Сила, способная изменить мир: Вера

I am the sand in the bottom half of the hourglass. I try to picture me without you but I can't. Cause we could be immortals, immortals. Just not for long, for long. And live with me forever now, You pull the blackout curtains down, Just not for long, for long. We could be immortals, Immortals. Fall out boy — Immortals

      Аман.       Аман бежал по Леонхольду. Вокруг всё было объято пламенем. Ноги оскальзывались на крови. Кровь была всюду… Вокруг лежали изувеченные тела людей, обгоревшие туши демонов. Запах крови и горелой плоти забивался в лёгкие, от дыма слезились глаза. Он хотел бы помочь этим людям, но для них было уже слишком поздно. Он может вылечить болезнь, исцелить раны, но не вернуть умерших… Жрец взбежал вверх по ступеням, медленно поддалась перекошенная дверь. Он вошел в собор осматриваясь. Здесь явно была ожесточенная битва.       — Ваше Святейшество! — его голос эхом отразился от каменных стен.       Вокруг лежали тела погибших жрецов и послушников. Хлюпала под ногами кровь. Из темноты навстречу ему вышел Кармиан.       — Это ты сделал? — Аман смотрел в эти желтые, словно змеиные глаза, и чувствовал, как внутри расползаются тьма и ненависть.       Злобная усмешка искривила губы демона. Он молча указал рукой с жезлом в сторону. Жрец послушно повернул голову в указанном направлении. Перед плитой Расколотой Хроники, в луже крови лежал Верховный жрец, его белое одеяние было измазано кровью, на шее виднелись глубокие рваные раны. Его наставник был мертв. Рядом с ним, словно сломанная кукла, лежала Аньюриэль, её глаза как будто остекленели, безжизненно смотря в пустоту, волосы пропитались ярко-алой кровью.       Как же так? Не успел… Не защитил… Не сберег…       — Их убил не я, монашка, — демон шептал прямо ему на ухо, Аман чувствовал кожей его теплое дыхание. — Посмотри на свои руки.       Руки?       Он посмотрел вниз, перчатки были разорваны, кончики пальцев венчали демонические когти. Его руки были залиты кровью… Вся его одежда была залита кровью.       — Это ты их убил, Аман, — демон весело и в то же время злобно засмеялся.       Кто-то коснулся его лица. Аман подскочил, вырываясь из пелены кошмара. Он сидел на стуле в королевских архивах Лютерана. Рядом с ним стояла Аньюриэль, слегка наклонив голову на бок, и внимательно смотря на него удивительными ясно-изумрудными глазами.       Это сон, просто дурной сон…       — Не спи сидя, а то кошмары сниться будут.       — Я не спал, — Аман изо всех сил старался выглядеть спокойным.       — Ты не спал, — она весело улыбнулась. — Просто орошал книгу слюной.       — Что?! — жрец перевел взгляд на книгу что служила ему подушкой. — О, Руфеон! Это же единственный экземпляр! Ей цены нет…       Он суетливо искал чем бы спасти рукопись. Анью взмахнула рукой, бумага мгновенно высохла, потекшие чернила вернулись в исходное состояние. Девушка достала из сумки платок и наклонилась, вытирая его щёку. Аман попытался отстраниться.       — Не дергайся, а то так и будешь ходить с чернилами на щеке. Ты когда последний раз в зеркало себя видел? Стоило мне пойти на прогулку, как ты уже решил самоубиться в этой обители пыли и затхлого воздуха, — она недовольно ворчала, старательно вытирая его кожу. — Ты весь пропахся залежавшейся бумагой! Аман, так нельзя ведь…       — Я ищу информацию о Ковчеге. Лютеран должен был оставить хоть какую-то подсказку.       — Я, между прочим, кое-что нашла, пока гуляла, — она хитро сощурила глаза.       — И что же? — этот взгляд не означал ничего хорошего, но не спросить Аман не мог.       — Пойдем со мной, я покажу, — она внимательно окинула взглядом результат своих трудов и, кажется, осталась довольной.       — Куда? — жрец пристально смотрел на девушку.       Он не забыл, что накричал на неё и знал, Анью не оставит подобное безнаказанным. Наверняка за всей этой добродушностью крылся какой-то подвох. Возможно, она уже что-то задумала. Хотя, судя по хитрому прищуру глаз, она однозначно что-то задумала.       — Увидишь, — девушка улыбнулась. — Тут недалеко.       — Я тоже кое-что нашел. Это важно, — Аман вспомнил о том, что ему удалось узнать. — Пойдем, ты должна это увидеть.       — Хорошо. Показывай, — колдунья пожала плечами.       Аман спускался в тронный зал. Анью шла следом. Молчание было каким-то неловким. Мужчина не решался заговорить о том ночном происшествии, как не решался спросить и о том где она была и почему не вернулась ночевать во дворец.       — Я наткнулся на мемуары Рунарта, — тихо проговорил жрец, зная, что она всё равно услышит. — Он был первым советником эсдо и одним из его близких друзей.       — А ещё придворным чародеем и архитектором, — равнодушно добавила Аньюриэль.       Аман удивлённо посмотрел на девушку.       — Наведалась в его мастерскую в даорийских полях. Принесла тебе пару сувениров оттуда, — пояснила она.       — Вот как… А я, кажется, перечитал все книги в архивах. И не зря, надо сказать. Печать Силы ведь всё ещё у тебя?       — Да. Всё так же надёжно спрятана.       Они вошли в тронный зал, пустующий сейчас. Лишь несколько солдат королевской гвардии стояли на своём посту.       — Вы не могли бы нас оставить, — обратился к стражам Аман.       Мужчины кивнули, удаляясь, и закрывая двери. Колдунья лишь удивлённо приподняла бровь.       — Мы с Силлианом так и не решили, что с ней делать. Поэтому оставили там, где нашли. Уж очень сильный магический фон…       — И что вы нашли, пока меня не было? — ей явно стало любопытно.       — Ты привела нас к Печати Силы, а я нашел Печать Мудрости, — жрец улыбнулся, глядя на искреннее удивление на её лице. — Оказывается всё это время она была здесь. Я кое-что нашел в мемуарах Рунарта. Он писал об этом портрете.       Они подошли к портрету Лютерана. Анью задумчиво смотрела на изображение эсдо, кончики ушей едва заметно покачивались, взгляд блуждал по лицу первого короля Лютерии, кажется она ушла в какие-то свои мысли. На лице было странно-грустное выражение.       — На раме есть надпись, которую видно только при свете Шай’Солара. Силлиан сейчас должно быть на очередном совете, так что показать не получится. Там сказано: «Подобно тому, как лютерийский орёл смотрит одновременно на запад и восток, я держу перед лицом источник великой мудрости и в то же время защищаю его грудью своей».       — Это же не логично. Нельзя одновременно смотреть на что-то и прятать за своей спиной, — Анью отвлеклась от созерцания портрета, поворачиваясь к нему.       — Мы тоже так подумали. Как оказалось, можно. Всё именно так, как и написал Рунарт. Этот трон — одно из его творений и весьма хитрый механизм. Пришлось немало поломать голову, но я смог решить эту задачу.       Аман лег на спину, протискивая руку в щель между полом и спинкой трона, нащупывая рычаг механизма. С тихим шорохом разъехались в стороны золотые орлиные крылья, украшающие королевский престол. Мощная магическая аура вырвалась наружу, заполняя собой весь зал. Глаза девушки удивленно распахнулись. Анью задумчиво обошла сидение, бесцеремонно вставая на него ногами и заглядывая внутрь.       — И как ты мне это объяснишь? — колдунья удивленно приподняла вверх одну бровь.       — Когда Лютеран восседал на троне, спинка трона была за его спиной, он словно защищал её своей грудью. Но для Лютерана с портрета… Понимаешь? Он на неё смотрел, — жрец стал рядом, глядя на то, как светятся зеленым светом глаза Аньюриэль.       — Спасибо за пояснения… Но я спрашивала Энвису. Рунарта, как оказалось, она тоже знала, — девушка повернулась к нему. — Ты не заметил в этом тайнике ничего подозрительного?       — А что именно показалось подозрительным? — мужчина приподнялся на носках, стараясь заглянуть в тайник.       — Вот эти руны чем по-твоему написаны? — Анью показала на что-то пальцем.       Аман, наплевав на приличия, встал на сидение рядом с ней, заглядывая в тайник. Внутри, слегка припорошенная пылью, лежала Печать Мудрости. Все стенки тайника изнутри были исписаны какими-то рунами, едва заметно выделяющимися на фоне дерева. Жрец и не придал им значения, когда они с Силлианом наконец-то разобрались с тем, как открывается это хранилище. Слишком сильными были эмоции от обнаружения Печати.       — Краской? — предположил мужчина.       Девушка закатила глаза, выражая тем самым сомнение в его выводах, и, покопавшись в сумке, извлекла на свет что-то завернутое в белую тряпку, перемотанное наспех веревкой и испещренное практически такими же рунами. И цвет рун не оставлял сомнений, чем это написано…       — Это кровь? — Аман отклонился назад и, потеряв равновесие замахал руками, стараясь не упасть.       — Куда? — колдунья схватила его за ворот, дергая на себя. — Ты ещё в обморок упади! Ты же целитель, должен спокойно воспринимать вид крови.       — Чья это кровь? Ты что, проводила кровавые ритуалы? — жрец с подозрением смотрел на плоский сверток в руках девушки.       — Моя, — она скептически глянула на него и спрыгнула на пол. — Да будет тебе известно, для магии крови не обязательны человеческие жертвоприношения. Теперь смотри внимательно.       Она развязала узел, разворачивая ткань. Стоило рунному кругу нарушиться, как по помещению расползлась магическая аура от второй печати. В свертке оказалась Печать Силы. Аман прислушался к собственным ощущениям. Тьма внутри молчала, но магическое излучение от обеих печатей странно резонировало, заставляя магию в теле словно пульсировать, отдаваясь вибрациями где-то внутри. Медленно до него доходил смысл происходящего.       — Рунарт ведь был ближайшим советником Лютерана! Один из друзей эсдо был магом крови? — в правдивость этого просто не верилось.       Жрец слез с трона, отходя на пару шагов от Печати Силы. Как бы там ни было, рисковать всё же не стоило.       — Вот это я как раз и просила пояснить Энвису. Рунарт и в правду владел кровавым искусством. Это он внес в Шай’Солар ту часть плетения, которая отвечает за привязку к роду. Но ничего больше я из неё не вытянула… Даро не принято расспрашивать о том времени, когда они были живы и о том, как умерли, — Анью покачала головой. — Это заклинание нужно для того, чтобы создать имитацию ауры, скрыть естественное излучение от Печати. В моём случае — это имитация моей собственной ауры, поэтому никто не мог узнать, что Печать Силы у меня. Но в тайнике плетение немного отличается, оно полностью гасит ауру артефакта. Рунарт меня в этом превзошел, как ни стыдно признавать подобное.       Анью снова завернула Печать, завязывая веревку и убрала в сумку. Магические вибрации полностью пропали. Славно артефакта и не было в помещении вовсе.       — Что с этой делать будем? — она посмотрела на трон.       — Пусть тоже будет у тебя, — после недолгих размышлений ответил Аман.       Девушка пожала плечами в ответ и достала из сумки ещё один кусок светлой ткани. После чего извлекла из тайника Печать Мудрости, укладывая её в центр полотна. Девушка провела пальчиками по барельефу в форме орла и завернула в ткань.       — Пусть ведет их орёл несущий меч… У Лютерана весьма интересное чувство юмора, — она подняла на него взгляд, — уверен, что хочешь видеть то, что будет дальше?       Аман кивнул в ответ. Как бы там ни было, он сможет смириться с тем, что она владеет кровавым искусством. Эта девушка видела его тьму и приняла его. Он не станет отвергать Анью только потому, что она родилась такой. Он не отведет взгляд… Жрец нервно сглотнул, глядя на то, как рассекла колдунья кожу на ладони и выводит руны на ткани. Тьма внутри едва заметно заклубилась, но тут же успокоилась, не почувствовав опасности. Аман смотрел, как проступил под бледной кожей узор из кровеносных сосудов, как налились алым белки глаз и как необычно смотрится при этом её светящаяся от магии радужка.       Жутко и красиво одновременно.       До чего же не нормально смотрелась силлин, творящая кровавый ритуал прямо в тронном зале во дворце Лютерии. Если бы рассказать кому-то, никто бы не поверил, но Аман никогда никому об этом не расскажет. Ушки девушки то и дело поворачивались в разные стороны, вслушиваясь в любые звуки, свидетели им точно были не нужны. Мужчина смотрел на то, как аккуратно она выводит руны на ткани и размышлял о том, когда он начал так спокойно воспринимать нарушения заветов Ордена? Кто бы мог подумать, что однажды маг крови будет проводить свой ритуал, а жрец Руфеона будет спокойно за этим наблюдать… Но ведь Анью не причиняла никому вреда, скрыть Печать было необходимо до того времени, как они поймут, что с ними делать дальше. Даже эсдо Лютеран допустил в круг своих близких друзей того, кто владел кровавым искусством. Так может магия крови не так и ужасна, как о ней говорили в его Ордене? Ведь если они преследуют благую цель, то ничего страшного в том, что девушка применяет запрещенное колдовство? Рунический круг был завершен, и аура от Печати Мудрости тут же исчезла. Анью перевязала сверток веревкой и убрала в сумку.       — А теперь пошли, я покажу тебе то, что смогла найти. Это, конечно, не так впечатляет, как результат твоих трудов, но, думаю, тебе понравится, — Анью сделала несколько шагов в сторону дверей. — Ты идёшь?       — Анью, насчет того, что было тогда ночью… Мне не стоило кричать. Это было на эмоциях. Мне жаль.       — Сходишь со мной, и, будем считать, инцидент исчерпан, — она улыбнулась в ответ.

