***
Лошади сталью подков глухо ступали по каменистой дороге, шли не спеша, устало. Даже неутомляемый по сути своей Ревас понурил голову. Ветер лениво касался дыханием высокой травы, тревожил кроны деревьев, пылил дорогу. — Когда приедем в Скайхолд, — заговорил Дориан, — я возьму кубок чистейшего тевинтерского вина, усядусь поудобнее и буду с наслаждением наблюдать, как трудно этим воякам познать смысл библиотеки. — А я первым делом отрежу огромный кусок сыра, — подхватил Варрик. — Или мяса. Или вообще любой нормальной еды. — Ты имеешь в виду запечённую баранину в виноградном соусе? — Лососевый стейк с лимоном и лавровым листом… — Лепёшки и морковный пирог, — Дориан втянул носом воздух так, будто вокруг и правда витал аромат выпечки и жареного мяса. — Фаршированные грибами куриные ножки. — Хрустящий свежевыпеченный хлеб… — Хватит ныть, — страдальчески протянул Макс. — Вы можете говорить о чём-нибудь другом? — Уж извини, Снежок, но мы ели яблоки и вареное всё-что-под-руку-попалось последние пару месяцев. — Я не заставлял вас ехать со мной, вы сами напросились. — Откуда нам было знать, что ты решил дать маху до Вал Руайо? — Вы не спрашивали, — пожал плечами Макс. — Но вы ещё можете повернуть назад. — И сделать наш поход ещё более бесполезным? — всплеснул руками Варрик. — Ну, нет. Теперь мы с тобой до конца. Едва почувствовав слабину, строптивая лошадь Варрика мотнула головой, громко фыркнула и хотела броситься вскачь, но тот вовремя натянул поводья, сдерживая её пыл. — Вот неугомонная. Нет, первым делом я скажу Деннету запереть эту занозу в отдельном стойле и навещу Пушка. Ещё один поход с этой я не выдержу. Словно поняв эти слова, кобыла в ответ громко заржала. — Она ещё и смеётся надо мной! — Видишь, Макс, — рассмеялся Дориан. — Даже лошади считают, что ехать в Вал Руайо — пустая затея. Макс покачал головой. Усталость тяготила и его, но гораздо большее гнало вперёд. Кассандра, должно быть, уже привела отряд Инквизиции в Скайхолд, и утомившееся после долгой дороги солдаты разбрелись по его уголкам. Он тоже мог быть среди них, но глупая мысль, вбитая им самим в голову, заставила повернуть в город золочёных башен и скрытых лиц. — Когда мы приедем в Скайхолд, — снова начал Дориан, и Макс с силой сжал челюсти, предвкушая очередной поток речей, — я возьму бутылку тевинтерского вина… — Подожди-подожди, — прервал его Варрик. — Ещё недавно это был кубок. Дориан махнул рукой. — Бутылка, кубок — какая разница! Я возьму вино и буду наблюдать за Скайхолдом с высоты башни. — А я, пожалуй, всё же навещу Пушка. Если его раны не зажили, то хотя бы попрошу выдать мне другую лошадь, — Варрик с опаской покосился на выглядывающие из копны рыжей гривы уши. — А что ты сделаешь, прибыв в Скайхолд, Макс? — Обрадуюсь, — бросил тот. Макс лукавил. Первым делом он окинет взглядом крепость, отдаст Реваса помощнику Деннета и взметнётся по лестнице в главный зал, встреченный жаром тлеющих в канделябрах свечей. Пройдёт меж рядов обмахивающихся веерами дам и кланяющихся аристократов. Бросит им пару фраз, быстро, желая поскорее отмахнуться, и, оказавшись в приёмной леди-посла, превратиться в Макса, простого человека, не обременённого ни делами, ни ответственностью, ни судьбой. Что скажет ему Жозефина в этот раз? Едва ли простое «ты опоздал». Вряд ли его вообще ждёт радушный приём. Скорее иглы затянутого ожидания и неизвестности, жалящие душу. И в этом она будет права. Этот поход оказался тяжелее, чем думалось. Прогулка на Штормовой берег в погоне за безумными слухами превратилась в заточение в лабиринтах склепа Глубинных троп, обрушиваемое на голову пеплом сожжённого прошлого, горьким привкусом праха истлевших надежд и затхлостью извечного одиночества. Отправляя Кассандру в Скайхолд, Макс отдал ей наскоро написанный отчёт, ещё более скупой, чем обычно, и письма, нацарапанные в подвалах каменных шахт, когда демоны сознания не давали уснуть. Быть может, они смогут уговорить Жозефину сменить гнев на милость. Едва выбравшись из катакомб под Штормовым берегом, они совершили марш-бросок в Эприз-дю-Лион, где встретились с отрядом Инквизиции, захватили крепость и разделались с контрабандой красного лириума. Два месяца не видели они Скайхолд. Два месяца вместо обещанных двух недель. И вот Макс, находясь в паре дней езды от желанного дома, сворачивает, увеличивая свой путь ещё на полторы недели. Имеет ли Жозефина право на обиду и холод ранее гревшей души? Конечно, имеет, и никакими словами этого не изменить. Вал Руайо встретил их солнечным утром и гулом проснувшегося на заре рынка. Варрик и Дориан едва поспевали за Максом, который с неведомой целью заглядывал в каждую лавку. Но не успевал радушный хозяин раскланяться перед гостями, как Макс, едва мазнув взглядом по товару, направлялся дальше. Дориану первому надоело бегать следом, а Варрик не без удовольствия поддержал его, и они, не сговариваясь, направились в центр площади, к прохладе фонтанов и манящему аромату пирожных на прилавке рядом, где и решили дождаться Макса. Тот будто и вовсе не заметил их отсутствия. Заглянув в каждый магазинчик на Летнем рынке и поговорив с приезжими купцами, за спинами которых высились пухлые повозки, Макс вернулся к фонтану ни с чем. — Вы видели, — сокрушённо всплеснул руками он, сев на бортик фонтана, — я пытался облегчить задачу. — Мы сидим тут уже часа два, — ответил Дориан, отправив в рот последний кусочек эклера, — хочешь сказать, может быть хуже? — Может. Теперь мне нужно обойти каждую лавку Вал Руайо. — Ты что, шутишь? — воскликнул Варрик, так и не донеся до рта половину лимонного пирожного. — Я уже говорил, что не просил вас ехать со мной! Могли бы сейчас спокойно спать в Скайхолде. — Ну раз уж мы здесь, может быть, ты всё-таки скажешь, что тебе нужно? Втроём у нас больше шансов когда-нибудь отсюда уехать. Занятый пирожным, Варрик поддержал слова Дориана кивком. Макс молчал, глядя на свои руки, будто пытался найти там ответ. Несомненно, Дориан был прав. Но это означало, что ему добровольно придётся сложить голову, отдав себя на потеху этим двум балагурам. — Я ищу герб, — выдохнул Макс тоном сдающегося в плен солдата. — Старый герб Монтилье, — добавил он и, опережая паузу, вскинул руки: — Давайте, выгрузите весь арсенал ваших шуток, только побыстрее. У меня нет времени слушать вас целый день. Ну? Варрик и Дориан многозначительно переглянулись, не проронив ни слова. Всё так же в молчании они двинулись прочь от фонтана. — Что вы задумали? — недоумевал Макс. — Неужели ничего не скажете? Вы и не скажете? — Мама учила меня не разговаривать с чокнутыми, — бросил на ходу Варрик. — И с влюблёнными, — добавил Дориан. — Хотя это одно и то же. — С дурачками. — Да, именно. С дурачками. — Я не… — Макс расхохотался, не закончив. — Ну куда вы? — Антикварные лавки, приезжие торговцы, — обернулся Варрик. — Мы ищем старинный герб, а не кусок мяса. — С мясом было бы проще, — вздохнул Дориан. — И гораздо приятнее, скажу я тебе. Мясники обычно весьма добродушны. Сказать по правде, Снежок, я не думаю, что ты сможешь задобрить этим Рюшечку. — Я могу попытаться, — ответил Макс, нагнав их. — Я, вроде как, пообещал его отыскать. Варрик остановился. Всплеснул руками. — Ну и как этот герб выглядит? В течение всего дня обходили они антикварные магазины, лотки и лавки. Спрашивали одиноких торговцев и приезжих купцов, гружёных диковинками со всего Тедаса. Искали в витринах среди ценностей старины и в грудах ветоши неприглядных навесов, но так ничего и не отыскали. Алые лучи заката облизывали верхушки домов, когда Макс, Дориан и Варрик собрались на площади одного из богатых кварталов, чтобы сообщить о своём поражении. — Ты уверен, что этот герб вообще существует? — зевнул Дориан, усевшись на балюстраду рядом с Максом. — Должен существовать. Не могли же они все до последнего исчезнуть. — Ну, может быть в доме какого-нибудь богатого лорда и завалялся, — хохотнул Варрик. — Ты бы съездил в Оствик. Вдруг он у твоего смазливого братца? — Не смешно, Варрик. — Давайте просто признаем, что из этой затеи ничего не вышло, грустно вздохнём и вернёмся в Скайхолд? — вскинув голову к небу, Дориан щурился от закатных солнечных лучей. — Ты хотя бы попытался. Макс качнул головой не желая мириться с поражением. — Слушай, — снова заговорил Дориан, перевалившись через балюстраду почти наполовину в попытке рассмотреть небо, — а сюда ты тоже заходил? Макс обернулся без интереса. Позади высилось белокаменное здание, широкая лестница которого вела к двери на втором этаже. Ничего примечательного в этом не было, кроме крохотной вывески сбоку, изображавшую не то канделябр, не то какую-то букву. — Я везде заходил, — пожал плечами Макс и, несмотря на свой безучастный вид, спрыгнул с балюстрады и смерил здание взглядом. Задумчиво потерев подбородок, он направился к лестнице, и Варрику с Дорианом не оставалось ничего, кроме как последовать за ним. В лавке было светло и тихо, несмотря на ещё одного покупателя. Хозяин же не выражал собой ничего, кроме безмерной скуки, словно в один момент опостыли ему и товары, и посетители, и всё его дело. Вошедших он и вовсе не удостоил взглядом, безучастно выслушивая болтовню орлесианца в пёстрой жёлто-оранжевой маске. Однако Максу это и не нужно было. Гораздо больше лживой приветливости интересовали его витрины, сверкавшие отражением закатного солнца в начищенных стёклах. Нужную и так долго искомую вещь он разглядел, едва переступив порог лавки. Старый герб Монтилье, будто и вовсе не тронутый временем, ярким живым пятном красовался на фоне увядающей старины антиквариата. Гордо подняв паруса, галеон бороздил просторы далёких морей, словно никогда и не был вышит на плотной гербовой ткани, не запирался в обитой бархатом коробке, заключённой в прозрачный короб витринного стекла. — Это он, да? — с надеждой спросил Дориан, проследив за взглядом Макса. — Скажи мне, что это он. — Это он. — Интересно… А я его себе совсем не так представлял. — Так может поэтому мы и вернулись ни с чем, а? — усмехнулся Варрик. — Потому что ты всё проглядел? Между тем хозяин лавки, распрощавшись с другим покупателем, оказался рядом, но участия в нём не прибавилось. — Прекрасная работа, — словно из-под палки заявил он. — Старинная антикварная вещица. Во всём Вал Руайо больше такой не сыщешь. — И сколько же вы хотите за неё? — спросил Макс, не желая ни выслушивать хвалебные речи, ни, тем более, торговаться. — Она не продаётся, — ответил тот так просто, будто и вовсе не был хозяином лавки. Макс тяжело и устало вздохнул. — Послушайте, я тороплюсь и не хочу проводить здесь ни одной лишней минуты. Так что просто назовите мне цену. — Этот герб не продаётся, — так же холодно отозвался хозяин лавки. — А вы точно уверены в том, что эта вещь есть только у вас и нигде больше? — встрял Дориан. — Уверен. Как