Призраки будущего (Shadows of the future)

      Квай-Гон распахнул глаза и уставился в уже ставший привычным потолок над головой, бродя взглядом по знакомым следам на краске, по сколам в лепнине, пытаясь прийти в себя.       Когда сердце немного успокоилось, а дыхание выровнялось, мужчина встал, с некоторой опаской ища взглядом любимые вещи, чтобы убедить свое взвинченное сознание, что ничего не изменилось, что все на своем положенном месте. Картины на стенах, разные безделушки, которые он коллекционировал назло и вопреки словам Совета, украшали полки, и все подарки его учеников находились там, где и должны были. Никаких пыльных коробок, сгруженных в углу, шкаф не распахнут в своей грустной пустоте.       Но все же какое-то необъяснимое беспокойство окутало его, и Квай-Гон вскочил с кровати, при этом запутавшись в одеяле. Как только ему удалось высвободиться, мужчина рванул к двери и нажал на панель, чтобы продолжить изучение уже коридора. Растение на месте, как и картина закатного пляжа, и в сознании прокатилась волна облегчения.       «Нужно выпить чай, — подумал Квай-Гон, устало прислонившись на мгновение к стене у дверного проема, проводя пальцами по распущенным волосам. — Мне нужно успокоиться: вся эта ситуация вокруг Оби-Вана сводит меня с ума».       Потирая виски, мужчина двинулся вдоль по коридору и вышел в общую зону, повернув в сторону маленькой кухни. Взмахом руки он активировал свет над варочной панелью и включил чайник, чтобы согреть немного воды, параллельно доставая с сушилки любимую кружку и ставя рядом. В ожидании он убрал тарелки, оставшиеся после ужина, медленно вдыхая легкий аромат знакомых специй, все еще висящий в воздухе.       Он улыбнулся, когда в сознании вспыхнули сцены вчерашнего вечера: накрывающего на стол Энакина, пока они с Оби-Ваном бок о бок готовили ужин, выбранный его учеником. Квай-Гон тогда отметил, как его падаван отчего-то больше не двигался на кухне так же грациозно, как раньше. Человеку со стороны показалось бы, что он двигается с грацией профессионального шефа, но тем, кому действительно были знакомы его настоящие навыки, движения падавана казались резкими и забытыми, словно он долгое время не готовил вообще.       Внутри Квай-Гон задавался вопросом: не были ли причиной этому его видения, но после мужчина устало вздохнул и решил оставить этот вопрос.       Ужин был прекрасен, полон смеха и историй, рассказанных по просьбе Энакина. После того, как они вместе все убрали, Оби-Ван с Энакином устроились за столом, разложив новый набор, пока Квай-Гон ознакомился с пришедшими сообщениями от Совета. Он поведал Энакину о решении Совета испытать его: среди прочих было прислано сообщение с точным временем встречи, — и несмотря на то, что мальчик не был удивлен, он все же явно занервничал. Тогда Оби-Ван взлохматил его волосы и спросил, как две детальки, которые были у него в руках, можно совместить, и успешно отвлек ребенка от неприятных мыслей.       Энакин начал клевать носом практически сразу после захода солнца, и Оби-Ван уложил его на свою кровать, убедив того, что сам он не прочь поспать и на диване. Квай-Гон готов был поспорить, что падаван еще поклялся, что ему приходилось спать и в худших местах, и хотя мастер понимал, что это действительно правда, образы, проскользнувшие через связь, ему так и не удалось опознать. Он вновь хотел спросить об этом Оби-Вана, но передумал, так как мог легко догадаться, какой получит ответ.       Все сводилось к этим проклятым видениям.       Звук закипевшей воды вывел Квай-Гона из состояния полудремы, и мужчина тряхнул головой, наполняя кружку. Он немного подождал, дав чаю возможность нормально завариться, и, когда вода окрасилась глубоким коричневым оттенком, чуть остудил жидкость. Сжав кружку в руке, он развернулся, собираясь расположиться у окна. К счастью, мужчина не разбудил Оби-Вана, и так как в связи не чувствовалось никаких колебаний…       — Призраков не существует, учитель.       Квай-Гон замер. У окна в тени стояла знакомая фигура.       — Так что оставайтесь мертвым.       Квай-Гон охнул, получив невидимый толчок, и кружка, которую он держал в руке, разлетелась вдребезги о кафельный пол кухни. Оби-Ван вскинулся и резко обернулся, распахнув в шоке красные, уставшие глаза, и они уставились друг на друга.       — Так что оставайтесь мертвым.       Они какое-то время так и стояли на своих местах ни разу не шелохнувшись, пока Квай-Гон громко не выругался: полу-горячий чай растекся по полу и достиг его голых ступней. Мужчина отпрянул назад, уставившись на устроенный им беспорядок. Слегка покачав головой, он усмехнулся и мановением руки включил верхний свет.       — С вами все в порядке, учитель? — спросил Оби-Ван, подходя ближе, но так и не поднимая взгляд, и Квай-Гон глубоко вздохнул. — Я не хотел напугать вас. Не думал, что кто-то будет не спать в этот час.       — А я не планировал вставать, уверяю тебя, — ответил мужчина, взяв лежащее рядом полотенце, и присел рядом с разбитой кружкой. — Мне приснился очень… тревожный сон, и я решил заварить себе чай.       — Хм, — пробормотал Оби-Ван, и Квай-Гон почувствовал, как он легким движением в Силе призвал к себе губку. Они в тишине принялись за уборку: Квай-Гон собирал осколки из коричневой лужи, а Оби-Ван вытирал пол вслед за ним, собирая чай медленными движениями. Квай-Гон закончил чуть раньше, чем Оби-Ван, так как падаван явно не обращал внимания на свои действия, находясь в тысячах световых лет отсюда.       — Вы мне расскажете? — в конце концов спросил молодой джедай, но все так же не решился поднять взгляд, и Квай-Гон прислонился к столешнице, скрестив руки на груди. Шипящий звук открывающейся двери заставил его развернуться, и мужчина постарался улыбнуться, когда увидел Энакина, выползшего в освещенную общую зону.       — Что… Случилось?.. — спросил ребенок, то и дело зевая, оставшись с практически закрытыми глазами, так как он щурился, пытаясь скорее привыкнуть к яркому свету. Рукой мальчик придерживал пижаму, которая сползала с его худенького тела. — Мне показалось, что что-то разбилось…       — Я уронил кружку, Эни, — ответил Квай-Гон, пока ребенок тер глаза и вновь зевнул. — Тебе не о чем беспокоиться.       — Точно?.. — спросил Энакин, вновь заразительно зевнув.       — Точно, — проговорил Оби-Ван, шагнув вперед и подхватив мальчика на руки, и Энакин сразу же обхватил руками его шею и прижался к джедаю. — Давай вернем тебя в кровать, хорошо? Еще слишком рано для тебя, учитывая еще и то, сколько всего вчера произошло.       — М-хм, — пробормотал Энакин, его глаза вновь начали слипаться, а голова качнулась, упав на плечо Оби-Вана. — Плавать круто, нужно вновь… завтра…       — Если захочешь, — ответил Оби-Ван, открыв дверь в комнату, и пока Квай-Гон остался один, он решил приготовить еще одну чашку чая, аккуратно выбирая не настолько любимую кружку в этот раз. Вода еще не успела остыть и, наполнив бокал, мужчина прислонился назад, обдумывая последний вопрос Оби-Вана.       «Почему я так не хочу делиться этим? Это лишь простое злорадное возмездие из-за того, что Оби-Ван может скрывать что-то от меня? Или это из-за того, что я не хочу его беспокоить подобным сном?»       Квай-Гон усмехнулся от своих мыслей. Если вспомнить прошлое, у его падавана было достаточно странных и выбивающих из колеи видений. Навряд ли что-то такое обыденное как этот сон, могло расстроить его…       — Хватит ли кипятка на еще одну кружку?       Во второй раз за эту ночь Оби-Ван умудрился напугать его, и Квай-Гон был рад, что на этот раз у него в руках не было чая, так как скорее всего тогда бы пришлось счищать его с туники.       — Думаю, да, — ответил мужчина, немного разболтав воду в чайнике. — Ты будешь как обычно?       Оби-Ван на долю секунды нахмурился, словно ему нужно было вспомнить, какой чай был для него «обычным», но затем выражение его лица расслабилось, и молодой джедай мотнул головой.       — Я знаю, обычно мы бережем его для важных случаев, но я хотел бы выпить ваш особый чай, если конечно вы не прочь поделиться им. Мне уже порядком поднадоел тот сладкий вид.       «Не говоря уже о том, что я не прикасался к нему многие годы», — послышалась слабая мысль, и секунду Квай-Гон тихо рассматривал своего ученика, пытаясь понять, исходила ли эта мысль от него.       Тем временем Оби-Ван направился было к окнам, но остановился у стола, потянувшись рукой в сторону речных камней. Но тут же отпрянул, сжав пальцы в кулак, словно обжегшись, и отвернулся, баюкая руку у груди.       Когда Квай-Гон так и не смог отследить мысль, он все же оттолкнулся от столешницы и, развернувшись, начал копаться в их шкафу для хранения чая. У самой дальней стены стоял невзрачный металлический контейнер, в котором хранился его «особенный» чай. Это была редкая смесь, и в свое время она стала подарком одного весьма довольного короля. Сам чай был сделан из специальных листьев, которые созревали примерно раз в двадцать лет. Он также был весьма дорогим, так как собирать его приходилось в очень тяжелых условиях постоянных сильных ветров и океанических штормов. Были намного более дешевые синтетические аналоги, но ни одна из них не могла передать полный аромат и оттенок чая из настоящих листьев.       