Сила, способная изменить мир: Вера

Can you hear the noise around? It's like a rave oh tonight's all bludfire. Can you here the noise out there? It's like a rave we burn it down like bludfire. Can you hear the noise around? We gonna rave oh tonight's all bludfire. Can you here the noise out there? It's like a rave we light it up like bludfire. Еva Simons — Bludfire

      Аньюриэль.       — Это плохая идея, — Энвиса в её подсознании неодобрительно качала головой, скрестив руки на груди.       Анью всегда было интересно, как она может это ощущать, не видя свою даро. Спрашивать было бесполезно. Связь между силлином и даро была слишком сложной для осознания. Они просто чувствовали друг друга. Колдунья поставила ногу на подоконник, легко выпрыгивая на улицу. Несколько секунд свободы падения и немного воздушной магии. Анью не стала оборачиваться, легко скользя среди теней по королевскому саду на восток, туда, где едва начал светлеть небосвод, готовясь к восхождению солнца.       — Нельзя постоянно убегать от проблем, — не унималась Энвиса.       — И что, по-твоему, я должна сделать? И я не сбегаю, просто взяла себе немного времени на размышления.       — Если бы знала, то уже посоветовала бы.       Анью быстро пересекла королевский сад, перемахнула через ограду, оказываясь на мостовой. В это время улицы были пустынны, лишь несколько стражников охраняли покой честных жителей Лютерана. На неожиданно появившуюся колдунью они не отреагировали, хоть и заметили. Её уже успели запомнить и знали, что с доверенным рыцарем Силлиана связываться не стоит. Девушка бесшумно бежала по улицам города, оставляя за спиной тот тяжелый разговор, который не было сил начать…       На одной из площадей, неподалеку от дворца, была красивая статуя, которая постоянно привлекала её внимание. Анью в очередной раз остановилась подле неё. Высокий постамент, на котором стояли две крылатые девушки, держащие на вытянутых руках крупный прозрачный камень. Но привлекала колдунью не сама работа человеческих скульпторов, а магический фон от статуи. Разобрать, какое именно заклинание заключено внутри, она никак не могла. Девушка медленно обходила постамент, пытаясь понять внутренние ощущения, что-то тянуло её к этому месту.       — Что-то не так? — Энвиса тоже вслушивалась в эти странные ощущения.       — Не понимаю, что это за магия, — Анью покачала головой и снова двинулась в сторону выхода из города.       Городские ворота были предсказуемо закрыты. Она легко взбежала по лестнице к дозорной башне и спрыгнула вниз, под испуганные вскрики солдатиков.       Могли бы уже привыкнуть.       Снова упоение падением и мягкое приземление. Иногда Анью думала о том, какого это, родиться с даром ветра, повелевать бурями и иметь возможность парить в воздушных потоках. Но судьба распорядилась иначе. Её дар пламя, годное лишь на то, чтобы сжигать врагов, а имеющихся способностей к воздушной стихии для полёта недостаточно. Предрассветный туман ласково принял её в свои прохладные объятия. Анью на пару мгновений прикрыла глаза, прислушиваясь к голосу интуиции, решая в какую сторону бежать дальше.       Чего я хочу?       Было бы неплохо повернуть время вспять, чтобы не было минувшего дня и её глупой инициативы. Зачем она вообще потащила Амана в город? Чего хотела этим добиться? Зачем было целовать его? Дурацкое проявление человеческих эмоций! Пламя внутри кипело, чувствуя её эмоциональное смятение, и требуя свободы.       Почему нельзя было придумать ничего получше? Можно было просто заставить его спеть какую-нибудь глупую и похабную песню из того, что поют по вечерам солдатики Силлиана. Посмеялись бы над тем, как Аман краснеет, и временами напоминали бы об этом… Какая же я дура!       Внутренний компас выбрал направление, и она бесшумно заскользила, сбивая капельки росы с растений. В небе над Лютерией появились первые солнечные лучи, возвещая о начале нового дня и разрывая покрывало тумана в клочья. Анью продолжала бежать, куда глаза глядят. В груди тугим комом сжалась странная горечь.

***

      Она продолжала бродить по холмам, наблюдая за жизнью простых людей. Где-то косили траву, кто-то собирал с полей остатки урожая. Люди чинили дома, ухаживали за животными, о чем-то разговаривали. Псы по-прежнему поднимали шум при виде колдуньи, но быстро сбегали, стоило ударить хоть одного энергией. Книги из Морайи оказались весьма познавательным чтением, правда читать их приходилось тайно, чтобы не провоцировать некоторых, отдельно взятых жрецов, на очередную проповедь. Хотя, кажется, Аман примирился с тем, что силлин, доставшаяся ему в напарники, немного далека от обычных представлений людей о её расе.       Может свести всё к глупой шутке?       Анью пнула носком сапога подвернувшийся камушек, смотря на то, как он улетает в придорожные кусты, вспугнув стаю каких-то мелких птиц. Делать вид, что просто пошутила, было уже, откровенно говоря, поздно. Ещё оставался шанс на то, что можно просто сделать вид, что ничего не было и надеяться на то, что Аман не попытается об этом заговорить. В конце концов она ведь не человек, для силлинов такие касания ничего не значат.       И кого я обмануть пытаюсь?       Дорога привела её к странному зданию с куполообразной крышей. В небо одиноко уставилась покрытая слоем ржавчины труба. Всё вокруг заросло травой и бурьяном.       — Обсерватория Семи Звезд. Одно из творений Рунарта, — пояснила Энвиса.       — И тоже заброшена, как и мастерская, — Анью провела рукой по шероховатой стене здания, в траву упали ещё несколько кусочков штукатурки.       — Человеческая жизнь весьма быстротечна, как и их память. Люди быстро забывают своих друзей, своих героев и свои обещания, — интонация у даро была странно-грустная.       Анью обошла здание обсерватории, находя пустой дверной проем, лишь ржавые петли указывали на то, что дверь здесь прежде была. Внутри всё было уныло-заброшенным. Ветер нанес в помещение целые кучи сухой листвы, которая едва слышно шуршала под ногами. Пауки сплели в углах свои домики и выглядывали из обитых белым шелком норок. Где-то в углу шуршал какой-то мелкий грызун. Под потолком тихо попискивали летучие мыши. Колдунья бродила среди гор мусора, рассматривая заброшенное творение великого архитектора. Линзы в телескопе потрескались и покрылись слоем грязи, увидеть что-то было просто невозможно.       Чьё-то пение отвлекло девушку от размышлений. Анью вышла на дорогу, смотря на то, как тянет небольшую повозку серая, в яблоках, кобылка. В повозке, на куче сена, сидел менестрель. Анью прежде видела его на королевском балу, Мужчина был тучен и аляповато одет, да и его музыкальные способности оставляли желать лучшего, по мнению колдуньи. Однако этот человек носил гордое звание королевского менестреля. Он перебирал струны лютни и горланил какую-то песню о короле и прекрасной русалке. Менестрель отвратительно фальшивил. И, судя по лицу фермера, управлявшего телегой, скоро менестрель пойдет пешком.       — Про короля поет, — подметила очевидное Энвиса.       — Ну да, это же придворный менестрель, о чем ещё ему петь, — Анью пожала плечами.       — Интересно, а какие ещё песни о королях он знает?       — Энвиса, ты — гений! Не обязательно ведь сидеть над книгами, можно поспрашивать менестрелей, они держат все эти стихи в голове! — Анью со всех ног побежала к повозке. — Нам по пути!       Девушка кинула фермеру пару серебряных монеток и запрыгнула на кучу сена, устраиваясь неподалеку от менестреля.       — Я помню Вас, прекрасная леди-рыцарь. Вы украсили своим присутствием королевский бал и, поговаривают, завоевали сердце молодого правителя, — мужчина улыбнулся ей, продолжая перебирать своими толстыми пальцами струны лютни.       — Найду того, кто об этом поговаривает и похороню живьем, — ласково улыбнулась в ответ колдунья.       — Я ни в коем разе не верю в подобные сплетни, — шустро исправился менестрель. — Хотя получилась бы прекрасная баллада о любви. Всё-таки в последнее время я пел лишь о войне. Вы помните, на балу я спел «Оду о дне восшествия на лютерийский престол Его Величества Силлиана Первого, самодержца всея Лютерии»?       — Помню, — Анью улыбнулась, вспомнив лица Силлиана и Амана, старающихся не уснуть в процессе слушания. — Это было весьма… длинно.       — Поэзия — это моя жизнь. Менестрель всегда должен быть в гуще событий, должен окунуться в жизнь с головой, иначе не сможет написать ничего стоящего. Войны, междоусобицы, мятежи — вот где творческое раздолье! Колоритные герои и героини, — мужчина отвесил ей галантный поклон. — Фактурные злодеи, противостояние идей, крушение идеалов, смесь натурализма и высокого пафоса! Вот чего просит моя душа, душа поэта!       — Вот как… И куда же ты сейчас держишь свой путь?       — Тут неподалеку музыкальный фестиваль, соберутся менестрели со всей Лютерии. Хочу послушать, что нового сочинили мои товарищи, да поражу их своими стихами. Я столько корпел над той одой, она поразила высшее общество в самое сердце. Вы помните, как мне аплодировали, какое было ликование!       Да все просто радовались, что ты закончил горланить…       Анью вежливо улыбнулась в ответ. Рушить иллюзии человека о собственной значимости она не видела смысла. Раз этому менестрелю до сих пор никто не сказал, что талант существует лишь в его фантазиях, то не ей в это лезть. Да и своих проблем ей хватает.       — Господин… — она замерла, пытаясь вспомнить имя человека.       — Один, — подсказал ей мужчина.       — Спасибо. Так вот, господин Один, а много ли песен про королей Вы знаете?       — А какая именно интересует прекрасную леди?       — Та, в которой есть слова «Светил небесных вечный круг свершится и солнца луч разбудит короля».       — Дайте мне немного подумать, — мужчина нахмурился, тихо бормоча строки себе под нос.       Облегченно вздохнул фермер, радуясь тишине. Тихонько стучали подковы лошади по камням дороги. Пели в траве птицы, да разносился то тут, то там стрекот кузнечиков. Анью наслаждалась теплом солнца и потоками ветра, скользящими по коже.       — Право слово, я помню наизусть все оды, панегирики, баллады и мадригалы, в которых, так или иначе, упоминаются короли Лютерии. Но таких строк не припомню. Может, это какая-то деревенская похабная песенка про пастушку, захомутавшую короля? Местные их очень любят. Но я в подобном рифмоплетстве, к счастью, не силён. Могу посоветовать, Ваше благородие, с Клодом поговорить. Он все эти поганые частушки наизусть знает. Я всё-таки — придворный менестрель, если и погружаюсь в жизнь простого народа, то описываю её высоким слогом.       — А где мне найти этого Клода?       — Да там, где эль разливают, там и Клод орёт свои песенки, — пренебрежительно махнул рукой менестрель.