и вы. Ведь вы много лавок обошли, прежде чем попасть ко мне, верно? Варрик шумно постучал по стеклу, за которым красовалась фигурка гнома, вскинувшего на плечо молот. Поймав на себе уничижительный взгляд торговца, он тут же выпрямился, сделав вид, что и вовсе не трогал витрину, поспешил отойти поближе к выходу. Макс молчал, размышляя. Он снова бросил взгляд на герб, рассматривая его так, будто он может вдруг исчезнуть. Обернулся к купцу: — Хорошо. Что вы хотите получить за него? Равнодушный до этого взгляд хозяина лавки вдруг начал обретать краски. Интерес отразился блеском в глазах, морщинами проступил на лице. Он будто всю жизнь только и ждал этого вопроса и давно знал ответ. — Раз уж вы сами заговорили об этом, милорд, — размеренно проговорил торговец, и эта неспешность явно стоила ему усилий. — В самом деле, есть одна вещица, которую мне бы хотелось иметь. И в обмен на неё я готов отдать… многое. Варрик прыснул смехом: — И что же это? Кровь Архидемона? Дюжина ривейнских танцовщиц верхом на виверне? — Почти. Но эта вещь куда более ценная. И полезная. — Я слушаю, — резко оборвал Макс очередную хохму Варрика. — У одного торговца на верхнем рынке есть одна вещица, с которой он очень не хочет расставаться. — Кого-то мне это напоминает, — как бы невзначай протянул Дориан, с видом знатока рассматривая картину в серебряной раме. — И вы хотите эту вещь? Хозяин лавки улыбнулся снисходительно, словно понимал больше, чем все вокруг. — Нет. Эта вещица мне не нужна. Я хочу то, что она предоставляет. Доставьте это сюда и, — он выразительно покосился на витрину, — герб ваш. — К чему так усложнять? — снова подал голос Варрик. — Вы не можете просто сказать, что вам нужно? — Без той вещицы с верхнего рынка это всё равно не достать, — лицо хозяина лавки вновь потеряло всякое выражение, взгляд потух. — Так к чему волновать вас понапрасну? — И выбора у меня нет? — спросил Макс. Хозяин лавки покачал головой, поднял с открытой витрины золотой фужер и начал увлечённо рассматривать отблески солнечных лучшей в полированных гранях, показывая, что разговор окончен. — Предлагаю ограбить засранца, — сказал Дориан, едва они отошли от лавки. — Согласен, — закивал Варрик. — Тем более это будет не так уж и трудно. Вид у него не бравый. — Ладно вам, — обернулся на ходу Макс. — Давайте хотя бы узнаем, что ему нужно. — Ну смотри сам, Снежок. Наше предложение в силе. — А вот скажи мне, Варрик, как счетовод, выгодно ли держать лавку в Вал Руайо, ничего не продавая? — Абсолютно невыгодно, Поскверун. — И какой же тогда в этом толк? — Может, ему некуда девать деньги, — отозвался Макс. — Или он коллекционер. Или просто узнал Инквизицию, — он демонстративно похлопал себя по волосам, — и решил развести нас на… Ну, что бы это ни было. Кто знает. Летний рынок захлестнул последний поток посетителей. Солнце стремительно катилось к закату, забирая с собой свет и тепло, но хваткие купцы не торопились закрывать свои лавки, всё ещё надеясь урвать пару монет. Верхний ярус по обыкновению заполонили аристократы. Одни по-хозяйски оглядывали раскинувшийся под ногами город, неторопливо потягивая вино из хрустальных бокалов и ведя праздные беседы. Другие глядели вдаль, ожидая, когда зажгут огни Белого Шпиля. Торговца долго искать не пришлось. Он же встретил их ещё холоднее, чем хозяин предыдущей лавки. — Нет, и нет. Эта вещь слишком дорогая, чтобы быть проданной. Тем более таким заурядным личностям. — Мы — Инквизиция, — указал Дориан на себя. — Так что мы уже не заурядные. — Вы думаете, что эта вещь ценная, но ценность ей даёт лишь моя цена. Я уверен, вы даже не сможете воспользоваться ей по назначению. — И всё же? — Вы не можете купить эту вещь, потому что я не могу продать её вам, — отрезал торговец, раздражаясь всё больше. — Кто вам сказал, что я собираюсь её купить? — резко оборвал спор Макс. Торговец осёкся на полуслове, оглядел Макса так, будто только сейчас увидел. Слонил голову, прищурившись с подозрением. — Не собираетесь? — Нет. — Зачем же вы тогда пришли? — Я хочу одолжить у вас вашу вещицу за ту же сумму, при которой вы бы продали её. И верну её вам, ну, скажем, завтра к вечеру. — Для меня в этом мало выгоды. — Напротив. Я держу свой язык за зубами, не говоря никому ни слова о ценности вашей вещицы, вы же купаетесь в золоте и сейчас, и потом. Торговец молчал, обдумывая. — Но вы можете продавать её другим напоказ, — несмело сказал он. — А вы всё равно будете богаты. К тому же сможете заявить, что Инквизитор не держит своего слова. Идёт? Торговец снова замолчал. Казалось, в его душе идёт ожесточённая борьба алчности и принципов — двух крайностей, одинаково губительных. Бой этот, однако, длился недолго. — Идёт, — едва размыкая губы, произнёс торговец. Он не спеша, почти торжественно, достал из обмотанного золотыми цепями сундука обыкновенную на вид шкатулку. Не было на ней ни резьбы, ни бархатных вставок, ни даже узора. — Но у меня условие. Шкатулку вы откроете за тысячу шагов от главных ворот Вал Руайо. — В степях? — воскликнул Дориан. — Хорошо, — согласился Макс. Названная торговцем цена заставила Дориана и Варрика удивлённо переглянуться, Макс же без лишних раздумий отсчитал целую гору монет. Они ушли, оставив торговца посреди пепелища недавнего сражения, полного мыслей о сгоревших в нём принципах. Степь дышала сумеречной прохладой. Высоко над головой облака теряли алый отлив на пушистых боках. Вдали от Имперского тракта, в чаще леса, захохотал филин, распугивая зверьё. Ночь опускалась на землю медленно, но ещё не касалась её. — Надо было всё-таки взять лошадей, — вздыхал Варрик, то и дело наступая на ветки. — Брось, нам не так уж и долго идти, — ответил Макс. — Пускай отдыхают, всё равно скоро вернёмся. — Если бы я знал, остался бы с ними в конюшнях. — И твоя лошадь была бы этому безумно рада. — А я всё равно думаю, что это глупая затея, — возмущался Дориан, едва поспевая за Варриком и Максом. — Этот падкий на монеты торгаш точно отправит за нами наёмников. — Ни одному наёмнику не справиться с Инквизитором, — весело протянул Макс, помахав Дориану левой рукой и, получив укол боли в плечо, тут же пожалел об этом. — Что же это ты, Поскверун, боишься? — Вот ещё! Неохота портить причёску просто так. — Ты очень огорчишься, узнав… Макс остановился так внезапно, что Варрик едва не налетел на него, так и не закончив фразу. Осмотревшись, Макс неопределённо пожал плечами. — Думаю, мы достаточно отошли. — А я думаю, нам вообще не было смысла тащиться сюда, — бормотал Дориан, отрясая песок с сапог. — Открывай уже, а не то в тавернах не останется места. Открыть шкатулку получилось не сразу. Цельная со всех сторон, она казалась несозданной для хранения и больше напоминала детскую головоломку. Наконец, внутри звонко щёлкнуло, и крышка шкатулки приподнялась, явив миру своё бесценное содержимое — статуэтку нага величиной в две ладони сверкавшую позолотой даже в сумерках надвигающейся ночи. — Прекрасно, — всплеснул руками Варрик. — Идём назад? — Это ещё что такое? — нахмурился Макс в недоумении рассматривая фигурку. — Дайте-ка сюда, — встрепенулся Дориан. Выхватив статуэтку, он завертел её в руках, рассматривая со всех сторон с таким интересом, вниманием и знанием дела, что Макс и Варрик невольно притихли. Подавшись вперёд, они затаив дыхание наблюдали за увлечённым Дорианом, который с умным видом кивал своим мыслям, и всё ждали вердикта. — Я думаю… Это наг, — выдал он наконец. Варрик прыснул со смеху. Макс раздражённо махнул рукой, тихо выругавшись. — Спасибо, Дориан, мы бы без тебя не догадались! — Ну, а что ты от меня хотел? Чтобы я открыл тебе все тайны мира? — он поднял фигурку над головой. — Это наг. Довольно дорогая вещица. — Это золотой наг, — подчеркнул Варрик. — К тому же он стоит на задних лапах. Ну где ещё увидишь такую прелесть? — Это не отвечает на мой вопрос, — всё больше сердился Макс. — Может просто отнесём его тому торговцу? — предложил Дориан. — Нет, он же сказал, что ему не нужна вещь, ему нужно то, что эта вещь предоставляет. — Хочешь сказать, ему нужен наг? — Я понятия не имею, что ему нужно, но, Снежок, это определённо стоило той кучи золота, — смеялся Варрик. — Дай-ка мне взглянуть на него. Дориан осторожно передал ему тяжёлую статуэтку. Макс продолжал гневно пылить землю, поднимая песок носком сапога. — Что может дать нам этот наг? — рассуждал он вслух. — К чему вообще нам нужно было уходить из Вал Руайо? — Послушайте-ка, тут что-то есть, — склонив голову, Варрик с силой тряс фигурку, внутри которой что-то глухо стучало, ударяясь о золотые стенки. — Слышите? — Прекрати, Варрик, нам её ещё возвращать! — вскрикнул Макс. — Варрик? Но было поздно. Варрик то ли слишком сильно тряс статуэтку, то ли ненароком наткнулся на тайный рычажок, подобно тому, что был на шкатулке, но дно статуэтки вдруг отвалилось золочёной пластиной, и вместе с ним на песок упал тонкий цилиндр. — Замечательно! Просто чудесно! — в бессилии всплеснул руками Макс, не находя иных слов. — Мог бы сразу в стену бросить. Варрик поднял пластину, отряхнул и опробовал на зуб. — Дорогая вещица, говоришь? Сам наг может и золотой, но вот это — едва ли. Дориан между тем стряхнул песок с цилиндра, осмотрел и, потянув за край, разложил, увеличив вдвое. — Занятно… — Это дудка, Дориан, — вздохнул Макс, устало потирая лоб. — Я бы даже сказал флейта. Музыкальный инструмент. Можешь сыграть, если хочешь, — бросил он и, подойдя к Варрику, рассмотрел пластину: — Это нужно вернуть на место. Меня не интересует, как. Едва Макс договорил, как над долиной раздался трубный вопль. Прорезав вечернюю тишину, он пролетел над головами, похожий на раскат боевого рога, вскрик животного и залп требушета одновременно. Едва не выронив статуэтку, Варрик прикрыл уши ладонями, Макс последовал его примеру, и они одновременно пригнулись, вжав головы в плечи, не в силах скрыться от этого рёва. Наконец, всё стихло. Тишина повисла такая, что Макс сначала подумал, будто он оглох. Выровнявшись, они с Варриком ошеломлённо взглянули друг на друга. Дориан кашлянул. — Думаю, это не совсем тот звук, который должна издавать флейта? — усмехнулся он нервно. — Ты что, издеваешься? — прошипел Макс, рывком выхватив флейту из его рук. — Сначала вы разваливаете на куски нага, потом… — он взглянул на флейту. — Что ты сделал? — Ну ты же сам сказал… — Это была шутка, Дориан! — хватался за голову Макс. — Вокруг меня творится настоящее безумие! Почему именно я? Его последние слова утонули в новом раскате воя, глухом, протяжном. Доносился он издалека, принесённый ветром, и больше походил на животный. И оборвался тишиной так же внезапно, как и начался. Все трое замерли в изумлении. Макс перевёл взгляд на флейту, обернулся к Дориану и протянул тому музыкальный инструмент. — Нет-нет-нет! — замахал руками