Возвращайся

      9:29 Века Дракона Ночь укрывала небо тучами, а землю мраком, и два лучших друга вновь оказались под её куполом, коротая последние дни своего ученичества. Весь день каменные стены впитывали в себя тепло знойного лета, а с наступлением темноты отдавали его обратно. Макс и Том развалились на пока ещё тёплом парапете, грызли яблоки и не спеша пили нечто, по вкусу напоминающее ежевику. — Так, значит, Оствик? — сказал Том. — Так, значит, Киркволл? — весело отозвался Макс. — Ну, — ответил Том, поднявшись на локтях, — влиятельного дяди у меня нет, как и влиятельного отца, как и брата. — Сомневаюсь, что кто-то из моих братьев имеет хоть каплю влияния. — Но не тебя ждёт старый пыльный город с огромным гарнизоном храмовников и не менее большим Кругом. Как они его там называют? — Кажется, Казематы. — Казематы, — фыркнул Том. — И они хотят, чтобы маги считали Круг своим домом. А потом удивляются, что им это не по душе. Кто вообще захочет жить в Казематах? — Брось, Киркволл не так уж и плох. — Но, если они всё же захотят меня туда отправить, то я буду проситься обратно в Герцинию. — Ты же знаешь, что тебя не послушают. — Знаю. Но это не значит, что я не могу попытаться. Том взял стоявшую между ними бутыль, опустошённую уже почти наполовину, но, поднеся горлышко бутылки к губам, не выпил ни капли. Заметив это, Макс мысленно усмехнулся. — И где ты его только берешь, — протянул он. — У всех могут быть секреты. Я же не спрашиваю тебя о твоих. — А мог бы. — Но не спрашиваю же, — громче сказал Том и принялся крутить бутылку в руках, словно мог что-то рассмотреть в омывающей её стенки жидкости. Макс демонстративно вздохнул: — Раз уж тебе удаётся раздобыть такое сокровище, то ты мог бы принести и что-то получше яблок, — он помахал зажатым в кулаке фруктом. — Если вам так хочется изысканных блюд, милорд, — деловито отвечал Том, — то в следующий раз сами пойдёте их добывать. А я наслажусь увлекательным зрелищем бегства юного лорда от разъярённой кухарки. — Ладно, — небрежно бросил Макс, — можно обойтись и яблоками. Том нетерпеливо заёрзал на месте и, вглядевшись в горизонт, сказал: — Как думаешь, сегодня будет дождь? — Вряд ли. — Да посмотри, как всё затягивает. Макс приподнялся, оглядел тёмный край неба, по которому, сливаясь с темнотой ночи, незримо плыли тучи. Он снова лёг и беспечно пожал плечами. — Может, к утру. Том вновь заёрзал в нетерпении. Он всё ещё крутил в руках бутылку и нервно поглядывал то на небо, то позади себя. — Ой да иди уже, — не выдержал Макс. — Она тебя ждёт не дождётся. — Но как… — Ну я же не слепой, Том. К тому же не стал бы ты тащить такую большую бутылку только для нас двоих, — он одарил Тома насмешливым взглядом и добавил: — Ну? Что сидишь? Иди, нам тут меньше недели осталось, больше не увидитесь. — Ну нет, — ответил Том, поднимаясь. — Я найду её, куда бы её не отправили. — Желаю удачи, — иронично, но беззлобно усмехнулся Макс. Несколько месяцев назад очередная выходка Макса и Эжени окончательно осушила чашу терпения Тома. В тот день Эжени вбежала в казармы и, наставив на Макса тренировочный меч, объявила, что вызывает того на дуэль. Макс и бровью не повёл. Резко поднявшись, он, используя не оружие, а замешательство Эжени и перевес в силе, легко выбил из её рук меч и в следующее мгновение она оказалась на полу. — Это нечестно! — негодовала Эжени, осыпаемая градом насмешек. — Это нечестно. И я победил, — Макс вернулся на место и, приняв самый непринуждённый вид, сказал: — Ты хотела что-то ещё? После этого Том больше не мог закрывать глаза на их препирания. В тот же вечер он собрал их вместе и объявил, что, либо они прекращают весь этот балаган, либо им придётся искать нового друга. Макс и Эжени, скрипя зубами, заключили хрупкое перемирие. И пускай они продолжали косо смотреть друг на друга, два года открытой вражды, наконец, завершились — Лучший друг оставляет меня одного, — тоскливо протянул Макс. — Ой, хватит тебе, — обернулся Том у выхода. — Уж я-то знаю, что одному тебе не быть. — Ты же сказал, что не спрашиваешь о моих секретах. — Не спрашиваю, потому что и так всё знаю. — Долго мне тебя выгонять? — вскочил Макс. — Пошёл вон отсюда! Том поспешил удалиться, одарив его читающейся во взгляде насмешкой. Макс продолжил разглядывать черноту неба и прорывающийся сквозь неё свет звёзд. За все эти годы им так и не удалось рассмотреть ни одного созвездия, и Макс начинал подозревать их в нереальности, а Том однажды и вовсе заявил, что их придумали тевинтерцы. Вдоволь насмотревшись на укрывшее небо чёрное полотно, Макс поднялся и хорошенько потянулся, радуясь отсутствию клонящих к земле доспехов. Он вдохнул начинавший свежеть после дневной жары воздух и усмехнулся. Том был прав, один он сегодня точно не будет. Полюбившийся им парапет огибал монолитную крышу всего монастыря и, обладая достаточной ловкостью, по нему можно было попасть в любой уголок обители, минуя коридоры, двери и замки, а самое главное — надзирателей за порядком. Пробравшись мимо нескольких тёмный окон, Макс спустился на уровень ниже, затем перебрался на крутую крышу часовни и оттуда попал на крытые черепицей крыши хозяйственных построек. Здесь спали кухарки, конюхи, служанки, их многочисленные помощники и все те, кто вместо храмовников и сестёр Церкви давал обители жизнь. Ещё издали Макс заметил, что в нужном ему окне даже сквозь закрытые ставни тускло отражается свет. Оказавшись рядом, он бесцеремонно постучал в это окно носком сапога, одной рукой удерживаясь за выступающую балку. Девушка с копной бронзово-рыжих волос рывком распахнула ставни, отчего одна из них стукнула о стену, а другая врезалась в Макса, заставив того пошатнуться. Её глаза, отливающие такой же бронзой, что и волосы, сердито уставились на него. — Тревельян, ты в своём уме? А если бы я была не одна? — Ты ждёшь ещё кого-то, кроме меня? — Нет, но я могла быть не одна. Имей совесть. — Но за её отсутствие ты меня и любишь, разве нет? — Ах, Тревельян, — наигранно сказала она, накручивая на палец прядь волос, — что же мир будет делать, когда ты примешь обеты. Макс звонко рассмеялся: — Я не приму обеты. Я что, похож на чокнутого? — Но только чокнутый мог залезть сюда среди ночи по крышам, чтобы повидать, — она вздохнула ещё более наигранно, — простую служанку. — С каких это пор ты мне не рада, Тари? Она всплеснула руками: — А почему я всегда должна быть тебе рада? Может, у меня появился богатый покровитель, и теперь я буду петь, как и мечтала? — она положила руки на плечи невидимого партнёра и закружилась по комнате настолько маленькой, что там едва помещались кровать и стул. — И ходить на балы. И есть изысканную еду богатых господ. И пить вино из хрустальных бокалов. Она остановила своё представление и, облокотившись на подоконник, подняла взгляд на Макса. В звёздном сиянии она была ещё прекрасней, чем днём, когда солнце опаляло оранжевым её волосы, и вся она превращалась в огненный факел. — Или я просто нашла кого-то получше тебя, а? — закончила Тари. — Ну, раз ты не рада меня видеть, — протянул Макс, — то я ухожу. И он, не дав ей опомниться, ловко скрылся за выступом стены. Какое-то время было тихо. Затем Тари, высунувшись из окна почти наполовину, оглядела ночную мглу, но так никого и не увидела. Она даже хлопнула ставней, проверяя, в самом ли деле за ней никого нет. Стоя за гранью видимости, Макс отсчитывал время, неспешно загибая пальцы. На четвёртом он услышал: — Ладно уж, Тревельян, заходи. Но Макс лишь усмехнулся уголком губ и продолжил свой счёт. — Тревельян! — раздражённо позвала она. Услышав в ответ тишину, Тари выдохнула, пригладила волосы и вернула себе свой привычный тёплый и певучий голос: — Макс иди сюда. Тари сдалась быстро: счёт не успел дойти и до дюжины. На губах Макса заиграла победная улыбка. Полуовальная зала с высоким сводчатым потолком и привычными узкими окнами была заполнена тремя десятками учеников. С высокой трибуны, подобно судьям, на них взирали пятеро главных наставников. Сэр Дженесса стояла на последней ведущей к трибуне ступени и громогласно оглашала список назначений своим басовитым, больше похожим на мужской, чем на женский, голосом. Это был тот редкий случай, когда молчал даже Том, напряжённо вслушиваясь в разрывающие тишину слова сэра Дженессы: — Сэр Фростон, сэр Симбли — церковь Кайтена. Сэр Мортон — церковь Ансбурга. Сэр… Максу не было нужды слушать оглашение, он и без того знал, что его ждёт, и потому мог позволить себе расслабиться, разглядывая остальных. Том нервничал, но заметно расслабился, когда закончились назначения церкви и сэр Дженесса перешла к назначениям Круга. Том подался вперёд, весь обратившись в слух, и Максу казалось, что одними губами он, подобно молитве, повторяет лишь одну фразу: «только не Киркволл». — Сэр Лиман, сэр Маллигар — Круг Оствика, — объявила сэр Дженесса. Том не поверил своим ушам. Он нахмурился, открыл рот и хотел поднять руку, но быстро опомнился. В поиске подтверждения услышанному, он взглянул на Макса, и тот с уверенностью кивнул. Том расценил этот жест по-своему, вероятно решив, что это Макс поспособствовал его назначению и вспыхнул ещё большей радостью. Макс решил не говорить ему о том, что для него это оказалось не меньшей неожиданностью. — Сэр Тревельян, — сказала сэр Дженесса, сворачивая список, — останьтесь. Макс вздрогнул. Том, как и многие ученики, также находился в смятении. Со всех сторон слышался шёпот. Макс начал лихорадочно вспоминать, что же такого он успел натворить. Поток учеников вытекал из залы, многие бросали на Макса взгляды, полные сочувствия, непонимания или иронии. Том продолжал стоять на месте, пока этот поток совсем не иссяк. Тогда он ободряюще хлопнул Макса по плечу и вышел вслед за остальными. Оставшись один на один с пятью наставниками, Макс не на шутку разволновался. Он вдруг почувствовал себя ребёнком, которого собрались отчитать строгие родители, и больше всего на свете ему малодушно хотелось сбежать. — Вы знаете, почему вы здесь, сэр Тревельян? — Понятия не имею, сэр Дженесса, — честно ответил Макс, стараясь держать голос. Но ему всё равно казалось, что среди отражающих каждое слово стен большой залы звучит он довольно жалко. — Тогда позвольте мне вам объяснить. Мы получили запрос относительно вашего назначения в оствикский Круг от Вильгельма Тревельяна, командора Круга. Её голос отдавал железом, а слова разрезали воздух не хуже ножа, и Макс впервые испугался за свою судьбу. — Мне это известно, — сказал он, воспользовавшись паузой. Само время, подобно сердцу Макса, замерло в ожидании. Но то, что сказала сэр Дженесса в следующий момент, обдало сквозняком с головы до ног и ударило по голове: — Но с вашим назначением возникла проблема. И имя этой проблеме — Элизабет Тревельян. — Скажите, сэр Тревельян, почему вы не сказали нам о том, что ваша старшая сестра находится в оствикском Круге? — тут же подхватил сэр Филипп, будто только и ждал этой минуты. К тому времени Макс уже успел представить себе все возможные и невозможные беды: от обличения их отношений с Тари, до вмешательства отца и мести Мортимера. Но о том, что проблема может быть в Элизабет он и подумать не мог. — По праве говоря, я не думал, что это важно, — сказал он и тряхнул головой, прогоняя далёкое воспоминание роскошной комнаты с обледеневшими стенами. — Я думал, вам это известно. — Я не понимаю в чём проблема, — поднялся со своего места сэр Фредерик. — В том, что в Круге Оствика и без того много Тревельянов, — размеренно произнесла сэр Дженесса. — Могут возникнуть вопросы. — Командору