Дети Аркадии

У Стивена МакДанжа невыразительное лицо, серые глаза, похожие на объективы камер, и тонкие, вечно поджатые губы. Его лицо вы не запомните, даже если будете очень стараться: он похож сразу на всех ваших знакомых и ни на одного из них. Стивен служит в похоронной конторе при кладбище Святого Грегора — канцелярский стол, похоронный зал, десяток-другой гробов на выбор. Его черный костюм всегда выглажен и начищен, и Стивен выглядит, как образцовый служащий. Идеально средний, точно попадающий в чужие стереотипы. Стивен любит оставаться незаметным: если тебя не видят, при тебе говорят куда больше, чем хотели бы. Он умеет молчать так, что вы невольно поведаете ему все свои горести, а с ними и тайны. Стивен — Подменыш, один из сотен тысяч тех, кого похитили феи, и один из сотен тех, кто сумел вернуться. Еще мальчишкой он нарушил запрет и вошел в ночной лес, когда тени танцевали в нем, и жестоко поплатился. Тот, кто правил в ночи, превратил его в одну из таких же теней, незаметную, почти немую. Стивен стал идеальным шпионом, но однажды и сам его грозный Владыка не заметил, как одна из теней ускользнула из вечного хоровода. На похоронах Марка почти никого: священник, несколько товарищей по цеху да благодарные клиенты. Он был одним из лучших часовщиков в городе, но жил всегда затворником, и друзей у него не было. Джессика стоит чуть поодаль, тихая и прямая, как мраморная статуя, и не смотрит на гроб. Стивен следит за ней, полускрытый живой изгородью, и пьет разлитую в воздухе печаль, пахнущую землей и лилиями. Джессика уходит последней, когда ночь сменяет сумерки, и Стивен идет за ней, такой же незаметный, как и всегда. Оглушенная горем, преступно отрешенная, его цель совершенно не замечает слежки, пока не становится поздно. Он догоняет Джессику в пустом переулке, чтобы рывком затащить в закоулок, зажав рот ладонью… — Тишше, — голос Стивена, как всегда, тих и бесцветен, но в глазах блестит тревога, — они шшшли за тобой от ссамой могилы. Не шшевелиссь… Он прижимает ее к стене, закрывая полами черного плаща, тень в тени, случайная игра света, и напряженно вслушивается, повторяя, как заклинание — нет, нас здесь нет, идите мимо, нас нет здесь… Но из неверных отблесков фонаря, из теней ткутся в воздухе острые морды, и блики света становятся клыками, и вот уже стая, потерявшая след, кружит на месте. Джессика замирает, забывая дышать, и только Стивен слышит, как бешено колотится ее сердце. Вожак нездешних псов вскидывает голову, беззвучно воет — от этого воя кровь застывает в жилах — и снова растворяется, как дурной сон. То ли было, то ли чудилось. Стивен медленно выдыхает и, наконец, отпускает Джессику. — О чем ты думала? — он смотрит на балерину сверху вниз. — Тебе мало, что ты ссветишшься на ссцене каждый вечер? Или хочешшь пойти за Марком? Джессика вскидывает глаза, огромные и пустые на бледном лице, и улыбается криво: — Мне слишком больно, чтобы танцевать. Слишком. Но я не имею права на слабость. Не сейчас. Стивен молчит пару секунд, а потом медленно проводит по ее лицу ладонью, словно стирая паутину: — Даже вессной бывают замороззки. Никто не узнает. Джессика вздрагивает всем телом, утыкается лицом в черный пиджак и наконец дает волю слезам. Она плачет молча, без всхлипов, только все сильнее сжимает его лацканы, и Стивен терпеливо ждет, пока ее боль выйдет наружу. Когда же наконец Джессика отодвигается, вытирая ладонью лицо, и слабо улыбается, он вкладывает в ее ладонь визитку: — Тебе пригодитсся убежищще. Твоя ссмерть подорвет дух фригольда окончательно. Адрессс здесь, пароль ты знаешшь. — Спасибо, — выдыхает Джессика одними губами, — я у тебя в долгу. Приходи завтра на балет? Проведу бесплатно. — Поссмотрим. Стивен подводит Джессику к крыльцу и ждет, пока она не скроется за тяжелой дверью. — Ессли я захочу, я приду и без билета, — говорит он сам себе, — будь оссторожна, Вессна.