тот. — Я больше к этой штуковине не притронусь! — Но это же тебе ответили, — слабо усмехнулся Варрик. — И ответ этот был явно не от человека. — Откуда тебе знать, вдруг это был… Ну, умирающий виверн? — Разве от этого менее жутко? — Виверны здесь не водятся, — сказал Макс. — А звук уж очень был похож. — Ты же не хочешь сказать… — Да, Дориан. Мы пойдём на этот вой и посмотрим, что там. — Давай хотя бы лошадей возьмём, — взмолился Варрик. — Слишком долго. Мы можем потерять направление. — Значит, не видать нам уютных постелей? — протянул Дориан. — И тёплого очага, и вкусной еды… — Хватит ныть! Инквизиция вы или кто? — Мы очень уставшая Инквизиция, — сказал Варрик и задумчиво постучал пальцем по подбородку: — Какой-то знакомый вой… Тем не менее двинулись в путь. Под ногами всё так же скрипел песок, ветер качал траву на равнине. Спокойствие тишины расслабляло, а некогда разрезавший её вой казался сейчас таким далёким, ненастоящим, будто его и вовсе не было. Дойдя до широкого ручья, Макс остановился. Никому не хотелось лезть в воду или, более того, обходить его. — А ты уверен, что мы правильно идём? — подал голос Варрик. — Хочешь проверить? — протянул ему флейту Макс. — Я — нет. А вот у Поскверунчика получится. Не смотри на меня так, это же тебе ответили! Макс качнул головой. — Закройте уши. — А ты что… Выкрик флейты снова пролетел над долиной. В этот раз не такой резкий, скорее мягкий, и даже было в нём что-то по-своему мелодичное. — Да у тебя талант, — усмехнулся Варрик. — Прямо настоящий аристократ! Не успел Макс пожать плечами, как порыв ветра принёс ответ со стороны леса. Такой же, как и в первый раз. — Видишь, Снежок. Всегда надо проверять направление. А то полезли бы сейчас в воду. — Мне казалось, мы идём правильно, — обронил Макс, покосившись на противоположный берег ручья Спорить он, впрочем, не стал. Лес же оказался намного дальше, чем можно было подумать, и до его окраины они добежали запыхавшиеся и изрядно уставшие. — Слушай, Макс, — переведя дыхание, начал Дориан, — а проверь ещё раз. Мне вот совсем не хочется соваться в эту глушь без надобности. Варрик молча кивнул. Гул вновь разорвал тишину, и ответ, снова пришедший с другой стороны. — Знакомый, очень знакомый вой… — В этом нет смысла, так мы никуда не дойдём, — развёл руками Макс. — Уже можно говорить, что всё это было бесполезной затеей? — Считай, что сказал. — Но кто-то же нам отвечает, — возразил Варрик. — Значит куда-то мы должны прийти. И торговец этот явно знал, что в шкатулке, если сказал нам открыть её за городом. — Точно, этот вой бы весь Вал Руайо перебудил, — Дориан с опаской покосился на флейту. — Да и второй тоже знал, за чем посылал. — Значит, ему нужно то, что даёт нам ответ? — спросил Макс. Дориан пожал плечами. — Я думаю, это какая-то хитрая уловка, Снежок. И именно поэтому предлагаю продолжить поиски. — Откуда вдруг такой энтузиазм? — Оглянись вокруг! В мире чего только не делается, а мы гоняемся за воем из флейты, которая вывалилась из золотого нага! Это ли того не стоит? — подумав, Варрик добавил: — К тому же, если ты, дав маху до Вал Руайо, ещё и вернёшься ни с чем, то в Скайхолде тебе точно лучше не появляться. — Значит, в путь? — усмехнулся Макс. — В путь! — бордо воскликнул Варрик. Дориан только протяжно выдохнул: — А лошадей всё-таки стоило взять. Степь простиралась кругом, заходя за линию горизонта. Иногда вдалеке виднелись пушистые пики хвойного леса. Небо темнело всё больше. На равнине, однако, было светло. Залитая лунно-звёздным сиянием местность колыхалась от тёплого дыхания ветра. Мир был спокоен и тих. Лишь изредка эту мирную заводь разрушал раскат странного воя, то тут, то там отражавшийся рябью. Они бежали так долго и так часто меняли направление, что вскоре и сами забыли, из какой стороны пришли. Всё вокруг казалось одинаковым, а незримый ответчик словно насмехался над ними, заводя всё глубже в свои невидимые сети. — Всё, я сдаюсь, — выдохнул Макс. — Мы точно никуда не придём. Мы уходим всё дальше в степи или вообще ходим кругами. Кто из вас может вспомнить, откуда мы пришли? — А я говорил вам! Я не создан для того, чтобы столько бегать. — Может ты и прав, — Варрик огляделся по сторонам, но не нашёл ничего для себя важного. — Но знаешь, попробуй ещё раз. Последний. — Да ты оптимист. — Знаешь, герои обычно очень часто сдаются, когда до конца осталось совсем немного. Вспомни, как в Вал Руайо мы думали, что так ничего и не найдём, а нужная лавка оказалась за нашей спиной. — Чутьё писателя? — Здравый смысл, Поскверун. Здравый смысл. — Ну, хорошо. Последний раз, — сказал Макс без особой надежды на успех. К тому времени все трое настолько привыкли к вою флейты, что уже не закрывали уши, спасаясь от гула. Ответ же на этот раз раздался так внезапно и близко, что заставил невольно вздрогнуть, а разум встрепенуться в волнующем ожидании. — Вот видишь, — тихо сказал Варрик. Макс зашагал не спеша, осторожно, глядя под ноги, словно ждал, что земля вот-вот разверзнется под ним. — А могли бы просто ограбить заносчивого орлесианского лорда, — говорил Дориан. — И пропустить такую историю? Никаких тебе золотых нагов, флейт и странных звуков в ночи? — Зато была бы тёплая кровать и еда. — Не знаю, что и выбрать. — Это что, каньон? — удивление Макса прервало разговор. На расстоянии в сотню шагов равнина вдруг обрывалась и широкой полосой разрывала горизонт пополам. — Каньон? — нахмурился Варрик. — Вблизи Вал Руайо? — А по чём тебе знать, что мы вблизи Вал Руайо? Мы нарезали круги весь вечер. — Если мы нарезали круги, тогда мы тем более должны быть у Вал Руайо. — Кажется, вой доносился оттуда, — указал Макс в сторону разверзшейся бездны. Варрик и Дориан переглянулись, смешавшись интересом и тревогой. — Ну, ты Инквизитор, тебе и идти проверять, — хлопнул Дориан Макса по обоим плечам. — Вперёд. Если вдруг что, леди Тревельян мы скажем, что ты пал в храбром бою. — Настоящие друзья никогда не бросят, да? — Мы поможем. Будем прикрывать, — бодро отозвался тот. Усмехнувшись, Макс осуждающе покачал головой и шагнул вперёд. Несмотря на брошенные слова, Дориан и Варрик, не сговариваясь, направились следом. Макс ступал осторожно, выверяя каждый шаг, и почти не дышал. Он всё старался заглянуть в каньон раньше, чем дойдёт до края, но так и не мог ничего разглядеть. Наконец, дошагав до обрыва, Макс отпрянул и громко прошептал: — На землю, быстро! Застигнутые врасплох, Варрик и Дориан сами не заметили, как оказались на земле, и оставшийся путь до края проделали ползком. — Задница Андрасте! — воскликнул Варрик и тут же прикрыл рот ладонью. — Это… Это же… Это наголопы? Ездовые наги? — в удивлении хватал воздух Дориан. — Это дикие наголопы, друг мой. Целое стадо. Каньон, коим его назвал Макс, оказался неглубоким, но край его терялся за линией горизонта. Редкие деревья казались чуждыми этой песчаной стихии, а сам он выглядел скорее огромной трещиной в земле, чем тем же каньоном или ущельем. Внизу мирно щипали траву наголопы. Гладкокожие, округлые, словно бочки, с массивными рогами, они и не думали об опасностях, которые могут их поджидать. — Их тут десятка два, — восхищался Варрик. — И это они отвечали на наш зов? — покосился на него Макс. — Конечно! Как же я сразу не понял! — хлопнул себя ладонью по лбу тот. — Кто-то сделал очень эффективную приманку для нагов. Точнее, наоборот. Для нас. — Так вот что нужно тому торговцу? Парочка нагов? Сам руки марать не захотел и нас заставил, — скривился Дориан. — Я говорил, что нужно было его ограбить. — Поскверун, ты представляешь Империю. Что скажут в Тевинтере, когда узнают, что их подданный занимается таким непотребством? — Я ещё никого не ограбил. И вообще, им плевать. — Правда? Но ты у нас тут один тевинтерец и, глядя на тебя, мы можем подумать, что вы все там такие. Какую честь ты делаешь родной стране? — В моей стране полно работорговцев и магов крови. Этого тебе мало? — А теперь мы будем думать, что вы ещё и воры. — Хватит! — оборвал их Макс. — Вы можете замолчать и подумать, что нам делать дальше? На какое-то время они и правда затихли, но тишина эта продлилась недолго. — Жаль, Варрик, что твой ездовой наг сейчас в Скайхолде, — снова заговорил Дориан. — Отдали бы его и дело с концом. — Ты лучше полудохлого коня Макса отдай, а Пушка моего не трогай! Макс страдальчески вздохнул, отполз от края и поднялся на ноги. — Нам нужны наги, — констатировал он, отряхиваясь. — И у нас есть только один способ их получить. — Что значит «их»? — сощурился Дориан. Варрик удивлённо вскинул брови: — Ты хочешь приручить дикую наголопу? Вот так вот за ночь? — У нас нет времени. К тому же мне не надо её приручать, всего лишь доставить в Вал Руайо, а дальше пусть он сам с ней разбирается. Тем более ты всегда говорил, что они милые и послушные животные. — Так-то оно так, — неопределённо протянул Варрик, обернувшись к ущелью. — Но мы не можем к ним подойти, они разбегутся, — воскликнул Дориан. — И без упряжи не удержимся, — согласно кивнул Варрик. Макс подошёл к краю, задумчиво рассматривая наголоп. Те стояли на месте, лениво ворочая головами. Иногда слышалось фырканье, но на него едва ли обращали внимание. Наголопы казались грузными, неподъёмными, и идея неспешно влилась в голову Макса. — Нет, Макс, — запротестовал Дориан, заметив усмешку на его лице. — Ты же не хочешь сказать… — А почему нет? — азартно воскликнул тот и, бросив последний взгляд вниз, отбежал подальше от края. — Мы просто прыгнем к ним на спины. — Ты с ума сошёл, мы расшибёмся! — Посмотри сам. Прыгать не так уж и высоко, а они довольно упитаны. И к тому же ленивы. — А если я не допрыгну? Или не рассчитаю? Или они убегут? — Они стоят на месте с тех пор, как мы пришли сюда. — Нет, это безумие! Варрик, скажи ему! — Ну… — протянул тот, глядя вниз. — Думаю, это может сработать. Если прыгнуть на спину и сразу схватиться за рога… — Именно! — радостно воскликнул Макс. — Да вы спятили оба! Я не участвую в этом! — Ты представляешь Империю, — нараспев произнёс Варрик. — Неужели вы ещё и трусы? — Если под трусостью имеется в виду не убиться о землю, то да. Я слишком молод, чтобы умирать. И вообще зачем нам три нага? — Ты не хочешь заполучить собственную наголопу? — Это вы, гномы, привязаны к нагам. Для меня они слишком липкие, слишком скользкие, слишком… — И это повод бросать друзей? — сказал Макс. — Это… — Дориан сокрушённо всплеснул руками. — Раз уж ты поехал с нами, так давай до конца. Привезёшь в Скайхолд трофей. — Будет что рассказать, — хохотнул Варрик. — Или гном окажется храбрее тевинтерского мага? Дориан вскинул голову к небу, с отчаянием простонал нечто невнятное и с видом приговорённого к смерти встал рядом с Максом и Варриком. — Последний вопрос, Макс, — понуро спросил он. — Это точно того стоит? — А я ведь даже не знаю, как он