Дети Аркадии

У Катарины Серпенте буйные черные кудри до середины спины, карие глаза, такие светлые, что кажутся янтарными, и пронзительный взгляд из-под густых ресниц. У нее — грация танцовщицы и невероятная гибкость, такая, что она способна коснуться затылком стоп, стоя на земле. Катарина смешлива, язвительна и вспыльчива, как вулканы Сицилии, и как ее, дочь жарких итальянских земель, занесло в холодный Блэкмаунт? Она не отвечает. Впрочем, ответ прекрасно известен всем, кто имеет право знать. Катарина — Подменыш, одна из сотен тысяч тех, кто был похищен феями, и одна из сотен тех, кто сумел вернуться. Неведомый ее мучитель был очарован нравом и обликом юной тогда итальянки, и она стала принцессой в темной пещере Рыцаря-Дракона. Еще одним трофеем среди бесчисленных груд сокровищ. Катарина не рассказывает никогда, как она сумела бежать и чем терзал ее мучитель, но никогда не гасит свет и всегда спит одна. После убийства Марка она и спать почти перестала — Катарина литрами пьет кофе, дежурит по ночам в добровольных отрядах и тайком говорит с теми, кто умеет ковать оружие против Джентри. Утром, едва успев урвать пару часов тревожной дремы, она встает и идет на работу, с одного поля боя на другое. Здесь, в Блэкмаунте, при Церкви имени Святой Маргариты Шотландской есть маленький клуб. Группа для женщин, бежавших от мужей-тиранов, и мучительно учащихся жить заново. Катарина учит их драться, защищая себя и детей (у многих ее подопечных дети, нервные малыши со слишком взрослыми глазами). — Вы были пленницами, — говорит она им, стоя на возвышении, красивая, сильная, полная жизни, — вы верили, что ваш дракон сожрет вас, если вы осмелитесь поднять на него глаза. Вы думали, он всемогущ. Но ваши мужья не драконы. Они всего лишь люди, а людей можно победить. Посмотрите на себя — вы ушли! Вы спаслись от своих драконов, но все еще ждете, что они придут! Разве за этим вы бежали? Разве вы хотите продолжать жить в страхе? Она говорит и видит, как в стеклянных, полных страха и застарелой муки глазах пробуждается жизнь. Катарина чувствует всем своим существом — от крохотных рожек на лбу до когтей на пальцах — как гнев расцветает в их душах. Она не щадит женщин, заставляя раз за разом подниматься, отрабатывать удары и блоки, не считая синяков, не пугаясь падений. — Вспомните, — говорит им Катарина, — вспомните его пощечины. Вспомните, как он кричал, и переплавьте это в гнев. Поклянитесь себе — никто и никогда больше. Вы злитесь? Прекрасно! Пусть эта злость ведет вас. Вложите ее в удар! Бейте своей злостью, чтобы он не сумел и пальцем вас тронуть! Она выходит из зала, пьяная от чужой ярости, и курит, долго, жадно затягиваясь. Катарина помнит: ее дракон оборачивался рыцарем в доспехе-чешуе. Она помнит, как ныли синяки: он бросал ее на груду золотых монет и брал, не жалея. Она помнит, как терзали ее когти, когда Джентри играл с ней в охоту: разъяренный ли попыткой бегства или просто жаждущий веселья. Она помнит, как саднила нежная кожа на бедрах, а лицо обжигало дыхание, пахнущее серой и расплавленным металлом. Она помнит, как боль ее становилась силой. Как покрывалась крепкими золотыми же чешуйками кожа, как жар его дыхания оставался в груди, как впившиеся в чужие плечи пальцы обращались в когти. Она помнит удивление и боль в нечеловечески огненных глазах, когда в грудь Джентри вошел его же меч. Последняя из женщин спешит к остановке, и Катарина выпрямляется, бросает окурок в урну и идет вперед своей легкой, почти летящей походкой. Сегодня в три ее ждет мастер-оружейник, и в полиции, говорят, наконец нашли зацепку, и патруль ждать не будет. Катарина нащупывает в сумочке нож и улыбается по-змеиному хищно. Любого дракона можно убить, и она не позволит причинить вред. Ни себе, ни другим. Никогда больше