Вильгельму это не помешало. — Два Тревельяна ещё куда ни шло, три — уже много, вы не находите? — То есть вы считаете, что в самый спокойный Круг Вольной Марки однажды нагрянут Искатели с целью пересчитать тамошних Тревельянов? — вклинился сэр Отто, которого до этой минуты Макс и вовсе не замечал. — Это смешно! — Если вам это кажется смешным, то позвольте назвать вам ещё одну проблему, — с жаром заговорил сэр Филипп. — Вильгельм Тревельян пришёл в Оствик уже командором и не мог питать тёплых чувств к племяннице, которую никогда не видел. Здесь случай иной. Мы не можем позволить, чтобы один из наших храмовников поддался искушению мага. — Тревельян служит Ордену, — сказал сэр Фредерик. — В этом я уверен. — Вы бы не предали Орден ради благополучия сестры? Чем больше Макс наблюдал за всем этим, тем больше не мог понять повода такого волнения. Предать Орден? Ради мага? Создатель, да он вообще ничего не помнил о своей сестре кроме того, что она у него есть! С чего они вообще взяли что ему до неё есть хоть какое-то дело? Он бы даже не узнал её, когда увидел. Всё это Макс хотел высказать им, но не мог и слова вставить в распри наставников. И он понял, что нет ничего в хуже, чем молча наблюдать за тем, как решается твоя судьба, без возможности вмешаться. Да они даже обсуждали всё так, будто его здесь и вовсе не было! — Тревельян не из тех, кто предаёт клятвы. — Довольно, сэр Фредерик, — вскинула руку сэр Дженесса. — Всем нам известно о вашей симпатии к Тревельну, но сейчас не время для этого. Мы должны заботиться о благополучии Ордена. Я считаю, что Тревельяна нельзя отправлять в Оствик. — И как вы объясните это командору Вильгельму? — сказал сэр Фредерик. — Он отправил запрос, оствикский Круг и без того редко просит храмовников. — Мы отправили Маллигара и Лимана, этого достаточно. — Запрос был на Тревельяна по вполне очевидным причинам, — медленно проговорил сэр Отто, постукивая сухими пальцами по столу. — Вы хотите, чтобы о Виммарской обители думали, как о неспособной подготовить верных чести и клятве храмовников? Сэр Дженесса тяжело вздохнула. — Выношу на голосование. Моё предложение — отправить Тревельяна в церковь Киркволла. Всё внутри Макса всколыхнулось в отрицании и ужасе. Все мысли слились в одно сплошное «нет». Что угодно, но только не церковь. Он воин! Он один из лучших! Он столько лет учился управлять собой, своим гневом и своей силой. Кто мог бы быть лучше него в гашении магов? Он должен быть на своём месте! Что ему делать в церкви? Стоять при входе всю жизнь, наблюдая за сёстрами и преподобными матерями, пока не состарится и не покроется пылью? — Киркволл и без того кишит храмовниками, — устало подметил сэр Отто. — Киркволл или Старкхэвен, — исправилась сэр Дженесса. Сэр Филлип вскочил со своего места: — Поддерживаю Киркволл! — Моё мнение остаётся прежним, — сказал сэр Фредерик. — Я считаю, что нужно выполнить просьбу командора Вильгельма. Он знает, что делает. — Поддерживаю Оствик, — хлопнул ладонью по столу сэр Отто. Повисла гнетущая тишина, и все четверо обернулись на сэра Лорана, который всё это время простоял в стороне, не издав ни звука. Он, казалось, наслаждался представлением, и только и ждал, пока на него обратят внимание. Сердце Макса замерло. Сэр Лоран поднял веки и вперился в него взглядом, от чего по спине прошла дрожь и огнём вспыхнул каждый оставленный сэром Лораном на их непростых тренировках шрам. И чем больше он думал об этом, тем сильнее начинал злиться. Злился он в первую очередь на сестру, которая объявилась так внезапно. Если бы не она, он сейчас сидел бы в кругу товарищей, предвкушая завтрашний отъезд, а не торчал здесь, как на суде. Проклятые маги всегда несут неприятности. — Сэр Лоран? — не выдержала сэр Дженесса. Сэр Лоран слегка качнул головой и заговорил: — Для начала скажите мне, сэр Тревельян, какого цвета волосы у вашей сестры? Макс напряг память. Почему-то это показалось ему важным, хотя ответ должен был быть вполне очевидным. Он вспомнил смеющуюся Эвелин и Ника, который учил его правильно держать меч. Наконец, в памяти предстала открытая дверь в спальню, пылающую жёлто-золотыми оттенками, которая вдруг стала небесно-голубой от покрывшего её стены льда. Он вспомнил хныкающую в испуге девочку и свою мать, бледную как снежный покров, которая не осмеливалась к ней подойти. Обе они были удивительно похожи. — Насколько я помню, она блондинка, сэр, — Макс подумал, что прозвучало это не совсем понятно, и тут же добавил: — То есть, не как я. — А сколько вам было лет, когда проявился её, — сэр Лоран запнулся, мельком глянул в сторону остальных наставников, и лицо его исказила гримаса отвращения, — дар? — Мне было восемь, сэр. — И насколько я знаю, Элизабет была лишена всех титулов и имён, когда оказалась в Круге, — обращался сэр Лоран уже к остальным. — Она не унаследовала даже приметную родовую черту Тревельянов, так что можно не опасаться возможного возникновения вопросов по поводу их родства. Не думаю, что командор Вильгельм будет рассказывать об этом каждому встречному. Сэр Дженесса резко выдохнула своё недовольство. — Может и так, но что насчёт… — Братской любви? Которая может возникнуть спустя десять лет? — сэр Лоран издал звук, похожий на смешок. — Тем более между магом и моим учеником… Он многозначительно взглянул на Макса и продолжил: — Но за своим… волнением вы упускаете возможности. — О чём вы? — насторожился сэр Фредерик. — Всем известно, что Круг в Оствике — самый спокойный и беспроблемный во всей Вольной Марке. Им крайне редко нужны новые храмовники, но мы понятия не имеем, что происходит за его стенами, и, — он снова перевёл взгляд на Макса, — я считаю, что было бы полезно иметь там кого-то своего. Кого-то верного Ордену. Того, кто будет связан не только с храмовниками, но и с магами. Кого-то, кто, разглядев неугодное Создателю, сможет помочь Кругу встать на истинный путь. Или оповестит о его проблемах тех, кто сможет помочь. Сэр Лоран произносил всё это не спеша, растягивая каждое слово и не отрывая взгляда от Макса. — Сэр Тревельян, как вы думаете, годитесь ли вы на роль такого человека? Храмовника, преданного Ордену и преисполненного чести и достоинства в служении правому делу? «Или я ошибся в вас и зря истратил годы на обучение, напрасно открывая вам секреты силы и замысла Создателя?» — прочитал в его взгляде Макс. Наконец-то слово было за ним, но Макс замер в нерешительности. Использовать сестру для раскапывания секретов Круга? Какая-то часть Макса считала это неправильным, другая же знала, что у всех магов есть секреты и от них можно ожидать чего угодно. Закрытая жизнь Круга могла означать вовсе не спокойствие и хорошую жизнь, а страшные тайны, сокрытые от чужих глаз. Но он мог отказаться, и тогда с распростёртыми объятьями очередного храмовника примет Киркволл и его Казематы. Или, что ещё хуже, церковь, в которой он будет стоять, как декорация и проведёт всю жизнь среди молитв и покаяний. Макс поднял взгляд на наставников. Все они с интересом ожидали ответа, и только сэр Фредерик смотрел на него так, будто пытался прочесть. В его глазах также плясали искры интереса, но он спрашивал не Макса, а себя самого. Способен ли Макс на это? Его ученик, которого он учил миру и добродетели, которого наставлял идти под светом Создателя. И который, невзирая на всю ярость окружающих, в первую очередь должен был думать сам, не поддаваться влиянию всеобщей ненависти к тем, кто родился с великим даром Создателя. Макс вспомнил библиотеку, обставленную возвышающимися к потолку стеллажами, полными книг. Мягкий свет ложился на дубовые столы, в узких лучах солнца клубилась пыль, и сэр Фредерик раз за разом заставляет перебирать книги, вымывать полки и столы. Когда он перестал ходить туда? Вероятно, когда сэр Лоран начал рассказывать о замысле Создателя и о настоящей опасности магов. И то и другое в корне отличалось от учений сэра Фредрика, и в один день Макс понял, что есть вещи интереснее бесконечного перебирания пыльных свитков. А истина не только в добре и понимании. Сэр Лоран был жесток, но справедлив. Кровавые синяки и ссадины долго не сходили с тела, а некоторые из них зарубцевались, превратившись в настоящие шрамы. Иногда казалось, что он не учит ничему, кроме ненависти. Ненависти к нему, к себе, к магам, ко всем вокруг. Но как сладка была победа, когда, зажав эту ненависть в кулаке и стиснув зубы, ты понимал, что всё, что тебе нужно, находится у тебя на ладони, искрит на кончиках пальцев. А твоя сила — внутри, стоило только позволить открыть себе глаза и понять. Понять, что маги опасны. Они не дети, лишённые свободы и мечтающие выбраться на волю. Они опасные звери, несущие разрушения. Есть среди них и безобидные, но большинство — те же тевинтерцы, которые, получив хоть каплю свободы, бросятся в запретную магию, губя себя и всех вокруг. Что, если в Оствике и правда что-то происходит? Кто расскажет об этом? Он — разящий меч Создателя, а Создатель всегда делает то, что должен, как бы это ни было тяжело. — Я служу Создателю и Ордену, сэр Лоран, — ответил Макс. — Никому не скрыться от его взора. Сэр Лоран удостоил его довольным кивком. Сэр Фредерик тяжело осел на стул. Макс избегал его взгляда, потому что знал, что в глазах пожилого наставника плещется разочарование. — Оствик, — сказал сэр Лоран. — Оствик, — согласились остальные. Едва Макс прикрыл за собой дверь большой залы, как на него тут же накинулся Том. — Создатель, Макс, что они сказали? — тряс он его за плечи. — Что они сказали? — Успокойся ты, — отпихнул его Макс. — Всё в порядке. — В порядке? — воскликнул Том. — В порядке?! Макс, я чуть с ума здесь не сошёл, дожидаясь тебя, а ты говоришь мне, что всё в порядке? Макс привалился спиной к стене, выдыхая. Он чувствовал себя измотанным и совершенно уставшим. — Они узнали об Элизабет. — Создатель! — взвизгнул Том, бросившись измерять шагами ширину коридора. — Я так и знал, так и знал, что эти твои приключения не закончатся ничем хорошим! Так и знал, что эта глупая девка выдаст тебя! — Элизабет, Том, — устало сказал Макс. Том остановился и склонил голову в раздумьях. — А, Элизабет, — наконец понял он. — Подожди, а разве они о ней не знали? Макс пожал плечами. — И это проблема? — не унимался Том. — Похоже, да. — Макс, ну не томи, что они решили? Макс смерил Тома самым суровым взглядом, на какой только был способен, но не удержался и рассмеялся: — Круг, Том. Оствик. Если Том и не подпрыгнул от радости, то только потому, что вес доспехов не позволил ему это сделать. Он заметался по коридору, размахивая руками. — Ты понимаешь, что это значит? — задыхался радостью Том, обхватив Макса за плечи. — То, что мне теперь не избавиться от тебя до конца жизни? — с улыбкой предположил Макс. — Да заткнись ты, зануда! Это значит, что весь этот город будет нашим! И уже через год мы станем капралами, потом лейтенантами, потом капитанами, а потом… — А потом я стану Командором, а ты так и останешься моим подчинённым. Том махнул рукой, отгоняя от себя эти слова. — А потом лучшие храмовники Тедаса позовут нас в Белый Шпиль. И мы будем ходить по его длинным коридорам, ещё длиннее, чем эти. И воссядем на его вершине, и будем наблюдать за раскинувшуюся под нашими ногами столицу мира! Макс смеялся. Он не рассказал Тому ни о сомнениях, ни о своей миссии. Сегодня всё было прекрасно, и ему казалось, что так будет всегда. Спустя семь лет он наконец вырвется из каменной темницы, и начнётся совсем другая жизнь. Но ни Макс, ни Том и представить себе не могли, как сильно всё изменится.

