Лакуна

Сев в машину, Кира максимально выдвинула сиденье назад и сползла по нему вниз. — Тебе что — двенадцать? — спросил Бен. — А тебя это волновать не должно. Если, конечно, ты не испытываешь слабость к девушкам, мыслящим, как двенадцатилетки. — Пристегнись, — буркнул Бен. — Коне-е-ечно, папочка, — протянула Кира. — Тебе очень повезло, что я не твой папочка, — заметил Бен, выезжая с обочины. — Будь ты моей дочкой, я бы сдал тебя в коррекционку. — Как хорошо, что ты не успел сделать Рей ребенка! Бедное дитя. — Я не теряю надежды, что ты оттянула на себя самые дурные гены. — Блаженны верующие. Бен ничего не ответил. Ввязываться в разговор с Кирой значило зависнуть в бесконечном обмене ядовитыми уколами, которые становились бы все больнее, пока Бен не бросил бы руль и не вцепился ей в глотку. Или пока Кира бы не достала из своей сумки пилку и не попыталась вонзить ему в глаз. — Включи какую-нибудь музыку, — сказала Кира. — Не хочу слушать твое молчание всю дорогу. Бен ткнул пальцем в панель магнитолы. Включившись, она некоторое время искала его телефон, а, найдя, начала проигрывать плейлист с того места, где он остановился. — Пинк Флойд! — оживлённо заметила Кира. — Сто лет их не слушала! — Чего так? — С тех пор как узнала, что ты их тоже слушаешь. Бен хмыкнул. — И ты отрицаешь, что у тебя мозги как у двенадцатилетки? — Я этого не отрицаю. Дальше они ехали в молчании. Трек сменялся треком, улицы пролетали перед глазами. Бен мысленно выстраивал путь к Такодане и думал, что скажет Рей, если она там. Что можно ей сказать, кроме того, что ее сестрица — психическая? Что она намеренно рушит их совместную жизнь. — Она моя, Бен, — сказала Кира негромко. От неожиданности Бен вздрогнул. — Мне плевать, что ты там задумал. Она моя, и всегда была моей. «Черта с два она твоя, — подумал Бен. — Никому нахрен не сдалось ввязываться в эту инцестуально-обсессивную срань, тем более Рей. Моей Рей». Он промолчал. Бен вспомнил их с Рей первый раз: ее волнение, его подспудное удовлетворение от того, что он у нее сейчас первый и единственный. Он был полностью и целиком уверен, что Рей — его, что рядом нет места никому другому. А теперь что-то изменилось, откуда-то взялись сомнения: так ли оно было на самом деле. Чего Рей могла ему не сказать — и что Кира могла придумать? Неважно. Он все равно ее не отдаст. *** Несмотря на то, что листва ещё была зелёной, в воздухе чувствовалось первое слабое дыхание осени: будто сам лесной запах изменился. Бен оставил машину у дороги, и дальше они с Кирой пошли пешком по тропе, выложенной потемневшими досками. Птицы перекликались в кронах, а Бен и Кира шагали молча бок о бок, засунув руки в карманы и не глядя друг на друга. Дом, в который Люк когда-то привозил их, располагался в конце тропы, у самого озера: веранда дома соединялась с озерным причалом, и можно было взять разбег от самых дверей, перед тем, как нырнуть в воду. — Что ты будешь делать, если ее там нет? — спросила Кира. — А ты? Кира пожала плечами. — Ждать, пока она не объявится. — А я буду искать ее дальше. Сидеть и ждать — это не мое, — заметил Бен с еле заметной нотой обвинения в голосе. Не то, чтобы он скрывал ее. Просто ему и самому было бы удобнее, если бы Кира не путалась под ногами, если бы он решил искать Рей один. Но ему нужны были подсказки, а Кира могла их дать, даже не понимая, что делает. — Скольких бы неприятностей ты избежал, если бы сидел на жопе ровно. — Кира хмыкнула. — А ты? — А мы говорим обо мне? — Мы с тобой вообще говорим только по необходимости. Такодана была памятным местом по многим причинам. Здесь они с Рей впервые поцеловались. К своим семнадцати годам она так и не научилась плавать, и Бен вызвался ей