Призраки будущего (Shadows of the future)

      Квай-Гон стоял перед транспаристалевыми дверьми балкона и наблюдал за обычным течением жизни на Корусанте. Движение стало более интенсивным, люди спешили на обед, и мужчина слегка вздохнул. Обычно в это время они с Оби-Ваном спускались в столовую и присоединялись к другим джедаям, чтобы поесть, но сейчас он начал сомневаться, что сегодня это будет возможно.       Оби-Ван все еще не вернулся из залов исцеления.       Поведение ученика с того момента, как он почувствовал боль Энакина, было совершенно не характерным для него, и как бы Квай-Гон не хотел этого признавать, но магистр Йода был прав — Оби-Ван слишком походил на него самого. То, как падаван вел себя в залах Совета было просто невероятно, и несмотря на то, что Квай-Гону было приятно наблюдать, как его ученик отстаивает свое мнение и оспаривает то, что считает неправильным, мастер-джедай все равно был слишком обеспокоен этим фактом.       Потому что тот молодой человек, что гордо и стойко противостоял Совету, не имел ничего общего с Оби-Ваном, которого Квай-Гон знал на протяжении многих лет.       Мужчина понимал, что что-то кардинально изменило его ученика, и не важно, были это те видения или что-то еще. Но Квай-Гон чувствовал, что на этом перемены еще далеко не закончились. Мужчина ощутил, что молодой падаван пришел к какому-то решению, когда они вышли из лифта, направившись к целителям, но прежде, чем Квай-Гон мог спросить его об этом, Оби-Ван рванул дальше по коридору.       Падаван явно даже не заметил, что не следует за Квай-Гоном, как всегда делал это на один почтительный шаг позади, но целеустремленно шел вперед с каменным выражением лица, отчего тем немногим джедаям, что попадались на его пути, буквально приходилось отскакивать в разные стороны. А Квай-Гону лишь оставалось едва поспевать за учеником, ловя на себе озадаченные взгляды других мастеров, гадающих, что случилось с обычно таким тихим и почтительным падаваном Кеноби.       Квай-Гон вынужден был извиняться за отдавленные пальцы и оскорбленные чувства, так как Оби-Ван даже не думал останавливаться, и с каждым новым инцидентом терпение мастера все истончалось. Один бедный юнлинг настолько поторопилась убраться с дороги, что врезалась в колонну, ударившись головой о камень, и мужчине понадобилось несколько минут, чтобы успокоить плачущего ребенка и проверить ее на наличие какой-либо травмы, в результате чего его падавана уже и след простыл.       Вообще сложно было потерять кого-то в Храме, и мужчина это прекрасно знал. Однако же вот он стоит посреди коридора, не имея возможности найти ученика даже с помощью связи из-за того, что Оби-Ван вновь возвел щиты, которые полностью прятали его сознание.       И все же Квай-Гон не особо беспокоился: он знал конечную цель Оби-Вана, плюс он мог просто последовать по цепочке из опешивших джедаев, стоящих вдоль стен и не до конца понимающих, что вообще только что произошло.       Мужчина продолжил свой путь, направляясь к целителям, но когда он зашел в приемный зал, в его планы вмешалось одно обстоятельство.       Этот проклятый дроид отказался сказать ему, заходил ли вообще Оби-Ван сюда или нет, не говоря уже о том, у какого ментального целителя он сейчас находится. Квай-Гон попросил хотя бы просто связаться с целителем, так как был уверен, что Оби-Ван там, и подтвердить его слова, но дроид и в этом отказал, утверждая, что если бы он действительно был мастером молодого джедая, то он мог бы спокойно связаться с ним через связь.       «И это бы действительно сработало, если бы Оби-Ван все еще мог слышать меня», — с грустью подумал мужчина и вздохнул, выпуская свои эмоции.       Квай-Гон решил тут же дождаться ученика, но дроид позвал охрану Храма в связи с якобы подозрительным человеком, пытающимся выследить падавана. Мастер раздраженно выдохнул, но все же решил, что лучше будет подождать возвращения Оби-Вана в их квартире.       Туда он и вернулся, заварил себе кружку чая и стал ждать.       И ждать.       И ждать.       