Сила, способная изменить мир: Вера

Когда ты грустишь — мне хочется петь, И так вот всегда. Упреком ли словом захочешь задеть — Так я не горда. Ты хмуришься вечно, а я так беспечна, Не быть нам вдвоем. Мы разные песни поём — ты о вечном, А я о земном. Flëur «Когда ты грустишь»

      Аман.       Аман внимательно изучал хронику правления Лютерана. Старая рукопись разве что не рассыпалась в руках, чернила уже практически выцвели. Разобрать слова было не просто. Сосредоточиться на тексте ещё сложнее. Жрец окинул печальным взглядом ряды стеллажей, заваленных книгами и свитками. Королевские архивы… Можно было радостно вскинуть руки вверх и прокричать «Наконец-то!», но хотелось взвыть «За что мне это?!». Под потолком плавали светящиеся шары, освещая пыльные полки и стопки книг. В помещении не убирались долгие годы, всё вокруг покрылось пылью и паутиной, сквозь мутные окна едва пробивались лучи заходящего солнца.       Они жили в королевском дворце Лютерана вот уже две недели. За это время он досконально изучил всё содержимое на ближайших четырех стеллажах. Осталось ещё около пятидесяти таких же… Успехов пока не было. Помощников тоже. Силлиан был загружен государственными делами. А Аньюриэль могла находиться только на небольшом очищенном от пыли пространстве вокруг стола. Стоило ей сделать шаг в сторону или взять в руку книгу, как она тут же начинала чихать и спешно ретировалась из архива. Оказывается, колдунья не переносила пыль…       Анью изредка забегала в течении дня, быстро оставляла ему какую-то еду и снова куда-то убегала. Чем она занималась эти две недели он даже не спрашивал, целиком и полностью погрузившись в поиски информации о том, как «кровь должна привести к мудрости». По вечерам девушка с королем уговорами и принуждением вытаскивали жреца из архивов, и они сидели в комнате Силлиана, болтая о всякой ерунде и играя в асар. Череда побед Аньюриэль так пока и не прервалась. Аман лишь наблюдал за этими баталиями, отмечая про себя что молодой король играет всё лучше и лучше. Теперь при попытке захвата янтарной крепости он уже умудрялся пробиться внутрь, а не терял все свои войска на подходе. Аньюриэль уже могла считаться весьма обеспеченной землями леди. Правда, дальше слов это не заходило. Никакую ответственность девушка на себя брать не собиралась. Договоренности о деревнях, полях и охотничьих угодьях, на которые они играли, носили скорее шуточный характер. Что-то вроде старой доброй дружеской традиции…       Сидеть в архиве по ночам они ему не давали. Силлиан выставлял стражников у дверей. И, словно этого было недостаточно, Аньюриэль оставляла под дверями его комнаты Аквандера. Жрец с недавних пор испытывал некоторую неприязнь к этому духу… И, в отличии от человеческой охраны, договориться с духом было невозможно — он был верен своей хозяйке. Стоило Аману сделать шаг за двери своих покоев ночью — открывалась дверь соседней комнаты и сонная, закутанная в одеяло колдунья, разворачивала его обратно.       Никакие доводы о том, что поиски Ковчега имеют первостепенную важность на девушку не действовали. Она монотонно повторяла что он должен спать хотя бы шесть часов в сутки. Силлиан, к его огромному сожалению, встал в этом споре на сторону Аньюриэль. Жрец однажды предпринял попытку выбраться в окно, но стоило ему открыть створки, как над окном завис Буревестник…       Аман не был бы собой, если бы не нашел способ продолжать поиски, не смотря на все попытки друзей ему помешать. Он просто понемногу перетаскивал книги и свитки в свою комнату, продолжая искать информацию по ночам, накрывшись с головой одеялом и подсвечивая себе магией. Анью и Силлиан лишь удивленно качали головами при виде темных кругов у него под глазами и пытались уговорить его на дневные прогулки, считая, что виной всему то, что жрец не выходит из дворца.       Дверь с тихим скрипом открылась и в помещение зашёл Силлиан. Он осмотрелся по сторонам и остановился взглядом на нем. Аман постарался придать своему лицу выражение полнейшей невозмутимости.       — Она от меня сбежала. Опять, — король скрестил руки на груди и глубоко вздохнул.       Аман лишь пожал плечами в ответ. Что можно сказать он не знал. Сбегала девушка от Силлиана с завидной регулярность вот уже целую неделю.       — Может хоть ты сможешь достучаться до Анью? Ты ведь понимаешь, почему это важно. Меня она даже слушать не хочет.       — Думаю, ты переоцениваешь моё на неё влияние, — вмешиваться в их разногласия жрец не хотел.       Камнем преткновения стало рыцарское звание, которое король старался чуть ли не силой впихнуть Аньюриэль. На что девушка отвечала решительным отказом, не желая никак это аргументировать. Ответ «нет, мне это не нужно», — Силлиана не устраивал. Его попытка поставить титул рыцаря в асар на её проигрыш закончилась настолько сокрушительным провалом короля, что стало очевидно, прежде Анью жалела его, не играя в полную силу…       — Она просто пропускает мои слова мимо ушей!       Со мной она регулярно так поступает…       Аман снова пожал плечами, не найдя подходящих слов.       — Почему она не хочет меня понять? Она — героиня сражения! Неизвестно как бы всё повернулось, если бы не её вмешательство. И в итоге я выгляжу неблагодарным в отношении неё. Анью отказывается от ордена. Отказывается от денег. Да от всего, что я ей предлагаю! И теперь ещё и от рыцарства. Это ведь ещё и защита для неё! За тобой, Аман, стоит твой Орден. За мной — вся боевая мощь Лютерии. А она просто чужеземка в человеческих землях…       Аман грустно вздохнул в ответ, всё это он слушал уже не в первый раз. И, кажется, даже не в десятый. Ответить ему по-прежнему было нечего. Самым благоразумным было сохранять нейтралитет в этой ситуации.       — Рыцарство даст ей немалые привилегии. Не понимаю, почему она артачиться… Ты меня вообще слушаешь?       — Слушаю, — Аман кивнул в ответ.       — Сидишь тут в этой пылище. Если бы не Анью — ты бы даже есть забывал. Я, вроде бы, отдавал распоряжение чтобы тут прибрались. Уже не помню… Надо нанять секретаря, — Силлиан сделал пару шагов вдоль стола. — Хоть окно открой, вдохни свежего воздуха. Сегодня отличная погода.       — Нет! Не делай этого! — Аман с ужасом смотрел, как открывает король окно.       Порыв ветра сдул облако пыли с подоконника и стопок книг, стоящих возле стола.       — Апчхи! — донеслось из-под стола.       Силлиан медленно поворачивался к нему. Аман из последних сил старался сохранить невозмутимое выражение лица. Взгляд друга приобрел степень крайнего осуждения.       — Значит я бегаю по всему дворцу, а ты её покрываешь. Я думал мы друзья, Аман, — он разочарованно покачал головой.       — Друзья. И с ней мы тоже друзья, — мужчина пожал плечами. — К тому же, служители Руфеона дают пристанище любому, кто их об этом попросит. Таков долг жреца Ордена Первозданного Света.       — Немного странная политика давать прибежище от меня в моём же дворце…       — Апчхи! — снова донеслось из-под стола.       — Анью, немедленно вылезай оттуда! — Силлиан оперся руками о столешницу. — Давай поговорим как взрослые человек и эльф.       — Мне и тут… апчхи! хорошо.       — Ага. Я так и понял, — Силлиан нашел на стеллаже какой-то древний фолиант, вернулся к столу и сдунул облачко пыли с книги прямиком под столешницу.       Девушка появилась посреди комнаты из яркой вспышки. Выглядела она далеко не счастливой. Глаза светились от магии, в волосах искрили молнии, ушки раздраженно подергивались.       — Ты… апчхи! — она потерла нос ладонью. — Я тебя… апчхи!       — Послушай меня наконец. Никаких обязательств я с тебя не стану спрашивать. Рыцарство — простая формальность, чтобы ты могла спокойно находиться при дворе. Это просто почетный титул, со всеми преимуществами и без каких-либо обязательств. Ну что тебе стоит, Анью? Мы же друзья!       Силлиан перешёл от уговоров к откровенной манипуляции. Аман старательно делал вид, что его в комнате нет. Вмешиваться он не хотел, хотя в этом вопросе он был полностью на стороне короля. Но провоцировать колдунью он благоразумно не хотел. И вот сейчас Анью нервно покачивала кончиками ушей и изо всех сил терла нос, стараясь сдержаться и не чихнуть. Силлиан требовательно смотрел на неё, ожидая ответа. Аман тоже ждал, хотя и понимал, что король не оставил ей выбора.       — Ладно. Апчхи! Я приму это дурацкое рыцарство, если ты так хочешь. Но только его. Апчхи! Никаких орденов и титулов, — она выскочила из помещения.       Из коридора эхом донеслись ещё пара чихов. Силлиан с торжеством в глазах посмотрел на него.       — Всего десять дней уговаривать пришлось, — король довольно улыбнулся.       — Это была манипуляция, — Аман покачал головой, выражая своё неодобрение.       — Она не оставила мне выбора, — он пожал плечами. — Ты и сам понимаешь, что это необходимо. Она чужестранка и к тому же не человек, я не могу дать ей земли и титул. Да и что она с ними делать будет, ведь вам нужно продолжать поиски Ковчега. Рыцарство даст ей мою защиту, как короля. Ни один человек не откажется от такого, а ей ничего не надо… Иногда я совершенно не понимаю эту эльфийскую логику.       — Я никогда её не понимаю, — Аман грустно вздохнул.       — Пойду подготовлю всё что нужно, для посвящения в рыцари, пока она не передумала. Ты же будешь присутствовать на церемонии.       — Обязательно. Она не простит мне, если я пропущу подобное.       — Это уж точно… И это, Аман, ты бы помылся что ли. А то Анью возьмет это дело под личный контроль.       Силлиан выскочил из помещения до того, как жрец нашел чем в него кинуть. Выслушивать от короля ехидные замечания на эту тему уже начинало надоедать.       — Еще хоть раз — и я наложу на тебя заклинание немоты! — крикнул вслед Аман.       Он сел обратно на стул, пытаясь успокоиться и продолжить, наконец, чтение рукописи. Шуточки рыцаря на эту тему не прекращались. И каждый раз жрец грозился, что ещё хоть раз, и молчать Силлиан будет все последующие сутки. И оба понимали, что он этого не сделает. Поэтому король продолжал то и дело предлагать ему помыться, а Аман в ответ краснел и пытался чем-нибудь кинуть в друга. Пару раз он даже попал.       Была и ещё одна причина, по которой желательно было, чтобы у Анью был хоть какой-то статус при дворе. Никто об этом с ней не заговаривал… Хотя, учитывая чувствительность девушки к звукам — не знать о тех слухах, которые о ней ходят по дворцу и столице, она не могла.       И, как ни странно было, но Гедрюс рассказал об увиденном только Михану, с которым они успели неплохо сдружиться. Дальше история незапланированного купания жреца не пошла. Воевода, а ныне лорд Кравежский, и по-совместительству десница короля, тоже частенько присоединялся к их вечерним посиделкам. Так же, как и Михан, назначенный Силлианом лордом-командующим королевской армией. Эти двое быстро выучили правила игры в асар и часто играли друг с другом, или с Силлианом. Ожесточенные битвы на доске шли практически на равных и порой переходили в яростную перебранку.       Но, несмотря на то, что других свидетелей выходки Аньюриэль не было, слухи о причинах её пребывания во дворце ходили… В большинстве случаев ей приписывали бурный роман с молодым королём. Кто-то даже считал её основной фавориткой Силлиана. Были и те, кто не остался равнодушным к их вечерним посиделкам в покоях короля. Случайно услышав то, чем по мнению прислуги они там втроём занимаются, Аман не мог сосредоточится на поисках информации ещё несколько часов. Жреца аж трясло от негодования, когда он устраивал гневную проповедь тем горничным. После этого слухи о его участии во всякого рода непотребствах прекратились. Но девушку оставлять в покое никто не собирался.       Аньюриэль же никак не показывала, что знает о ходящих по Лютерану сплетнях. Скорей всего её это не волновало, иначе излишне болтливых находили бы закопанными по самые уши где-нибудь в королевском саду. Конечности она больше не ломала, держа своё обещание. Новый способ разбираться с теми, кто каким-то образом разозлил девушку, Аману тоже не сильно нравился, хотя это было на порядок лучше, чем избиение обидчиков. Девушка постепенно осваивалась в человеческом обществе, начиная понимать тонкости взаимоотношений между людьми.

