В которой:
Айзек счастлив,
Мирабелла признаётся,
Альберт свирепеет,
Том сожалеет,
Элизабет просит прощения,
Мортимер умоляет,
Макс обещает.
Море волновалось, дыбилось, пенилось, билось о берег крупными волнами. Ветер тонко свистел, проносясь над барашками белой пены. Макс медленно открыл глаза. Впереди, куда хватало взгляда, простирались только синие воды, очерчивая яркую тёмную полосу на горизонте. Солёный прибой бил в лицо россыпью капель, трепал волосы. Макс глубоко вдохнул и удивился, как необычайно легко дышать. Латный доспех больше не сдавливал грудь, не тяготил плечи. Вместо него осталась лишь лёгкая домотканая одежда, которую Макс уже успел забыть. Упиваясь чувством свободы, он снова и снова полной грудью вдыхал морской воздух. Но радость эта тускнела, меркла угасающим факелом, сменяясь тревогой. Из едва ощутимого укола перерастала она в камень, тяжело ворочающейся в груди, царапавший острыми гранями. Но хуже всего было то, что Макс никак не мог понять её причину. — Ну здравствуй, юный храмовник. Макс очнулся во второй раз, вспомнив всё. Вокруг ничего не поменялось: всё так же били волны о берег, тёплый порыв ветра щекотал щёку, даже небо оставалось таким же безоблачным — но он уже не ощущал этого. Ему было холодно, онемели даже кончики пальцев, словно биение сердца замедлило ритм. Макс судорожно сглотнул и хотел обернуться. — Ну-ну, ты же не хочешь всё испортить, правда? Этот голос, — низкий, холодный и неживой, — звучание, которое Макс запомнит на всю жизнь. Он доносился отовсюду, отражаясь тихим отзвуком эха, и вместе с тем был тем самым камнем, тяжело осевшим в груди. — Кто ты? Где я? — спросил Макс в пустоту, чувствуя себя безумцем. Голос ответил скучающе: — Чтобы понять это, тебе не хватит и всего времени мира. Да и что тебе делать с этим знанием? Тебе, незваному гостю, ворвавшемуся сюда без приглашения. Ты стоишь здесь, вот только тебе тут не рады. Я тебя не звал. Макс вздрогнул от посетившей голову догадки. — Так ты звал Элиз? Зачем она тебе, демон? Голос рассмеялся. И Макс задрожал ему в унисон, мелко стуча зубами. В тот момент он и представить не мог, как много раз ему ещё придётся услышать его. — Ты, незваный гость, ворвался сюда и смеешь блистать своим невежеством? Ты не просто занял чужое место — ты украл его, и теперь не лучше любого вора. Столько лет, чтобы найти того, кто сможет принять свою судьбу с благодарностью. Столько снов, чтобы заставить её прийти сюда. — Голос замолчал и закончил тоскливо: — И явился ты. Ничтожество, не способное к пониманию. Макс молчал, не желая связываться с демоном. — Впрочем… Дело принимает интересный оборот, и мне даже любопытно, что ты сделаешь с подаренной свободой? Сможешь ли ты заменить её или… Голос снова расхохотался, и смех этот отзывался клокотанием сердца, ритмом крови бился в висках. Макс закрыл уши, но продолжал слышать. — Чего ты хочешь от меня? — срываясь, закричал он, и в какой-то момент ему удалось заглушить приступ веселья собеседника. Голос осёкся и хмыкнул. — А может, всё не так плохо? Что-то в тебе должно быть, ты же всё-таки её брат. Думаю, понаблюдать за тобой будет по крайней мере забавно. Море взбудоражилось, выплеснув волну под ноги Максу. — Смотри вперёд. Ты видишь? Вот, чем всё закончится. Запомни это, Максвелл Тревельян. Хорошо запомни. И воспользуйся правильно дарованной тебе жизнью. Макс хотел ответить, но не смог выдавить ни звука, словно ледяная рука сжала горло в тисках. Десятки отголосков разносили слова и хохот. — Но в конце концов, вы всего лишь незваные гости, сунувшие нос не в своё дело. Скажи, ты чувствуешь себя героем? Думаешь, что спас её? Смерть коснётся всех вас, но над тобой она посмеётся. Она будет смеяться кровавой ухмылкой, даже когда ты будешь смотреть ей в глаза. Я назначаю тебе новых палачей — то будут звёзды, тихо смеющиеся в ночной тишине, когда только их ты и сможешь услышать. И помни, ты сам это выбрал. Я создал четыре Творения. Ты украл их все. Иди, юный храмовник. И не разочаруй меня. Он снова рассмеялся и смех этот, тягучий, тревожный и омерзительный до одури, Макс запомнит на всю жизнь. Не одной тёмной ночью он будет вскакивать, разбуженный его срывающимися, лающими звуками. Достигнув своего пика, он задрожал и со звоном рассыпался, осколками царапая душу.Где-то под Оствиком тейг есть старинный, Старый чудак обладает там силой. Шепчет во мраке, приходит во снах, Всё говорит о своих чудесах. Создал четыре творения он: Первое – горечь утраты и стон, Второе – смех звёзд и кровавый оскал, А третье – судьба, что никто не искал. Четвёртым творением стал тот венец, Что снял с головы уставший мудрец. От мора и боли защитит он, Если придёшь ты к нему на поклон. И для защиты своих рубежей, Он взял во служение семь сторожей. Жизни сломав не спросив никого, Семеро братьев – слуги его.
Макс вздрогнул, приходя в себя. Глухо, будто из-под толщи воды, доносились бесформенные голоса. — Тревельян, вставай! Ну вставай же! — Том, перестань трясти его. — Я не отпущу его, даже если ты меня разжалуешь! Трев, если ты умрёшь, я тебя уничтожу, слышишь? Я тебе никогда этого не прощу! Крик Тома градом ударов сыпался на голову. Макс поморщился. — Том, — через силу выдавил он, — замолчи, пожалуйста. — Живой! — взвизгнул тот. — Да отойди же ты от него! Макс, ты как? Макс открыл глаза и увидел над собой взволнованные лица Айзека и Тома. Приподнялся на локтях, оглядываясь. Пелена бледного света исчезла, вместо неё комнату тускло заполняли жёлтые отблески факелов. Макс сел, придерживая голову. Мысли путались и сбивались, отчего-то было очень холодно. Всё плыло и кружилось, и он никак не мог собрать воедино обрывки воспоминаний. — Порядок, — через силу прохрипел Макс. — Да, порядок. — Создатель на твою голову! — вскричал Том. — Не смей так больше делать! Ты хоть понимаешь, как напугал нас, когда… — Он запнулся, поднял голову, глядя куда-то за спину Максу. — А, кстати, что произошло? Макс проследил за взглядом Тома и обернулся. Позади стояла Элизабет, лицо её жутко очерчивалось бледным ужасом, во взгляде мешались отчаяние и ярость. — Ты… — прошептала она, и указала на него пальцем. Рука её крупно дрожала. — Что ты сделал? Макс непонимающе хлопал глазами. Его всё ещё морозило внутри, и он едва мог понять смысл слов Элизабет, словно она говорила на другом языке. — Я сделал что? — Что ты сделал?! — вскричала Элизабет, срываясь на истерику. — Она сияла ярче солнца! Ты её уничтожил! Макс обернулся к пьедесталу. Корона больше не светилась. Витавшие в воздухе искры магии иссякли. — Я ничего не делал. — Ложь! — воскликнула Мирабелла. — У дверей я явно ощущала большой всплеск магии, теперь здесь ничего нет. Что это, если не поглощение храмовником? — Ты уничтожил её! Ты уничтожил дело всей моей жизни! — Элиз, я ничего не делал. — И ты хочешь, чтобы мы тебе поверили? — Мирабелла громко усмехнулась. — Только храмовник мог забрать такое количество магии. — Макс, что ты сделал? — спокойно спросил Айзек. — Ничего, я клянусь! Макс, шатаясь, поднялся и голову тут же сжало в тисках. Элизабет подбежала к пьедесталу, коснулась короны. — Теперь это просто железка… Холодная, ненужная железка. — Храмовники только и могут, что уничтожать, — продолжала Мирабелла. — Ни одного из вас нельзя было подпускать к артефакту. Наш поход был напрасным. Вы всё уничтожили. Макс снова хотел ответить, но не смог выдавить и хриплого стона. Головная боль согнула пополам, зашумело в ушах и воспоминания яркими вспышками промелькнули перед глазами. Грохот прибоя, солёный воздух и сотни отголосков ядовитого смеха. Всё в момент стихло. — Уничтожили… — прошептала Элизабет и во взгляде её встрепенулась ожившая ярость. Она стрелой метнулась к Максу, крича: — Зачем, Макс? Зачем ты уничтожил корону? — Я пытался тебя спасти, — поднял голову он. — Мне не нужна была помощь! Спасти? Спасти?! От чего же ты меня спас? — От демона! В этом работа храмовников! Тишина зазвенела над головами. Элизабет отпрянула, новым, изучающим взглядом оглядела Макса. И всё поняла. — Дух, Макс, — едва слышно произнесла она, попятившись. — Не демон. — Ты хочешь сказать, — угрожающе начал Мортимер, — что мы шли сюда по указке одержимой? — Он не демон! Это добрый дух, который шептал мне во сне, указывал дорогу… — И с каких пор духи Тени шепчут магам во снах? Элизабет упёрлась спиной в пьедестал, схватилась за него до побелевших пальцев. — Храмовники мало что бесполезны, так ещё и беспросветно глупы! — говорила Мирабелла. — Вы не можете отличить демона от духа. А теперь вы уничтожили всё, ради чего мы работали. Так вы соблюдаете заветы Андрасте? — Ты должен мне поверить, Макс. Я бы никогда… — Мирабелла, хватит, — тихо произнёс Айзек. — Хватит? Храмовники будут указывать мне? Откуда нам знать, может вы и пошли сюда, чтобы уничтожить всё и