***

      — «Золотой лев», — прочитал Аман надпись на вывеске. — Ты привела меня… В трактир?       Он перевел взгляд на довольно улыбающуюся девушку. Та лишь молча кивнула, и первая зашла внутрь. Мелодично зазвенели висящие над дверью колокольчики. В помещении был приятный полумрак и вкусно пахло. Аман осматривал убранство интерьера, стоящие по залу небольшие столики, вазочки с полевыми цветами, драпировку стен. Просто и одновременно с этим очень уютно.       — Лэри Аньюриэль! — к ним подошла девушка. — Рада снова приветствовать! Вы сегодня с сопровождением…       — Здравствуй, Летиция, мой любимый столик свободен? — Анью мило улыбнулась в ответ.       Аман присмотрелся. Девушка, подошедшая к ним, не выглядела как простая официантка. Высокая, с пепельного цвета волосами и красивыми чертами лица. Красивое платье и украшения говорили о том, что это скорее хозяйка заведения, чем персонал. Она внимательно осматривала его в ответ, словно оценивая.       — Да, конечно. Проходите, — Летиция поднялась по неприметной лестнице на второй этаж и отодвинула одну из портьер, пропуская их вперед.       За шторой обнаружился небольшой балкон, столик и пара стульев. На кованых перилах балкона были закреплены ящики с цветами. Вокруг летали пчёлы и пара мотыльков. Шум города практически не долетал сюда, создавая небольшой островок спокойствия в суете столицы. Анью села на один из стульев, беря в руки меню. Аман занял место напротив.       — Я пришлю к вам официантку через несколько минут. Наслаждайтесь отдыхом, — девушка улыбнулась, покидая их.       Ненадолго между ними повисла тишина. Анью смотрела в меню с таким выражением лица, словно размышляла не о том, что съесть, а пыталась постигнуть смысл мироздания. Жрец пробежался глазами по строчкам, пытаясь определить, что из предложенного он хочет. Определиться с выбором он не мог. Половина названий вообще были незнакомыми и не было ни одной идеи что это вообще такое. Портьера раздвинулась и к ним подошла официантка.       — Вы уже готовы сделать заказ? — девушка достала из кармана фартука блокнот и карандаш, приготовившись записывать.       — Фирменное и кувшин яблочного сока, — Анью улыбнулась подавальщице.       — Мне тоже ваше фирменное, — Аман решил довериться вкусу колдуньи.       — Два фирменных и кувшин яблочного сока, — повторила официантка заказ и удалилась.       — И зачем мы пришли сюда, — задал интересующий его вопрос жрец.       — Чтобы ты нормально поел. К тому же Лютеран весьма красивый город. У людей необычная архитектура. Ваши города разрастаются вширь, а силлины строят города вверх, подобно тому, как растут деревья. Неизвестно, когда мы покинем Лютерию и вернемся ли. Тебе стоило бы почаще выходить из архивов, чтобы увидеть тот мир, который ты так стремишься спасти.       — Ты же сказала, что принесла что-то из мастерской Рунарта…       — Принесла. В сумке лежит, — Анью пожала плечами. — Может поешь сначала?       — Мы же ждем заказ, — мужчина нетерпеливо протянул руку.       Анью вздохнула, покачав головой, но тем не менее достала из сумки небольшой сундук и поставила его на стол. Аман аккуратно открыл крышку и медленно начал перебирать бумаги. Чертежи, схемы, архитектурные планы, что-то похожее на дневники с записями.       — Портрет Лютерана ищи, — подсказала девушка.       Аман достал из сундука портрет, оценивая сходство с тем, который висел в тронном зале королевского дворца. С обратной стороны была надпись, жрец бегло пробежал её глазами.       — Анью, ты же понимаешь, что это значит? «Тайна за двумя печатями». Обе печати у нас есть, осталось лишь найти гробницу Лютерана. Ведь там сокрыт осколок Ковчега. Силлиан не знает, где гробница… А значит вся надежда на механизм, о котором пишет здесь Рунарт.       — Ну, сильно не надейся. Голем сломан, — она грустно смотрела в сторону.       — И кто его сломал, можно уточнить? — Аман пристально посмотрел на колдунью, в груди зародились определенные подозрения.       — Когда я пришла в мастерскую, он уже был сломан. Прошло без малого пять столетий всё таки. Я попробовала починить, но ядро треснуло. Впрочем, кое-что сказать творение Рунарта успело, — Анью достала из сумки небольшую книжку в кожаном переплёте.       Девушка бегло пролистала, ища нужную страницу и положила книгу на стол между ними. Аман задумчиво посмотрел на изображение голема и несколько строчек красивой вязи рядом с ним.       — Я не могу это прочесть, — он перевёл взгляд на девушку.       — «Светил небесных вечный круг свершится, и солнца луч разбудит короля». Вот и всё, что голем успел мне сказать.       — Похоже на какое-то стихотворение, как по-твоему? — Аман внимательно смотрел на колдунью.       — Вполне может быть, я в человеческом искусстве мало что понимаю, — она пожала плечами в ответ.       — А я-то надеялся, что закончу с летописями и немного передохну… Но, видят Боги, придётся браться за поэтические сборники. Думаю, Силлиан даст мне доступ в королевскую библиотеку. Там, хотя бы будет не так пыльно и ты сможешь мне помочь.       Энтузиазма в выражении лица девушки не было и в помине. Кончики ушей грустно опустились вниз. Перспектива сидеть на одном месте для неё, с учётом характера, была подобна пытке.       — Лэри Аньюриэль, — к ним заглянула подавальщица. — Вас ожидает внизу посланник от короля Силлиана.       — Хорошо, я сейчас спущусь, — она встала. — Я быстро. Узнаю, что хочет от нас Силлиан, и вернусь.       Аман задумчиво смотрел ей вслед. Непривычно было слушать, что к ней обращаются в соответствии с нормами, принятыми у силлинов. Иногда он забывал, что Анью не человек. Слишком яркая и импульсивная, по сравнению с другими представителями своей расы… Возможно это сказывалась та самая примесь человеческой крови, что была в ней. Спросить о подобном мужчина не решался. Взгляд блуждал по изображению голема в оставленной на столе книге.       Та самая, в которой Анью изредка что-то пишет по вечерам…       Аман перевернул страницу, смотря на рисунок демона Волдана, командовавшего Легионом Тьмы. Очень подробный рисунок. Как оказалось, Аньюриэль весьма недурно рисовала, умудрившись передать даже мелкие детали. Соседняя страница была вся исписана вязью иссилара.       Это её личные записи. Меня не касается.       Жрец перевернул страницу назад, снова смотря на рисунок голема. Внизу кто-то играл приятную мелодию на лютне. Девушка не возвращалась, а любопытство нарастало, отдаваясь странным зудом в кончиках пальцев.       Я ведь всё равно не могу прочесть. Ничего страшного, если просто посмотрю рисунки.       Совесть пошла на сделку поразительно легко, словно сама была заинтересованной стороной. Аман пролистал рисунок с Волданом. Дальше был нарисован Шай’Солар и почти весь разворот исписан рунами, некоторые обведены, к некоторым были какие-то пояснения мелким почерком. Мужчина листал, с интересом рассматривая изображения. Лихоцветы, встретившиеся им в бильбринских лесах. Дриада. Орзельская крепость и кошка, живущая на кухне. Портрет Силлиана, очень похожий на оригинал. Кассий. Печать Силы. Какие-то символы из Морайи и наброски каких-то амулетов.       Так и знал, что она нагребла оттуда барахла…       Несколько разворотов со схемой плетения и кучей пояснений на иссиларе. Судя по всему, заклинание, удерживающее купол над древним городом, Анью всё-таки зарисовала. Демон по имени Кармиан, тоже весьма похожий. Надписи рядом с портретом были какие-то кривые, словно рука, писавшая их, дрожала. Радма-Джами, и половина разворота изрисована странными узорами, которыми кабайцы украшали свои одежды и посуду. Наар’Вирл, дух, живущий в солончаках. Аман перевернул страницу дальше и замер, удивленно смотря на рисунок. На нём был нарисован он, спящий. Мужчина не часто смотрел на своё отражение, так как подобное считалось признаком тщеславия и гордыни, но, учитывая потрясающий талант девушки в живописи, можно было не сомневаться, изображение соответствует действительности. Чуть ниже была подпись. Всего несколько слов и в этот самый момент Аман искренне пожалел, что не умеет читать на языке силлинов.       — У тебя тут такое умиротворенное выражение лица, — раздался тихий голос прямо у него над ухом.       Аман аж подскочил от неожиданности. Колени ощутимо ударились о стол. Вазочка с цветами перевернулась, по скатерти растекалось мокрое пятно. Жрец повернулся, шокировано смотря на веселый прищур изумрудных глаз колдуньи. Он настолько погрузился в рассматривание изображений, что даже не заметил, как она подошла.       — Прости, я не… Мне не стоило этого делать. Это всё же личные записи.       — Радует, что читать на иссиларе ты всё-таки не умеешь, — она, улыбаясь, села обратно на своё место и убрала книжку и сундук к себе в сумку.       — А что там написано? — не выдержал Аман.       Колдунья провела рукой над столом. Вазочка встала как положено, вода и цветочки вернулись внутрь. После чего она внимательно посмотрела на него и поманила пальцем к себе. Жрец пару секунд поколебался, пытаясь понять, чего от неё можно ожидать. Разум услужливо ответил, что вообще всего что только возможно и невозможно сделать. Аман смирился и наклонился к девушке. Любопытство снова перевесило здравый смысл. Анью оперлась ладонями на столешницу, медленно наклоняясь к нему.       — Это секрет, — прошептала она ему на ухо и снова села на стул.       Аман непонимающе смотрел на неё, так и замерев на месте. Было странное чувство, словно его только что бессовестно надурили.       — Ваш заказ, — официантка поставила на стол тарелки, кувшин с соком и пару стаканов. — Приятного аппетита, господа.       — Давай пообедаем, а потом нужно вернуться во дворец, — Анью улыбнулась. — Силлиан очень хочет о чём-то со мной поговорить.       — Ладно, — жрец глубоко вздохнул, понимая, что вообще не понимает, что творится у девушки в голове.