***

      Аман шел по коридору, направляясь в тронный зал, где должна была пройти торжественная церемония. Шум голосов привлек его внимание — в боковом проходе о чём-то тихо спорили Силлиан и Гедрюс, за всем этим молча наблюдала Аньюриэль. Жрец поколебался несколько секунд и подошёл к ним.       — Я не стану начинать своё правление с убийств. При штурме столицы крови пролилось больше чем достаточно. Хватит! — Силлиан по случаю торжества был одет в парадный доспех, выглядело это весьма эффектно.       — И что ты предлагаешь с ним делать? — Гедрюс внимательно смотрел на короля.       — Пока не знаю, — он прикрыл глаза ладонью и глубоко вздохнул.       — Всё в порядке? — Аман остановился рядом с ними.       — Люди Гедрюса поймали бывшего десницу, что был при регенте, — Силлиан печально посмотрел на него. — Его доставили сегодня утром.       — Гад попался, когда пытался вывезти из своего поместья ценное барахло. Направлялся в Форт Роял. Видимо решил начать новую жизнь, да жадность сгубила. Казни его и дело с концом, — воевода кровожадно улыбнулся.       — И чем я буду лучше регента в этой ситуации? Я не могу казнить человека только за то, что он служил Эрхарду. Тогда мне придется казнить половину Лютерии. Многим просто пришлось смириться и нельзя их за это винить.       Аньюриэль в разговор не вмешивалась, лишь внимательно смотрела на мужчин. Оделась она в красивую мантию насыщенного фиолетового цвета. Короткую, как и все её остальные одеяния. Плечи украшали красивые отрезы такой же фиолетовой ткани с какой-то замысловатой вышивкой, напоминающие Аману крылья. Белые чулки чуть выше колен, кожаные сапожки до середины голени и огромное количество серебряных украшений. Девушка оставалась верной своим привычкам в одежде, даже несмотря на то, что её оголенные ноги вызывали повышенный интерес у мужчин и яростное осуждение у женщин.       — Аман, а ты что скажешь? — Силлиан повернулся к нему, в глазах откровенно читалась надежда на поддержку.       — А что говорит в свое оправдание бывший десница? — жрец растерянно смотрел в ответ.       Силлиан заметно приуныл. Гедрюс скривился так, словно обнаружил перед собой нечто омерзительное.       — Всё так плохо? — Анью слегка наклонила голову на бок.       — Можете сами пойти и спросить. Он в моем кабинете, — воевода кивнул в сторону двери.       Девушка пожала плечами и пошла по коридору в сторону кабинета десницы. Аман пошел следом. В кабинете, прикованный кандалами к резным ручкам кресла сидел мужчина. Неподалеку стояли гвардейцы, на случай если пленник попытается бежать. Жрец видел его прежде на переговорах в Озерной деревне. Хотя с тех пор мужчина заметно прибавил в весе, став ещё толще, чем был тогда. Сбежать он вряд-ли смог бы даже если бы захотел. Лишний вес однозначно сказывался на его здоровье… И им явно были не рады.       — Чего приперлись? Думаете я жреца увижу и тут же покаюсь? Да катитесь к демонам! У меня был шанс устроить себе обеспеченную жизнь, и я им воспользовался. Ни о чем я не жалею!       Аман растерялся от подобного, не зная, что можно сказать в ответ. Этот человек не просто признавал, что поступал неправильно, он этим явно гордился. За ними в помещение вошли Силлиан и Гедрюс.       — А я помню вас двоих. Вы были в той глухомани на переговорах. Помню, жрец и ушастая девка, стояли рядом с этим вейлоровым отродьем. Он и сюда притащил вас двоих… Чего скривилась, остроухая? Думаешь я не знаю почему ты с этим мальчишкой таскаешься? Тоже нашла тепленькое местечко, потаскушка, и радуешься. Ну и как тебе, ноги перед королем раздвигать? Весь город только об этом и говорит, шлёндра бернийская.       У Амана, судя по ощущениям, челюсть упала на пол. То, что колдунья сотворит с этим человеком, даже представить было невозможно. Возможно даже его талант целителя мужчине уже не поможет. О том, что кому-то хватит сил удержать колдунью от мести, речи даже не шло. Напряжение в воздухе можно было резать ножом. Силлиан заскрипел зубами от злости, и уже сделал шаг в сторону пленника, но его опередила Анью, молча телепортировавшись к бывшему деснице. Девушка, не говоря ни слова, взялась рукой за его челюсть и медленно подняла в воздух вместе со стулом. В повисшей тишине был слышен треск кости и сдавленный стон. За его спиной приглушенно выругался Гедрюс. Солдаты Силлиана медленно отступили подальше от Аньюриэль и испуганно поглядывали на своего короля. Вид миниатюрной девушки, держащей на вытянутой руке мужчину, который весит минимум втрое больше её, поражал до глубины души.       — Ты посмел оскорбить моего друга, — в голосе колдуньи было столько холодной ярости, что можно было убить только этим.       Волна синего пламени прокатилась по её руке и охватила человека, превратив его в живой факел. Мужчина дергался, весь покрытый огнем и скулил от ужаса. Анью равнодушно наблюдала за этим, продолжая держать его за челюсть.       — Анью, прекрати. Его будут судить за его преступления. В Лютерии нет места самоуправству, — Силлиан подошел к ней, положив руку на плечо.       Колдунья разжала пальцы и бывший десница, как мешок с картошкой, рухнул на пол. Треснули ломаясь ножки стула. Потух синий огонь.       — Я из Рохэнделя, — бросила она равнодушно и молча удалилась из помещения.       На какое-то время повисло молчание. Лишь скулил лежащий на полу мужчина.       — Я тут вспомнил, что наговорил, когда она заявилась посреди ночи на переговоры… Оказывается я ещё легко отделался, — Гедрюс присвистнул.       Аман склонился над мужчиной, сращивая сломанную в трёх местах нижнюю челюсть. Ожогов на теле от синего пламени не осталось, не пострадала даже одежда. Разговаривать бывшему деснице расхотелось. Он продолжал подвывать, сидя на сломанном стуле, затравленно смотря на них. Спеси явно поубавилось.       — Гедрюс, распорядись, чтобы его доставили в тюрьму. Дату суда я назначу позже. Я решил, мы проведем честный суд на глазах у всех жителей Лютерии, — Силлиан задумчиво смотрел на дверь. — Нужно найти Анью…       — Я поговорю с ней, — Аман направился в сторону двери.       Долго искать колдунью не пришлось. Она сидела на одном из подоконников, недалеко от кабинета, поджав к себе колени и смотрела на клумбу под окном.       — Анью… — он замолчал, пытаясь решить, что можно сказать в этой ситуации. — Не обращай внимания. Люди часто болтают всякую ерунду.       — Мне нет дела до того, о чем шепчутся за моей спиной. Это давно уже меня не задевает. Зачем ты его вылечил? — она продолжала смотреть в окно с абсолютно безучастным выражением на лице.       — Ему нужно будет говорить на суде.       Она лишь молча пожала плечами в ответ. Аман уже давно понял, что эта имитация равнодушия в разы страшнее, чем если бы она бесновалась и метала вокруг себя молнии.       — Тебе нелегко пришлось в Рохенделе… — жрец едва заметно прикоснулся к её плечу, не зная, как ещё он может поддержать её.       — Это долгая и неинтересная история, — она улыбнулась, но в глубине изумрудных глаз была печаль.       — Если однажды захочешь поговорить об этом — я послушаю. Я ведь целыми днями читаю долгие и неинтересные истории и достиг в этом определенного мастерства.       — Возможно, в другой раз, — она весело улыбнулась в ответ, слезая с подоконника.       Открылись двери кабинета и солдаты, пыхтя от напряжения, выволокли под руки бывшего десницу. Аман удивленно смотрел на его избитое лицо. Жрец был абсолютно уверен, что когда вышел из кабинета, этих побоев не было. И, кажется, мужчина потерял пару передних зубов. Силлиан подошел к ним с абсолютно безмятежным выражением на лице.       — Пошли, пора посвятить тебя в рыцари, — он приобнял девушку за плечи, медленно уводя её по коридору.       — А что с ним? — жрец обернулся, удивленно смотря на то, как уводят мужчину.       — Споткнулся и упал. Не заморачивайся.       Интересно сколько раз он так упал…       Аман бросил взгляд на ссадины на костяшках руки короля и глубоко вздохнул, решив, что никак комментировать случившееся не станет. Они не торопясь шли в сторону тронного зала. В помещении уже собрались солдаты и какие-то люди, судя по одеждам из знатных сословий. Из всех присутствующих жрец знал только Михана, который махнул ему рукой, указав на место рядом с собой. Аман прошел туда, останавливаясь рядом с лордом-командующим.       — Что-то леди Аньюриэль не выглядит счастливой, — шепнул Михан. — Как Силлиан её вообще уговорил?       — Он просто не оставил ей другого выбора, — Аман грустно улыбнулся.       Перешептывания в толпе прекратились. Анью прошла по красной ковровой дорожке в сторону трона, на её лице застыла вежливая полуулыбка. Она медленно опустилась на одно колено перед Силлианом.       — Если бы не Ваш героизм и отвага, мы бы не взяли столицу. Благодарю Вас — от имени народа Лютерии и от себя лично. Пришло время возродить славную традицию! Я, Силлиан Первый, король Лютерии, — он извлек засиявший клинок из ножен. — Светом Шай’Солара посвящаю Вас в рыцари. Встаньте, леди Аньюриэль, рыцарь Лютерии.       Девушка плавно поднялась, на лице была всё та же вежливая полуулыбка, в глазах плескалась обреченность. Люди радостно аплодировали.

***

      Аман волочил ноги по пустому коридору в сторону своей комнаты. На полу светлыми прямоугольниками выделялся, падающий из окон, лунный свет. От усталости ломило всё тело. Как можно было так устать просто от того, что весь день сидел? Ответ на этот простой вопрос всё никак не приходил в его уставшую голову. Но это казалось таким неважным.       Жрец открыл дверь, непонимающе смотря на кресла, чайный столик и небольшой диванчик стоящие посреди комнаты. Утром их тут не было… Он сделал шаг назад, осматривая коридор. Всё было правильно. Третья дверь. Дверь в его комнату. Тогда откуда здесь мебель из комнат Аньюриэль?       — Это какая-то очередная безумная выходка?       Никто не ответил. Лишь медленно обволакивал его какой-то сладковато-терпкий запах. Такой приятный и смутно знакомый. Аман определенно раньше слышал его, но не мог вспомнить где. Он обернулся, ища источник. Аромат явно просачивался из-под двери, что была справа. Мужчина подошел, не зная нужно ли стучать. Решив, что он всё-таки в своей комнате, Аман открыл дверь, заходя в помещение. Запах стал сильнее, забиваясь в легкие, но абсолютная темнота мешала понять, что так пахнет. Под ногами что-то хлюпнуло, когда он сделал шаг. Жрец вытянул вперед руку, создавая сферу света. От того, что открылось его взору, Аману резко поплохело. Посох с гулким стуком упал на пол.       Всё помещение было забрызгано кровью. Стены, пол из розового мрамора, бассейн был заполнен кровью. В нем, неестественно запрокинув голову назад, сидела Аньюриэль. Кровь стекала из разорванной шеи вниз, продолжая наполнять бассейн. Аман подбежал к девушке, призывая Свет и пытаясь залечить жуткую рваную рану, похожую на следы чьего-то укуса. На её лице посмертной маской застыло выражение удивления и какой-то совершенно детской обиды.       — Что ты сделал?       Жрец обернулся на звук голоса. В дверях стоял Силлиан, держа в руке Шай’Солар. Друг смотрел на него с яростью, в глазах читались ненависть и презрение.       — Силлиан, помоги мне.       — Как ты мог так с ней поступить. Ты — чудовище! — лезвие меча в его руке засветилось.       — О чем ты? Я ничего ей не сделал…       — Посмотри на себя! Ты — демон, а не человек.       Он повернулся к зеркалу. На залитом кровью лице ярко светились алые глаза дэрона.       Аман подскочил на ноги, путаясь в одеяле, и с грохотом упал лицом в пол. От удара перед глазами заплясали искры. Он отчаянно пытался выбраться из одеяла, путаясь в нём ещё больше. Несколько секунд борьбы и он наконец-то освободился от ткани, садясь на пол и опираясь спиной о столбик кровати. Из разбитого носа по лицу текла кровь. Рубашка липла к промокшей от пота спине. Его всё ещё мелко колотило. Мужчина обвел комнату взглядом, в окно было видно тонкую полоску уходящего месяца и звезды. Кто-то дёрнул на себя запертую дверь спальни.       — Аман! Аман, что случилось? — Анью колотила в дверь.       — Всё хорошо. — он постарался придать своему голосу уверенности.       Яркая вспышка телепортации резанула по привыкшим к темноте глазам. Девушка появилась в комнате, осматриваясь. Взгляд остановился на нем.       — Во имя Проклятого Бога! — она подбежала, опускаясь на колени рядом. — Что случилось?       — Со мной всё хорошо. Иди обратно к себе.       Аман чувствовал, как его всё ещё трясёт. Тьма внутри яростно рвалась на свободу, растревоженная пережитым кошмаром. Он отвернулся, чтобы не видеть её. Не видеть эти голые ноги и плечи. Не видеть отороченное кружевом декольте белой ночной сорочки из полупрозрачного шелка. Аньюриэль будто совершенно не понимала, что, заявившись к нему в таком виде, она не только не помогает, но делает в разы хуже. Мужчина закрыл глаза, лишь бы не смотреть на неё. Не смотреть на её бледную кожу. Не смотреть на её пухлые губы. Не смотреть на эту тонкую шею, плавные изгибы фигуры и, проступающие под тканью, бусины сосков.       — Я же вижу, что не хорошо, — она едва заметно коснулась пальчиками его лба, убирая в сторону слипшиеся пряди волос. — У тебя всё лицо в крови…       По сознанию пронеслись картинки из сна. Залитые кровью стены, мертвая Анью в полном бассейне крови, отражение измазанного алой кровью дэрона в зеркале. И этот приторно-сладкий запах. Запах крови… Тьма внутри рванулась особенно яростно и всё тело напряглось, пытаясь сдержать эту попытку. Аман подорвался на ноги, поднимая Анью следом за собой. Девушка удивленно хлопала глазами и даже не пыталась сопротивляться. Словно не понимала, насколько он может быть для неё опасен.       — Я же сказал, что со мной всё хорошо! УБИРАЙСЯ ВОН ИЗ МОЕЙ КОМНАТЫ! — он ощутимо тряхнул её за плечи.       На бледной коже лица на мгновение отразились алые всполохи от его глаз. Анью растерянно смотрела в ответ, хлопая ресницами. На несколько секунд повисло молчание, лишь эхом отдавалось в ушах его собственное сердцебиение. Девушка медленно, неуверенно, сделала шаг назад, после чего круто развернулась, убегая в сторону двери и исчезая яркой вспышкой телепортации. Аман стоял, смотря в пол, и пытаясь подавить тьму внутри себя.       — Прости… Мне так жаль… Прости меня. И беги, беги от меня как можно дальше, пока я не навредил тебе, — он снова сел, облокотившись спиной о кровать и уткнувшись лбом в колени.       Амана разрывали на части долг перед Орденом и страх, что он может навредить Анью. Эти чувства боролись внутри него, рвали душу на части, терзали сердце в кровь, мучали сознание. Словно бесконечный бой с собственной тенью, словно попытка убить себя и ежесекундное сопротивление самому себе. Он хотел и остаться с Аньюриэль, защищать и оберегать её, помогать в поисках Ковчега, и в то же время неистово хотелось уйти, чтобы не навредить ей своими собственными руками. Хотелось и прикоснуться к ней и, одновременно с этим, сбежать как можно дальше. Аман успел запомнить, какой нежной и одновременно с этим горячей оказалась её кожа под его ладонями, когда он поднял её на ноги. Прикосновения к ней не вызывали такого дискомфорта, как к другим, даже наоборот… Анью одновременно и открывала ему новые, прежде непознанные грани этой жизни и разрушала все в нём до основания. Она умела жить так, как никто другой и Аман непроизвольно учился этому. Она жила ярко, умела любить эту жизнь и наслаждаться каждым прожитым днём, грустить, злиться и со всей своей неистовостью отдаваться веселью. Он хотел сберечь её, защитить. Даже от самого себя. «Сны — это отражения наших страхов и желаний» — сказал ему однажды наставник. Аман не мог толком понять, чего он хочет, но очень четко осознавал, чего боится…