***

      Двери трактира широко распахнулись, и из помещения вылетел молодой мужчина, неловко перевернувшись в воздухе, и упал в дорожную пыль. Из помещения донеслись крики и улюлюканье.       — Иди пой в другом месте, — следом за хозяином вылетела лютня.       Мужчина попытался поймать свой инструмент, но явно не успевал. Анью окутала магией лютню, перехватывая её в нескольких сантиметрах над землей. Бард удивленно смотрел на зависший в воздухе инструмент, не понимая, что произошло. Он неверяще потер руками глаза, ситуация, ожидаемо, не изменилась.       — Надо бросать пить… — бард пальцем ткнул в лютню.       — Отличная идея, — поддержала его в этом начинании Аньюриэль. — Клод, я полагаю.       — Зависит от того, кто спрашивает, — мужчина поднялся на ноги, прижимая к себе музыкальный инструмент и, с нескрываемым подозрением, смотря на неё.       Анью скептически окинула молодого барда взглядом. Совсем ещё юный мальчишка, не старше Силлиана. Высокий, темноволосый, худощавый, одет в кожаную куртку, из-под которой торчит чумазая рубаха, простые штаны с протертыми коленями и кожаные сапоги. Криво сросшийся нос, шрам, рассекающий правую бровь, и несколько свежих ссадин на скулах свидетельствовали о том, что юноша частенько участвовал в потасовках.       — Моё имя Аньюриэль. Я — рыцарь короля Силлиана.       — Наслышан. Бернская колдунья, участвовавшая в штурме столицы. А ещё поговаривают… — мужчина резко замолчал, оценив, как засветились от магии глаза девушки.       — Кто много «поговаривает» лишнего — того потом долго откапывают, — кровожадно улыбнулась Анью. — И я из Рохэнделя, если быть точной.       — Простите, Ваше благородие, буду знать. Вы так отличились во время битвы за Лютеран, немудрено, что столько слухов ходит. Уж простите, простой люд, что не знает, часто додумывает. И чем скромный бард может быть полезен королевскому рыцарю?       — «Светил небесных вечный круг свершится и солнца луч разбудит короля». Знакомые стихи?       — Нет, леди, это точно не я сочинил, — он старательно замотал головой. — А я, знаете, что написал?       — Не знаю, — колдунья тут же потеряла интерес к человеческому мальчишке.       — Вам ли, любящим власть и злато, должен служить менестрель? Я лучше в трактире красоткам буду подносить деорийский эль!       Бард требовательно смотрел на неё, словно ожидая оваций и восхищения. Анью скептически приподняла одну бровь. Взгляд мужчины стал ещё более требовательным.       — Впечатляет, — выдавила из себя похвалу этому, весьма сомнительному творчеству, Аньюриэль.       — Свежо! Так бы я сказал, — не стал страдать от лишней скромности бард. — Ну, сам себя не похвалишь — никто не похвалит. А какую балладу я про бунт напишу! Закачаетесь! Мне бы побольше материала собрать. Общий антураж я понял, мне бы теперь узнать, что у этих тыквоголовых на уме, чтобы характеры интереснее обернуть. Да сам король меня петь во дворец пригласит, вот увидите!       — Какой такой бунт? — Анью непонимающе смотрела на мужчину.       — А Вы разве не слышали? Партия «Фермерская воля» взбунтовалась против нового короля. Тыквы с полей ночью украли, деревушку сожгли, теперь ополчение собирают. Я как раз собирался в ту сторону.       — А вот это любопытно. Далеко идти?

***

      — Ваше благородие, а Вы когда-нибудь задумывались о чести менестреля?       Анью глубоко вздохнула в ответ. О подобных вещах она не задумывалась. Её вообще жизнь человеческих музыкантов мало волновала. Хотя конкретно этого уже хотелось покалечить. Убивать тех, кто под покровительством Силлиана, было нельзя, чтобы не портить отношения с другом. Поэтому колдунья сдерживалась. Кроме того, этот мальчишка был нужен в качестве провожатого к неизвестным, бунтующим против власти нового короля, крестьянам.       — Вот Один, придворный менестрель — лицемер! — мужчина, очевидно, не нуждался в её ответе. — Этот гад прикрывается высокой рифмой, а сам только рассуждает о том, как должен действовать менестрель. А как до дела доходит — носа из дворца не высунет. Рифмует избитые штампы в хвалебные песни аристократишкам и радуется. Вы слышали, как он стал придворным менестрелем?       Анью опять глубоко и показательно вздохнула. Желание прибить барда становилось всё навязчивей.       — Это случилось после смерти Вейлора Мудрого. Один просто вовремя подсуетился. Когда его предшественник, господин Лютик, отказался служить при дворе регента, то он просто заменил в гимне Лютерии «Лютерана» на «Эрхарда». Так и получил должность при дворе. Поганый лизоблюд! А всё оправдывался, что сделал это специально, чтобы наблюдать за Эрхардом, а потом, когда закончатся смутные времена, сочинить оду о страданиях народа.       — Клод, а ты про обет молчания слышал? — девушка старалась не выдать ту робкую надежду, которая зародилась в душе.       — Конечно слышал, — мужчина улыбнулся. — Я даже как-то песенку написал про пастушку и монаха, давшего обет молчания. Хотите послушать, леди?       Я тишину хочу послушать…       — Нет, благодарю. Лучше расскажи мне, что это за организация такая «Фермерская воля»? — решила перевести болтливость человека в полезное русло Анью.       — Да раньше они хорошими были. Это вроде коммуны или партии из фермеров. Они ещё при Вейлоре Мудром появились. Но тогда никаких погромов не было, да и не жгли ничего. Всё тихо, мирно, путём переговоров. Хотели, чтобы были представители от простого народа в Большом Королевском Совете. Вроде как фермеры же на полях работают и лучше знают, что земле нужно. Школы для детишек в деревнях строили, грамоте учили. Я в такой школе обучался, тогда и появилась у меня тяга к музыке. А что сейчас у них в голове перевернулось — никак не пойму.       — И ради чего они подняли бунт против Силлиана?       — Вот поэтому и иду с Вами, леди-рыцарь. Узнаю всё в первых рядах. А какую песню напишу об этом приключении! — Клод мечтательно улыбнулся. — Прошлый глава у «Фермерской воли» башковитый мужик был. Он даже удостоился аудиенции у короля. Вейлор Мудрый даже согласился с его доводами, обещал допустить фермеров в совет, да не успел подписать указ — умер. А недавно у них поменялся лидер и началось… Сенный хутор сожгли, набирают людей, планируют восстание против короля. Странно это.       — Действительно странно. Силлиан добрый и справедливый правитель. Почему не пошли к нему на мирные переговоры? — Анью вдохнула запах гари, что принес ей ветер.       — Скоро узнаем, — пожал плечами бард.       Они поднялись на вершину холма. Анью обвела взглядом пепелище, оставшееся от небольшой деревеньки. То тут, то там торчали обгорелые опоры зданий и заборов. Почерневшая кладка колодца. Истоптанные огороды, по которым ветер кружил облака пепла. Обгорелую тушу какого-то животного дербанит стая облезлых псов. На площади собралась группа людей, один из них взобрался на помост, яростно что-то выкрикивая. Колдунья смотрела на этот театр абсурда. У людей на головах были тыквы…       — Это как понимать? — происходящее не укладывалось в голове. — Зачем они надели на голову еду?       — Да кто их разберет, — Клод внимательно вглядывался в окружение, словно старался запомнить каждую мелочь. — Люди поговаривают, они просто нового короля боятся, вот и прячут лица. А идею подцепили из легенды о тыквоголовом пугале, что ночью бродит по этим холмам и убивает всякого встречного. У меня есть отличная песня об этом пугале, я назвал его Тыкверт, хотите послушать?       — Сейчас? — Анью удивленно приподняла брови. — Сейчас я пойду и покрошу эти тыквы на рагу, а ты стой тут. Будешь крутиться у меня под ногами — пеняй на себя.       Девушка спускалась с холма в сторону пепелища. Внешне спокойная и равнодушная, внутри бесновалась огненная буря. Вид обгорелых бревен и почерневших стволов деревьев, ворошил в ней воспоминания о пробуждении собственного дара. Не хватало только потрескавшихся от жара камней. Магия скручивалась в груди тугим узлом и рвалась наружу. Огонь своенравная стихия. Огонь требует высокой степени контроля и уважения, иначе поглотит своего создателя, иначе волна смертельного тепла уничтожит всё вокруг. Анью улыбнулась, чувствуя внутреннее напряжение. Уже очень давно стихия в ней не рвалась так яростно. Может, виной всему были клочья пепла, летавшие всюду? Или то, что последние пару недель она практически не колдовала?       Люди не обращали внимание на её приближение. Люди вообще слишком часто опирались на засевшие в голове стереотипы о том, что численное превосходство гарантирует им безопасность. С другой стороны, численные перевес людей, как расы, обеспечил им весьма продуктивную стратегию выживания, и они заселили практически всю Акрасию, умудряясь адаптироваться под практически любые условия. И одновременно с этим, человечество отделилось от природы, противопоставило себя ей и утратило связь со своей колыбелью жизни. Слабые поодиночке, люди умело объединялись в группы, ради достижения общей цели. И сейчас перед колдуньей как раз была одна такая группа, преследующая, увы, не самую благую цель.       — Забудьте прежние лозунги! — надрывался мужчина с тыквой на голове, стоящий на помосте. — Отныне мы требуем, требуем и требуем! Никакой пощады титулованным нахлебникам и всем, кто с ними заодно! Жги и грабь!       — Жги и грабь! — вторила оратору толпа.       — Всякий, кто готов бороться, пусть берет оружие, грабли, вилы и вступает в наши ряды! Мы отвоюем нашу страну из рук узурпатора! Вместе мы победим! — из-за тыквы голос оратора казался глухим, но, кажется, никого это не волновало.       Какая прелесть…       — Браво! Впечатляющая речь! — Анью изобразила аплодисменты. — Восстание — это одновременно и самое неотъемлемое право народа и его самая святая обязанность… И чего же вы требуете?       Тыквы, с вырезанными на них глазницами, обернулись к ней. Выглядело это и смешно и жутко одновременно. В повисшей тишине было слышно, как скуля, убегают псы, почувствовавшие неладное. Животные явно соображали быстрее людей.       — Землю крестьянам! — выкрикнул кто-то из толпы.       Остальные одобрительно загудели. Анью кровожадно улыбнулась.       — Землю значит, — она ударила каблуком по иссохшей земле, вливая в неё магию. — Это я вам сейчас обеспечу.       Люди, вопя от ужаса, погружались в землю, отчаянно и бесполезно сопротивляясь. Колдунья, улыбаясь, наблюдала за происходящим.       — Не понимаю, чего вы так надрываетесь?! Теперь вся эта земля ваша. Можете пользоваться ею на своё усмотрение. Разве не об этом вы просили?       Однако люди её порыв не оценили. Рядом пролетел камень. Следом за ним какая-то палка. Осознав неизбежность смерти, бунтовщики переключили внимание на неё, стараясь хоть как-то навредить. Девушка молча слушала проклятия в свой адрес и лишь изредка отмахивалась магией от летевших в неё предметов.       — Почему ты не вступился за них? Разве эти люди не под твоим покровительством? — дождавшись, когда последняя, вытянутая в отчаянной попытке спастись, рука погрузится в землю, Анью перевела взгляд на предводителя этой жалкой попытки к восстанию.       Мужчина с тыквой на голове продолжал молча стоять на своем помосте всё это время, даже не попытавшись вмешаться. Дурацкая маска скрывала от колдуньи лицо, но не дорогую по человеческим меркам одежду и вычурный клинок на поясе. Предводитель бунтовщиков, так активно ратующий за то, чтобы покарать аристократию, сам даже не удосужился скрыть собственное происхождение. Поняв, что остался один на один с магом, и оценив возможный исход этого неравного, во всех отношениях, противостояния, мужчина принял единственное верное решение в данной ситуации, хотя и не самое благородное. Человек так резво рванул с помоста, что в воздух поднялись облачка пепла.       — Я тебя ещё и догонять должна?! — Анью возвела глаза к небу.       Взмах посохом и пламя, всё это время рвущееся на свободу, накрыло куполом руины деревушки, отрезая мужчине путь к спасению, запирая его на пепелище. Колдунья медленно шла в сторону человека, затравленно озирающегося по сторонам. В земле под её ногами затих последний удар чьего-то сердца. Чародейка пнула носком сапога валяющуюся на земле тыкву и проводила взглядом то, как она катится к своему бывшему владельцу.       Подобной «удачи» Анью не ожидала и искренне надеялась, что разбираться с этой проблемой придется Гедрюсу. Перед ней, обнажив клинок, стоял молодой мужчина, примерно того же возраста, что и Силлиан, с такими же по цвету серо-голубыми глазами, напоминающими Анью осеннее небо, хотя сам разрез глаз был немного другой. Светлые волосы были облеплены тыквенной мякотью. Нос с горбинкой и тонкие, плотно сжатые губы. Художник, писавший тот портрет, явно приукрасил сына регента. На неё, с нескрываемой ненавистью во взгляде, смотрел Сигард, кузен Силлиана.       — Тебе следовало прийти в Лютеран и принять власть нового короля. А вместо этого ты решил собрать кучку дураков и поднять восстание, — Анью покачала головой.       — Война не закончена! Трон будет моим! Я отомщу за отца!       — Война продолжается лишь в твоей голове, глупый мальчишка. Эрхарда убил не Силлиан, а его собственная алчность и жажда власти. Твой отец спутался с фетранийцами, и я его за это убила. Можешь попытаться отомстить мне, — Анью отвела в сторону руку с посохом, разжимая пальцы и бросая оружие в пыль.       — Я принесу Силлиану твою голову! — Сигард бросился на неё, замахиваясь клинком.       Мужчина ни на мгновение не задумался о том, что несмотря на тот факт, что маг перед ним выглядит безоружным, огненный купол никуда не делся. Анью легко уклонилась от диагонального выпада и телепортировалась в сторону, спокойно смотря на искаженное яростью лицо человека перед ней. Мужчина бросился на неё, совершенно не осознавая, что попался на весьма простую уловку. Колдунья вытянула руку вперед, призывая оружие. Посох пробил грудную клетку противника, прилетая в раскрытую ладонь.       — Разве ты достоин править? Ты молча смотрел на то, как погибают те, кто пошел за тобой. В тебе нет чести и достоинства истинного правителя, ты не знаешь, что такое долг сильных. Лучше бы ты сбежал и начал новую жизнь, навсегда забыв о Лютерии, — Анью повела рукой в сторону, очищая оружие от крови.       Сигард лежал, на смешанной с пеплом земле. Алая лужа медленно растекалась, подступаясь к колдунье. Девушка сделала шаг назад, не желая вступать в кровь.       — Тогда… В тот день отец спросил, хочу ли я стать королем. Если бы я ответил иначе… ничего бы этого не случилось…       Мужчина выдохнул в последний раз. Сердце замерло, пустой, безжизненный взгляд остановился на ней. Анью молча смотрела на убитого человека, пытаясь понять, правильно ли поступила. Сигард был угрозой для Силлиана, и в то же время его последним родственником… Родственные связи люди, в большинстве своем, ценили. И что ей теперь делать? Стоит ли сказать другу о том, что сделала? Совесть молчала. Возможно Аман был прав, когда твердил, что у неё вообще нет этого странного качества? Энвиса тоже не вмешивалась в происходящее, хотя Анью улавливала какие-то отголоски её эмоций.       — У нас лишь одна жизнь. Право на ошибку есть у каждого, но нужно иметь в себе достаточно смелости, чтобы эту ошибку исправить и нести ответственность за свое решение, — немного магии и мертвый человек тоже погрузился под землю.       Анью развеяла огненный купол, смотря на осеннее небо. Такое же по цвету как глаза Силлиана. Такое же по цвету, как глаза убитого ею только что человеческого мальчишки. Жалости не было, она сделала то, что потребовалось для защиты своего мэлринд. «Смерть — исход живого. Если ты убиваешь ради забавы — ты чудовище. Если убиваешь ради того, чтобы спасти других — ты герой. Но, какая бы причина не была, она не меняет того факта, что ты — убийца», — любил повторять Таллеан во время тренировок.       — Ваше благородие, а куда девался их предводитель? — к ней подбежал Клод. — Такой огромный шар огня, что я ничего не увидел. Как же я теперь напишу об этом песню?       — Придумаешь что-нибудь, — Анью пожала плечами, бард начал ассоциироваться у неё со стервятником.       — Я уже кое-что придумал. Вот послушайте. «Если голову в тыкве прячешь, если грабли сложить не хочешь, ты стоишь за свое право, вопреки наговорам прочих». Что скажете?       — Свежо… — выдавила из себя колдунья.       Анью развернулась на каблуках, уходя с пепелища, ставшего могилой для пары десятков человек. Почему-то попытки убежать от проблем всегда приводили к ещё большим проблемам…       — Леди, постойте. Насчет вашего стишка. Я тут подумал: «Светил небесных вечный круг свершится». Свершится — устаревшее слово. Сейчас так никто не пишет. Вам стоит поговорить с господином Лютиком. Он самый старый из ныне живущих менестрелей Лютерии. Его дом тут недалеко. Менестрели часто селятся в старости в Солнечных холмах. Свежий воздух, город рядом и ежегодный фестиваль неподалеку проводят. Давайте я объясню, как добраться.       — Буду признательна, — Анью улыбнулась.