***

      Анью подобно порыву штормового ветра неслась по коридорам дворца, в её волосах искрили молнии. Золотистого цвета платье, отделанное кружевом, волочилось следом по полу. Аман бежал позади, стараясь не отставать. Пару раз он едва не свернул себе шею, то оступившись на лестнице, то споткнувшись о край ковра. Попытки решить вопрос мирно с его стороны не увенчались успехом. Вспыльчивость была частью натуры колдуньи и тут ничего мужчина поделать не мог. Девушка магией распахнула двери в кабинет, не соизволив постучать.       — Это что вообще такое? — она вытянула вперед руку с платьем.       Тео, нанятый Силлианом пару дней назад секретарь, шарахнулся к стене и медленно старался уйти с предполагаемой линии огня. Аман уже успел убедиться, что соображает юноша неплохо и весьма шустро.       — Платье в котором ты пойдешь на Осенний бал, — Силлиан даже бровью не повёл, глядя на очередную вспышку гнева колдуньи.       — Я категорически отказываюсь! — Аньюриэль с яростью смотрела прямо в глаза королю Лютерии.       В кабинете повисло такое напряжение, что его можно было ощутить физически. Воздух между королем Лютерии и рохэндельской чародейкой разве что не искрил. Аман изо всех сил делал вид, что его тут нет. Малодушно, конечно, но Гедрюс и Михан делали тоже самое, так что стыдно должно было быть не только ему.       — Ты уже дала своё согласие присутствовать на балу. А значит придётся смириться, — Силлиан, скрестив руки на груди, не менее сурово смотрел на колдунью.       — Я не надену этот балахон! — она бросила платье на пол.       — Мы не смогли найти ничего лучше за то время что у нас было. Если бы не твоё внезапное желание совершить прогулку — можно было бы заказать платье у портних, а так успеют только подшить под твою фигуру, — Силлиан развел руки в стороны.       — Я не одену это! Я отказываюсь одевать человеческие тряпки!       Щелчок пальцами и платье вспыхнуло. Гедрюс тихонько выругался себе под нос. Михан старался слиться с драпировкой стен. Тео тихонько, бочком, продвигался к двери. Аман напряженно следил за развитием событий, готовый при необходимости вмешаться, хотя и не был уверен, что сможет сдержать колдунью.       Её вообще хоть что-то сможет сдержать?       — Почему мне нельзя прийти в моей одежде? Аману же можно!       — Потому что одеяние жреца Руфеона уместно в том числе и на официальных мероприятиях, — ответил за друга Аман.       Девушка повернулась к нему, сверкнув глазами. Жрец пожалел о том, что встрял в эту перебранку. Каким непостижимым образом Силлиан продолжает стоять на своём, и даже сохранять видимость спокойствия, было непонятно. Их споры вокруг рыцарства не доходили до такой степени напряжения — девушка просто сбегала, когда начинала злиться. Но сейчас никто уступать не собирался. Аман краем глаза отметил, как Тео делает ещё один шажок в сторону двери. Ему тоже не хотелось сейчас находится в кабинете, но долг жреца Руфеона требовал быть тут, на тот случай если Анью решит устроить магический беспредел в качестве аргумента в свою пользу.       — Ты — приближенный к королю рыцарь! Тебе не пристало заявляться на приём в твоих обычных одеждах. Это просто недопустимо. Никто из здесь присутствующих не в восторге от необходимости терпеть этот бал! Но я, как король, обязан организовать всё так, чтобы ты выглядела подобающим образом. И, вместо благодарности, ты просто сожгла платье! Великолепно!       — Знаешь, Силлиан, — магическое пламя в глазах девушки потухло, в волосах перестали трещать молнии. — Регент, помимо прочих пороков, уделял слишком много внимания титулам и положению в обществе. Ты стал королём совсем недавно, но уже уподобился ему в этом.       Мужчина ошарашенно смотрел на колдунью, не находя слов. На несколько секунд повисло гробовое молчание. Невольные свидетели этой перебранки, кажется, даже дышать перестали.       — Я сказала, что приду на бал, значит приду. Я знаю цену своему слову. И сделаю так, как ты хочешь. Никто и не подумает, что я недостойна места подле короля. Но, упаси тебя мироздание, подослать ко мне ещё хоть кого-то из прислуги. Я не потерплю, когда ко мне прикасаются без моего на то дозволения, — она развернулась на каблуках и ушла из кабинета, хлопнув дверью напоследок.       — Характер у неё — огонь! — присвистнул Михан.       — Не то слово, — Гедрюс подошёл к небольшому шкафчику, достал оттуда коньяк и плеснул себе немного в стакан. — Милица всё твердит мне, что хочет стать как леди Аньюриэль, когда вырастет. Я-то, вроде, и не против, мне в родные леса уже не получится вернуться, а она будет Кравежским замком руководить, когда подрастёт. Как раз к тому моменту успеют отстроить. Но Аньюриэль… Это же сколько силы воли нужно иметь, чтобы с ней каждый день уживаться? А где-то целая страна таких же…       Гедрюс опрокинул в себя содержимое бокала и наполнил его снова. Михан оценил перспективы от наличия в мире ещё таких силлинов и, недолго думая, присоединился к деснице. Силлиан задумчиво поковырял носком сапога кучку пепла, оставшуюся от платья.       — И как с ней договариваться? — голос у короля был грустный. — Что ей не понравилось? Я что, и вправду становлюсь похожим на Эрхарда?       — Не бери в голову, — Аман похлопал друга по плечу. — Она сказала это на эмоциях.       — И всё же оказалась права. Я действительно слишко много внимания стал уделять положению в обществе. Наверное, не стоило так на неё давить. Анью ведь и убежать может…       — Она дала слово, что придет. Не припомню ни единого раза, чтобы она нарушила своё обещание, — Аман пожал плечами, искренне надеясь, что девушка и вправду не сбежит.       — Главное, что Аньюриэль дворец не закопала, а с остальным можно разобраться, — усмехнулся Гедрюс.       Михан согласно кивнул и плеснул себе ещё коньяку.       — О чём это ты? — Силлиан с подозрением смотрел на переглядывающихся десницу и лорда-командующего.       — Да мне с час назад пришел глава купеческой гильдии и жаловался, что королевский рыцарь закопал по самые уши его дочу. Я ему, конечно, предложил высказать все свои претензии леди Аньюриэль лично. Мне-то она не отчитывается. Привилегии есть, а спросу нет.       — Не могла же Анью закопать человека без причины? — Аман внимательно смотрел на Гедрюса.       — Я послал солдат расспросить людей, ставших свидетелями инцидента. Со слов горожан, леди-рыцарь пришла к девушке и в условно вежливой форме поинтересовалась, прикопав несчастную в земельку, почему та распускает гнусные сплетни о короле, — десница обвел всех взглядом, убеждаясь, что присутствующие понимают, о каких именно сплетнях идёт речь. — Ответ леди Аньюриэль, очевидно, не понравился. Поэтому она погрузила в землю ещё и дом. На поверхности осталась часть крыши и окошко чердака, через которое вылезла прислуга. После чего вежливо объяснила окружающим что так будет со всяким, кто будет сочинять пахабные истории о ней и короле, и гордо удалилась с места происшествия.       — Дом?! — Аман сделал шаг назад и сел на стул, вполне обоснованно полагая, что ноги могут не выдержать.       — Ага. Трехэтажный дом, принадлежащий той самой дочери главы купеческой гильдии. Собственно, этот мужик хотел получить компенсацию за дом и пережитые его дочуркой-сплетницей страдания. Но общаться с магом такого уровня лично он не возжелал и ушел ни с чем. Думаю, в ближайшее время новых сплетен мы не услышим. Леди весьма четко дала понять, что найдёт и покарает любого, кто будет распространять слухи.       — Если он придёт снова и опять потребует денег, — Силлиан сел за письменный стол, возвращаясь к бумагам. — Скажи ему, что я полность одобряю методы Анью. И добавь, что я не стану возражать даже в том случае, если она погрузит под землю здание купеческой гильдии. Особенно после того, как узнал, что они проводят часть сделок на черном рынке.       — Ты потакаешь худшим сторонам её характера! — Аман посмотрел на друга с осуждением.       — Никто не пострадал, — король пожал плечами. — По крайней мере физически.

***

      Открывать глаза было очень трудно. Голова гудела. Сказывался постоянный недосып. Кажется, ему опять снился наполненный кровью и смертью кошмар, но подробностей, к счастью, он не помнил. Наверное, Силлиан был прав, когда говорил о том, что ночи, проведенные над книгами, до добра не доведут.       Аман медленно поднялся, положив ладонь себе на лоб, унимая магией головную боль. В жизни целителя были определенные плюсы. Мужчина подошел к окну, раздвигая шторы, и жмурясь от яркого света. Солнце уже было в зените. Ночные бодрствования заметно сказались на привычном распорядке дня. Жрец грустно вздохнул и перевёл взгляд на королевский сад, рассматривая едва тронутые осенью деревья и клумбы, на которых всё ещё выделялись яркими пятнами какие-то цветы.       Внимание Амана привлек пестрый плед, расстеленный под одним из деревьев. На пледе, облокотившись спиной о ствол дерева сидел Силлиан, рядом примостилась Аньюриэль. Они о чём-то разговаривали и улыбались. Жрец открыл окно, впуская в комнату свежий воздух и отголоски веселого смеха колдуньи. Неприятно закололо в области сердца. Аман приложил ладонь к груди, посылая в собственное тело магический импульс, пытаясь понять откуда это странное ощущение. Для проблем с сердцем он был ещё слишком молод. С сердцем всё было в порядке, непонятное неприятное ощущение прошло.       Жрец ходил по комнате, собирая книги, которые успел прочесть. Нужно было снова идти в библиотеку. Поиски информации пока не дали результата. Он прочитал уже не один поэтический сборник, но так пока и не нашел, откуда была та строчка.       Аман шел по коридорам дворца, погруженный в собственные мысли. Из-за бала, который будет уже завтра, он потеряет целый день. Но и отказать Силлиану он не смог. Нужно будет найти благовидный предлог и уйти, когда это уже не будет считаться неуважительным. Звонкий смех Аньюриэль выдернул мужчину из размышлений. Жрец огляделся по сторонам, понимая, что ноги принесли его не в библиотеку, а в дворцовый сад. Колдунья каталась со смеху по покрывалу. Силлиан сидел красный до самых корней волос и тоже готов был засмеяться, но сдерживался. Рядом с ними лежали какие-то книги.       Снова кольнуло в области сердца, но Аман уже не придал этому значения. Книги были интереснее, некоторые из них выглядели весьма старыми. Он подошел к друзьям, алчно смотря на фолианты в кожаных переплётах. На корешках была выведена изящная вязь иссилара.       — «Тарма» значит столб, — Анью вытирала проступившие от смеха слёзы. — А это «харма». Означает «сокровище». Несчастный у тебя получился дракон… Бедняга вынужден охранять столбы.       — Просто эти буквы похожи, — Силлиан перевел взгляд на него. — Выспался?       — Да. Вы чем заняты? А как же королевские обязанности?       — Да будет тебе известно, но я уже вторую неделю постигаю тонкости иссилара, — король довольно развернул к нему книгу, демонстрируя рисунок дракона, лежащего на горе из сокровищ и страницу текста. — Как королю мне положено знать и понимать речь других народов. Анью любезно согласилась учить меня языку своего народа.       — И у меня даже нашелся сборник сказок, — девушка весело улыбнулась. — А ты не халтурь! Читай дальше.       — Ты обучаешь Силлиана иссилару? — жрец удивленно смотрел на исписанные корявой вязью листы бумаги, лежащие возле друзей.       — А что такого? — колдунья приподняла вверх одну бровь.       — Я тоже хочу, — он положил библиотечные книги на край покрывала и скинул сапоги.       Аман внимательно слушал пояснения Аньюриэль, впитывая новую информацию, запоминая причудливые закорючки и делая пометки на бумаге. Поиски Ковчега как-то отошли на второй план. Он не понимал лишь одного, почему не догадался попросить её об этом раньше…