выглядел. На гравюре это был фрегат, бороздивший морские просторы, — Жозефина вырисовывала в воздухе очертания корабля. — Но ты бы хотела его увидеть? — Хотела бы. Особенно сейчас, когда корабли Монтилье снова могут выйти в море, — она печально вздохнула. — Увы, это невозможно. — Почему же? — Герб был утерян, когда нас изгнали из Орлея. Только гравюра в родовой книге и осталась. — И ничего нельзя сделать? — Ну, может быть у каких-нибудь антикваров и остался. Ужасно скрытных и зажиточных. — Хочешь, я найду его? — выдохнул Макс ей в макушку. — Нет, — слабо усмехнулась Жозефина. — Это бесполезно. Придётся исколесить по меньшей мере половину Тедаса, разговаривать со всякими лордами и снобами. И я не уверена, что от этого будет толк. — Не особо-то ты в меня веришь, Жози. Она обернулась, поцеловала его в уголок губ. — Я верю, что Инквизитор способен на многое. Но не всё в мире подвластно его воле. А некоторым вещам не суждено быть найденными. — Стоит, — решительно кивнул Макс. — Да, это стоит того. — Надеюсь, Жозефина оценит это, — страдальчески протянул Дориан. — Хватит тебе. Прыгаем все вместе, а кто не прыгнет сразу, тот не поедет в Скайхолд, — Макс оглядел сначала Варрика, затем Дориана. — Всем понятно? Дориан шутливо поклонился: — Следуем вашим приказам, Инквизитор. Варрик кивнул, в предвкушении глядя вперёд. И они прыгнули. С разбегу, одновременно, словно всю жизнь готовились к этому. Макс и сам не ожидал, что получится так ловко и опасения Дориана в самом деле не подтвердятся. Макс провёл ладонью по шершавой серой шкуре наголопы, коснулся закручивающегося назад рога. — Не так уж и сложно, — с улыбкой сказал он, найдя взглядом Дориана. Тот в ответ скорчил недовольную гримасу, обеими руками вцепившись в рога своей наголопы и всем телом прижимаясь к ней. Но Макс ошибся. Пускай и не сразу, но наголопы всё же почувствовали чужаков на своих спинах и живо встрепенулись, закрутили головами из стороны в сторону, пытаясь рассмотреть нарушителей спокойствия. Наг Макса завертелся на месте в волнении, взбрыкнул, желая избавиться от ноши. Наг Дориана подскочил на месте, заставляя того метаться из стороны в сторону. — Не сложно, говоришь? — прокричал Дориан, всеми силами стараясь удержаться на спине массивного создания. — Мирные существа, да, Варрик? Макс вскинул голову, пытаясь найти взглядом Варрика. Среди полчища взволнованных наголоп, опасливо оглядывающихся в сторону своих брыкающихся собратьев, лишь одна не проявляла никакого интереса. Варрик лежал на её спине, даже не пытаясь удержаться, и похлопывал по боку, приговаривая что-то. Наголопа же едва не мурчала от удовольствия. — Нет, ну ты только посмотри на него! — громко возмутился Дориан и едва не свалился со спины нага. — Ко всем нужен подход, — поучительно отозвался Варрик. — Может и нас научишь? — Для начала перестань тянуть его за рога. — Ну ты ещё скажи мне отпустить! — Нет. Вот этого делать не нужно. Устав брыкаться, наг Макса вдруг встал на дыбы, замахал в воздухе массивными лапами, и сам Макс едва удержался на его спине, сжав рога до побелевших пальцев. Последние слова Варрика утонули в протяжном вое, схожим с тем, что привёл их сюда. — Это плохо, — вскричал Варрик. — Держитесь крепче. — Что? — крикнул Дориан. — Держись… А, ладно, сейчас сам поймёшь. Едва прозвучало последнее слово, как табун грузных, неповоротливых на первый взгляд существ, рванул вперёд, сотрясая землю. Вокруг поднимались облака пыли, взмыленные тела наголоп слились в грохочущий поток бурной реки. Песок щипал глаза, а грохот закладывал уши. Наг Макса метался из стороны в сторону, намереваясь сбросить ездока. Дориана не было видно. Вдруг рядом, среди клубов пыли, возник Варрик. Своей наголопой он управлял умело. Она неслась не из страха, не повиновалась общему инстинкту, а по велению ездока. Варрик пытался что-то сказать, но поток ветра уносил все слова. Плюнув на эту затею, он, убедившись во внимании Макса, обеими руками схватился за основание рогов наголопы и потянул на себя. Наголопа резко остановилась и осталась позади. Глубоко вдохнув, Макс проделал то же самое. Наг вновь резко встал на дыбы, но остановился, и стремительная река выплюнула их из своего потока. Топот нагов растаял вдали, пыль медленно оседала. Рядом с недовольным видом поднимался наг Дориана, громко фыркнул, выразив возмущение, замотал головой. Сам Дориан распластался на песке рядом, но явно не пострадал. Варрик нагнал их. — Целы? — он оглядел сначала Макса, затем повернулся к Дориану: — Задница Андрасте, ты мог быть осторожнее? Ты едва не покалечил беднягу! Макс продолжал смотреть вслед растворившемуся в ночи табуну. Мёртвой хваткой он продолжал сжимать рога наголопы. Едва разжав бледные, скованные напряжением пальцы, Макс соскользнул со спины нага, упал на песок рядом с Дорианом. Все трое долго молчали, переводя дух. — Дурацкая была идея, — выдохнул Макс. — Теперь ты наконец признаешь, что я был прав? — отозвался Дориан. Покосившись друг на друга, они прыснули звонким хохотом. Смеялись так заливисто и долго, что Варрик не выдержал: — Эй, я надеюсь, наги не отбили вам головы ещё больше? От этих слов Дориан и Макс захохотали пуще прежнего. — О, великий предводитель и король нагов! — сквозь смех заговорил Дориан. — Скажи, как стать таким же, как ты? — Слава тебе, король наголоп! — вторил ему Макс. Закатив глаза, Варрик слез с наголопы, похлопал ту по боку. — По крайней мере не меня унесло дикое стадо. — У гномов в крови приручать нагов, — сказал Дориан. — Да если бы не я, вы бы неслись до конца ущелья. — Ладно, ладно, — примирительно вскинул руки Макс. — Никто не умаляет твоих заслуг, о, великий! Поднявшись и отряхнувшись от песка, Макс с интересом осмотрел трофейных наголоп. — Предлагаю заночевать тут. А завтра утром разберёмся. Как-нибудь найдём дорогу назад. — Опять ночевать в полях, — вздохнул Дориан. — Не впервой, Поскверун. Тем более эти двое вряд ли поднимутся до утра. Вы их, похоже, изрядно утомили. — Прекрасно, а что на ужин? Вареные корни? Запечённые листья? — Вареные? Запечённые? — хохотнул Варрик. — Это всё деликатесы, мой друг. Как насчёт сырого песка? Камня со вкусом отчаяния? — он демонстративно похлопал по ближайшему валуну. — Я слышал, Серые Стражи так и едят. Слабый огонёк костра каплей краски выделялся на фоне серых равнин. Хвороста в ущелье нашлось совсем немного, но и это было лучше, чем прозябать в темноте. Разделили скудные остатки еды, найденные на дне сумок. Кусочки яблок, жёсткое вяленое мясо — всё с привкусом песка, уже казавшимся привычным. Макс всё больше погружался в сон, привалившись спиной к тёплому боку своего нага. Дориан грелся у костра. Варрик прикармливал наголопу остатками яблок, та звонко хрустела. — Ну что за прелесть! А кто у нас тут такой хороший? — А в Скайхолде на ужин подавали лососевый пирог, — с сожалением протянул Дориан, лениво ворочая ветки в костре. — Варрик, а нагов можно есть? — Только попробуй! — пригрозил тот. — Я слышал, гномы едят обычных нагов. Варрик, ты ел нага? — В Орзаммаре, может, и едят. Я вырос на поверхности и не собираюсь пробовать это. — Почему все ваши истории сводятся к еде? — сквозь дрёму проговорил Макс. — Это ещё не истории. Мы просто думаем, что сделаем, если когда-нибудь вернёмся в Скайхолд. — Пойдёте в таверну, я понял. — Хочешь историй, Снежок? О, я знаю одну. Она про то, как Инквизитор однажды всех нас обманул. — Она ещё началась в таверне Скайхолда, да? — оживился Дориан. — Да. Сидели как-то в таверне несравненный Варрик… — Повелитель нагов, — добавил Дориан. — Один тевинтерский магистр, — насупившись, продолжал тот, подчеркнув последнее слово, — и красавица-Сэра. Приходит Инквизитор и говорит: «Моя свита…». — Я сказал «бездельники» — поправил его Макс. Варрик продолжал: — Моя свита, нам нужно наведаться на Штормовой берег. Там какие-то странные слухи о землетрясениях. — И ты думаешь, что сможешь одолеть его собственной волей, Снежок? — Нет, я думаю, что всё это чушь. Расценивайте это как прогулку. Вернёмся меньше, чем через две недели. Хватит вам животы наедать. — И что в итоге? — вздохнул Варрик. — А в итоге нас заперли в катакомбах Глубинных троп. — Я знаю другую историю, — подхватил Дориан. — Инквизитор со свитой возвращался в Скайхолд спустя месяц заточения на Глубинных тропах, а затем остановился и свернул на запад, в холодные равнины Эмпрюз-дю-лиона! — Точно, точно. И я что-то такое слышал. — Я тоже знаю историю, — открыл глаза Макс. — Называется «Два дурачка». Она о том, как два безалаберных дуралея вместо того, чтобы поехать домой к еде и кроватям отправились с Инквизитором сами не зная, зачем и куда. И ныли всю дорогу о том, как же им хочется к пресловутой еде и кроватям. — И об этом я слышал. Только я слышал, что она называется «Два верных друга». Сощурившись, Макс смерил Варрика изучающим взглядом. Снова закрыл глаза. — Твоя взяла. Так уж и быть, — только и ответил он. — А теперь советую вам лечь спать. Если повезёт, завтра будем на пути в Скайхолд. Ему снилась затхлость Глубинных троп, впитавшийся в землю яд скверны, отравленный камень стен. Снилась шепчущая песня лириума, длинными омерзительными пальцами проникавшей в голову, ворошащая воспоминания. Снился ужас тишины, страх безмолвия. Снилось дыхание смерти. — Нет, я сказал! Мы никуда не пойдём! Возвращаемся в Скайхолд. — Мы не можем вернуться, Макс. Они попросили нашей помощи! Что, если на Глубинных тропах и правда что-то случилось? — Это приказ, Кассандра! Никто не сунется в эти подземелья! — Послушай себя, Макс! С каких пор Инквизиция отказывает в помощи? — Мы не отказываем в помощи там, на поверхности, где это нужно. Если хочешь умереть — пожалуйста, иди! Но я не давал вам такого права. — Да что с тобой такое, Снежок? — Заткнись, гном! А вы все — выполняйте приказы! — Мы выполняем приказы Инквизитора, а не истеричного ребёнка. — Не смей говорить так, ты ничего не знаешь. — Чего мы не знаем, Макс? Того, что на Глубинных тропах опасно? Или о том, что яд порождений тьмы убивает? А вот ты, кажется, и правда не понимаешь. Посмотри на этих гномов, Макс. Взгляни на остатки Легиона Мёртвых и скажи, справятся ли они без нас? Скажи им в лицо, что мы уходим, потому что ты боишься Глубинных троп! Слова Кассандры больно ударили в грудь. Он отшатнулся, крепко зажмурился, вскинув голову. Он слышал лишь тяжёлый шум собственного дыхания, чувствовал клокотавшую в горле тревогу. — Хорошо, — заставил себя выдохнуть. — Хорошо, мы пойдём. Но вы, пятеро, будете делать, что я скажу. Без пререканий и героизма. Это понятно? — Как будто когда-то было иначе. — Беспрекословно слушаться, Варрик. Костёр догорал тусклыми углями, всё ближе подпуская тьму. Он лежал без сна, рассматривая черноту камня перед глазами, заставляя себя поверить в то, что это ночное беззвёздное небо. Рука