* * *

Океаны полей пылали оттенками зелёного, отливали жёлтым, переливались светом в солнечных лучах. Пестрели в их волнах растущие безо всякого порядка цветы, обрамляя кружевом бушующую стихию. Густые стебли расплёскивающейся зелени облизывали дорожные сапоги Жозефины. Травянистые гребни вздымались так высоко, что даже сидя верхом стоило только протянуть руку, чтобы прикоснуться к ним кончиками пальцев. Трава шелестела в лёгких порывах ветра. Так тихо, застенчиво, будто страшилась потревожить обитателей луга. Где-то внизу, у копыт рыжей галлы шуршали полевки, топотали ежи, бегали ящерицы. Воздух вокруг был наполнен запахами цветущих растений, над которыми кружили шмели и бабочки, а в небесной вышине изредка можно было заметить пролетающих птиц. Даже небо здесь было другим. Опаленные солнечным светом кучерявые барашки облаков заполоняли собой бледно-голубое полотно. Вечерами облачные завитки раскручивались, тонкой пеленой размазывались по небу и уплывали ночевать за горизонт. Туда, где океаны полей сливались с морской синевой раскинувшегося вдалеке леса. Дороги остались далеко позади, а последнее поселение призрачной дымкой проплыло в отдалении несколько дней назад. Эти места захватывали дух своей красотой, но не могли обмануть пытливый ум: опасностей тут было полно. Зная это, Жозефина могла только гадать, как в своём путешествии им удалось избежать встречи с разбойниками, волками, медведями и ещё Создатель знает какими бедами, обитающими в этих лесах. Жозефина наслаждалась красотами необузданной природы и не нуждалась в разговорах, и большую часть дороги между ней и Максом царило молчание. Мир южного Ферелдена открылся для неё впервые, и она пыталась впитать в себя каждое его проявление. Однако, чем дольше они ехали, тем чаще Жозефина ловила себя на мысли, что повисшее по её вине молчание начинает давить. Она начинала чувствовать себя навязанной, хотя и была уверена в правильности своего решения. Раздумывая на этим, её взгляд всё чаще обращался к Максу, будто в нём она могла отыскать тему для разговора. — Что? — сказал Макс, поймав на себе её взгляд. Это было так неожиданно, что Жозефина не сразу смогла собрать мысли. — Я просто задумалась, — спрятала улыбку она и обвела взглядом раскинувшуюся зелень: — Здесь очень красиво. — Возможно. Когда видишь всё это так много раз, вскоре перестаёшь замечать. — А что насчёт наших преследователей? — Понятия не имею. Последний раз я видел их вчера днём. Думаю, они поняли, что мы возвращаемся в котловину, и ушли вперёд. Но как по мне, лучше уж потерять пару часов, чем дней. Подул лёгкий ветер, слабым касанием взъерошивая волосы Макса. И Жозефине вдруг захотелось узнать, отчего же волосы всех Тревельянов так искрят белизной, будто снежные шапки на вершинах Морозных гор? Отчего их глаза отливают бесцветно-серым, а во взгляде нельзя прочитать эмоций? Жозефина так сильно задумалась над этим, что не сразу заметила, как Макс снова обернулся. — И долго нам ещё ехать? — избегая неловкости, быстро сказала она. — К полудню мы должны уже быть в первом лагере. Потом посмотрим. Чем дальше они ехали, тем удивительнее казалась природа вокруг. Жозефина то и дело указывала Максу на алые цветы с крупными лепестками, шириной в две её ладони, и на удивительные деревья, обрамлённые пышной бахромой листвы. Макс удивлялся её наблюдательности и неожиданно смеялся, повторяя, что долгие странствия отбили у него видение прекрасного вокруг себя. — Значит хорошо, что я здесь, — говорила Жозефина. — Может быть, — отвечал Макс уклончиво, но с улыбкой. И улыбка эта согревала теплом. К полудню, как и было обещано, они добрались до первого в Морозной котловине лагеря Инквизиции. Горели костры, шелестели на ветру навесы палаток, но людей было немного. Несмотря на весь свой размах, лагерь был пуст, а оставшиеся солдаты походили скорее на небольшой отряд, чем на военную силу. Стоило Максу спешиться, как к нему тут же подоспел один из солдат. — Инквизитор, — отсалютовал он. — Сержант Виллет, — голос Макса стал резким и жёстким, — докладывайте. — С северной стороны всё спокойно, на восточной дороге был замечен отряд гакконитов, они прошли на северо-восток. — Сколько их было? — Пятеро, сэр. — Как давно они проехали? — Днём раньше вас. Немногочисленные солдаты шныряли вокруг, не разбирая дороги, и Жозефине приходилось отходить в сторону, чтобы не столкнуться с кем-то из них. Они же не обращали на неё совершенно никакого внимания. — Ясно, — сказал Макс и обвёл взглядом лагерь. — Я не вижу среди вас Хардинг. Она мне нужна. — Первая разведчица Хардинг и профессор Кенрик покинули лагерь, сэр. Они в оплоте Каменный Медведь вместе с армией Инквизиции. Судя по виду, Макс явно не ожидал это услышать. — Понятно, — протянул он, потирая подбородок. — Сержант, вольно. — Инквизитор. Макс проследил взглядом за удаляющимся сержантом. Когда тот растворился среди солдат, он вернулся к Жозефине. — Ты можешь остаться здесь, — сказал Макс, снимая дорожную сумку с Реваса. — Тут безопаснее, чем в оплоте. Жозефина огляделась вокруг. За эти дни она так привыкла к компании Макса, что видеть кого-то ещё было непривычно. Солдатам Инквизиции она доверяла, но среди этих чужих лиц чувствовала себя одиноко и навязано. Да и сам вопрос Макса ощущался ею, как предательство. Неужели он может вот так её бросить? — Ладно, — когда молчание затянулось, бросил Макс, — ехать нам придётся ночью, так что время подумать у тебя есть. — Почему ночью? — Жозефина всегда считала, что путешествовать по ночам — сущее безумие. — Потому что и днём на дорогах неприятностей хватает. И лучше нам в оплоте оказаться к утру, — Макс указал ладонью в конец лагеря, где за высоким бревенчатым забором едва виднелась крыша деревянного дома: — Вон дом профессора, можешь пока остаться там, чтобы мне не пришлось искать тебя по всему лагерю. Сказав это, он направился к солдатам. Жозефина решила, что ей и правда лучше никому не мешать и воспользовалась советом. Внутри деревянного дома царили тепло и уют. Стены были увешаны картами, испещрёнными линиями маршрутов. На полках теснились книги, корешки некоторых из них были совсем стёрты, и Жозефина не рискнула к ним прикасаться. Приковывали взгляд ровными стопками уложенные на столе дневники и заметки, страницы которых хранили в себе историю последнего Инквизитора. Среди прочего были там и отчёты Макса, и заметки Хардинг, и даже клочки с рисунками Сэры. Она натыкалась на них, будто на старого друга, но печальной истории скрыть они не могли. Америдан. Последний Инквизитор старой Инквизиции, отправленный в Морозную котловину императором Дракконом. Последняя услуга, оказанная Инквизитором своему старому другу. Шутка ли разобраться с богом-драконом! Но, кажется, у Америдана всё же получилось. Из жизни последнего Инквизитора Жозефине были известны лишь обрывки фактов, так что заметки профессора всецело поглотили её. Она узнала о его верных друзьях, бросившихся, не жалея себя, отвлекать врагов и прикрывать спину своему Инквизитору. Жозефине сразу вспомнились друзья Макса, которые с равной долей смеха и гордости называли себя его свитой. О Теланне она слышала впервые. Это была грустная история о возлюбленной Америдана, которая всегда была рядом и хотела остаться с ним до конца. Но она нашла свою смерть вдалеке от любимого, на острове, затерянном в больших водах озера. И только призванный Теланной дух остался скитаться по земле, выполняя её последнюю волю. Читая это, Жозефина впервые задумалась о том, что уже давно обсуждали как аристократки Орлея, так и расхаживающие по Скайхолду девушки из Ферелдена и других стран. Почему Макс один? Ведь стоит ему только поманить пальцем, и любая девушка тут же бросится ему на шею. И не нужно было разгребать многочисленные приглашения, прошения и письма, чтобы знать это. Неужели за все эти годы он так никого и не встретил? — Интересуешься историей? — вдруг услышала она насмешливый голос. Жозефина подняла голову, но уже знала, кто стоит в дверях. — Это и правда занимательно, — ответила она, стараясь проглотить всё, о чём думала минуту назад. — Не спорю, — кивнул Макс. — Но если ты всё же решишь ехать дальше, то советую поторопиться. Жозефина только сейчас поняла, что уже вечер. Рыжие лучи закатного солнца начинали облизывать стол и бумаги. Небо меняло цвета, словно кто-то лениво разливал и перемешивал краски на холсте. Солнце клонилось к горизонту, окрашивало оранжевым верхушки деревьев, укладывала на траву их длинные тени. Безусловно, она хотела отправиться с ним, но подрываться с места и бежать следом не торопилась. — И ты в самом деле возьмёшь меня с собой? — лукаво улыбнулась Жозефина. — Возьму. Если поторопишься, — серьёзно ответил Макс и поспешил уйти, не обронив больше ни слова. Жозефина уложила бумаги на свои места и последовала за ним. Лошади выделялись тёмной группой на фоне салатовой зелени и среди них Ревас и правда казался зловещим. Прохладные воды бегущего рядом ручья несли в себе солнечные лучи, и Жозефина с интересом смотрела, как Ревас проглатывает их, жадно лакая воду. — Я думала, ему не нужна пища. — Я тоже. Возможно, он делает это по привычке, — помолчав, Макс добавил: — Впрочем, дух из Тени поддерживает в нём жизнь, но телу также нужны силы. — Чем же он тогда отличается об обычных лошадей? — Ты права, — легко согласился Макс, — ничем. Только своим видом. И, возможно, он более понятлив. Но так о своей лошади говорит каждый. — А что значит Ревас? — А что значит