***

      Силлиан.       Силлиан ловко уклонился от размашистого удара мечом и контратаковал в ответ. Михан потёр отбитое плечо. В деревянных клинках была металлическая сердцевина. Удар таким, хоть и был не смертельным, но ощущался более чем неприятно. Тренировки воинского искусства одна из немногих радостей, оставшихся королю, с тех пор, как он взял на себя ответственность за всю Лютерию. Но и они уже не приносили того азарта. Обычные солдаты, очевидно, нарочно ему проигрывали, не желая поднимать руку на своего короля, а боевой стиль Гедрюса и Михана он уже знал, как свой собственный. Поединки на мечах перестали приносить ту степень удовлетворения, что была раньше. Молодой король грустно вздохнул, отмечая очередную победу.       Взгляд Михана переместился куда-то за его плечо, глаза удивленно округлились. Силлиан интуитивно развернулся и немного наклонился. Деревянный клинок со свистом рассек воздух в том месте, где совсем недавно была его голова.       Что за?!       — Неплохо, — Анью весело ему улыбнулась. — У тебя отличная реакция для человека.       — А если бы не увернулся? — мужчина возмущенно посмотрел в ответ. — В тебе силы немеряно, ты же прибить меня могла.       — Не преувеличивай. Ты отлично уклонился, — она пренебрежительно махнула ладонью.       — Ладно. С меня на сегодня хватит. Пойду поищу Амана и попрошу подлечить мне плечо, — Михан развернулся, направляясь на выход с арены.       — Ты такой грустный потому что сегодня бал? — Анью задумчиво выводила кончиком деревянного меча какие-то руны на песке арены. — Моё предложение сбежать на весь день всё ещё в силе.       — Я — король. Мне не пристало бежать от трудностей. Я выдержу эту пытку с честью, — Силлиан гордо поднял вверх подбородок, стараясь выглядеть величественно. — Просто легкие победы не приносят удовлетворения.       — Ты про свои тренировки на мечах? — она удивленно посмотрела в ответ. — Ну давай я с тобой поиграюсь. Мне не сложно.       — Ты владеешь клинком?       — Меня воспитывал шагающий в тенях, — девушка пожала плечами. — Кое-что я выучила, хотя магия мне роднее и привычнее.       — Кто такой «шагающий в тенях»? — Силлиан внимательно смотрел на колдунью, о себе она редко рассказывала.       — Вы называете их бесшумными убийцами.       — Тебя растил ассасин? — мужчина пораженно хлопал глазами.       — Так получилось. Родители умерли. Давно уже. Таллеан, так его зовут, стал моим опекуном. Физические тренировки должны были помочь мне стать сильнее, — она задумчиво смотрела куда-то в сторону. — Мой дар развился слишком рано, говорят, это из-за моей специфической родословной. Тело просто не успевало за ним. В твоём возрасте я выглядела не старше, чем Милица.       — А разве такое возможно?       — Даже будучи смеском я проживу столько же, сколько любой другой силлин. И это намного больше того, что отмерено человеку, Силлиан. Ничего удивительного, что и взрослеют силлины медленнее, — она улыбнулась. — Тренироваться будем?       — Я не смогу поднять на тебя руку, — мужчина аккуратно забрал тренировочный меч из её ладони. — Так что признаю своё поражение.       — Ну ладно, — Анью пожала плечами. — По правде говоря, я пришла не за победой в глупой драке на деревяшках. Вот. Это тебе.       Силлиан удивленно хлопал глазами, смотря на перстень, лежащий на ладони девушки. Безделушкой вещь не выглядела. Крупный, из серебра, с большим прозрачным камнем, вещица выглядела простой и в то же время очень красивой. Король мало понимал в обычаях её народа, поэтому первой ассоциацией было предложение брака, но что-то в такое счастье слабо верилось. Анью оставалась собой даже в таких вопросах. И, какие бы слухи про их страстный роман не ходили, мужчина видел, что тянет её к Аману…       — Это что? — он не спешил трогать неожиданный подарок.       Всё-таки Анью — это Анью. Вдруг оно взорвётся.       — Артефакт. Бери, говорю. Я слышала, что человеческих королей часто травят. Камень почернеет, если в организм попадет яд. Большинство ядов и простые болезни он нейтрализует сам. Если металл нагреется — значит взял в руку что-то отравленное. Мне так будет за тебя спокойнее.       Силлиан аккуратно взял перстень, рассматривая плетение серебряных лоз. Медленно надел его на палец. Металлический ободок сжался вокруг фаланги, подстраиваясь под размер пальца.       — Спасибо, но, наверное, будет правильнее если ты его будешь носить. Эта вещь пригодится тебе самой в путешествии.       — У меня браслет из этого набора, — она ткнула пальцем на один из браслетов на своём запястье.       — Набора? Есть ещё такие артефакты?       — Кулон. Он у Амана. Мне так спокойнее за этого глупого святошу. Он вечно лезет во все возможные передряги, — девушка улыбалась с выражением полнейшего счастья на лице.       Силлиан улыбнулся в ответ, хотя в душе почему-то было очень грустно. Предложение сбежать было необычайно заманчивым. И даже не на один день, а на гораздо больший срок. Может быть даже навсегда. Искать вместе с Анью и Аманом Ковчег, попадать с ними во всякие передряги, сражаться с демонами. Вот где была интересная, полная приключений жизнь. Туда рвалось его сердце. Хотелось чего-то большего. Больше чем перебирать финансовые отчеты и планы по прокладыванию новых дорог. Друзья улыбались искренне, в отличии от местной аристократии с их мерзкими, словно приклеенными к лицам улыбками. Так грустно было понимать, что в скором времени они уйдут навстречу приключениям…       — Анью, тебе ведь нравится Аман? — он внимательно следил за выражением лица девушки.       — Конечно нравится, — колдунья улыбнулась. — Мы же друзья. И ты — мой друг и тоже мне нравишься.       Ладно Аман дурак, но и она туда же…       — Я не об этом спрашивал. Я имел ввиду немного другие чувства. Любовь, например.       Взгляд девушки стал печальным. Кончики ушек опустились вниз. Отвечать было уже не обязательно. Ответ, впрочем, изначально был на поверхности. Анью всегда выделяла Амана среди других людей. Больше дразнила, изводила его своими выходками и в то же время всегда оберегала, защищала. Ей было не важно, что Аман дэрон. Силлиан так и не решился спросить, как она вообще узнала об этом. Наверное, обстоятельства вынудили жреца использовать свою темную сущность, как тогда перед коронацией и во время сражения с демоном в тронном зале Лютерана.       — Ты не говорила ему о своих чувствах?       — Цветы не охотятся на пчёл, — она грустно улыбнулась в ответ.       — Это же Аман! Он самая глупая пчела во всей Акрасии, — Силлиан приобнял девушку за плечи, неторопливо направляясь к выходу с арены.       — Знаешь Силлиан, я приняла Амана, мне не важно, синие у него глаза или алые. Аман — мой друг, он мне дорог. Я хочу уберечь его, защитить от тех, кто может кинуть в него недобрым словом или камнем… Люди так несправедливо предвзяты к таким как он. Это просто несправедливо! Наверное, ты понимаешь о чем я, ведь ты тоже принял его. Но всё это не имеет значения, пока Аман не примет сам себя.       — Ты его любишь?       — Это сложный вопрос, — она отвела взгляд.       — И всё же? Ты любишь Амана?       Мужчина остановился, разворачивая девушку к себе лицом и заглядывая в её зелёные глаза. Казалось, что в них отражается всё мироздание.       — За тебя, Силлиан, я готова убивать... За Амана я готова умереть.       Она отвернулась, молча уходя вперёд. Силлиан остался стоять там, где стоял, смотря на песок под своими ногами. Такой простой ответ, а как много вложено в него смысла…       Зачем я сам себя обманываю? Что вообще я хотел услышать?