сама потянулась к его бескрайнему простору, неспешно, налитая тяжестью. Кончики пальцев коснулись ребристой поверхности неба. Один раз. Второй. Затем ещё и ещё. Царапая пальцы, он словно мог прокапать дорогу к свету, откопаться из могилы. — С вами всё в порядке? — тревожно спросила Валта. Он будто очнулся, тут же отдёрнул руку. — Да… Конечно. Я просто не привык к подземельям. — Может, вам стоило лечь поближе к костру? — кивнула она на мирно спящего Дориана. — Нет, не нужно. — Вы так много знаете о легионе мёртвых и о порождениях тьмы. Вы бывали на Глубинных тропах раньше? — Нет. Никогда не бывал. Сон вдруг потемнел, словно тучи закрыли солнце. Яркими пятнами горели последние укрепления в логове порождений тьмы, алым освещая лица. Стало холодно. Так холодно, словно зима пришла на Глубинные тропы. — Он укусил тебя! Сэра, я видел! — Отпусти! Никто меня не кусал. — По-твоему я слепой? Тебя укусило порождение тьмы! — Ты совсем умом тронулся? Отпусти мою руку, ну! — Лучше скажи, Сэра. Он не отстанет. — С чего это? Я что, чокнутая, не говорить о таком? — Он тебя укусил, покажи. — Никто. Меня. Не. Кусал. А вот тебя сейчас укусят! Сэра резко впилась зубами в его запястье, заставив отпустить её руку. — Ты с ума сошла?! — Вот, смотри! — Сэра крутанула плечом, демонстрируя дыру на куртке. — Эта тварь грызанула мою любимую куртку, но не кусала! Можешь сам покопаться в их трупах и проверить! А ко мне не подходи больше! — Сэра, я отвечаю за каждого из вас! А если бы он правда тебя укусил? — Я сказала не подходи! Слова Сэры разлетелись воплем и, достигнув пика, разбились звоном лопнувшего стекла. С криком Макс вырвался из плена сновидений, вскинулся и схватился за меч. Сердце лихорадочно билось в груди, стучали зубы, кровь билась в висках, и даже дыхание казалось вязким, тягучим. Горло сдавило горькой тоской, невидящий взгляд метался из стороны в сторону, подобно мыслям, не зная, за что уцепиться. — Не стоит так расстраиваться и вскакивать, — раздался размеренный, без тени волнения, голос Дориана. — Догоним мы твоих нагов. — Что? — сорвался с губ Макса хриплый шёпот. Он нашёл взглядом Дориана, сосредоточился на его фигуре, и мир понемногу начал обретать очертания. Песчаная долина, остывшие угли костра, блеклая желтизна рассвета. Сердце замедлило бешеный ритм, сознание стирало остатки сна. — Похоже, ваши наголопы ночью дали дёру, — беззаботно отозвался Варрик. — Что?! — воскликнул Макс и вскочил на ноги так резко, что пошатнулся. — Вы что, издеваетесь? — А-ну положи меч, Снежок. Изрубив нас, делу не поможешь. — Как это могло случиться? — Они просто встали и ушли, ты что, не слушаешь? — Может и так, — подал голос Дориан, — но отчего же тогда твоя наголопа осталась? Варрик усмехнулся, похлопав наголопу по серому боку. — Ко всем подход нужно иметь. Ну? Кто здесь у нас хорошая девочка? Макс растерянно оглядывался по сторонам, но вокруг была лишь пустота золотых песков с редкими островками травы. — Мы сможем их догнать? Дориан с досадой покачал головой: — Если только ты будешь бежать, как наголопа. Они могут быть где угодно. — Где угодно, — повторил Варрик. — Но не очень далеко. — С чего ты взял? — Ну смотри. Наголопы ушли определённо после полуночи, перед этим изрядно полакомившись свежей травой, — он указал на поредевший зелёный пятачок. — И шли они явно не очень быстро, иначе грохот копыт перебудил бы всех нас. И я не думаю, что стадо ушло очень далеко. — Значит, придётся догонять, — вздохнул Макс, оглядывая глубокие вмятины следов на песке. — А может мы просто отдадим нага Варрика? — предложил Дориан. — Ну, раз он такой податливый… Я имею в виду наг. — И думать забудь! Это мой трофей, и вообще, взгляни на эту симпатягу. Неужели ты хочешь отдать её жадному торговцу? — Они всё равно все одинаковые. Эй, Макс, куда ты пошёл? — Вы двое можете болтать, сколько вздумается, а мне нужно найти нагов, — на ходу бросил тот. — Ну как хочешь. Можешь идти пешком, а я вот поеду на наголопе. — На какой это наголопе ты собрался ехать? — покосился на Дориана Варрик. — Да вот на этой, — не смутившись ни на минуту, Дориан собственнически похлопал массивной лапе могучего существа. — Но это моя наголопа. — И из тебя выйдет прекрасный извозчик! Вези нас, повелитель нагов к своим подданным! Макс одарил их саркастичным взглядом, когда наголопа нагнала его. Варрик и правда выглядел как извозчик, довольный собой и по-хозяйски почёсывая нага за серым ухом. Дориан, свесив ноги на одну сторону, помахал так, как приветствовала бы подданных императрица Орлея. — Я словно в паланкине еду по улицам Минратоса! — А ты ездил в паланкине по Минратосу? — прыснул Макс. — Нет… Но ведь мог бы! — С тебя десять золотых за поездку, — обернулся Варрик. — Это грабёж! На этом вашем юге каждый так и норовит залезть в твой кошелёк! — Не убудет с тебя. Но, если серьёзно, Снежок, давай к нам. Так и правда быстрее будет. — И задолжать тебе десяток золотых? — покачал головой Макс. — Нет уж. — И то правда, ты же все деньги вчера отдал, — захохотал Дориан. — Да не бойся, я беру плату только с тевинтерцев. Макс забрался на наголопу и они, под спор о деньгах и тевинтерцах, пересекли добрую половину ущелья. Макс уже начал подумывать о том, что стадо наголоп упущено безвозвратно и прикидывал, сможет ли уговорить Варрика отдать так полюбившуюся ему животину, когда вдалеке показались лоснящиеся на солнце спины. Наголопы, лениво развалившись на мягкой траве, вероятно, и не подозревали о своих преследователях. Едва ли их вообще хоть что-то волновало в этом ущелье. Разнежившиеся под утренним солнцем, они и головы не повернули в их сторону. — Вон тот — мой! — Дориан направился к одному из нагов. — Ты уверен? — склонил голову Макс, с недоверием оглядывая остальных. — Конечно. Видишь, у него ухо розовое? Это точно мой. — Как по мне, они все одинаковые. — Не скажи, Снежок, — хихикнул Варрик. — Вот этот твой. — Кажется, мой был не такой полосатый. — Ты видел его в ночи и то не очень рассматривал. А у меня глаз намётан на этих пушистиков. Пожав плечами, Макс осторожно подошёл к нагу, потрепал за ухо. Тот вяло поднял голову, посмотрел без интереса и снова отвернулся. Лишь когда Макс взобрался к нему на спину, встрепенулся в нежелании тащить на себе лишний груз. Замотал головой, будто пытался отогнать назойливое насекомое. — Тише ты, тише, — похлопал его по макушке Макс. — У тебя почти получилось, — усмехался Варрик. — Да что с ними возиться, они же просто ездовые животные! — На твоём месте я бы так не говорил, Поскверун. И вёл бы себя потише. Наг Дориана громко фыркнул носом, устало и в то же время рассерженно, словно бык, выпускающий пар перед атакой. Несколько наголоп повернули головы на этот звук, с интересом глядя на взволнованных собратьев. Некоторые поднялись. Казавшаяся спокойной гладь блестящих на солнце шкур начала оживать. Макс осторожно, шаг за шагом, провёл наголопу меж рядов заинтересованных глаз и серо-розовых шкур. Дориан же, как ни старался, свою наголопу не мог сдвинуть и с места. И чем больше он пытался, чем яростнее стучал ногами по её боку, тем больше та сердилась. Если вначале она спокойно сносила эти попытки, лишь бросая недовольные взгляды за спину, то вскоре начала брыкаться, пытаясь сбросить того со спины. — Не советовал бы так делать, — поучительно подметил Варрик. — Ты так точно не сдвинешь его с места. Можешь продолжать в том же духе, только если хочешь… Но Варрик опоздал с наставлениями. Наголопа замерла и, пригнувшись, издала уже знакомый вой. Другие явно нехотя начали подниматься на ноги. — Проклятье, Дориан, что ты наделал! — только и успел воскликнуть Макс, прежде чем его наг бросился вслед за остальными, и даже проверенный ночью способ не смог его остановить. И снова поднялась пыль. Снова два десятка голов бежали от опасности, сидящей на их спинах. В этот раз скачка эта была не настолько стремительной, словно бежали они не столько в страхе, сколько из надобности, только потому что прозвучал клич. Неслись, впрочем, недолго. Под ногами песок вдруг сменился травой и, вытянув шею, чтобы хоть немного рассмотреть местность над облаком песчаной пыли, Макс разглядел водопад. Ровным потоком спускался он с уступа, превращаясь внизу в небольшое озеро. Вокруг густо прорастала трава, колосились цветы и даже колыхались невысокие деревья. — Вот дерьмо! — громко выругался ехавший рядом Варрик. — Что ещё, Варрик? Что может быть хуже неостановимого нага? Тот молча кивнул вперёд, и Макс, присмотревшись, разглядел близ водопада широкую трещину поперёк скалы, темнота которой вела в пещеру или, что более вероятно, прямиком на Глубинные тропы. — Стой! — вскричал Макс и, ухватив наголопу за основание рогов, потянул со всей силы, но та продолжала нестись во всю прыть. — Ты же не хочешь сказать, что они бегут туда? — выкрикнул Дориан. Варрик ответил не сразу, но, тем не менее, привычно беззаботно. — Не волнуйся, они туда не сунутся! Между тем наголопы, достигнув скальной стены ловко и прытко, будто большие прыгучие шары, нырнули в темноту скальной расселины, и их гладкие тёплые шкуры скрылись под землёй. Наг Дориана, достигнув края, резко остановился, вскинулся на дыбы и зафыркал, выражая крайнее недовольство. Наг Макса проделал то же самое, но вместо пустого фырканья взвыл с отчаянием и, вероятно, обвинив Макса в своём несчастье, начал скакать на месте, пытаясь стряхнуть. — Надо же, — протянул Варрик. — И в самом деле не прыгнули. — То есть ты не был в этом уверен, да? — тяжело дыша проговорил Дориан. — Ну не могу же я всего знать! — он слез с наголопы, подошёл к краю расщелины, заглянул в темноту. — Интересно… Наголопы живут на Глубинных тропах? Или они просто искали убежище? — Подумай ещё над тем, почему наши не с ними. — Ну это очевидно. Они не могли привести чужаков в свой дом. Вот почему… — Варрик обернулся на брыкающуюся наголопу Макса. — Снежок, угомони своего нага! — Сам попробуй! — гневно бросил тот. Варрик подбежал к бушующей наголопе, встал у самой морды и замахал руками. — Тихо, ну. Тихо, тихо. Спокойнее. Пусть и не сразу, но наголопа начала успокаиваться, перестала бушевать, замерла, ворочая головой. Волны тяжёлого дыхания колыхались под шершавой шкурой. — Совсем загнал тебя Снежок, да? Макс медленно разжал пальцы, поднял руки, с облегчением выдохнул, и в этот момент наголопа в последний раз взбрыкнула. Дрогнув всем телом, она встала на дыбы так внезапно, что потерявший бдительность Макс с шумом рухнул в воду. Синие воды поглотили солнце. Озеро оказалось глубже, намного, намного глубже ожидаемого. Макс камнем шёл ко дну, словно невидимые руки обхватили тело, тянули вниз. Но чем больше отдалялся солнечный свет, тем сильнее охватывало душу безразличие. Не хотелось бороться с водной стихией, незачем было и пытаться. Всё казалось таким