Квай-Гон решил не задаваться вопросом с каких пор Оби-Вану внезапно стал нравиться Мер’ча, так как это был самый крепкий черный чай, какой Квай-Гон только смог разыскать, так как он вновь знал наверняка, какой ответ получит.       «Видения, видения, видения, — вновь задумался он, насыпая небольшое количество листьев во вторую кружку, убирая чай назад на свое место и добавляя воды. — Я сыт ими по горло. Да, для джедая важно сохранять терпение, но я уже не могу дождаться того момента, как Совет решит, можно тренировать Энакина или нет. Тогда вся эта канитель завершится».       — Вот, — проговорил Квай-Гон, беря обе кружки со столешницы и протягивая одну Оби-Вану. После чего выдвинул стул, одарил ученика настойчивым взглядом, убеждая его сесть, и обошел стол, устроившись с другой стороны. — Поговорим, когда ты выпьешь чай.       Оби-Ван не сказал ни слова, вертя кружку в руках и смотря на выдвинутый стул. Квай-Гон наблюдал за ним, сделав первый глоток, но Оби-Ван все же опустился на предложенное место, сразу же резко обмякнув. Он тоже сделал небольшой глоток чая, но привычные отвращение и кривая ухмылка, которые всегда появлялись на его лице при употреблении чая Квай-Гона, на удивление отсутствовали. Мужчина задумался: вновь сыграли свою роль видения, или падаван просто не обращает внимание на то, что пьет?       — Я знаю, что ты порой страдаешь бессонницей, Оби-Ван, — заговорил Квай-Гон, когда ученик отставил пустую кружку. — Но что-то мне подсказывает, что сегодня это не просто расстройство сна.       Оби-Ван ничего не ответил, и Квай-Гон почувствовал вспышку раздражения.       — У тебя было очередное видение, которым ты не можешь поделиться?       Оби-Ван нахмурился от горечи, прозвучавшей в словах, и перевел взгляд за окно на ночной город, но все так же остался молчалив.       Квай-Гон вздохнул, закрыв глаза и откинувшись назад на стуле.       — Прошу прощения, падаван. Мой тон был не совсем уместным.       — Все в порядке, — бездумно ответил Оби-Ван пустым голосом. — Вы растеряны. И я прекрасно понимаю почему.       — И все же, — ответил Квай-Гон, отставляя свою опустевшую кружку, — я твой учитель, и моя злость на тебя точно делу не поможет. А сейчас, если ты можешь, прошу, расскажи, что тебя беспокоит?       Оби-Ван поднял глаза, его бледность резко выделилась в искусственном свете. Темные круги под глазами стали более заметными, а лицо словно состарилось от выражения грусти, когда молодой человек посмотрел на Квай-Гона, и мужчина попытался побороть дрожь, пробежавшую при этом по его спине.       Какие ужасы мог увидеть Оби-Ван, чтобы его глаза выглядели настолько уставшими и печальными?       — Я не могу, учитель, — прошептал Оби-Ван, наклонив голову, и Квай-Гон нахмурился вновь.       — Что ты имеешь ввиду? Что ты не можешь?       — Я имею ввиду… — Оби-Ван зажмурил глаза, откинувшись на спинку, и схватился руками за голову, проведя пальцами по волосам. — Я не могу с этим справиться. Я не могу находиться здесь, в этой квартире. Просто здесь…       — Слишком много воспоминаний, — прошептал Квай-Гон, и Оби-Ван вскинул на него взгляд. — Слишком много призраков.       Между ними воцарилось тишина, их взгляды встретились, когда слова Квай-Гона повисли в воздухе, и мужчина почувствовал, как Оби-Ван взвешивает что-то внутри, после чего, очевидно придя к какому-то выводу, падаван выпрямился.       — Как… Кто вам это сказал? — спросил он шепотом, пытаясь скрыть дрожь в голосе, но Квай-Гон ее все равно почувствовал.       — Ты, — ответил он, отметив, как Оби-Ван во второй раз вскинулся в удивлении. — У меня был сон, в котором все мои вещи были упакованы и убраны подальше, и ты сказал, что тебе не стоило возвращаться сюда, — продолжил мужчина, заметив, как лицо Оби-Вана стало еще бледнее. — Знаешь, что ты мне еще сказал? Ты сказал, что призраков не существует.       — Так что оставайтесь мертвым, — прошептал Оби-Ван с широко открытыми глазами, и Сила закружилась вокруг него, когда падаван попытался удержать и скрыть что-то.       — Вот почему я не сплю в этот ранний час, Оби-Ван, — добавил Квай-Гон, — потому что я никак не могу понять, что это значило, или хотя бы откуда это. Я редко вижу сны, падаван, и когда это все же происходит, то этому должна быть весьма веская причина.       — Это… Это было… видение, — в конце концов ответил Оби-Ван, вздрогнув и съежившись. — Думаю, что оно каким-то образом просочилось через связь, хотя я и возвел самые сильные щиты, чтобы этого не произошло. Простите, что это вас побеспокоило.       Квай-Гон молча рассматривал своего ученика холодным взглядом.       — В последнее время меня беспокоит слишком много вещей, и, я думаю, еще одна уже не сыграет особой роли, — тихо проговорил мужчина. — И я дико хочу узнать, как видение могло так кардинально изменить твое присутствие в Силе, и я думаю, что меня удовлетворит хотя бы ответ, почему ты сказал мне «оставайтесь мертвым».       — Почему вы думаете, что я это знаю? — ответил Оби-Ван, и Квай-Гон одарил его сердитым взглядом.       — Называй это джедайским чутьем, — ответил мужчина, отметив, как при этом Оби-Ван слегка усмехнулся, хотя его взгляд так и остался тяжелым. — Исходя из того, что ты рассказал мне об обычных видениях, это отдельные фрагменты, маленькие отрывки, кусочки от общей картины. Этот же сон не похож ни на что, ранее описанное и рассказанное тобой, поэтому прости, если я слишком любопытен и подозрителен теперь.       — Боюсь, что я бы начал волноваться, если бы ваша реакция была другой, — проговорил Оби-Ван, а Квай-Гон хмыкнул, не веря его словам.       — Нет, ты бы притворился, что ничего не случилось и понадеялся бы, что я не замечу этого, и все забудется, — отрезал мужчина, отчего падаван скривился. — Итак, ты расскажешь мне или нет?       Оби-Ван поднял на него глаза, пытаясь встретиться взглядом с Квай-Гоном, а затем потянулся через стол, легко коснувшись пальцами руки наставника.       — Что…? — начал было спрашивать Квай-Гон, но ученик махнул головой, и мужчина нахмурился, когда Оби-Ван закрыл глаза. Он почувствовал, как связь открылась полностью, во всяком случае так широко, как это позволяли сильнейшие щиты Оби-Вана, которыми он накрыл определенные участки своего сознания. Квай-Гон вздохнул, но все же последовал примеру и закрыл глаза.       —Что ты делаешь?— спросил он не терпящим возражений тоном, мягко скользнув в их связь, остановившись на самом краю сознания Оби-Вана.       Сознание Квай-Гона парило в неизвестности, пока перед ним не открылся полный теней реалм, отчего мужчина внутренне ужаснулся. Оби-Ван всегда был одним из самых ярких светочей Силы, которых он встречал, он источал тепло, которое постоянно притягивало к нему людей и проблемы. Те несколько раз, когда Квай-Гон все же посещал его сознание, были связаны с тем, чтобы избавить молодого падавана от страхов и подбодрить его, и каждый раз его встречал умиротворенный покой, блаженное прибежище света, которым был буквально пропитан его ученик.       Но сейчас…       Несмотря на то, что свет все еще присутствовал, он каким-то образом потускнел, испещренный глубокими темными ямами скорби и печали, которых Квай-Гон никогда раньше не видел.       «Когда это могло случиться? — ужаснулся мужчина, в безуспешных попытках пытаясь отгородиться от этих пожирающих душу чувств. — Почему я раньше этого не заметил?»       —Учитель— услышал он мысль Оби-Вана, и Квай-Гон уставился на человека, появившегося перед ним, словно материализовавшегося из теней. Это был Оби-Ван, и в то же время не он. У мужчины были такие же глаза цвета морской волны, такие же рыжие волосы, но держался он совсем иначе: с чувством собственного достоинства, уверенности, чего Оби-Вану, которого знал Квай-Гон, еще лишь предстояло достичь.       Плюс к этому он выглядел по крайней мере на десять лет старше. На висках проступили первые проблески седины, на лице появились морщины, однако не это сбило его с толку, а аккуратно стриженая борода. Квай-Гон никогда не думал, что увидит своего ученика с ней, однако Оби-Ван стоял перед ним, безупречный и выдающийся, как и любой другой состоявшийся мастер.       —Я думал, что будет легче показать вам—       —Показать мне что?— спросил Квай-Гон, когда Оби-Ван повернулся, кинув через плечо взгляд на лабиринт своего сознания. Раздался приглушенный щелчок, словно ключ повернулся в старомодной скважине и дверной язычок открылся, и Оби-Ван вновь перевел взгляд на шокированного мастера.       —Ответ на ваш вопрос—       И затем он исчез, оставив Квай-Гона парить в связи, потерянно хмурясь. Послышался смешанный шепот, звук скрещивающихся в схватке световых мечей, обескураженный вскрик. Пространство наполнилось странным гулом, и мир вокруг Квай-Гона качнулся, тьма рассеялась, открывая его взору некое яркое техническое подземелье города, с перекинутыми в разных направлениях большого зала мостками.       Набу, — раздался шепот. Основание их главного дворца, генераторы энергии целой столицы.       Гул усилился, и Квай-Гон развернулся, увидев нечто, что походило на ряд больших красных энергетических ворот, и он заметил три фигуры, яростно сражающихся на мостике, когда створки с шипением разъехались. Он сделал осторожный шаг в сторону схватки, но внезапно оказался прямо позади нее, пытаясь справиться с шоком.       