог сделать это в тот момент и сделал, и я рад, что ты это сделал, просто я действительно не понимаю, зачем. Твой приговор это не сняло, раз твои руны все еще переломаны, уверенность Фьюри в твоей причастности не уменьшилась, и я не очень верю, что ты и сам проникся состраданием и идеями о ценности человеческой жизни, хоть ты и общался со Стивом почти два месяца. На самом деле проблем у тебя стало только больше: ты заработал себе во враги ходячего скелета из страшных гаитянских сказок, у тебя переломаны ребра, так тебе теперь, похоже, еще и в бега придется пускаться, чтобы сбежать и от Фьюри, и от этого Лорда Понедельника. И я уверен, что ты прекрасно понимал все это, когда отправлялся в Танзанию, чтобы остановить Ванду. Так зачем? — Вопрос, на который не существует ответа, — ехидно заметил Ярик. Блядь, как же вы достали меня уже. — Честно? — я посмотрел в глаза смертному и сказал единственное, что только мог сказать. — В душе не ебу. Старк чему-то улыбнулся. — Что, Холодное сердце, в последний час, в глубочайшей яме? Без надежды, без свидетелей, без награды? Прекрасное описание всей этой идиотской ситуации с лечением Роджерса. — Надеюсь, это не какая-нибудь цитата из «Игры престолов»? Мне не дали даже вторую серию досмотреть. Я открыл соседнюю дверцу шкафа и сразу увидел толстовку, которую и искал, висевшей на плечиках. И чуть не подпрыгнул, когда почувствовал на спине чужие ладони. Я даже не сразу понял, что это Старк, потому что он всегда старался поддерживать дистанцию между нами, но сейчас это, конечно, мог быть только он. Какого... — Старк?.. — Я тут подумал, что на тебя свалилось слишком много проблем, — сказал он. От его рук пошло покалывающее тепло, я, конечно же, сразу узнал магию Гекаты. — Наверное, тебе не помешало бы немного чуда? Я успел подумать, что руны не дадут себя взломать, и Старк сейчас просто доломает мне ребра до такой трухи, что Асклепию будет уже нечего сращивать. Хотел развернуться и оттолкнуть смертного, но внезапно грудь так сдавило, что выбило весь воздух из легких, и кости словно магнитом прижало к позвоночнику. Тепло сменилось жаром, прокатившимся по костям и нагревшим их до раскаленного состояния, и кажется, не закричал я только потому, что весь воздух из груди выдавило. Перед глазами снова начало темнеть, а потом резко тьма сменилась на вспышку ослепительного света. И словно целый мир обрушился на меня.