***

      Жил бывший придворный менестрель очень скромно. Маленький кособокий домик с грязными окнами и, местами облетевшей черепицей, утопал в разросшейся траве. Кажется, рядом раньше был небольшой огород, но и тот зарос травой. На полусгнившей лавочке сидел сгорбленный старичок, перебирая струны обшарпанной лютни. Мелодия получалась какая-то рваная. Узловатые пальцы дрожали и плохо слушались своего обладателя.       — Доброго дня, уважаемый, — Анью вежливо кивнула старику.       — Кто здесь? — человек поднял лицо, смотря немного в сторону белесыми, совершенно слепыми глазами.       — Моё имя Аньюриэль. Я хотела спросить Вас об одной песне. Мне сказали, что Вы знаете их великое множество, — она аккуратно подошла ближе к человеку.       — Имя-то у тебя не человеческое. Силлинка что ль?       — Да, — не видела смысла скрывать правду колдунья.       — Ух, дожил! Силлины ко мне приходят о песнях поговорить. Кто бы мог представить… Ну спрашивай, коль пришла, — Лютик улыбнулся, демонстрируя, практически полностью растерявшие зубы, челюсти.       — «Светил небесных вечный круг свершится и солнца луч разбудит короля». Вы знаете, откуда эти строки?       — Я уже слышал это сегодня. Эту песню напевал какой-то менестрель на фестивале. Голос у него такой приятный, мелодичный и играет как я в лучшие годы. Я послушал его немного, да домой вернулся — колени, как и я, не молодеют. Тяжко стареть… Но тут уж ничего не поделаешь, такова доля каждого. Сходи на фестиваль, там найдешь того певца.       — Благодарю за помощь, — Анью улыбнулась старику и положила в его руку несколько монеток. — Порадуйте себя чем-нибудь.       — Не стоит, деточка. Мне самому было приятно послушать твой голос. В моем мире осталось не так много прекрасного…       Анью уже спускалась с холма, направляясь в сторону фестивальных шатров, маячащих на горизонте.