доказать бесполезность магов? Присоединиться к Киркволлу в своей ненависти? — Как я могу тебе верить? После того как ты связалась с демоном? — Вы и без того опасны! — вставил Мортимер. — Связались с демоном и ещё обвиняете нас? — Духом! Неужели ты не понимаешь, что без него я бы никогда не достигла всего этого! — С демоном! — повторила Мирабелла. — Вы настолько глупы, что можете слушать только селянские байки и своих командоров, которых вы так боитесь! Бешеные псы на привязи Церкви! Что вы вообще знаете? — А я думал, что это твоё исследование, твоя экспедиция, а не демона! Я тебе верил. — Попридержи свой язык, демоново отродье! — А что ты мне сделаешь? — с вызовом прошипела она. — Хорошо, пусть так. Пусть я никчёмна! Я всегда была орудием в чужих руках! Но чем лучше ты? Ты знал, что в этом вся моя жизнь! Знал, и всё равно уничтожил. За что, Макс? — Элизабет бросилась к нему, забила кулаками по доспеху. — Зачем ты это сделал? Почему храмовники всё уничтожают? Почему в вас нет ни капли сострадания? Вокруг вспыхнули и заискрили молнии, начали набирать силу и так же быстро погасли. Айзек лёгким толчком в спину повалил Мирабеллу и зажал её руки за спиной. — Хватит, — устало повторил он. Её голос вдруг показался Максу звучанием того самого демона. Его смехом. И больше всего он хотел, чтобы это прекратилось. — Я же сказал, что ничего не делал! — вскричал он и, замахнувшись, ударил. Элизабет упала на колени, всхлипывая и держась за щеку. — Это ты слушала демона, ты позволила ему привести тебя сюда! Почему я должен расплачиваться за это? — А как же ваш обет, лейтенант Линн? — язвительно усмехнулась она. — Не распространяется, — холодно ответил Айзек. Элизабет подняла голову, в глазах её не было слёз, только отвращение и обида. Мортимер собирался лишить Мирабеллу магии, но Айзек покачал головой. — Не надо. У неё есть голова на плечах, и она умеет ею пользоваться. Жаль не всем это дано. — Я думала, ты особенный. А ты такой же как отец. Нет в тебе ничего. Обычный храмовник. Том и Альберт с молчаливым ужасом наблюдали за всеми. — Что вы делаете? Что происходит? — слёзно кричал Альберт. — Тихо парень, — сказал Том, мягко тронув его за плечо. — Хоть ты не нервничай. Макс встретился взглядом с Айзеком, тот молча кивнул. Элизабет глянула на одного, затем на другого и глаза её расширились от ужаса. Она бросилась к ногам Макса, заламывая руки в слепой мольбе. — Макс, пожалуйста, не надо! Это был не демон, Создателем клянусь! Пожалуйста, братик, умоляю, не надо! Макс остался равнодушным к её мольбам. Он сжал в кулаке искру лириума и та, накалившись, со звоном лопнула. Элизабет вскрикнула и, обессиленная, опустила голову, тяжело дыша. Затем с опаской снова подняла удивлённый взгляд. Макс был удивлён не меньше. — Ты думала, я тебя убью? — едва слышно прошептал он. Элизабет снова уронила голову. Мирабелла дёрнулась и высвободилась из хватки Айзека, нервно поправила одежду. — Теперь это старый хлам, — указала она на корону как ни в чём не бывало. — Ничего не осталось. Айзек оглядел грани чёрных камней, внутри которых заворачивался вихрь ярких блёсток, словно в железную оправу заковали ночное звёздное небо. Убрал корону в сумку. — Возвращаемся. Больше нам тут делать нечего. — Он глянул на Элизабет и дёрнул щекой. — Вернёмся в Круг и там разберёмся, что со всем этим делать. — Ну естественно, — усмехнулась Мирабелла. — Доблестный командор всегда говорит, что вам делать. — Как и вам, — сухо ответил Айзек. — А может, ещё что поищем? — подал голос Том, оглядываясь. — Ну, мало ли. Может, меч найдём… Он глухо хохотнул, но никто не ответил и смех этот неловко перешёл в кашель. Мирабелла широким шагом прошла мимо, волоча за собой совсем бледного Альберта. За ней вышел Айзек и угрюмый Мортимер, который всё качал головой, но не произнёс ни слова. Макс коснулся плеча Элизабет. Элизабет, лишённая магии, обессиленная и опозоренная, всё сидела у подножия пьедестала, неотрывно глядя на свои руки. Голос её не дрогнул, когда она произнесла: — Я тебя ненавижу. Макс не ответил. В душе было мерзко. Мерзко от неё, от демона, от себя самого. Он чувствовал, как что-то меняется, трещит, переламываясь, но не мог это остановить. Элизабет с трудом поднялась, опираясь о пьедестал, и поплелась следом за остальными, даже не глянув в сторону Макса. Они вышли из залы и остановились у двери, что была закрыта барьером. Айзек обернулся: — Элизабет, нам нужен выход. Элизабет слабо пожала плечами. — Я больше не слышу никакого… демона. Айзек перевёл взгляд на Тома, тот обречённо покачал головой. — Я и на тропах едва успел зарисовать, а тут и подавно. Мы так спешили. — Прекрасно, — фыркнул Мортимер. — Теперь милостью одержимой мы ещё и потерялись. — Милостью вашего храмовника, наш поход был напрасным, — хмыкнула Мирабелла. — Командор будет доволен, его племянник сделал то, чего не смог он! — Хватит! — рявкнул Айзек. — Лучше бы подумали, как нам выйти отсюда. — Она же знает! — указал Мортимер на Элизабет. — Просто не хочет возвращаться, ведь всем известно, что бывает с магами за связь с демонами! — Ну так заставь её говорить! — вскричала Мирабелла. — Давай, ты же храмовник! — Я сказал, хватит! — крик Айзека задрожал в каменных сводах. — Что вы тут устроили? Сонарт, её наказание определять не тебе. Мирабелла, держи язык за зубами, или ты не знаешь, как быстро мы можем лишить тебя желания разговаривать? — Он сурово оглядел отряд. — Кто-то ещё хочет высказаться? Все молчали. Айзек повёл их длинными мрачными коридорами, казавшимися знакомыми и чужими одновременно. Они долго блуждали в каменных туннелях, но не смогли вернуться даже к площади, залитой лириумным светом. Вместо этого коридоры строений вывели их на Глубинные тропы, где они с надеждой разглядывали каждый камень, желая убедиться, что вышли на верную дорогу. Но все их надежды рухнули, когда коридор расширился и впереди показались низкие угловатые строения. — Не тот путь, — выдохнул Айзек, сбросив сумку. — Это какой-то тейг. Мы тут не проходили. Они расселись на камнях, размышляя, что делать дальше. Вокруг было мрачно и сыро, где-то рядом капала вода. Том всё вертел в руках карту, судорожно пытаясь отыскать путь. — Прости, Айзек, я не знаю где мы. — От тебя вообще никакого толка! — сказал Мортимер. — Говорил, что сделаешь карту, а что теперь? — Мог бы сделать сам, раз такой умный. — Надо идти вперёд. — Айзек всмотрелся в темноту и кивнул, словно убеждая себя. — Согласен, — поддержал его Мортимер. — Я ни за что не вернусь в то гиблое место. — Но мы не знаем, что впереди, — возразил Том. — Мы пойдём наугад, а между тем верный путь остался позади. — Ты можешь быть уверен, что он там только один? — Айзек говорил тихо, но уверенно. — Сколько путей нам придётся пройти впустую, прежде чем мы найдём нужный? У нас не так много припасов, чтобы бродить здесь неделями. — Значит, мы просто идём наудачу? — Наудачу, — тускло повторил Айзек. — Мы потерялись и, может быть, эти стены станут нашей могилой? — подал голос Альберт. Айзек понял, что его удручённый вид ослабляет дух остальных, и попытался ответить как можно правдоподобнее: — Не думаю, что всё так плохо. Выберемся как-нибудь. Судя по лицу Альберта, врал он не очень умело. — Мы не были бы сейчас здесь, если бы ваш храмовник ни влез не в своё дело, — снова завелась Мирабелла. Мортимер вскинул голову, вглядываясь в темноту тейга. — Оставьте уже его в покое! — сказал Том, подаваясь вперёд и заслоняя плечом Макса. — Элизабет, — тихо позвал Мортимер, не отрывая взгляда от темноты. — Зато теперь вы герои, да? Спасли мир от ужасных магов. Теперь Киркволл точно от нас не отстанет. — Какое нам вообще дело до Киркволла? — произнёс Айзек. Элизабет нехотя подняла голову. — Я ещё раз вам повторяю, — заговорил Макс, — я ничего не делал, ничего не использовал. Я не поглощал силу короны. — Напомни-ка мне, сила короны защищает тропы от порождений? — И куда же тогда она делась? Только у храмовников есть такие возможности. — Мирабелла устало вздохнула. — Просто признайся, что ты уничтожил всю нашу работу. Специально или нет — не важно. Всё уже произошло. Элизабет кивнула. — По-вашему я враг сам себе? Поглотил незнакомую магию, которая меня чуть не убила? — Или ты просто не ожидал, что силы будет так много. — И, как мы поняли, усыпляет осквернённых существ? — Мы разберёмся с этим в Круге, — вставил Айзек. — А сейчас нам нужно думать о том, как выбраться отсюда. Элизабет снова кивнула. — Пусть я теперь и не буду уважаемой чародейкой, — со смешком сказала Мирабелла, — но я вернусь в Круг, только чтобы посмотреть на лицо Вильгельма, решающего это дело. Мортимер поднялся, сжимая ладонью эфес меча. — Кстати, Макс, — задумчиво произнёс Айзек. — А с чего ты вообще взял, что там был демон? Макс запнулся и в его молчании все наконец