Жозефина? Или Макс? — усмехнулся он. Жозефина пожала плечами. — Когда он к нам прибыл, Деннет называл его Свободой. — Его и сейчас так зовут, — сказал Макс и, поймав её вопросительный взгляд, пояснил: — Ревас. Ревас по-эльфийски свобода. Я не уверен, что произношу это правильно, но, во всяком случае, Солас ничего не говорил. Осторожно, одними кончиками пальцев, Жозефина дотронулась до тёмной шерсти Реваса. Та ожидаемо оказалась холодной и жёсткой. — А у моей галлы есть имя? Макс поднял взгляд на галлу, бурый окрас который под лучами вечернего солнца вспыхнул огненно-рыжим. Она же увлечённо жевала траву, которая за миг до этого колыхалась под дуновением ветра у кромки воды. — Нет, — сказал он. — Она была оставлена в запасе. Можешь забрать её себе, когда вернёмся в Скайхолд. Кажется, ты ей нравишься. Жозефина погладила галлу по рыжеватому боку, та в ответ только фыркнула. — Что ж, она мне тоже по душе, — сказала она и добавила с напускной деловитостью: — Благодарю за подарок, Инквизитор. Макс беспечно махнул рукой. — Никогда не знаешь, когда придётся срываться с места и уезжать. Теперь ты сможешь легко это сделать, — он взглянул на небо и поспешно добавил: — Нужно ехать, нельзя упускать свет. Придумаешь ей имя в дороге. И они вновь отправились в путь. Ночь разливала по небесному холсту новые оттенки синего, зажигала звёзды. Вдруг под копытами лошадей зашуршал песок, а тёмно-зелёные переливы листвы сменились небесным отливом большой воды, край которой сливался с горизонтом. Бескрайнее озеро прятало в своих водах звёздный свет. Тихие волны изредка выносили его на берег, нещадно разбивая о мокрый песок. — Жози! — разбил ночную тишину Макс, тронув её за плечо. Жозефина обернулась на его голос. Темнота застилала воздух, одним цветом окрашивая всё вокруг. Устрашающий днём своим видом Ревас с наступлением сумерек всё больше сливался с ночью, и только его мертвенно-синие глаза пробивались сквозь темноту. Жозефина открыла рот, сама ещё не зная, что сказать, но Макс вскинул руку, призывая к молчанию. Тут она поняла, что тишину разрушил не его голос, то были гулкие, мощные по размаху шаги, заставляющие землю вокруг дрожать и вызывающие рябь на воде. — Это… — начала она. — Это великан, — кивнул Макс, и в глазах его блеснул азарт. Жозефина окинула взглядом невысокие деревья, ожидая увидеть среди них исполинскую фигуру, но встретила лишь темноту. — И что нам делать? — Бежать, — коротко ответил Макс. — И как долго нам бежать? — Жозефина крепче сжала поводья. Макс усмехнулся: — Как повезёт, — он повернулся к ней и подметил с иронией: — Ну ты же говорила, что знаешь, на что идёшь. Неужели испугалась? В голосе Макса чувствовался вызов. Неужели он всё ещё считал её кисейной барышней, увязавшейся за ним из прихоти? Жозефина вдруг подумала, что при малейшем проявлении тревоги, Макс тут же отправит её назад в лагерь. И всё это начинало злить. — Я не боюсь, — отрезала она, туго наматывая поводья себе на запястья. — Прекрасно, — бросил в ответ Макс. И Ревас рванул вперёд, поднимая копытами мокрый песок. Казалось, этому скакуну не было нужды в указаниях хозяина, так хорошо он всё понимал. Галла Жозефины недовольно фыркала, но не отставала. В ушах громыхало, но Жозефина не могла понять, были ли это отзвуки шагов великана, или стук её собственного сердца. Непривыкшая к бешеным гонкам, она вцепилась в ремни поводьев до побелевших пальцев. Ревас перелетел через небольшой ручей и остановился в паре шагов от кромки воды. Жозефине пришлось постараться, чтобы так же ловко притормозить свою галлу. — Что ты делаешь? — окликнула она Макса. Яркая вспышка стала ей неожиданным ответом. Свет Тени очерчивал контуры Реваса, переливал зелёным волосы Макса, осветил исполина, возвышающегося над ручьём, что нёс уже в своих водах ядовитое сияние. Макс ничего не сделал, просто вскинул руку, но этого хватило чтобы великан пошатнулся и попятился назад во тьму. Великанского лица Жозефина не видела, но ей хватило одного лишь вида его острых, загнутых вверх, бивней. Когда гулкие шаги громыхали уже далеко, Макс уронил руку, схватился за плечо, но тут же отпустил его. Он благодарно погладил Реваса по шее и вернулся к Жозефине. — Что ты сделал? — сказала она в изумлении, и из груди её вырвался нервный смешок: — Великаны боятся яркого света? — Жози, как ты думаешь, почему нам на пути не встретилось ни одной опасности? — серьёзно спросил Макс и тут же сам ответил: — Живые существа боятся магии Тени. Ни одно животное близко не подойдёт ни к разрыву, ни к Якорю, даже если его не использовать. Жозефина задумалась. В самом деле, в большинстве их путь сопровождал шум ветра и редкое жужжание насекомых. Иногда среди полей было много живности, однажды она даже заметила стадо оленей на другой стороне реки. Но зачастую всё это пропадало, и даже ветра слышно не было. — Сколько разрывов мы проехали? — Шесть, — подумав, ответил Макс. — Возможно больше. Шесть. Шесть разрывов, которые Жозефина не заметила, отвлечённая на красоты мира. Шесть разрывов, рядом с которыми она чувствовала себя в безопасности. Шесть разрывов, которые… Короткая мысль врезалась в голову, разбивая все остальные. — Макс, — нерешительно начала Жозефина, — а сколько разрывов было на Имперском тракте? Макс обернулся и одарил её взглядом, какой обычно получают дети, решившие сложную задачу. — Много, — тихо сказал он. Опустилось молчание. Галла Жозефины, словно почувствовав настроение хозяйки, вдруг зафыркала, заупрямилась, и больше ничего не оставалось, кроме как подъехать к озеру и позволить ей отдохнуть после забега. Макс ничего не сказал. Жозефина куталась в дорожный плащ, вздрагивая под порывами ночного ветра. Звёзды сверкали в отражении озёрного зеркала, берег же омывали всё ещё окрашенные Якорем ядовито-зелёные волны. Осознание собственной глупости обхватывало за плечи и клонило к земле. Поехать в Вал Руайо в одиночестве, наивно полагая, что дороги свободны и безопасны! Какая же она глупая! Свет Тени разгонял клубящуюся вокруг темноту, но слепил глаза. Жозефина подняла руку, защищаясь, и тут же была перехвачена Максом. — Проклятье, Жозефина. — выругался он, осматривая красные полосы вокруг её запястий. — Это я виноват, не нужно было тебя подначивать. Я думал, так будет лучше. Жозефина с удивлением смотрела на свои руки, впервые увидев тонкие линии в тех местах, где совсем недавно оплетались ремешки поводьев. — Нет, — тоскливо вздохнула она, — ты прав. Я действительно глупая аристократка, не знающая ничего о мире. Макс нахмурился и поднял взгляд: — Кто тебе такое сказал? Жозефина промолчала. Макс отпустил её руку и понимающе кивнул. — Ты думаешь, что я считаю тебя глупой аристократкой, — сказал он скорее себе, чем ей и покачал головой. — Нет, Жози. Если бы я так думал, то тебя бы здесь сейчас не было. Я лишь считаю, что тебе не место среди солдат и войны, но не более. — Откуда тебе знать, где мне место? — вскинула подбородок Жозефина. Макс молчал, вероятно, обдумывая ответ. — Ты права. Но тогда откуда тебе знать, что я думаю? — А что ты ещё можешь думать? — всплеснула руками она. — Я правда верила, что дорога безопасна просто потому, что там никого не встретила. А о разрывах вообще забыла. Макс усмехнулся, но так по-доброму, мягко, совершенно беззлобно, что Жозефине это показалось странным. — Жози, я чувствую разрывы, — он поднял руку, демонстрируя Якорь, и Жозефина зажмурилась от бившего в глаза света. — И чувствую их далеко. Так что опасные разрывы на дороге давно закрыты, остальные же оставлены на удачу путника. И я могу сказать, что она на твоей стороне. Зелёный свет наконец потух, скрытый перчаткой. Жозефина заметила, что это та самая перчатка, которую она принесла ему однажды в Морозных горах. — А вы сентиментальны, Инквизитор, — улыбнулась она. — Может быть, — ответил Макс, вероятно даже не поняв, о чём речь. Навалившаяся после столь яркого света тьма ослепила на несколько мгновений и Жозефина почувствовала себя потерянной. Макс мягко коснулся её руки и вложил в ладонь холодную склянку. — Эльфийский корень, — пояснил он, пока Жозефина пыталась рассмотреть плескающуюся внутри жидкость. — Если Лелиана увидит твои руки, то подумает, что тебя тут связывали и держали насильно. Только открывай его подальше от меня. Терпеть не могу его запах. — Говорят, запах эльфийского корня слышат те, кто к нему привык, — повеселела Жозефина, но Макс не ответил. Тогда она спросила, но уже серьёзно: — Ты правда не считаешь меня глупой аристократкой? Вопрос сам по себе отдавал глупостью, но Жозефине почему-то было важно знать это. Как бы ни была она способна читать людей, но отыскать истину в Максвелле Тревельяне ей было не по силам. — Правда, — ответил Макс. — Не считаю. Жозефина выдохнула. Глаза привыкли к темноте, и устилающий землю звёздный свет позволил ей омыть совсем неглубокие раны. Она всё ещё витала в мыслях, не чувствуя уколов щиплющей боли. Песок хрустел под копытами лошадей. С озера лёгкими порывами дул ветер, и Жозефина ловила его кончиками пальцев. В ветвях деревьев путался серп луны, помогая звёздам осветить землю холодным светом. Блики далёких блёсток отражались в глазах Жозефины. В Скайхолде небо было бесконечно высоким, а звёзды далеки и недосягаемы. Здесь, казалось, их можно было коснуться — только руку протяни. Вдруг несколько прорезающих ночной купол звёзд будто бы загорелись ярче, бросились в пляс и выстроились в чёткие линии треугольников и кривых ромбов. — Смотри! — воскликнула Жозефина