***

      Аман сидел в архиве, всматриваясь в очередную страницу пыльной старой рукописи. На книгу попала вода и частично размыла чернила. Солнце уже медленно опускалось в сторону горизонта, стараясь пробиться своими лучами сквозь грязные окна. Шар света подлетел ближе, освещая текст. На всю комнату разнеслось тоскливое урчание из его живота. Жрец тяжело вздохнул, переворачивая страницу.       Поговорить с Анью с утра не получилось. Девушки в комнате не оказалось. Или она сделала вид, что её там нет, заходить дальше будуара Аман не решился. А в течении дня она так и не появилась, чтобы принести ему с кухни что-то съедобное. Поговорить и извиниться было нужно, но он с головой ушел в поиски информации и вспомнил об этом только тогда, когда почувствовал голод. До этого жрец не обращал внимания на это её проявление заботы, принимая тот факт, что она постоянно приносит ему поесть, как должное. Иногда он забывал даже сказать девушке простое «спасибо». Порой Аман лишь молча кивал ей, а временами был так увлечен очередным манускриптом, что даже не замечал, как рядом с ним появлялась еда.       «Важность некоторых вещей мы осознаем, лишь потеряв их», — часто говорил Его Святейшество, во время своих проповедей горожанам. Сейчас Аман до глубины души осознал истинность этих слов. В животе снова грустно заурчало. Нужно было сходить на кухню и найти там что-то съедобное. А перед этим было бы неплохо узнать где здесь кухня… Все передвижения Амана по дворцу ограничивались архивами, выделенными ему покоями и гостиной Силлиана, а также коридорами между этими помещениями.       — Я даже не сомневался, что найду тебя тут, — в комнату зашел Силлиан.       Король подтащил стул и уселся напротив. Силлиан взял со стола книгу с перечислением всех благородных семей Лютерии, бегло пролистал несколько страниц и положил обратно.       — Может хочешь о чём-то поговорить? — рыцарь внимательно посмотрел на него.       — Как идут государственные дела? — ответил вопросом на вопрос Аман.       — Ну как сказать… Вот уже две недели я читаю указы Эрхарда, дела в Лютерии в разы хуже, чем мы могли представить. Выслушиваю толпу советников. Принимаю «визиты вежливости» от всяких лордов и леди. Терплю их фальшивые заверения в собственной лояльности и мерзкие, словно приклеенные к лицам, улыбки. Уверен, они улыбались бы точно так же на моей казни. Завоевывать страну оказалось намного интереснее, чем потом ею управлять. А ты как проводишь время?       — В числе прочего прочел твою родословную. Все пять веков… Ты знал, что Эдмунд Второй сочетался браком с русалкой?       — У меня в роду есть русалки? — Силлиан удивлённо поднял брови.       — Нет, это побочная ветвь рода. Эдмунд отказался от всех прав на престол и уплыл с ней на какой-то остров. Не известно прервался ли род по этой линии или нет. А твоя двоюродная пра-прабабка вышла замуж за виконта, а потом сожгла его вместе с особняком за измену. И зачем я это запомнил? — жрец уткнулся лицом в ладони.       — Очень познавательно, но я пришел не за этим. Что случилось у вас с Анью? — король внимательно смотрел на него.       — Я поговорю с ней… Мне нужно извиниться, но ничего серьёзного не случилось, я думаю. Она что-то натворила?       — Нет. Я хотел узнать, что ты натворил?       — Обидел её, я полагаю…       — Полагаешь? — Силлиан скрестил руки на груди.       — Она тебе что-то рассказала? — Аман печально посмотрел на друга.       — Нет, — друг покачал головой. — Может, помимо извинений, ты наконец-то поговоришь с ней о том, что между вами двумя происходит.       — НИЧЕГО между мной и Анью не происходит! — жрец подскочил на ноги, опираясь ладонями на стол. — И мы с тобой это уже выяснили.       — Аман, ты ведь умный человек, но в этой ситуации такой дурак. Не зря она называет тебя амаданом.       — Что ты хочешь этим сказать? — он пристально смотрел на друга.       — В неё влюблена половина солдат моей армии. А вторая половина — просто хочет во всех позах. Ты же постоянно находишься рядом с ней и умудряешься, каким-то непостижимым образом, оставаться бесчувственным словно пень?       — Силлиан, защищать Анью — мой долг перед Орденом и пресветлым Руфеоном. Его Преосвященство лично избрал меня для этой миссии! И эти свои странные намёки оставь при себе. Я — служитель Руфеона, а не солдат из твоей армии, не ровняй меня по ним!       — Вот как… — король задумчиво посмотрел на потолок. — То есть, я правильно понял, если из твоего Ордена поступит приказ вернуться в Леонхольд — ты всё бросишь и вернешься?       — Такой приказ не поступит… — Аман растерялся, садясь обратно на стул.       — И всё же, ответь мне. Если тебе прикажут вернуться в Леонхольд, ты бросишь Анью, поиски Ковчега, и пойдешь в Артемис?       — Что может быть важнее поисков Ковчега?       — Да мало ли что? — Силлиан пожал плечами. — К тому же, к ней могут, вместо тебя, приставить и другого жреца.       — Анью не согласится на это…       — Это ей решать, согласится или нет. Но на мой вопрос ты так и не ответил, — Силлиан пожал плечами. — Я не знаю, что случилось, но на рассвете Анью убежала из города и до сих пор не вернулась. Буревестник принёс это пару часов назад, — король протянул ему сложенный в несколько раз лист бумаги.       — Что значит сбежала? — Аман взял протянутое ему послание, медленно разворачивая. — «Нагуляюсь и вернусь». И это всё?!       — Как говорится, краткость — сестра таланта, — усмехнулся Силлиан.       — Как это понимать?! Как она вообще могла сбежать?       — Бежать — это как идти, только очень быстро, — Силлиан усмехнулся. — Со слов стражников — спрыгнула со стены и убежала на восток от города. Так что ты сделал, Аман?       — Накричал на неё… — жрец пораженно смотрел на записку, не зная, что ему делать.       — Тебя жизнь вообще ничему не учит? В прошлый раз, когда ты повысил на неё голос, она тоже сбежала. Наверное, в этом есть определенная логика… Постарайся придумать что-то к её возвращению, — Силлиан поднялся и вышел из помещения.       Аман молча смотрел на дверь, пытаясь определить, что сейчас важнее всего, отправиться на поиски или продолжить искать информацию. Анью могла пойти куда угодно и вряд ли он сможет найти девушку, если она сама этого не захочет. Здравый смысл подсказывал, что бояться ей в окрестностях города некого. И тем не менее, было как-то неспокойно. Аньюриэль была слишком непредсказуемой. В её силах было учудить всё что угодно. Вспомнилось, как она методично крушила соляную пустыню по ночам, после того разговора о магах крови… Жрец закрыл книгу, положив её на край стола и тяжело вздохнул.       На восток значит…       Аман поднялся, потянулся за посохом и случайно скинул книгу со стола. Мемуары Рунарта шлепнулись на пол, раскрываясь на каком-то развороте с изображением Шай’Солара. Жрец поднял книгу, бегло скользя взглядом по написанному рядом с картинкой и замер… Суть прочитанного медленно доходила до сознания.       — Силлиан! — он выбежал в коридор, находя взглядом друга. — Мне нужен ты и Шай’Солар. Сейчас.