услышали голос Мортимера: — А если это так и Макс лишил корону силы, то это значит… Над тейгом повисло молчание. Разрубая тишину, Мортимер вытянул меч из ножен и медленно, шаг за шагом, направился навстречу темноте. Остановился, прислушиваясь. — Что ты заметил? — спросил Айзек, поднявшись. Ответить Мортимер не успел. Тьма в один миг поглотила его, сметая в сторону, подмяв цепкими лапами. Остальные едва успели схватиться за оружие, как со всех сторон на них посыпались огромные пауки. Когда-то, будучи ещё совсем мальчишками, Макс и Том мечтали о своём первом настоящем сражении, представляя его в лучах великолепия и славы. Но сейчас по ту сторону не было клятвопреступников, магов крови или фанатиков, не было того зла, которому их учили в обители. Были только твари из кошмаров, щёлкающие жвалами в темноте, позади которых слышался рёв просыпающихся порождений тьмы. Но несмотря на разгар долгожданного боя, они всё ещё не могли поверить в его реальность. Будто вокруг не мрак катакомб и смертельная опасность, а учебный холл и тренировка, где запрещено убивать соперника. Они отбивались от пауков, раня и отгоняя. Айзек не мог винить их за это, у него и самого в этой тьме плохо получалось защитить свой отряд. Мортимер преуспел в этом больше. Он проткнул лезвием прижавшего его к земле паука и перекатился, сбрасывая с себя громадную тушу. Поднялся, отплёвываясь от крови. Вскоре им удалось сомкнуть ряды спиной друг к другу, но все понимали, что в таком положении долго они не протянут. — Какие приказания, командир? — крикнул Том. — Бежать, — ответил Айзек. — Мы можем сражаться на одну сторону, а не на десять! Стены пробуждались после векового сна. Тьма оживала, кошмарные твари копошились в её углах, сверкая кровожадным взором. Они бежали без оглядки, не обращая внимания на усталость и тяжесть, но не было в этом побеге ничего постыдного — лишь желание выжить. Элизабет, и без того обессиленная, совсем отстала от отряда. Паук одним ловким прыжком настиг её, и она упала, обдирая руки о камень. У Элизабет не было ни желания, ни сил сопротивляться, она сдалась бы совсем без боя, если бы не вовремя подоспевший Мортимер. В два удара он разрубил паука и рывком поднял Элизабет на ноги. — Бежим, глупая, — рявкнул Мортимер, тряся её за плечи. — Никто не будет тебя усмирять! Элизабет трясло мелкой дрожью, она безвольно уткнулась лбом в его плечо. Мортимер снова тряхнул её, выругался и, схватив за руку, потащил за собой. Они снова оказались на Глубинных тропах, но то оказался короткий коридор, который вывел к очередному тейгу. Айзек с отчаянием махнул рукой. — Мы не можем идти туда с таким хвостом. Треклятые тейги! Он отдал факела Альберту и Элизабет, перехватил меч в две руки и обернулся к туннелю, заслоняя спиной магов. Вдруг Мирабелла легко толкнула его плечом и, протиснувшись между Айзеком и Мортимером, вышла вперёд. — А теперь посмотрите, чего стоит один маг. Оранжево-красное зарево вспышкой поглотило тьму. Огненная волна прокатилась по коридору, обжигая стены, слоем копоти покрывая камень и сжигая всё на своём пути. Мирабелла пошатнулась, хватаясь за стену. Темнота вернулась с удвоенной силой, ослепив на мгновение. В коридоре остывали кучи пепла, тонко поднимая дым. Было страшно даже вдохнуть, чтобы не нарушить наступившую тишину. Но и это продлилось недолго. Из глубин тейга послышался шорох и уже знакомое шипение. Айзек медленно закрыл глаза, оборачиваясь. — Может, назад? — подал голос Том. — И какой в этом смысл? — ответил Мортимер. — Что там, что тут — всё одно. — Альберт, Мирабелла и Элизабет — если вы сумеете добежать до следующего коридора, то не останавливайтесь. Это приказ, — мрачно произнёс Айзек. Не успели они дойти и до середины тейга, как новая стая громадных тварей набросилась со всех сторон. Пауки несчётным количеством лап царапали железо, пытались прокусить доспех, стуча жвалами по металлу. Мирабелла глотала лириум склянку за склянкой, становясь всё бледнее, но продолжала отчаянно сражаться, изредка освещая тейг огненными вспышками. Один из пуков пробил оборону храмовников и напал на Альберта, тот истошно завопил, роняя факел. Том оказался рядом, сбил паука, осыпая насмешками трусливого ученика, и тут же сам был атакован. Паук легко свалил его, вгрызаясь в незащищённое крепком металлом плечо, лохмотьями разрывая одежду и кожу. Макс рубанул один раз, но в темноте промахнулся и лезвие со свистом прошло над пауком, скользнуло по доспеху Тома. На другой раз ему удалось ранить тварь, и паук с шипением бросился прочь. — Порядок? — спросил Макс, помогая Тому подняться. — Покусала, зараза, — поморщился тот, касаясь кровавой раны. Но не одни пауки несли гибель. Главным врагом была темнота и прячущиеся в её уголках другие кошмарные твари. Тусклый свет факелов и огненные всполохи магии очерчивали длинные тени, скрывая врагов, путая храмовников. Айзек разрубил пополам бросившегося на него паука и под ноги ему брызнула чёрная в блеклых отсветах кровь. Он в ужасе отшатнулся, разглядывая камень под ногами, но тени плясали так быстро, что заболели глаза. Этому бою не было конца, твари всё прибывали из темноты, с шипением набрасывались, словно голодные звери, освободившиеся из клеток. Храмовники, уставшие и павшие духом, сомкнули оборону вокруг магов. Альберт дрожащей рукой пытался влить порцию лириума в побелевшие губы Мирабеллы. Но каждый в душе понимал, чем закончится битва. Все, от Айзека до Элизабет знали, что это конец. Но вдруг темнота дрогнула, рябь прошла по чёрному морю алчущих глаз и цепких когтей. Пуки зашипели, заметались и одновременно со всех сторон на них обрушился град железа и камня. В первый момент отряд замялся в изумлении и нерешительности. Они так и смотрели широко распахнутыми глазами на то, как их врагов парой ловких ударов разметают по тейгу. — Легион Мёртвых! — воскликнул Айзек, разглядев на мелькавших доспехах эмблему белого шлема. Смятение в душе сменилось ликованием, и они бросились в бой с новой силой, чувствуя, как всё дальше отходит неминуемая гибель. Каждый из гномов был наглухо запечатан в тёмной броне, но их было так много, что все они сливались в единый смертоносный ураган. Свет многочисленных факелов ярко осветил тейг, а вскоре и тишина снова вернулась на Глубинные тропы, нарушаемая лишь тяжёлым дыханием людей. Покончив с пауками, гномы обернулись к отряду, сталь и камень оружия теперь были направлены на них. Айзек убрал меч и шагнул вперёд, подняв руки. — Мы не враги, — утомлённо, но громко произнёс он. — И мы благодарны вам за наше спасение. Айзек яро махнул остальным, приказывая убрать оружие. Гномы не дрогнули, словно бездушные железные изваяния. В прорезях шлемов было не разглядеть даже блеска живых глаз. Тишина уступила тяжёлому топоту сапог. — Давненько я наземников не видел. Принял вас за переростков порождений или ползунов. Толпа расступилась, пропуская вперёд гнома, чей доспех отличался от десятков остальных лишь серой эмблемой. Гном снял шлем и лицо его, усеянное шрамами и покрытое угловатым узором рисунков, оказалось добродушным, а глаза насмешливыми. — Карлес. Легион Мёртвых. — Айзек Линн. Оствикский Круг магов. Карлес равнодушно хмыкнул. — А мне вот интересно, откуда это вдруг тут взялись эти твари, — он небрежно пнул тушу паука. — Сколько уже лет ходим, ни разу не видывали. Карлес поднял испытующий взгляд на отряд. Айзек кратко глянул на Элизабет и прокашлялся. — Боюсь, это наша вина. Мы вторглись в ваш подземный город и лишили Глубинные тропы защиты. — В завершение слов он покосился на Макса. — Вот как. — Карлес погладил бороду, задумчиво оглядел каждого, дольше других задержал взгляд на Айзеке и, сжав губы, покачал головой и обернулся к Легиону: — Да опустите вы оружие, мы же не звери! Приказ был исполнен незамедлительно. — Думаю, вам ещё есть что сказать. Наш форт недалеко, там решим, что с вами делать. — Мы на правах гостей или пленников? — усмехнулся Том, жмурясь от боли. — С такой дырой, как у тебя, я бы болтал поменьше. — Чтобы Маллигар и заткнулся? Трудно поверить, — хмыкнул Мортимер. Но Том и правда больше не произнёс ни слова, стальной хваткой вцепившись в Макса. Альберт перекинул руку Мирабеллы через плечо, поволок её следом за остальными. Мирабелла всё порывалась идти сама, но вскоре совсем ослабла и на помощь Альберту пришёл Мортимер. Позади всех, покинутая и позабытая, плелась Элизабет. Айзек всё рассматривал чёрные пятна крови под ногами, пытаясь понять, действительно ли их коснулась скверна или это всего лишь тёмный камень очернил алые капли. Карлес заметил это, но ничего не сказал. По дороге Айзек подробно рассказал историю их похода. Карлес не перебивал, не задавал вопросов, только снова хмыкнул, дослушав до конца. — Мы всегда благодарили Камень за то, что оберегает эти тропы от тварей. А