***

      Бал… Лучше бы он ещё раз сразился с тем демоном по имени Волдан. К нему снова подошли какие-то аристократы, заверяя в своей лояльности и благонадежности. Силлиан вспомнил доклады Гедрюса. Этот лорд приторговывал магическими артефактами на черном рынке и скрывал большую часть доходов с руфенитовых шахт…       Ну если не с одним, то с двумя Волданами, лишь бы не торчать тут. Улыбка словно приклеилась к его лицу… Да хоть с тремя демонами. Или со всей Фетранией сразу, только бы не находиться здесь. Лица перед ним менялись как в калейдоскопе. Он уже давно запутался кто есть кто. Челюсть свело судорогой.       По правую руку стояли Гедрюс и Михан. Они на пару умудрились опустошить за портьерой флягу десницы и не сильно то уж и страдали, присматриваясь к незамужним дочерям лордов и обеспеченным вдовам. И тех, и других вокруг трона кружило огромное множество, словно акулы вокруг потерпевшего кораблекрушение. Они вели прицельный обстрел глазами и улыбались ему, прикрывая лица веерами. У некоторых из них были настолько глубокие декольте, что странно было каким невероятным образом их содержимое не вываливается наружу при реверансе. От смеси разнообразного парфюма уже болела голова. От мельтешения ярких нарядов начало подташнивать.       Когда это уже закончится?       Можно было конечно попросить стоящего слева Амана как-то облегчить самочувствие, но вряд ли это поможет надолго. Жрец с абсолютно отсутствующим выражением на лице смотрел в одну точку вот уже почти час, толком даже не шевелясь. Хотелось потыкать в него пальцем, чтобы убедиться, что рядом всё-таки человек, а не разодетая статуя. Анью до сих пор не объявилась. Силлиан не видел её с того утреннего разговора и гадал, вдруг сказал девушке что-то не то. Он нащупал подушечкой большого пальца ободок перстня, подаренного ею.       Всё-таки не стоило лезть ей в душу. В души… Как вообще можно жить вдвоем в одном теле?       Желающие поприветствовать короля лично закончились. Теперь можно было выдохнуть спокойно. Хотелось потереть рукой скулы, которые, от необходимости постоянно улыбаться, уже свело судорогой. А ещё больше хотелось просто сбежать отсюда.       Знал бы что так будет, не стал бы захватывать королевство…       Штурмовать город оказалось в разы увлекательнее, чем потом разгребать государственные дела. А Силлиан был ещё слишком молод, для того, чтобы быть похороненным в этих бумагах и отчетах. Ещё кипела в его венах кровь и душа требовала приключений.       Герольд открыл двери, пропуская нового гостя. Силлиан напрягся. Ему казалось, что все лорды и высокопоставленные горожане уже присутствуют в зале.       — Лэри Аньюриэль. Ари рода ни Силмириан! — провозгласил мужчина, отходя в сторону с ковровой дорожки.       Разговоры стихли, все обернулись на вошедшую девушку. Справа тихонько ругнулся Гедрюс. Король смотрел на неё, не в силах осознать, как такое вообще возможно. До чего же красивой она сейчас была… Анью бесшумно ступала по красной ковровой дорожке под пристальными взглядами всех присутствующих. Одетая, в алого цвета, платье, явно не человеческого кроя, она стала центром внимания. Вырез декольте подчеркивал грудь, но не выглядел пошло, глубокий разрез на бедре оголял левую ножку при каждом шаге и демонстрировал красивые красные туфельки в тон платью. Уложенные в какую-то странную причёску волосы и ярко блестящие в свете магических светильников украшения дополняли образ. То платье, которое нашел для неё он даже рядом не стояло с этим. На лице колдуньи застыло выражение вежливого презрения к окружающим. Никто не усомнился, что на прием прибыла представительница сильнейшей в Акрасии расы. Анью подошла к трону и подняла взгляд. На секунду повисло молчание, гости даже прекратили перешептываться.       — Ану силме тейт ле мин. Ану арэ ле тие. Ану исилмэ слиг’нэ ле маур, — она вежливо кивнула. (* Пусть звёзды укажут тебе дорогу. Пусть солнце осветит твой путь. И пусть лунный свет бережет твой сон *)       Силлиан нервно сглотнул, пытаясь вспомнить, что нужно отвечать на ритуальное приветствие. В горле неожиданно пересохло. Анью точно учила его этому. Могла бы морально подготовить к своему появлению…       — Ану инголе алилен сирианон, — Силлиан кивнул, искренне надеясь, что смог правильно выговорить ответ и указал ей рукой на место рядом с Аманом. (* Пусть магия струиться в твоём теле *)       Анью на мгновение тепло улыбнулась и тут же снова придала своему лицу то холодно-отчужденное выражение, с которым прошествовала по залу. Она поднялась по ступеням и остановилась слева от Амана. Жрец проводил её взглядом, у него на лице была просто невероятная гамма эмоций. И неверие, и потрясение, и какая-то обида. Гедрюс едва заметно ткнул короля в локоть, стараясь привлечь внимание. Хотя, учитывая то, что все смотрели на колдунью, десница мог бы даже станцевать и это осталось бы незамеченным.       — Ты почему не сказал, что она аристократка? — прошептал Гедрюс, дождавшись пока он обернётся.       — Чего?       До Силлиана медленно доходило. Наверное, сейчас выглядел он как Аман, просто жрец сообразил быстрее. Да все вокруг сообразили намного быстрее чем король.       Герольд объявил её как Ари рода какого-то там! Казерос меня побери…       Всё это время рядом с ним была рохэндельская аристократка. Он потащил за собой на войну не просто эльфийку-мага, а главу рода, подчиняющуюся только Ард Рене. И, в придачу к этому, «облагородил» её рыцарским титулом. Зато стало понятно, почему девушка так старательно отказывалась.       Почему нельзя было сказать об этом сразу?       Облегчение приносило только то, что Аман, очевидно, тоже не знал об этом. Можно было и догадаться. В конце концов, Орден Первозданного Света направил на поиски Ковчега лучшего из своих жрецов. Большая по человеческим меркам магическая сила, репутация чудотворца, Амана не просто так выбрали для этой миссии. Так почему они оба не задумались о том, что Рохэндель просто не мог послать обычного мага?       Анью совершенно спокойно и равнодушно обводила взглядом присутствующих. Её словно не волновало, что она стала центром внимания. Такой выдержке можно было разве что позавидовать.       — Король открывает бал! — громкий голос герольда выдернул Силлиана из размышлений.       Чего?       Все выжидательно на него уставились. Лорды пропихивали в первые ряды своих незамужних дочерей. Желание сбежать стало очень навязчивым. Практически невыносимо было находиться под пристальными взглядами этих хищных красавиц. Любая из них вцепится в него мертвой хваткой, словно оголодавшее за зиму умертвие. Хотелось, чтобы вот прямо сейчас напали демоны и танцевать не пришлось. Лорд Тадеуш пытался научить его принятым при дворе танцам, но ученик из него был никудышный. Силлиан просто сбегал тренироваться с мечом       — Силлиан… Силлиан, — голос Гедрюса сочился раздражением. — Ты должен выбрать девушку для танца.       А то я не понял… Вот только боюсь остальные порвут меня на куски.       Пауза затягивалась. Он обвел взглядом девушек перед собой. Все они видели перед собой не его, а короля и вакантное место королевы. Ни одна из них не посмотрела бы на него в то время, когда он был простым пареньком из маленькой деревеньки в загорской глуши. Хотя… Гениальная идея неожиданно пришла в голову. Была в этом зале одна девушка, которой было откровенно плевать на то, что он король. Одна единственная, которая ценила его потому, что он её друг, а не перспективная брачная партия. Анью ведь тоже девушка, никто не уточнял, что выбирать можно только из людей. Силлиан подошёл к колдунье, предлагая руку. Девушка удивленно приподняла бровь, но вложила свою ладошку в его. Стоящий рядом Аман достиг апогея удивления. Ещё немного и брови жреца уползут на затылок.       Силлиан, под пристальные и обиженные взгляды других леди, вывел свою избранницу в центр зала. Память услужливо напомнила, что вторую руку надо положить на талию. Что надо делать дальше он не помнил. Оставалась надежда на то, что Анью знает и как-нибудь подскажет. Заиграла музыка. Девушка пристально смотрела на него, появилось странное покалывание в ладони и непонятная тяжесть в голове.       — И что мне делать?       Голос Аньюриэль раздался прямо в голове. Мысли хаотично заметались по сознанию.       Как она это сделала? Как ей ответить? Она тоже танцевать не умеет?       — Ментальная связь. Ты думаешь достаточно громко чтобы я услышала. Конечно не умею, я же в Рохэнделе росла.       Внешне девушка выглядела абсолютно спокойной, но Силлиан чувствовал, что она растерялась. Ситуация стала ещё более нелепой. Музыканты во второй раз начали играть вступление, а они так и стояли неподвижно, глядя друг другу в глаза. И всё, что мог сделать мужчина, это попытаться скрыть от колдуньи те мысли, которые показывать не хотелось, но почему-то именно они и вылезли на поверхность. И хорошего в них было немного. Было безмерно стыдно смотреть как на щеках Анью проступил румянец.       — Может ты подумаешь о том, как нам выкручиваться из этой ситуации, а не обо мне в ванной? — добила его колдунья.       Хотелось провалиться сквозь пол… Вступление начало играть в третий раз. По залу разнеслось эхо перешептываний. Силлиан не мог различить в них отдельные слова, но Анью явно всё отчетливо слышала и её это злило. Её раздражение ощущалось сознанием, словно треск костра, грозящий перерасти в рев беснующегося пламени.       Мужчина сделал шаг в сторону, колдунья мягко шагнула следом, внимательно следя за его движениями. Он легко пропустил её под рукой, закручивая и плавно ведя девушку кругом по залу. Если танец — это искусство убрать ногу до того, как на неё наступит партнёр, то Аньюриэль этим искусством владела виртуозно. Она умудрялась на уровне ментальной связи понять, что он хочет и мгновенно соображала, что нужно делать ей. Такая обманчиво покорная сейчас… Силлиан прекрасно понимал, что приручить её равносильно тому, что простой человек попытается удержать пламя голыми руками. Ничего не выйдет, да ещё и кожу спалишь дотла. Но сейчас, глядя на её мечтательную улыбку, на то, как изменился её взгляд, чувствуя, как она наслаждается мелодией, словно растворяясь в ритме, очень хотелось верить в то, что это дикое пламя можно приручить. И поэтому Силлиан прижимал Анью к себе немного больше, чем того позволяли приличия.       Вероятно, у этого всего будут последствия. Наверное, эта взбалмошная чародейка завтра закопает половину леди и лордов, которые начнут распускать новые слухи… И он опять махнет рукой на её выходки. Потому что ругаться и злиться на Анью невозможно, да и совершенно бессмысленно. И разве должно так сбиваться дыхание от простого контакта кожи?       Силлиан перестал задумываться о том, какие движения надо делать. Он словно слился с музыкой, чувствовал её всем своим существом и вел за собой девушку, кружа её по залу. Всё окружающее слилось в какую-то размазанную мешанину из пестрых нарядов и блеска украшений, став лишь фоном. Появилось странное чувство легкости и как будто парения над полом.       Мелодия замедлялась, затухала. Анью, следуя за его движением, плавно прогнулась в спине, медленным изящным жестом отведя обе руки себе за голову, и практически касаясь пальчиками пола. Удивительная пластика и грация, которые никогда не будут доступны человеческим женщинам. Было во всём этом что-то чувственное и, словно, немного интимное. Плавно сошли на нет последние аккорды. Силлиан мягко потянул девушку на себя, возвращая её в вертикальное положение. В повисшей тишине эхом отдавалось в ушах его собственное сердцебиение.