помочь. Тогда он осознал, что ее близость волнует его гораздо больше, чем должна бы. Ее горячее тело в холодной воде — гибкое, легкое, ее маленькая грудь под тонким коротким топом, ее руки, обвивавшие его шею так мягко. Рей не хотела отпускать его, боясь утонуть. В воде он ее и поцеловал — удерживая, чтобы она не ушла в глубину, неожиданно для них обоих. Поцелуй длился и длился, и прервал их далекий голос Люка. Рей отпрянула от него, неловко взмахнула руками, выгребая к лестнице у причала, в мгновение ока взлетела по ней и поспешила к дому. Бен отловил ее позже в доме, чтобы извиниться, а в ответ Рей смущенно промямлила, что все нормально. Если бы не куча народа, снующего в тот день вокруг, он бы поцеловал ее снова — настолько притягательной она выглядела, смущаясь. Кира поднялась по ступеням и подергала дверь — на замке. Судя по листьям, лежавшим на веранде, тут уже давно никто не появлялся. Они обошли дом на всякий случай — все двери и окна были заперты. Рей здесь не было. — Пусто, — резюмировала Кира. — Я ошиблась, ее тут нет. Бывает. «Да, — подумал Бен. — Ошиблась. Слишком много воспоминаний. Если отдыхать от нас, то выбирать совсем другое место, где ничего не напомнит о прошлом». — Едем обратно, — сказал он. Он мог бы сказать, что они зря потеряли время, но время не имело значения. Наоборот, чем больше времени пройдет, тем больше шанс, что Рей отойдет, что она прислушается к мольбам Бена. Рей всегда умела прощать. — Я удивлена, — заметила Кира, когда они возвращались к машине. — Я думала, что ты навешал ей следилок на телефон и проверяешь его каждую минуту. Хоть в чем-то ты оказался не таким, как я представляла. — Я так и сделал, — мрачно откликнулся Бен. Ему не хотелось соответствовать представлениям Киры о себе. Будто его вообще волновало, что она себе думает! — Она оставила телефон и ноутбук. И не пользовалась кредитками. — Так я и думала, — с удовольствием протянула Кира. — Старый добрый параноик Бен. Скажи, а когда у нее на работе появлялись новые коллеги мужского пола, ты следил, чтобы она не болтала с ними лишнего? Чтобы они не писали ей в соцсетях? — Отвали, — буркнул Бен. — Если у тебя нет никаких идей, едем обратно. — Отчего же, я просто фонтанирую идеями, — с улыбкой заметила Кира. — Она точно знала, что ты будешь ее искать, как ты будешь ее искать. Поэтому взяла только наличные и оставила дома телефон. — С ней могло что-то случиться! — резко заметил Бен. — С ней уже что-то случилось. Ты случился. А ведь я предупреждала ее. Сотни раз. Я говорила ей, но она не слушала… — Она устала тебя слушать, Кира! Потому что ты проела ей плешь своим однообразным и истеричным нытьем! Бен остановился и развернулся к Кире, не давая ей просто пройти мимо, чтобы выговорить все, что уже давно лежало на душе: — Ты лишь жаловалась, и язвила, и обвиняла ее. Кто бы выдержал такое? Ты сама выгнала ее ко мне! — Я? — Именно. Пока пыталась объяснить, насколько я ужасный человек… — Ты именно такой! Никто не заслуживает тебя в качестве мужа, Бен, — отрезала Кира. — Ни одна женщина, какой бы она ни была, не пала так низко, чтобы наказывать ее тобой. — Как и тобой! Может, поэтому ты мотаешься, как перекати-поле? Поэтому никак не отлипнешь от Рей? Ты больше никому не нужна, ты поехавшая, психопатка, люди бегут от тебя! Ты никому не нравишься! — Не тебе об этом говорить! Ты присунул мне, едва только возможность появилась! Скажи правду, Бен, ты держишься за Рей только потому, что тебе никто не давал? Так? Только моя наивная настолько, что это уже можно называть тупостью, сестра! — Ой, заткнись! — Бен раздраженно потер лоб ладонью. — Я не заставлял тебя мне отсасывать. — Но и не протестовал! — Заткнись, Кира. Ты это