оказывается, это всё была ваша наземная магия? — Он осуждающе покачал головой и, огладив бороду, добавил: — Впрочем и у нас хватает баек о глубоком тейге, в котором спрятано сердце исаны. — Исана — лириум? — подняла голову Мирабелла. — Поющий камень, — кивнул Карлес. — Но о таком болтают только Шахтёры, у других своих дел полно. — Он взглянул на Макса. — А это мы тебе, значит, обязаны пробуждением тейгов? Макс устало вздохнул. Если раньше он готов был отстаивать свою невиновность до последнего, то после встречи с пауками возражать не было смысла. — Кажется, так, — покорно ответил он. — Я не знаю, что я сделал, но это вышло случайно. Айзек ободрительно хлопнул его по спине, Том ещё крепче сжал плечо. Они дошли до крупного, наполовину разваленного форта, пылающего светом множества факелов. Гномов вокруг было не счесть, и все они торопились, гремя оружием и доспехами. На гостей не обращали никакого внимания, но изредка Макс всё же чувствовал на себе чужой взгляд. — Лучше вам помалкивать о том, зачем вы сюда явились и что нашли, — тихо предупредил Карлес. — Мы хоть и Легион Мёртвых, но и бывших Шахтёров у нас полно. Первым делом всех привели в порядок. Мортимер, Макс и Айзек отделались лишь мелкими царапинами, порезами и укусами. Альберт ещё долго дрожал, вспоминая смыкающиеся у шеи жвала. С лица Мирабеллы медленно сходила бледность, но от очередной порции лириума она отказалась. Рваную рану Тома перевязали, и он быстро пришёл в себя, возвращая привычную веселость. Гномы хоть и были угрюмы и неразговорчивы, но оказали гостям радушный приём, раздав каждому по миске горячей похлёбки, чему Том обрадовался больше других. — А мне вот интересно, — сказал он, подцепив ложкой кусок мяса, — кто это такой вкусный обитает на тропах? — Грязелаз, — ответил Карлес. — В этих местах их всегда было много, и не такие тощие, как обычно. Теперь, должно быть, станет меньше. — Грязе-что? — склонил голову Том, подозрительно косясь на давящегося смехом Мортимера. — Это наг, — с улыбкой пояснила Мирабелла. Том так и не донёс ложку до рта, плюхнул содержимое обратно в миску. — Это что же… Того приятеля — и в суп? Мортимер уже открыто хихикал. — Ешь что дают, Том, — сказал Айзек. — Другого блюда на сегодня нет. — Нет, ну это как-то… жалко. — Ты уже половину миски слопал — не жалко было? — усмехнулся Мортимер. — А ты что смеёшься? Это, между прочим, твой собрат, мог бы и посочувствовать! — Очень вкусный собрат, не правда ли? Том махнул рукой и отодвинул от себя миску, стараясь не обращать внимания на аппетитный запах. — Ну ты же крольчатину ешь, — сказал Айзек. — Они тоже вполне себе милые. Так в чём разница? Том не ответил, только ещё больше нахмурился и отвернулся. Элизабет тоже совсем не ела. Она смотрела пустым взглядом в миску, медленно помешивая содержимое. — Меня усмирят? — тихо спросила она в пустоту. — Я не знаю, — вымученно ответил Айзек. — Всё решит командор, я только рапортую. Мирабелла оглядела её с сожалением и осуждающе покачала головой. — Кстати, Морт, — снова начал Айзек, — думаю, тебя можно поздравить с успешным первым сражением. Мортимер безрадостно кивнул. — А нас ты не хочешь поздравить? — возразил Том. — А вы сделали что-то полезное? — усмехнулся Айзек. — Вы ни одну тварь не убили, я всё видел. — Но мы сражались! Я даже боевую рану получил. — По своей же глупости. Или ты не знаешь, что врагов нужно убивать, а не отбрасывать? Том поджал губы и, сложив руки на груди, обиженно надулся, чем снова рассмешил Айзека. Когда с едой было покончено, Том расстелил на полу карту, указывая Карлесу на след линии их движения по Глубинным тропам. Карлес сдержанно кивнул и удалился. Его не было так долго, что даже Айзек начал волноваться за судьбу своего отряда. Наконец вернувшись Карлес объявил: — Легион уходит из этих мест. Нужно предупредить остальных о том, что здесь больше небезопасно. Мы можем проводить вас до тейга Кшарон, оттуда вы выйдите к вашему первому перекрёстку. Что скажете? — У нас есть выбор? — осторожно спросил Айзек. — Недавно недалеко отсюда проходили Серые Стражи. По тропам ходить быстрее, чем у вас, наверху. Но я не думаю, что вы сможете их догнать. Айзек обернулся с вопросом, все согласно закивали. Легион разделился на два отряда, один оставался в укреплённом форте, другой, более многочисленный, уходил на тропы. Вскоре вышли в очередной поход. Шагали маршем, быстро, грузно и молчаливо. Каменные стены дрожали от грохота железа. Гномам явно были хорошо знакомы эти пути. Они петляли по коридорам, обходя крупные тейги и форты. Изредка из глубин доносились кричащие звуки, но и тогда ряды Легиона не дрогнули, гномы лишь прибавляли шаг. На привал останавливались редко и совсем ненадолго, и храмовникам оставалось только гадать, как закованные в броню гномы выдерживают такие броски. Лишь однажды остановились они надолго в небольшом тейге, напоминавшим скорее крепость. Судя по остаткам золы, спрятанных в камне припасах и отсутствию порождений, это был ещё один аванпост Легиона. Гномы спешили и суетились, стараясь собрать и унести с собой как можно больше сбережений тейга. И каждый, от Айзека до Альберта, чувствовал свою вину перед ними. Макс одиноко сидел у стены, глядя перед собой пустым взглядом, и размышлял, что ему делать дальше. Он уже решил, что сейчас рассказывать о видении было бы сущим безумием и, если кто-то и узнает об этом, то только Вильгельм. Макс раз за разом вспоминал каждую мелочь, каждую деталь, каждое слово видения, и никак не поверить в его реальность. Если бы не исчезнувшая сила и пробуждение порождений тьмы, то он бы ни на минуту над этим не задумался, списав всё на усталость и головную боль. Но выходит, что во всех их бедах виноват только он один. И с чего он вообще полез туда? Макс поднял голову и нашёл взглядом Элизабет. Она сидела в отдалении от всех, обняв колени и поправляя волосы так, будто хотела в них спрятаться. Вот, кому он мог всё рассказать и кто бы точно понял его. Но теперь это невозможно. Дух или демон — какая, в сущности, разница? — разверзнул между ними чёрную бездну, которую уже никак ни заполнить, ни перейти. К Максу неспешно подошёл Карлес. Постоял, делая вид, что наблюдает за работой гномов. — Эй, парень, — кашлянул он. — Ты тут тоже, вроде как, за главного? Макс медленно повернул к нему голову. — Айзек за командира. Я просто… — он бессильно всплеснул руками. — Он говорил, что без тебя и той магессы ваш поход бы не состоялся. — Ах да, точно. Мы ответственные за всё это. Карлес коротко кивнул и сел рядом. — Я вашей магии не понимаю, простой меч мне ближе, потому и решил говорить с тобой. А ты уж там сам решай, что с этим делать. Макс с тревогой покосился на него. — Плохи дела с вашим командиром, — мрачно изрёк Карлес. — Скверна его пожирает. — Скверна? — вскинул голову Макс. — Вы уверены? — Я не первый день в Легионе, на Стражей и порождений насмотрелся сполна. Я заметил это ещё в тейге, после битвы с ползунами. Слишком уж он бледен, за голову хватается, кровь в жилах почернела. — Но как? Он мог заразиться от пауков? — Нет, — покачал головой Карлес. — Это случилось ещё до битвы. Но зараза растёт быстро. Ты знаешь, что происходит с теми, кто заражается скверной? Макс кивнул, но Карлес, будто не заметив этого, продолжил: — Они превращаются в порождения тьмы. Таких называют вурдалаками. Они идут на Зов, сходят с ума и убивают всех на своём пути. Или погибают, не выдержав заразы. Ваш командир выглядит крепким, так что ему не повезло. — Но можно что-нибудь сделать? Карлес помедлил с ответом. — Ваш командир ещё дышит, разговаривает и спит, но он уже мёртв. Всё, что можно сделать для заражённого — избавить его от страданий. Макс молчал не в силах выдавить ни слова. Он глянул на Айзека, тот сидел рядом с Мортимером в окружении гномов и оживлённо о чём-то рассказывал. Лейтенант Айзек Линн как всегда добр и весел, и всё говорит о новой шахматной партии. Как он может быть мёртвым? — Я подозреваю ещё одного, но не уверен, — прогремел Карлес и ответил на полный ужаса взгляд Макса: — Если бы это был ты, я бы сейчас тут не сидел. Кому как не мне знать какого это — жить, будучи мёртвым. — Но зачем вы всё это говорите мне? — тихо спросил Макс. — Ты ответственный. Кто-то должен принимать решения, какими бы они ни были, — ответил Карлес, поднимаясь. Макс проводил его туманным взглядом. Обхватил голову руками, покачиваясь в приступе ужаса. Убить заражённого ради его же спасения? Но убить Айзека Линна? Как он вообще может кого-то убить? Макс вскинул голову, поражённой запоздалой мыслью: кто-то ещё? Ещё один из их отряда поражён скверной и превращается в моровую тварь? Он хотел окликнуть Карлеса, но тот был уже далеко. А это значит, что теперь он никому не сможет рассказать об этом. Никто не хочет знать о том, что уже мёртв… Макс