***

      Аньюриэль.       Анью сидела в телеге на мягкой свежескошенной траве, вдыхая её приятный аромат. Теплое полуденное солнце приятно грело кожу. На востоке от города оказались поля и луга, в которых занимались сбором урожая мирные люди. Глядя на них не верилось, что совсем недавно королевство раздирала гражданская война. Жизнь медленно возвращалась в привычное русло. На Анью по-прежнему глазели как на нечто невероятное, тыкали пальцами. Правда теперь интерес вызывала не только её расовая принадлежность, но и рыцарский титул, на который она, к своему огромному стыду и безмерному сожалению, всё-таки согласилась. После чего выслушала нотацию от Энвисы. В последнее время даро стала проявлять себя чаще обычного и сейчас отзывалась эхом недовольства, задвинутая в подсознание. Выслушивать её мнение о своем временном побеге Анью не хотела. День был слишком хорошим для нравоучений.       Фермер, что согласился подвезти её «в ту сторону» любезно рассказывал все сплетни и новости, какие знал, а также поделился своим обедом. Что в той стороне девушка не знала. Сейчас было совершенно не важно куда, просто хотелось побыть немного вне стен города. Анью с наслаждением вгрызлась в ломоть свежего хлеба с сыром.       Еда во дворце раздражала её своей вычурностью. А необходимость придерживаться принятых в человеческом обществе норм этикета и условностей начали напрягать ещё на второй день пребывания в Лютеране. К тому же Силлиан не забрал Матея из Орзельской крепости, а с местным поваром у неё отношения не заладились. Огромный мужлан категорически не терпел появлений колдуньи на своей территории и всячески мешал ей таскать еду для Амана. Правда, пока человек проигрывал по всем фронтам, его не спасал даже целый штат поварят, бдительно наблюдающих за помещением. Уроки наставника не прошли даром. Таллеан ею бы гордился. Пожаловаться Силлиану повар, кажется, не собирался. Либо решил разобраться с ней лично, либо сделал выводы что король всё равно спустит ей это с рук по старой дружбе, либо поверил в те слухи, что ходили по дворцу.       Девушка так пока и не вычислила, кто распускает эти похабные сплетни, но всему своё время. Её подобная болтовня не волновала. Всё-таки шепотки о её невероятном романе с Силлианом задевали не так уж сильно. Вернее, не задевали совсем, вызывая лишь недопонимание на тему, а с чего собственно они вообще появились? Поводов Анью припомнить никак не могла. В конце концов, это не презрительные взгляды и шепотки «грязнокровка», «смесок», «выродок» и прочие эпитеты, которые, на грани слышимости, сопровождали её большую часть жизни. От попыток навредить физически её защищали приказ Ард Рены и табу о непричинении вреда детям. Что всё же не мешало наставникам и прочему окружению выражать своё недовольство необходимостью следить за магически нестабильным ребенком, отмеченным проклятым даром.       Но подобные слухи, скорей всего были неприятны для Силлиана и могли отразиться на его репутации как короля. С этим стоило разобраться и пресечь на корню, но калечить прислугу дело неблагодарное. Эти люди под покровительством Силлиана, а он её друг. Королю итак пришлось потратится на ремонт городских стен и ворот, дорог, ворот замка и тронного зала. Увы, большую часть разрушений учинила именно она, за это Анью было стыдно… И, как оказалось, королевская казна досталась Силлиану в весьма опустошенном состоянии. Куда девались деньги никто толком объяснить не мог. Девушка в это не лезла.       — А потом капитан Гарнет как дал ему по морде! И больше эти засранцы к нам не совались и не воровали. Хорошо всё же, что новый король пришел. Справедливый он. И люди у него хорошие. Не чета прошлым гвардейцам. Те, как один, жульё да разбойники были.       — А из тебя бы вышел неплохой осведомитель, — Анью улыбнулась мужчине, стараясь не выдать, что прослушала половину его рассказов, погруженная в свои мысли.       Неожиданный талант слушать с внимательным выражением лица, при этом размышляя о чём-то своём, развился у неё совсем недавно. Единоличными стараниями одного жреца. Аман ещё с Артемиса решил озаботиться её моральным обликом и не упускал ни одного повода для того, чтобы что-то ей рассказать. Поучительное, по его мнению, и усыпляюще-нудное, с её точки зрения. Опытным путём, колдунья установила, что проще всего сделать вид что слушает, а потом покивать в ответ на вопросы вроде «надеюсь Вы поняли меня, Искатель?» Аман… Казалось бы, в кое-то веке они достигли взаимопонимания. И чего он так на неё взъелся? Она просто хотела помочь…       Он хоть поесть не забудет?       За глупого святошу Анью волновалась, но возвращаться пока не собиралась. Им обоим стоило успокоиться и подумать о случившемся. Хотя девушка сомневалась, что жрец думает хоть о чём-то, кроме архивных книг. Парочку она успела заметить у него на кровати и несколько лежали по комнате. Стало ясно, почему Аман постоянно выглядит невыспавшимся. Это оказалось неожиданно. Пришлось признать, что он обыграл их с Силлианом.       — Осведомитель… Скажете то же, госпожа! Я просто что-то где-то услышал, что-то мне болтушка Бриджит рассказала, а она тоже непойми где слухи собирает. А может и выдумывает что. Кто её разберет? Сплетник я самый обычный.       — Сплетник, значит… — Анью довольно улыбнулась. — И про нового рыцаря тоже слышал?       — А как не слышать? Об этом все твердят, — мужчина бросил на неё взгляд через плечо. — Король наш посвятил в рыцари чужеземную чародейку. И неспроста это, вот что я скажу.       — Неужели за боевые заслуги? — колдунья усмехнулась.       — Да куда там! Любовница она королевская, вот он её и одарил званием, чтобы статусу при дворе придать. Смазливая девица, говорят. Ну так эльфийки все такие, наверное, — мужчина снова к ней обернулся, взгляд остановился на торчащих из распущенных волос, кончиках ушей.       Судя по тому, как медленно вытягивалось лицо фермера, он понял, что сейчас сказал лишнее. Очень много лишнего… Для усиления драматического эффекта Анью достала из кармана, выданный ей Гедрюсом, медальон королевского рыцаря, украшенный двуглавым орлом — гербом Силлиана. Мужчина нервно сглотнул. Для простого работяги соображал он неплохо, но медленно.       — Расскажи мне, теперь, Рубан, а кто тебе рассказал эту невероятно интересную сплетню. Я как раз ищу этого человека, что лучше меня осведомлен о моей личной жизни. И ищу с одной простой целью. Хочу показать ему, что боевой маг может получить королевские регалии не только за «смазливое» личико, — девушка кровожадно улыбнулась, наслаждаясь тем, как побелело лицо человека.       — Ваше благородие, я ведь не знал. Никогда прежде не разговаривал с рыцарями! Да и мне казалось, за ними всегда оруженосцы ходят. А Вы, как я погляжу, сама справляетесь. Не распознал Вас сразу. Вы уж не серчайте! Это всё Бриджит, болтает без умолку.       — А где я её могу найти?       — Она работает в поместье лорда Монтеркье. Он лорд этих земель. Не человек — кремень! К нему как-то Сигард, регентово отродье, пришел. Что-то они повздорили, и лорд Анри спустил хама с лестницы и выпнул его за ворота!       — У регента был наследник? — Анью удивленно смотрела на мужчину.       — А Вы разве не знали, Ваше благородие?       — Он не успел мне сказать. Да и я не люблю вести светские беседы с теми, кого собираюсь убить. — колдунья пожала плечами.       — Да, сынок у регента был. Один единственный, но весь в отца, — Рубан стал необычайно словоохотливым. — Слышал, что прячется Сигард сейчас в поместье Бишуа. Соседние владения, к югу отсюда. Там ему всегда рады были. Лорд Бишуа за него племянницу сватал. Такая хорошая девушка, добрая, красивая и за такое чудовище! Тьфу! На что только не пойдут некоторые, чтобы с королевской семьей породниться… Но это я, опять же, со слов Бриджит знаю.       — А это уже интересно. Далеко до поместья здешнего лорда? Поболтаю-ка я тоже с этой Бриджит. Она знает столько интересных историй…       — А вон оно. На холме, — фермер указал нужное направление.       — Благодарю, — Анью спрыгнула с телеги, направляясь в сторону поместья.       Мысли крутились вокруг неожиданно появившегося сына регента. Он приходился Силлиану кровным родственником. Наверное, стоит сначала всё выяснить, а уж после принимать решение относительно дальнейших действий. Лучше понимать, создаст ли этот мальчишка проблемы для королевства в целом и Силлиана в частности.

***

      Рыцарство вещь, как оказалось, полезная. Стоило показать медальон, как её тут же пустили в поместье и с почестями проводили в гостиную. И вот девушка сидела, ожидая пока к ней спустится местный лорд собственной персоной. Обстановка, на её взгляд, была слишком вычурной. Но если судить по тому, что она уже успела повидать в человеческих землях, у людей подобное считалось признаком достатка. Хотя, прожив едва больше столетия, Анью уже предпочитала практичность излишнему нагромождению лишних элементов. Люди по-прежнему оставались для неё непонятными.       В коридоре послышались шаркающие шаги и тихое покашливание здешнего дворецкого. Бедняге, очевидно, пора было на покой. Зачем держать на службе старика, который едва ходит, для Аньюриэль было непонятно. Двери открылись, пропуская в комнату девушку с подносом, уставленным чашками и какими-то угощениями.       — Чай для королевского рыцаря! — со всей возможной торжественностью известил дворецкий, входя следом.       Служанка поставила поднос на небольшой столик перед диваном и, поклонившись, удалилась. Дворецкий, которого звали Иверн, аккуратно наполнил небольшую изящную чашечку приятно пахнущим напитком и протянул ей. Анью, слегка кивнув головой, приняла угощение.       — Лорд и его наследник спустятся к Вам через пару минут.       — Замечательно, — колдунья прислушалась к ощущениям от браслета, ничего подозрительного в чае не было. — Иверн, до меня дошли слухи, что лорд Монтеркье повздорил с наследником регента…       Девушка выжидающе смотрела на дворецкого. Тот задумчиво смотрел в ответ, решая стоит ли ему говорить об этом. Поколебавшись с минуту, он всё-таки кивнул в ответ.       — Да, подобный конфликт имел место. Я заблаговременно предупредил господ о своем приближении шарканьем и покашливанием из-за двери, как это и положено воспитанному дворецкому. После чего я вошел в кабинет лорда и торжественно, поскольку того требует присутствие титулованной особы, произнёс: «Кушать подано, господа! Прошу в каминный зал!» А представитель королевского двора изъявил желание «пожрать» прямо в кабинете и отчитал меня за наглость, потому как я посмел прервать переговоры королевской важности! Это было ужасно! Воспитанные люди так себя не ведут. Он кричал, махал руками! Лорд Монтеркье не выдержал и спустил его за ухо с лестницы. И сказал регентову наследнику: «Ты, щегол, не зазнавайся, во дворце своём командовать будешь, а в моём доме изволь помалкивать. Не то прикажу всех лошадей потравить и будет ваша армия пешая.» Конечно, поступать так с гостями весьма неучтиво, но в редких случаях иного выхода попросту нет.       — Мне нравится твой лорд. Он защищает тех, кто под его покровительством, это достойно уважения, — Анью отпила немного чая. — Полагаю, сейчас я с ним познакомлюсь лично.       В помещение вошел высокий мужчина. Если бы нужно было описать его одним словом, Анью выбрала бы «суровый». Грубые, словно вырубленные в камне, черты лица больше напоминали работу неумелого скульптора, чем творение природы. Этот человек настолько часто хмурился, что между бровями залегли глубокие морщины. Серые, как грозовое небо, глаза внимательно осмотрели гостью, пройдясь по её одеянию и кончикам ушей. И судя по выражению на лице — она лорду не понравилась. Пшеничного цвета волосы мужчины ещё не потеряли густоты, хотя и были посеребрены редкой сединой на висках. Густая борода на несколько тонов темнее, чем волосы, дополняла образ сурового воина, хоть и утратившего моложавость и статность форм, но всё ещё не забывшего мастерство. Следом за хозяином поместья вошел молодой мужчина. Такие же пшеничные волосы и серо-голубые глаза не оставляли сомнений в их родстве. Хотя черты лица и были более плавными, словно тот самый скульптор немного развил свой навык, и следующее творение получилось чуть более аккуратным. И наследник лорда явно больше улыбался, чем хмурился.       — Лорд Анри Монтеркье, — мужчина вежливо ей кивнул. — И мой наследник — Эмиль Монтеркье. Рады приветствовать леди-рыцаря в нашем поместье.       — Благодарю за оказанное гостеприимство, — Анью вежливо кивнула в ответ.       Судя по тому, как скривился дворецкий, по нормам человеческого этикета она должна была выразить большее почтения к представителям знатной семьи. Однако колдунью не сильно заботили правила, принятые у местной аристократии. Она преклонила колено перед Силлианом, потому что это было важно для него. Пошла на уступки ради друга, хотя это и было чревато некоторыми последствиями, с которыми ещё предстоит разобраться позже. Но кланяться ничего не значащим для неё людям Аньюриэль не собиралась. Лорд, не дождавшись от неё никакой другой реакции, занял кресло напротив, Эмиль встал за спинкой, по правую руку от отца, сложив руки за спиной. И это несмотря на то, что в комнате было ещё несколько кресел и свободное место на диване.       Сколько глупых условностей…       — И что же привело Вас, леди… — лорд Анри выжидательно посмотрел на неё.       — Аньюриэль, — с улыбкой подсказала девушка.       — Благодарю. И что же привело Вас, леди Аньюриэль в мои земли? Вы ведь из ближайшего окружения короля, а пришли одна, без соответствующего сопровождения… — мужчина пристально смотрел на неё.       — Всего навсего слухи, — колдунья отпила ещё немного чая.       — Слухи? — брови лорда сползлись на переносицу, создавая видимость что их не две, а одна.       — Да, слухи. О том, что где-то неподалеку скрывается сын регента Эрхарда. И, как Вы верно подметили, я из ближайшего окружения короля. Поэтому меня весьма заинтересовал этот вопрос. Хочется быть уверенной, что это не создаст Силлиану хлопот. Он хороший король, достойный. И в Ваших же интересах чтобы правил он долго. — она закинула ногу на ногу, покачивая носком сапога.       — Вам стоило прикончить регентово отродье сразу. Это единственный из возможных способов сделать так, чтобы этот говнюк не создавал новому королю проблем, — лорд Монтеркье старательно не смотрел на голую кожу её коленки.       — Не имела неудовольствия знать о существовании этого человека до недавнего времени, — Анью мило улыбнулась и отпила ещё немного чая.       — Ну тогда ничем не могу помочь. Сюда Сигард не сунется. Здесь ему точно не рады.       — Я уже наслышана о произошедшем конфликте.       — Знал бы, что сын короля Вейлора так шустро придёт к власти, так снес бы голову этому засранцу ещё тогда, — лорд махнул рукой и дворецкий налил в её чашку ещё чая.       — Что-то я не припомню Вас в рядах армии Силлиана во время штурма Лютерана, — Анью кивнула лорду, благодаря за чай и взяла с блюдечка печеньку.       — Меня не было и в рядах армии Эрхарда. Хотя он рассчитывал на мою конницу, которую я, к своему безграничному сожалению, так и не успел собрать к началу сражения. Боюсь, что это сказалось на исходе противостояния, — лорд покачал головой.       В то, что Анри Монтеркье сожалеет о проигрыше регента, не верилось ни разу. Мужчина был умён, заняв выжидательную позицию, и просто наблюдая с безопасного расстояния за развернувшейся прямо под его носом битвой за трон. Он ничего не потерял бы при любом раскладе, но выиграл очень много. Приходилось признать, что этот человек весьма интересен и может стать хорошим союзником и советником для Силлиана. Упражняться с ним в искусстве словесной дуэли ей нравилось.       — Однако Вы присягнули на верность регенту… Это можно расценивать как предательство, — девушка улыбнулась.       — Я на сделку с совестью ради своих людей пошел! Присягнул Эрхарду на верность, дал ему доступ в свои конюшни. Всё, чтобы его головорезы моих людей не тронули! — мужчина ударил кулаком по столу, отчего посуда жалобно звякнула.       Аньюриэль довольно улыбнулась. Человек перед ней сорвался, проявив гнев. В словесном поединке она победила. Впрочем, прибыла сюда она не за этим.       — В таком случае, Вы окажете мне услугу, подсказав где я могу найти Сигарда?       — Вот уж чего не знаю — того не знаю. — лорд вернул себе самообладание и снова откинулся на спинку кресла. — Об этом Вам лучше спросить моего братца-лизоблюда. Он словно портовый флюгер. Чуть ветер перемен подует — тут же меняет направление. Что с Эрхардом лобызался, что к новому королю в ноги падает. Мне его братом называть стыдно, хотя мы и братья-то троюродные! Тибальд малодушный человек, так трясся над своими богатствами, что аж тошно. Всё боялся, что у него поместье отберут. Вот и пресмыкался перед регентом и его сыночком. Даже племянницу умудрился за этого засранца сосватать. Видел бы наш великий предок Рунарт, как измельчали некоторые его потомки…       Энвиса в подсознании устроила такую лавину негодования, какой не было даже когда Анью решила искупать Амана. Хотя девушка до сих пор считала, что была права, отыгравшись за тот факт, что жрец бросил её с непонятными мужчинами и продолжал называть «искателем», несмотря на их договоренность. И всё же, эмоциональный дебош даро был странным и неожиданным, подобных вспышек прежде не было.       — Не имела чести знать Вашего предка. Не могли бы Вы рассказать мне подробнее, — попыталась докопаться до причины поведения даро девушка.       — Наш предок истинно великим был. Ближайший соратник и советник эсдо Лютерана. Всё его наследие на виду: обсерватория Семи Звёзд, дамба в Серебряных Ключах, Храм Кадана, Крепостные стены Лютерана и королевский дворец, да и много что ещё. Говорят, и гробницу для Лютерана он построил, да вот не видел её никто. Боюсь, моя семья сохранила совсем немного от наследия Рунарта. Мы обычные рыцари, аристократы и всадники. Не одарены ни магически, ни в инженерии. Многие из творений Рунарта уже лежат в руинах, но до сих пор не утратили своего величия.       Объяснения лорда ничего толком не прояснили. Лишь вызвали новую волну негодования от Энвисы.       — Чтож, в таком случае я, пожалуй, наведаюсь к Вашему родственнику. Если не ошибаюсь, его поместье расположено южнее, — Анью дождалась утвердительного кивка. — Чуть не забыла! Я бы хотела так же переговорить с некой Бриджит, что работает у Вас, лорд Монтеркье.       — Зачем Вам, леди, эта сплетница? — мужчина удивленно посмотрел на колдунью.       — Вот именно, что сплетница. Мне очень интересны источники некоторых историй, которые ходят по Лютерану и его окрестностям.       Судя по выражениям на лицах мужчин, о том, какие именно сплетни ходят, они прекрасно осведомлены. Анью уже начинал раздражать интерес людей к обсуждению подробностей чужой жизни. Особенно с учетом того, что этих самых подробностей не было как таковых. Человечество, по мнению колдуньи, хоть и было интересной, но всё равно оставалось странной расой.