и протянула в сторону руку, но наткнулась на пустоту — Макс успел уехать вперёд. — Что? — отозвался он. — Визус, — она не могла оторвать взгляда от неба, — созвездие. Макс устало вздохнул, но тоже вгляделся в ночную небесную мглу. — Я не вижу, — раздражённо сказал он. — Да вот же, — Жозефина подняла руку, указывая на созвездие. Это удивительное зрелище так заворожило её, что она не сразу ощутила гнетущее молчание Макса. Опустив взгляд, она столкнулась с его хмурым выражением, будто среди звёзд было не созвездие ока Андрасте, а предсказание гибели Тедаса. — Макс? — окликнула она. — Это не к добру, — отозвался он. Жозефина искренне рассмеялась: — Найти созвездие — не к добру? — Я всегда считал это нехорошим знаком, — между тем оставался серьёзным Макс. — Но почему? Их и без того трудно разглядеть. — Вот поэтому. — Но это не Тенебриум и не Сервани, — Жозефина снова указала на небо. — Это Визус. Взор Создателя. — Аввары считают, что это взор Хозяйки Небес. Жозефина всплеснула руками: — Не имеет значения. Первая Инквизиция взяла Визус своим знаменем. А ты расследуешь дело последнего Инквизитора, ведёшь Инквизицию в бой под этим же созвездием и считаешь это плохим знаком? — Америдан не очень хорошо закончил, как и его друзья, — отрешённо заметил Макс. — Ты — не Америдан. Сейчас другие времена и… — она устало вздохнула. — И я спорю с тобой о созвездиях. — Ладно, — подумав, сказал Макс. — Может, я и не прав. Но всё равно лучше не смотреть на небо. Вопреки совету Жозефина продолжала смотреть на открывшееся её взору око и никак не могла понять, как такие прекрасные творения Создателя могут нести несчастья. В этот же момент её посетила чудная мысль, которую она тут же решила озвучить: — Мою галлу будут звать Эквинор. — Созвездие жеребца? — нахмурился Макс. — Матери галл? — Вот именно, — уверенно сказала Жозефина. — Может тебе созвездия и приносят несчастья, но мне — нет. И она бодро погнала наречённую Эквинор галлу вперёд, оставляя Макса наедине со своими мыслями. Когда незримый художник начал разливать по небу светлые краски, гася звёзды, они подъехали к подножию скалы. Землю вокруг заволокло серовато-белым туманом, словно белые воины утра прогоняли ночь. — Дальше нам лучше идти пешком, — спешившись, сказал Макс, забирая у Реваса дорожную сумку. — А что с лошадьми? — Они не пропадут. Там в низине основной лагерь Инквизиции, Рев знает дорогу. — А галла? — Последует за ним, — Макс был настолько уверен в этом, что возражать ему не хотелось. Макс похлопал Реваса по боку и тот, тряхнув головой, направился вдоль скалы. Галла Жозефины последовала за ним. Вдалеке эхом раздавалось ржание других лошадей. — Они умнее, чем может показаться, — сказал Макс. — Нам сюда. Он указал на каменные ступени, выдолбленные прямо в камне, ведущие всё выше и выше, на самый верх. — Далеко нам идти? — Нет, до оплота уже рукой подать. Оказавшись наверху, Жозефина остановилась, охваченная восторгом. У подножия ещё клубились остатки ночи, а здесь разгорался рассвет. Солнечные лучи очерчивали воду и дальний берег, наливали спелой яблочной краснотой облака и отпускали их в новый день. Небо горело красками, пылало оттенками. Листва трепетала на ветру, охваченная теплотой утра. Жозефина подошла к краю скалы, любуясь этой невероятной красотой. Она хорошо помнила кроваво-красные закаты в Скайхолде, и бледные рассветы, окрашивающие верхушки гор в розовый цвет. Но сейчас ей открылось что-то совершенно иное. Что-то новое, неизвестное, невообразимо прекрасное и вселяющее надежду. — Какая же красота, — со вздохом вырвалось у неё. Макс пожал плечами: — Я уже говорил, что столько раз видел всё это, что теперь вся эта красота не имеет значения. Искрила светом вымощенная солнечным золотом дорожка на водной глади. Она вела далеко, за горизонт, к неизведанным землям и дальним странствиям. — Тебе очень повезло, ты знаешь, — сказала Жозефина. — И в чём же? — Ты можешь видеть всё это каждый день. Вся красота мира у тебя на ладони. Ты встречаешь новых людей, находишь остатки истории. Ты свободен. — Свободен? — Макс посмотрел на неё. — И что же, по-твоему, свобода? Жозефина замялась под его холодным взглядом. — Как и для всех, — сказала она. — Возможность отправиться, куда захочешь. Макс усмехнулся. Половину его лица осветило солнце, вычерчивая белые полоски шрамов от щеки до подбородка. Жозефина подумала, что сейчас он больше всего походит на глыбу льда, которую ни один солнечный луч не сможет растопить. — Вот как, — сказал он. — А я думаю, что свобода — это то место, где бы ты сейчас был, если бы не все обязанности. Не куда ты хочешь отправиться, а где был бы. Вот где бы ты сейчас была, если бы не твоя работа в Инквизиции? — Вероятно дома, в Антиве, — подумав, ответила Жозефина. — Я не уверена. — А если ты не знаешь, где могла бы быть, то быть может ты свободна прямо сейчас? — Но в этом нет смысла. — В этом нет смысла только потому, что ты сама не чувствуешь себя свободной. Ты хотела в странствие — и вот ты здесь. Если захочешь домой, то Антива будет ждать тебя. Ты можешь отправиться куда угодно, стоит только захотеть. А свобода — это не странствие за горизонт. Свободным можно быть и будучи дома. — Но это разве не одно и то же? По-твоему свобода — это освобождение от обязанностей, разве нет? — Нет, Жози. Мы говорим о разных вещах. — Ну хорошо, — выдохнула Жозефина, вконец запутавшись, — а где бы был ты? Макс помолчал. — Я не знаю, где бы я был, если бы не Инквизиция. Моя свобода здесь. — Разве ты не собирался вернуться домой после Конклава? — У меня нет дома. — Я про Оствик. Макс невесело усмехнулся, как делал это много раз, но именно сейчас его маска треснула, как лёд на реке ломается ранней весной под первыми лучами солнца. Случилось это лишь на один короткий миг, но этого хватило, чтобы Жозефина успела увидеть ледяной отблеск в его серых глазах, и клубящийся вокруг холод. Этого мига хватило, чтобы Жозефина поняла, что Инквизитор Максвелл Тревельян потерян во мраке и холоде собственной души. Этого хватило, чтобы почувствовать, что даже простое его касание обожжёт холодом. Мгновение — и всё снова вернулось на свои места. — Ты не понимаешь, — качнул головой Макс. — У меня нет дома, Жози. Меня в Оствике никто не ждёт. Мне там не рады. — С чего ты это взял? — Мне ясно дали это понять, когда я уезжал. — Но почему? — Похоже, я был недостаточно идеальным, чтобы называться сыном тэйрна, — он вдруг рассмеялся. — Не смотри на меня так, картину уже не изменить. Я вполне счастлив. Пошли. Жозефина бросила ещё один взгляд на разгорающийся рассвет и поспешила за ним. Ей хотелось коснуться его руки, сказать что-то ободряющее, но она понимала, что всё это глупо и надуманно. Жозефина и сама уже не знала, что видела и что думала. Мысли путались и отдалялись, но холод, который она почувствовала в тот момент, так и остался с ней. Первое, что заметила Жозефина при входе в оплот, были одетые в тёмно-зелёные куртки солдаты Инквизиции. Они дружно шагнули вперёд и как по команде отдали честь своему Инквизитору. Позади них, сливаясь с листвой и скалистыми стенами, стояли аввары, облачённые в длинные шкуры. Во взглядах их пряталось недоверие. Тропу к оплоту обрамляли невысокие деревья с золотыми от рассветного солнца листьями. Сразу за ними виднелись деревянные крыши домов. Жозефина думала, что оплот — это не более, чем пара обтянутых шкурами хижин. На самом же деле среди скал раскинулась настоящая деревня из добротно сложенных деревянных домов. Скала была изрешечена множеством пещер, вход в которые прикрывался плетёным пологом. По другую сторону от скалы склон уходил вниз и там, среди высокой травы и деревьев, искрила дневным светом широкая река. Воздух заполонял говор авваров, стук молотков, скрежет стали и запах дыма. Необычные одежды этих жителей гор едва не касались земли, а капюшоны, казалось, совсем не мешали заниматься повседневными делами. Вереница снующих, не разбирая дороги, людей, их чужих смуглых лиц, обрамлённых тёмными, как у неё самой, волосами, путали и тревожили Жозефину. Ей хотелось взять Макса под руку, чтобы не потерять в этой толпе, но она вовремя одумалась. Нет, это было бы совсем уж глупо. — Приветствую, гости оплота! — воскликнула попавшаяся им на пути женщина и приветственно склонила голову: — Инквизитор. Макс ответил таким же поклоном. — Мне нужно поговорить со Сварой, — сказал он, и Жозефина едва не отшатнулась, так незнакомо прогремел его голос. — Тан в оплоте, — так же радостно ответила женщина и, предвещая следующий вопрос, добавила: — Как и ваши друзья. Она махнула рукой в сторону деревянных домов. Макс пробормотал что-то неясное и, поблагодарив её, направился в указанную сторону. Жозефина почти бежала следом, не поспевая за его шагом. Она понимала: Макс остался там, у омываемого рассветом края скалы, здесь же теперь Инквизитор. Но, если с Максом она ещё как-то ладила, то от Инквизитора можно было ожидать чего угодно, и потому старалась вести себя тихо и не задавать лишних вопросов. По крайней мере, пока. Вопреки ожиданиям Жозефины, к домам они не пошли. Макс свернул в сторону, прошёл вдоль скалы, миновал несколько пещерных убежищ, скрытых пологом от посторонних глаз, откинул один из них и вошёл внутрь. — Вот вы где, бездельники, — сказал он, проходя. Полог хлопнул за спиной Жозефины. В лицо ударило тепло. Пещера была небольшая, но совершенно пустая. В небольшом очаге тлели угли, свет от которых разгонял тень на лице сидящего напротив Соласа. Пол