вздрогнул, когда рядом с ним плюхнулся развесёлый Том. — Представляешь, нашёл настоящего шулера. Сказал, что научит меня играть в этот, как его… алмазный ромб. А ты что такой смурной? — Я устал, — произнёс Макс, стараясь успокоить внутреннюю дрожь. — И я просто хочу вернуться домой. — Да, неплохо было бы снова увидеть свет. — Том оглядел Макса ещё раз и легко толкнул локтем. — Эй, не раскисай. Мы все за тебя, ты же знаешь. И Элиз в обиду не дадим. Что бы ни случилось там с вами и этой проклятой короной, Вильгельм во всём разберётся, я уверен. — Спасибо, Том, — вымученно улыбнулся Макс. Вскоре к ним подошёл тот самый гном, который обещал научить Тома играть. Они предложили присоединиться и Максу, но он отказался. Он всё думал о словах Карлеса, не находя в себе ни смелости, ни сил на какое-либо решение. Мрачные мысли продолжали лезть в голову, оставляя чёрный, липкий след. Но мир понемногу начинал тускнеть, затихать, и Макс не заметил, как погрузился в глубокий сон, прислонившись к плечу Тома. Ему снился грохот прибоя и шум волн, выбрасывающих под ноги белую пену. Макс распахнул глаза, тяжело просыпаясь. — Подъём, воин, — тряхнул его за плечо Том. — Мы уходим. Макс оглядел его сквозь зыбкую пелену сна. Казалось, он закрыл глаза всего на минуту, а вокруг уже снова бурлила река смешенного грохота камня, железа и тяжёлого марша. Том рывком поднял его на ноги. — Подъём, слышишь? Или ты хочешь остаться здесь навсегда? Макс сначала кивнул, затем покачал головой и Том, тяжело вздохнув, пихнул его в спину вперёд себя. Макс долго шёл, не замечая ничего вокруг и не отнимая взгляда от пола. Он всё хотел спросить Карлеса о его подозрениях, но не знал, как сделать это незаметно. Том всё поглядывал в его сторону, хмурясь, и Максу огромным усилием воли пришлось взять себя в руки, пока тот не начал приставать с расспросами. Холодным разумом оценив ситуацию, Макс решил, что расскажет всё Айзеку, когда они останутся одни, а до той поры старательно отмахивался от мрачных мыслей. Спустя несколько часов или дней — никто уже толком не понимал, сколько времени они провели с Легионом — Карлес остановился у развилки, отправил свой отряд по одному из коридоров и обернулся к Айзеку. — Здесь наши пути расходятся, — сказал он и указал в темноту: — Ваш продолжает там. — Но мы не знаем, куда идти, — подал голос Том. — Прямо и только прямо. Там много отходов в тейги и форты, и я дам вам лишь один совет: идите тихо, и помоги вам Камень не оказаться на рыхлом песке. Тейги пробуждаются и я не могу представить, сколько там сейчас тварей. — Спасибо за помощь. — Айзек дружески протянул руку. — Без вас мы бы погибли. Они крепко пожали руки, ничего на лице Карлеса не дрогнуло. — Богатых жил, наземники. Айзек проводил взглядом тающие во мраке огни факелов, глубоко вдохнул и направил свой отряд на указанную тропу. — Знаете, — заговорил Том после непродолжительного молчания, — а я всё же думаю, что наш поход удался. — Ты когда-нибудь замолчишь? — процедил Мортимер. — Да уж, — невесело усмехнулась Мирабелла. — Лучше и быть не может. — Нет, я серьёзно. Мы нашли древний тейг, артефакт… Элиз, разве это не успех? Элизабет нервно огладила плечи, не поднимая взгляда. Том кашлянул и продолжил: — Начертили почти целую карту неизведанной части троп, повстречали Легион Мёртвых, все живы и почти целы! Разве это не приключение? — Том, хватит, — болезненно зажмурился Макс. — А ты стал ещё большим занудой, чем был. Вскоре дошли до первого ответвления коридора, прокрались мимо тихо, едва дыша. Опасность хищным зверем притаилась за каждым из проходов, обнажая во мраке смертоносные клыки. Так близко к свету, к спасению, к жизни, нужно всего лишь идти молчаливо и осторожно. И они шли, напрягая слух и не обращая внимания на усталость и тяжесть. Долгожданное спасение перекрёстка казалось недосягаемым, выход на поверхность — выдумкой. Трудно было представить существование мира вне каменных катакомб. Но каждый упрямо боролся за свою жизнь, жаждал вернуться домой, гонимый лишь одним желанием — выбраться из вековой темноты. Так мотыльки летят на гибельный свет, не понимая этого. Истошный нечеловеческий крик прокатился по коридору, эхом дрожа в потаённых уголках сознания. Все в ужасе обернулись, вглядываясь в темноту. Ледяная кровь билась в висках, похолодели пальцы, нервы натянулись звенящей тетивой, готовой вот-вот лопнуть. Крик повторился, вырвавшись из глубин веками не тронутых тейгов. Каменные своды содрогнулись под его натиском. — Что это такое? — прохрипел Альберт, едва не срываясь на крик. — Что это такое? — Это порождения тьмы, — упавшим голосом произнесла Мирабелла. — Нас почуяли. — Как давно мы проходили последний тейг? — резко спросил Айзек, жадно рассматривая темноту. — Давно, — ответил Мортимер. — Перекрёсток должен быть уже близко. — Надо бежать. Другого выхода у нас нет. — Как бежать? — вскинулся Том. — Нам же сказали не шуметь. — Они уже нас почуяли, мы не сможем сражаться. — Но выход слишком далеко. — Тогда благодари Создателя, что мы не закрыли двери, как ты хотел! — Вы думаете, они идут за нами? — спросил Альберт. — Они могут идти за нами? — Определённо, — кивнула Мирбелла. — Они чувствуют своих и чужих. Думаю, на нас начата охота. — Тогда бежим, — произнёс Айзек попятившись и громко скомандовал: — Бежим! Мирабелла замешкалась на мгновение, припала к полу, наскоро сплела несколько нитей магии и бросилась следом за остальными. Камень стен треснувшими плитами замелькал вокруг. Они снова бежали, как несколько дней назад. Бежали отчаянно, на ходу отбиваясь от страха и грызущей душу тревоги. Торопились до хрипа в груди и удушающей тяжести, стараясь не слышать многоголосого вопля кошмарных тварей. Бегущий впереди Том вдруг наткнулся на преграду и упал, хватаясь за обломки камня. Поднял голову и воскликнул: — Ступени! Лестница! Мы спасены! Макс помог ему подняться, и они с новыми силами бросились вверх по лестнице, от которой и ступеней толком не осталось. Спотыкаясь, хватаясь за стены, едва не падая и стараясь удержать друг друга, вскарабкались наверх и оказались на перекрёстке. Макс сразу узнал убитые временем глыбы дверей, которые он разглядывал в прошлый раз. Едва поднявшись, Элизабет тяжело упала на колени, плечи её поднимались и опускались так быстро, что казалось она вот-вот задохнётся. Мортимер тяжело оперся о стену, провёл рукой по багровому лицу, покачал головой. — Айзек, нам не выбраться. Они всё равно догонят. Не здесь, так у форта или у выхода. Том, согнувшись пополам, только махнул рукой, Мирабелла нервно и быстро дышала, прислонившись к плечу Альберта. Айзек бегло осмотрелся. — Дверь! — крикнул он. Они всем отрядом налегли на серый камень дверей, отдавая последние силы. — Мы не сдвинем её, — сказала Мирабелла. — Это под силу только… Её слова заглушил дикий утробный рёв, в тон которому задрожали стены, забились сердца. Элизабет в ужасе закрыла лицо руками. Альберт истерично завизжал, дёргая Мирабеллу за рукав. Том попятился от двери, потянув за плечо Макса. — Это же не… — захлёбываясь ужасом кричал Альберт. — Это же не… — Это кто-то очень большой, — треснувшим голосом произнесла Мирабелла. — Ну вот и всё, — вздохнул Мортимер. — Это конец. Мирабелла отошла дальше, окинула взглядом проход и воскликнула, бросившись к двери: — Я могу обрушить потолок! — Это опасно, — сказал Мортимер бегло осмотревшись. — Если скала треснет, нас всех тут похоронит. Мирабелла нахмурилась и глянула в густую тьму, в которой утопали остатки лестницы. — Значит, я сделаю это внизу, в коридоре, — бесцветно произнесла она. — Это самоубийство! — бросился к ней Альберт. — Ваш же засыплет! Тень сомнения лишь на миг скользнула по лицу Мирабеллы, она резко развернулась на пятках, полная решимости. — А лучше с позором вернуться в Круг? И что скажут? Что я не справилась с заданием? Что провалилась в своём же исследовании? Первой чародейкой мне уже не стать, так зачем возвращаться? — Мирабелла, не смейте! — кричал Альберт, хватая её за руки. — Так нельзя! Мирабелла мягко коснулась его щеки и впервые произнесла с теплом и заботой: — Я вырастила прекрасного ученика. Жаль, не увижу, как ты станешь настоящим чародеем. — Она подняла взгляд на храмовников. — И скажите Вильгельму, что старшая чародейка Мирабелла закончила свою жизнь как подобает магу — защищая других. Мирабелла кивнула заливающемуся слезами Альберту и уже ступила на лестницу, как вдруг Айзек со звоном достал меч из ножен и решительно объявил: — Я иду с ней. — Айзек, ты с ума сошёл? — воскликнул Том. — А если тварей слишком много, и они достанут Мирабеллу раньше, чем она успеет сотворить магию? Мы обеспечим вам отход — бегите. — Неужели это правда так необходимо? — выступил вперёд Мортимер. — Ты наш командир, ты не должен… — Одна жертва и без того