***

      Девушка направлялась на юг, наслаждаясь пейзажами. Ей однозначно намного больше нравилось здесь, чем в городе. Приятный запах луговых трав и легкий, играющий с прядями волос ветерок лишь добавляли хорошего настроения.       — Ты не собираешься в Лютеран? Уже вечер. Ты весь день гуляешь… — Энвиса явно была чем-то недовольна.       — Пока не планирую. Там и без меня неплохо справляются. Расскажи мне о Рунарте. Вы были знакомы.       — Были. И я поверить не могу, что нашлась женщина, которая смогла терпеть этого занудного колдунишку! И даже вышла за него замуж…       — Ты была знакома с Лютераном, Рунартом… Кассия, получается тоже знала?       — И с ним я тоже была знакома…       — Вот как… А насколько близко ты была с ними знакома? Мне как-то неловко стало за то, что мы убили Кассия в Морайе…       — Он умер задолго до того поединка. Осталась лишь наполненная ненавистью и завистью оболочка. Я предупреждала Лютерана, что что-то не так. Кассий сильно изменился, когда спутался с этой Кталхой…       — Даже так… То есть это не просто знакомство?       — Не имеет значения, — Энвиса эмоционально закрылась от неё, вызвав тем самым ещё больше подозрений. — Тебе следует вернуться, мальчики наверняка уже волнуются.       — Что-то я не вижу ни одного, который бы отправился на мои поиски… — скептически подметила Аньюриэль.       — Ваше благородие, подождите меня! — по холму за ней бежал Эмиль Монтеркье.       — Как видишь, один всё-таки есть, — даро усмехнулась, скрываясь в подсознании.       Анью остановилась, ища в сумке принадлежности для письма. Как бы там ни было, Энвиса была права, Силлиан наверняка волнуется, а он не имеет отношения к их с Аманом разногласиям. Колдунья быстро настрочила пару слов, сворачивая записку.       — Ваше благородие, Вы ведь в поместье Бишуа направляетесь. Позвольте проводить Вас.       Анью призвала Буревестника, передав ему послание и инструкции. Дух улетел, а она ещё несколько мгновений наслаждалась шокированным выражением на лице человека. Что от неё нужно молодому лорду было непонятно.       — И зачем тебе это делать? — девушка продолжила путь.       — Не подумайте ничего дурного, — Эмиль подстроится под её шаг. — Вы ведь сами слышали моего отца. Он человек жесткий. Если что решит, от своего уже не отступится. Он заявил, что с дядей Тибальдом никогда общаться не будет и слово держит. Вот только от этой его принципиальности всем только хуже. Так испокон веков было: наши угодья — пастбища и родина лучших лошадей во всей Акрасии, а на юге — поля, сады и фермы. Там и корм для лошадей выращивали. Тибальды и Бишуа всегда были дружны. Не только общим предком, но и общим делом.       — И зачем тебе со мной идти? — ситуация пока понятнее не стала.       — Хочу попробовать примирить их, — мужчина грустно вздохнул. — И надеюсь на Вашу помощь. Меня в поместье не пустят, увы. Но Вы — другое дело. Передайте послание, пожалуйста. Я его от имени отца написал.       — Передать письмо, допустим, мне не сложно. Но ты понимаешь, что идёшь против воли отца? Ложь рано или поздно вскроется, тебе придётся нести за это ответственность.       — Мальчишку учишь, а сама… — прокомментировала Энвиса.       — Всё дело в Элизе… — молодой лорд раскраснелся.       — Элиза? Племянница лорда Бишуа, которую сватали за сына регента?       — Да… Мы с ней и Терри всегда были вместе, с самого детства. Вместе играли, ловили рыбу в реке, объезжали жеребят, а потом щелкали подсолнухи на крыше амбара. Хоть дядя и оттягивал свадьбу как мог, всем ясно было, что это лишь временное решение. Я предлагал Элизе убежище в нашем поместье. Или вообще сбежать вместе, как брат и сестра или как муж и жена, не важно. Но она не решалась, боялась, что Сигард на дяде Тибальде злость выместит.       — Думаю, сейчас договоренности лорда Бишуа с регентом утратили силу и нет причин для беспокойства, — Анью пожала плечами.       — Я же ей не просто так всё это предлагал, — Эмиль покраснел ещё сильнее. — Я её люблю. С самого детства люблю. И собираюсь предложить ей стать моей женой. Я уже даже фамильное кольцо с рубином приготовил. Но если наши отцы так и не помирятся, то никто не даст согласия на этот брак.       Как же у людей всё сложно…       — Ладно. Так и быть, пошли. Передам я это твоё письмо. — Анью вздохнула, смирившись с тем, что мальчишка пойдет с ней.       — Только скажите, что оно от отца, — он разве что не засветился от радости.       — Хорошо. Скажу.

***

      Анью сидела в гостиной поместья Бишуа, рассматривая интерьер. Всё такое же вычурное, как любят люди. Однако подобрано со вкусом и как-то заметно уютнее. В этом доме чувствовалось присутствие женской руки. И по-прежнему было непонятно, почему люди так долго собираются просто чтобы выйти к ней для небольшого разговора…       Может это так принято… Силлиана в Орзельской крепости вообще два часа ждали. Интересно, есть какая-то связь между положением в обществе и временем ожидания?       — Лорд Тибальд Бишуа! — прогорланил дворецкий, открывая двери.       В помещение вошел высокий мужчина, его золотистого цвета волосы перемежались седыми прядями. На уставшем лице читалась решимость, голубые глаза с достоинством смотрели на неё. Мужчина кивнул в знак приветствия и прошел к креслу, присаживаясь напротив. Элизы нигде не было видно, видимо дочери лорда не полагалось присутствовать при разговоре.       — Рад приветствовать королевского рыцаря в моем доме, — радости в голосе не было и в помине.       — Благодарю, — Анью вслушивалась в тихий звук шагов в коридоре.       — Чем обязан подобному визиту? — мужчина перешел сразу к сути дела.       — Я прибыла в эти земли в связи с некоторым вопросом королевской важности, — не моргнув глазом, соврала Аньюриэль.       Шаги замерли. Кто-то подслушивал, стоя под дверью. И этот кто-то явно нервничал, судя по тому, как учащенно билось сердце.       — Полагаю, это как-то связано с тем, что я всё ещё не успел засвидетельствовать своё почтение королю Силлиану… — лорд устало вздохнул и налил себе чай.       — Нет. Причина моего визита в разы проще. Я ищу некого Сигарда, сына почившего не так давно регента Эрхарда. Как рыцарь нынешнего короля я весьма обеспокоена тем, что этот человек скрывается где-то недалеко от столицы. Я сегодня уже имела честь посетить поместье Вашего отдаленного родственника, лорда Монтеркье и он любезно посоветовал обратиться к Вам. А также просил передать вот это, — Анью положила на стол конверт с печатью в виде вставшего на дыбы коня.       — Вы позволите? — Тибальд Бишуа взял в руки послание.       — Как Вам будет угодно. Я не спешу, — колдунья благосклонно кивнула.       Лорд сломал печать и вчитался в послание. Девушка наблюдала как меняется выражение его лица. Вначале хмурое, потом растерянное, раздраженное и снова растерянное.       Что там написал этот мальчишка Эмиль?       — Анри что, помирать собрался? — мужчина непонимающе посмотрел на неё.       — Я не очень хорошо разбираюсь в человеческих болезнях, но на мой взгляд лорд Монтеркье был в добром здравии сегодня, — девушка пожала плечами.       — Такие упрямые бараны как он если и раскаиваются, то только на смертном одре. Помнится, он назвал меня вшивым лизоблюдом, а теперь пишет, что я — «милый брат».       — Люди вообще, на мой взгляд, весьма переменчивые создания, — Анью улыбнулась.       Эмиль — идиот! Не мог написать что-то правдоподобное?!       — Мне не нужны его пустые слова извинений! А письмом своим пусть подотрется! — лорд кинул лист бумаги на стол. — Всё, что я делал, я делал ради своих людей и ради Элизы. Делал, и, если потребовалось бы, сделал снова. Если бы не я, Сигард давно бы сжег угодья Анри и его самого. Или мой брат думает, что сыночек регента всё ему простил? Этот подонок всё помнит.       Анью лишь пожала плечами в ответ. Её разборки между двумя лордами волновали не на много больше, чем дракона, прицепившаяся к чешуе блоха. А вот узнать насколько опасен сын убитого ею регента было необходимо. Если этот человек представляет угрозу для Силлиана — она решит этот вопрос. Правда суть проблемы заключалась в том, что Силлиан — часть её мэлринд, а Сигард ему кровный родственник… Расстраивать друга совершенно не хотелось. По какой-то причине Силлиан никогда не говорил о том, что у Эрхарда есть ребенок. Насколько хорошо они друг друга знают? Какие между ними отношения? Не причинит ли она боль другу, убив Сигарда? Вопросов было в разы больше чем ответов на них.       — Или он думает, что мне самому нравилось перед этим подонком пресмыкаться? И к чему привело бы, если бы я его со своих земель выкинул? Кончили бы как семья Альваро. Регент всегда быстро избавлялся от тех, кто слишком открыто возражал против его власти. Я как мог оттягивал эту демонову свадьбу. Хоть и племянница, а Элиза мне — дочь. Боги не даровали нам с супругой своих детей, а потом и её саму забрали в Звёздные чертоги. Элиза — мой смысл жизни. Если бы потребовалось — вывез бы её из Лютерии и не важно, что было бы потом со мной. Но фермеры ведь ни в чём не виноваты, а Сигард — жестокий ублюдок, посжигал бы их всех прямо в домах.       — В таком случае, думаю, мне стоит решить вопрос с наследником регента в кратчайшие сроки, — девушка внимательно посмотрела на мужчину перед собой.       — Смалодушничал я, каюсь. Когда Его Величество занял столицу, регентовы недобитки бежали кто куда. А Сигард со сворой своих прихлебателей заявился ко мне и потребовал убежища. У меня бы не хватило людей и сил чтобы защитить фермеров от них, а новому королю было не до меня и моих проблем. Гвардейцы только недавно начали в наших землях патрулировать. Вот я и отвел регентова сыночка и его дружков в заброшенную мастерскую Рунарта. Она на отшибе стоит, туда никто не ходит. Почти развалилась уже, обветшала, хотя в королевских указах и значится памятником прошлого. Регулярно деньги выделяются на её ремонт, да только никак эти деньги до мастерской не доходят. Надеялся я, что эти сволочи испугаются нового короля и сбегут куда подальше. Но не ушли. Людей мирных не тронули и то счастье.       — Думаю мне стоит туда наведаться, — колдунья довольно улыбнулась.       — Куда же Вы, леди, пойдете на ночь глядя? Позвольте предложить Вам комнату и, окажите честь, отужинайте с нами. А завтра я лично провожу Вас к мастерской.       — Я знаю где мастерская, провожатый не нужен.       Анью раздумывала о том, как лучше поступить. В коридоре спешно удалялись шаги неизвестного, всё это время внимательно слушавшего их разговор с лордом.       — Благодарю Вас, за гостеприимство, лорд Бишуа. Я с радостью приму Ваше предложение. Однако, проводник мне не нужен, я знаю где мастерская.       — В таком случае я пойду отдам распоряжения об ужине и прикажу подготовить для Вас комнату. Элиза подберет для Вас лучшую горничную.       — В последнем нет необходимости. Я прекрасно справляюсь магией.       — Как Вам будет угодно, — мужчина поднялся и, вежливо кивнув, удалился, оставив её одну.       Не прошло и пары минут, как в комнату, предварительно постучав, вошла девушка. Анью не сильно разбиралась в человеческих стандартах привлекательности, но на её взгляд девушка была весьма красива. Каштановые волосы водопадом спадали на спину, выразительные голубые глаза, очерченные густыми черными ресницами. Красивые и правильные черты лица, легкая мечтательная полуулыбка. Изящная фигура, подчеркивалась красным платьем, нарядным, но без излишеств. Леди Бишуа поприветствовала её, изобразив странный, принятый в человеческом обществе, книксен, после чего прошла к столу. Колдунья узнала те самые шаги, что слышала в коридоре, во время разговора с лордом.       Так вот кто такой любопытный…       — Вы позволите? — Элиза указала рукой на лежащее на столе письмо.       — Как пожелаешь. Оно не моё.       Леди Бишуа развернула послание, пробегая глазами по строчкам.       — Это ведь писал не дядя Тибальд? Я узнаю почерк Эмиля. Что он задумал?       — Пытается помирить ваших отцов, — причин скрывать от девушки правду не было.       — Вот как… Рискованная затея. Если дядя Анри узнает правду — будет очень сильно злиться. Но попробовать всё же стоит. Мой батюшка — хороший человек. У него не было выбора, ему пришлось присягнуть регенту, как и многим, кому было что терять.       — Поговаривают, что он собирался выдать тебя замуж за Сигарда, чтобы породниться с королевской семьей, — Анью улыбнулась и щелкнула пальцами.       Чайник, под удивленным взглядом девушки, поднялся в воздух, наполняя чаем чашку в руках колдуньи, после чего вернулся обратно на своё место. Дочь лорда на несколько секунд забыла, что хотела сказать, но быстро вернулась к теме их разговора.       — Это гнусная ложь и клевета! Люди видят только то, что на поверхности. Этот мерзавец Сигард требовал моей руки, угрожал сжечь всех людей на наших землях и отцу пришлось согласиться. Но он всё время придумывал причины, чтобы оттянуть эту свадьбу. Это он отговорил Сигарда от мести лорду Монтеркье! Сказал, что королевской армии нужна конница, а лучше семьи Монтеркье никто с этим не справится. Отцу очень тяжело… Все вокруг считают его предателем, шепчутся за его спиной. Вот он и решил, что в правду никто не поверит…       — Твой отец — сильный человек, он многим пожертвовал, чтобы защитить тех, кто под его покровительством. У него есть сила воли и собственное достоинство, поэтому он с честью несет бремя ответственности за свои решения. Это достойно уважения. Однако кто-то из них всё же должен сделать первый шаг к примирению.       — Я помогу Эмилю и Вам, леди-рыцарь. Завтра, прошу Вас, отнесите ответный подарок от отца к дяде Анри. Я всё подготовлю, никто не догадается, что батюшка не при делах.       Я вам что, девочка на побегушках?!       Леди Бишуа с такой надеждой в глазах смотрела на неё, словно ребёнок, ждущий сладостей за выполненное поручение.        — Разве у тебя есть время заниматься разборками между потомками Рунарта? Они все взрослые уже люди, сами могут решить свои проблемы. Тебе нужно вернуться во дворец. — не унималась Энвиса.       — Конечно, я отнесу. Только наведаюсь к твоему несостоявшемуся жениху в мастерскую Рунарта, — Анью улыбнулась девушке.