Один сражающийся был ситхом с Татуина: он сбросил верхнюю робу, и на его татуированном лице сияла ухмылка, пока он крутился в смертельном танце, орудуя двухклинковым световым мечом и сражаясь с парой очень знакомых джедаев. Оби-Ван — такой же двадцатипятилетний падаван — замахнулся своим небесно-голубым мечом, и был грубо скинут с мостика неожиданным ударом ситха. Квай-Гон наблюдал, как падаван полетел вниз, с болезненным звуком приземлившись на приличном удалении под ними, оставив второго джедая сражаться в одиночестве.       «Из всех причудливых впечатлений, которые я когда-либо испытывал, это явно выигрывает у коррелианского пирога», — подумал мужчина, наблюдая за тем, как его точная копия с грациозной комбинацией плавности и энергичности сражается с ситхом. Квай-Гон прекрасно видел, что другой он полностью высвободил себя, если можно было так выразиться, и сражался на высшем уровне, с легкостью встречая каждый удар противника. Они плавно двигались в сторону раздвижных энергетических ворот, их мечи шипели и взрывались искрами от каждого соприкосновения, ситх представлял из себя темный вихрь, в то время как тот, другой Квай-Гон источал пронизывающую его живую светлую Силу.       Квай-Гон последовал за ними, не имея возможности остановиться, отметив при этом, что Оби-Ван поднялся, немного качнув головой. Его взгляд быстро нашел сражающихся, которые с постоянством обрушивали друг на друга удар за ударом, в вихре голубого и красного. В молодых глазах цвета морской волны отразился страх, и он буквально пронесся мимо Квай-Гона, полностью сосредоточив свой взгляд на наставнике, которому необходима была помощь.       И ведь как бы Квай-Гон ни хотел этого признавать, он все же был далеко не молод. Он все еще помнит уровень умений ситха во время их схватки на Татуине, и он тогда уже понимал, что в одиночку ему не удалось бы справиться с последователем тьмы. И сейчас он чувствовал, что удары его двойника становятся все слабее, мощь, вложенная в них, опасно истончается. Он увидел капельки пота, начавшие стекать по лбу другого мужчины, легкую дрожь в руках, когда тот с трудом блокировал норовистый удар забрака.       —Держитесь, мастер!— услышал он в связи отчаянный призыв Оби-Вана, пусть в это время его внимание и было сосредоточено на втором Квай-Гоне. —Продержитесь еще немного! Я почти рядом!—       —Поспеши— последовал тихий ответ, и Сила завихрилась вокруг Оби-Вана, когда он постарался придать своему бегу ускорение. Но не успел он это сделать, как створки вновь закрылись, блокируя его в самом начале коридора. Второй Квай-Гон стоял в противоположном конце, на приличном расстоянии от ученика, но судя по тому, что было видно Квай-Гону, от ситха, который словно дикий зверь в клетке начал метаться внутри, его отделял один энергощит.       —Мастер, вам нужно немного подождать, когда эти двери вновь откроются, чтобы я мог вам нормально помочь— отправил в связи Оби-Ван, и от едва контролируемой им паники Сила вокруг закружились и исказилась. Квай-Гон заметил, как молодой падаван сжимал и разжимал руки в кулаки, нервно переминаясь с ноги на ногу, отсчитывая секунды до того момента, как створки откроются. —Иначе, я могу не успеть добраться до вас—       Вот тот Оби-Ван, которого помнит Квай-Гон: полностью вежлив с незнакомцами и отчитывающий наставника по Кодексу. Нетерпеливый, безрассудный и всю свою жизнь посвятивший своему падаванству, Ордену и учителю, которого он любит словно отца. Он не был испуганным подростком, с которым мужчина давным-давно познакомился, который боялся неизведанного зла и которого преследовали невидимые демоны, и вокруг него ярким ореолом горел свет.       —Со мной все будет хорошо. Не волнуйся— послышался ответ его копии, и Квай-Гон отметил, как его двойник опустился на колени, пытаясь сберечь еще оставшиеся силы. —Успокойся, падаван. Твой страх отвлекает меня—       Оби-Ван скривился.       —Простите, учитель. Но мы никогда не сражались ни с чем подобным, и я волнуюсь. Я могу не успеть достигнуть конца коридора до того, как створки вновь сомкнутся, и я не хочу, чтобы вы сражались с этим монстром в одиночку—       В Силе почувствовался теплый толчок, когда другой Квай-Гон поблагодарил Оби-Вана за его участие.       —Ты успеешь, падаван. Я полностью уверен в твоих силах—       Окутавший их гул усилился, и Квай-Гон заметил, как напрягся Оби-Ван, готовясь сорваться с места. Едва ворота открылись достаточно, чтобы он мог сквозь них проскочить, он бросился бегом по коридору, разогнавшись так быстро, как только позволяла ему Сила, сосредоточив свой взгляд на сражающихся впереди.       —Почти… Нет! Не сейчас, только не это!—       Гул вновь усилился, когда Оби-Ван достиг последних створок, и ему пришлось резко затормозить, чтобы избежать опасности рассечения, но это мало успокаивало. Еще один барьер отделял его от наставника, и тревога молодого человека усилилась, сковывая его тело и заставляя Силу вокруг замереть.       — Успокойся, — услышал Квай-Гон шепот, а затем глубокий выдох, сделанный в попытках ослабить нарастающую панику. Его взгляд был полностью сосредоточен на сражающихся фигурах в паре метров от них, которые лавировали в узком пространстве, кружась на краю пропасти, назначение которой Квай-Гон не мог определить. Удары сыпались со все большей частотой, двое мужчин превратились в расплывчатые фигуры, вокруг каждого клубились совершенно противоположные стороны Силы, пытаясь превзойти друг друга они кружились и прыгали с невероятной скоростью.       «Пятнадцать, четырнадцать, тринадцать… — послышались мысли Оби-Вана, несмотря на установленные щиты, которые воздвиг падаван, чтобы не отвлекать своего мастера. — Ну же, давай, совсем чуть-чуть… держитесь учитель!»       И затем это случилось.       Квай-Гон поднял взгляд как раз вовремя, чтобы увидеть, как запоздалая верхняя атака оставила грудь его двойника неприкрытой, и ситх дернулся вперед, по рукоять загоняя свой алый клинок в тело мастера.       — Нет!       —Учитель!— послышался панический вскрик Оби-Вана. Квай-Гон в шоке уставился на своего двойника, который моргнул от удивления, а ситх ударил его в грудь кулаком, отбрасывая поверженного джедая назад.       После чего забрак сосредоточил все свое внимание на Оби-Ване, его желтые глаза заблестели, а губы скривились в искаженной ухмылке. Однако Оби-Ван похоже этого не заметил: от него волнами исходили гнев и ужас, которые в удвоенном объеме ощущал Квай-Гон. В ответ Сила вокруг заклокотала, словно штормящий океан, и буря только усилилась, когда раненый Квай-Гон упал на пол с пугающе громким глухим звуком.       —Учитель, нет! Говорите со мной! Прошу! Пожалуйста, держитесь!—       Ответа не последовало, лишь едва различимое бормотание, после чего энергетические створки распахнулись. Из горла Оби-Вана вырвался неистовый яростный крик, и он кинулся на ситха. Но Квай-Гон понял, что не может отвести взгляд от себя другого, лежащего на дюрастальном полу с давно закрытыми глазами. Мужчина чувствовал, что с жизнью того связывала последняя ниточка, которая с каждой секундой все истончалась.       Послышался скрежет металла о металл, когда Оби-Ван призвал в руку меч наставника, но Квай-Гон не поднял взгляд. Он вдруг осознал, что вообще не может двигаться, что он замер, все так же смотря на своего медленно умирающего двойника. Эта картина заставила мороз побежать по его коже, скрутила и сдавила его внутренности…       Створки вновь закрылись, и Квай-Гон остался стоять на месте, наблюдая за всем сквозь красные энергетические щиты: Оби-Ван рубанул по рукояти меча Ситха, отчего алые лучи с шипением погасли. Падаван сделал невероятный кувырок и с напряженным рыком разрубил противника ровно посередине, отчего его лицо исказилось в гримасе.       Враг пал, в его желтых глазах так и застыло пораженное выражение, и его разрубленное на части тело полетело вниз по широкой трубе шахты.       —Учитель!—       Оби-Ван кинулся к поверженному наставнику, падая на колени, руками обхватывая его лицо. Квай-Гон увидел, как мужчина при этом медленно открыл глаза, но его пустой взгляд едва ли мог узнать склонившегося человека, и его рука дернулась, словно он хотел потянуться и прикоснуться к Оби-Вану.       —Учитель, вы только держитесь! Я отнесу вас в медцентр! Ситха больше нет — теперь все будет хорошо!— Оби-Ван чуть ли не кричал, пытаясь с помощью связи помочь наставнику не потерять сознание. —Мне нужно, чтобы вы продержались еще немного! Вы не можете умереть: не сейчас, не таким образом! Вы слышите меня? Учитель?—       — Оби… Ван… — послышался шепот мужчины, его взгляд мутнел все сильнее, и он с трудом потянулся и с нежностью коснулся свисающей косички падавана. Квай-Гон чувствовал, как со все возрастающей скоростью гаснет связь, несмотря на то, что Оби-Ван пытался поддерживать ее, пока пальцы наставника все продолжали слабо перебирать косичку.       — Обучи… мальчика…       Квай-Гон почувствовал, как после этих слов Оби-Ван замер, и хотя глубоко внутри ученик все еще взывал к Силе, требуя спасти его умирающего наставника, в нем вспыхнула темная горечь, начавшая поглощать сознание Оби-Вана, вскрывая несколько глубоких душевных ран.       — Обещай… мне…       — Я обещаю, — прошептал Оби-Ван, хотя Квай-Гон слышал каждую кричащую мысль ученика, просящую наставника сказать еще что-либо, сказать, как он гордится своим падаваном, даже несмотря на то, что тот был недостаточно быстр… даже несмотря на то, что тот не справился…       Но ничего не последовало.       С губ мастера сорвался последний выдох, и его глаза остекленели, оставив Оби-Вана одного в глубинах инженерных отсеков города. Квай-Гон наблюдал, как падаван с силой зажмурил глаза, прижавшись лбом к лицу своего мертвого учителя. Сила окутала его, когда скорбь и горечь взвились в молодом человеке, словно дикие звери, которые рвут душу изнутри. Он начал раскачиваться взад-вперед, даже не пытаясь стереть бегущие по щекам и падающие вниз слезы, и прижал тело наставника к себе, все еще крича глубоко внутри и отрицая произошедшее.       Квай-Гон с болью закрыл глаза, когда из горла Оби-Вана вырвался первый душераздирающий крик, нечеловеческий вой, который эхом отразился в Силе, и мужчина понял, что его трясет.       —О мой падаван… Это то, что ты увидел?—

***

      Квай-Гон во второй раз за эту ночь ошарашенно распахнул глаза, и обнаружил над собой потолок общей зоны их квартиры. Пришло осознание того, что он лежит на диване, однако он совсем не помнил, как на нем оказался. Моргнув несколько раз, пытаясь убрать из глаз пелену от слез, он огляделся в поисках Оби-Вана.       Ученик обнаружился на кухне: он кипятил воду, чтобы заварить еще чай, и когда Квай-Гон сел, параллельно легко толкнувшись в щиты Оби-Вана, молодой Джедай напрягся.       — Завари две чашки Мер’ча, пожалуйста, — сказал Квай-Гон, получив в ответ кивок, однако взгляд Оби-Ван на него так и не поднял. — Почему ты не показал мне это раньше, Оби-Ван? — спросил он, когда воцарилась тишина, однако ученик вновь промолчал, и лишь легкая дрожь в руках, проявившаяся, когда он наливал чай, выдавала его дискомфорт.       — Оби-Ван?       Молодой джедай молчал и, взяв чашки, вышел в общую зону, все так же глядя в пол. Он протянул наставнику одну из кружек, после чего сел рядом с диваном, осторожно сделав глоток.       Квай-Гон последовал его примеру, и тоже осторожно отхлебнул напиток, рассматривая своего падавана: взгляд того был устремлен в пустоту, и в сознании мужчины что-то щелкнуло.       Отставив свою кружку на боковой столик, Квай-Гон также выхватил кружку из рук падавана и поставил ее рядом со своей. Мужчина соскользнул с дивана, встав перед своим падаваном на колени, и стиснул его в крепких объятьях.       Квай-Гон почувствовал, как треснул контроль, под которым держал свои эмоции Оби-Ван, и ученик обнял его в ответ. Его руки мертвой хваткой уцепились за тунику мастера, и молодой джедай прижался лицом к плечу Квай-Гона.       Из горла падавана вырвался всхлип, и Квай-Гон отправил сквозь связь спокойствие, добавив любовь, привязанность, и все теплые чувства, которые испытывал по отношению к ученику, пытаясь избавить его от чувств потерянности и одиночества, охвативших его душу. От этого Оби-Ван еще крепче сжал в руках тунику мужчины, расплакавшись сильнее, но Квай-Гон чувствовал, как он освобождается, все же видимо понимая, что видение так и осталось видением, что ему не пришлось стать свидетелем того, как его... отца убивают. Молодой джедай, словно губка, впитывал все чувства, что отправлял ему Квай-Гон, пытаясь исцелить все еще кровоточащие раны на сердце. И у мужчины зародилось чувство, что именно эта рана существует уже многие годы: лишь время от времени она покрывалась струпьями, но ни разу не была исцелена полностью, и Квай-Гон не мог молчать дольше.       — Как долго ты с этим жил? — тихо пробормотал он, круговыми движениями поглаживая трясущуюся спину Оби-Вана. — Как долго ты держал это в себе? И почему только я раньше не заметил?..       — Годы, — послышался приглушенный шепот, и Квай-Гон сильнее сжал падавана в объятиях, положив подбородок на голову Оби-Вана. — Многие, многие годы.       — Почему ты мне ничего не сказал? — прошептал мужчина, закрыв глаза и окутывая ученика как можно большим количеством положительной энергии и эмоций. — Я бы помог тебе справиться с этим. Я бы давно помог тебе исцелиться.       — Вы не могли, — услышал он приглушенный ответ, за которым последовал горький, полный боли смешок. — Никто не мог мне помочь. Разве вы не видите? Я был один, и единственный человек, которому когда-либо было до меня дело, был мертв.       «Я», — подумал Квай-Гон, глубоко внутри разрываясь от горечи и скорби Оби-Вана, но с другой стороны удивляясь: а действительно ли все эти чувства были вызваны этим пугающим видением? Да, оно было просто ужасным и травмирующим, но разве Оби-Ван не понимает, что это все была не реальность? Что Квай-Гон все еще жив, и у него нет никаких дымящихся ран от светового меча на груди?       — Падаван, — прошептал мужчина, мягко баюкая его в своих объятиях. — Ты не должен потеряться в видениях. Ты слышишь? Вот здесь, сейчас — наша реальность; а видение, оно всего лишь видение. Этого не случилось. Ты в безопасности, я живой, и мы даже не на Набу сейчас. Мы, возможно, даже там больше не окажемся, так как магистр Йода пока оставил нас в Храме на некоторое время. Другая команда джедаев, более молодые мастера, у которых нет пока учеников, назначены защищать королеву вместо нас. Прошу, падаван. Сосредоточься на моем голосе: это твоя реальность.       — Как бы я хотел в это верить, учитель, — прошептал Оби-Ван между всхлипами, чтобы его можно было расслышать. — Я очень хочу в это верить, но не могу. Не совсем. Слишком много боли. Поэтому я убрал все с глаз долой, поэтому закинул все в коробки и в шкаф, чтобы они не напоминали мне ни о чем. Я не хотел вспоминать. Я думал, что таким образом будет меньше боли, я думал, что смогу защититься от повторения подобного. А затем…       — Оби-Ван, ты меня не слушаешь, — ответил мужчина более строгим голосом, когда речь ученика вновь прервалась и послышались всхлипы. — Я здесь. Я — не призрак. Отпусти эту боль, потому что она происходит из ничего. Разве ты не видишь, падаван? Я не умер. Я не умер!       — Я знал, что что-то все же не так!       Квай-Гон резко вскинул голову, и увидел пристально смотрящего на них от входа в общую зону Энакина: мальчик упер руки в бока, но в его глазах блестели слезы, оставляя дорожки на щеках. Оби-Ван вздрогнул, сильнее сжимая наставника и больше уткнувшись в его тунику, и Квай-Гон мысленно нахмурился. Почему появление Энакина вызвало у молодого джедая такую реакцию?       — Иди сюда, Эни, — мягко проговорил мужчина, немного отпустив падавана и протянув освободившуюся руку в сторону мальчика. — До этого и правда все было в порядке, Оби-Ван просто меня напугал немного.       Энакин с сомнением посмотрел на него, пусть и не так, как на протянутую ранее у бассейна руку Оби-Вана, но все же сделал несколько шагов и схватился за ладонь Квай-Гона. После чего он опустил взгляд на падавана, прикусив губу и явно сдерживая норовившие упасть с ресниц слезы.       — Я тоже это видел, — прошептал ребенок, с силой сжимая руку мужчины. И добавил, заметив непонимающий взгляд Квай-Гона: — Я видел то, что его так расстроило, как вы сражались с тем темным, плохим джедаем, — от этих слов Оби-Ван резко выпрямился и удивленно уставился на мальчика. — Я почти сразу заснул, но затем увидел сон, там был красивый дворец, но я слышал, как где-то идет сражение, поэтому пошел на звук, и увидел дерущихся тебя и Квай-Гона, — пробормотал ребенок слегка дрожащим голосом. — Мне пришлось смотреть, и я ничего не мог сделать. И я не мог помочь избежать того, что произошло.       — Как?.. — прошептал Оби-Ван, кинув взгляд на Квай-Гона, который в ответ изогнул бровь.       —У вас с ним связь, Оби-Ван, и она с каждым часом все крепнет и крепнет с той самой первой ночи на корабле— ответил мужчина, отметив как от его слов расширились глаза падавана. —Чуть раньше ты уже использовал ее, чтобы разбудить мальчика. Уж это-то ты помнишь?—       Оби-Ван закрыл глаза, и чуть отстранился от мужчины, чтобы иметь возможность повернуться к Энакину.       — Прости меня, Эни, — проговорил он, вновь открыв глаза. — Я не хотел, чтобы ты это увидел, и я извиняюсь, если этот сон напугал тебя.       Энакин отрицательно тряхнул головой, и из его глаз закапали слезы, и Оби-Ван протянул руку и легко коснулся плеча мальчика.       — Просто так больно, — прошептал он. — Это было хуже, чем любой мой ночной кошмар.       — Иди сюда, — проговорил Оби-Ван, и Энакин кинулся в объятия падавана, обвивая руками его шею, после чего Квай-Гон обнял их обоих, подавив улыбку, готовую появиться на его губах от мысленной картины их троих.       — Ты не один, Оби-Ван, — услышал он слова Энакина, сказанные чуть приглушенным голосом. — У тебя есть я, есть Квай-Гон, и никто из нас не собирается тебя покинуть.       Квай-Гон заметил легкую улыбку, коснувшуюся губ Оби-Вана, и сильнее сжал в объятиях их обоих.       — Ты прав, Эни, — ответил Оби-Ван, вновь положив голову на плечо Квай-Гона и закрыв глаза. И через связь Квай-Гон почувствовал, как рана начала затягиваться, хотя от нее еще исходили горе и скорбь. — Я не один.       Это моя реальность, — послышался в Силе шепот. — И нужно жить здесь и сейчас.