***

      Солнце уже медленно скрывалось за горизонтом, а она продолжала бродить среди людей, пытаясь выяснить, кто из присутствующих менестрелей пел нужную ей песню. А пели тут практически все, стараясь переорать других певцов. На холмах собрали множество разнообразных сцен и помостов, на которых постоянно кто-то выступал. В глазах рябило от ярких нарядов танцоров и артистов. Некоторых не смущало отсутствие сцены, достаточно было встать на какой-нибудь ящик, чтобы читать стихи. Тут же стояли лотки со всякой едой, которую готовили неподалеку. Вокруг всего этого балагана бродили фермеры и ремесленники, наслаждаясь фестивалем, с криками бегали дети. От обилия разнообразных звуков уже болела голова.       Ещё один музыкант ничего не знал и не мог ничем ей помочь. Анью осмотрелась по сторонам, пытаясь выловить взглядом следующего певца. Вот только в поле зрения были только те, кого она уже спрашивала сегодня.       — Да как же так? Тот старый менестрель сказал, что слышал эту песню, — Анью уселась на какой-то ящик, озираясь по сторонам, на тот случай, если пропустила какого-то певца.       — Может он ошибся? У некоторых людей с возрастом развивается слабоумие, — постаралась утешить её Энвиса.       — Я даже одного такого, кажется, знаю, — фыркнула Анью и улыбнулась.       Стоящий рядом с ней торговец аккуратно, бочком отошел в сторонку, с подозрением косясь на разговаривающую саму с собой девушку. Магов люди уважали и побаивались.       — Отдохни немного. Ты весь день на ногах.       — Ладно. Думаю, в тишине будет проще сосредоточиться и решить, что делать дальше, — Анью поднялась, отряхивая полы мантии и уходя подальше от этого шумного мероприятия.       В небе уже начали появляться первые звезды, ветер доносил до неё запахи трав и цветов. Тишина успокаивала, возвращалась ясность мыслей. Анью ушла уже достаточно далеко, чтобы шум праздника превратился в тихое эхо где-то за холмами. Девушка завалилась в траву, широко раскинув руки, словно стремясь обнять алеющий на западе небосвод. На кончик уха присела стрекоза, отчего стало очень щекотно. Колдунья дернула ушком, прогоняя назойливое насекомое. Она закрыла глаза, наслаждаясь тишиной. Вот только тишины не получилось. И дело было не в стрекоте насекомых и шорохе мелких животных в траве. Музыканты добрались до неё даже здесь. Кто-то играл на лютне неподалеку. Можно было, конечно, пойти поискать другое место для отдыха, Анью уже привыкла ночевать под открытым небом. Бродячий образ жизни даже начал ей нравиться. Но было что-то странное в той мелодии, что играл неизвестный менестрель. Словно что-то смутно знакомое. Девушка глубоко вздохнула, поднялась и пошла на звук.       Посреди огромного, заросшего крупными, похожими на подсолнухи, цветами, на одном из светлых камней сидел тот, кого она уж точно не ждала увидеть здесь. Старый знакомый, с которым она проводила вечера в Орзельской крепости. Менестрель улыбнулся, кивнув ей в знак приветствия, продолжая играть приятную мелодию.       — Рада видеть тебя в добром здравии, Амадей, — Анью низко поклонилась.       — Судьба снова свела наши пути, Ан’ю Риэл. Прекрасное место для встречи, не находишь? — Амадей широким взмахом руки обвел окрестности. — Я наслышан о твоих деяниях и великих победах. Многое сделано и многое ещё предстоит сделать. Много песен спето, но не за ними ты пришла ко мне сегодня.       — Как раз-таки наоборот, сейчас меня интересует песня, — она улыбнулась и присела на соседний камень.       — Я знаю какая именно. Те слова — это королевская колыбельная, один из моих даров Лютерану. Её я пел, когда у эсдо родился первенец. Потомки Лютерана поют её своим детям, а те своим. Рунарт сделал её чем-то вроде ключа от гробницы великого эсдо. Тайна о том, где упокоился первый король Лютерии, хранилась в правящей семье поколениями. Но Вейлор Мудрый не успел передать знание Силлиану, тот был ещё слишком мал. Поэтому я вернулся в Лютерию. Таков мой долг — восстановить прерванную нить и указать верный путь тому, кто достоин встречи с королем.       — Поэтому ты пришел в Орзельскую крепость? — Анью оперлась локтями о колени и положила голову на ладони.       — А у тебя, как всегда, полно вопросов, — Амадей улыбнулся, отчего в уголках глаз собралась сеточка морщин. — Дождемся ночи, Ан’ю Риэл, чтобы увидеть, как свершится вечный круг светил небесных.       — И тогда ты ответишь, наконец-то, на мои вопросы? — колдунья оживилась и нетерпеливо заерзала на камне.       — Взгляни, — Амадей указал рукой на небо. — Вот она — путеводная звезда. Её зажег для моего народа Процей, Бог Провидец. Она уже однажды привела меня в Лютеран и сейчас снова позвала меня. Я шел, следуя за её зовом. Подожди до рассвета и не пропусти первый луч нового дня, и следи за этими прекрасными гелиантусами. Они укажут тебе путь.       Менестрель молча продолжил играть на лютне. Девушка вздохнула, запасаясь терпением. Амадей был стар, даже по меркам её народа. Его волосы были пепельно-серые, но тем не менее оставались густыми, аккуратная бородка, пушистые брови и добрые глаза. Было в нём что-то такое, что позволяло ему выглядеть статным, даже несмотря на солидный возраст. Одетый на человеческий манер, с простой походной сумкой через плечо, его можно было легко перепутать с обычным человеком…       — Можешь задать вопрос, — после недолгого молчания проговорил менестрель.       И ты на него ответишь?       В подобный подарок судьбы не верилось. Амадей знал много, очень много. Но его туманные намеки и умалчивание оставляли лишь ещё больше вопросов, чем было прежде. Сложно было представить, что в Акрасии есть что-то, что ему неведомо. Однако могущество знаний Амадей предпочитал хранить в секрете и если и делился чем-то, то в весьма своеобразной форме. Над его ответами можно было размышлять часами, а возможно и годами…       — Почему ты произносишь моё имя на языке древних? — решила начать с самого очевидного Анью.       — Это ты произносишь своё имя на языке силлинов, Ан’ю Риэл, — Амадей мягко улыбнулся, словно объяснял неразумному ребенку нечто очевидное.       — Разве язык имеет значение? — колдунья приподняла вверх одну бровь.       — Язык ограничивает, — менестрель перевел взгляд в небо. — Словами можно описать предметы или действия, можно попробовать описать чувства, но никак нельзя описать смысл.       — И в чем же смысл моего имени?       — Имя влияет на судьбу, — уклонился от ответа музыкант.       — Вот как… — Анью пнула носком сапога мелкий камушек. — И какая же судьба мне предстоит с таким именем?       — Ты должна сама найти путь, не мне решать, какую дорогу ты выберешь, — Амадей очень внимательно на неё посмотрел, очевидно опять умалчивая о чём-то важном.       — А разве не имя решает судьбу?       — Решает, — менестрель согласно кивнул. — И ты решаешь.       Снова повисло молчание. Лишь тихо лилась над холмами приятная мелодия, которую продолжал играть Амадей. Анью смотрела, как медленно темнеет небо и появляются всё новые звёзды. Здесь их было видно ощутимо больше, чем в городе.       Было бы неплохо привести сюда Силлиана и Амана. Хотя, глупый святоша вряд ли согласится оторваться от своих книжек… Да и как с ним теперь разговаривать?       — Чего ты хочешь? — мягкий голос менестреля выдернул её из размышлений.       — Я не знаю… — девушка отвела взгляд в сторону.       — Однажды я спрошу тебя об этом снова, тогда ты уже будешь готова дать ответ на этот вопрос, — музыкант кивнул каким-то своим мыслям.       Снова повисло молчание. Анью размышляла, о чем ещё можно спросить. И получит ли она ответ на свой вопрос? И сколько новых вопросов появится после того ответа, который она услышит?       — Тебе не скучно так жить? — она внимательно посмотрела на собеседника.       — Как именно?       — Скитаться веками в одиночестве по миру, следуя за зовом звёзд, — Анью пожала плечами.       Судьба странствующего менестреля казалась ей печальной. Нет дома, нет семьи, нет своего места в этом мире. Хотя у неё дела были не на много лучше…       — Всегда что-то происходит. Взгляни на небо. Звёзды могут многое рассказать.       — И что же они говорят? — она перевела взгляд на небо.       — Многое, — голос Амадея стал загадочным.       — Например?       — Скоро прольётся черный дождь.       — И что это значит?       — Ты поймешь, когда придет время, — менестрель улыбнулся.       Ну да. Вечно одно и тоже «когда придет время»…       — Жизнь течет как вода, — после недолгого молчания продолжил Амадей. — Но она не подобна реке, скорее волне. Одна накрывает другую. Лишь сильные способны удержаться на волнах жизни.       — Сильные — это те, у кого сильная магия? — она слегка наклонила голову на бок.       — Нет, Ан’ю Риэл, сила не в могуществе. И не в количестве магии. Истинная сила в том, чтобы спокойно преодолевать новые и новые препятствия, независимо от того, ожидаемы они были или нет. Силён тот, кого не разбивает волна.       — А почему боги не помогали своим творениям во времена Первого Разлома и Второго Вторжения? Почему не помогают сейчас?       — Боги не помогут в том деле, с которым мы способны справиться сами. Они сделали уже достаточно, чтобы наш мир мог выжить и без их помощи.       — И что же они сделали? — Анью с откровенным скептицизмом смотрела на собеседника.       — Узнаешь, когда придёт время, — Амадей улыбнулся, смотря на обескураженное выражение её лица.       С ним невозможно разговаривать! Он не говорит ничего из того, что я хочу узнать.       Анью слезла с камня, растягиваясь на траве и создавая связь с источником магии земли, что был неподалёку. Ночь обещала быть бессонной. Амадей не споёт ей нужную песню, пока не свершится «светил небесных вечный круг», так что придётся запастись терпением и силами на то, чтобы дождаться ответа. А ещё надеяться на то, что этот самый ответ не породит за собой ещё больше вопросов.       Медленно двигались по небу звёзды. Медленно лилась мелодия. Амадей продолжал играть тот странный мотив, что привлёк её в это место.       — Не пропусти первый луч солнца, Ан’ю Риэл. Пора отправляться в новый путь, дитя, — тихий голос менестреля отвлек её от размышлений.       Анью поднялась на ноги, отряхивая мантию. Небо на востоке начало светлеть. Раскрывали лепестки цветы, поворачивая свои головки на восток, навстречу новому дню.       — Пусть не прервёт твой сон зарница,        Пусть ночь баюкает цветочные поля.        Светил небесных вечный круг свершится,        И солнца луч разбудит короля, — мелодия наполнилась странной магией.       Следуя за музыкой часть цветов развернулась на север. Анью удивлённо смотрела на это, пытаясь понять, что происходит. Колдовство менестреля было странным, непонятным и совершенно незнакомым. Не было никакого плетения, просто следуя за мелодией, повернули головки цветы.       — Запомни эти стихи, они откроют перед тобой дверь, — улыбнулся Амадей. — Ступай. В той стороне покоится великий эсдо. Мы не прощаемся, Ан’ю Риэл. Скоро судьба снова сведёт наши пути.       — Благодарю тебя, — она кивнула и побежала в том направление, куда смотрели цветки гелиантусов.

***

      Перед ней был лес. Хотя «лес» было слишком скромным названием для того, что Анью перед собой видела. Скорее это можно было назвать чащей. Высокие стволы могучих деревьев, густая листва которых, создавала настолько плотный полог, что солнечный свет не падал на землю, отчего внизу не росло ни травинки, а нижние ветви деревьев были голыми и корявыми. Путь, что указали ей цветы, оборвался на подходе к этому странному лесу, наполненному тьмой.       Земля под ногами задрожала. Неподалеку ходил каменный голем. В его теле, помимо магического ядра, тихонько шуршали детали какого-то механизма. Каменный исполин неторопливо подошел к ней и наклонился, протягивая зажатый между пальцами цветок. Анью оторопела от подобного, но подарок взяла. Каждый палец голема был с её руку, но каким-то образом он умудрился сорвать тоненький стебелек, не раздавив его.       — Ещё одно из творений Рунарта. Он создал их для защиты людей, от кишащей в этом лесу нежити, — пояснила Энвиса.       — Нежити. Я так поняла, там гробница Лютерана. Другого места для погребения, кроме того, где бродят неупокоенные Рунарт, не придумал?       — У этого колдунишки голова всегда была забита странными идеями.       — Ну что ж, умертвий бояться — в лес не ходить, — Анью вплела подаренный цветок в косу и вошла под тень деревьев.       — Ты разве не пойдёшь обратно в Лютеран? — всполошилась даро.       — Зачем? — колдунья отодвинула в сторону ветку, мешающую пройти.       — За Силлианом и Аманом. Ты что, собираешься пойти искать гробницу одна?       — Я, по-твоему, не могу сама разобраться с нежитью?       — Можешь конечно. Но разве правильно будет идти туда одной? — даро уперла руки в бока, всем своим существом выражая неодобрение.       — Не вижу никакой проблемы в том, что я просто разведаю дорогу до гробницы. Если потребуется, то я вернусь за ними, — Анью оставила на стволе дерева магическую метку и пошла вперёд, всё дальше и дальше углубляясь в темную чащу.