***

      Аньюриэль сидела на подоконнике, распахнув настежь створки, и расчесывая волосы. Мелодично трещали на клумбах сверчки. В ночном небе изредка бесшумно скользили летучие мыши. В её неожиданном рыцарстве оказалось в разы больше плюсов, чем девушка себе представляла. Приближенного к королю рыцаря рады были принимать везде, стараясь проявить максимальную степень радушия и гостеприимства. И, тем не менее, в городе для колдуньи было слишком шумно и непривычно суетливо. Люди совершенно не ценили красоту природы. Стремились переделать её, подстроить под себя и постепенно утратили связь с гармонией мироздания.       — Ты не собираешься возвращаться? — Энвиса, пользуясь минутой спокойствия решила эту самую минуту спокойствия испортить.       — Я ещё не нагулялась, — девушка продолжила расчесывать волосы.       — Не нагулялась или не успокоилась? — даро усмехнулась.       — Это не мне успокаиваться надо было. Я не стану терпеть к себе такое отношение.       — Лучше бы ты держала с Аманом дистанцию и не вламывалась к нему в спальню, — тон даро стал суровым.       — Я просто хотела помочь и не сделала ничего, за что на меня стоило так орать.       — Он — человек, Аньюриэль. Азена никогда такое не одобрит, — от Энвисы волнами расходилась печаль.       — Я не желаю это обсуждать!       — А надо. Чувства к этому мальчику ни к чему не приведут. И то, что ты преклонила колени перед человеческим королём тебе тоже просто так не простят. Стоило поговорить с Силлианом и сказать ему правду.       — Я не хочу говорить об этом. Люди придают таким вещам слишком много значения, — колдунья медленно начинала злиться.       — И именно по этой причине сказать надо. Они — часть твоего мэлринд. И имеют право знать правду, — по назидательности тона Энвиса превзошла даже Амана.       Анью лишь хмыкнула в ответ. Признавать правоту даро было неприятно. Девушка смотрела на закрывшиеся до рассвета цветы на клумбах под окнами.       — Я хочу уберечь тебя от ошибки. Твои чувства к Аману разобьют тебе сердце. Люди живут так мало! Тебе стоит выбрать кого-то среди своего народа. Это ведь невыносимо больно, пережить утрату мэлдо, а человеческая жизнь так быстротечна, — Энвиса окутала её волной эмоционального тепла.       — У меня нет народа. Я — смесок. К тому же, Аман — сильный маг, — колдунья поджала к груди колени, утыкаясь в них лицом.       — И проживет два столетия, может немного больше. А ты будешь смотреть на то, как он медленно стареет, умирает… Не просто так есть запрет на создание пары с представителями других рас. Люди, в придачу ко всему прочему, ещё и непостоянны в своих чувствах. — в голосе Энвисы была бездна горя. — К тому же этот мальчик — жрец Руфеона. У него есть клятвы и обеты перед своим Орденом. И не похоже, что он готов их нарушить ради тебя. У него свой долг, а у тебя — свой. И, в придачу ко всему этому, Аман — дэрон. Твоё сердце сделало очень глупый выбор, девочка. Помни о том кто ты есть и о своём долге.       — Я не забыла. Мой долг там никому не нужен, — она снова повернулась к окну, внимательно смотря на сад и крадущегося по нему человека.       — И тем не менее, ты должна будешь вернуться в Рохэндель. Кстати, когда ты скажешь Аману?       — О чём?       — Ну явно не о своей в него влюбленности, — усмехнулась Энвиса. — О том что Ард Рена — эсдо, а значит и один из осколков Ковчега где-то в Рохэнделе.       — В идеале — никогда, — Анью внимательно наблюдала за странным мужчиной, крадущимся между кустами. — Аману нельзя в Рохэндель. Если узнают, что он — дэрон, мне не хватит ни сил, ни влияния его защитить. Его просто убьют там.       — А сказать-то надо. Аман может натолкнуться на информацию об этом. И тогда у него возникнут вопросы. Что ты тогда скажешь?       — Что-нибудь придумаю. Уж точно не правду. А про Рохэндель подумаю позже. В конце концов, есть ещё шесть осколков Ковчега. Можно начать с них, а тот, что оберегает Ард Рена оставить напоследок.       Мужчина тем временем приблизился к поместью и кидал мелкие камушки в одно из окон. На воришку похож он не был и так был поглощен своим занятием, что сидящая на окне Аньюриэль осталась для него незамеченной. Девушка присмотрелась внимательнее к ночному визитеру. Молодой мужчина, высокий по человеческим меркам. Темные, словно вороново крыло волосы, широкие плечи и развитая мускулатура рук. Наверное, этого мужчину можно было назвать красивым, хотя, на взгляд Анью, черты лица и фигуры были чрезмерно угловаты.       — Ты хоть представляешь, что Азена тебе устроит? — Энвису ночной посетитель совершенно не волновал. — Ты сбежала, не спросив её дозволения, дала присягу человеческому королю, убивала, используя магию крови, не смотря на запрет. Сколько ещё ты натворишь?!       — Про то, что я использую запрещённую магию, Ард Рена не узнает, потому что ей никто об этом не скажет. Про рыцарство, будем надеяться, тоже. А с моим побегом… Будем надеяться, Иона вмешается. В худшем случае, меня просто изгонят, как Эадалин. Хотя, так, наверное, будет даже лучше.       — Кстати об Эадалин. Ты пообещала Аману купить книги в Берне…       — Я не подумала об этом… Насколько она сильная?       — Эадалин сражалась бок о бок с Азеной во времена Второго Вторжения. Она весьма сильна.       — Плохо. Если у меня и был хоть какой-то шанс сравниться с главой рода ни Андуилин в магической силе, то в боевом опыте Ард Рена Берна меня обходит… — Анью задумалась, прикидывая варианты. — Справиться и с ней, и со всеми её магами, мне не по силам при любом раскладе. В Берн Аману тоже нельзя, для него там слишком опасно. Это проблема… У меня язык не повернется сказать глупому святоше правду.       Задняя дверь с едва слышным скрипом отворилась и из поместья вышла Элиза. Девушка внимательно осматривалась по сторонам. Анью спрыгнула с подоконника и отошла от окна, чтобы остаться незамеченной. Ситуация становилась интереснее с каждой минутой. Не заметив никого подозрительного, леди Бишуа подошла к ночному гостю вплотную и, приподнявшись на носочках, мягко прикоснулась своими губами к его. Мужчина обнял её в ответ, прижимая к себе.       Почему-то от этого зрелища у Анью раскраснелись щеки. Странное проявление человеческой привязанности, которое она наблюдало не в первый раз за своё путешествие по землям людей, в этот раз её взволновало.       — Неожиданно… — Анью подошла к окну, наблюдая за уходящей в глубь сада парочкой. — А ведь Эмиль собирается признаться ей в чувствах и сделать своей мэлдо.       — Мы выбираем, нас выбирают… Как это часто не совпадает, — Энвиса грустно наблюдала её глазами за происходящим.       — Любовь, это так сложно… Я не понимаю.       — Никто её не понимает. Хотя наставники должны были объяснить тебе хоть что-то.       — Наставники, — Анью фыркнула, вспомнив этих самых наставников. — Сборище напыщенных идиотов. Им бы не мешало немного прогуляться за пределами завесы, посмотреть на жизнь тех, кого они считают низшей расой. Только Таллеан говорил мне о людях правду. Но в чувствах он тоже не разбирался.       — Таллеан? — Энвиса попыталась найти в её памяти образ наставника. — Это случаем не тот самый шагающий в тенях, которого прозвали Аль’Джадан.       — Ага, он самый. — Анью улыбнулась. — Он даже согласился меня опекать до совершеннолетия.       — Какой кошмар! Он же неадекватный! Куда смотрела Ард Рена?! Почему его вообще назначили твоим наставником? Ты же боевой маг, а не шагающая в тенях? Чему он вообще тебя обучал?       — Ард Рена не назначала его. Я сама выбрала. Он объяснил мне, как управляться с кровавым даром. Хоть Таллеан и не сильный маг, но человеческих магов убил много во время войны Фоден, и магов крови в том числе. Ещё я научилась бесшумно ходить, освоила искусство хождения в тенях и мгновенную телепортацию. Хотя вспышка всё ещё осталась, никак не могу понять, что я делаю не так. Таллеан телепортируется без лишних колебаний магии. А вот с клинками обращаться на достойном уровне так и не смогла. Ух, сколько я от него по рукам получала!       — Сквернословить на двух языках тоже он тебя научил? — судя по тону Энвиса была не в восторге от её бывшего опекуна.       — И на языке умаров. Но он слишком гортанный и мне не нравится. Таллеан обучил меня всем языкам, которые знал. — Анью радостно улыбалась.       — Это форменный кошмар. Тебя воспитывал больной на голову калека… И чему я тогда удивляюсь? — Энвиса удалилась в подсознание, оставляя её одну.       — Таллеан самый лучший из всех моих наставников. И он один из немногих, кто не видит во мне выродка, — Анью пожала плечами, удобно устраиваясь на кровати.       Уснуть не получалось. И причиной бессонницы был Аман. Анью не могла толком понять, что она чувствует и как себя вести дальше. Внезапно всё стало очень сложно. Глупый святоша волновал её сердце. Но намного больше её волновал дэрон. И этот факт она старательно прятала даже от собственной даро. Потому что понимала, что это неправильно. Так не должно было случиться… От воспоминаний о том, как уютно и спокойно было у Амана на руках, кровь приливала к щекам, а в груди снова распалялось пламя, медленно стекая вниз, скручиваясь огненным шаром в животе. Хотелось снова почувствовать это приятное покалывание на коже от его ауры… Идея сбежать из города чтобы всё спокойно обдумать не принесла искомого облегчения, лишь новые хлопоты. Девушка уткнулась лицом в подушку.       Что же мне делать?