Квай-Гон начал читать какую-то кулинарную книгу, чтобы хоть как-то скоротать время, ту, над которой Энакин и Оби-Ван сидели вчера вечером, ища что-нибудь интересное на ужин, но отложил, когда понял, что уже прошло довольно много времени. Мужчина подошел к окну, рассматривая город за стеклом, и забеспокоился: что могло еще произойти? Но потом вспомнил, что ментальное целительство никогда не было быстрым.       Дверь с шипением открылась, и Квай-Гон резко обернулся, быстро направившись ко входу, когда увидел Оби-Вана, держащего на руках заснувшего и свернувшегося калачиком Энакина. Мужчина ничего не сказал и махнул в сторону дивана, где все еще лежали сложенные подушка и покрывало Оби-Вана, и после того, как падаван скинул сапоги, легким движением в Силе расположив их рядом с обувью Квай-Гона, он двинулся вглубь квартиры и попытался уложить ребенка, с трудом разжимая ухватившиеся за его тунику пальцы.       — Что сказал целитель? — тихо спросил Квай-Гон, разворачивая покрывало, когда Оби-Ван все же разжал кулачки мальчика и осторожно начал снимать его ботинки. — Нанесен какой-нибудь непоправимый вред?       — Ничего, — со вздохом ответил падаван, присев на корточки и протерев глаза. — Однако я выслушал весьма резкую лекцию целителя, что Энакина сразу не принесли в залы, и что я мог подумать о том, чтобы попытался самостоятельно помочь ему. Я не сказал ей, что эта мысль даже не пришла мне в голову, потому что я не совсем глупый, да и сомневаюсь, что попытки самолечения помогли бы в той ситуации.       Квай-Гон тихо усмехнулся и накрыл ребенка, после чего удивленно моргнул, когда обнаружил на себе выжидающий взгляд Оби-Вана.       — Да, падаван?       — А где были вы, мастер? Я думал, что вы шли передо мной, поэтому когда я оказался у целителей и вынужден был сам говорить с ними, я был немного удивлен, — ответил молодой джедай, а Квай-Гон сел в ближайшее кресло.       — Нет, падаван, я был позади тебя, ликвидировал последствия стихийного бедствия, — проговорил мужчина, отчего Оби-Ван вскинул брови. — Ты возможно не заметил, но ты чуть не «споткнулся» о пятнадцать маленьких юнлингов, некоторым из которых не было еще и шести и практически врезался в одного мастера, и я бы предпочел, чтобы этого не произошло, потому что в итоге мне пришлось почти пятнадцать минут извиняться за твое поведение.       — Я этого не заметил, — тихо проговорил Оби-Ван.       — Я это уже понял, — парировал Квай-Гон, потянувшись и дернув Оби-Вана за косичку, отчего тот скривился. — Где был твой разум, падаван? Ты явно не разбирал, что находится вокруг тебя.       — Я задумался, учитель, — вновь вздохнув ответил Оби-Ван и привалился спиной к дивану.       — Уж не над моим ли проигнорированным чуть ранее вопросом? — спросил Квай-Гон, а ученик вновь скривился. — Тебе многое придется объяснять, Оби-Ван, и мне очень интересно, как ты это сделаешь, так как список все полнится и полнится.       Молодой человек закрыл глаза.       — Я знаю, мастер, поверьте, знаю, — пробормотал он, вновь проводя руками по глазам. — Но не могу ничего рассказать, пока не пойму, что Совет предпримет после моего сегодняшнего поведения, и к какому решению они придут в случае с Энакином.       — Ты из раза в раз повторяешь одно и то же, падаван, — выдохнул Квай-Гон, откидываясь на спинку кресла. — И я надеюсь, что этот твой секрет стоит всей каши, которую ты заварил вокруг него, или в противном случае я буду весьма разочарован.       Оби-Ван коротко усмехнулся, и его руки, в последний раз проведя по лицу, расслаблено опустились на колени с глухим звуком.       — Вы не против, если я сначала помедитирую, прежде чем мы начнем обсуждение моего сегодняшнего поведения? — спросил он, и Квай-Гон удивленно вскинул брови.       — Я правда должен от всей души поблагодарить эти видения, падаван, — проговорил мужчина, а Оби-Ван чуть улыбнулся. — Ты не только убрался в своей комнате и где-то почерпнул невероятную храбрость, которая тебе явно пригодилась сегодня во время стычки с Советом, но ты еще и медитируешь наверное больше меня. Я просто боюсь представить, как они повлияли на твои навыки владения световым мечом, учитывая как изменилось твое присутствие в Силе.       — О, у вас еще будет шанс понять это, мастер, я уверен, если мы все еще собираемся сразиться сегодня, — ответил Оби-Ван, поднимаясь с пола, но замер, когда маленькая ручка потянулась и схватила его за рукав. Квай-Гон от этого улыбнулся, а молодой падаван вновь склонился над диваном, пытаясь свободной рукой в очередной раз разжать пальцы Энакина, чтобы освободиться.       — Проблемы, падаван? — спросил Квай-Гон, поднимаясь и беря со стола опустевшую кружку, и направился в сторону кухни.       — Да нет, ничего страшного, — ответил Оби-Ван. — Я должен был понять, что все слишком хорошо, чтобы быть правдой: у целителей он так и не отпустил меня.       Квай-Гон кинул на них взгляд через плечо как раз в тот момент, когда Оби-Ван пригладил волосы Энакина, и мальчик сонно моргнул и посмотрел на него.       — Привет, Эни, — пробормотал падаван, ярко улыбнувшись, и мальчик постарался слабо улыбнуться в ответ. — Как себя чувствуешь? Лучше?       — Немного лучше, — пробормотал ребенок, и Квай-Гон оставил кружку, чтобы вернуться в общую зону. — Что со мной произошло? Я как будто вновь разбился на поде…       — Хочешь сказать, ты ничего не помнишь? — спросил Оби-Ван, кинув взгляд на Квай-Гона, который тоже нахмурился. — Ты не помнишь встречу с Советом или тесты, что ты проходил?       Энакин несколько раз моргнул, все еще не открывая полностью глаз, и тряхнул головой.       — Последнее, что я помню… мы вышли из лифта и встретились с Квай-Гоном, — мальчик слегка поморщился. — Я не люблю лифты. Мне в них становится плохо.       — И ничего после этого? Больше ничего не помнишь?       Энакин вновь отрицательно мотнул головой.       — Ничего. Случилось что-то плохое?       — Да, — со вздохом ответил Оби-Ван, свободной рукой все так же поглаживая волосы мальчика. — Члены Совета попытались провести кое-какую проверку, чтобы просмотреть твои воспоминания. Но проблема оказалась в том, что ты раньше никогда такого не испытывал, поэтому все закончилось не совсем хорошо. Ты не мог до конца понять, как контролировать свою реакцию и эмоции, поэтому тебе стало больно. И когда ты не мог уже терпеть, ситуация совершенно вышла из-под контроля.       — Вау, — прошептал Энакин, медленно моргая. — Но, со мной же все будет хорошо, правда?       — Тебе некоторое время нужно будет походить к ментальному целителю, но она уверила меня, что ты полностью восстановишься, — ответил Оби-Ван. — Она прописала отдых и сон, желательно все оставшееся сегодня время, а завтра мы вновь встретимся с ней, чтобы она могла убедиться, что восстановление идет как надо.       —Учитель, не могли бы вы помочь и отправить сообщение мастеру-целителю Шре’Дий? Именно она смотрела Энакина: я хочу знать, нет ли ничего страшного в этой краткой амнезии— отправил через связь Оби-Ван, и Квай-Гон утвердительно кивнул.       —Нужно ли спросить что-то еще?— уточнил мужчина, подойдя к панели внутрихрамовой связи, что была в квартире.       —Не сейчас. Спасибо, учитель— ответил Оби-Ван, отправив также эквивалент мысленной теплой улыбки.       После относительно быстрого звонка Квай-Гон вернулся в общую зону, получив информацию, что такая кратковременная потеря памяти вполне типична в подобных случаях, особенно если при этом пациент забывает особо болезненные моменты. Они могут потом попробовать восстановить эти воспоминания, но вполне возможно, что они просто стерлись из его сознания, и мастер-целитель сказала, что завтра она проверит Энакина, чтобы понять, относится ли это к его случаю. Подавленные воспоминания могут нести опасность, на подсознательном уровне мешая человеку, пока с ними не разберутся, и Квай-Гон совершенно точно не желал, чтобы у Энакина были внезапные вспышки воспоминаний о проведенном Советом тесте спустя десять лет, когда казалось бы незначительное и безобидное событие всколыхнет их.       —Что сказала целитель?— спросил Оби-Ван, когда мастер вышел из коридора и увидел, что Энакин наконец вновь заснул, все еще крепко вцепившись за робу падавана, которую тот снял и обернул вокруг мальчика. Сам же ученик сидел на коленях в стандартной позе для медитации у окна, повернувшись к городу спиной.       —Она сказала, что он мог выкинуть болезненные воспоминания из своей головы, или просто забыть произошедшее, но сейчас более точно она сказать не может, только завтра когда увидит его— пояснил Квай-Гон, вновь вернувшись на кухню. —Дай мне домыть эту кружку, и я присоединюсь к тебе для медитации. Возможно таким образом я найду новые идеи для твоего наказания—       —В таком случае я попрошу Силу немного помолчать— послышался ответ Оби-Вана, и Квай-Гон ответил ему ментальным подзатыльником.       —В одном я уверен — это должно будет быть неординарное наказание— задумался Квай-Гон, включая воду и плеснув в кружку немного средства. —Я не могу назначить тебе дополнительные сеансы медитации, так как похоже это стало для тебя обычной рутиной. Возможно, мне стоит уточнить у санитарно-технического отдела, нужна ли им лишняя пара рук на ближайший месяц?—       —Это с трудом можно назвать наказанием, мастер— ответил Оби-Ван. —Мы бывали на планетах, на которых воняло похлеще, чем в загаженном туалете, даже после табуна маленьких юнлингов, плюс я сомневаюсь, что вы захотите иметь рядом с собой падавана, от которого разит…—       — Ладно, ладно, — пробормотал мужчина и скривил нос, обдумав картину, которую в ярких красках представил его падаван. — Нет, я не хочу иметь рядом ученика, который пахнет хуже болот Дагобы даже несмотря на душ. Я придумаю что-нибудь другое.       Он почувствовал улыбку Оби-Вана, пока вытирал и убирал кружку, после чего вздохнул.       —Что мне с тобой делать, падаван? Ты и раньше был наглым, но сейчас это уже граничит с неуважительным высокомерием. Какой другой падаван будет спорить со своим мастером по поводу наказания?—       —Падаван, который знает, что никакое наказание, выбранное его мастером, не будет хуже всего испытанного в жизни ранее— ответил Оби-Ван, и хотя его внутренний голос прозвучал с задиристой ноткой, Квай-Гон с дрожью почувствовал насколько эти слова правдивы.       —Как жаль— подумал мужчина, даже больше про себя, и опустился рядом с падаваном, слегка касаясь своими коленями его. Наблюдая за учеником он с удивлением отметил, как тот погрузился в довольно глубокую медитацию, хотя ранее обычно у него были проблемы даже с легкими формами. А скорость, с которой он этого добился, поразила мастера еще сильнее, и, почувствовав, как вокруг ученика запульсировала Сила, Квай-Гон вновь удивился увеличившейся глубине присутствия падавана.       «И надеюсь скоро я узнаю отчего это произошло», — подумал мужчина, потянувшись к ученику через связь и отправив теплый импульс, после чего закрыл глаза и отпустил себя, погружаясь в довольно легкий транс.

***

      Квай-Гон не мог с уверенностью сказать, как долго он медитировал, когда почувствовал едва уловимое волнение Силы вокруг, которое потревожило покой, в котором он купался. Мужчина отпустил свои чувства, выявив источник волнения, и чуть не отпрянул в ужасе. За плотно воздвигнутыми щитами Сила металась и кричала, черная как смоль, и кидалась на стены своей темницы, сотрясая щиты, которые издавали волны, но пока еще держались под напором.       «Что вообще происходит? — подумал мужчина, потянувшись, чтобы мягко коснуться невидимых щитов в намерении усилить их. — Что вообще может вызывать такое волнение?»       Пока он пытался воздвигнуть свои щиты вокруг уже выстроенных, бушующий ураган Силы похоже немного успокоился и ослаб. Стихия сосредоточилась вокруг самого центра, а затем словно резко втянулась в направлении сидящей фигуры. Квай-Гон замер, когда узнал этого человека, неосознанно делая шаг вперед, опустив все щиты и открывая свое сознание в надежде дотянуться до него.       Мужчина, сидящий в самом эпицентре только что бушевавшей стихии сделал глубокий вдох и приоткрыл глаза цвета морской волны, но прежде чем Квай-Гон смог как-то отреагировать, щиты вновь взмыли вверх, ловя его в западню. Мастер ударился в них спиной, пытаясь отпрянуть, когда ураган вернулся, с пугающей скоростью и силой приближаясь к нему, отчего джедай почувствовал подступающий приступ паники, который он не успел приструнить и собраться с мыслями.       —Оби-Ван!— позвал Квай-Гон, пытаясь как-то задержать приближающийся смерч. —Оби-Ван, прекрати!