***

      — Девочка… — женщина в белом сарафане сидела на каменном надгробии. — Девочка, что ты делаешь одна в этом лесу?       Анью, не глядя, кинула в упырицу огненным шаром. Вопль сгорающей нежити разнесся над окрестностями. Если судить по внутренним ощущениям — уже был полдень. Вокруг была тьма, словно солнца вообще не было на небосводе, а возможно и в мире. Неудивительно, что этот лес кишмя кишел умертвиями разной степени свежести. А также упырями, гулями, волколаками и пауками, размером с собак. И это только то, что встретилось ей за эти несколько часов блужданий по этому милому месту.       — Может просто сжечь весь лес? — задалась вопросом Анью.       — Ты не знаешь, какой он по площади, рискуешь выжечь свой дар, — даро как всегда была более рассудительной.       — Мне кажется, или мы ходим кругами? — колдунья сосредоточилась, находя магические метки.       — Слева умертвие крадётся, — предупредила Энвиса.       — Слышу, — девушка подождала, пока враг подберётся ближе, и кинула в него огненный сгусток. — Кажется, там мы ещё не были.       Она двинулась вглубь, наверное, на восток, но сложно было ориентироваться в этом месте. Нежить периодически пыталась откусить от неё кусочек, но никто из тварей пока в этом не преуспел.       — Мне кажется, что ты нанесла непоправимый урон популяции местных умертвий, — скептически отметила Энвиса.       — Мне кажется этих тварей тут ещё целая армия. И это всего в нескольких часах пути от столицы. Силлиан не обрадуется таким новостям. — Ты скажешь ему, что убила Сигарда?       — Нет. Скажу Гедрюсу, а он пусть решает, стоит ли донести Силлиану об этом. Если да, то о моём участии он умолчит. Наверное, так будет лучше всего, — она кинула пульсаром в очередного мертвеца, вылезшего из-за надгробия. — Кажется мы пришли на какое-то кладбище.       Вокруг было множество надгробий. Какие-то уже завалились набок, многие растрескались, надписи настолько стёрлись, что было уже не разобрать, чьи останки покоятся под землей. Хотя, учитывая концентрацию существ, склонных к людоедству, в этом лесу вряд ли кто-то в здравом уме пойдёт воздавать почести усопшим. Усопшие же явно не считали необходимым смирно лежать под землёй… Почва подле могильных плит вздыбилась, костлявые руки подтягивали уродливые тела на поверхность. Анью, печально вздохнув, наблюдала, как с глухим ворчанием из могил вылазит нежить. Ближайшее к ней умертвие распахнуло гнилую пасть. Девушка пнула тварь в челюсть, череп отлетел в сторону, издавая при этом отвратительное клокотание. Нежить была частично закована в разномастную броню и тащила в руках проржавевшее оружие. Пустые глазницы тускло светились мерзким жёлто-зелёным светом.       Драугры.       Высшая нежить, сохранившая разумность, но утратившая душу, а вместе с ней и человечность. Тела драугров становятся со временем более плотными и крепкими, они физически в несколько раз превосходили людей в силе, могли столетиями лежать в своих саркофагах и могилах, вылезая только на «охоту». Жажда крови в драуграх и их невероятный голод невозможно было обуздать. Почуяв что-то живое, они не останавливались, пока не загоняли свою жертву. Остановить драугра могли всего две вещи: солнечный свет и огонь. От света тварей защищала густая листва. А вот огня у Анью было в избытке.       — Ну и чего лезем, послежизнь надоела? — девушка крутанулась вокруг своей оси, сметая волной пламени сразу всю восставшую нежить.       Вопрос с мертвецами на этом кладбище был решён, хотя урон, нанесенный надгробиям и деревьям, оказался существенным. Солнечные лучи разорвали кладбищенский сумрак. В тонких полосах света, падающих сверху, танцевали пылинки и клочья пепла, водя только им понятный хоровод. В самой дальней части древнего кладбища были высокие каменные стены, покрытые замысловатыми барельефами и рунами.       — Похожи на те, которыми защищены стены столицы, — Анью двинулась вдоль стены.       Спустя пару минут ходьбы и ещё десяток сожжённых умертвий, нашлись и ворота, запечатанные магией.       — Кажется, это и есть вход в гробницу. Ставь метку и возвращайся в Лютеран.       — И даже не посмотрим что внутри? Печати у меня с собой и Амадей сказал слова, — Анью, улыбаясь, полезла в сумку.       Колдунья развязала узлы, доставая обе печати. Воздух наполнился магическими вибрациями. Печати медленно ползли друг к другу по земле.       — Пусть не прервёт твой сон зарница, пусть ночь баюкает цветочные поля. Светил небесных вечный круг свершится и солнца луч разбудит короля, — тихие слова, в повисшей тишине, звучали как-то глухо и неестественно.       Обе печати поднялись в воздух, сливаясь друг с другом и занимая положенное место на барельефе. По замысловатому рисунку пробежали всполохи магии. Каменные створки медленно, скрипя, распахнулись перед Аньюриэль.       — Ты же не собираешься идти туда одна? — Энвиса всем своим существом выражала неодобрение.       — Да что может случиться? Мы же в человеческих землях, тут нет никого, кто может сравниться со мной в магической силе.       Анью щёлкнула пальцами, сжигая покрытую, кровавыми рунами, ткань и отважно отправилась за ворота. За каменными дверями оказалось точно такое же кладбище, хотя могилы выглядели побогаче. Некоторые из них были обнесены кривой, проржавевшей оградой. Несколько полуразвалившихся склепов и какие-то колонны. И всё такой же жутковатый сумрак, создаваемый густым пологом листвы. Она была единственным живым существом в этом месте. А вот неживые тихонько скреблись под землей, нервируя девушку. За последние несколько часов она уничтожила огромное количество разнообразных умертвий и прочих недружелюбно настроенных к путникам тварей. Анью уже начинала уставать.       — Эта земля пропитана кровью демонов, поэтому мертвые не могут найти здесь покоя, — Энвиса обеспокоенно ощупывала магией окружение, ей тоже не нравилось подобное соседство.       — Почему тогда люди оставили здесь тела своих погибших?       — Для людей вообще нехарактерно задумываться о чём-то, что будет после их смерти… — даро стала какой-то задумчивой. — Многие пали тогда. И дети Акрасии и демоны Фетрании. Воздать всем должные почести было просто невозможно.       Люди… Люди по-прежнему оставались для неё весьма непонятными созданиями. Их уклад жизни отличался от того, к какому она привыкла. Приходилось подстраиваться, пытаться понять мотивы и причины странных и нелогичных, с её точки зрения, поступков. Анью подошла в какому-то непонятному строению, напоминающему маяк. Сооружение из белого камня в несколько уровней, испещренное рунами и заросшее мхом, имело явный магический фон и крупный кристалл на вершине. Ещё один образчик весьма странных человеческих решений.       Маяк на кладбище… Чем больше живу в человеческих землях, тем меньше я понимаю, что творится у людей в головах.       — Интересно… — колдунья поставила ногу на нижний ярус, намереваясь забраться наверх.       — Ты не потревожить покой короля! — резкий мужской окрик за спиной заставил её вздрогнуть.       Девушка спрыгнула, резко оборачиваясь, и создавая на ладони шаровую молнию, готовая к бою. Перед ней в воздухе завис призрак мужчины в длинном белом балахоне. Это объясняло, почему она не услышала звука шагов… Анью присмотрелась к призраку, подмечая суровый взгляд, сведенные на переносице брови, густую седую бороду и крючковатый нос. Не самый лучший вариант противника — стихийная магия неэффективна против призраков, а способностей к некромантии у неё практически нет.       — Рунарт… Как был при жизни занудой, так и остался им после смерти, — Энвиса в её сознании скривилась, словно увидела перед собой не призрак знакомого человека, а гигантского слизня.       — Энвиса сказала, что ты зануда, — с радостной улыбкой заявила Анью.       — Чего? — мужчина мгновенно растерял всю свою пафосность. — С чего это я зануда?!       Даро сосредоточила в себе магию, создавая собственный фантом, зависая над колдуньей, скрестив руки на груди и недовольно смотря на призрака перед ними. Создание фантома пока было пределом возможностей Анью, но Энвису это мало заботило, она вся кипела от негодования. Длинные, полупрозрачные волосы колыхались в потоках воздуха, золотистые глаза светились от магии.       — Это когда это ты занудой не был, можно спросить? Вечно только нудишь! Это тебе не так, туда не ходи, записи не читай, големов твоих не ломай… — даро активно жестикулировала, тыкая в мужчину пальцем.       — Ты мне даже послежизнь решила испортить?! — Рунарт ошалело смотрел на них, став немного прозрачнее, чем был. — Ты что, умерла? По моим расчётам ты должна прожить ещё несколько столетий.       — Как видишь, не всё идёт по твоим расчетам, занудный колдунишка, — даро пожала плечами.       Рунарт резко подлетел к ним вплотную, размахивая призрачным посохом, и тускло светясь от негодования. Полы его плаща колыхались в потоках несуществующего ветра, создавая весьма жуткое впечатление.       — Ты даже после смерти такая же заноза, как и при жизни, Энвиса! Как же ты меня раздражаешь!       — Взаимно, — парировала даро.       — Я вам двоим не мешаю? — напомнила про себя Анью.       — Ни в коем случае, — Энвиса ласково улыбнулась, погладив её по плечам. — Пойдём, не обращай внимания на этого занудного колдунишку. Его мнения никто не спрашивал.       Анью пожала плечами, не желая вмешиваться в разборки между своей даро и призраком придворного чародея. Девушка двинулась дальше между надгробий и деревьев, вглубь кладбища. Рунарт полетел за ними, всем своим видом выражая крайнюю степень неодобрения.       — Кто дал тебе право приводить сюда свою… А эта девочка тебе вообще кто? — чародей впервые внимательно на неё посмотрел.       — Я выбрала путь даро. Это — Аньюриэль, моя подопечная, — пояснила Энвиса, продолжая парить над её головой. — Мы пришли за Ковчегом.       — У тебя что, совести вообще нет?! — Рунарт завис прямо перед ними, широко разведя руки в стороны.       Где-то я подобное уже слышала… Совсем как Аман.       — Лютеран доверял тебе, он ждал тебя, а ты притащила девку грабить его могилу! И это после всего того, что он для тебя сделал! Я не позволю! Я поклялся защищать это место!       — После всего, что он для меня сделал?! — Энвиса сложила руки под грудью. — После всего, что он сделал и наговорил, Лютеран женился на другой.       — Чего? — она удивленно перевела взгляд на свою даро. — Я не понимаю…       — У них с Лютераном был роман, — пояснил Рунарт.       