***

      Как приятно вдыхать запах луговых трав… Мелодичное пение птиц и стрекот кузнечиков наполняли сердце ощущением спокойствия, которого колдунье так не хватало. Под ногами то и дело пробегали мелкие ящерки и полевые грызуны. Осень ещё только вступала в свои права, но уже заметно озолотила листву на редких деревьях и кустарниках. Снег в этих местах выпадет ещё очень нескоро, но то, как готовится природа к периоду покоя Анью чувствовала. В Рохэнделе зим не бывало. Магия Элзовин защищала своих детей от холодов. Всё-таки человеческий уклад жизни сильно отличался от того, к которому она привыкла. Далеко позади остались поля, на которых с самого рассвета трудились фермеры, собирая урожай.       Юный дух ветра, залетевший в эти места играл с прядями волос девушки, приносил то один, то другой приятный запах и шептал ей о том, как хорошо на его родине, в Серебряных ключах. Звал её за собой, но колдунья лишь отмахнулась, от навязчивого духа. Впереди уже виднелись стены мастерской. Ветер, уловив её интерес, переменил направление, принося запах костра, немытых тел и обрывки разговоров.       То, что девушка услышала ей не понравилось. Люди, превратившие заброшенную мастерскую в свой лагерь, сменой власти были крайне недовольны и как раз обсуждали, как бы эту власть свергнуть. Причем способы обсуждались крайне насильственные. Анью глубоко вздохнула. Надежды на то, что получится решить вопрос без кровопролития, не осталось. Она постояла какое-то время, слушая разговор. Выводы напрашивались не утешительные. Там её совсем не ждали пара десятков злых и при этом не самых умных представителей рода человеческого. Они даже не догадались оставить часовых сторожить вход… Анью спокойно стояла, неподалёку от покосившихся ворот, ведущих в мастерскую. Стояла и слушала. Настолько наивной казалась идея этих людей ворваться во дворец и убить короля, что хотелось даже оставить всё как есть, и пойти дожидаться этой компании бравых воинов в Лютеран. Просто чтобы посмотреть, как солдатики Силлиана с ними разбираются. В конце концов, должны же гвардейцы своё жалование отрабатывать… А вот идея с отравлением ей не понравилась.       Нужно будет, по возвращению, решить этот вопрос.       Постояв ещё немного и поняв, что никаких интересных идей по борьбе с «узурпировавшим трон» Силлианом она не услышит, Анью медленно открыла скрипучую створку ворот, входя во внутренний двор. Звук привлек внимание людей и на неё внимательно и очень недоброжелательно смотрели. Взгляды из удивленных плавно становились оценивающими.       — Кто из вас Сигард? — сразу перешла к делу колдунья.       — А поздороваться? — усмехнулся мужчина, стоящий к ней ближе остальных.       — А смысл желать здоровья тем, кого сейчас убью? — ответила вопросом на вопрос девушка, пожимая плечами.       Арбалетная стрела воткнулась в створку ворот в десяти сантиметрах от её головы. Анью даже не посчитала нужным обернуться на неё. Желающих отвечать на вопрос не было, а среди присутствующих не было никого, кто внешне хоть чем-то напоминал Силлиана или Эрхарда. Ещё один арбалетный болт засвистел в воздухе. Колдунья телепортировалась в сторону, создавая стаю светящихся птиц, закручивая их огненным ураганом по двору. Воздух наполнился криками сгорающих заживо людей и запахом горелого мяса. Жалкие попытки людей до неё добраться, Анью даже не посчитала нужным отметить. Бросаться на мага с мечом — занятие крайне неблагодарное, и не способствующее долголетию.       Девушка осматривала полуразрушенные стены и постройки мастерской Рунарта. Время не пощадило это место. За пять веков всё обветшало, двор зарос травой и то тут, то там уже виднелась молодая поросль деревьев. Когда-то люди ухаживали за этим местом, но сейчас всё пришло в упадок.       — Здесь наверняка есть тайники. Рунарт жизни своей без них не представлял.       — Думаешь за пятьсот лет их никто не разграбил?       — Чтобы разграбить тайник этого колдунишки, его сначала надо найти. Сейчас покажу тебе поисковое плетение.       Анью закрыла глаза, повторяя то, чему учила её даро. Тайник нашелся в подполе одного из складов, защищенный магией и нетронутый. Ещё около получаса потребовалось на то, чтобы взломать защитное плетение. Такого изощренного защитного заклинания Анью прежде не встречала. И вот девушка перебирала какие-то бумаги и книги для записей в кожаных переплетах и нещадно чихала. Глаза слезились, нос чесался.       Почему нельзя было защитить свои бумаги ещё и от пыли?!       Схемы, чертежи, письма, записи… Среди прочего нашелся портрет Лютерана нарисованные чернилами на потрепанном листе желтоватой бумаги. Сурового вида мужчина с пронзительным взглядом. Красивый той самой мужественной красотой, которой могли похвастаться некоторые воины. Даро скрылась в подсознании, стоило Анью взять в руки изображение.       Наверное таким станет Силлиан лет через десять, если отрастит бороду…       С обратной стороны кривым почерком было написано несколько строчек.       — «Мой король оставил Шай’Солар потомкам, но частицу Первозданного Света, что хранил при жизни, пожелал оберегать и после смерти. Отныне его гробница — тайна за двумя печатями. Путь к ней знает только наследник крови Лютерана. Если же род эсдо прервется, то пусть этот механизм укажет дорогу достойным». А это уже зацепка. Надо показать эту кучу бумаг Аману…       Анью спешно поднялась на ноги, прихватив сундук с бумагами Рунарта и двинулась на выход из мастерской, переступая через обгоревшие трупы и обходя постамент, на котором осталась только нижняя часть статуи с кривыми ногами. Очень кривыми ногами. В полуразрушенной статуе было всё ещё активное ядро. На поясе красовался железный кругляш с королевским гербом.       — Это что, тот самый проводник, который должен указать путь в гробницу?       Новость была плохая. Силлиан не знает где гробница, а механизм поврежден. Можно конечно понадеяться на то, что Аман сможет найти ещё что-то во всех этих бумагах… Но Лютерия не маленькая по площади страна и раз никто за минувшие годы не нашел гробницу, значит Рунарт очень хорошо позаботился о сохранности останков своего короля. Девушка окинула взглядом двор, находя каменную руку. На сбор частей голема ушло не так много времени, хотя нашлось далеко не всё, но большая часть. Гораздо сложнее было собрать и скрепить магией механические части. Энвиса помогала как могла, кляня на все лады предприимчивый ум Рунарта, любившего сочетать магию и механизмы.       — Вот эти две штуки скрепи между собой. Наверное…       Анью послушно выполнила указание и механизм с жутким треском заработал. Проржавевший металл натяжно скрипел, конструкция грозилась развалиться.       — Светил небесных вечный круг свершится… и солнца луч разбудит короляяяя…. — жуткий скрипящий голос механической конструкции резанул по чувствительному слуху.       С треском сломалось магическое ядро, куски конструкции попадали на землю. Анью грустно смотрела на сломанного голема. Собирать его заново бессмысленно, без ядра работать не сможет. Ничего полезного голем сказать не успел.       — Чтож… Аман что-нибудь придумает, — Анью достала из сумки атлас искателя, записывая слова и схематично набросала рисунок.

***

      — Значит вот оно как… — лорд Монтеркье поставил чашку на стол. — Значит брат меня таким образом защитить пытался. И что же он раньше не сказал?       Анью лишь молча пожала в ответ плечами и положила себе на блюдце ещё пирожное.       — Я тоже хорош… Слушать ничего не хотел, — продолжил тем временем мужчина, ни к кому толком не обращаясь. — Дураки мы с ним оба. Зато дети у нас умные. Такое дело за нашими спинами провернули.       Эмиль старательно прятал довольную улыбку за чашкой чая.       — Я пойду распоряжусь. Пусть двух… Нет! Четырех жеребят подготовят. Лучших выберу. Поедем с братом мириться. Леди, Вы ведь составите нам компанию. Вы столько сил приложили к тому, чтобы это примирение состоялось. Я подберу для Вас лучшего коня.       — Мне нужно вернуться в Лютеран… — Анью поставила чашку на стол.       — Ваше благородие, окажите любезность, — Эмиль умоляюще смотрел на неё.       — Хорошо. Думаю, это не займет много времени. Мне не нужна амуниция для верховой езды. Мой народ ездит верхом без седла.       Лорд Монтеркье удивленно приподнял бровь, но кивнул в знак согласия. Мужчина удалился, оставив их вдвоем с Эмилем.       — Вы даже не представляете, как я счастлив, леди Аньюриэль. Сегодня же сделаю Элизе предложение руки и сердца!       Анью смотрела на юношу, не зная, как бы так ему сказать, что рука, сердце и что он там ещё собирается предложить, девушке от него не нужны… Сложившаяся ситуация колдунью совершенно не касалась и, тем не менее, было очень неловко.       — Эмиль… — девушка задумалась, стараясь подобрать слова. — А Элиза когда-нибудь говорила тебе, о своих чувствах?       — Нет. Мы выросли все вместе. Я, Элиза и Терри. Я всегда любил её, сколько я себя помню, — мужчина покраснел.       — А если она вдруг откажется? Если у неё нет к тебе таких же чувств?       — Но ведь если я не попробую, я никогда не узнаю. Если я не попробую — ничего не изменится. Кто-то должен сделать шаг навстречу, — Эмиль улыбнулся. — Пойдемте, леди-рыцарь, я покажу Вам наших лошадей. Даорийские лошади по праву считаются лучшими во всей Акрасии.       Кто-то должен сделать шаг навстречу, иначе ничего не изменится... Хочу ли я что-то изменить?

***

      Их маленькая процессия гордо двигалась в сторону поместья Бишуа. Фермеры радостно махали им руками. Весть о примирении местных лордов разлетелась по округе быстрее, чем случилось само примирение. Во главе ехал сам лорд Монтеркье, собственной персоной, гордо восседая на спине вороного жеребца. Следом за ним ехал заметно нервничающий Эмиль, на гнедой кобылке. Замыкала процессию Анью, ей выделили белую в яблоках лошадку. И, создавая хаос и неразбериху, мельтешили вокруг их коней четыре очаровательных жеребёнка. Уже не малыши, а умилительно нескладные юные кони.       Даорийские кони действительно были необычайно хороши. Мощные, рослые с длинной гривой и красивыми густыми щетками вокруг копыт. Эти животные были не просто могучими красавцами, эту породу выводили специально для битв. Умные и прекрасные звери. Анью погладила шею своей лошадки, и та довольно фыркнула в ответ.       Стоило им въехать на территорию усадьбы, как жеребята радостно разбежались, топча газон и цветочные клумбы. Дети у любых живых существ — это дети.       — Какого?! — выбежавший на крыльцо, дворецкий семьи Бишуа побледнел и схватился за голову. — Туя!!! Там же туя! Это редчайший сорт! Да что же это такое?!       Следом вышли лорд Бишуа и Элиза.       — Анри, ты чего впереди себя конницу пустил? Такое чувство, что словно на войну идёшь.       — Я тебе подарок пригнал. В знак примирения, — лорд Монтеркье спешился и подошёл к ней, галантно предлагая свою помощь.       Анью замерла, не зная, как отреагировать. С одной стороны, этот человек не имел права прикасаться к ней. С другой, мужчина и не претендовал ни на что, просто демонстрируя манеры, принятые в местном обществе. Жизнь среди людей требовала от неё всё больше и больше уступок… Девушка вздохнула и вложила свою ладошку в руку мужчины, чувствуя мозоли от рукоятки клинка на его ладони. От соприкосновения с чужим для неё человеком внутри всё содрогнулось, но на лице осталась всё та же вежливая полуулыбка.       Мужчины подошли друг к другу, пожимая руки и похлопав друг друга по плечам. Анью не сильно вслушивалась в их разговор, плавно перешедший в обсуждение боевых регалий обоих мужчин, полученных на рыцарских турнирах и какие-то истории из совместного детства. Смысла от своего здесь присутствия она не видела, просто найдя способ ещё немного отсрочить неизбежное. Словно надеялась, что с небес на неё снизойдет озарение и всё внезапно станет легко и просто. Конечно, можно было делать вид, что всё как прежде… Этим она и занималась последние пару недель, хотя они почти не пересекались с Аманом. Но, когда-то он начитается своих пыльных книжек, они снова отправятся в путь. Вдвоем. Силлиан, к её огромному сожалению, одновременно и король, и пленник своего долга. Отправиться с ними он не сможет, даже если бы она попросила, но Анью и не посмеет просить его о подобном. О долге крови она знала не понаслышке.       Тихо отошли вглубь сада Эмиль и Элиза, останавливаясь в обвитой вьюном беседке. Колдунья старалась не слушать, о чём говорит мужчина. Так хотелось сейчас разучиться понимать общий язык. Чтобы не слышать о том, как нежно и трепетно всю свою жизнь берег в своем сердце любовь этот человеческий мальчик. Как рад он, что сейчас Элиза свободна от своих обязательств перед Сигардом и как счастлив предложить ей объединить их судьбы. Молодой лорд встал на одно колено, протягивая девушке небольшую красную коробочку. Анью отвернулась, прекрасно догадываясь что будет дальше, видеть это ей не хотелось. Но чувствительный слух всё равно уловил тихий голос леди Бишуа, вежливо, но твердо дававший понять, что отказ окончательный. За Эмиля было грустно… Этот человеческий мальчик оказался намного смелее, чем она сама. Он нашел в себе силы признать свои чувства и признаться в них, даже понимая, что может получить отказ.       Анью чесала лошадь за ухом, размышляя о том, до чего же сложная вещь эта любовь. Слишком сложная для того, чтобы её осознать даже детям Кратоса, бога мудрости. Она никогда не думала, что такое может случиться с ней. Никогда к этому не было предпосылок, и девушка думала, что просто не создана для любви. Ведь она — боевой маг. Она рождена чтобы сражаться, чтобы уничтожать врагов, такой её создали боги. Ей дали эту силу, чтобы она защищала тех, кто под её покровительством, таков долг её крови. Долг Ари одного из древнейших родов.       Когда Аньюриэль снова посмотрела на беседку, Эмиля там уже не было. Леди Бишуа сидела в одиночестве, смотря в пол. Лорды продолжали наверстывать упущенное общение, перейдя на обсуждение достоинств лошадей и, кажется, совершенно не заметили, что произошло между их детьми. Девушка прошла по вымощенной плитками дорожке к беседке.       — Не возражаешь, если я присоединюсь? — она остановилась на входе.       — Да, как пожелаете, леди-рыцарь, — Элиза кивнула в ответ.       — Эмиль ушел?       — Да. Вы, наверное, всё слышали. Говорят, у вашей расы очень хороший слух… — девушка выжидательно на неё посмотрела.       — Не врут… — Анью грустно улыбнулась. — Мне немного неловко, что я стала невольным свидетелем случившегося.       — Милый Эмиль… — леди Бишуа грустно улыбнулась. — Мне очень жаль, что у нас с ним всё так вышло… Мы вместе выросли. Вместе читали книги в библиотеке лорда Тибальда. Вместе учились верховой езде на лошадях его отца. Я всегда считала его братом и, признаться, даже не предполагала в нём иной любви, кроме той, что испытывает брат к сестре. Его предложение поразило меня и обескуражило. Кроме того, оно рассказало о его чувствах гораздо больше, чем думает сам Эмиль. Предложить мне замужество, так скоро после моего освобождения от Сигарда, было очень неэтично! Это показало, что он думает о своих чувствах куда больше, чем о моих. Это не любовь, а скорее влюбленность или влечение. Я поступила правильно, отказав ему.       — Ты не сказала ему о том, что любишь другого…       — Вы и об этом знаете? — брови девушки взметнулись вверх.       — Зрение у представителей моей расы тоже хорошее. В том числе и ночью, — Анью улыбнулась. — Я стала невольной свидетельницей вашей встречи минувшей ночью.       — Это был Терри. Он сын небогатого рыцаря и работает подмастерьем кузнеца неподалёку от нашего поместья.       — Терри… Вы, кажется, выросли с ним и Эмилем втроём, если я правильно помню?       — Да Терри… Думаю Вам я могу признаться в этом, — девушка отчаянно покраснела. — Я люблю его с самого детства. И с самого первого его подарка — такого милого и искреннего. И тогда я решила, что стану его женой. Он не похож на остальных из моего окружения. Терри очень милый и тихий. И ещё он очень скромный. И очень талантливый. И умный, мог бы уже возглавить кузнечную гильдию. Но для этого ему нужно будет уехать отсюда в столицу и тогда мы не сможем видеться. А ещё он так искренне заботиться обо мне. Приносит цветы не потому что так принято, а потому что хочет видеть мою улыбку. И я стараюсь отвечать ему тем же. — Цветы? — колдунья удивленно смотрела в ответ. — Зачем он приносит тебе цветы, ведь их столько на клумбах вокруг усадьбы?       — Вы не знаете?! Так принято у людей. Мужчина дарит цветы женщине, к которой он неравнодушен. Так он признаётся в своих чувствах, словно говорит, что для него она прекрасна и достойна такого знака внимания.       — Вот как…       ~Вам же они понравились~       Тот цветок на горном перевале Артемиса… Она не просила, но Аман всё равно сорвал и подарил ей его. Тогда Анью не поняла, почему он сделал это. У силлинов не принято было убивать растения, чтобы показать свои чувства. Странный поступок жреца внезапно обрел смысл.       Возможно тогда это было своеобразным признанием…

***

      Анью, напевая незатейливый мотив, ехала по центральной улице Лютерана. Бодро стучали по мостовой подковы Ласточки — лорд Монтеркье подарил ей эту лошадь в знак признательности за помощь в столь важном для всего королевства примирении двух семей. «В конце концов, у королевского рыцаря должен быть конь» — сказал он ей. Анью не посчитала нужным отказываться от подарка, смышленая кобылка ей очень понравилась.       На душе было так приятно и спокойно. Люди молча расступались перед ней, уступая дорогу, лишь тихое эхо шепотков доносилось из-за спины, но и оно скоро утихнет. Аньюриэль весьма доходчиво дала понять, что тот, кто будет сочинять грязные сплетни будет вычислен и понесёт наказание. И от этого ощущения моральной удовлетворенности на её лице была совершенно счастливая улыбка. Прогулка выдалась необычайно плодотворной. Надо было найти Амана и показать ему записи и чертежи Рунарта. Но перед этим нужно было уладить ещё одно дело…       Девушка, кивнув стражникам, въехала на территорию дворца и спешилась. Тут же подбежал мальчишка конюх и замер, не зная, что делать, уздечки и прочей амуниции не было. Анью кивнула ему и потрепала лошадь по гриве, ментально объясняя, что делать дальше.       — Иди. Ласточка последует за тобой. Если к ней будут плохо относиться — я узнаю. И считай всё что жил — было зря. Понял?       Юный конюх так старательно закивал в ответ, что казалось у него оторвется голова. Анью улыбнулась. То, с какой почтительностью к ней относились, было приятно. Девушка обошла дворец и открыла магией окно в кабинет десницы. Гедрюс, как и ожидалось, был там и крутился перед большим напольным зеркалом.       — Отличный доспех! — Анью запрыгнула в помещение через окно.       — Хлам это, а не доспех! Вычурная парадная железяка. В два раза тяжелее боевой брони и даже вполовину не такая надёжная, — Гедрюс нервно дергал ремни, пытаясь снять обмундирование.       — Леди Аньюриэль! — к ней, распахнув объятия, подбежала Милица. — Где Вы пропадали?       — Привет, малышка! — колдунья погладила девочку по голове. — Я ведь рыцарь. Отлучилась по рыцарским делам.       — Леди Аньюриэль, а в каком платье Вы пойдете на Осенний бал? Вы мне покажете? Папенька сказал, что мне ещё рано на бал ходить и поэтому я не увижу, в каком Вы будете платье, — глаза девочки горели непередаваемым энтузиазмом.       — Бал? — она перевела непонимающим взгляд на королевского десницу.       — Ага. Ради чего ещё я бы вырядился в эту кучу железа? — десница сбросил с себя наплечник. — Гремит как ведро с гвоздями. Меня на весь этаж слышно. С Осеннего бала традиционно начинается Фестиваль сбора урожая.       — И когда он? — Анью напряженно вслушивалась в то, как бегают по коридорам слуги.       — Через два дня, — Гедрюс тоже явно был не рад надвигающемуся на них мероприятию.       — Вернусь через три, — Анью развернулась, собираясь вылезти обратно в окно.       — Леди Аньюриэль! Вы куда? — Милица успела схватить её за подол мантии, насмерть вцепившись в ткань кулачками.       — Силлиан уже послал отряд на Ваши поиски, — вставил свои пять монеток лорд Кравежский. — Я тоже не в восторге, но не мне же одному мучиться! Господин Аман уже дал своё вынужденное согласие. И Михан тоже смирился с неизбежным. Будем страдать все вместе.       — Я НЕ ХОЧУУУУ! Я не люблю все эти празднования и светские мероприятия! — она вцепилась пальцами в оконный проем.       — Леди Аньюриэль! — Милица тянула её за подол мантии. — Бал, это же так чудесно! Там будут лорды, и прекрасные леди и самые достойные из рыцарей. На бал все хотят!       — Можешь воспользоваться моим приглашением. Я не пойду!       Анью не сдавалась, стараясь вырваться на волю без применения магии. Милица была ещё слишком маленькой, для телепортации, это могло ей навредить. А если колдунья телепортируется сама, то, тянущая её изо всех сил, малышка просто рухнет на пол. Причинять боль ребенку не хотелось.       — Вы рыцарь или как? — Гедрюс с грохотом скинул нагрудник на пол. — Ваш долг перед королем, быть рядом в эту трудную минуту. И Вас, леди Аньюриэль, хотя бы не облачат в кучу железа.       — Что-то мне от этого не полегчало, — Анью, смирившись с неизбежностью наступления в её жизни нового витка страданий, сдалась и уселась в кресло.       Милица, приняв эту победу на свой счёт, разве что не раздувалась от радости. Девочка забежала за спинку кресла, расчесывая пальцами волосы и заплетая причудливую косу, периодически весьма ощутимо дергая пряди. Дети… Детям всё можно, даже трогать несчастную силлин. Анью обреченно смотрела, как снимает доспехи десница, отдавая последние распоряжения по подгонке кузнецу и его подмастерьям.       — Милица, у меня для тебя кое-что есть, — колдунья покопалась в сумке и достала небольшой рулон золотистого цвета ткани. — Может на бал тебе и рано пока, но это же не значит, что ты должна остаться без платья.       От радостного визга заложило уши. Девочка выхватила ткань из рук, суетливо бегая по кабинету. Анью смиренно ждала пока этот поток эмоций и бессмысленных выкриков, грозящий оглушить её на неделю, прекратится.       — Спасибо, леди Аньюриэль! Спасибо! — Милица подбежала к ней, в глазах читалась безграничная радость.       — Беги, выбирай какое платье будешь шить. А мне надо поговорить с твоим папой с глазу на глаз.       — Спасибо! — выкрикнула напоследок девочка, убегая из кабинета.       — Это рохэндельский шелк? — Гедрюс удивленно смотрел вслед дочке. — Даже я её так не балую…       — Мне не идёт золотой, а на ней будет хорошо смотреться. Платье сам оплатишь, — колдунья махнула рукой, довольно улыбаясь подобию тишины в кабинете. — В даорийских полях я наткнулась на регентовых недобитков. Этот нюанс я уладила. Вот только, ходят слухи, что среди них был наследник регента… Знаешь, как он выглядит?       — Сейчас покажу. Буквально сегодня заказывали листовки о розыске. Да и гвардейцам показывал, чтобы знали кого искать, — десница достал откуда-то портрет.       Анью всмотрелась в изображение, припоминая лица убитых.       — Его среди них не было, — девушка покачала головой.       — Жаль, придется искать поганца дальше. А я уж обрадовался… Ну ничего, найдем. Никуда не денется.       — Силлиан спокойно отнесется к смерти кровного родственника? — задала волнующий её вопрос Аньюриэль.       — Вот уж чего не знаю, того не знаю. Они почти ровесники, но никогда не были особенно близки. Силлиан вообще старается свести кровопролитие к минимуму. Добрый он. Иногда даже слишком.       — Это не такой уж и порок. Главное, чтобы не нашлись те, кто захочет этим воспользоваться, — девушка пожала плечами.       — Это уж точно… Я присмотрю за ним, не волнуйтесь.       — Я знаю. Аман в архивах? — она поднялась с кресла.       — Да. В своём кабинете, как шутит Силлиан. Сидит там почти безвылазно, — Гедрюс махнул рукой и сел за стол, перебирая какие-то бумаги.       — Спасибо, — девушка вышла из кабинета.       Она быстро шла по коридорам и лестницам, периодически срезая путь через переходы для прислуги. Стражники вежливо кивали ей. Горничные, смущаясь, опускали лица в пол. Дверь архивов тихо скрипнула. Никто за время отсутствия девушки так её и не смазал. Аман, как и ожидалось, был там. Вот только поиски явно были непродуктивными. Мужчина спал, положив голову на пыльные страницы книги. Ночные бдения явно не шли ему на пользу… Анью улыбнулась, глядя на открывшуюся картину.       ~Ведь если я не попробую, я никогда не узнаю. Если я не попробую — ничего не изменится. Кто-то должен сделать шаг навстречу.~       Хочет ли она что-то изменить? Правильно ли это будет… А может оставить всё так, как есть? Она глубоко вздохнула, аккуратно убирая, упавшие на лицо мужчины пряди светлых волос, и смотря на то, как он хмурится во сне.