устилали толстые шкуры. Спиной к выходу, по-королевски ровно, сидел Дориан. Сэра, его соперница по игре в карты, наоборот, настолько наклонилась в сторону, что локтем могла легко коснуться земли. Рядом с ними с умными лицами наблюдали за игрой Кассандра и Блэкволл. Широкий деревянный стол у одной из стен был заставлен десятком пузырьков с лазурной и бледно-зелёной жидкостью. — Макс, — подняв голову, воскликнула Кассандра. — Мы ждали тебя дня через два, — не отрываясь от игры, размеренно проговорил Дориан. Он мазнул взглядом по внезапно ожившему Блэкволлу, и, оборачиваясь, добавил с удивлением: — Леди Монтилье? — Как вы узнали? — недоумевала она, приковывая всеобщее внимание к своей персоне. Дориан покачал головой с таким видом, будто ему была известна какая-то страшная тайна. Сэра молча вскинула руку, изображая какой-то, как надеялась Жозефина, приветственный жест. Солас кивнул. Кассандра поприветствовала тепло и с улыбкой. От укрытого тенью Блэкволла ничего не было слышно. — А позвольте узнать, — снова заговорил Дориан, — зачем вы здесь? — Я приехала для того, чтобы подобрать вам слугу. Негоже вам самим чистить виноград, — деловым тоном парировала она. — Ну конечно, куда же я без вас, — рассмеялся он. — Тогда мне, пожалуйста, большую ванну, Блэкволлу нового кутюрье, а Максу… — Хватит, — оборвал Макс какую-то местную шутку. Дориан нахохлился, оглядел Макса каким-то оценивающим взглядом и пожал плечами. — Как скажешь. — Докладывайте, — скомандовал Макс, припав спиной к стене. — Сделали всё, как вы просили, Инквизитор, — обиженно сказал Дориан. — Что-то я сомневаюсь. — Макс, — терпеливо начала Кассандра, — мы встретились с профессором Кенриком, отыскали тот особняк… — В котором кишмя кишели загадки эльфийских божков, — снова вклинился Дориан, продолжая смотреть на карты. — И тевинтерские ловушки, — подал голос Солас. — Вы можете помолчать? — повысила голос Кассандра, и все тут же затихли. Слушая рассказ Кассандры, Жозефина украдкой наблюдала за свитой Инквизитора, так вальяжно сейчас раскинувшейся на бурых шкурах. Дориан и Сэра продолжали перебрасываться картами, и Жозефина наконец поняла, что играют они в алмазный ромб — одну из любимых игр Варрика. Солас как и всегда был телом здесь, а душой где-то в Тени. Блэкволл просто напряжённо размышлял. Жозефина знала их, в Скайхолде им часто удавалось поговорить, но здесь каждый был совершенно другим, будто и вовсе незнакомым. Даже Макс по-настоящему становился Инквизитором, на лице которого не было ни тени улыбки, лишь мрачная решимость. — …и этот луч мы вели от самого особняка, — продолжала Кассандра. — Через всю котловину, между прочим, — не удержался вновь повеселевший Дориан. — И вы разморозили стену? — глухо сказал Макс, закрыв глаза и сжимая пальцами переносицу. Судя по виду остальных, в этом не было ничего странного. — Нет, — Кассандра поднялась, подошла к столу со склянками, тут же тихо загремело стекло от касающихся друг друга бутылок, — мы оставили луч на одной из башен недалеко от крепости и поставили там отряд. Разморозив стену, мы бы начали атаку, к которой были не готовы. — Правильно, — сказал Макс, забирая у подошедшей к нему Кассандры несколько зелий, судя по виду, эльфийского корня. — Но они, в отличие от нас, к атаке готовы. — С чего ты взял? — впервые подал голос Блэкволл. — Их шпионы следили за мной до границы Орлея. Думали, я затеял какую-то игру. — Ты уехал две недели назад, — сказала Кассандра. — И они ждали. Именно поэтому леди Монтилье сейчас здесь. Дориан, Кассандра и Солас согласно закивали. Наблюдая за ними, Жозефина не видела, как Макс, отойдя ещё глубже в тень, залпом проглотил пузырёк эльфийского корня, морщась так, будто это был яд. — Нужно поговорить со Сварой о наступлении, — выдержав паузу, заговорил Макс. — Сэра, от тебя мне тоже кое-что понадобится. Сэра? Сэра между тем продолжала наслаждаться игрой, так ни разу и не подняв головы. Макс демонстративно вздохнул, отлип наконец от стены и достал из дорожной сумки резную фигурку лошади размером с ладонь. Он, не целясь, бросил её в сторону Сэры. Фигурка перелетела через всю пещеру и была схвачена ловкой эльфийской рукой. — К вашим услугам, сэр Расфуфырье, — довольно усмехнулась Сэра, рассматривая подарок. — А разговоров-то было, — протянул Дориан. — Радуйся, что мне было по пути, — сурово, но беззлобно сказал Макс. Сэра широко улыбнулась, обнажив белые зубы: — Конечно-конечно. Макс вздохнул и шагнул к выходу. — Советую вам всем прийти к Сваре как можно скорее, иначе вопрос наступления будет решаться без вас. — Ты и так решишь всё без нас, — сказал Дориан. — Подожди, — Кассандра ткнула Блэкволла локтем в бок, — мы пойдём с тобой. От них всё равно толку не будет. — Мы придём, — заявила Сэра. — Дай только уделаю этого знатюка. — Все знают, что ты жульничаешь, Сэра, — спокойно проговорил Солас. — Фу ты, дурость какая! Будешь ещё учить меня? У выхода Кассандра подхватила под руку и Жозефину: — Идём с нами, нужно представить тебя тану. В глаза ударил дневной свет, казавшийся ещё ярче после пещерной полутьмы. За спиной тяжело ступал Блэкволл, Макс же оторвался от них и уже шагал далеко впереди. Вдруг из толпы авваров к нему выбежала девушка. Капюшон упал с её головы, и по плечам разметались короткие тёмные волосы. Незнакомка подхватила его под руку и быстро заговорила, активно размахивая руками. Макс мягко отстранился, несмотря на играющую на его губах улыбку, указал куда-то в сторону и девушка, кивнув, побежала туда. Он проводил её коротким взглядом, но едва авварка отошла, улыбка его тут же погасла, заменяемая усталым вздохом. Интересно, когда он разговаривает с ней, — думала Жозефина, — его эмоции так же затухают, стоит только отвернуться? Вождь оплота Свара Солнцевласая ожидаемо оказалась уже немолодой, но всё ещё сильной, властной, спокойной и рассудительной женщиной. Оплот Каменный Медведь тепло принял Инквизицию, и так же по-доброму сейчас приняла ещё одну гостью в лице Жозефины Свара. Рассказ Макса об авварах если и встревожил, то явно не настолько, чтобы на её лице проступила тень волнения. — Это непохоже на них, — говорила Свара, как раз в тот момент, когда в просторную тёплую пещеру вошли Сэра, Солас и Дориан, тут же ужаленные косым взглядом Макса, — но я вам верю. — Нужно действовать как можно скорее. Когда будут готовы ваши люди? — Мои люди готовы всегда, Инквизитор. — Прекрасно. Тогда выступаем сегодня ночью, — Свара одобрительно кивнула, и Макс окинул взглядом свою свиту: — Все слышали? — Ночью? — хлопнула себя по ноге Сэра. — Если бы я знала, я бы поспала подольше! — Мы с Соласом с середины ночи в дозоре, — ровным тоном подметил Блэкволл, — так что не тебе жаловаться. — Не знаю, что там у тебя, но вот этот, — она ткнула пальцем в извечно невозмутимого Соласа, — вообще чокнутый. Не удивлюсь, если ему и спать не надо! — Хватит! — гаркнул Макс. — Мы выступаем на закате. Есть вопросы? Ответом ему было молчание, в которое нелепо вклинился шаркающий звук носка сапога Сэры о каменный пол пещеры. — Тогда свободны. Макс и Кассандра вернулись к обсуждению грядущего наступления со Сварой. Жозефина, понимая, что больше ей тут делать нечего, выскользнула следом за Дорианом и Сэрой. Утро переливалось в день и людей в оплоте становилось всё меньше. По песчаным дорогам бегали дети, поднимая за собой клубы пыли. Никто не смотрел на Жозефину с удивлением, видимо, успев привыкнуть к гостям за это время. Иногда среди авваров мелькали зелёные куртки солдат Инквизиции, выбивающиеся из общей картины. Жозефина гуляла по дорогам оплота, с жадностью рассматривая окрестности. О культуре авваров она знала совсем немного и потому старательно прислушивалась ко всем висевшим в воздухе разговорам. Так Жозефина узнала, что среди богов у авваров не только Отец Гор, Хозяйка Небес и Гаккон Зимодых. Например, Рилла Тёплый Очаг — богиня рождения детей — послала Муйре двух здоровых малышей. А Ситингу как никогда повезло с уловом, и всё благодаря богу рыболовства Бьёрну Камышовая борода. Историю о Хитреце Имаре она подслушала почти нагло, когда одна из авварских женщин, плетя рыболовную сеть, рассказывала об этом боге хитрости своим детям. Мимо широким шагом прошла Сэра. Вдруг она остановилась, круто развернулась на пятках и схватила Жозефину за рукав. — Что ты делаешь тут одна? Кассандра тебя искала! И, не говоря больше ни слова, потащила её за собой. В уже знакомой пещере полукругом рассиживалась всё та же компания. Нос защекотал аромат тушеного мяса, и Жозефина только сейчас поняла, насколько она голодна. — Жози, куда ты пропала, — воскликнула Кассандра. — Это я её нашла! — гоготнула Сэра и, как-то подозрительно по-доброму передала Жозефине источающую сытный аромат миску. Горячая еда приятно согревала горло и была, казалось, вкуснее всего, что Жозефина ела в жизни. Впрочем, на голодный желудок любая еда покажется яством со стола императрицы Орлея. Какое-то время все были поглощены обедом. Дориан и Солас ели неспешно, словно еда их и вовсе не интересовала. Сэра жадно набивала рот мясом, быстро жевала, иногда чавкала. Кассандра бросала на неё косые взгляды, но молчала. И только Макс сидел, прикрыв глаза и прислонившись спиной к стене. Рядом с ним стояла нетронутая даже ложкой миска. В центре на большом деревянном блюде лежали ломти ароматного хлеба, сыр, овощи и яблоки. Над всем этим возвышался кувшин, но его содержимое Жозефина понять не могла. — Дориан предпочёл бы, чтобы это было вино, — насмешливо