Анью на несколько секунд потеряла связь с реальностью и споткнулась о корень дерева, растягиваясь на сырой земле. Разум отказывался осознавать услышанное. Она ещё пару секунд удивленно смотрела на призрак чародея снизу вверх, пока не дождалась утвердительного кивка.       — Ого… — девушка медленно поднялась, отряхивая одежду от пыли. — А почему мне не сказала?       — Я вернулась в Лютерию и, оказалось, что Лютеран предпочел мне другую женщину и уже назначена дата свадьбы. Я села на первый попавшийся корабль и более не появлялась в Лютерии. Человеческие мужчины не склонны держать свои обещания, — даро скрестила руки на груди, всем своим видом выражая нежелание продолжать разговор на эту тему. — Мою подопечную избрала Хранительница, ей поручили собрать и сохранить осколки Ковчега. Ты посмеешь спорить с решением богов, занудный колдунишка?       — Лютеран ждал тебя десять лет! — Рунарт обвинительно ткнул в даро пальцем.       Кажется, чародей, в отличии от её даро, не считал тему закрытой. И явно намеревался отстаивать свою правоту до победного. В глазах мужчины полыхала решимость.       — Всего каких-то десять лет… Он мог бы хоть письмо мне написать за это время. Я ждала, пока он наберётся смелости и извиниться за те слова, — Энвиса возвела глаза к небу.       — Для людей десять лет — это приличный срок, — подметила Анью.       — Стране нужен был наследник. Я настоял… — начал было мужчина.       — Да я и не сомневаюсь, что это ты влез со своими советами! Вечно что-то шептал Лютерану на ухо, решал за него. Это не ты ли любил повторять, что за троном проще развернуться?       Перепалка грозила затянуться. Ни даро, ни дух чародея уступать не собирались, высказывая накопленные за жизни обиды. И накал страстей только нарастал. Колдунья начала всерьёз опасаться, что эти двое просто вцепятся друг в друга. А так как оба уже мертвы, то драка грозила затянуться.       — Стоп! Хватит оба! — Анью встряла в перебранку. — Я пришла за Ковчегом. Ты нас проводишь, Рунарт?       — Я хранитель гробницы, — призрак вернул себе пафосный вид. — Чтобы доказать, что достойна, тебе придётся пройти испытание…       — Тоже мне, хранитель! У тебя под носом армия нежити по гробнице ползает, — Энвиса фыркнула, отвернувшись от Рунарта.       — Ты хуже язвы, Энвиса! — дух чародея засветился от злости и замахнулся посохом. — Я уже не столь силен, как был при жизни. И вынужден признать, на вверенной мне территории завелись… паразиты. Но, тем не менее, твоя подопечная должна доказать, что достаточно могущественна и без силы Ковчега. Ты ведь и сама знаешь, насколько опасна частица Первозданного Света. Не каждому под силу обуздать такую мощь.       — Хорошо, что мне надо сделать? — Анью внимательно осмотрела окрестности, пытаясь найти хоть что-то похожее на испытание.       — Видишь этот маяк, — Рунарт указал рукой на строение, — Зажги его, и свет укажет тебе путь к гробнице.       Зажечь? Ну это не сложно.       Девушка создала на ладони сгусток пламени, собираясь отправить его в каменное строение.       — Ты что творишь?! — чародей завис в воздухе между ней и маяком, отчаянно размахивая руками. — Ты вся в Энвису! Колдуешь, а потом думаешь. Свет, нужно использовать свет!       — А вот с этим проблема. Я — стихийный маг, — Анью пожала плечами. — Давай зажгу как умею.       — Вон там фонарь лежит. Я его как раз на такой случай смастерил, — Рунарт указал рукой на стену и прикрыл глаза рукой.       Наверное, если бы мужчина всё ещё мог дышать, то он бы сейчас тяжело вздохнул. Анью пожала плечами и пошла в указанную сторону, поражаясь тому, какая тонкая, у некоторых людей, душевная организация. На кованом креплении висел фонарь. Колдунья сняла вещь, рассматривая причудливое магическое плетение артефакта. Внешне простая вещица была на самом деле весьма интересной и мощной.       — Ну, и чего уставилась? — чародей парил неподалеку, всем своим видом выражая недовольство.       — Отличный артефакт, — она покрутила вещь в руках. — Плетение достаточно замысловатое, но тем не менее, нет ничего лишнего. Весьма умелая работа.       — А ты, девочка, знаешь толк в артефактах, — мужчина явно стал более расположен к ней. — Фонарь позволит тебе обратить свою магию в свет.       Энвиса фыркнула, не желая вмешиваться, лишь наблюдая за происходящим. Анью подошла к маяку и коснулась его артефактом, вливая немного магической силы. На вершине строения магия собралась в большой шар света, клубясь, словно ища что-то. Через пару секунд колдовство маяка определилось с направлением и ударило мощным лучом куда-то в сторону.       — Пусть свет ведёт тебя, — пафосно произнес Рунарт.       Он, наверное, всю жизнь тренировался, чтобы сейчас это сказать.       Анью кивнула, направляясь в ту сторону, куда указывал луч света. Рунарт полетел за ней следом.       — А ты не можешь просто показать дорогу? К чему вся эта ерунда с маяком и фонарем? — голос Энвисы сочился сарказмом.       — Я — хранитель, а не проводник, — с гордым видом заявил чародей.       — Ты — зануда, — даро рассеяла фантом и скрылась в сознании.       — Не повезло тебе с наставницей, девочка, — покачал головой Рунарт.       Анью шла дальше, ориентируясь на свет от маяка, уходящий куда-то в темноту. Рунарт продолжал сопровождать её, сетуя на то, что на кладбище немного неспокойно. Спокойствием же даже не пахло. Отовсюду лезли мертвецы. В основном умертвия, но встречались и драугры. Решение этого вопроса целиком и полностью легло на хрупкие плечи колдуньи. Фонарь в этом деле оказался весьма полезным артефактом. При правильном направлении через него магических потоков, можно было получить либо направленный луч, прожигающий неплохую дыру в нежити, либо создать волну света вокруг себя, сметая ползущих отовсюду мертвецов.       — А ты быстро освоилась, маленькая чародейка, — одобрительно покивал Рунарт. — Не то что твоя наставница. Та вечно ломала мои изобретения, пытаясь разобраться что к чему.       Потому что делать нормально надо, — недовольно пробурчала Энвиса.       Анью улыбнулась, радуясь, что откровенная вражда между призраками перешла в тихую неприязнь. Рунарт уже не мог слышать даро, хотя они продолжали высказываться друг о друге в весьма нелестной форме.       — Энвиса сказала, что это ты внёс в Шай’Солар плетение на привязку к роду, — Анью снесла волной света подкрадывающихся к ней мертвецов. — Ты владел кровавым искусством.       — Дело не в кровавой магии, девочка. А в том, для каких целей ты используешь этот дар. Любое колдовство можно использовать как для благих целей, так и во вред, — Рунарт указал посохом на вылезающего из земли драугра.       Анью швырнула в мертвеца пульсаром, равнодушно слушая вопль сгорающей нежити. Ещё несколько минут и она пришла ко второму маяку.       И сколько мне ещё так бродить?       — Я встречал много магов крови за свою жизнь. Не все они использовали свой дар во благо. Некоторые стали личами, — Рунарт смотрел, как она зажигает второй маяк. — Магия не имеет цвета и направления. Это лишь энергия. Каждый из нас сам решает куда её направить.       — Я встретила лича в руинах города Морайи. Её звали Кталха, — ещё один упырь издал последний в своем послесмертии вопль, обращаясь пеплом.       — Я знал её, — Рунарт стал задумчивым. — Она присоединилась к нам во времена Второго Вторжения. Красивая, смуглая, с чёрными, как бездна, глазами. Кталха была из племени морских кочевников. Я почувствовал в ней кровавый дар и обучил многому из того, что умел сам. Но ей этого было мало, её сердце уже тогда поддалось скверне… Ей было мало того, что имела, она жаждала власти. Однако Лютерана охмурить ей не удалось, он был слишком увлечён Энвисой. И тогда Кталха начала крутиться вокруг Кассия. Прославленный воитель, что плечо к плечу прошёл рядом с Лютераном во всех битвах… Как же глупо он поступил, поверив в эту несуществующую страсть. Он создал и положил к её ногам королевство, и чем это всё закончилось? Он потерял самого себя в той тьме, которой она его окутала.       — Я убила то, во что превратилась Кталха. И не знаю, важно ли тебе об этом знать, но Кассий вспомнил о том, кем он был, хотя и было уже поздно.       — Я рад это слышать. Он был и моим другом, — Рунарт кивнул, погружаясь в свои мысли.       В повисшем молчании тихо подвывала нежить, алчущая откусить от неё хоть кусочек, но предусмотрительно держащаяся на почтительном расстоянии. Луч света вывел их к ещё одному маяку. Анью коснулась фонарем камня, вливая магию в кристалл, венчающий каменное строение. Сил, в её магическом источнике, оставалось не так уж много… Ярко вспыхнул свет на вершине, направляя яркий луч в сакалу.       — Мне её просто сломать? Или там какой-то механизм? — девушка глянула на парящего рядом призрака.       — Надави на тот камень, с гербом Лютерии, — подсказал Рунарт.       Камень нашёлся практически сразу. А вот надавить оказалось не так просто — механизм, открывающий скрытую в скале дверь, проржавел и не поддавался.       — У тебя просто сил маловато, — прокомментировал её потуги мужчина, скептически осматривая её руки. — Тощая ты какая-то. Да и мелковата. Ты хоть совершеннолетняя?       — Какая есть! Что с того, что я невысокая?! — Анью вытянула руку, посылая пульсар в скалу.       Раздался взрыв, в воздух взвились клубы дыма и разлетелось повсюду каменное крошево. Рунарт схватился за голову, причитая о каких-то скрытых петлях и прочей ерунде. Энвиса внутри сознания довольно улыбалась, потешаясь над его страданиями. Анью снесла лучом света выскочившего из-за надгробия упыря.       — Идём дальше, — она заглянула в тёмный зев пещеры.       — Ты собираешься идти туда одна? У тебя сил осталось не так уж и много, — даро явно была обеспокоена.       Анью проигнорировала предупреждение своей наставницы, молча входя в открывшийся проход, подсвечивая себе фонарем. Рунарт не отставал, продолжая бурчать себе под нос что-то нечленораздельное. Кажется, там было что-то о взбалмошных силлинках и каких-то падающих яблоках. При чём тут яблоки и яблоня она не понимала.       Проход в скале оказался на удивление сухим и необитаемым, что не могло не радовать уже уставшую, от постоянно лезущих из всех углов умертвий, девушку. Придворный чародей же не сильно грустил о том, что место упокоения первого короля Лютерии превратилось в заповедную зону для умертвий. В конце концов нежить весьма эффективно отпугивала от гробницы искателей приключений и охотников за сокровищами. Ещё один поворот туннеля и колдунья вышла под солнечный свет. Привыкшие к полумраку глаза заслезились. Анью постаралась незаметно вытереть проступившую влагу.       — Да, меня тоже впечатляет, — Рунарт решил, что это она так отреагировала на вид гробницы.       Анью не стала разочаровывать мужчину. Впечатлиться действительно было чему. Судя по всему, они оказались в кратере потухшего вулкана. Глубоко внизу бурлил природный источник магии огня, хотя сам вулкан уже давно и крепко спал. Прямо перед ней открывался потрясающий вид на невероятное, по своей красоте, творение рук человеческих. Огромная статуя Лютерана поражала своими размерами и, кажется, была вырезана из цельного куска скалы. Даже думать не хотелось о том, скольких усилий стоило её сделать и доставить в это место. Сходство с первым королём Лютерии было потрясающим. Анью искренне понадеялась на то, что эта махина — просто статуя, а не очередной голем. За спиной Лютерана была странная, похожая на арену, постройка, над которой возвышалась спиралевидная лестница, примыкающая к противоположной стороне кратера.       — Гробница там, — мужчина указал на строение. — На самом верху. Тут есть подвижная платформа, иди за мной. Только не шуми сильно. Тут завелся паразит, никак не получается прогнать его.       Тут тоже всё мертвяками кишит?       Анью аккуратно встала на деревянную платформу, искренне надеясь на то, что доски за несколько веков не прогнили окончательно и выдержат её вес. Весь механизм вызывал у неё здоровые подозрения. Проржавевшие крепления и цепи, жуткий скрип рычага, при попытке на него нажать… Платформа со скрежетом сдвинулась с места. Девушка огляделась по сторонам, ища, во что бы вцепиться. Держаться не потребовалось. Под ногами громыхнуло, платформа пошатнулась и резко полетела вниз.       До чего же прекрасно ощущение свободного полета. Особенно когда ты, подобно птице, паришь среди облаков… А вот когда ты камнем падаешь вниз, это уже не так романтично, как может показаться на первый взгляд. Анью сгруппировалась, переворачиваясь в воздухе, и призвала магию, для амортизации приземления. Деревянная платформа встретилась с камнями внизу, подняв невообразимый грохот и клубы пыли. Анью мягко приземлилась следом. Энвиса встрепенулась внутри, снова создавая фантом.       — Рунарт! Может у тебя и золотые руки, но растут они явно из задницы!       Если бы даро могла дотянуться, она бы наверняка вцепилась в чародея со всей возможной яростью. Мужчина предусмотрительно держал дистанцию, осматривая остатки платформы.       — Четыреста лет прошло, петли проржавели. Надо было у умаров заказывать, — пожал плечами чародей. — Все выжили, так что ничего страшного.       Подобное умозаключение было немного странным, учитывая тот факт, что она в принципе была единственным живым существом на много километров вокруг. Энвиса фыркнула, снова скрываясь в сознании, стараясь сберечь магию, которой и так осталось не слишком много. Анью глянула на небо, солнечный диск уже подошёл к краю кратера.       Нужно поторапливаться. Ночью нежить станет активнее и будут проблемы.       — Я могу оставить себе? — она подняла с земли чудом уцелевший фонарь. — Хочу его другу показать, ему понравится.       — Да, можешь забрать себе, — Рунарт полетел вперёд по мосту через кратер.       Дно кратера представляло собой большое озеро с ярко-голубой водой. Анью рассматривала плавающих, вокруг опор моста, мелких рыбешек и отражения скал. Каменная статуя Лютерана отбрасывала огромную, по своим размерам, тень. Замысловатое сооружение, стоящее за спиной короля и опирающееся на три гигантские колонны, внушало уважение. Для людей, в большинстве своем не владеющих магией, построить нечто подобное — уже достижение. Она вошла под своды арены, осматривая покрытые барельефами колонны. Лестница спиралью уходила высоко вверх, к самой вершине кратера. В середине было что-то наподобие колодца, уходящего глубоко во тьму. Анью перегнулась через парапет, смотря, есть ли там что интересное. Ничего, кроме тьмы, она не увидела.       — Впечатляет. Сколько людей строили это?       — Не шуми, — шикнул на неё Рунарт.       — Так день ещё, пока светло, нежить не вылезет, — она пожала плечами и наклонилась, поднимая с земли камень.       — Тут паразит живёт, не шуми и пошли наверх, — чародей махнул рукой и направился в сторону лестницы.       — Единственный паразит здесь — этот занудный колдунишка, — вставила свои пять монеток Энвиса.       Анью ещё раз глянула вниз и разжала пальцы, отпуская камень вниз и прислушиваясь к звукам, пытаясь определить, насколько глубоко уходит этот колодец. Судя по всему, очень глубоко, звука падения она так и не услышала.       — Уйди оттуда, — зашипел на неё Рунарт.       — А там очень глубоко? — девушка повернулась к чародею.       Ответить мужчина не успел. Под ногами раздался скрежет, а затем громоподобный рев. Из темноты наверх поднялась волна жара. Камни заходили ходуном, одна из колонн треснула. Снизу поднялась огромная лапа с длинными когтями, цепляясь за парапет. Каждый коготь неизвестного существа был размером с неё. Анью аккуратно сделала шаг назад, догадываясь, что ничего хорошего сейчас скорей всего не случится. Следом за первой лапой появилась вторая, после подтянулось и само существо. Огромных размеров тварь уставилась на неё четырьмя, горящими алым пламенем, глазами.       — Это что за тварь? — колдунья попятилась назад.       Больше всего существо походило на демона. Черная, словно обсидиан, кожа, была больше похожа на потрескавшийся камень. Огромную голову венчала пара длинных рогов. В пасти чудища она могла бы вполне вольготно расположиться в полный рост, если бы не впечатляющий арсенал клыков, каждый длиной с её предплечье. Да это существо лёгко могло бы заглотить телегу целиком, не то что одну маленькую силлин. Тварь глубоко и шумно вдохнула, отчего раздулся огромный кожистый мешок на горле, а прожилки в каменной коже засветились алым.       — Это неспроста. Беги! — дала дельный и своевременный совет Энвиса.       Анью телепортировалась в сторону в тот момент, когда чудище выдохнуло струю огня. Камни в том месте, где она стояла покраснели и покрылись трещинами. Колонны и потолок покрылись копотью.       — Я же сказал, не шуми. Посмотри, что ты сделала — разбудила паразита, — Рунарт покачал головой.       — Он ЭТО называет паразитом? Да это же Хранитель! — даро внимательно наблюдала за чудовищем.       — Хранитель? Это? — Анью сделала шаг в сторону, под пристальным взглядом чудовища.       — Да, — чародей кивнул. — Асгарот, кажется, его зовут. Полагаю, его привлёк источник огненной магии, что в глубине вулкана, и то, что тут нет людей. Вот он и поселился здесь лет триста назад… Никак не получалось прогнать его.       Великолепно! А раньше предупредить нельзя было?!       — Слушай, за камень извини, — Анью подняла руки ладонями вверх. — Я не хочу с тобой сражаться.       Хранитель вступать в переговоры не пожелал, снова дыхнув в неё огнем. Колдунья выставила перед собой руки, блокируя атаку собственной магией. Волна жара прошлась по коже, становясь практически невыносимой. Девушка потянулась к кольцу, используя запасенный заряд телепортации.       — Ты в порядке, девочка? — к ней подлетел Рунарт.       Анью удивленно смотрела на свои покрытые волдырями руки и покрасневшую кожу. Ожогов у неё не было уже лет восемьдесят. Она и забыла, насколько это больно.       — Он сильнее меня…       Расчеты были предельно просты. Огонь — её основная, а значит сильнейшая стихия. Асгарот сумел обжечь её, а значит, его пламя сильнее. Соответственно и сам Хранитель сильнее. И этот факт не мог её обрадовать.       — Беги, ты его не одолеешь! — Энвиса, как и всегда, была права.       Анью метнулась вверх по лестнице, перепрыгнув через рухнувшую колонну. Всю усталость мгновенно словно сдуло. Давно колдунья не чувствовала в своём теле такого рвения к пробежке. Чудище перепрыгнуло ближе к ней, цепляясь когтями за лестницу. Анью ударила основанием посоха по камням, пуская трещину в каменной кладке. Асгарот с воем полетел вниз, пытаясь уцепиться когтями за воздух. Грохот от падения Хранителя раздался такой силы, что задрожали стены арены.       — Это его не убьёт, — равнодушно прокомментировал Рунарт. — Только разозлило ещё больше.       Я это и так знаю…       Колдунья со всех ног бежала наверх. Ступеньки слились в её глазах в серое месиво. Внизу выл разгневанный Хранитель. Столб пламени, что он выдохнул взвился высоко вверх, обогнав девушку на пару витков спиральной лестницы.       — Он опять лезет, — Рунарт парил у самого края лестницы, оценивая обстановку. — Ты сражаться с ним не будешь?       Ситуация была безрадостная. Тварь шустро карабкалась вверх, отчего сотрясалась вся конструкция. Даже с полным запасом сил её шансы одолеть Хранителя были бы минимальными.       — Если я рискну с ним сразиться, — Анью отпрыгнула в сторону, уклоняясь от падающих обломков. — То погибну как дура.       Когтистая лапа вонзилась в камни прямо перед ней. Пол под ногами заходил ходуном, она едва устояла на ногах. Чудище подтянулось, яростно смотря на неё. Ничего хорошего этот взгляд не предвещал. Радовало только то, что Амана и Силлиана с ней нет. Выбраться самой из этой передряги представлялось невероятным везением. Вытащить ещё и друзей было бы просто невозможно. Анью телепортировалась вперёд, оставив Хранителя позади. Тварь взвыла, недовольная тем, что её проигнорировали. Чудовище снова прыгнуло, цепляясь за лестницу когтями и преграждая ей путь. Раздался грохот, упало несколько колонн, строение явно не было рассчитано на таких гостей.       — Да иди ты к Проклятому Богу!       Она ударила посохом по камням, обрушивая секцию лестницы под врагом, и едва успев ухватиться за край лестницы, повиснув над пропастью на одной руке. Анью закинула посох наверх, цепляясь обеими руками и подтягиваясь, вылезая обратно на лестницу. Обожженная кожа нещадно болела, недовольная подобным обращением, но времени на оказание первой помощи не было. К тому же, память услужливо подсказала, что для лечения ожогов у неё в сумке ничего не предусмотрено. И ближайший, кто ей может помочь — это Аман, который наверняка сейчас сидит над какой-то очередной пыльной книженцией в библиотеке Лютерана.       Снова гонка со смертью вверх по ступеням. Времени на жалость к себе у Анью не было. Гениальных идей о том, как сражаться с воющим внизу монстром — тоже. Надеяться на то, что Асгарот не полезет наверх, было абсолютно бессмысленно. Хранителя она явно раздразнила, и ревел он, словно страдающий от зубной боли дракон.       — Ещё немного, там впереди подъемник, — Рунарт выглядел обеспокоенным.       — В нем тоже… петли проржавели? — девушка со всех ног бежала вверх, перепрыгивая через ступеньки.       — Следуй за мной, — чародей свернул в боковое ответвление, показывая ей путь к платформе.       Анью магией дернула рычаг. Механизм заскрежетал, но платформа сдвинулась, медленно поднимаясь вверх. Оставалось надеяться на то, что цепи выдержат. Грохот и рев чудовища становились всё ближе. Конструкция содрогалась, умудряясь сохранять относительную целостность каким-то чудом.       Асгарот запрыгнул наверх, снеся лапой пару колонн, нашел её взглядом и яростно заревел. Он подтянулся наверх, выдыхая пламя. Раскалились докрасна камни и металлические опоры подъемника, трескались колонны. Раскалился даже воздух, отчего стало тяжело дышать. Анью обречённо наблюдала, как карабкается наверх чудовище, обгоняя подъёмный механизм. У Хранителя оказались непропорционально маленькие задние лапы, с растопыренными в разные стороны когтистыми пальцами и длинный хвост, которым тварь балансировала, карабкаясь наверх. Подсознание равнодушно отметило эти детали внешности врага, намереваясь позже зарисовать его. Сознание, не менее равнодушно, отметило, что скорей всего этот бой она проиграет и рисовать будет некому, а при наименее удачном раскладе, она имеет все шансы оценить пищеварительную систему Хранителя изнутри. Она бы ещё с удовольствием послушала внутренний голос, но платформа поравнялась с верхним ярусом, оставляя её лицом к морде с противником.       Тварь заревела, с торжеством смотря на неё. Бежать было некуда. Она наверху, наедине с Хранителем. На Рунарта особой надежды не было, маги теряли большую часть своей силы, при смерти физического тела. Анью на мгновение прикрыла глаза, глубоко вдыхая, успокаиваясь и прогоняя из головы все лишние мысли. «Только ты решаешь, где предел твоих возможностей», — из раза в раз повторял ей Таллеан во время тренировок. Пришло время раздвинуть границы собственной силы.       — Я не буду больше убегать, — она уверенно посмотрела в глаза врагу. — И я не сдамся. Если хочешь битвы — ты её получишь.       Шаг навстречу судьбе. Чудовище снова раздувало кожистый мешок на своем горле, готовясь изрыгнуть новую порцию огня. Колдунья медленно стягивала к себе магические потоки, пытаясь решить, что лучше использовать против такого противника. Обжечь врага она вряд ли сможет, значит придётся использовать другие стихии. Асгарот выдохнул струю огня. Анью телепортировалась вперёд и немного в сторону, сплетая магию в заклинание.       — Арса Рион! — созданное из молнии копьё пробило шкуру Хранителя на горле и взорвалось, забрызгав всё вокруг едкой, горящей жидкостью.       Чудовище взвыло. Анью тоже, хотя и не так впечатляюще, как её враг — горящая дрянь забрызгала и её. Колдунья пыталась стереть со щеки странную, вонючую и продолжающую гореть слизь. Кожу на лице неприятно жгло, чудом уцелели глаза. Откровенно говоря, обожгло её почти всю. Дрянь горела, оставляя на коже весьма внушительные ожоги, прожигая одежду. Оголённой коже ног тоже досталось. А вот ущерб, нанесенный Хранителю, оказался существенно ниже, чем она рассчитывала — магия смогла пробить лишь кожу. Но ощутимого вреда нанести врагу не удалось.       Плохо. Сил у меня не так уж и много. Нужно найти какое-то уязвимое место, его просто не может не быть.       Асгарот яростно зарычал, пламя в его пасти заклокотало, однако выдохнуть новую порцию огня противник уже не смог. Анью едва успела увернуться от размашистого удара лапой. Каменная кладка в месте удара треснула, но выдержала. Ещё одна атака врага — когти вспороли камни, словно плуг землю. Сооружение тряслось, грозясь вот-вот сломаться, но, кажется, противника это совершенно не заботило. Не имея возможности выдыхать огонь, Хранитель начал раскаляться сам. Прожилки в коже светились всё ярче, камни под мощными лапами нагревались, начиная краснеть.       Да что ж ты всё никак не угомонишься?!       — Рычаг! — Рунарт парил подле стены. — Он откроёт шлюз акведука!       Анью уклонилась от очередной попытки её прихлопнуть и телепортировалась к чародею.       — Там большой запас воды, это остудит его пыл, — чародей показал рукой на неприметный рычаг.       Чудовище зарычало, казалось, оно понимало человеческую речь. Девушка, недолго думая, надавила на рычаг, наваливаясь на него всем весом. Под ногами задрожали камни. Мощный поток ударил Хранителя в грудь. Вода шипела при соприкосновении с раскаленной кожей и поднималась в воздух облаками пара. Враг не желал сдаваться, отчаянно цепляясь за камни когтями. Анью шагнула ему навстречу стягивая магию, собирая влагу из потока воды и воздуха, обращая её льдом.       — Аньюриэль, хватит! Ты не выдержишь столько!       — Только я решаю, где предел моих возможностей, — она создала в воздухе сразу три магических копья изо льда. — Арса Рион.       Магия заискрилась гранями в лучах заходящего солнца. В глазах врага появилась обречённость. Первое копьё ударило точно между рогами, сбрасывая Хранителя вниз. Остальные два полетели дальше, разрушая опорные колонны строения. Платформа с грохотом рухнула вниз, погребая Асгарота под кучей обломков. Колдунья телепортировалась в сторону, на относительно безопасный участок, внимательно наблюдая за грудой камней и остатков колонн.       Неужели победа? Этого не достаточно, чтобы убить такую громадину.       Враг откапываться не спешил. Либо она действительно победила, либо Хранитель отступил зализывать раны поближе к источнику родной магии. Любой, из этих вариантов, девушку более чем устраивал. Она аккуратно, стараясь не сильно тревожить обожженную кожу, вытерла потёкшую из носа кровь. Рядом парил Рунарт, грустно осматривая развалины своего строения.       — Мне казалось, я всё предусмотрел при строительстве… Ты справилась, девочка, пойдем, я проведу тебя. Цель уже рядом, — он поманил её за собой.       Широкая лестница, по бокам которой на постаментах стояли статуи рыцарей и волшебников, упиралась в небольшую природную площадку. На небольшом возвышении стоял, украшенный золотом, саркофаг.       — Мой долг выполнен. Ступай, король ждёт тебя, — Рунарт тепло ей улыбнулся, едва ощутимо положив руку на плечо.       — Спасибо, — Анью кивнула, не в силах на что-то большее.       Мужчина кивнул в ответ и растаял в воздухе. Колдунья с грустью смотрела на то место, где совсем недавно был призрак чародея. О стольком ещё хотелось его спросить, но почему-то она совершенно не подумала об этом прежде…       Нужно идти дальше.       Анью подошла к саркофагу, пытаясь понять, что ей делать дальше. Очень хотелось верить в то, что здесь нет никаких «паразитов», о которых мог «забыть» упомянуть Рунарт. Каменная крышка едва заметно засветилась, и из неё медленно поднялся в воздух призрак мужчины. Заметно более старый, чем на портретах, но, тем не менее, не было никаких сомнений, что перед ней Лютеран, первый правитель этого королевства.       — Ты сильна и благородна, юная волшебница, — король вежливо кивнул ей. — Я долго ждал того, кого смогу назвать преемником. Но это лишь начало твоего пути. Отныне ты — хранитель этой части Ковчега.       Лютеран махнул рукой, открылась неприметная ниша в каменном полу. Яркая, светящаяся алым сфера, поднималась в воздух. Огромная магическая мощь заставляла дрожать девушку всем телом, глаза слезились от света.       — Этот осколок Первозданного Света я доверяю тебе, — продолжил призрак Лютерана. — Не отступайся от своей цели, юная эсдо. Отныне ты — надежда всей Акрасии. Не дай Хаосу и Тьме поглотить наш мир.       Сфера света устремилась к ней, вонзаясь прямо в грудь. Анью ожидала чего угодно, но не такой дикой боли. Ноги подкосились, и она упала на каменные плиты. Словно тело разрывает изнутри на множество мелких ошметков, тянет за нервы, дробит кости. В глазах почернело от боли. Её колотило в агонии от огромного количества магии внутри. Сила Ковчега дотянулась до магического источника и обернулась неистовым огнём, грозясь сжечь её изнутри. Не было сил даже вдохнуть, не то что закричать. Исчез даже голос даро. Время словно замерло, оставляя её в этом кошмаре боли.       — Сила Ковчега приняла тебя… — голос Лютерана донесся до неё, казалось, что он говорит из-под воды.       Медленно возвращалось зрение, хотя всё вокруг было расплывчатым и кажется кружилось вокруг её головы. Агония постепенно стихала, перейдя просто в едва выносимую боль по всему телу и невероятный жар внутри. Над головой было тёмное небо, солнце уже ушло с небосвода. Было непонятно, сколько она так пролежала.       — Тебе нужно вернуться в город, — задумчиво пробормотал призрак, — Кажется, ты ещё не совсем готова для этой силы. Я помогу.       Он коснулся её лба. В сознании появился образ статуи на центральной площади Лютерана. Две крылатые девушки на постаменте, держащие крупный кристалл. Что-то дернуло её к этому образу. Мгновение, и она упала на камни мостовой, оказавшиеся такими приятно прохладными, хоть и жесткими. В голове снова все поплыло. Кажется, кто-то кричал, но громкий звук вызывал лишь раздражение. Болело всё, казалось, что под кожей течёт магма.       — Анью, нельзя сейчас терять сознание. Ты должна подняться! Ну же, вставай, девочка. Ты сможешь!       Мне бы твою уверенность…       Вставать не хотелось… Но перечить даро сил не было. Она медленно перевернулась лицом вниз и приподняла себя на руках, подтянула к себе колени. Каждое движение отдавалось волнами боли. Организм малодушно предложил передвигаться ползком, так как сомневался в собственной способности двигаться, опираясь только на две конечности. Гордость отказалась идти на такие уступки, напомнив, что она не какой-то завсегдатай таверны, а благородная силлин и рыцарь этого королевства. Анью попыталась глубоко вздохнуть, но получился какой-то сдавленный хрип и кашель. Немного усилий и ей удалось подняться и притянуть к себе посох.       — Аман. Нужно найти Амана…       Первая идея, пришедшая в её голову, оказалась единственной. Выбирая между дворцом и библиотекой, интуиция выбрала библиотеку. Нигде, кроме этих двух мест, Аман просто не мог быть. Оставалось надеяться, что этот выбор был верным. Библиотека, к тому же, была значительно ближе.