—       Но это не помогло. Тьма прошила его, практически выбив весь дух, и мужчина застыл, позволяя смерчу пройти через его сознание, но не поглотить его. Тьма кружилась вокруг, затягивая в глубины своих чувств и страданий, и когда он прислушался, мир вокруг закружился. Квай-Гон почувствовал, как в темных клубах что-то поднялось, и когда он открыл глаза, то понял, что находится на задних рядах какого-то собрания, а языки высокого пламени устремляются в ночное небо.       — Что теперь со мной будет? — спросил робкий голос, когда Квай-Гон приблизился к одетыми в робы и прикрытым капюшонами фигурам, кольцом окружившим костер и склонившим головы в безмолвном почтении.       «Джедаи», — с изумлением осознал мужчина, узнав Йоду и Мейса, стоящих чуть в стороне и обсуждающих что-то потухшими, тихими голосами, отражающими горечь, царящую у них на душе.       — Но кто был уничтожен? — услышал он тихий вопрос Мейса. — Учитель или ученик?       — Ответить на вопрос этот не в силах я, — пробормотал Йода, и их взгляды переместились на две фигуры, которые стояли в стороне от основной толпы, и Квай-Гон обернулся, в смятении выдохнув.       «Оби-Ван», — узнал он ученика и приблизившись к нему увидел, что внимание падавана было полностью сосредоточено на пламени, а внутри у него с легкостью чувствовалась болезненная пустота. «Да что здесь вообще происходит?»       — Ты станешь джедаем, Энакин, — услышал он слова Оби-Вана, и молодой человек повернулся к маленькой фигурке, стоящей рядом, которую Квай-Гон ранее не узнал. Лицо мальчика было залито слезами, его тельце содрогалось от сдерживаемых всхлипов, но Оби-Ван остался к этому безучастен. Он не положил Энакину руку на плечо, не притянул его, чтобы обнять, как уже делал ранее. Он так и остался стоять каменным изваянием, спрятав руки в объемных рукавах робы, а его лицо было наполовину скрыто в тени.       — Обещаю, — прошептал Оби-Ван, отвернувшись назад к огню, который, как теперь понял Квай-Гон, не был просто костром.       Это был погребальный костер… Его погребальный костер.       «Что происходит?! — вновь задался мужчина вопросом, уставившись на тело в пламени костра. — Неужели это продолжение видения, что Оби-Ван показывал вчера? Это он увидел, когда потерял сознание?»       Квай-Гон развернулся, когда Оби-Ван поднял голову и устремил взгляд в ночное небо, после чего закрыл глаза в тщетной попытке сдержать слезы, так и норовившие скатиться по щекам. Он сделал глубокий вдох, его плечи слегка задрожали, но ему удалось успокоиться, когда Сила взвилась вокруг, поглощая его горечь и скорбь.       «Почему я был недостаточно быстр? — послышалась мысль, и Квай-Гон распознал внутренний голос Оби-Вана. — Я мог бы помочь. Это моя вина, что Квай-Гон мертв: я должен был успеть к нему вовремя. И вместо этого я оставил его одного, чтобы Ситх мог пронзить его».       Квай-Гон на мгновение закрыл глаза, отчаянно желая потянуться к Оби-Вану, убедить его, что это не его вина, независимо от того, что он думает. Мастер видел то видение: он понимал, что Оби-Ван сделал все от него зависящее в той ситуации.       «Все-таки это продолжение», — подумал мужчина, когда тьма всколыхнулась, поглотив образы, и вокруг него замелькали разные картинки. Квай-Гон услышал глухой стук сброшенной на пол коробки, и когда обернулся, то обнаружил, что стоит в своей квартире и наблюдает, как Оби-Ван срывает со стен картины с невозмутимым выражением лица.       — Эм, Оби-Ван, э, то есть учитель?       — Да, Энакин? — спросил Оби-Ван пустым голосом, обернувшись к мальчику, стоящему в проходе коридора. — Ты голоден? В холодильной установке должна быть кое-какая еда.       — На самом деле я надеялся сходить в столовую, — отстраненно проговорил ребенок, осматривая квартиру, и Квай-Гон вздрогнул от вмиг окутавшего его холода. — Ты… Вы хотите что-нибудь?       — Нет, — ответил Оби-Ван, отвернувшись. — Я перекушу что-нибудь, когда закончу.       — Ладно, — проговорил Энакин с ноткой облегчения, словно он через силу был вежлив с Оби-Ваном, который с трудом мог ответить взаимностью. — Тогда увидимся позже.       Мальчик убежал, оставив новоиспеченного наставника снимать остальные картины, и Квай-Гон вынужден был наблюдать, как молодой Джедай убирал все, что создавало уют в комнатах. Кухонные ножи полетели в коробку, как и набор специй, любимые кружки Квай-Гона и вся коллекция чаев, собранная за многие годы. Затем Оби-Ван проверил все шкафы и ящики, доставая любую еду, любимую когда-то мужчиной, и выкидывая ее в помойку.       «Падаван, зачем ты это делаешь?» — подумал Квай-Гон, его сердце сжалось от пустого выражения лица ученика, выталкивающего коробки в общую зону к другим, уже собранным и упакованным. Затем Оби-Ван вновь вернулся на кухню, восстановив там некое подобие порядка, но вдруг выхватил несколько полотенец, которые Квай-Гон припоминал были подарком ученика, и тоже грубо кинул их в стоящую рядом коробку.       Квай-Гон наблюдал, как пустое выражение лица Оби-Вана сменилось неопределенными чувствами, а его рука коснулась косички, все еще висящей за правым ухом. На секунду ужас сковал мужчину, когда Квай-Гон подумал, что ученик просто вырвет ее, но молодой джедай только стал медленно расплетать ее.       Оби-Ван собрал бусины в подставленную ладонь, где они ярко заблестели в свете ламп. Квай-Гон со смесью страха и замешательства наблюдал, как ученик аккуратно коснулся каждой из них. А затем позволил им безвольно упасть, одной за другой в ближайшую коробку, где они тут же потерялись среди других выкинутых вещей.       После этого Оби-Ван вновь заплел косу, с легкостью повторяя пальцами выученные за годы движения, а затем осмотрелся вокруг, и его взгляд упал на один из оставшихся ножей. Квай-Гон с ужасом уставился на резак, который молчаливо рассматривал Оби-Ван вмиг потемневшим взглядом. Но затем он резко зажмурился и, сделав глубокий прерывистый вздох, вернулся на кухню.       Квай-Гона прошила очередная волна ужаса, так как он не понимал, что ученик собирается сделать. И он в страхе открыл рот, когда увидел, как Оби-Ван зажал в руке косичку, так что побелели костяшки пальцев, и поднес дрожащей рукой к ее основанию нож.       «Этого просто не может быть, — подумал Квай-Гон, пытаясь кинуться вперед и схватить Оби-Вана за запястье, чтобы остановить это движение. — Даже если я каким-то образом все же умер, они все равно проведут церемонию. Косу должным образом отрежет мастер…»       — Оби-Ван, стой! — воскликнул мужчина, когда ученик зажмурил глаза, все же приняв решение.       Нож с поразительной легкостью срезал волосы, а затем выпал из пальцев Оби-Вана, громко звякнув о плиточный пол кухни. Квай-Гон понял, что в неверии качает головой, открывая и закрывая рот, не имея возможности найти нужные слова, чтобы выразить все эмоции, наполнившие его. Шок с легкостью подавлял все остальное, а его ученик уставился на сиротливо свернувшуюся в руке косичку.       «Падаван, почему ты отказываешься от чести полноценной церемонии?» — подумал Квай-Гон, закрыв глаза, пока пальцы Оби-Вана проводили по переплетениям косички.       Запах чего-то паленого заставил мужчину распахнуть глаза, и он бы упал на колени, если бы смог. Каким-то образом, скорее всего с помощью особенно сильного всплеска Силы, Оби-Ван подпалил кончик косы, пламя быстро начало поглощать завиток за завитком, и пепел стал опадать в раковину. Бывший падаван дал ей сгореть до самых кончиков пальцев и отпустил, в падении волосы закружились и пропали в пожирающих языках пламени.       Раздался сдавленный всхлип, и Квай-Гон увидел, как Оби-Ван резко упал на колени рядом с раковиной, все еще мертвой хваткой вцепившись в ее край. Он словно съежился, дрожа всем телом, но через мгновение уже выпрямился, и когда развернулся, его глаза были пустыми как никогда раньше, на лице застыла маска полной апатии. Взгляд сместился в сторону общей зоны, и Квай-Гону достаточно было всего секунды, чтобы понять, на что он был устремлен.       Осталась всего одна неубранная в коробки вещь — глиняная ваза с речными камнями.       — Оби-Ван, даже не вздумай, — прошептал мужчина, но он так и не был услышан, и что-то явно изменилось в его ученике. — Прошу, не делай этого. Ты знаешь, что потом будешь жалеть об этом.       Словно в ответ на слова Квай-Гона Оби-Ван направился к столу, не отрывая холодный взгляд от большой чаши. Через мгновение он потянулся трясущимися руками и убрал вазу с ее в течение многих лет заслуженного места. Он пододвинул чашу к себе и склонился над ней.       Сердце Квай-Гона с болью сжалось, когда Оби-Ван зажмурил глаза, отчего его тщательно подобранная маска треснула, выражение лица резко изменилось, и по щекам потекли слезы. Его губы скривились, и с них сорвался вымученный всхлип, а плечи слегка затряслись. Мужчина попытался подойти ближе, чтобы хоть как-нибудь утешить ученика, но замер на месте, имея возможность только наблюдать.       Квай-Гон подпрыгнул, когда из горла Оби-Вана вырвался душераздирающий крик, и он с усилием и жестокостью бросил чашу на пол. Тысячи глиняных осколков усыпали ковер, а отполированные камни разлетелись в разные стороны. Молодой человек упал на колени, в безуспешной попытке стараясь сдержать слезы, и ударил кулаком в спинку стоящего рядом кресла. После чего полностью свалился на пол, обхватил себя руками и сжался рядом с осколками.       — Почему, учитель? — услышал Квай-Гон его повторяющийся шепот, пока ученик раскачивался, словно сумасшедший, из стороны в сторону. — Почему вам нужно было уходить? Почему вам нужно было умирать?       Тьма взвилась вокруг, поглотив плачущую фигуру, когда сердце Квай-Гона окутали боль и тоска, но вдруг его окружили тысячи мелькающих картинок, а из черного тумана эхом начали раздаваться голоса.       <— Энакин, хватит бегать в Храме! — возмутился повзрослевший Оби-Ван, пытаясь поймать шустрого мальчика, который уже был облачен в тунику падавана и за его правым ухом свисала косичка.       Квай-Гон моргнул и картинка исчезла.       — Энакин, ты не сосредоточен!       — Мастер, нет, я сосредоточен! Я сижу здесь уже три криффовых часа, и все равно не могу сдвинуть эту проклятую чашку!       — Следи за языком!       Голоса растворились, унося с собой образы Оби-Вана с едва заметной растущей бородкой и растрепанными волосами, лезущими в глаза, и сердито хмурящегося Энакина с отросшей косичкой, украшенной нескольким бусинами.       Перед глазами проплывали бесконечные ссоры и разногласия с громко возмущающимся Энакином, обвиняющим наставника в равнодушии и презрении, кричащего, что Оби-Ван ненавидит факт, что Квай-Гон умер и оставил его тренировать мальчика. Но Оби-Ван оставался пусть и уставшим, но терпеливым. Он всегда позволял вспышке гнева выгореть самостоятельно, после чего поучительным тоном, который Квай-Гон узнал после спора в Совете чуть ранее, объяснял ученику, какие суровые наказания его ждут за потерю самоконтроля.       Перед взором Квай-Гона проплыли сотни картинок извинений Энакина за свое поведение, после которых Оби-Ван все время вздыхал, одаривал ученика расстроенным и уставшим взглядом, но всегда прощал его. Даже когда Энакина застали за гонками и азартными играми, а также за многими другими занятиями, Оби-Ван устало принимал стандартное извинение.       — Клянусь, учитель, я больше так никогда не буду!       — То же самое ты сказал в прошлый раз, Энакин, — послышался изнуренный ответ, последовавший за сообщением из Храма, отчего Оби-Ван пальцами потер виски, пытаясь унять боль. — Какая причина на этот раз? Голодающие дети на нижних уровнях? Приют для животных, которому позарез нужны средства? Исходя из твоих героических заявлений я скоро услышу благодарность одной из благотворительных организаций за твои благородные действия.       Квай-Гон наблюдал, как Энакин вырос из невинного ребенка в неуправляемого подростка, едва ли слушающегося Оби-Вана, который с каждым годом становился все более едким и саркастичным. Мужчина с удивлением отмечал, как его бывший ученик становился все более острым и колким на язык, и, как выразился Энакин, он становился сварливым от макушки до кончиков пальцев ног. Оби-Ван никогда не был особо терпеливым, и хотя, имея Энакина в качестве своего падавана, он набрался немного терпения, оно все равно истончалось, когда подросток делал что-то глупое и из ряда вон выходящее.       Квай-Гон наблюдал, как несмотря на ссоры они сближаются через любимые обоими вещи: сражение на световых мечах и собирание моделек, и падаван даже помог Оби-Вану улучшить свои навыки пилотирования, и хотя до уровня Энакина ему было расти и расти, он летал намного лучше среднестатистических пилотов.       Перед его взором всплыла очередная картина: шокированные Энакин и Оби-Ван уставились на кухню и вырывающийся из духовки густой черный дым.       — Что во всей вселенной ты делаешь? — воскликнул Оби-Ван, переведя округлившиеся глаза на падавана, который в росте уже едва уступал ему. Энакин явно резко начал расти в какой-то момент, и насколько мог судить Квай-Гон, это еще был не предел.       — Понимаете, учитель, — проговорил подросток начавшим грубеть голосом, скривившись от досады. — Сегодня все-таки ваш день рождения и все такое, поэтому я решил, что могу попробовать приготовить ужин, чтобы нам не пришлось идти в столовую…       Духовка как-то особенно громко задребезжала, и Оби-Ван в ужасе уставился на нее.       — Ты хотя бы попытаешься выключить это, или дождешься, когда сработает пожарная система, и сюда прибегут спасатели Храма, чтобы помочь тебе?       — Ха-ха, учитель, — ответил Энакин. — Как обычно ваше остроумие просто поражает.       — Я стараюсь, Энакин, — парировал Оби-Ван, и они оба подпрыгнули, когда духовка оглушительно бухнула, и из нее повалил еще более черный дым. Энакин простонал и двинулся к ней, отмахиваясь от дыма.       — Я знал, что нужно было прислушаться к тому плохому предчувствию, что появилось чуть ранее, — пробормотал он, а Квай-Гон заметил, как на мгновение замер Оби-Ван, после чего резко кинулся вперед.       — Ложись! — воскликнул он, прижимая Энакина к полу, отчего последний удивленно вскрикнул. И не прошло и секунды, как духовка окончательно взорвалась.       Ее покорёженные детали ударились о щит, что воздвиг Оби-Ван, на кухне взвился огонь, а дым заполнил все вокруг. Ожили аварийные системы, с легким шипением включились автоматические разбрызгиватели, окатывая квартиру и двух ее жильцов ледяной водой.       Оби-Ван опустил щиты и выключил систему тушения, когда убедился, что огонь погашен, и опустил взгляд на Энакина, который с опаской смотрел на наставника. Поймав этот взгляд, мужчина усмехнулся, а когда увидел глубоко оскорбленное выражение лица ученика, перевернулся на спину и засмеялся в полный голос.       Энакин, однако, не разделял восторга своего мастера и сел, скрестив на груди руки.       — Когда вы закончите, учитель…       — А я-то думал, что ты усвоил урок готовки в одиночестве годы назад, — ответил Оби-Ван и перекатился на бок, отсмеявшись и пытаясь выровнять дыхание, утирая слезы, выступившие на глазах. — Я правда ценю твою попытку, Энакин. Но в следующий раз, если ты не против, я помогу тебе в этом.       — А будет следующий раз? — озадаченно спросил подросток.       — Ну конечно, — ответил Оби-Ван, поднимаясь с пола и протягивая руку. — Почему бы и нет?       — Ну, я как бы взорвал духовку…       Оби-Ван лишь отмахнулся от этих слов, закатывая глаза.       — А я в твоем возрасте сломал два дивана всего за один месяц, но Квай-Гон же не запретил мне сидеть на них?* На самом деле после этого он дал мне несколько уроков, как правильно выполнять некоторые трюки, которые я пытался выучить, так что думаю несколько уроков готовки ждут нас. Согласен?       — Иногда я готов поклясться, что у меня самый странный учитель во всем Ордене, — ответил Энакин, принимая протянутую руку наставника и поднимаясь на ноги.       — По-другому тут не справиться. А сейчас, падаван, — проговорил Оби-Ван, — как насчет ужина у Декса? Он всегда рад нас видеть, а так как у меня еще и день рождения, он расщедрится на бесплатную еду.       Образы погрузились во тьму, и Квай-Гон сделал шаг назад, но появились новые видения: Оби-Ван утешает ученика после кошмаров, перевязывает небольшие раны и ушибы, которые Энакин каким-то образом всегда умудряется зарабатывать, кричит на подростка, из-за того, что тот не убрал комнату, и в результате Оби-Ван в очередной раз наступил на какую-то деталь дроида. Мужчина наблюдал, как их назначали на разные миссии, как они иногда смеялись, но больше ругались, с лицами, выражающими раздражение друг от друга…       Буря все усиливалась и темнела.