***

      Королевская гостиная радовала тишиной. Силлиан устало откинулся на спинку кресла и вытянул ноги. Кошмар наконец-то закончился. Следующий бал будет только весной, во время празднования Начала года.       — Эти лорды не простят, что ты отказался танцевать с их дочерьми, — Аман подтащил кресло поближе к камину и уселся на него.       — Я вообще танцевать не хотел, — он положил голову на спинку своего кресла, блаженно закрывая глаза.       — Но с Анью ты танцевал, — голос Амана сочился неприкрытым сарказмом.       Силлиан слегка повернул голову набок и приоткрыл один глаз, находя взглядом друга. Жрец никак не отреагировал на этот танец и выглядел вполне спокойным. Хотя, не зря говорят, в тихом омуте бесы водятся. О чём думает Аман было непонятно. Дверь тихо приоткрылась и в комнату проскользнула Аньюриэль, держа в руках корзинку.       Опять грабила кухню. Завтра опять выслушивать от повара…       — Человеческие приёмы ещё более занудные, чем в Рохэнделе, — она недовольно фыркнула и скинула с себя туфли.       Мужчины молча проводили Анью взглядами, смотря как она усаживается на шкуру саблеклыка перед камином и перебирает содержимое корзинки. Колдунья по-прежнему была в алом платье, но выглядела обычно-беззаботной. Показная холодность и равнодушие пропали, словно никогда и не было в ней этого пренебрежительного отношения к людям.       — Пастилу кто-то будет? — она подняла взгляд. — Значит мне больше достанется.       — Почему ты не сказала? — тихо задал вопрос Аман.       — Что иду на кухню? А ты что-то особенное хотел? Глянь, какой виноград я раздобыла. Этот не такой, как в Загорье, а сладкий. Тебе должен понравиться, — она, улыбаясь подняла гроздь винограда на вытянутой руке.       — Я не об этом. Ты — Ари рода и не сказала ни мне, ни Силлиану, — Аман явно был зол, но старательно сдерживался.       — Это не важно, — девушка пожала плечами и продолжила перебирать унесенное с кухни.       — Не важно?! — Силлиан недоумевал, глядя на то, как пренебрежительно колдунья относится к собственному происхождению. — Ты — аристократка, более того — глава своего рода. Это ведь многое значит!       — И что же это значит? — Анью иронично приподняла одну бровь.       — Ари — защитники Рохэнделя. Это весьма почетно, — жрец, скрестив руки на груди, пристально смотрел на чародейку.       Анью пару секунд удивлённо смотрела на них, после чего завалилась на пол, заливаясь смехом. Аман обескураженно смотрел в ответ, очевидно не понимая, что такого смешного сказал.       — Что смешного в моих словах? — не выдержал жрец.       — Вы это сейчас серьезно?! Почетно? — девушка вытирала проступившие на глазах слёзы. — Вы меня чем слушали? К Ари относятся с уважением по одной простой причине: те, в ком течет древняя кровь отдают жизни для защиты других. Кратос создал нас ради этой цели. Это заложено в сознании каждого, кто унаследовал волю крови первых силлинов. Инстинкт умирать, защищая других. Того требует зов крови, ценить жизни других превыше своей. Большинство древних родов сейчас в упадке, нас осталось не так много. В моем роду я последняя.       — Но разве это правильно? Тебе ведь не обязательно жертвовать собой ради других, — Силлиан смотрел на лежащую перед камином девушку и не понимал, как она может так спокойно говорить о подобных вещах.       — Ари лишь разменная фигура на доске мироздания, Силлиан, — она села и улыбнулась. — Я — боевой маг. Я рождена чтобы сражаться. И этот вариант воспринимается мной, как единственно-верный. Меня всю жизнь к этому готовили. Таково моё предназначение. И не нужно смотреть на меня с жалостью. Кстати о фигурах, как насчет партии в асар?       — Я итак проиграл тебе половину королевства.       — Да ладно тебе, отыграешься когда-нибудь, — судя по озорному блеску в глазах, отыграться ему в ближайшее время не позволят.       — С меня на сегодня хватит страданий, — король покачал головой, стараясь не смотреть в эти полные надежды глаза. — Поиграй с Аманом.       — Жрецам не полагается играть в азартные игры, — нравоучительно произнес этот самый жрец.       — Ты ведь играл пару раз вместе со мной.       — Я лишь помогал советом, — пожал плечами Аман.       — Ему играть не на что, — фыркнула Анью.       — На желание, — подбросил идею Силлиан и тут же пожалел о своих словах.       — На всё что захочу? — в глазах девушки заплясали огоньки алчности.       — Я против! — Аман понял, что ничего хорошего ему не светит и резко поднялся, намереваясь покинуть комнату.       — Ну Амааан! — она вцепилась в его плащ. — Один раз. Ну что тебе стоит?       — Я так понимаю, мне это будет очень дорого стоить. — он тянул на себя плащ, стараясь вырваться.       — Но ты ведь можешь и выиграть. И тогда я должна буду выполнить то, что ты захочешь.       Аман замер на месте. Похоже перспектива получить что-то от Анью оказалась невероятно притягательной. Мужчина поколебался несколько секунд и всё-таки сел. Колдунья, с маниакальным блеском в глазах расставляла фигурки на доске. Силлиан грустно вздохнул, понимая, что выиграть жрецу будет очень сложно. Анью довольно поставила нефритовую королеву рядом с всадниками на оленях и внимательно посмотрела на то, как расставляет свои фигуры Аман. Оставалось надеяться на то, что жрец просто выбрал весьма необычную стратегию, а не бездарно расставляет своих бойцов по стенам…       Силлиан внимательно наблюдал за разворачивающимся сражением, опустошая корзинку с продуктами. Вот отряд из всадников и магов сопровождает таран к воротам крепости. Лучники и баллисты старательно отстреливаются под руководством Амана. Один за другим нефритовые бойцы отправляются обратно в сундучок. Жрец настолько увлекся и обрадовался тому факту, что смог вывести из игры несколько фигур, что потерял бдительность и не заметил, как подошли к стенам его крепости осадные башни. Вот уже архимаг и элементали крушат всё и вся. Анью не ведала жалости, круша янтарную армию, проводя удивительные по своей хитрости и наглости маневры, жертвуя фигурами, если это было необходимо. Силлиан старательно запоминал эти многоходовые комбинации, готовясь к тому, что в будущем он сам попытается их использовать, играя с Гедрюсом или Миханом.       — Победа!       Огонь в камине ярко вспыхнул, откликаясь на ликование колдуньи. На Амана было жалко смотреть, такая бездна отчаянья была в его глазах. Силлиан даже отчасти чувствовал себя виноватым. Наверное, не стоило подкидывать девушке эту идею. Что может стребовать с жреца Аньюриэль в уплату за проигрыш страшно было даже представить.       — Ладно, вы двое как хотите, а я пошла спать. Завтра предстоит насыщенный день, Аман, — она многообещающе улыбнулась и направилась к дверям.       — Анью, ты игру забыла, — окликнул её Силлиан.       — Не забыла. Она теперь твоя, — девушка улыбнулась напоследок и тихо прикрыла за собой дверь.       — Моя?       Король перевел взгляд на игральную доску. В сказанное просто не верилось. Он наклонился, доставая из сундука фигурку нефритового стрелка, аккуратно провел пальцем по дуге лука.       — Она это серьёзно? Она что, подарила мне асар?! — он посмотрел на Амана.       — Мне конец… — грустно выдавил из себя жрец.

***

      Кармиан.       Очередное совещание глав легионов… От недовольства Казероса уже закладывало уши. Кармиан искоса посматривал на других командующих. По Волдану, откровенно говоря, никто не скорбел. В Фетраннии слабые долго не живут, а Волдан оказался слаб.       — Увы, я не успел ничего сделать. Когда я прибыл на место битвы, Волдан уже потерпел поражение. Шай’Солар засиял в руках человеческого мальчишки. Всё что мне оставалось, это принести эту печальную весть, — Кармиан показательно-печально вздохнул и отвел взгляд.       — Волдан был идиотом и никогда не знал, когда нужно отступить. Раз Шай’Солар засветился, то планы меняются, — быстро начала продумывать новую стратегию Аврельсуд.       Прекрасная и холодная владычица иллюзий ни к кому не питала эмоций, предпочитая свысока смотреть на происходящее. И сейчас она свысока смотрела на него. От пристального взгляда её белесых, без зрачков, глаз становилась не по себе, но Кармиан был достаточно хорош в искусстве скрывать свои эмоции и чувства. Впрочем, эта демоница не зря была правой рукой Казероса…       Так или иначе, но тебе нечего сказать против меня, чтобы ты там не думала.       Кармиан старательно давил в себе порыв улыбнуться. Он обвел взглядом других генералов. Иллиакан, владыка скверны, ковырял когтем очередную язву на своём теле. Белакис, командующая легионом искушения, витала в своих мыслях и улыбалась, обнажая два ряда острых клыков. Камен, глава легиона смерти, молча и совершенно неподвижно стоял, скрестив руки на груди, лишь едва заметное мерцание глаз показывало, что это демон, а не статуя. Ку-Сатот, владыка безумия, теребил бант на своей шее, хихикая каким-то своим мыслям.       — Ничего не меняется! — громогласный рёв Казероса привлёк всеобщее внимание. — Пустота разъедает наш мир с каждым днём. Скоро потухнет Алая Луна и Фетрания погрузится во тьму. Мы не можем ждать. Ковчег нужен нам здесь и сейчас. Вы снова отправитесь в Акрасию. Мы ударим по всем землям разом.       — Я отправлюсь в Рохэндель. У меня старые счеты с силлинами и Азеной, — Аврельсуд создала на ладони небольшую сферу тьмы и тут же сжала её когтями.       — А я хочу в Аньшу! Там такие ловкие мужчины! — Белакис кровожадно улыбнулась.       Кармиан чуть не скривился. Поговаривали, что хозяйка страстей ловких мужчин предпочитает исключительно из гастрономических соображений. Иллиакан и Камен остались равнодушны.       — А я отправлюсь туда, где потерпел поражение Волдан и принесу нам победу! — Ку-Сатот улыбнулся, подпрыгнув на месте, отчего закреплённая на плече кукла-чревовещатель едва не упала на землю.       На выбеленный коже демона улыбка от уха до уха смотрелась отвратительно. Как и наряд шута, с этими вечно звенящими бубенцами, который сам паяц считал необычайно элегантным.       — Позволь мне показать тебе дорогу, — Кармиан изобразил вежливый полупоклон.       — Идите. И да поможет вам Тьма. Погрузите их мир в пучину ужаса. Акрасийцы заплатят за всё. — ощущение ауры Казероса исчезло.       Всё идёт идеально.

***

      Аньюриэль.       Солнце уже поднялось над горизонтом. По переходам суетливо бегали слуги. Анью бодро передвигалась по коридорам дворца. Вроде и не бежит, но и идет достаточно быстро. Ещё одна лестница. Ещё один поворот. Щелчок пальцев распахивает перед ней дверь. Стражники, что сторожат покой короля, успевают лишь раскрыть рты, в немом изумлении. Главное, когда нарушаешь принятые в человеческом обществе правила, делать это с таким невозмутимым выражением лица, словно так и надо, тогда никто не мешает. Силлиан ничего не скажет против. Силлиан многое ей прощает, даже то, что, наверное, не стоило бы. И сейчас он удивленно хлопает заспанными глазами, смотря на появившуюся в своей спальне колдунью.       — Я одолжу у тебя рубашку, — Анью шустро преодолела пространство комнаты, открывая дверь гардероба.       — Конечно. Чувствуй себя как дома, — Силлиан снова развалился на кровати, в его голосе отчетливо слышались нотки неприкрытого сарказма.       — Спасибо! — крикнула девушка, перебирая одежду, в поисках чего-то подходящего.       Что же они все такие вычурные…       — А ты почему так рано проснулась? — донесся из спальни голос короля. — И зачем тебе рубашка? Если не хватает одежды — просто купи себе что-нибудь и пусть мне потом пришлют счёт. Я ведь уже кучу раз говорил — любые твои расходы в Лютерии я оплачу.       — Я заказала себе наплечники. Завтра должны быть готовы, — ответила колдунья, доставая из глубины шкафа простую льняную рубашку.       Отлично! Должна подойти.       — Да, я знаю, — Силлиан показался в дверях гардеробной, балансируя на одной ноге, и пытаясь натянуть на вторую сапог. — И это единственный счет, который мне пришел… А по городу ты гуляешь регулярно.       — Мне вроде ничего больше и не нужно, — она пожала плечами. — Спасибо за рубашку. Вечером верну. Наверное… Я на это надеюсь.       — Что ты задумала? — мужчина пристально смотрел на неё, стоя в дверном проходе, и скрестив на груди руки.       — Я тороплюсь, потом расскажу, — Анью телепортировалась и шустро выскочила из королевской спальни, крепко прижимая к груди рубашку.       Девушка быстро спустилась на пару этажей, сворачивая в коридор, ведущий в гостевые покои. Третья дверь. На двери висело простенькое сигнальное заклинание, а значит жрец всё ещё спал. Анью окинула взглядом плетение и стало как-то даже обидно. Защищать дверь магией Аман мог только от неё, больше просто не от кого. И тот факт, что он наивно полагал, что это поможет говорил о том, что её существенно недооценивают.       — Это не самая лучшая идея, — подала голос Энвиса.       — А можешь сегодня не вмешиваться? Я ничего такого не сделаю, можешь быть спокойна.       — Как тебе будет угодно. Твой выбор и твоя ответственность, — ощущение от присутствия даро исчезло.       — Взломать или просто разорвать? — колдунья смотрела на жалкую попытку жреца не впустить её в комнату. — Хотя…       Она аккуратно растянула защитную магию, просто телепортируя себе через образовавшуюся брешь в комнату. Отпустила плетение и осмотрела дверь. Визуально всё осталось как было.       Даже сигнальных маячков не догадался навесить. Ну кто так делает?!       Дверь из кабинета в спальню мужчина никак не защитил, полагаясь на то бездарное защитное заклинание, годное лишь на то, чтобы остановить горничную. Анью аккуратно открыла дверь, входя в полумрак спальни. Пахло пылью и слежавшейся бумагой. Аман решил перенести половину библиотеки к себе поближе и сидел с книгами ночами напролет, а потом спал до обеда. Девушка аккуратно обошла стопку книг, прислоненную к кровати. Ещё несколько поменьше были на столе и на подоконнике.       — Проснись и пой, — она наклонилась над спящим мужчиной.       Аман лишь перевернулся на другой бок. Было наивно полагать, что он проснется сразу. Анью достала из-под подушки какой-то сборник баллад и глубоко вздохнула. Подсознание начало прикидывать, какую по мощности молнию нужно создать, чтобы разбудить, но не убить при этом. Будучи дэроном мужчина наверняка мог выдержать намного больше…       — Так! Ну всё, подъем! — она взмахнула рукой, распахивая плотные шторы.       Яркий солнечный свет разорвал полумрак комнаты. Аман жмурился во сне, стараясь зарыться в одеяло с головой. Анью усмехнулась, стягивая с него покрывало и чувствуя странное моральное удовлетворение за все ранние побудки, которые ей, по вине жреца, пришлось пережить.       — Ты что тут делаешь? — мужчина подскочил на кровати, удивленно смотря на неё. — Ты как вообще зашла?       — Это самое позорное защитное плетение, которое когда-либо появлялось на моем пути. Одевай, — она протянула ему рубашку.       — Зачем? — Аман отодвинулся подальше от неё.       — Ты проиграл мне желание, — пожав плечами напомнила колдунья.       — И ты хочешь, чтобы я просто одел рубашку? — жрец с подозрением косился на вещь в её руке.       — Нет. Я хочу тебя. На весь день. И чтобы ты выглядел как нормальный человек, а не как жрец с выражением мировой скорби на лице, — Анью довольно улыбнулась.       — Я не могу, — он покачал головой. — Нужно искать информацию о том, где Рунарт сокрыл гробницу Лютерана.       — Завтра, — сказала, как отрезала, девушка.       — Нам нужно искать Ковчег.       — Завтра.       — Демоны ждать не будут!       — Подождут до завтра. Ты проиграл мне желание, Аман. Пока часы на городской площади не отстучат двенадцать — ты в моем полном и безраздельном распоряжении. Это моё желание, — она кинула в него рубашку.       По коридору раздался звук быстрых шагов. Кто-то дернул дверь в покои. Дверь, разумеется, не поддалась.       — Аман! — Силлиан колотил по дереву кулаком. — Аман, проснись! Эта безумная опять что-то задумала!       Девушка и жрец переглянулись между собой.       — Нельзя было научить его чему-то хорошему? — Анью вытянула руку в сторону двери, разрушая защитное плетение.       — Я здесь совершенно не при чем, — пожал плечами Аман, натягивая рубашку.       — Ты уже проснулся! — в комнату забежал запыхавшийся Силлиан. — О, ты тоже тут…       — Да, я тоже тут. А с чего ты взял, что я безумная? — колдунья ласково улыбнулась.       Силлиан нервно сглотнул и посмотрел на Амана. Жрец отвернулся в сторону.