много! — Том железной хваткой вцепился в Айзека. — Это безрассудство! Подлинное безумие! Макс, скажи ему! Макс? Макс молчал. Айзек взглянул на него и улыбнулся своей тонкой печальной улыбкой, медленно кивнул. — Мне очень жаль, — выдохнул Макс. — Карлес рассказал. — Что? Рассказал что? — Том бросал взгляд с одного на другого. — Скверна, Том, — сказал Айзек, положив руку ему на плечо. — Я мёртв уже несколько дней. — Скверна? — прошептал тот. — Какая ерунда! С чего ты взял? Айзек поднёс к лицу факел, огненные отсветы заискрили волосы, очертили бледное лицо и угольно-чёрный порез на виске, обрамлённый тёмными вздувшимися венами. Том отпрянул, хватая ртом воздух, провёл рукой по горлу и сжал рану на плече. — Нет, не может быть… Как же так… — Но как? — подал голос Мортимер. — Вода, — ответила Мирабелла. — Вода в подземной реке. — Она отвела взгляд и тоскливо произнесла: — Я не успела предупредить. Как давно ты знаешь? — Почти с самого начала, — не оборачиваясь ответил Айзек. — Видел чёрные растения. — Как же так, Линн? — слёзно выдавил Том. — Как же мы теперь? В глубине коридора раздался взрыв, отголоском которого стали десятки кошмарных воплей. — Они близко! Скорее! — крикнула Мирабелла. — Бегите, ну! — рявкнул Айзек. — Это приказ! Альберт горько завыл, хватаясь за платье Мирабеллы, и Мортимеру пришлось скрутить ему руки за спиной и силой тащить к спасению. Айзек передал сумку с короной Максу и дружески хлопнул по плечу. — Теперь ты за главного, приведи их домой. Вильгельм всегда видел приемником только тебя. Ответить Макс не успел, так быстро Айзек скрылся в темноте следом за Мирабеллой. Том всё ещё отрешённо мотал головой, в глазах его стояли слёзы. Макс с силой встряхнул его, приводя в чувства, и они ринулись к коридору. Мирабелла осталась стоять на последних ступенях лестницы, Айзек осторожно прошёл в коридор и бросил впереди факел, чтобы порождения тьмы не смогли застать их врасплох. Второй факел он положил у подножия лестницы и вскинул меч, напряжённо вглядываясь в темноту. — Вот мы и остались с вами одни, лейтенант Линн, — произнесла Мирабелла с оттенком веселья. Айзек не ответил. — Даже сейчас будете верны своему слову? Вильгельм бы гордился. На этот раз он едва слышно усмехнулся. — Надо было всё-таки сбежать в тот день, — голос Мирабеллы надломился горькой тоской. — Ты всегда выбирала свои исследования. — Ты всегда выбирал свой долг. Они замолчали, слушая нарастающий гул шагов и доспехов, в котором мешались неясные животные крики. Мирабелла собрала все возможные силы в единое заклинание и всем телом дрожала от напряжения, ожидая момента. — Ну почему мы не сбежали тогда, Айзек? Почему я была такой дурой? — Я ведь ждал тебя. Всю ночь ждал. — Я знаю, Линн. Знаю… Мирабелла глубоко вдохнула и резко выдохнула, душа подступающие к горлу слёзы. Айзек оглянулся, посмотрел на неё так, как всегда хотел смотреть, не скованный ни должностью, ни обетами, ни даже волей Создателя. Они больше не слышали страшного грохота, только друг друга. — Неужели ты даже сейчас не скажешь мне этого? Даже на краю смерти? Мирабелла закрыла глаза, и крупные слёзы покатились по её щекам. И тут на свет факела показалась первая пожранная скверной тварь. Гул достиг своего пика. Мирабелла резко подняла руки, выпуская на волю всю скрывавшуюся в ней силу. И в грохоте камня и визге умирающих порождений Айзек услышал то, что так желал услышать. И в этот момент он был счастлив. Макс и Том едва успели выбежать с перекрёстка, как всё вокруг содрогнулось и задрожало, мелко осыпая камень. Они припали лицом к земле, опасаясь, что вот-вот обвалятся стены. В раскатах каменного грома прорезался истеричный крик Альберта. Воспользовавшись суматохой, он вырвался из хватки Мортимера и бросился обратно на перекрёсток. Мортимер, кашляя и ругаясь, побежал следом. Всё стихло. На перекрёстке медленно оседала пыль. Проход, из которого они пришли, был завален наглухо. Альберт бросился на камни, раздирая ладони об их острые грани, истошно вопя и умоляя Создателя спасти его наставницу, но в этот день Создатель был глух ко всем молитвам своих детей. Мортимер бессильно наблюдал, как Альберт до хруста в костях бьёт по камню, пытаясь достучаться до Мирабеллы. — Парень, успокойся! — Том попытался схватить его за руку, но был отброшен с такой силой, что не удержался на ногах и упал на пол. — Альберт, хватит! — грозно крикнул Макс. — Они отдали жизнь ради нас, нужно бежать. Альберт вдруг замер, перестал колотить по камню и опустил окровавленную руку. Макс медленно подошёл и услышал быстрый, захлёбывающийся шёпот. — Она может быть жива, может быть жива… — голос Альберта с каждым словом нарастал и с хрипом ломался меняясь. — Я бы мог её спасти, будь у меня больше силы. Больше силы… — Эй, ты это что… Том запнулся на полуслове. Альберт медленно обернулся, тяжело дыша, и глаза его наливались кровавой яростью. — Это вы! — прокричал он уже совсем не своим голосом. — Храмовники всё уничтожают! Это вы во всём виноваты! На другом конце перекрёстка душераздирающе завизжала Элизабет, хватаясь за голову и истерично мечась из стороны в сторону. — Замолчи, замолчи! Я не буду тебя слушать! Я не поддамся, хватит! Макс бросился к Элизабет, но она вырывалась, кричала, срывая голос, сжимая голову руками. — Макс… — с ужасом окликнул его Том. Макс слышал за спиной треск рвущейся одежды и ломающихся костей, но не мог оставить Элизабет, хоть и понимал, что мало чем поможет. Он пытался привести её в чувства, а она затравленным взглядом смотрела перед собой, колотясь мелкой дрожью. Макс поднял взгляд и увидел бледного, остолбеневшего Мортимера. Он с ужасом смотрел в сторону Тома, медленно качал головой, пятясь к стене, будто готов был в любую минуту сбежать. Макс бросился к нему. — Морт, уведи её отсюда! Мортимер повернулся к нему, глядя пустым взглядом. — Одержимый… — Ты хочешь, чтобы их было двое? Морт, умоляю, уведи её отсюда, только ты сможешь её защитить, пожалуйста! У тебя ведь тоже когда-то была сестра! Мортимер моргнул, пару мгновений всматривался в глаза Максу и взгляд его прояснился. Он ожил и коротко кивнул. Хотел увести Элизабет, но она вырывалась, крича и проклиная голос в своей голове. Тогда Мортимер поднял её на руки, взвалил себе на плечо и скрылся в туннеле. Макс проводил их взглядом, с облегчением выдохнул, но не успел обернуться на оклик Тома, как страшная сила одним ударом смела его в сторону. Макс перекатился по полу, поднялся, пошатываясь, неясным взглядом рассматривая возвышающийся в темноте силуэт. Это больше не был тот милый и трусливый ученик Альберт. Перед ними стоял одержимый — сгорбленное, бесформенное, рычащее существо с искажёнными чертами. Высшее зло, которому их учили. И они остались только вдвоём против этого кошмара. Не было рядом Айзека — опытного храмовника, который всегда знал, что делать. Не было Мирабеллы, способной утихомирить своего ученика. Только сейчас, лицом к лицу с этой гибельной силой, Макс понял, что их больше нет. Но думать об этом было не время и не место. Одержимый стремительно оказался рядом, снова замахнулся, но дрогнул, получив удар от Тома. Тот ловко бросился в сторону, отвлекая существо на себя. Макс разжёг искру лириума, собрал в кулак всю силу и бледный всполох разлетелся по площади, выжигая магию. Одержимый взревел, снова оборачиваясь к Максу. Макс упал на колени, дрожащими пальцами пытаясь открыть бутыль с лириумом, но тут же был сметён в сторону. Альберт не отличался магический силой, а сейчас и вовсе её лишился, и демон был явно в бешенстве. Он яростно заревел и в этих раскатах смутно различалась человеческая речь, собрался ударить, как вдруг его охватил яркий столб света. Жмурясь, Макс успел выпить лириум и прийти в себя. — Как же давно я хотел её применить! — весело воскликнул Том и поднял бутыль лириума: — За твоё спасение, Макс! Одержимый, подавленный, ослабевший, захлёбывающийся собственной жестокостью, с бешенством бросался то на Макса, то на Тома. На тренировках они легко могли ускользать от таких атак, но не здесь, в полумраке, среди каменных обломков, скованные доспехами. Первым выдохся Макс. Он ударил один раз, другой, успел занести меч для третьего удара, но одержимый схватил его, отшвырнул к стене. В голове зазвенело. Том что-то кричал, но Макс не мог заставить себя подняться. Одержимый тяжело придавил его ногой к полу. И Макс, задыхаясь, вдруг почувствовал себя совсем маленьким. Будто он снова оказался в холодной и мрачной обители, и вновь тот день, когда он впервые встретил Мортимера и Тома. Только сейчас геройства не помогут. Смерть коснётся всех. Макс увидел над головой свой же меч и едва успел дёрнуться в сторону, прежде чем он пронзил грудь. Вместо этого боль огнём прожгла плечо, разрастаясь по телу, острая, резкая, невыносимая. Макс взвыл сквозь