начала! Кем нужно быть, каким отвратительным, эгоистичным человеком, чтобы переспать с мужем сестры, который тебе противен, только чтобы доказать, что он ужасная личность? Наверное, нужно быть Кирой Палпатин, ведь нормальному человеку такое в голову не придет! Разумному, не съехавшему с катушек человеку! — Ты. Ей. Не муж, — раздельно произнесла Кира. — Теперь ты ей никто. Она шагнула к Бену и, как в больнице, больно ткнула его ногтем в грудь. — Никто. Бен ударил Киру по руке, отталкивая ее от себя. — Не трогай меня, — предупредил он. — Или пойдешь домой пешком. — Жаль, я не могу остановить планету и сойти вместе с Рей, — процедила Кира. — Ты никогда ее не ценил. — Да? А ты ценила? Для тебя она всегда была как бесплатное приложение к тебе самой. — Я защищала ее! — рявкнула Кира. — До того как ты и твой добренький дядюшка показались на горизонте, я была той, кто охранял ее сон, кто получал шишки за двоих, кто не подпускал к нам всяких членососов, мерзких уебков, ублюдков типа Платта, которые только и норовили влезть в трусы мне или ей! А потом появились вы, и я стала не нужна! — Да, именно так, — ядовито ответил Бен. — Спасибо, что сохранила ее в целости, я оценил. Кира издала вопль ярости и бросилась на него, намереваясь выцарапать глаза или рассадить ему лицо ногтями. Бен перехватил ее руки и оттолкнул от себя, но Кира удержалась на ногах и вновь бросилась на него. И тогда Бен ударил ее — и удивился, как легко это вышло, как сильно он, оказывается, хотел это сделать: впечатать свой кулак в ее лицо, так похожее на лицо Рей, без жалости, в полную силу. Сделать ей так больно, как только можно. Удар остановил Киру, отбросив ее на землю. Она плюхнулись на задницу, едва не упав на спину. Кровь потекла у нее из носа, быстро, мелко пятная темное худи. Кира рвано вздохнула и прижала к лицу рукав. — Мудак! — гнусаво выдавила она. — Поднимай свою жопу и пошли! — рыкнул Бен. Он чувствовал себя слегка обескураженным, но в то же время — удовлетворённым. Будто наконец выдавил мерзкий гнойник, долго и болезненно вызревавший на самом видном месте. — Ты никогда не был у нее первым, — пробулькала Кира. Она попыталась шмыгнуть носом. — Я была. Я не хотела, чтобы хоть один из вас, уродов вонючих, прикасался к ней, вы только и умеете делать больно. — Да, особенно больно было тебе, когда ты скакала у меня на хую, — сплюнул Бен. Кира расхохоталась своим безумным смехом — в воображении Бена именно так хохотала Беллатрикс Лестрейндж, да и внешностью тоже сильно смахивала на Киру. — Ты и не поинтересовался, — фыркнула она, отсмеявшись. — Чего я хотела или что чувствовала. — Это очевидно, чего хочет девушка, когда она лезет к тебе в штаны. — Продолжай так думать, Бенни, — сказала Кира, улыбаясь. Ее глаза блестели. — Я ухожу, — предупредил Бен, но Кира его, казалось, не слушала. — Я была первой везде, где влез потом ты. Ее первый поцелуй, ее первый оргазм… Я это отлично помню. Мы мылись в душе вдвоем после океана, прямо за тонкой стенкой ходили люди, Скайуокер ждал, пока мы закончим и переоденемся. Я поцеловала ее, а потом вжала в стенку. Я больше всего боялась, что эта ебучая стенка прогнётся!.. Но это было волшебное ощущение, чувствовать, как она стонет в мой рот, как она сжимается вокруг моих пальцев. Кто знал ее лучше, чем я? Явно не ты. — Продолжай так думать, Кира, — ответил Бен. — Если тебе от этого легче. Самому ему от этих рассказов легче не становилось. Рей не рассказывала ему об этом — вполне объяснимо, почему. Но с тем же успехом Кира могла выдумать это прямо сейчас. Она все это выдумала, эта психопатка. Чтобы досадить ему, чтобы он вновь вышел из себя, и она могла бы потом рассказать об этом Рей, приукрашивая все… — Она