***

      Земля комьями летела из-под конских копыт. Всадники очень быстро сближались, держа турнирные копья наперевес. Звук удара, треск дерева и один из рыцарей вылетел из седла с грохотом падая на землю.       — Какой странный вид развлечений, но весьма зрелищно! — Анью весело подпрыгивала на месте, смотря на то, как помогают уйти побежденному рыцарю мальчишки-оруженосцы.       — Сплошное насилие. Лучше бы пошли в храм Руфеона, — Аман грустно вздохнул.       — Ты туда можешь хоть каждый день ходить, но при этом закопался с головой в книги. Вчера праздновали лорды, а сегодня праздник у простых горожан. Неужели кому-то интересно слушать нудные проповеди?       — И поэтому сегодня праздничное богослужение. Оно особенно пышное и длится в два раза дольше обычного, — нравоучительно произнес жрец.       — Кратос меня упаси от подобного кошмара! Мне твоих проповедей более чем достаточно. Я итак скоро начну вести себя как человек.       — В некоторых аспектах это было бы даже неплохо. Немного человечности тебе не повредит, — Аман осекся и испуганно посмотрел на неё. — Прости, я не в этом смысле.       — Я не зацикливаюсь на этом, не переживай. Есть вещи, которые я изменить не в силах. Моя специфическая родословная из их числа. Я уже научилась жить с этим.       Анью, улыбаясь, села на одно из кресел. Они вдвоем вполне комфортно расположились в королевской ложе. Силлиан присоединиться не смог — какие-то государственные дела требовали его присутствия. Плотный навес защищал их от не по-осеннему жаркого солнца, неподалеку крутился мальчишка, готовый принести друзьям короля всё, что они пожелают.       — Спрашивай уже. А то, боюсь, тебя разорвет от любопытства, — она улыбнулась, ловя на себе очередной беглый взгляд жреца.       — Но ты ведь не знаешь, о чём я хочу спросить.       — О том, как появляются смески вроде меня, полагаю, — Анью пристально посмотрела в синие глаза мужчины.       Аман покраснел в ответ. Можно было даже не сомневаться, что она правильно поняла его взгляды.       — Разве силлины создают семьи с людьми? Мне никогда не доводилось слышать о подобном.       — Нет. На это существует табу. И причина вполне простая и понятная: люди живут значительно меньше, чем представители старших рас. По той же причине мы не заводим питомцев, что повсеместно принято у людей. Терять тех, кто дорог сердцу, очень больно. Я слышала, что прежде, до Войны Трёх, иногда случались союзы среди представителей старших рас. Так, например, поговаривают, что Аматрия была любовницей Торгона.       — Двое из Трёх Древних, обучавших людей, были любовниками?! — жрец неверяще смотрел на нёё. — Но ведь Аматрия была лазенис, а Торгон — халь. Разве такое возможно?       — Не понимаю, как расовая принадлежность может влиять на любовь, — девушка пожала плечами. — Иногда силлины тоже заводят себе любовников среди людей или представителей других рас. Чаще всего среди тех, кто одарен магией, так как это существенно продлевает жизнь. Разумеется, это не одобряется. Но на моей родине не принято лезть со своим мнением в чужую постель и выбор мэлдо, как правило, дело каждого в отдельности. Порой случаются и межрасовые союзы. Тут, конечно, мало кто переплюнет Иланию, Ари рода ни Аилин. Хотя, у женщин их рода вообще специфические понятия о достойных мужчинах.       — Это как? — жрец заинтересовано смотрел на неё.       — Помнишь, в Озерной деревне я рассказывала детишкам историю про волшебницу и гигантского жабреля? — Анью дождалась утвердительного кивка. — Вот только жабрель в прекрасного принца не превратился. Они провели обряд единения сердец, не поставив Ард Рену в известность. Азена рвала и метала, но Иона её утихомирила и вроде как все примирились с выбором Илании. Родовые артефакты ни Аилин обеспечивают чистоту крови по женской линии, так что… Аман, ты чего побледнел?       — Жабрель… Как это вообще возможно? Это же просто гигантская жаба с хвостом. И при чем тут чистота крови по женской линии? — он пару секунд смотрел в одну точку, после чего начал стремительно заливаться румянцем.       — Тебе принести водички? — девушка изо всех сил старалась не смеяться, глядя на его реакцию.       Аман в ответ замотал головой, отводя взгляд в сторону и закрывая глаза ладонью.

***

      — Эта постановка была просто ужасна! Я обязательно расскажу об этом Силлиану. Поверить не могу! Как они посмели взять на роль меня мальчишку! — она недовольно мерила шагами мостовую.       Жрец старался не отставать и сдавленно хихикал в ответ на её негодование.       — И чего тебе так весело? Тебя там вообще не было, — она остановилась и резко развернулась на каблуках.       — Оно и к лучшему. Куда дальше пойдем?       Аман уже смирился, что в библиотеку сегодня он не попадет и, кажется, даже начал получать удовольствие от прогулки по городу. Они уже успели посмотреть несколько уличных представлений бродячих артистов. Анью показала всем как на самом деле надо выдыхать огонь, посрамив нескольких факиров, демонстрирующих дешевые трюки. И сейчас сбегали с театральной постановки под названием «Битва за Лютеран». В основу этого представления легли недавние события, в которых они оба принимали участие. Вот только от правды мало что осталось. Амана в спектакле не было вообще. Регент оказался горбатым старикашкой. Колдунью играл какой-то писклявый юнец с легким пушком усиков над верхней губой. И только Силлиан выглядел достойно.       — Я проголодалась. Пойдём посмотрим. что можно купить. Вон оттуда пахнет чем-то вкусненьким.       По всей торговой площади и близлежащим улочкам раскинулись ярко украшенные лотки торговцев. Ремесленники предлагали свои товары. Кузнецы, кожевники, ювелиры, фермеры… Отовсюду доносились крики зазывал, шум голосов, кто-то торговался, стараясь сбросить цену. Анью вцепилась в локоть Амана, стараясь не потерять его в этой толпе. Одетый в обычную одежду, без всей этой орденской атрибутики, он был невероятно похож на обычного человека. Хотя перчатки мужчина так и не снял, оставаясь верным своей странной привычке. Ветер теребил, и без того торчащие во все стороны, светлые волосы, синие глаза с интересом осматривали предложенный ассортимент.       Колдунья потащила его к лотку кожевника, присмотрев пару неплохих перчаток. Не смотря на отчаянное сопротивление жреца перчатки были куплены, счёт отправлен Силлиану, рванье безжалостно сожжено. Анью напевала простенький мотив весёлой песенки, которую частенько играл в Орзельской крепости Амадей и ела вкусное печеное яблоко в карамели. Идущий рядом Аман отщипывал кусочки от булки и осматривал лотки с какой-то ерундой.       — Леди! Леди-рыцарь, постойте!       Анью обернулась, смотря на то, как к ним бежит молодой послушник. Судя по одеянию, мальчишка был из Ордена Первозданного Света. Аман смотрел на неё с бездной подозрения в глазах.       — Леди! — юноша остановился рядом с ними, стараясь отдышаться. — Слава Руфеону, что свёл снова наши пути! Я так рад, что смогу поблагодарить Вас лично!       Это кто такой вообще?       — Вы меня не узнаете? — мальчишка обиженно смотрел на неё. — При штурме города, мы сражались на стене. Вы меня пощадили, проявили милосердие. Разве не помните?       Анью не помнила. Может она кого-то и пощадила, но в памяти это не отпечаталось. Она вообще не помнила, чтобы на её пути были какие-то жрецы или послушники.       — Моё имя Маркиан. Я так благодарен Вам, леди! Вы показали мне, как важно ценить жизнь и проявили благородство, не убив меня. Так что я решил идти по Вашему пути и теперь служу Ордену Первозданного Света. Вы никогда не пожалеете, что пощадили меня. Спасибо! Большое спасибо! Да осветит Руфеон Вашу дорогу.       Маркиан низко ей поклонился и спешно удалился. Колдунья в ступоре смотрела на то место, где только что стоял юный послушник, которого она каким-то невероятным образом толкнула на путь служения богам. Разум отказывался принимать эту абсурдную ситуацию. Рядом сдавленно хихикал Аман.       — Вот уж не думал, что ты отправишь кого-то на путь служения Руфеону. Кажется, не зря я проводил вечера пытаясь донести до тебя ценность жизни. Ты проявила милосердие к юноше. Я горжусь твоими успехами, — мужчина улыбнулся.       — Я его вообще не помню, — девушка покачала головой.       — Зато он тебя запомнил. Ты изменила жизнь этого юноши к лучшему. Теперь его будет направлять Руфеон.       — Как-то это меня не успокаивает. Лучше бы мальчишка думал своей головой, — Анью пожала плечами, снова возвращаясь к разглядыванию лотков и предложенных на них товаров.       — Чем тебе так не угодили служители Руфеона? — жрец показательно надулся.       — Ты про войну Фоден слышал? — колдунья пристально посмотрела на него.       — Про ту, которую развязали Рохэндель и Шеакрия? Да. Говорят, именно эта война стала катализатором, нарушив равновесие в нашем мире. Тогда открылся новый разлом, и демоны Фетрании вновь вторглись в Акрасию.       — Рохэндель не развязывал войну. Ард Рены приняли послов Шеакрии со всеми полагающимися почестями. Разместили их в гостевых покоях в Солнечной башне. Это вроде королевского дворца… Ничего не предвещало беды. Но под покровом ночи люди устроили резню, стремясь пробиться к Обители Снов, и уничтожить Великое Древо Элзовин. Их убили. Азена жестоко отомстила Шеакрии за такое варварство. Так началась война Фоден.       — Зачем было пытаться уничтожить дерево? — Аман непонимающе смотрел на неё.       — Сила моей расы в неразрывной связи поколений. После смерти душа силлина уходит не в Звездные чертоги, а под сень Элзовин. Корни Великого Древа пронизывают весь Рохэндель, скрепляют вместе парящие острова. Если Древо погибнет, моя раса медленно исчезнет с лица Акрасии, — девушка печально улыбнулась. — Многие малые расы сильно пострадали в войне Фоден и перебрались из человеческих земель в Рохэндель. Ард Рена усвоила урок, слившись с Элзовин она создала Завесу, отделяющую западные земли от человеческих королевств. С того дня лишь редкие путешественники, получившие дозволение Азены, пересекали завесу и попадали на мою родину.       — Но разве такая изоляция идёт на пользу твоему народу? Ведь Рохэндель многое теряет. Берн доказал, что если силлины и люди объединяться, то всего за несколько столетий может получиться одно из самых развитых королевств во всей Акрасии.       — Не мне судить о решении Ард Рены. Она выполняет свой долг, защищает тех, кто под её покровительством, — Анью остановилась, рассматривая лоток с глиняной посудой.       — Ты ведь Ари…       — Лишь формально. Будь у Азены выбор, мне бы никто не доверил возглавить род. Но я последняя. Силлины и малые волшебные народы могут сами выбирать в чьих землях жить. В Звездном доле, землях моего рода, сейчас практически никто не живёт. Полагаю, это связано с тем, что я всё ещё слишком молода, по меркам моего народа. Ну и мой необычный дар тоже сказался на их решении.       — Мне жаль, — Аман едва заметно прикоснулся к её локтю, стараясь поймать взгляд.       — Я думаю, мы должны сделать выводы из уроков прошлого. Шеакрийцы пришли к выводу, что человечество высшая раса, потому что к созданию людей приложили усилия все семь младших богов. И раз люди несут в себе частичку от каждого из детей Руфеона, то люди должны править Акрасией, так они решили. О чём-то похожем когда-то говорили и халь. Все беды нашего мира от того, что одни считают, что они лучше, чем другие. И, увы, моя раса не исключение, — она посмотрела в синие глаза мужчины. — Я рада, что сбежала и увидела, что мои наставники ошибались. Люди не такие, как мне рассказывали.       — Сбежала? Я думал Ард Рена поручила тебе эту миссию. И недоумевал, почему Рохэндель отправил лишь одного мага, хоть и настолько сильного.       — Хранительница Тризиона призвала меня. Она дала мне немного времени на сборы. Я просто побросала в сумку всё, что вообще попалось под руку. А потом меня выкинуло где-то в Артемисе. Я думала Хранительница перенесет меня к Ковчегу, а вывалилась из портала посреди леса. Представь моё недоумение. Я какое-то время бродила от деревни к деревне, пока, на своё счастье, не встретила тебя. Ард Рена не знает где я, — Анью виновато улыбнулась.       В Рохэнделе её ждал гнев Азены…