сжатые зубы, пытаясь вырваться и вместе с тем разжигая боль ещё больше. Том с криком налетел на одержимого со спины и ему пришлось отступить. Макс сел, прижимая рану. Весь левый бок был мокрый от крови. Он пошевелил пальцами и с облегчением обнаружил, что рука всё ещё способна держать оружие. Но боль резала так, что нельзя было вдохнуть, и Макс мелко и часто хватал ртом воздух. Том боролся яростно, отчаянно, словно в последний раз. Он широко размахивал мечом, удивляя Макса своей силой. Одержимый всем телом налетел на него, придавив к стене и, всё ещё держа в руке клинок Макса, ударил в живот. Том вздрогнул, захрипел, но смело вскинул голову, сцепился с одержимым взглядом и, криво улыбнувшись, поднял свой меч, насквозь протыкая извращённое демоном тело. Одержимый отпустил Тома, согнулся пополам и страшно завыл. Бросился в одну сторону, затем в другую, рухнул на пол, истекая кровью, и ещё какое-то время содрогался. Вскоре всё стихло. Том тяжело сполз по стене, сел на пол, закашлялся с хрипом. — Трев? — тихо позвал он в темноту. — Я, кажется, убил одержимого. Сжав зубы, Макс дотянулся до факела, поднялся, царапая пальцы о камень. Тяжело прошагал к Тому, осветил одержимого. — Да, похоже на то. Том похлопал рядом с собой. Макс сел, тяжело и протяжно выдохнул. — Сильно досталось? — спросил Том. — Жить буду, — ответил Макс, придерживая плечо. — А у тебя там что? Он взял факел, чтобы осмотреть рану Тома, но тот крепче зажал её ладонью и отмахнулся. — Тоже ерунда. Сейчас пройдёт. Макс потянулся к сумке и, пошарив, нашёл бутыль эльфийского корня, протянул Тому. — Не надо, сказал же. — Пей, говорю. Нам далеко идти, а так у тебя не будет причины ныть. Том усмехнулся и взял пузырёк. Глянул на Макса и зажмурился от яркого света перед носом, резко и нервно замахал на пламя. — Убери ты этот факел, глаза режет! Макс послушно опустил факел на пол, и они остались в тусклом полумраке, видя лишь тёмные очертания друг друга. — Ты меня спас, — сказал Макс, жмурясь от боли. — Ну ещё бы. Вот сейчас Айзек бы меня точно похвалил. А ты опять ничего не сделал, бездельник. Макс глянул в темноту. Туда, где лежало то, что осталось от Альберта. — Жаль парня. — Я всегда знал, что от него можно было ожидать чего-то такого, — Том осуждающе покачал головой. — Хорошо, что Мирабелла этого не видела. Они с тоской посмотрели на обвалившийся проход. К горлу снова подступил тяжёлый ком удушающей горечи. Макс опустил голову, защипало глаза. Айзек Линн сыграл свою коронную партию. Но хотя бы погиб с честью, оставаясь человеком. Макс вздрогнул, когда его руки коснулось что-то холодное. — На вот, подержи. — Твой кинжал? — удивился Макс, разглядывая оружие. — Ты что это? — Да подержи, говорю! Мне с ним тяжело. Сейчас корень подействует и пойдём. Макс подкинул в руке увесистый кинжал и невольно улыбнулся. — Ты взял его с собой? — Конечно взял, это же подарок! А вдруг его в казарме обнаружат? Или украдут? Я своими вещами дорожу. Макс по-доброму качнул головой, оглядел клинок и убрал за пояс. — Знаешь, — заговорил Том изменившимся голосом, — я бы так хотел их снова увидеть. Они всё зовут меня к себе в Вал Руайо, а я никак собраться не мог. У них там всегда светит солнце, праздничные ленты алеют на площади и прямо на улице продают маленькие пирожные с кремом, представляешь? Я бы хотел попробовать. — С чаем на балконе императрицы, — усмехнулся Макс. — Эй, не смейся. Шир, между прочим, замуж выходит за какого-то лорда. Так что это вполне возможно. — Тогда я поеду с тобой, ни за что не пропущу такое зрелище. Том издал странный булькающий звук, похожий на смешок. — Макс, а ты помнишь Криса? — Кого-кого? — рассмеялся тот. — Я повёл себя с ним, как идиот. Мне так жаль, что я ему тогда наговорил. Даже прощаться не вышел. — Он не был в обиде на тебя. — Я даже ни разу ему не помог. А вот ты… Ты всегда был героем, Тревельян. Лучший во всём и для всех. — Том, ты это что… Макс хотел дотянуться до факела, но Том громко ударил подошвой сапога о пол. — Перестанешь ты светить мне в глаза? Чего ты не видел на моём лице? — Том, ты говоришь как… — Не дождёшься, — хохотнул тот. — Дай мне просто поговорить, пока не подействует корень. Мне так… легче. Это у тебя там царапина на плече, а у меня серьёзная рана. Макс снова сел ровно, бросая недоверчивые и тревожные взгляды на Тома. — Даже Эжени тебя любила, — продолжал тот. — Не надо мне тут, я же не идиот. Я знаю, что это она нас подставляла. Глупая девчонка. Но знаешь, я бы только на ней и женился. Увёз бы в Вал Руайо к балам, маскам и сладким пирожным. Вот бы оказаться сейчас там, под солнцем, а не в этой дыре. Всё бы за это отдал. Том тяжело перевёл дыхание. — Макс, если наши с тобой пути однажды разойдутся, ты можешь мне кое-что пообещать? — А клятва тебе не нужна? — усмехнулся Макс, стараясь унять тревогу и отмахнуться от смутной и страшной догадки. — Брось, клятвы только и делают что нарушают. Столько клятвопреступников. А где ты видел того, кто нарушил бы обещание? — Ладно уж. — Нет, ты пообещай. — Сначала скажи, хватит с меня твоих авантюр. — Пообещай мне, что, если когда-то наши пути разойдутся, — Том тяжело сглотнул. — Макс, пообещай, что будешь жить хорошо. Пообещай, что не сгниёшь до старости в этом треклятом доспехе, запершись в башне, глотая лириум. Пообещай жить за тех, кто умер сегодня и видеть свет за тех, кто его не увидит. И я пообещаю тоже. — Том… — Макс схватился за факел, но Том удержал его руку железной хваткой. — Пообещай жить свободно, потому что Создатель не стоит отданной ему жизни. Нам не дождаться от него ни чести, ни славы, ни справедливости. Макс молчал, пытаясь разглядеть чёрный силуэт Тома. Тот как-то странно качнул головой в его сторону, отпустил руку. — И что ты притих? — С каких пор ты стал говорить такие вещи? — Как только понял это. К чему мы пришли? Чего достигли за годы служения? Какую награду получили? — Но… — Смерть повсюду Макс. Оглянись, никого не осталось. Где бравый лейтенант Айзек? Где сильная и преданная чародейка Мирабелла? Где совсем юный Альберт? Что стало с твоей сестрой? Что сказал тебе Томас Маллигар? Макс вздрогнул очнувшись. — Том? — тихо позвал он. Ответом ему была тишина. — Том! — отчаянно крикнул Макс. Он схватил факел и осветил мраморно-бледное лицо Тома. Он был таким же, как и всегда, даже уголки губ сохранили тень насмешки, только смотрел в пустоту застывшим остекленевшим взглядом. И молчал. Жидкое отражение пламени растекалось по стали доспеха, смешиваясь с бордовой кровью. Макс порывисто отстранился, разглядывая каждую деталь этой страшной картины, не в силах поверить. — Том… — сдавленно прошептал Макс и бросился на него, тряхнул за плечи. — Проклятье, Маллигар, какого демона! Поднимайся, слышишь? Ладонь Тома разжалась и по полу со звоном покатился полный пузырёк эльфийского корня. Макс проследил за ним взглядом и затряс Тома с новой силой. — Создатель на твою голову, Том! Что ты наделал? Зачем? Голова Тома безвольно качнулась, обнажив взгляду обширную рану от жвал паука, окружённую тонкими линиями уже не бьющейся чёрной крови. Зараза по телу Тома расползлась гораздо больше, чем у Айзека, перекинувшись на шею и прячась под доспехом. Макс смотрел на него пустым взглядом, перед глазами всё подёрнулось дрожащей пеленой, поплыло. — Том, ну как же… Вал Руайо, Эжени… без тебя. Как ты мог меня бросить? Мы же всегда… всегда всё… Макс задыхался. Не знал, что сказать, что сделать. Он обнял Тома, прижимая его голову к груди, и, стиснув зубы, бессильно и горько завыл. И все чувства, вмиг достигнув своего пика, лопнули, рассыпаясь осколками, холодом разливаясь по телу. И никакая рана не могла сравниться с той болью, разрубающей душу на куски. Как дальше идти на свет, оставив его в темноте? Как смириться с тишиной молчания Маллигара? Маллигар не может молчать! Макс слабо покачивался, держа на руках тело Тома. Он так и сидел, пока не начал гаснуть факел, погружая их во мрак и разбрызгивая по полу мелкие искры. Макс осторожно прислонился лбом ко лбу Тома и судорожно выдохнул. Оставалось лишь одно слово, которое он мог сказать ему. — Я обещаю, Том. За них и за тебя. Макс уложил его на землю, положил рядом меч, закрыл глаза. Затем поднялся и, не забирая факел, поплёлся по знакомой дороге. Меч в его руке волочился по камню, мелко дребезжал лезвием, оставляя за собой тонкий кровавый след. Вдалеке блекло светил огонёк факела и Макс тяжело шагал к нему, едва переставляя ноги. Он вышел к форту, по-прежнему молчаливому. Элизабет сидела на полу, потирая виски, вскинула испуганный взгляд. Мортимер нервно расхаживал из стороны в сторону и бросился к нему, едва заметив. — Слава Создателю, я уже думал… — он запнулся, глянул за спину Максу и с тревогой поднял глаза: — А где Том? Макс хотел ответить, но не смог, только покачал