правильным, своевременным. Смерть догнала его. Наконец-то она догнала его! И сейчас утаскивала в пучину. Сколько можно было тебя ждать?! Я хочу Солнце осталось так далеко, что стало похоже на одинокую звезду на полотне ночного неба. Звезда эта пылала огнём и… смеялась. Смеялась безжалостно, ядовито, и Макс вздрогнул, когда в унисон ей раздался другой смех. Хриплый, пронзающий, он смеялся надрывно, с издёвкой. И так знакомо. — Слишком рано, юный храмовник. Он ждёт тебя. Неужели ты не хочешь встретиться со старым другом? Не слышать больше Жозефина однажды спросила его, чего он хочет больше всего. В чём его цель и куда он стремится. Он отшутился. Ответил что-то о Корифее, о прекращении войны, о мире. Сказал то, что ей хотелось услышать. А она сделала вид, что поверила. Жозефина слишком умна, чтобы поверить в это по-настоящему или спросить снова. Есть лишь одна история, которую он никогда не расскажет. Этот смех Сильные руки смерти сдавили грудь, и Макс очнулся. Одинокий блеск затихшего солнца манил на поверхность. Макс обернулся, но так и не разглядел дна. Сделав пару мощных гребков, он понял, что вырваться из хватки лиловых вод будет непросто, особенно когда тебя продолжают тянуть вниз, хватают за ноги, сковывают. Он почти видел отчаянно хватающие руки, и с силой отбивался от них. В своих снах Макс со вздохом вынырнул, свалился на траву, жадно хватая ртом воздух. — Демоны на тебя, Макс! — осуждающе прогремел Дориан. — Я уже думал нырять следом, а мой наряд мне очень дорог, знаешь ли! Это была бы ужасная смерть для Инквизитора. Макс не ответил, разглядывая траву между пальцами. — Макс? — Порядок, — кашлянул он и поднял голову: — Наг сбежал, да? Дориан кивнул. — Сбежал. Ну, то есть, не в дыру, а просто сбежал. Варрик отправился за ним. Макс только сейчас заметил, что Дориан стоял у кромки воды, держа при этом нага за рог. Вероятно, размышлял, нужно ли бросить нага и соваться в воду. Подумав об этом, он усмехнулся и поднялся на ноги. — Пойдём, догоним их. Нашлись они быстро. Оба нага вольготно разлеглись на песке, а Варрик, нежничая, почёсывал за ухом то одного, то другого. — Ну наконец-то! — воскликнул он. — Где вас носит? Снежок, выглядишь отвратительно. — Посмотрел бы я на тебя. Ты это что же, решил задобрить это бунтующее создание? — Что б ты знал, он сам не убежал далеко. Наверное, вину почувствовал. Макс провёл ладонью по шершавой шкуре, уткнулся лбом в мягкий бок, оставляя мокрый след. — Возвращаемся в Вал Руайо, — едва слышно выдохнул он и усмехнулся: — Можете даже о еде говорить. Обратный путь занял весь день. Выбравшись из ущелья, они ещё долго блуждали по равнинам, пытаясь вспомнить, откуда пришли. Когда небо порыжело отблеском вечера, выбрались на Имперский тракт, и все трое гордо, почти торжественно двинулись к Вал Руайо. Немногочисленные странники и купцы, завидев их, едва не сворачивали шеи, что дико смешило Дориана. К городу добрались, когда солнце уже почти закатилось за горизонт. — Хочешь гордо проехать по главной площади Вал Руайо? — смеялся Варрик. — А почему нет? — ответил Дориан. — Мы два дня бегали за этим зверьём, имеем право похвастаться! Макс с досадой покачал головой: — Боюсь, это плохая идея. Мы и без того слишком заметные. — Тогда ждём тебя здесь, Снежок. Ты уж там задери нос перед ним. Скажи что-нибудь по-орлесиански! — Уж постараюсь. А ты пока приведи в порядок статуэтку нага. Нам её ещё возвращать. Тишина звенела в витринном стекле, за которым продолжал бороздить моря старый фрегат Монтилье. Хозяин лавки оставался по-прежнему безучастным, хоть и выглядел теперь гораздо приветливее, однако приветливость эта душила. Войдя, Макс едва удостоил его вниманием, всецело обратившись к начищенному до блеска антиквариату. Ждать он умел. — Вам что-нибудь ещё нужно, милорд? — послышался наконец приторный голос хозяина лавки. Улыбка его была такой широкой, что без труда можно было пересчитать зубы. — Что? — обернулся Макс. — Ах да, я подумал, вас не так уж интересует ваше же предложение, раз вы не спросили сразу. — Предложение? — Вы предложили обменять вон тот герб на интересующую вас… вещицу. Я не прав? — Конечно, — протянул хозяин лавки. — Вы хотите отказаться? — Напротив, я готов к обмену. — Прошу прощения? — Я принёс вам вещицу, которую вы желали. Она у конюшен за воротами. Хозяин лавки явно смутился, учтиво кашлянул. — Боюсь, вы неправильно меня поняли… — Я правильно вас понял, — резко оборвал Макс. — Неужели вы думаете, что у конюшен я оставил шкатулку? Лицо торговца резко сменилось с натянуто-вежливого до заинтересованного, а затем недоверчивого. Он смерил Макса оценивающим взглядом, словно очередную диковинку из коллекции, долго молчал, но всё же согласился пойти. Серая с тёмными полосами на спине наголопа фыркнула уже не в первый раз, а хозяин лавки всё ещё глядел на неё так, будто она сон, который вот-вот растает. — Я подумал, что вы сами захотите продемонстрировать его Вал Руайо, — как бы невзначай бросил Макс. — Несомненно, милорд, — вмиг оживился тот и, бросив взгляд на стоящих поодаль Варрика и Дориана, добавил: — Но вы показали мне только одну. Макс слышал, как поперхнулся смехом Варрик, качнул головой и взглянул в их сторону так, словно видел впервые. — Вы об этих двоих? Увольте, я понятия не имею, кто они. Дориан обернулся к Варрику, заговорил громко: — Посмотри-ка какой странный. Весь какой-то белый. Думаешь, они там в Инквизиции проводят магические ритуалы? — Определённо! Говорят Инквизитор — ещё тот капризный лорд! Только и просит подавать зайчатину на обед. А это, между прочим, недёшево в наше время. — Подаяния уходят на трапезы избалованного аристократа? Как интересно. Макс закатил глаза. — Вот видите. Разве могут такие невоспитанные, праздные гуляки быть частью Инквизиции? — Вы были вместе в моей лавке. — Да что вы! Мы, может быть, вместе вошли и вместе вышли, но это, клянусь, совпадение. А покупателей вы, возможно, потеряли из собственного безразличия? Хозяин лавки выпрямился, выпятил грудь и раздул ноздри в недовольстве. — Это слишком низкая цена за такую бесценную вещь. — Цена, которую вы назначили, — пожал плечами Макс. — Как пожелаете. Я отделаюсь уязвлённой гордостью, а вот вам придётся несколько дней бегать по равнине и приручать диких созданий. Ваш выбор. Хозяин лавки покосился на наголопу, затем на Макса. Казалось, в нём идёт борьба похуже той, что бушевала в душе продавца шкатулки с золотым нагом. И пепелище этой бойни остывать будет долго. — Хорошо, — явно нехотя сдался он. — Но вы больше ничего у меня не купите. — Мне больше ничего и не надо, — усмехнулся Макс, подкинув в руке бархатную коробку. — Приятно было иметь с вами дело. Они ещё долго потешались над жадным купцом по дороге в Скайхолд. Дориан был рад снова увидеть свою белоснежную галлу. Задиристую лошадь Варрика решено было оставить в конюшнях Вал Руайо, и теперь он гордо восседал на привычной ему наголопе. Несколько дней спустя добрались до Морозных гор, к Скайхолду подъезжали уже к ночи. Снег звонко хрустел, ясное небо заливало светом искрящиеся серебром барханы. Учуяв родные края, лошади повеселели, бросились вскачь. — Погоди, Снежок, погоди, — резко остановился Варрик. — Ворота-то закрыты. Ты же не хочешь перебудить своим визитом всю крепость? Ревас явно не был рад остановке, топтался на месте, рвался вперёд. — И что ты предлагаешь? Заночевать в снегах? — Есть один выход, — загадочно ответил он и повернул наголопу на запад. — Если под выходом ты понимаешь снова проехать мимо Скайхолда, — глухо сказал Дориан, зарывшись носом в воротник куртки. — Но ты только представь: явится Инквизитор, солдаты забегают, а они сейчас так мирно дремлют на стене, к чему им мешать? Они сошли с протоптанной дороги, зашли в мягкие воздушные снега, не тронутые человеком. С пушистых веток размашистой ели упал снег — рыжая белка поскакала вверх по стволу. Тишина была абсолютной, даже ветер едва дышал. Варрик подвёл их к горному карнизу, под которым время высекло в скале углубление, похожее на пещеру. Варрик спешился. — Тут им будет и безопасно и тепло, — сказал он, привязывая наголопу к близстоящему дереву. — Я вижу, это место тебе знакомо, — Макс оглянулся по сторонам. — Ты что, проворачиваешь какие-то тёмные дела? — Почти, — хохотнул Варрик. — Ты должен был ответить «нет». — Ты хочешь, чтобы мы шли пешком? — возмутился Дориан, потирая руки. — По снегам? В мороз? — Тут недалеко, Поскверун, пошли. Они обогнули Скайхолд с западной стороны, по колено утопая в снегу. Вокруг на белоснежном полотне тут и там были разбросаны следы, в основном оленьи, глубокие и неаккуратные. Между ними петляли стрелочки птичьих лапок. Но иногда появлялись округлые, уверенные следы идеально выверенного волчьего бега. — Ты решил скормить нас волкам? — указал на отпечатки лап Дориан. — Они редко походят так близко к Скайхолду, можешь не волноваться. Но мы пришли. Варрик остановился, окинул широким жестом серую стену и обернулся на Макса, в ожидании. — Скайхолд, — констатировал тот, окинув взглядом стены. — Западная сторона. Дозорных тут почти нет — нечего охранять. С этой стороны нет дорог, лишь сплошные снега. Вряд ли кто-то сунется. Ну, кроме нас. Предлагаешь лезть на стену? Варрик деловито цокнул, помахал пальцем у носа Макса. — Я, кажется, сказал, что есть другой выход? Но, где выход, там и вход. С этими словами он сбежал вниз по снежному склону к основанию стены. Северо-западная башня была единственной заброшенной во всём Скайхолде. Она была разрушена на столько, что даже Жозефина решила не тратить на неё деньги и ресурсы. Укреплённая в основании чем попало с обеих сторон, башня продолжала ветшать в запустении. К ней сейчас и направлялся Варрик. В местах осыпавшегося камня прорехи залатывали железными платинами. Каллен предлагал заделывать их прутьями, но Лелиана наотрез отказалась от этой затеи, сказав, что прутья легко сломать, в отличие от монолитных плит. Между тем Варрик, схватившись за края одной из пластин, легко сдвинул её в сторону, открыв проход. — Ты что это делаешь? — схватился за голову Макс. — Прекрати разбирать Скайхолд! — Было бы что разбирать, — смехом отозвался тот. Они пролезли в открывшийся проход и оказались внутри башни. Пахло сыростью, затхлостью, камнем. Неустойчивые деревянные балки скрипом отзывались в тон их шагам, то и дело на голову сыпалась известь. — Варрик, это что такое? — шипел Макс. — А как, по-твоему, я провёл Хоук незамеченной? — Ты должен был доложить об этом! К нам могут проникнуть… Да кто угодно может! — До сих пор никого не было. Я один знаю об этом проходе. — Да ты взломал Скайхолд! — Перестань, в каждой уважающей себя крепости должен быть потайной выход. — У нас он есть и без этого. — Да, но этот твой потайной выход — ледяная река в подвале, — подал голос Дориан. — Я всё равно