никогда не нуждалась в твоей защите, — выдавил Бен. Голос прозвучал хрипло и надтреснуто, будто он несколько дней не пил воды. — Она боялась тебя. Она сама мне сказала. *** — О, Рей, милая… Свет меркнет, а потом вспыхивает снова. — Прости пожалуйста, я… Рей! Прижми это и держи вот так, хорошо? Возьмём документы и поедем в больницу. Темнота снова начинает свое движение из углов к центру комнаты, медленно, тени вытягиваются, и единственный источник света — белый шар лампы под потолком кухни — будто мутнеет, теряет в яркости. Лишь образы отпечатались на сетчатке: лицо Рей, побелевшее от боли, ее закушенная губа, алая кровь, текущая из-под ее пальцев. Он не хотел этого. Просто в какой-то момент перестал собой управлять. Просто в ярости схватил пустую бутылку вина со стола и с размаху треснул ее об раковину в желании что-нибудь разрушить. Меньше всего он хотел вредить Рей, причинять ей боль. Это была просто случайность, неудача, пересечение двух траекторий, которые не должны были пересекаться. Осколки брызжут в разные стороны, темные, блестящие, как сгустки венозной крови. В больнице Бен сказал, что бутылка разбилась случайно, и Рей порезала об осколки руку. Рей подтвердила его слова, но более не сказала ни слова, и пока они не остались вдвоем, Бена разрывало от желания услышать ее голос. Заговорить с ней, попросить прощения. Но и тогда Рей ушла от него, закрыла глаза, отгородилась, спряталась в себя — ему оставалось лишь сидеть рядом и ждать, пока она вылезет из своей скорлупы. — Я так испугалась, — тихо сказала Рей после нескольких часов молчания. И Бен тут же поднял голову, внимательно и обеспокоенно вглядываясь в ее лицо. — Когда ты вышел из себя. Так быстро… Я совсем отвыкла от такого. — Прости меня. Это я виноват, — начал Бен. — Все в порядке, — Рей осторожно положила свою ладонь поверх его руки — пальцы у нее были ледяными. — Я потеряла хватку… без Киры. Она тоже могла так выйти из себя за минуту. И пугала меня до ужаса. — Прости меня, — пробормотал Бен, лбом упираясь в ее постель. — Прости, я клянусь, это не повторится. Я не хотел пугать тебя, я не хотел вредить тебе. Я бы лучше руку себе отрубил… — Все в порядке, — тихо повторила Рей. — Теперь все хорошо, Бен. Всего лишь пара швов. Я люблю тебя. — Я тоже люблю тебя, — Бен потянулся, чтобы поцеловать ее в губы — теплые. Это успокоило его. — Не пугай меня больше, ладно? — Никогда. Наконец обезболивающее подействовало, и Рей уснула, а Бен остался разбираться с выписками и счетами. *** Обратно они ехали в глухом молчании. Кира сидела, запрокинув голову, прижимая к носу платок. Нос ужасно распух, под глазом налился синяк. Бен угрюмо смотрел на дорогу, чувствуя разочарование и, одновременно, глухое раздражение. Кира не сработала так, как он надеялся. Она знала Рей не лучше его. — Как нос? — спросил Бен. Он надеялся, что сломал его. Ещё одна деталь, которая бы разделила Киру и Рей, плохое и хорошее, еще одно заметное отличие между ними. — Был гораздо лучше до того, как познакомился с твоим кулаком, — прогундосила Кира. — Господи, какое же ты говно, Бен. — Кто бы говорил. Снова повисло молчание. Бен не включал музыку или радио — специально. Все, чтобы сделать путь чуть более некомфортным для Киры. Наконец, она села прямо, глядя перед собой. Тяжело вздохнула через рот и заговорила, будто полчаса назад они с Беном не цапались посреди дороги. — У нее не было дневника? — спросила Кира. — Дневника? — переспросил Бен. — Ну, да. Не совсем дневника. Что-то типа записной книжки. Она всегда вела такие: вклеивала в них наклейки и фотографии, писала списки дел, записывала мысли, рисовала. Все вместе. Памятные блокноты, — пояснила Кира. — Да, — ответил Бен