***

      — Жрецы не танцуют, — Аман упирался ногами в брусчатку.       — Сегодня ты не жрец. Значит танцуешь, — Анью тянула его за собой на площадь.       Веселая музыка разливалась, заполняя собой пространство вокруг, заставляя сердце биться чаще. На площади танцевали люди. Кто парами, кто отплясывал сам по себе. Кто-то просто притопывал в такт музыке. Красивые подавальщицы плавно скользили между отдыхающими, с заставленными кружками, подносами в руках.       — Но я не хочу!       — Потерпи ещё тридцать минут. Уже почти полночь, — колдунья тащила за собой мужчину разве что не волоком.       — Я не умею, — не сдавался жрец.       — Я тоже. Будем импровизировать. Просто слушай музыку, — дала она дельный совет.       Аман смотрел на неё со смесью смущения и осуждения. Анью положила ладонь ему на плечо и дождалась, пока появилось тепло от его ладони между лопаток. Мужчина отчаянно краснел и старался не смотреть ей в глаза. Девушка плавно шагнула назад, потащив его за собой. Аман сделал неуклюжий шаг за ней, потом ещё один. Пришлось спешно убирать ногу, пока он на неё не наступил.       Жрец хмурился, не забыв, о том, что он вообще-то жрец и «танцевать ему не положено». Аман всем своим видом выражал неодобрение её затее. Анью весело улыбалась в ответ. Уже совсем скоро всё станет так, как было раньше. Она будет проводить время с Силлианом и Милицей или просто гулять по городу. Он закопается в трепетно любимые книги, ища зацепки. Но сейчас об этом не хотелось думать. Об этом можно будет подумать завтра. Когда Энвиса будет отчитывать её за сегодняшние глупости. Когда Анью в очередной раз прокрадется на кухню, чтобы утащить что-то вкусненькое для этого глупого святоши. А сейчас есть ещё немного времени на эту маленькую иллюзию счастья.       Аман постепенно расслаблялся, проникаясь мелодией, начиная понимать движения. Разгладилась морщинка между бровей мужчины. В глазах появился огонёк азарта. Из-под налёта заветов Ордена и священных писаний, наконец-то, показался человек. Настоящий, живой, чувствующий, а не загнанный в рамки условностей и ограничений глупый святоша. Аман перехватил инициативу, пропуская её под своей рукой и закручивая. Мужчина быстро учился, подсматривая движения у других танцующих пар. Музыка ускорялась, бешеный ритм отдавался в грудной клетке эхом сердцебиения.       Вот они, повинуясь мелодии, ненадолго расходятся в стороны. Анью кружится на месте, наслаждаясь тем, как играет ветер с распущенными волосами. Счастье вырывается наружу вспышкой магии. Она интуитивно обращает её в свет и в ночном небе над площадью кружит стая, созданных из бело-золотистого света, мотыльков. Люди радостно что-то кричат. Аман снова берёт её за руки, продолжая кружить по площади. Он смеётся и улыбается, забыв, что он жрец, и ему танцевать не положено.       Мелодия затихла, и Аман аккуратно отвёл её к краю площади. Они просто смотрят на то, как суетливо бегают дети. Кто-то сказал, что если поймать магическую бабочку, то исполнится желание и на мотыльков началась натуральная охота. Тонкие, созданные из света, крылышки разлетаются в руках всполохами искр. Анью увлеченно управляла стаей светящихся насекомых, когда почувствовала, как что-то мягко легло ей на голову.       — Тебе идёт, — рядом стоял улыбающийся Аман.       Девушка сняла с головы и рассматривала венок. Сделанные из ткани яркие алые цветы и пестрые ленты. Выполненная человеческими руками работа, вполне могла посрамить мастеров с её родины.       — Спасибо. Очень красивый, — она аккуратно провела пальцем по нежной ткани лепестка.       ~Мужчина дарит цветы женщине, к которой он неравнодушен~       Звон первого удара колокола пролетел над площадью. Часы на башне торговой гильдии начали отсчитывать последние секунды этого дня.       — Закрой глаза, — она, улыбаясь, смотрит в синие глаза мужчины.       Второй удар. Мимо них летит светящийся мотылёк, следом за ним с криками бегут какие-то мальчишки.       — Зачем? — он пристально, с каким-то странным подозрением смотрит в ответ.       Третий удар. Анью нервно крутит венок в руках.       — Я подарил его тебе не для того, чтобы ты нахлобучила его на мою голову, — Аман смотрит на неё с осуждением.       Четвертый удар. Сердце в груди колотится с невероятной силой.       — Закрой глаза. День ещё не закончился.       Пятый удар.       Осталось так мало времени.       Шестой удар. Аман, изобразив глубочайшую степень покорности судьбе, со вздохом, закрыл глаза.       Седьмой удар. Она аккуратно кладет ладони на плечи мужчины, немного наклонив его.       Почему я такая низкая…       Восьмой удар. Анью, привстав на носочках, мягко касается своими губами его.       Девятый удар. Аман вздрагивает от неожиданности, и девушка сжимает пальцами его рубашку, словно это поможет удержать момент.       Десятый удар. Оказывается, что у него такие мягкие губы.       Одиннадцатый удар. Аман по-прежнему стоит как каменный истукан и, кажется, даже не дышит.       Двенадцатый удар. День закончился. Анью медленно отстранилась и сердце из груди рухнуло куда-то в никуда. На лице мужчины лишь растерянность и непонимание. Там нет никаких следов радости или чего-то подобного. Колдунья весело улыбнулась, стараясь не показать ту горечь, что плещется внутри.       — Мне правда идёт? — Анью снова надела подаренный ей венок на голову и покрутилась на месте.       Сейчас главное просто улыбаться. Эмоции — это слабость. А слабость для неё непозволительная роскошь. Таков удел боевых магов. Она ошиблась. Эти цветы ничего не значили… Она просто увидела то, что хотела увидеть.       — А… Ага, — Аман отмер, растерянно смотря на неё.       — Думаю, пора возвращаться во дворец, — Анью развернулась, неторопливо идя по дороге, хотя хотелось просто сбежать. — Вот и закончился день. А вообще надо почаще гулять. Город-то красивый.       Аман молча шел следом, смотря себе под ноги. Не похоже было, что ему хочется ещё гулять по городу. Анью продолжала нести какую-то чушь. Рассказывала об аллее славы, на которой Силлиан очень хочет поставить её статую, не смотря на все протесты колдуньи на эту тему. Ей вообще казалось странным желание людей увековечивать рыцарей и героев в камне. Рассказывала о квартале, в котором торгуют своими изделиями умары, основавшие в Лютерии небольшую общину. Рассказывала о том, что видела в городе и его окрестностях. Было не важно о чём говорить, её всё равно никто не слушал, но тишина угнетала. В груди было неприятное чувство, словно туда плеснули кислоты.       Мучительно долгой показалась дорога до дворца. Не менее долго они шли в гостевое крыло. Идеи о том, что ещё можно сказать закончились и остаток пути прошел в напряженном молчании.       — Спокойной ночи, — Анью открыла дверь в свою комнату, стараясь не поворачиваться к стоящему рядом мужчине.       — Спокойной ночи, — раздался за спиной тихий голос жреца.       Она медленно сделала пару шагов, заходя в свои покои, и закрывая за собой дверь. Щелкнул язычок замка и от этого звука подкосились ноги. Девушка осела на пол, запуская пальцы в волосы, словно это могло помочь ей понять, что делать дальше. Аман никак не отреагировал на её поступок. Лучше бы он наорал на неё. Лучше бы отчитал. Это было бы хоть какое-то проявление эмоций, вместо этого странного отчуждения. А он просто ничего ей не сказал… По щекам потекли горькие слёзы обиды и разочарования.       — Не плачь, девочка, — Энвиса окутала её волной эмоционального тепла.       — И что мне теперь делать? Кажется, мои чувства отвергли, — совет даро сейчас был нужен как никогда.       — Прости меня, я тоже ничего не понимаю в любви, — Энвиса грустно улыбалась, жалея её несчастное сердце.