головой. Элизабет вздрогнула. Мортимер отшатнулся, хватая ртом воздух. Макс бросил меч, сел у стены, уронив голову. — Маллигар… — просипел Мортимер. — О, создатель… Они молчали, скованные скорбью. Тишина медленно оседала, давила на плечи, тоской оседала на дне души. Совсем недавно эти камни слышали живые голоса, смех Тома, нападки Мирабеллы, страх Альберта. Теперь осталась только глухая боль. Мортимер тихо кашлянул и попятился, указывая в темноту позади. — Я пойду… посмотрю, что там, дальше, — спешно произнёс он и исчез в коридоре. Макс проводил его взглядом. Он понимал — не каждый хочет признавать свою слабость. Макс и сам с силой сжимал переносицу, жмурился, едва начинало щипать глаза. Кровавая рана души жгла по краям, стягивалась тугим узлом, но оставалось ещё внутри что-то живое, пульсирующее, бившееся в такт сердцу. И вдруг тишина треснула голосом Элизабет. — Прости, — голос её звенел крупными бусинами катящихся по щекам слёз. — Это… Это всё я, Макс. Это я виновата. Если бы не я, то ничего бы не произошло. Если бы я только рассказала тебе… Прости меня, Макс. Пожалуйста, прости. Элизабет согнулась под тяжестью рыданий, вытирая ладонями щёки. Макс поднял на неё глаза. Вот он, последний осколок. Оставшаяся часть души, живая, не отданная. Бьющееся в его груди сердце. Макс подошёл и обнял её. Элизабет отпустила себя, предавшись горю, которое скрывала так долго. Она плакала, срываясь и обвиняя себя во всём, что случилось. Макс молчаливо слушал, потому что сам хотел сказать ей то же самое. — Ну всё, Элиз, тише. — Он отстранился, взял её лицо в руки. — Всё будет хорошо, слышишь? Я поговорю с Мортом, мы никому ничего не расскажем. — Пусть меня лучше усмирят, пускай, я заслужила! — Тогда и меня вместе с тобой. Макс поцеловал её в лоб, вытер слёзы. Элизабет всхлипывала задыхаясь. — Стало так тихо. Никого не осталось. — Элиз, ты не виновата. Так получилось, слышишь? Не смей винить себя. — Расскажи Вильгельму правду, Макс. Пусть он знает. Пусть скажет, что я заслужила. Я не смогу так жить, понимаешь? Я не смогу… — Хорошо, — кивнул Макс. — Я расскажу. Элизабет потёрла глаза, коснулась плеча Макса, пачкаясь в крови. — Сильно больно? Хотя что это я, конечно больно. — Нет, всё в порядке. Это ничего. — Альберт, — Элизабет вздохнула, проглатывая слёзы. — Альберт, говорили, неплохо лечил. Жаль я не умею. Даже свою царапину вылечить не могу, а уж твоё тем более. — Ничего, всё пройдёт. Все раны заживут. — Я надеюсь. Мне не нравится, что ты весь в крови. И у меня порез загноился, я даже помочь тебе не могу, вдруг занесу заразу. Макс поднял взгляд, всмотрелся в её лицо и тихо, упавшим голосом, попросил: — Покажи. Она закатала рукав, протянула руку. На белоснежной коже поперёк запястья чернел шрам с вздувшимися венами по краям. Холод — всё, что почувствовал Макс. Ужас пронизывающего до костей мороза сковал в тисках, опоясывая сердце стальными шипами. Как оторвать от себя ещё один кусок? Как обрубить душу ещё больше? Но это нужно было сделать. Это уже произошло. Всё уже решено. Судьба позволила ему выбрать, не давая вариантов. — Макс? — тихо позвала Элизабет. Кто угодно, но только не она. Элизабет не заслужила такой правды. Пускай она его возненавидит, пускай в последний миг он будет для неё чудовищем, но она не узнает… Макс улыбнулся и раскрыл объятья. — Иди сюда. Элизабет охотно прильнула к нему, последний вздох души, последний осколок, который нужно разбить. Макс гладил её по волосам, чувствуя, как она дышит. Дышит, будучи мёртвой. — Всё хорошо. Теперь всё будет хорошо. Я обещаю. Он нашарил на поясе кинжал Тома, крепко обхватил холодную рукоять. Ещё один миг, всего один короткий миг, разве он просит так много? Один вдох перед тем, как всё разрушить, оставив безмолвие забвения. — Я люблю тебя, Элиз. Ответить она не успела. Макс знал куда бить, чтобы было легко и быстро. Две жизни закончились одним ударом. Элизабет невольно прижалась к нему, ударила рукой по доспеху и тихо выдохнула, обмякнув в его руках. Макс не отпустил, продолжал обнимать бездыханное тело. Тёмная кровь лилась ему на руки, смешиваясь с его, с кровью Тома и выжигая всю боль, все чувства и воспоминания. Мортимер убивал кошмарных чудовищ. Том ушёл с честью, одолев одержимого. Первая кровь на руках Макса — его собственная кровь. Макс осторожно положил Элизабет на пол, равнодушно глядя на свои руки, сжимающие клинок и перепачканные чёрной кровью. Ничего больше не имело значения. Не было смысла ни в чём. — Ты что сделал? — послышался чей-то голос, показавшийся Максу знакомым. Он собрался ответить, но горло сковало удушающей цепью, пропуская только неясный сипящий звук. — С-скверна, — наконец вырвалось из груди. — Как и у Тома. Мортимер подошёл ближе, с мучительным ужасом разглядывая тёмные пятна. — Как ты узнал? Макс коснулся ещё тёплой руки Элизабет, повернул тыльной стороной. Мортимер наклонился и резко отпрянул, сжимая горло. — Ты в этом уверен? Макс, ты уверен? Макс медленно повернул голову в его сторону, окинул взглядом и дёрнул щекой. — И ты тоже? Мортимер весь дрожал, испуганно озираясь, глядя то на Макса, то на меч, то на Элизабет. — После того тейга… — тяжело дыша говорил он. — После битвы. Укусы почернели. Я не… Я не думал, что это так. Макс безразлично отвернулся. Мортимер неотрывно наблюдал за ним, сжимая рукоять меча. — Макс, — с мольбой начал он. — Макс, можно я пойду? Может, я смогу пробраться через тейги и найти Серых Стражей? А если нет, то лучше я погибну сражаясь. — Иди. Это твой выбор. Мортимер ещё постоял, опасаясь подвоха. Затем тихо отошёл от стены, и, обойдя Макса широким кругом, побежал к коридору. — Стой, — грянул Макс и Мортимер как по приказу замер дрожа. — Помоги мне. Всё, что происходило после этих слов и до первого глотка свежего воздуха напрочь вычеркнуто из памяти Макса. Он не помнит, как они, обламывая клинок и ногти, поднимали с пола плиты. Как несли с перекрёстка тело Тома и укладывали в каменную нишу. Как он вложил в руки Элизабет чёрную, как её кровь, корону, с мерцавшими внутри звёздами. Как стены звонко разносили молитву Мортимера. Но иногда тёмной ночью Макс просыпается с остатками этих видений, чтобы забыть к утру и через пару ночей снова увидеть впервые. И тогда он вспоминает, как смыкался холодный камень над головами Тома и Элизабет, навсегда отрезая от них свет. Как они решили оставить тело Альберта на том же месте, поближе к Мирабелле. Как он отдал Мортимеру сумку с припасами и остатками заготовок для факелов, и как растаяли в темноте тяжёлые шаги. И наступила тишина. Абсолютная тишина одиночества и смерти. И не было в мире звука, способного её разогнать. Макс выбрался из мрачного плена глубинных катакомб. Ночь властвовала над миром, полная луна серебрила траву и верхушки деревьев, и ему казалось, что это всё та же ночь, которая висела над головой, когда они вышли в поход. Холодный колючий ветер обдал Макса с головы до ног, заглянул в глубины сердца и не нашёл там ничего, кроме пустоты. Он прошёл совсем немного, чувствуя, как подкашиваются ноги, и тяжело рухнул на колени, словно стальной стержень проткнул насквозь, прибивая к земле. И не было сил сопротивляться, не было воли быть сильным. Макс согнулся, содрогаясь в сухих, безмолвных рыданиях. Впился зубами в руку, чтобы не закричать. Но боли не было. Осталась только пустота и застывший в ушах его собственный нечеловеческий вой, словно это он превращается в порождение тьмы. И не было смысла молчать. — Она ничего тебе не сделала! Они все ничего тебе не сделали! Макс кричал до хрипоты, разрывая горло, проклиная кровавого тирана, назвавшего себя Создателем, но тот обыкновенно остался безучастным. Макс опустил голову, тяжело дыша. Последние силы оставили его, и когда снова налетел порыв ветра, он как подкошенный рухнул спиной на землю. И в этот момент пошёл снег. Крупные снежные хлопья, кружась, падали с неба, ледяным слоем покрывая кровавое пепелище души. Это был тот редкий год, когда в Оствике выдалась снежная зима. Макс лежал на промёрзшей земле, смаргивая не то снежинки, не то холодные слёзы. Над ним возвышалось чёрное звёздное небо, словно осколок проклятой короны. Макс равнодушно рассматривал яркие блёстки, и вдруг они дрогнули, заплясали хороводом, выстраиваясь в разящий меч Юдекс, молнию Фульменоса, Тенебриум, Киос, Солиум и Драконис. И все они смеялись, им отозвался дикий демонический хохот, рвущий на части сознание. Макс закрыл глаза и всё стихло. Пустота. Ничего не осталось. Семеро братьев живут в тишине. Том всегда помнил о мире извне, Альберт во страхах потерял свет, Айзек когда-то дал важный обет. Макс прошлого тяжбы должен нести, Мортимер жизнь свою хочет спасти. Элизабет тайну короны хранила, Мирбелла осталась верна своей силе. Если найдёшь их среди темноты, Кого из братьев заменишь ты?