задумчиво. — У нее такой был. — Надо просмотреть его, — сказала Кира. — Удивительно, как ты сразу до этого не додумался. Не так уж и хорошо ты ее знаешь, Бенни. — Как и ты. Они сумели промолчать всю дорогу. Тишина напрягала: Бен слышал, как шумно дышит Кира и в нем медленно крепло желание заставить ее замолчать, запихнуть ей кулак поглубже в рот, насладиться тишиной и прелестью этого момента… Лишь в его мечтах. Он не тронет Киру — по крайней мере до тех пор, пока они не отыщут Рей. А потом… Поживем — увидим. Все будет зависеть от обстоятельств, но Бену казалось, что даже будучи глубоко обиженной на сестру, Рей не оценит, если с ней что-то случится. Дома вещи Рей лежали так же, как она их оставила: когда Бен просматривал их, он с величайшей осторожностью складывал все так же, на те же места, стараясь ничего сильно не тревожить. Он все ещё надеялся, что Рей вернётся сама. Ее ежедневник в кожаном переплете лежал на столе: разлинованные строчки с выполненными и запланированными делами, рисунки пальм и чаек, ровной линии морского горизонта, наклейки, цветные вкладыши и фотографии из киосков печати, небрежно прилепленные цветным скотчем. Бен открыл его и принялся медленно листать, а Кира стояла напротив, наблюдая, как сменяются страницы. Список курсов, которые она выбирала на последнем семестре, открытка из Флориды, присланная Люком, фотографии: она, Хан и мрачный Бен где-то на фоне, вырезка из какого-то журнала с фотографией дома и припиской «Сделаем такой!» и силуэт ключа, обведенный карандашом. Бен остановился, проведя пальцем по фото. Какой же он кретин. Конечно, она хотела отдохнуть от них. Но ещё больше она тосковала по Хану, она же так любила его. Пропадала с ним в лесу, рассматривала его коллекцию кремневых наконечников, собранных по старым индейским стоянкам… Она любила его гораздо больше, чем Бен любил. И ей Хан отвечал полной взаимностью. Бен перевернул страницу. Оставалось понять, как незаметно проверить, на месте ли ключи от хижины Хана, и как избавиться от Киры. — Что-нибудь надумал? — спросила та, будто угадав его мысли. — Это правда? — спросил Бен. — Что вы с ней трахались? — Что такое? — Кира криво улыбнулась. — Она не рассказывала тебе? Должно быть боялась, что ты третьим попросишься или будешь сидеть в кресле и дрочить. Такое зрелище кому угодно отобьёт все либидо. — Просто скажи! — зло сказал Бен. — Я уже сказала. — Как часто? — Не так часто, как хотелось бы, — ответила Кира. — Но достаточно часто, чтобы я изучила, что нравится ей, а она — что нравится мне. — Она была девственницей, когда мы в первый раз этим занимались, — заметил Бен. Кира глухо фыркнула, и на верхнюю губу ей упала маленькая капелька крови. — Сравнил мои пальцы со своей елденью. Я всегда была с ней осторожна. Не то, что некоторые. Бен перевернул ещё страницу. Кира наклонилась вперед, ближе к нему, и интимно заметила: — Она очень смешно пищит, когда кончает. Такой беспомощный и тонкий звук. Тебя это никогда не забавляло? Вот оно. — Хватит! — рявкнул Бен, резко захлопывая ежедневник. — Ты первый спросил. — Кира развела руками с невинным видом. — Я лишь подхватила. — Убирайся отсюда! — бросил Бен. — Поиски закончены! Справлюсь без тебя. — Коне-ечно, — протянула Кира. — Когда мы с ней поедем в романтическую поездку к океану, мы пришлем открытку, обещаю. — Вон! — Бен указал на дверь. — Зря время на тебя потратил. Кира рассмеялась, но вышла. Бен следовал за ней до самого уличного тротуара, и лишь когда убедился, что она ушла вниз по улице и свернула за поворот, облегченно вздохнул. Он выждал немного, поглядывая в окна — на тот случай, если Кира надумает вернуться, а потом запер дом и поспешил к машине. Путь предстоял неблизкий.