сказала Кассандра, поймав её взгляд. — Хватит уже, — буркнул тот. — Аввары знают толк в хорошей еде, но совершенно не смыслят в винах. Как это там говорится? — На вкус как отчаяние, — отозвался Блэкволл. — Но так говорят не о вине. — Как по мне, уж лучше хорошая вода, чем плохое вино. Сэра между тем проглотила свою порцию, заела толстым ломтем хлеба и потянулась к нетронутой миске Макса. — Сэра! — прикрикнула на неё Кассандра. — Пусть берёт, — сказал Макс, не размыкая веки. Кассандра смолчала. Недовольство мешалось на её лице с пониманием. В повисшей тишине, нарушаемой лишь причмокиванием Сэры, голос Соласа прозвучал громовым раскатом: — Авгур просил передать, что хочет видеть нас до наступления. — Это без меня, — тут же отозвался Макс. Сэра согласно закивала. Дориан, складывая пополам кусок сыра, рассмеялся: — Ты что, боишься? — Его — нет. Его духов — тоже нет. Но ту женщину, что сидит рядом с ним, лучше избегать. — Ты что, поверил в её предсказание? — Нет, Дориан. Но она в него верит. И я не хочу, чтобы она снова донимала меня своими расспросами. — У него есть информация, — вклинился Солас. Макс выдохнул и открыл глаза. — Выбора у меня нет. Но для него же будет лучше, чтобы это оказалась что-то ценное. — Авгур? — подала голос Жозефина. — Это что-то вроде шамана, — пояснила Кассандра. — Он маг-советник Свары. — Он общается с демонами! — воскликнула Сэра. — С духами, — терпеливо поправил её Солас. Сэра не обратила на него никакого внимания и демонстративно поёжилась: — И с ним та ведьма! Она говорит всякое, предсказывает. — Уж не знаю, что она там болтает, — сказал Макс, — но я не верю ни одному её слову. Всё это вздор. — Она схватила меня за руку и смеялась! — Она просто старая женщина, Сэра. Кому из нас не захочется почудить на закате дней? — Ага, как же! Вон Дориан до сих пор сам не свой, после её слов. И правда, как только разговор зашёл в это русло, Дориан внешне хоть и смеялся, но выглядел встревоженно. — Я в порядке, — отозвался он. — А что за… — хотела полюбопытствовать Жозефина о предсказании, но сидевшая напротив Кассандра слегка покачала головой и одарила её тяжёлым взглядом, под которым пришлось замолчать. — Вздор и чепуха, — повторил Макс. — Такое может сказать каждый. Я не верю во все эти бредни. — И я тоже, — подхватил Дориан. — Мало ли чего можно наболтать. Сэра отряхнула руки и поднялась. — Уж вы как хотите, но я туда ни ногой! Мне ещё стрелы надо наточить! С этими словами она вышла, впустив на мгновение полоску света, которая легла на Жозефину. — Леди Монтилье, — хитро протянул Дориан, — а что это у вас такое с руками? Жозефина взглянула на свои ладони. Алые полосы к этому времени почти затянулись, оставив лишь розоватый след. И как только Дориан это заметил? Она замялась, не зная, что ответить. Взглянула на Макса, и Дориан, проследив за этим взглядом, уставился теперь на него. Макс невозмутимо пожал плечами: — Убегали от великана. — О, Создатель! — воскликнула Кассандра. — От великана? — вскинул брови Дориан. — И он вас связал? — Что за чушь, Дориан, конечно, нет! — Я слишком туго обвязала поводья, — пояснила Жозефина. — Боялась упустить галлу. Дориан перебрасывал недоверчивый взгляд с Макса на Жозефину. — Подожди, — Кассандра взяла её руку в свою и поднесла ближе к глазам, — Это же было вчера? — Ночью. — Но твои раны почти зажили. Им не меньше недели. В душе Жозефины всколыхнулась неясная теплота, когда она вспоминала тот порыв доброты Макса. Это было так непринуждённо и в то же время заботливо, что улыбка так и напрашивалась зажечься на губах. — Это эльфийский корень, — рассмеялась она. — Понятно, — Кассандра кивнула, отпустила руку Жозефны и одарила Макса взглядом, но что выражал этот взгляд, Жозефина уже не видела. Макс же сделал вид, будто углядел нечто чрезвычайно увлекательное в тёмных сводах пещеры. — Понятно-понятно, — эхом Кассандры заговорил Дориан, и Жозефина почувствовала себя неловко, будто все вокруг знали нечто такое, чего не знает она. — Не вздумай превращать это в балаган, — сурово сказал Макс. — Не думаю, не думаю, Инквизитор, — Дориан поднялся и поспешил к выходу. Жозефина долгим взглядом проводила его прыгающие в беззвучном хохоте плечи. Следом за ним поднялся и Макс. — Если вы готовы… — обращался он к Кассандре и Блэкволлу. — Мы готовы, — тут же отозвался Блэкволл. — Макс, — заговорила Кассандра неожиданно мягко, — я всё понимаю, но никто не хочет, чтобы ты свалился с ног посреди битвы. Макс поморщился, но подхватил с блюда большое алое яблоко. — Так лучше? — Макс… — Теперь довольна? — сказал он, взяв второе и подкинув его в руке. Кассандра покачала головой, но смолчала. Жозефине было безумно интересно узнать, что всё это значит, но она, один раз едва не задав глупый вопрос, второй решила не рисковать. С их уходом, Жозефина снова была предоставлена сама себе.

* * *

Серебряная река несла холодные горные воды к обрыву, где каскадом обрушивалась в озеро. Жозефина сидела на берегу, а вокруг сквозь мягкий ковёр невысокой травы проглядывали макушки мелких цветов. Оставшийся наверху гомон оплота тихим эхом долетал до реки, заглушаемый шумом потока. Шелест листьев, плеск воды и тихие порывы ветра слились в единую природную симфонию, которую нагло разбил басовитый голос, заставив Жозефину вздрогнуть от неожиданности: — Леди Монтилье, я не помешаю? — Вовсе нет, — слукавила она. Образ Блэкволла не откликался в её душе совершенно никаким чувством. Разговаривать сейчас с ним тоже не хотелось, но вежливость взяла верх. Блэкволл сел рядом, и Жозефина старалась избегать встретиться с ним взглядом. Она вдруг почувствовала себя запертой в душной комнате с совершенно незнакомым человеком, с которым непременно нужно было вести дружескую беседу. Но все слова застревали в горле, казались надуманными и нелепыми. — Это вам, — Блэкволл протянул ей венок из разноцветных мелких цветов. — Спасибо, — неловко отозвалась Жозефина, принимая неожиданный подарок. — Вам нравится здесь? — Наверное, — она окинула взглядом зелень вокруг, но кроме них двоих у реки никого больше не было. Желание уйти отдавало отчаянием. — Здесь довольно необычно. — Мне показалось странным, что Макс привёз вас сюда. Вся эта глушь не для благородных леди. Жозефина нахмурилась. И вот, кто-то снова говорит ей о том, чего она заслуживает, а чего нет. Люди вокруг видят только благородную леди. Но, если с Максом она бы ещё поспорила, силясь переубедить или понять мнение, позиция Блэкволла ей была безразлична. Все её размышления вылились в одну едкую фразу: — Откуда вам знать, чего я заслуживаю? — сказала она и тут же поняла, насколько грубо это прозвучало. — То есть, я хотела… — Нет, я понимаю, — оборвал её Блэкволл. — Я вас совсем не знаю. Жозефина почувствовала себя ещё более неловко, чем раньше. Сейчас она бы всё отдала, только бы к реке спустился ещё хоть кто-нибудь. — Я не хотела вас обидеть, — сказала она и впервые взглянула на цветочный венок. — Красиво. Правда, красиво. Я никогда не умела плести венки. — Это не так уж и трудно. — Я видела, как вы вырезали фигурки в Скайхолде, — поспешила сменить тему Жозефина, чтобы он вдруг не вздумал предложить научить её плести венки. — Это довольно мило. Их отвлекли голоса с вершины, и в душе Жозефины затеплилась надежда, когда она поняла, что принадлежат они Максу и Сэре. — Да она прихлопнет тебя, если узнает! — кричала Сэра вдогонку спускающемуся Максу. — Если она и узнает, то только от тебя, так что держи рот на замке. Сэра всплеснула руками и скрылась из виду. Блэкволл вдруг спешно поднялся. — Прошу прощения, меня ждут дела. И он зашагал прочь так быстро, что Жозефина, опешив, только и могла, что кивнуть. Но её внимание тут же отвлёк появившийся у реки Макс. Наклонившись к воде, он собирал холодные потоки небольшой склянкой, в которой насыщенно-зелёная жидкость превращалась в бледно-салатовую. — Что ты делаешь? — окликнула она его. Макс удивлённо посмотрел на неё, будто не ожидал тут увидеть. — И ты тоже ничего не видела. Жозефина тихо рассмеялась. — Что ты тут делаешь? — выпрямившись, сказал Макс и, бросив взгляд на переплетения цветов, добавил: — Что это у тебя? — Это? — Жозефина подняла венок, который вдруг начал жечь пальцы. — Блэкволл подарил. — Блэкволл здесь был? А мы ищем его по всему оплоту! — нахмурился Макс. — Ты только Сэре не говори, что он умеет их плести. Жозефина почувствовала себя неловко. Отчего-то хотелось провалиться сквозь землю. Она подошла к воде и бросила венок в реку. Он закружился на месте и вскоре скрылся из виду, унесённый бурным потоком. — Не жалко? — съехидничал Макс. — Нет, — ответила она, и за своими размышлениями не услышала, как тот усмехнулся. Они молчали, но молчание это не было ни гнетущим, ни нелепым. Со стороны оплота доносились оживлённые разговоры авваров, иногда они едва не поднимались до крика. — Они волнуются, — не оборачиваясь, сказал Макс. — Хотят поскорее разбить гакконитов. На кону судьба их бога. — У тебя такой вид, будто это ерунда. Неужели не страшно? — А чего мне бояться? Да, будет нелегко. Да, многие погибнут. Но многие и выживут. — Но может погибнуть и кто-то из вас, — вполголоса сказала Жозефина, будто опасаясь, что иначе это непременно сбудется. Макс усмехнулся. — Они могут попробовать, но у них не выйдет. Они слишком хороши, чтобы погибнуть от горстки безумных культистов. — А что насчёт тебя? — Ну, я-то уж точно не умру прежде, чем доберусь до Корифея. — Отчего ты так в этом уверен? — Я же Инквизитор, главное лицо этой пьесы. А где ты видела, чтобы герой погибал раньше, чем сразит злодея? — рассмеялся Макс. Его уверенность, однако, Жозефине не передалась. — Ты что, боишься? — догадался Макс, заметив её хмурый вид. — Гаккониты не так уж и страшны, а сюда они точно не сунутся. А Инквизиция… Инквизиция в любом случае закончит своё дело, что бы там ни случилось. В этом я уверен. Жозефина огладила плечи и поёжилась от внезапно накатившего холода. Макс понял её хмурость по-своему. Она боялась, но не за оплот и не за себя — она боялась за них. В Скайхолде никто не забывал о войне, но бой шёл где-то там, далеко за горизонтом. Война была в картах, в задачах, в бумагах, в скупых отчётах. Сильнее она чувствовалась в раненых, но они мало чем делились с теми, кто не выезжал из крепости. Но все эти люди, солдаты, Инквизитор и его приближённые видят войну постоянно. Изо дня в день они оказываются в центре разразившейся бури, с разбега ныряя в пасть безумия и отчаяния. Тедас молится за Инквизитора, но кто попросит Создателя за Макса Тревельяна? — Ты правда думаешь, что не умрёшь, пока не разделаешься с Корифеем? — В этом моя миссия, разве нет? — Ну, а что потом, после победы? Макс беспечно пожал плечами: — Тогда и посмотрим. Может и не будет никакого "потом". Может, он прикончит меня. Или мы убьём друг друга, как Серые Стражи и Архидемон. Всякое может случиться. Или ты точно уверена в том, что эта история обязательно должна закончиться хорошо? Его улыбка сменилась серьёзностью, и теперь он выжидающе смотрел на Жозефину. — Я уверена, — твёрдо сказала она. — И много ты знаешь историй со счастливым концом? — Герой Ферелдена, Защитница Киркволла, — решительно начала Жозефина, а закончила совсем тихо. Пожалуй, это были не лучшие примеры. — Если, по-твоему, просто остаться в живых это хороший конец, то ты права. История Америдана, думаю, закончилась не лучшим образом, — задумчиво протянул Макс, но вдруг оживился: — Слушай, я не стремлюсь умереть. И конечно я попытаюсь остаться в живых. До Корифея уж точно. — Но не тебе придётся ждать в лагере. А твои слова совсем не успокаивают. — Совсем? Жозефина покачала головой. — Я бы сказала, стало только хуже, — выдавила тоскливую улыбку она. Поразмыслив с минуту, Макс отстегнул от пояса кинжал и протянул ей: — Я придумал, держи. — Ну и что это? — недоумевала Жозефина, рассматривая холодящее ладонь оружие. — Отдашь завтра утром, когда мы вернёмся. Если тебе так будет спокойнее. — Но это просто кинжал. — Это очень дорогой для меня кинжал, Жози. И я за ним вернусь. А пока отдаю на хранение тебе, — он обернулся к реке, поток которой совсем недавно унёс венок Блэкволла. — Только прошу тебя, не бросай его в воду. — Не буду, — улыбнулась Жозефина. — Это что-то вроде обещания? — Нет, — посерьезнев, резко ответил Макс. — Это что-то вроде залога нашего возвращения. Кинжал был увесистый и явно был готов к хорошей битве. Рукоять его украшали витиеватые узоры, точно виноградные лозы. У основания эфеса, где начиналось лезвие, красовались две красиво выведенные буквы инициалов: «Т.М.». — Странно, — озвучила мысли Жозефина, — я думала, первым в инициалах должно быть имя. Макс подошёл и вгляделся в сталь вместе с ней. — Тревельян Максвелл. И правда… — тихо проговорил он и выпрямился: — Гравировка правильная, и будь я проклят, если не заберу его у тебя завтра. — Ладно, — Жозефина хитро прищурилась и отошла, прижимая кинжал к груди, — но только попробуйте обмануть меня, лорд Тревельян! — Никогда, леди Монтилье, — поклонился Макс. — И удачи. Думаю, она вам понадобится. Макс кивнул, снова став Инквизитором. Когда небо налилось оранжевым, оплот снова ожил, всколыхнулся и помельчал. Аввары, слившись в единый поток, уходили в низину. Свара наблюдала за ними с гордостью, Макс с решимостью. Позади них свита Инквизитора всем своим видом показывала готовность. Жозефина стояла отстранённо и всё чаще бросала взгляд на Макса. Отчего-то ей казалось, что он обязательно должен обернуться, махнуть рукой на прощание, кивнуть — хоть что-нибудь! Ей не хотелось думать, что тот разговор у реки был в какой-то степени последним. Он не обернулся. Они ушли поспешно, следом за авварами, оставив в оплоте пустоту и горечь. И ожидание. Ожидание, растянутое на одну длинную ночь, укутанную темнотой. И неизвестно, сколько бы так простояла Жозефина, преисполненная мрачных размышлений, если бы не раздавшийся над ухом знакомый голос, полный искрящейся веселости: — Не стоит их недооценивать, они сильнее, чем кажутся. Жозефина обернулась. На каменном уступе сидела Нитка Хардинг и весело смотрела на неё. — Разведчица Хардинг, — поприветствовала Жозефина. — Можно просто Нитка. — Тогда просто Жозефина. — Вот и прекрасно, — Нитка ловко спрыгнула с уступа. — Официоза здесь не любят. Все мы братья и сёстры на этой войне. Она подошла к Жозефине и долгим взглядом всматривалась в дорогу, ведущую из оплота. — Я тоже боялась за них первое время, но нашу Инквизицию просто так не сломить. Её речи отдавали не просто приверженностью общему делу, но восхищением. — Вы, наверное, много пережили вместе? — сказала Жозефина. — О да! — живо отозвалась Нитка. — Мы столько всего повидали: разрывы, демоны, драконы, виверны — и вспомнить страшно! Я довольно часто была с ними. — А почему сейчас ты здесь? Нитка неопределённо махнула рукой. — Инквизитор дал мне задание на случай, — она поджала губы, задумавшись, — на случай, если я окажусь не права. Поэтому я и пошла искать тебя. — И что же это за задание? Нитка снова помедлила. — Если что-то пойдёт не так и на оплот нападут гаккониты, или ну, скажем, дракон с душой авварского бога, — она усмехнулась, — или просто дракон, то я должна увести отсюда профессора и тебя. Аввары сами могут о себе позаботиться. Но на самом деле я не думаю, что что-то из этого может случиться. Жозефина понимающе кивнула. Нехорошие мысли снова заполонили разум. — Слушай, — вновь заговорила Нитка, — а ты не хочешь мне помочь? За работой и время быстрее проходит. Я сомневаюсь, что кто-то до их возвращения собирается спать. — С удовольствием, — искренне ответила Жозефина, радуясь возможности отвлечься. Работа и в самом деле пошла ей на пользу. Тревожных мыслей становилось всё меньше, разговоров с Ниткой всё больше. Они сидели под последними лучами закатного солнца, перебирали неизвестные Жозефине красные ягоды и раскладывали листья эльфийского корня. Всё это Нитка планировала пустить на целебные зелья. — Я у них и за травника, и за аптекаря, и за лекаря, — смеялась она. — Ты готовишь зелья на всю Инквизицию? — в тон ей отозвалась Жозефина. — Создатель, нет! Только на Инквизитора и его друзей. Мне и с ними мороки много. Жозефина взглянула на разложенные влажные от воды листья и задумчиво протянула: — Их так часто ранят? — Бывает иногда. Но в основном весь корень уходит на Макса. Нитка поймала вопросительный взгляд Жозефины и показательно постучала себя по плечу, но понятнее от этого не стало. — Так ты не знаешь, — сказала она. — Странно. Я думала вы, советники, уж точно в курсе. Жозефина покачала головой. С разъяснением Нитка помедлила, будто раздумывала, стоит ли ей вообще говорить об этом. — Ладно, — сказала она наконец. — Я думаю, тебе можно рассказать. У Макса совсем плохо с плечом, — Нитка вновь похлопала себя по левой руке. — Он говорит, это после Убежища, но там и до этого была какая-то старая рана. Особенно тяжело ему после использования Якоря. Кассандра вообще думает, что это он во всём виноват. Я не знаю. Я в этом не разбираюсь. — И насколько всё плохо? — с опаской спросила Жозефина. Отправив несколько алых ягод в рот, Нитка пожала плечами. — Эльфийский корень помогает. Да и с мечом управляется так, что и не придерёшься. А вот со щитом пришлось распрощаться, но я не думаю, что он расстроился. Жозефина задумалась: и правда, в Убежище Макс ещё ходил со щитом. Даже Железный Бык однажды заметил, что он, хоть и бывший храмовник, а держит его не как Каллен. Нитка продолжала: — Но ты же понимаешь, что здесь, — она кивнула на оплот позади них, — в сырости и холоде, одним эльфийским корнем не вылечишь. Жозефина подхватила пару ягод, но за своими мыслями не почувствовала их кислого вкуса. Она вновь корила себя за глупость и невнимательность. Теперь, вспоминая отдельные моменты их путешествия и складывая их воедино, Жозефина не понимала, как можно было этого не заметить. — Но бывают и хорошие дни, — снова веселела Нитка. — В конце концов, это мучает его не всё время. Они замолчали, перебирая листья, отрывая их от стеблей, разглаживая и вымывая. Небо совсем потемнело, и по всему оплоту зажгли факелы. На языке Жозефины всё это время назойливой мошкой вертелся вопрос, что весь день созревал в её мыслях. Ей казалось, что Нитка точно может ответить, вот только не была уверена, правильно ли она поступит, спросив. — Нитка, — само собой сорвалось с её губ, — а что это за история с ведьмой и предсказаниями? — Ах, это, — бодро отозвалась она, прожевав горсть ягод. — На самом деле это довольно жутко. Мы и сами мало что поняли, но и уточнять охоты не было. Едва она успела договорить, как оплот сотряс гул, доносившийся издалека. Небо на западе вспыхнуло синим светом у линии горизонта. Следом донёсся громовой раскат, будто где-то далеко начался камнепад, или — Жозефина посчитала это сравнение нелепым — уронили гору. Аввары замерли, глядя на небо и вслушиваясь. Но вскоре всё стихло. — Ну вот, — растянувшись в улыбке, сказала Нитка. — Началось.