прикажу его заделать. Варрик недовольно хмыкнул, но ничего не ответил. Скайхолд встретил их мраком внутреннего двора, тихого, безлюдного. Иней тонким кружевом искрился на зелёном покрывале травы. Колыхались знамёна, едва затронутые ветром. Умиротворение ночи пьянило разум. Макс развёл руками, глубоко вдохнул и с улыбкой выдохнул: — Скайхолд. Вот мы и дома. — Можешь не благодарить, — усмехнулся Дориан. — Эм, Снежок, — Варрик кивнул в сторону конюшен. Макс обернулся. Посреди двора замер совсем молодой дозорный, округлившимися глазами оглядывая всех троих так, будто они были демонами, только что выпрыгнувшими прямиком из Тени. Казалось, он боролся с двумя желаниями: отдать честь или броситься к командору. Макс приветственно кивнул, подошёл ближе. — Есть о чём доложить, солдат? — Н-нет, милорд Инквизитор, — запинаясь ответил тот, словно всё ещё ждал, когда Макс начнёт парить в воздухе. — Всё спокойно. — Прекрасно, — живо воскликнул Макс. — Недалеко от Скайхолда с западной стороны остались наши лошади, пошлите кого-нибудь их забрать. Можно утром. — К-конечно, — солдат запоздало и неуверенно отдал честь. Макс развернулся, чтобы уйти, но всё ещё чувствовал спиной недоверчивый взгляд. — Я ведь поборник Андрасте, так? — оглянулся он. — Так г-говорят, милорд. — А раз так, то не задавай глупых вопросов. Особенно о том, как Инквизитор оказался в своей же Инквизиции. Солдат вмиг ожил, словно пробудился ото сна, выровнялся и уже уверенно отдал честь, направился к казармам. Они прошли через кухню, залитую ароматами специй. Кухарка ещё с вечера запрятала все продукты по шкафам и бочкам, оставив лишь большой полукруг сыра светить во мраке своим налитым сочностью боком. Варрик и Дориан восприняли это, как знак Создателя, и потому без зазрений совести отрезали себе по большому куску. — Какая же всё-таки вкуснота, — причмокивал Варрик. — Я будто целую жизнь не ел. — А как же орлейские пирожные? — спросил Макс. — То орлейские пирожные. А это всё-таки сыр Скайхолда. Нет, завтра первым делом точно пойду в таверну. Прямо с утра. Дориан согласно промычал в ответ. Холод царствовал в главном зале, несмотря на закрытые двери. Дыхание белым паром вырывалось из груди. Никогда ещё Макс не видел зал таким безмолвным, таинственным. Даже не верилось, что целыми днями проводит здесь своё время праздное дворянство, бегают служанки, грохочут солдаты. Непривычно было смотреть на убранные столы со свёрнутыми скатертями и на оплавленные в канделябрах свечи, которые ранним утром заменят на новые, идеальные. Сквозняк гулял по ночным коридорам, шептал неразборчиво. Они, следуя молчаливому согласию, тихо прошли по залу, словно каждый боялся нарушить эту сакральную тишину. В спальном крыле, так же тихо распрощавшись, разошлись. В комнате было тепло. Непривычно тепло. Тепло настолько, что при виде закрытых окон становилось тошно. Хотелось поскорее открыть их, впустить извечный мороз, отрезвляющую прохладу. В нос ударил сладкий цветочный аромат духов Жозефины. Она была здесь. Конечно, была. Разбирала, вероятно, ворох бумаг и писем. Делала работу, которую должен был делать он, если бы вернулся вовремя. Макс раздражённо покачал головой: никогда ему не понять такой приверженности к этой волоките. Макс гулко прошагал половину комнаты и уже собирался открыть окно, когда вдруг понял: она не была здесь. Она всё ещё здесь. Жозефина лежала на самом краю кровати и спала так мирно, что, казалось, едва дышала. Стопка бумаг громоздилась на полу, на тумбочке — чернильница и несколько мелких исписанных бумажек. По привычке заснула на рабочем месте? Или экономила время, не возвращаясь к себе? Какая, в сущности, разница. Макс тихо выдохнул в потолок, покосился на дверь. Уходить не хотелось, как и тревожить тишину спящего Скайхолда. Да и идти ему сейчас было некуда. Осторожно, боясь лишний раз вздохнуть, Макс стянул сапоги, бросил куртку и лёг на другой край кровати. Жозефина выглядела так, будто закрыла глаза всего на мгновение, и проснётся от малейшего шума, снова бросится в работу. Ей не хватало разве что дорожного плаща, чтобы точно быть готовой вскочить по любой надобности. Только увидев Жозефину, Макс понял, как же он скучал. Хотелось повернуться, схватить её в охапку и ни за что не отпускать. Между тем уставший разум всё больше растворялся под гнётом дрёмы, и Макс только мысленно усмехнулся, представляя, что она скажет, когда проснётся. Ждать до утра, однако, не пришлось. Жозефина шевельнулась, один раз, другой, открыла слепленные сном веки, всё ещё находясь в полудрёме. Села, потирая затёкшую руку, расстегнула сдавивший запястье манжет, не до конца понимая, что конкретно её разбудило. Туманным взглядом окинула комнату, про себя сетуя на то, что снова заснула в покоях Инквизитора. Наткнулась, наконец, взглядом на спину Макса, долго смотрела, нахмурившись. — Макс? — хрипло и сонно произнесла Жозефина. Протянула руку, кончиками пальцев коснулась плеча и, убедившись в его реальности, проснулась по-настоящему, ухватила за плечо и тряхнула сильнее: — Макс! Макс нехотя перевернулся на спину, взглянул на неё сквозь полуоткрытые веки, усмехнулся устало: — Я тоже рад тебя видеть. Жозефина смотрела на него, как на восставшего из мёртвых, вернувшегося из Тени, бледного призрака. Она всё открывала и закрывала рот, хватала воздух, но слова застревали в горле. Хотела высказать всё и сразу, но не могла решить, с чего начать. — Ты… Ты… Что ты здесь делаешь? — Живу, — Макс окинул взглядом стены комнаты. — Я ведь всё ещё Инквизитор? — Ты что, издеваешься?! — воскликнула Жозефина и ударила его ладонью в плечо. — Ты пропал на два месяца, никаких вестей, ты мог хоть слово написать? Одно слово, Макс! — Я отдал Кассандре отчёт. — Отчёт? На три страницы, нацарапанный так, будто ты писал его на ходу! Мы едва смогли его прочитать. — Там ещё были письма, — как утопающий, Макс хватался за последнюю соломинку. Жозефина бессильно всплеснула руками, говорила с надрывом, срывающийся злостью. — Которые вообще нельзя разобрать! А одно ещё и в крови. — Да… Точно… — А теперь ты заявляешься как ни в чём ни бывало и ещё ухмыляешься. Макс, где ты был? — Мы были на Глубинных тропах, потом в Эприз-дю-Лионе… — Это я знаю, пришлось Кассандру и Сэру допрашивать. Но потом на полпути ты просто сворачиваешь и уезжаешь! Где. Ты. Был? Макс обречённо вздохнул. — Важно не то, где я был, а что оттуда привёз. Он достал из кармана куртки бархатную коробку, протянул Жозефине. — Это что? — недоверчиво прищурилась она. — Что-то очень важное, — сказал Макс и добавил тише: — Знала бы ты, чего мне это стоило. Жозефина открыла коробку, и вся злость мигом растаяла на её лице, сменилась недоумением. Она вскинула брови в удивлении, присмотрелась внимательнее и медленно подняла взгляд на Макса. — Это же… — Старый герб Монтилье, — беззаботно кивнул он, словно показал безделушку. Жозефина коснулась жёсткой гербовой ткани, тряхнула головой и вскинула взгляд: — Тебя две недели не было из-за этого? Ты что, в Вал Руайо ездил? — Нет, — запоздало протянул Макс и, поняв свою ошибку, заговорил ещё менее правдоподобно: — Ну какой Вал Руайо… Жозефина выдохнула с раздражением: — Зачем, Макс? Что ты хотел доказать этим? Для… Макс приложил палец к её губам, прерывая на полуслове. Глядя в омут её чёрных, сверкающих праведной злостью, глаз, произнёс тихо, размеренно, так, чтобы она услышала. Чтобы поняла всё, что он хотел сказать. — Всё, чтобы ты улыбалась. И она поняла. Конечно, поняла. Поняла больше, чем он сказал, больше, чем сама думала. Губы её тронула яркая, застенчивая улыбка. Жозефина склонила голову, рассматривая герб. — Спасибо… — тихо обронила она. Жозефина ещё долго рассматривала подарок. Затем закрыла коробку, огляделась растерянно. — Я… Наверное, пойду… — Куда? — зевнул Макс, не разлепляя веки. — Там пусто, ужасно холодно… В окончание слов он демонстративно поёжился. Жозефина поставила коробку на тумбочку, мгновение подумав, всё же легла рядом. Макс притянул её к себе, сжал в объятьях. — Макс? — Ну? — проговорил он сквозь сон. Она подняла голову, цветочным дуновением ветра едва ощутимо коснулась его губ. — Значит, для Макса всё же нет ничего невозможного? — Ты хотела сказать для Инквизитора? — А кто Инквизитор, если не Максвелл Тревельян? Макс поднял тяжёлые от сна веки, взглянул с недоверием. Она улыбалась. Снова поцеловала его, уже по-настоящему. Прикорнула к груди. Макс засыпал. Усталость утягивала его в пучину сновидений, спокойную, тихую гавань, впервые за прошедшие недели. И сквозь туман дрёмы, заполонившей сознание, вдруг вспыхнули в памяти слова, казалось бы, давно утерянные. Слова, которые однажды светили ярче солнца, прячущегося в шёлке волос Жозефины. То, что он забыл, вспыхнуло вновь, простое и понятное, и Макс сам удивился, как спокойно ему вдруг стало. Слова огнём выжгли сами себя на ледяных стенах души и едва ли теперь погаснут. И Макс принял это легко, не отпираясь, как давно утраченную тайну. Ему не захотелось тут же поделиться ими с Жозефиной. Да и к чему — слова эти принадлежали не ему. Они были её, огненные, пылающие, горящие светом, как и вся она. Наоборот, хотелось запрятать этот солнечный луч поглубже, укрыть, оставить себе. И в самом деле, какая разница, что он говорит ей. Главное — что он это чувствует, а она… Она и без того всё знает.Глава 20. Обломки воспоминаний
27 декабря 2020 г. в 13:29
9:33 Века Дракона
Этот год выдался тяжёлым для многих жителей Тедаса. Холодная весна, засушливое лето, нещадно бившее первые всходы посевов палящим солнцем, угрожали голодом; тревожные вести с юга, разверзающаяся пропасть между храмовниками и магами. То был ещё не огонь войны, лишь дым, но и он не менее опасен. И незваный гость, прошедший маршем по северному Тедасу.
Много имён было у этого гостя. В Тевинтере его называли кунарийской чахоткой и твёрдо знали, что с острова на сушу его послали кунари, не сумевшие одолеть империю военным делом и решившие взять своё подлостью. В Ривейн гость явился под именем тевинтерская хрипота, таким же он пришёл и в Антиву.
Капитан «Девы востока», сойдя на сушу в Герцинии, понятия не имел, кто вышел вместе с ним, цепляясь за плечи. Не знали об этом и моряки, не знали в доках, тавернах, борделях, не знали покупатели привезённых шелков, вин и зерна.
Так гость добрался до Вольной Марки, стремительно прошагал по югу и получил новое имя — кровавая хрипота.
Бедняки с радостью открывали ему двери своих обветшалых жилищ. Добродушные, они делились всем, что у них было. Иных гость поджидал на улицах. Его видели на шумных рынках, в кипящих жизнью доках, в церкви, в тёмных углах улиц и даже в господских домах. Но поймать не могли.
— Конь на Е-3 и… — Макс подкинул в руке трофейную ладью. — Вот так. Осторожно, Айзек. Один неверный ход, и я поставлю твоему королю мат.
— Довольно самоуверенно, — Айзек осмотрел доску, задумчиво потёр подбородок и поднял глаза на Макса: — Знаешь, иногда выгодный ход не значит лучший. Это тебе урок от старшего по званию.
С этими словами ферзь Айзека без раздумий «съел» хвалёного коня Макса.
— Это жульничество, — протянул Макс, тоскливо глядя на утраченную фигуру.
— Тактическая хитрость. Не я виноват, что ты попался.
Айзек с довольной улыбкой откинулся на спинку стула, махнул рукой.
— Твой ход. Но шансов у тебя немного.
— В прошлый раз, когда я отдал тебе свою тайну, ты сказал, что я хвастаюсь.
— И тем не менее принял её. Ходи уже.
Макс нерешительно сделал ход, Айзек качнул головой.
— Разумно, — подумав, он добавил: — Пожалуй, самое разумное, что можно было сделать.
— Что я слышу? Неужели это похвала от самого лейтенанта Линна?
— Замечание.
Следующим ходом Айзек окончательно убедил Макса в своей победе.
— А что будет, когда у меня закончатся тайны? — обречённо усмехнулся Макс.
— Я перестану с тобой играть, — весело ответил Айзек.
— Зато с тобой играть не перестанут никогда.
— Возможно, — Айзек поднял глаза и взглянул испытывающе: — Ну, а если бы ты выиграл, что тебе хотелось бы узнать?
Айзек Линн проигрывал редко. Игроком он был умелым, но ставки золотом или вещами не принимал никогда: чужие тайны интересовали его куда больше ценностей. Победа над ним была верхом мастерства для победившего, или всего лишь неудачным днём для Айзека.
Как бы то ни было, в жизни праведного и самоотверженного лейтенанта Айзека было одно до ужаса любопытное, но от того не менее тёмное, пятно — старшая чародейка Мирабелла. Слухи об их романе ходили так долго, что даже старожилы Круга не могли вспомнить, кто и когда распустил их и было ли всё это вообще. Эта была местная сказка, миф, легенда, детали которой изменялись от рассказчика к рассказчику.
История начиналась всегда одинаково: бывший ещё простым храмовником, Айзек Линн полюбил совсем юную магессу, едва переступившую порог Круга. Их роман содержал в себе все атрибуты подобных историй: и тайные встречи, и планы побега, и злобного разоблачителя. Оборвался же он так внезапно, что даже у самых чёрствых в душе людей наворачивались на глаза слёзы.
Вариантов его окончания было много. Одни говорили, будто Мирабелла предпочла Айзеку исследования и перспективы. Другие — наоборот, обвиняли Айзека в честолюбии. Третьи уверяли, что в их отношения вмешался сам командор не то желая защитить Круг от позора, наставив заблудшего храмовника на путь истинный, не то — и об этом говорилось только шёпотом — из собственных чувств к Мирабелле. Четвёртые же не верили ни в одну из этих историй, называя Айзека человеком исключительных качеств и честных правил.
Но старшая чародейка Мирабелла всё ещё гордо расхаживала по сводчатым залам, занималась исследованиями, учила младших, наставляла старших. Айзек Линн в чине лейтенанта бодро командовал храмовниками и усмехался, обдумав хитрый ход очередной шахматной партии. Правда известна лишь им двоим и только им принадлежала. Как бы ни был велик соблазн узнать её, ни один обыгравший Айзека так и не спросил об этом. Они отводили взгляд, пожимали плечами, принимали любую тайну. Кто-то был слишком скромен, кто-то не хотел разрушать легенду, а кто-то просто считал, что это не его дело.
Так думал и Макс, но ответить на вопрос Айзека не успел: ворвавшийся из коридора сквозняк прокатился по комнате, взъерошил волосы, разбросал бумаги. Поглощённый письмом Том замер на пороге казармы.
— Создатель на твою голову, Том, закрой дверь! — воскликнул Макс.
Том вскинул голову, словно не ожидал найти здесь Макса, и взгляд его был таким тоскливым и полным горечи, что даже Айзек не удержался:
— Том, что случилось?
Том не ответил. Он неспешно прошагал по казарме и бледными пальцами протянул письмо Максу.
— Извини, я открыл, — сказал Том виновато. — Думал, что встречу Мортимера, и он снова что-нибудь учудит. Прости.
— Не учудит, — Макс с интересом рассматривал письмо, как невиданную ранее вещицу. — Это что, мне? Воистину, Том, это стоило того, чтобы так побледнеть.
Айзек присвистнул:
— Тревельяну пришло письмо, ну надо же. Кажется, я знаю, какую тайну из тебя выудить.
Том бросил на него гневный взгляд, снова обернулся к Максу.
— Мне очень жаль, Макс.
Сощурившись, Макс оглядел Тома с недоверием. Раскрыл письмо.
«Милорд Тревельян.
Двор Оствика с глубочайшим сожалением сообщает вам о скоропостижной кончине прекрасной нашей леди Натали Элеоноры Тревельян.
Оствик скорбит об утрате своей госпожи. Леди Натали посвятила жизнь процветанию города и благополучию семьи Тревельянов — да правят они долго. В эти непростые времена она призывала народ Оствика к терпению и совместной работе на благо всех. Мы надеемся, жители Оствика не забудут этих заветов и после её смерти.
Да примет её душу Создатель в чертогах своих.
9:33 Века Дракона.
Подпись: Николас Тревельян».
Гость из Тевинтера ни один дом не обходил стороной. И не щадил никого.
Элизабет Макс узнал ещё в одинокой тени, плывущей в конце коридора. По её беззаботному шагу и улыбчивому лицу он сразу понял — письма она не получала.
— Зачем звал? Надеюсь, это что-то ужасно важное, иначе я зря потрачу своё драгоценное время.
Не говоря ни слова, Макс протянул ей письмо.
— Интересно. Новое правило общения храмовников? Или ты настолько мне доверяешь?
Не дожидаясь ответа, Элизабет развернула письмо и быстро, без особого интереса побежала глазами по строкам. Но с каждым прочитанным словом улыбка её таяла всё больше, пока совсем не спорхнула, не оставив даже блеклого следа.
— Мама… — только и выдохнула Элизабет.
Прочитав письмо ещё не менее двух раз, она подняла голову.
— Это письмо тебе, а где моё? Двор тэйрна должен уведомить всех.
Макс не ответил. Элизабет всплеснула руками, припала спиной к стене.
— Конечно… Кто я вообще такая… Пятно на картине среди белоснежных волос истинных Тревельянов. Позор идеального рода, который нужно спрятать от чужих глаз в тёмном чулане и поскорее забыть.
— Элиз, не говори так.
— Но ведь это правда. Я такая и другой не буду, — Элизабет горько усмехнулась, снова развернула письмо. — Николас Тревельян. Ни отец и даже ни Роб. Ник единственный, кто подумал написать.
— Он всегда питал слабость к… — Макс замолчал, подбирая слово.
— К убогим, — закончила Элизабет. — Такие мы для них. Я уж точно.
Они долго молчали. Тишина звенела в ушах, но Макс не решался разрушить её. Элизабет пустым взглядом смотрела в письмо, сминала бумагу по краям.
— Макс, скажи, это ведь неправильно, что мне как будто всё равно? — заговорила она виновато, несмело. — Я знаю, что это ужасно, и грустно, и несправедливо, но я ничего не чувствую. Даже плакать не могу. Так ведь нельзя, да?
— Я хотел спросить у тебя то же самое, — ответил Макс.
Элизабет усмехнулась уголком губ, понурила голову.
— Я помню, как она играла. В музыкальной комнате было полно её инструментов. Она садилась за этот огромный рояль и играла нам вечерами. Это были такие старинные песни. Она учила играть и тебя. Ты был настолько мал, что едва мог дотянуться до крайних клавиш, но получалось у тебя прекрасно.
— А потом приходил отец и начинал кричать, — улыбнулся Макс.
— «Мой сын должен держать в руке меч, а не забивать себе голову вольнодумными фантазиями!».
— «Всё это глупости! Честь и скромность всегда были главными достоинствами Тревельянов!».
— Но ты всё равно учился. Вас с Эвелин нужно было поменять местами. Это ты должен был бегать по двору с деревянным мечом, надоедая старшим братьям, а она, как скромная барышня, коротать дни в музыкальной комнате.
— Может быть. Но это лишь значит, что я неправильный Тревельян.
— Неправильный, — Элизабет шмыгнула носом, но слёзы так и не проступили на её глазах. — Ты знаешь, я ведь помню тот день. Мы с Ником собирались прокатиться верхом. Ещё с утра мы едва не подрались из-за какой-то мелочи и весь день задирали друг друга. Я взобралась на лошадь, а он оглядел меня и сказал, что никуда не поедет со мной, потому что я похожа на свинью верхом на осле.
Элизабет холодно рассмеялась, покачала головой.
— Свинья на осле, представляешь? Я молча слезла с лошади и ушла. Чувствовала себя такой взрослой. Не терпелось рассказать о том, как я впервые не влезла в драку с Ником, а ушла с достоинством, как настоящая леди. По дороге встретила отца, хотела похвастаться ему.
— И что он?
— Он меня даже не выслушал. Махнул рукой и прикрикнул, что, если у меня не хватает ума достойно вести себя, то нечего потом ходить и жаловаться на брата. И чтобы я не путалась под ногами, ибо мой неряшливый вид позорит его перед важными людьми. Мне ничего не оставалось, кроме как уйти к себе. Он всегда говорил, что в наших с Ником ссорах виновата я.
— Да, это похоже на него.
— Я просидела в комнате до вечера, я даже не поняла, что произошло. Просто в один момент стало так холодно, а на голову посыпался снег. Я подумала, что это чья-то шутка, видение, сон. И подумать не могла, что это всё я. Я сидела на месте, трясясь от холода и страха так долго, что заледенела дверь, и тогда все увидели это.
Элизабет резко замолчала, судорожно втянула воздух.
— Я помню, как она смотрела на меня, — со злобой процедила она. — Я звала её, плакала, просила помочь, а она рухнула на колени перед дверью и без конца повторяла молитву. Она смотрела на меня с таким ужасом, будто на моём месте вот-вот должен был появиться демон. Прибежали вы с Эвелин, Ник, потом пришёл отец…
— Элиз, не надо.
— Ты знаешь, как он на меня посмотрел? — вскинула она голову. — Как на животное, как на мерзкую тварь, от которой нужно поскорее избавиться. Меня везли в Круг, как скот везут на убой. Только на следующий день я поняла, что вообще произошло, а она сидела и смотрела. Просто смотрела и даже слова не сказала! Только молилась и рыдала.
Элизабет приложила ладонь ко рту, словно хотела остановить бурлящий поток ядовитых речей, крепко зажмурилась.
— Я так хотела её ненавидеть, — выдохнула она, — но я не могу. Понимаешь, Макс, не могу.
Последние слова оборвались хрипом. Плечи Элизабет дрогнули, и тело сотряслось сиплым всхлипом рвущихся из груди рыданий. Она тщетно пыталась удержать их, сдавливая горло, — слёзы крупными зеркальными бусинами скатывались по щекам.
Макс молча обнял её, и она охотно прильнула к холодной стали доспеха. Элизабет плакала тихо, словно боялась. Макс же знал, что плач этот не по безвременно ушедшей Натали Тревельян, не по той, кого они должны называть своей матерью. Её образ давно размылся в их памяти, стал блеклым далёким пятном на линии горизонта. У них было лишь название, лишь имя той, кого нужно любить, но они давно забыли, как. Они не знали её, не знали, какой она была, что любила, чем занималась. Дом, семья — всё это осталось где-то далеко, за тяжёлой дверью башни Круга, даже братья и сестра, которых они нередко вспоминали, жили лишь в памяти.
Нет, Элизабет лила слёзы не по Натали Тревельян. Элизабет оплакивала свою утраченную жизнь.
Примечания:
Пожалуй последняя глава в этом году.
Заканчиваем на такой, как по мне, горько-сладкой ноте, каким и был весь этот год.
С улыбкой смотрим в будущее.
Увидимся очень-очень скоро с: