Восемь мужчин

      Вернувшись от друзей вечером, Логан сразу, не переодевшись и не вымыв руки, прошёл в мастерскую и сел за стол. Он достал из ящика портрет, нарисованный днём, положил его на стол и долго-долго изучал рисунок взглядом, наполненным печалью и тоской.       Это был портрет Аделин.       Такие живые глаза, точно переданное в них страдание (прямо как в тот день), черты лица — настолько чёткие, что, казалось, портрет был нарисован с натуры... Логан осторожным движением, чтобы не стереть карандашные линии, коснулся её губ, затем подбородка. Как мог он так точно воспроизвести эти черты по памяти, если не видел ни её саму, ни даже её фото уже долгих полтора года?..       Хендерсон отвёл взгляд от портрета и постарался прогнать гнетущие мысли из головы. Но просто прогнать не получалось — нужно было попробовать с ними бороться.       Вздохнув, он встал, достал из ящика акварель, отыскал кисти, принёс из ванной стакан воды и снова сел за стол. Ему захотелось добавить в портрет цвета, чтобы сходство с той, настоящей и навсегда ушедшей Аделин, стало по-настоящему подлинным. Он хотел особенно подчеркнуть нежно-шоколадный цвет её глаз и блеск каштановых волос, плавно спускавшихся на плечи. Да, пожалуй, в цвете этот портрет будет особенно прекрасным…       Он просидел над работой до начала третьего, даже не заметив, как стремительно пролетело время. Результатом своих трудов он остался доволен, но это была только часть того, что нужно было сделать. Его ждала работа над портретом Эми, теперь действительно над её портретом. Черты её лица он не мог так точно воскресить в памяти, как это было с Аделин, поэтому для срисовки ему пришлось взять фото своей возлюбленной.       Чтобы притупить чувство голода и жажду сна, атаковавших его одновременно, Логан сходил на кухню, пожарил яичницу и сделал себе кофе. Время близилось к утру, поэтому этот перекус вполне мог сойти за ранний завтрак.       Затем до пяти утра он рисовал. Её портрет тоже получился весьма не плохим, но в нём не было искры, не было жизни — это была просто плоская картинка, перенесённый с фото образ без отпечатка личного отношения художника к натурщице. Но Логана это не сильно тревожило. Портрет Эми, конечно, получился не таким уж живым, как хотелось бы, зато, по крайней мере, сама Эми была жива.       От сильной усталости и недостатка сна мысли Логана начали путаться, временами приобретая весьма странные амплуа и значения. Он как будто начинал грезить наяву, и то, что в другое время могло показаться ему до абсурдного странным, теперь имело большой смысл и поддавалось законам логики. Он понял, что ему нужен сон. И тогда, оставив оба портрета на столе, Логан покинул мастерскую, дошёл до спальни, буквально на ходу снял с себя одежду и упал на кровать лицом вниз. Уснул он не сразу: поначалу просто долго лежал, не имея ни малейшего желания двигаться и о чём-либо думать, но уже через несколько минут сделал глубокий вдох и тихо засопел.       Он проснулся только в четыре часа дня и почувствовал себя несколько разбитым, хотя и понимал, что этих девяти часов ему, в общем-то, должно было хватить на сон. Встав с кровати, Логан ощутил несильную головную боль: такой дурной сон всё же не прошёл для организма бесследно. Хендерсон пошёл на кухню, достал из холодильника последнюю банку с энергетиком, сейчас же открыл её и сделал глоток. От этого уже значительно полегчало. Поставив разогреваться в микроволновку позавчерашний ужин, Логан взял телефон и первым делом написал Эми: «Привет, свободна сегодня вечером?»       Она не отвечала около сорока минут, хотя, очевидно, давно увидела его сообщение и просто тянула время, набивая себе цену. За это время Логан успел поесть, немного прибраться и завернуть портрет Эми в подарочную бумагу. Через сорок минут после того, как он написал ей, пришёл ответ, содержащий всего лишь один задумчивый смайлик. Увидев это, парень хмыкнул и бросил телефон на диван, не имея никакого желания отвечать. Ему и без того хватало головной боли, а сил на драматичные игры с Эми у него почти не оставалось. В иное время он мог бы принять участие в этой игре, только не сейчас и не с таким настроением.       Пока он думал, что ответить на это и стоит ли отвечать вообще, телефон, небрежно брошенный на диван, вновь завибрировал. Логан взял его, посмотрел на экран и с удивлением обнаружил, что Эми написала ещё одно сообщение. На этот раз оно содержало смайлик часов и вопросительный знак. Таким образом девушка, видимо, узнавала, во сколько он хочет с ней встретиться.       Хендерсон, избавленный от необходимости выяснения отношения через мессенджер и нужды доказывать право на встречу с Эми, слабо улыбнулся. Он быстро напечатал цифру восемь и отправил сообщение. Эми молчала минут семь – десять, после чего, наконец, отправила третий смайлик: жест «окей».       Без пяти восемь Логан уже подъехал к дому, в котором жила Эми, и, выглянув из окна автомобиля, посмотрел на окна десятого этажа. Девушку в окнах он не успел заметить, но почему-то был уверен, что она уже давно смотрела вниз и ждала, когда покажется его автомобиль. Через несколько минут она вышла из дома, без спешки прошагала к машине Логана, открыла дверцу и, заняв место на переднем пассажирском сиденье, сдержанно улыбнулась водителю.       — Привет, — тоже улыбнулся он, намеренно не став тянуться к ней за поцелуем. Потому что варианта могло быть два: либо она отвернётся, не ответив на его действие, либо холодно и как бы снисходительно подставит для поцелуя щёку. Ни того, ни другого варианта развития событий Логану не хотелось, поэтому он вовсе не стал её целовать.       — Привет, — кивнула Эми. Какое-то время она сидела молча, крепко сжав ладони в замке, затем вздохнула и сказала: — Извини за вчерашнее. Я немного перегнула.       — Думаешь? — слабо улыбнулся он, почему-то испытывая сильное желание побесить Эми.       — Ну да. Наверное, я должна начать относиться к тебе с большим пониманием… Ты личность очень и очень творческая, и мне… видимо, иногда не дано понимать некоторые твои поступки и их мотивы. Но я постараюсь научиться.       Логану было несколько удивительно слышать это, потому что он не ожидал, что она придёт на свидание с таким дружелюбным настроем, и он решил тоже сделать шаг навстречу Эми. Такой — рассудительной, спокойной, готовой признать свою неправоту — она нравилась ему гораздо больше.       — Возможно, я тоже повёл себя немного неправильно, — сказал он, вздохнув. — И мне тоже нужно было войти в твоё положение и постараться понять.       — Нет, твоей вины тут нет, — попыталась возразить Эми, но потом улыбнулась и покачала головой. — В сущности, Логан, это такой пустяк, так ничтожно, даже по-идиотски мелочно… Раз мы оба с этим согласны, предлагаю просто об этом забыть.       Вместо ответа он потянулся к ней за поцелуем. Эми сделала то же самое, и их губы соединились в поцелуе на несколько секунд.       — В общем-то, мне всё же придётся вернуться к этому разговору чуть позже, — сказал он, заведя мотор. — Я намерен объяснить, почему не показал тебе вчера свою работу… и заодно расскажу одну историю, которая очень и очень сильно тревожит меня уже больше года.       Эми с недоумением посмотрела на него и задумалась.       — Ты хочешь порвать со мной? — наконец решилась спросить она и прикрыла глаза, не желая слышать положительный ответ.       — Что? Порвать? Нет, вовсе нет… Можно сказать, даже наоборот. Это должно ещё больше сблизить нас. Я долго не мог решиться на этот разговор, и теперь, думаю, этот момент настал…       — Эта история как-то связана со вчерашним днём?       — Можно и так сказать. Но об этом позже. Пока я просто хочу насладиться вечером, хорошим ужином и тобой.       Они поужинали в ресторане, в котором и познакомились несколько месяцев назад, затем заехали в магазин за едой и вином, после чего Логан привёз Эми к себе домой. В гостиной они плотно задвинули шторы, чтобы снаружи никто не мог их увидеть (у Эми почему-то была такая привычка, и за эти полгода Логан тоже невольно её перенял), принесли свечей, налили вина и расставили на кофейном столике тарелки с только что купленными закусками.       Когда они выпили по одному бокалу и поговорили на отвлечённые темы, Хендерсон взял со стола тонкий лист, обёрнутый подарочной бумагой, и положил его Эми на колени. Улыбаясь, она вопросительно взглянула на него.       — Твой портрет, — ответил он на не прозвучавший вопрос.       — О-о-о, правда? Какой же ты милашка, Логги!       Девушка потрепала его по волосам и с интересом принялась разворачивать бумагу. Добравшись до самого портрета, она взяла его в руки и принялась изучать очарованным взглядом.       — О, он прекрасен, — прошептала Эми, не отрывая от портрета глаз.       — Нет, это ты прекрасна.       Улыбнувшись, она коротко поцеловала его в губы, и снова посмотрела на рисунок.       — У тебя определённо талант, Логан.       Но чем дольше Эми смотрела на портрет, тем задумчивее становилось её лицо.       — Только… — неуверенно начала она.       — Только что?       — Я вчера была одета не так и сидела немного не в той позе…       — Знаю.       Эми с недоумением на него посмотрела.       — Зачем же я тогда позировала, если ты всё равно нарисовал так, как тебе хотелось?       — Видишь ли, Эми, — начал Логан, не зная, с какой стороны подступить к этому важному разговору, — этот портрет я нарисовал сегодня утром. А тот, вчерашний, лежит на письменном столе.       Пока девушка шла до письменного стола, Хендерсон добавил:       — Я не стал показывать его тебе вчера, потому что знал, что твоя реакция будет взрывной и непредсказуемой... Но не рассказать об этом я тоже не мог.       Эми взяла вчерашний рисунок Логана в руки и, с презрением нахмурившись, принялась всматриваться в эти черты лица, грустные карие глаза и отливающие блеском каштановые волосы. Хендерсон ждал её реакции, стиснув зубы. Он очень надеялся на то, что романтичная обстановка вокруг поможет Эми воздержаться от криков и драматичных сцен…       — То есть ты смотрел на меня, — довольно сдержанно начала девушка, — а в мыслях держал другую? И рисовал тоже не меня, а… её?       — Д-да… Всё так и было.       Эми бросила листок обратно на письменный стол и медленным шагом направилась к Логану.       — И зачем ты мне показал это? — спросила она, при этом указав пальцем прямо на парня. — Чтобы побесить меня? Чтобы… вызвать ревность? Зачем? Какую цель ты преследовал?       — Я понимаю твою злость, Эми, — сказал он, желая её успокоить. — Знаю, что это всё выглядит странным и выставляет меня в дурном свете, но… всё не так, как ты думаешь. Садись. Я хочу тебе кое-что рассказать.       — Это твоя бывшая, да?       Логан замолчал, услышав этот вопрос. Он облокотился на спинку кресла и также молча покачал головой. От этого его ответа Эми стало… легче. Она в одно мгновение успокоилась и, как он и просил, села в кресло.       — Тогда кто это? — тихо и таинственно спросила девушка, видя, как её вопрос повлиял на Логана. — И какое отношение она имеет к тебе и твоему прошлому?       Хендерсон ещё немного помолчал.       — Ты ведь помнишь Карлоса, моего друга?       — Конечно.       — Та девушка на портрете — это его младшая сестра. Вернее, она была его сестрой… до апреля прошлого года.       — О боже, почему была? Она что, у…       — Да, — оборвал её Логан.       — Господи.       Нахмурившись, Эми какое-то время молча смотрела на него.       — Ты как-то… как-то связан с её смертью?       — Полагаю, что так. Мне очень непросто говорить об этом, тем более, что ты первый человек, с которым я вообще решил этим поделиться… Заранее извини, если мой рассказ будет сбивчивым и нервным. Я на самом деле очень волнуюсь.       С сожалением приподняв брови, Эми взяла Логана за руку, внимательно заглянула ему в глаза и прошептала:       — Говори со мной как с собой.       То был ничем не примечательный осенний вечер. Он был омрачён сковавшими небо тучами и вот-вот готовившимся пойти дождём. У Логана весь день не было настроения, а к вечеру, окружённый одиночеством и унынием, он и вовсе почувствовал себя самым несчастным человеком на планете. Чтобы хоть как-нибудь выплеснуть накопившиеся негативные эмоции, он расстелил на полу в мастерской очень плотную белую бумагу и принялся агрессивными движениями выливать, выдавливать и кидать на неё краску. Получалось что-то несуразное, но от этого ему становилось легче. И хотя это нельзя было назвать творчеством в традиционном смысле слова, что-то в этом было — диковатое, первобытное, но всё же созидательного характера.       Пока он «творил» таким образом, за окном начался дождь, однако этот факт нисколько не омрачил настроение Логана. Какое ему было дело до того, что происходило за окном, когда он находился в своём тёплом, сухом, уютном доме, в котором мог делать всё, что заблагорассудиться?       Необъяснимый гнев выходил наружу вместе с плесками красок, поэтому негативные эмоции в сознании Логана отодвигались назад всё дальше и дальше. Когда он закончил с «творчеством» и забрался на диван, чтобы посмотреть на своё творение свысока, его разобрал смех. Этот рисунок имел весьма причудливые формы, изгибы, зигзаги, заломы, но в целом так точно описывал его состояние ещё несколько минут назад, что Логан решил его оставить и даже, может быть, обрамить, чтобы повесить в мастерской. А назвать картину можно «Апофеоз безумства».       Решив дать рисунку просохнуть, Хендерсон вышел из мастерской и, пройдя мимо большого зеркала во весь рост, увидел, что весь перепачкался в краске. Акрил плоховато отстирывался от одежды — это Логан знал. Именно поэтому он решил сразу выкинуть испачканные штаны с футболкой, пусть и этот жест станет символом высвобождения негативных эмоций.       Он только-только успел переодеться, как услышал настойчивый звонок в домофон. Он с удивлением посмотрел на часы. Воскресенье, почти одиннадцать часов вечера, на улице лупит дождь — и кому в это время и в эту погоду придёт в голову заявиться к нему домой?.. И тем более так настойчиво звонить?       Пока он шёл открывать, позвонили ещё два раза, и поэтому Логану пришлось крикнуть, что он уже идёт (хотя гость, конечно же, этого не услышал, потому что находился за воротами). Подойдя к входной двери, Хендерсон нажал кнопку видеодомофона и спросил, кто там. Увидев на экране своего гостя, парень оторопел и, даже не услышав ответ, не раздумывая, нажал на кнопку открытия ворот. Несколько секунд он стоял, в диком изумлении уставившись на дверь и не зная, чего ждать от такого визита... Но потом опомнился, тряхнул головой и торопливо открыл дверь.       Он стоял на пороге и тревожно вглядывался в темноту дорожки, ведущей от ворот к его дому. Свет на улице он сегодня не зажигал, поэтому этот участок пути был погружён во мрак. В лучах света, льющихся из прихожей и утопающих в этой темноте, отчётливо виделись падающие капли дождя. Несколько секунд Логан видел перед собой лишь эти летящие вниз капли, но вскоре из объятий мрака выступила одинокая фигура его гостя. Вернее сказать, гостьи. Обняв себя руками из-за пронизывающей влаги ночи и слабо улыбаясь, ему навстречу неспешно шагала Аделин.       Прежде, чем Логан успел спросить её о причинах столь позднего и неожиданного визита, девушка заговорила первой:       — Надеюсь, ты один, Логан? Моего братца случайно нет поблизости?       Он услышал её непривычный тон, уловил изменения в голосе, и это его насторожило.       — Карлоса? Нет… нет. Я один.       — Хорошо. Отлично.       Она поднялась по ступенькам крыльца и широко ему улыбнулась. Да, теперь Логан окончательно убедился в истинности своих предположений: Аделин была пьяна.       — Заходи в дом, — пригласил он её, шире открыв дверь, — на улице ведь льёт как из ведра, хочешь совсем промокнуть?       Девушка послушно вошла, и Логан, закрыв за ней дверь, смерил её критическим взглядом.       — Что происходит? — спросил он, находясь в крайней степени замешательства. — Ты никогда не приходила ко мне одна, к тому же так поздно, к тому же… пьяная. Что-то случилось?       — Можно и так сказать, — засмеялась Аделин, неотрывно глядя на него рассеянным взглядом.       Он настороженно и вопросительно смотрел на неё какое-то время, потом спросил:       — Родители знают, что ты здесь?       — Не-а.       Логан вздохнул. Вся эта непонятная ситуация приводила его в сильное смущение и уже заставляла начать нервничать.       — Откуда ты ко мне приехала? — продолжал он допрос. — Из дома?       — О, нет, тут неподалёку моя подруга устроила вечеринку… Я вспомнила, что ты живёшь поблизости, и решила заглянуть к тебе на чай. Ты же не против?       Хендерсон ничего не ответил, лишь ещё раз смерил её по-отцовски строгим взглядом.       — Я принесу тебе полотенце, — тихо бросил он и сделал несколько шагов к ванной. — Ты вся мокрая.       — Подожди, Логан, не торопись, — остановила его Аделин, схватив за руку. Её пальцы были холодными. — Вообще-то я пришла сюда, чтобы кое-что тебе сказать…       Стоило ему услышать эту реплику, как его тут же бросило в жар, а сердце в груди с силой заколотилось. «О, нет, пожалуйста, только не это… прошу, только не это!» — пронеслась у него в голове тревожная мысль. Он не первый день жил на этом свете, а потому почти с первых слов Аделин понял, о чём она собиралась ему сказать. Конечно, можно было допустить вероятность и другого исхода их разговора, но это всё равно не внушало ничего иного, кроме… ужаса.       Нет, лучше уж вообще не услышать от неё этих слов и быстренько выпроводить перепившую девочку домой. Завтра она проснётся у себя в постели и, возможно, вовсе не вспомнит об этом разговоре, а вместе с ним — и об ошибке, которую чуть не совершила. Ох, ещё эти холодные пальцы, так странно сочетающиеся с её горячим взглядом… Наверняка она сегодня выпила немало. И наверняка это было в первый раз.       — Нет, Аделин, не нужно мне ничего говорить, — как можно мягче произнёс Логан, осторожно высвобождая свою руку из плена её пальцев, — сейчас я принесу тебе полотенце, сделаю крепкий чай и отвезу домой, к родителям…       — А я не хочу домой, — заупрямилась она, нахмурившись, и покачала головой, — я хочу остаться у тебя на всю ночь.       Хендерсон резко остановился и уже в который раз смерил гостью удивлённым взглядом. Она улыбалась, как ни в чём не бывало.       — Иди пока на кухню, — тихо сказал он, — я сейчас вернусь, и там уже посмотрим…       Аделин без лишних слов прошла в кухню, а Логан быстрым шагом удалился в ванную. Там он пробыл почти минуту, глядя на себя в зеркало и не имея никакого желания возвращаться к ней. Господи, ну о чём, о чём она собиралась рассказать ему?..       Взяв полотенце, он глубоко вздохнул и, выйдя из ванной, пошёл на кухню, к Аделин. Она стояла спиной к окну, поставив руки на подоконник, и с прежней беззаботной улыбкой смотрела на него. Возникало ощущение, что чем больше раздражался и смущался Логан, тем веселее становилась Аделин.       — Вот, держи. — Он протянул ей полотенце, и она, слабо кивнув, взяла его. — Просуши хотя бы волосы, потому что подходящей сухой одежды у меня для тебя, увы, не найдётся.       Логан взял полупустой электрический чайник, вылил из него воду и, повернув ручку крана, поставил чайник в раковину. Пока набиралась вода, он бросил быстрый взгляд на Аделин. Девушка, наклонившись, тёрла волосы полотенцем.       — Что ты пила? — решил поинтересоваться он, не глядя на неё.       Аделин посмотрела на его затылок и немного помолчала, прежде чем ответить.       — Виски, — наконец произнесла она хрипловатым голосом, — ну и после этого немного пива…       — Точно немного?       — Ну, может, бутылку… Я не помню, Логан! Это сейчас так важно?       — Да нет. Просто хочу понять, насколько плохо тебе будет завтра утром…       — Моё состояние завтра утром будет зависеть только от тебя.       У Логана внутри всё сжалось, когда он услышал от неё эту фразу. И что бы это могло значить?..       — Сейчас я заварю тебе очень крепкий чай, — продолжал он, сделав вид, что не услышал её последнюю реплику, — он должен помочь.       — Помочь от чего? Не нужно чая. Я прекрасно себя чувствую!       — Эйфория и лёгкое головокружение — это лишь самое начало. И это самая приятная стадия. Но совсем скоро тебя развезёт и начнёт тошнить. Ты ведь в первый раз так напилась, верно?       — И вовсе не в первый, — с детской обидой в голосе ответила она.       — Во второй?       Аделин зашипела на него вместо ответа и, снова наклонив голову, принялась тереть волосы.       — Как будто ты и сам не напивался так в двадцать лет, великий советчик, — пробубнила она, не глядя на него, — и не блевал потом всё утро…       — Ну нет, я до такого не напивался!       — Ой, ну да, рассказывай. Я хорошо помню, как Карлос уезжал, чтобы «посидеть с друзьями», как он говорил, а сам потом в два часа ночи приползал на бровях и до утра не расставался с унитазом.       Логан усмехнулся, вспоминая то время и первые годы знакомства с парнями. Время, казалось, пролетело стрелой.       — Слушай, а может, у тебя всё-таки найдётся какая-нибудь одежда для меня? — спросила девушка, когда вода в чайнике уже закипела. — В этой мне очень холодно.       Логан, заваривая своей гостье чай, нервно закусил губу. Глубоко внутри он боролся сам с собой. С одной стороны, он, безусловно, не мог дать Аделин замёрзнуть и, чего хуже, простыть из-за её спонтанной прогулки под дождём. Но с другой, он не мог и не собирался оставлять её у себя: даже если он и найдёт подходящую одежду, придётся ждать, пока её вещи просохнут и она снова сможет надеть их. Не могла же Аделин заявиться в родительский дом в его одежде пьяная среди ночи. Как бы он это потом объяснил?       — Вся моя одежда тебе всё равно будет велика, — принялся выкручиваться он, — и потом…       — Тогда дай хотя бы одеяло, — прервала его она, — я и в самом деле замёрзла.       Вздохнув, Логан поставил на стол чайник с заваренным чаем и кружку, и затем поднял взгляд на Аделин. Она смотрела на него разбегающимися глазами, обняв себя руками, и слегка дрожала. Вокруг головы девушка обернула полотенце, которое Логан дал ей несколько минут назад.       — Хорошо, — сказал он, сделав несколько шагов по направлению к прихожей, — сейчас принесу тебе одеяло. Твою одежду можем поставить на отжим в стиральной машине, а потом повесим сушиться у камина.       — Спасибо, — еле слышно прошептала она.       — А ты пока пей чай. Быстрее согреешься.       Когда он вернулся в кухню с одеялом, Аделин уже сидела за столом в одном белье и пила чай небольшими глоточками. Мокрая одежда висела на стуле. Логан инстинктивно отвёл взгляд, чтобы не смотреть на девушку, и его реакция очень её позабавила: она захихикала, прикрыв рот рукой.       — Ты говорила, тебе холодно, — с лёгким упрёком в голосе сказал Хендерсон.       — Да, но без этой мокрой одежды всё же теплее, чем в ней.       — Вот, — мрачноватым тоном произнёс он, положив одеяло на стол, — твои вещи отнесу в ванную.       По пути в ванную он шёпотом материл всё, на чём свет стоит, и раздражённо сжимал кулаки. «Ну почему именно я? — негодовал он, запихивая одежду Аделин в стиральную машину. — Почему именно сегодня?»       Желание закрыться здесь и больше никогда и никому не открывать затмевало в его сознании все здравые мысли. Он даже не мог нормально ни о чём подумать. Видимо, Аделин всё же побудет у него некоторое время, прежде чем он отвезёт её домой… Только вот что она будет делать в течение этого времени? Что он будет делать?..       Но надо было всё-таки вернуться в кухню.       Правда, в кухне Аделин уже не оказалось. Он нашёл её в гостиной — стоявшую у окна, закутанную в одеяло и попивавшую чай маленькими глотками. Услышав шаги за спиной, девушка не оборачиваясь сказала:       — У тебя очень красивый участок. Всегда мне нравился.       Логан медленно подошёл ближе (но всё-таки остался на приличном расстоянии от неё) и тоже посмотрел в окно, свет из которого освещал на улице аккуратные кусты роз.       — Всё равно это не моих рук дело. Садовник приезжает ко мне раз в неделю.       Он ожидал, что они продолжат этот ни к чему не обязывающий разговор о его саде, но Аделин замолчала. Она простояла молча почти минуту, потом поставила чашку с чаем на подоконник и бросила на хозяина дома улыбающийся взгляд.       — Логан, я к тебе вообще-то с определённым намерением пришла…       — Да, ты хотела что-то сказать мне, но прошу, давай оставим эти пустые разговоры и просто…       — Я люблю тебя.       Внутри у Логана словно всё оборвалось. Минута, наступление которой он так старательно оттягивал, всё же неминуемо наступила; предмет разговора, в существовании которого он позволял себе сомневаться, всё же оказался правдой, а не вымыслом, не его безумной догадкой. Хендерсон потерял контроль над своей мимикой, а потому не смог скрыть мученического страдания, отобразившегося на его лице.       — Аделин, — прошептал он с печальным вздохом и покачал головой.       — И ещё твой голос, произносящий моё имя... Очень люблю. Ты даже не знаешь, насколько очень.       Он отрешённо смотрел на неё и не знал, что делать. Признание Аделин, являясь лишь сомнительной догадкой в его голове, представлялось не таким уж пугающим. Но признание, совершённое реальной Аделин в реальном мире, просто выбило почву из-под ног Логана. Он на самом деле испытывал неподдельный ужас.       Аделин сделала маленький, почти незаметный шаг к нему, а он, повинуясь инстинкту, сделал такой же шаг назад, сохраняя между ними прежнее расстояние. Возникало ощущение, что Аделин в любую минуту могла оттолкнуться, прыгнуть и атаковать жертву, как дикая кошка.       — Зачем ты говоришь мне всё это? — спросил Логан, наконец найдя в себе силы произнести хоть что-то.       — Затем, что я только ради этого и влила в себя весь этот отвратительный алкоголь на вечеринке! Другого момента для признания у меня уже не будет.       — Ладно, зайду с другой стороны… Зачем ты вообще решила признаться? Почему именно сегодня?       — Почему сегодня? Не знаю. Просто решила, что хватит молчать.       Хендерсон нахмурился. После её ответа в голове родился вполне логичный вопрос, но вот слышать ответ на него парню почему-то не хотелось. Однако он всё же набрал в лёгкие воздуха и тихо спросил:       — И сколько же ты молчала?       — Очень долго. Восемь лет.       Он с сожалением приподнял брови и снова невольно вздохнул. Каждой своей новой репликой Аделин всё больше удивляла его, и неприятно удивляла.       — Мы ведь знаем друг друга эти восемь лет, — покачал головой парень.       — Ну да, Логан, я о том и говорю. Я влюбилась в тебя с первого взгляда.       — О Аделин… Тебе было всего двенадцать…       — И что с того? — возмутилась она, сделав ещё один шаг к своему собеседнику. — Будешь говорить, что в этом возрасте люди не могут любить? Что всё это — лишь детская привязанность, выдумка, фантазия? Я бы тоже так думала, если бы это не мучило меня все эти восемь лет как какая-нибудь неизлечимая болезнь!       Всё это время Аделин не сводила с него взгляда. Логан, напротив, опустил глаза в пол, словно ощущая свою вину за чувства, родившиеся в душе этой девушки.       — Я не знаю, что на это ответить, — тихо произнёс он после затянувшегося молчания.       — Хорошо, можешь не отвечать. Иногда слова и правда бывают лишними.       Сказав это, девушка в одном мгновение оказалась рядом с Логаном и, приподнявшись на цыпочках, потянулась к его губам. Сначала Хендерсон будто не понимал, что происходит, но за секунду до того, как их губы должны были встретиться, он схватил девушку за плечи и резким движением отстранил от себя.       — Воу-воу-воу, Аделин, подожди, — нервно засмеялся он, на всякий случай сделав несколько шагов назад и вытянув перед собой руки в качестве защиты, — не нужно, не нужно нам этого делать…       Её взгляд потух. Она с недоумением смотрела на него какое-то время, затем качнула головой и спросила:       — У тебя кто-то есть?       Этот вопрос прозвучал странно и даже глупо, и поэтому Логан снова хохотнул.       — Нет, Аделин, нет, я свободен... И дело далеко не в этом.       — А в чём?       — В том, — терпеливо начал объяснять Хендерсон, удивляясь наивному непониманию Аделин, — что Карлос мне как брат, а ты, соответственно, как сестра. И потом, у нас с тобой целых семь лет разницы, ты… извини, конечно, но для меня ты всё ещё ребёнок.       Аделин заметно оскорбилась этим заявлением. В ней просыпался гордый нрав: девушка нахмурилась и стиснула зубы.       — Я не ребёнок, Логан, — ответила она, со злостью сузив глаза. — Уже давно. И ты прекрасно это понимаешь!       — Конечно, ты не ребёнок, но я ведь… я помню тебя ещё совсем-совсем юной. Ты, можно сказать, росла на моих глазах, поэтому я, скорее всего, никогда не перестану думать о тебе как о двенадцатилетней девочке…       — Как о глупой, несмышлёной, любящей фантазировать маленькой девочке!       — Я такого не говорил...       — Но имел в виду! Ты ясно дал понять, что мои чувства кажутся тебе глупыми и смешными — ты даже посмеялся над ними!       Он смотрел на неё с большим сочувствием. Взгляд Аделин был полон тоски и разочарования, но плакать она, очевидно, не собиралась: это было не в её стиле.       — Мне очень жаль, Аделин, — начал он, сложив руки словно в молитве, — что этот разговор, от которого ты, видимо, ожидала больше романтики, выдался таким резковатым… И извини, если я чем-то задел тебя.       — О, ну конечно… Теперь ты будешь делать вид, что тебе жаль, и просить прощения за то, чего не делал, хотя, по идее, должна я извиняться за то, что вообще вздумала прийти сюда! На моём фоне ты просто ангел, Логан!       — Я сказал это, потому что мне действительно жаль, а не потому что хочу показаться лучше, чем я есть на самом деле.       — Да, но для меня сейчас главная проблема в том, что ты и есть такой на самом деле!       Подобрав одеяло, Аделин быстрым шагом удалилась обратно к окну, где на подоконнике стоял всеми забытый, порядком подостывший чай. Логан стоял на месте и, нервно топая ногой, правой рукой ерошил себе волосы на затылке. После этого разговора ему и правда стало как-то не по себе. На душе скребли кошки. Он чувствовал, что узнал кое-что, что предпочёл бы не знать или навсегда забыть. Он понятия не имел, как изменятся его отношения с Аделин после всего этого, и не знал даже, что нужно было сказать и сделать сейчас…       — Останься на ночь у меня, — сказал Логан спустя долгое время неловкого молчания, подумав, что это будет единственным правильным решением. — Я не хочу, чтобы ты возвращалась на ту вечеринку. И не хочу также, чтобы ты показывалась родителям в таком виде. Завтра утром я отвезу тебя домой.       Аделин молчала и не поворачивалась к нему, продолжая смотреть в окно. Логана это злило, но он сделал глубокий вдох и постарался взять себя в руки.       — Ты имеешь полное право сердиться, — продолжал он, не двигаясь с места, — как на меня, так и на обстоятельства, которые от меня никак не зависят. Могу понять твоё нежелание говорить сейчас со мной, потому что у меня тоже нет желания говорить. Но я пойду постелю тебе наверху, а ты спокойно ляжешь спать, и этот вопрос не обсуждается.       Девушка услышала, что Логан ушёл, и наконец позволила себе немного снять эмоциональное напряжение. Аделин сжала кулаки с такой силой, что ногти, впившись в ладони, оставили на них небольшие белёсые лунки. Лицо её перекосило судорогой, словно она собиралась заплакать, но вместо этого послышался только её тяжёлый протяжный вздох, а чёрные ресницы лишь слегка намокли от слёз. Девушка так и не проронила ни единой слезинки, хотя её скукожившаяся от боли душа криком умоляла об этом.       Логан не вернулся на первый этаж. Он дал своей гостье немного пространства — как физического, так и ментального, — решив, что до того, как она уснёт, им лучше не пересекаться. Он настежь распахнул дверь гостевой спальни, чтобы Аделин, поднявшись на второй этаж, уж наверняка разобралась, куда ей идти, а сам закрылся в своей спальне и прислушался.       Спустя несколько минут он услышал осторожные шаги на лестнице. Аделин, всё ещё укутанная в одеяло, медленно прошла мимо двери его спальни и, войдя в гостевую, с шумом захлопнула за собой дверь. Кровать, освещённая мягким светом настольной лампы, была заботливо расстелена. На тумбочке были расставлены пустой стакан, графин с водой, парочка упаковок таблеток от головной боли, а на полу, слегка задвинутый под кровать, стоял пластиковый таз на случай неожиданных ночных приключений. Увидев всё это, Аделин издала слабый стон и на мгновение прикрыла глаза. Доброта, учтивость, любезность Логана не облегчали её страданий, а наоборот, только всё усугубляли. Разумеется, он хотел как лучше, но лучше ей было бы без этой его отцовской заботы…       Девушка упала на кровать как была — по уши в одеяле и с полотенцем, замотанным вокруг головы. Она не хотела думать о том, что произошло, но мозг, как назло, всё прокручивал и прокручивал эти воспоминания по кругу, ни на мгновение не позволяя ей забыть о своём опрометчивом признании. Кровать была мягкой, но казалась неуютной. Гораздо уютнее девушке было бы не здесь, а в соседней спальне, вместе с ним, в его объятиях…       Нет, такие мысли делали только хуже. Аделин зажала уши обеими руками, считая, что благодаря этому перестанет слышать свой же внутренний голос; но это не особо помогло. В голове шумели вертолёты, глаза даже под опущенными веками продолжали жадно смотреть вокруг, а руки и ноги — чьи-то, чужие, точно не её — словно налились свинцом. Неконтролируемый поток эмоций и ощущений захлестнул Аделин. Ей показалось, что она этого не выдержит, и тогда девушка, не меняя позы и не открывая глаз, издала еле слышный стон сопротивления. Стоило этому слабому возгласу вырваться наружу, как Аделин сразу же погрузилась в крепкий сон.       А Логану было не до сна. Яркость эмоций, которые он пережил за этот вечер, ясно дала ему понять, что сегодня ночью он не уснёт. Мысли, точно пчёлы, клубились в его голове жужжащим роем. При одном только воспоминании о любви и разочаровании, одинаково чётко читавшихся в глазах Аделин, сердце парня словно что-то сдавливало. Бедная девочка!.. Зная её характер, Логан понимал, что это признание многого ей стоило, да и к тому же, очевидно, она действительно страдала по нему все эти восемь лет. Ведь слово «страдание», произнесённое такой сильной и гордой девушкой, как Аделин, в действительности не было пустым звуком. Если даже для неё эти годы, полные тоски и молчания, показались сущим страданием, то как бы их назвал обычный человек? И больше — выдержал бы он то, что выдержала она?       Убедившись в том, что Аделин уснула, Логан спустился вниз, достал из стиральной машины подсушенную одежду своей гостьи и разложил её на ковре возле камина. После этого он разжёг огонь и какое-то время смотрел на него, как заворожённый. От огня было тепло и приятно, так что в голове у Хендерсона немного прояснилось. Он посмотрел на часы: полвторого утра. Ложиться спать, конечно, было бы бессмысленно, и теперь к тому же надо последить за камином, если он не хочет, чтобы его дом окутал плотный дым.       Логан лёг на диван среди подушек, хаотично наваленных друг на друга, и включил телевизор. То, что происходило на экране, его совсем не волновало, да он даже и не понимал, что там происходило. Телевизор был нужен лишь для того, чтобы ненароком не уснуть. А в голове его в это время шумели разные мысли, беспорядочно сменяя друг друга.       Он снова и снова возвращался к воспоминаниям, пытаясь дословно воскресить в памяти каждую фразу, произнесённую Аделин. Он никогда не видел её такой искренней и вместе с тем — такой отчаявшейся. И это задевало сильнее всего. Как и любого другого человека, не могущего ответить на признание в любви взаимностью, Хендерсона переполняло необъяснимое чувство стыда. Он понимал: его вины в том, что чувствовала Аделин и чего не чувствовал он, совершенно не было, но… Но всё же это была Аделин. И это было её сердце.       Логан машинальным движением переключил канал, и в голове его родилось очень и очень странное сравнение. Он представил на своём месте Карлоса, а на месте Аделин — свою младшую сестру Пресли. Что, если бы Логану кто-то рассказал, что однажды ночью пьяная Пресли пришло домой к Карлосу, призналась в любви и полезла к нему целоваться? Как бы себя чувствовал Логан, как бы он себя повёл?.. Парень содрогнулся от этих мыслей и постарался прогнать из головы нелепые образы. Даже представлять это было отвратительно и неловко. В ту минуту Хендерсон решил, что никогда и ни за что не расскажет о сегодняшнем вечере Карлосу. Да и вообще никому другому, наверное, не стоило об этом знать…       Аделин проснулась в девятом часу утра. Какое-то время она неподвижно лежала в постели и ни о чём не думала, но постепенно мысли и воспоминания начали наполнять её голову. С ослепляющей яркостью вспомнив о том, что случилось накануне, Аделин резко села в кровати, от чего «кокон» из полотенца упал с её головы, рассыпав по плечам всё ещё влажные волосы. Наверное, девушке не стоило вставать так резко, потому что при этом порыве её затылок пронзила невыносимо-острая боль. Аделин, жалобно застонав, взялась за голову обеими руками и осторожно огляделась.       Верно, всё то, что случилось вчера вечером, не было сном… Потому что она проснулась не у себя в комнате, а в гостевой спальне в доме Логана. Рядом на тумбочке всё так же стояли графин со стаканом и лежали таблетки, а на кресле аккуратной стопочкой была сложена её высушенная одежда.       — Вот чёрт, — прошептала Аделин, зажмурившись от стыда. Она вспомнила, как вчера сидела за столом на кухне Логана в одном белье.       Она снова легла на подушки и, издав стон мучения, закрыла лицо руками. Интересно, Логан всё ещё спал? Если так, то это могло стать для Аделин одним из лучших вариантов развития событий: она по-тихому уедет домой, а вечером напишет ему сообщение с извинениями, в котором попросит его больше никогда не говорить с ней о случившемся. Но если он не спал, неловкого разговора было не избежать. И как ей теперь смотреть ему в глаза, как с ним говорить?.. Ведь теперь он знал всё. И он больше никогда не будет относиться к ней как прежде…       Пересилив себя, Аделин взяла с тумбочки упаковку таблеток, поднялась с кровати и прошла в ванную, войти в которую можно было только из гостевой спальни. Девушка посмотрелась в зеркало и отметила, что выглядела она не так плохо, как себя чувствовала. Но освежиться в душе всё же не помешало бы. Выдавив на ладонь две таблетки от головной боли, она положила их в рот и запила водой из-под крана. Её мутило, и Аделин пришлось постоять немного, взявшись за раковину обеими руками, и подождать, пока пройдёт тошнота. После этого она быстро приняла холодный душ (от чего ей значительно полегчало) и переоделась в свою одежду. От одежды вкусно пахло. Этот по-своему родной запах заставил девушку слабо улыбнуться.       У двери, ведущей в коридор, она немного постояла, прислушиваясь к обстановке снаружи. Её почему-то посетила совершенно нелепая мысль: а что, если Логан позвонил Карлосу, всё рассказал и попросил его забрать свою взбалмошную сестрёнку домой? О, от Карлоса ей пришлось бы выслушать море нравоучений… Она даже ясно могла представить, что он ей сказал бы. Но Логан вряд ли поступил бы так с ней, да и голоса брата она не слышала. За дверью вообще было очень тихо, словно во всём доме была только одна она. Аделин потянулась к ручке двери и почувствовала, как сильно забилось её сердце. Девушка замерла на несколько секунд, пытаясь как можно дальше оттянуть неловкий момент первой встречи после нелепого ночного разговора, но потом сделала резкий выдох для смелости и вышла в коридор.       Она нашла Логана на кухне: он сидел за столом, положив ногу на ногу, пил кофе и смотрел какое-то видео в своём телефоне. Краем глаза заметив Аделин, вошедшую в кухню, он поднял голову, посмотрел на девушку каким-то странным взглядом и улыбнулся.       — Доброе, — сказал он и сразу же потупил взгляд. По его поведению Аделин поняла, что ему было так же неуютно и даже немного стыдно, как и ей. Боже, ну и какая вчера была необходимость приезжать сюда, нарушать его покой и обременять его своим ненужным признанием?..       — Доброе, — проговорила она севшим голосом. Она стояла в дверях, нервно потирая плечо, и озиралась по сторонам, не решаясь пройти дальше. — Ты вообще спал сегодня?       — Нет. Может, я и отключался на пару минут, только я этого не помню.       Она промычала в ответ и в сотый раз обвела глазами комнату, не зная, что нужно было сделать или сказать.       — Голова болит? — снова заговорил Логан.       — Нет… то есть да, она довольно сильно болела. Но я выпила пару таблеток, и боль уже потихоньку отпускает. Кстати, спасибо, что оставил их на тумбочке. Они очень пригодились.       Он покивал и, сделав глубокий вдох, снова опустил голову. Аделин нахмурилась, разозлившись на саму себя; внутри у неё всё напряглось. Она больше не хотела находиться здесь. Она видела, какой дискомфорт доставляла Хендерсону, да и сама чувствовала себя не в своей тарелке... Поэтому девушка решила, что пора со всем этим заканчивать.       — Я, пожалуй, поеду, Логан, — неуверенно произнесла она, указывая в сторону прихожей. — Я очень хочу домой.       — Поеду? — переспросил он, привстав. — Нет, Аделин, ты… Ты ведь ещё не поела.       — Я не голодна.       — Тогда давай я тебе хотя бы кофе сделаю…       — Извини, я не фанатка кофе.       — Ну хватит, — резковато произнёс он, сдвинув брови, — не заставляй меня придумывать ещё миллион причин, чтобы ты задержалась ещё хотя бы на несколько минут!       Она замерла и посмотрела на него большими глазами.       — Почему ты хочешь, чтобы я осталась? — почти шёпотом спросила она.       Логан поднял на неё глаза, и в них она прочитала нечто похожее на ужас. Он понял, что выразился недвусмысленно и что девушка неправильно поняла его, и поспешил это исправить.       — Потому что нам нужно обсудить то, что произошло, — ответил он.       — О, прошу, избавь меня от этого разговора…       — Я тоже не горю желанием обсуждать эту тему, но оставить её без внимания не могу… Нужно всё прояснить, Аделин.       Она принялась тереть ладонью лоб, чтобы спрятать от собеседника свой взгляд.       — Мне очень стыдно, — прошептала она, по-прежнему не поднимая взгляд.       — Я не хочу, чтобы ты стыдилась саму себя… Садись. Сделать тебе чай?       Глядя себе под ноги, Аделин прошла к столу, села и тихо, неуверенно ответила:       — Да, чай можно.       Когда чай был готов, Логан сел напротив своей гостьи и внимательно посмотрел на неё. У девушки от этого взгляда пробежали мурашки по всему телу, и она поёжилась.       — Ты хорошо помнишь, о чём я говорил тебе вчера? — решил уточнить Хендерсон.       — До болезненного хорошо.       — Окей. — Он помолчал немного, барабаня пальцами по столу, затем продолжил: — Я понимаю, что ты пришла ко мне с определёнными… ожиданиями относительно того, что должно было случиться после твоего признания. Мне жаль, что эти ожидания не оправдались. И я очень надеюсь, что ты не принимаешь это на свой счёт.       Аделин чувствовала себя слишком неловко для того, чтобы отвечать, поэтому она молча кивнула. А у Логана была целая ночь, чтобы всё это обдумать… Он говорил, конечно, не без волнения, но в голосе его слышалась твёрдость.       — Я ответил так не потому, что я плохой, и не потому, что ты плохая… Просто тебя и меня не могут связывать никакие другие отношения, кроме дружеских. Я бы даже сказал по-семейному дружеских.       Она снова кивнула, стараясь не смотреть на него. Девушка подумала, что сегодня она расплачивалась за свой вчерашний опрометчивый поступок: несколько часов назад Логан точно так же выслушивал от неё то, чего не хотел бы слышать. И теперь они поменялись местами.       — И я очень надеюсь, — продолжал Хендерсон, глядя на дым, поднимающийся над его чашкой, — что после этого мы сумеем сохранить прежние отношения и не будем вести себя так, словно между нами есть какое-то недопонимание или словно нас связывает тайна. Мы оба взрослые, ведь так?       — Вчера ты говорил по-другому, — не удержалась от замечания Аделин.       — Это было сказано на эмоциях. Я это не имел в виду.       Она сделала маленький глоток чая и решилась посмотреть на него. В этот момент он тоже поднял взгляд.       — Это будет сложно, — ответила Аделин, пожав плечами, — потому что вчера я сделала ошибку, а время вспять не повернуть. Наши отношения больше не будут прежними, и тебе прекрасно об этом известно.       Он не ответил, видимо, согласившись с её словами.       — Просто пообещай мне одну вещь, — снова заговорила девушка, — что об этом никто и никогда не узнает. Особенно Карлос.       — Конечно, Аделин… Я так и собирался сделать. Я не в праве поступить по-другому.       — Хорошо.       Они помолчали, и Логан, проницательно посмотрев на свою гостью и оценив её состояние, добавил:       — Тогда и ты пообещай мне кое-что.       — Что?       — Что ты не наделаешь никаких глупостей.       Аделин усмехнулась краем рта и, бросив на него лукавый взгляд, спросила:       — Что ты имеешь в виду под глупостями?       — Абсолютно всё, о чём ты только что подумала.       Она помедлила с ответом.       — Окей. Обещаю.       — Вот и замечательно.       — А теперь давай оба заткнёмся и больше никогда не вернёмся к этому разговору, — предложила Аделин со слабой улыбкой на губах.       Логан тоже улыбнулся и ответил:       — Идёт.       Какое-то время они молча завтракали, отпивая из своих чашек, и думали каждый о своём (хотя есть вероятность, что их мысли всё-таки сходились в одной точке), после чего Логан снова заговорил:       — Кстати, ты не думала получше приглядеться к Коллину? Он отличный парень, и по возрасту очень тебе подходит...       — Ло-о-оган, — возмущённо и устало протянула Аделин.       — Что? Разве ты сама не замечала, как он смотрит на тебя? Он явно к тебе неравнодушен.       — Теперь ты будешь пытаться свести меня с кем попало, лишь бы отвлечь от мрачных мыслей?       — Во-первых, нет, эти два обстоятельства никак не связаны между собой. И, во-вторых, Коллин не кто попало, он мой друг и друг Карлоса тоже. Коллин умный, добрый, заботливый и, кроме того, настоящий джентльмен. И я действительно думаю, что вы могли бы стать хорошей парой.       Аделин засмеялась и в шутку ударила Логана по плечу.       — Но я правда не шучу. Сходи с ним на свидание, посмотри. Может, у него и получится покорить твоё сердце?       Она смотрела на него с полуулыбкой на губах, внутренне умоляя собеседника замолчать. Слышать от Логана такие слова… в этом было мало приятного.       — Ладно, посмотрим, — ответила она только для того, чтобы уйти от этой темы, — кажется, Коллин действительно неплохой парень.       Когда они закончили завтракать, Логан предложил Аделин отвезти её домой, и она согласилась. Почти весь путь они проделали в молчании, лишь иногда перебрасываясь парой пустяковых фраз. Когда машина Хендерсона остановилась у дома семьи Пена, девушка открыла дверцу и уже наполовину выбралась из салона, когда Логан позвал её по имени. Она молча посмотрела на него.       — Я глубоко уважаю и ценю твои чувства, — сказал он вполголоса. — И всегда буду.       Аделин улыбнулась какой-то вымученной, усталой улыбкой. Лучше бы он этого не говорил.       — Спасибо, Логан, — прошептала она и вышла из автомобиля. — За всё спасибо.       И, сказав это, она захлопнула дверцу.       Хендерсон проводил её взглядом до самых дверей и уехал только тогда, когда убедился, что Аделин благополучно вошла в дом.       — Она покончила с собой меньше чем через год после этого, — заканчивал свой рассказ Логан, разбалтывая вино в бокале. Руки его дрожали, и он пытался унять или хотя бы скрыть эту дрожь. — Проглотила кучу разных таблеток и запила их водкой. Когда Коллин нашёл её, было уже слишком поздно что-то предпринимать... Она уже ушла. Хотя обещала мне, что не будет делать глупостей. И всё-таки… и всё-таки…       Он сделал глубокий вдох и прикрыл глаза ладонью. Эми в ужасе смотрела на него, не зная, что сказать.       — Логан, — мягко произнесла она, ближе подвинувшись к нему и положив руки на его колени, — ты ведь не винишь себя в её смерти?..       — Не виню? — переспросил он, убрав руку от лица и посмотрев на свою девушку. Та обнаружила, что глаза его были абсолютно сухие, хотя за мгновение до этого ей показалось, что он заплакал. — Я только этим и занимаюсь последние полтора года, потому что… потому что, если честно, не вижу других объективных причин, почему она могла так поступить.       — Ты никогда не можешь знать, что на самом деле происходит в душе близкого человека… И тем более не можешь знать, что толкает людей на самый отчаянный поступок.       — И она ведь даже записки не оставила, — проговорил Хендерсон, глупо уставившись в одну точку, — ни одного крохотного послания, которое могло бы внести хоть какую-нибудь ясность в эту ситуацию… Она будто специально это сделала, в назидание или наказание. Многозначительное молчание. Будто человек, из-за которого она на это решилась, должен и сам всё понять без лишних слов…       — Или наоборот, — возразила Эми, — она специально не оставила записки, чтобы никто не стал винить себя в этом.       Логан поднял на неё затуманенный взгляд.       — Тогда можно было написать: «В моей смерти прошу никого не винить». Это бы значительно облегчило мою жизнь, да и не только мою, я уверен…       Эми сделала глоток вина и, вздохнув, задумалась.       — Обвинять себя в чужой слабости — это не дело, — наконец заговорила девушка, — если она и сделала это из-за кого-то, то точно не из-за тебя. Ты поступил с ней так, как должен был, и это было даже по-своему благородно. Так что не нужно напрасно себя истязать.       — Это вряд ли было слабостью, Эми, — покачал головой Логан. — Она была сильной, гордой, независимой. Поэтому её уход — большая смелость и свидетельство безумной боли, которая жила в ней, которую она умело скрывала и с которой, увы, она всё-таки не смогла справиться.       — Хорошо, возможно, это была не слабость. Извини, что я так сказала, я ведь её совсем не знала… Но неужели последние дни или даже месяцы её жизни не были наполнены… печалью? Ты замечал что-нибудь такое?       — Мы не так уж часто виделись с ней в последнее время, — ответил он, беспомощно пожав плечами, — Она начала встречаться с Коллином, я много работал и редко видел даже друзей, поэтому… Но в последние две наши встречи я как будто заметил в ней какой-то надлом. Внешне она была вроде бы прежняя, разве что меньше улыбалась, но вот глаза… они явно выдавали изменения. Я ничего не стал ей говорить, мы с ней вообще перестали оставаться наедине и говорить о чём-то кроме общих тем. Но прошла буквально пара недель, и Карлос позвонил мне, чтобы сказать, что её не стало.       Возвращение к воспоминаниям пробудили в Логане дрожь — где-то в области груди, и тогда он одним глотком допил вино, оставшееся в бокале. Эми заметила его волнение и взяла возлюбленного за руку.       — Возможно, это прозвучит грубо, — сказала она, внимательно глядя на него, — но заметить в ней изменения и отреагировать на них должны были более близкие люди, такие как Коллин и Карлос. Они наверняка проводили с ней больше времени, чем ты, и не могли не увидеть, что ей было плохо...       Он с мучением посмотрел на неё. Разумеется, Логан и сам думал об этом, думал неоднократно, но так ничего и не решил для себя по этому поводу. Кроме того, он считал, что был не в праве осуждать за это Карлоса и Коллина, и потому никогда ни взглядом, ни словом, ни намёком не давал им понять, что винил кого-то из них в уходе Аделин.       — Не стану оспаривать твою точку зрения, — проговорил он, решив, что не хочет глубоко вдаваться в рассуждения и искать виноватых, — но и тяжесть своей вины умалять не стану.       — О Логан, не надо этого, — покачала головой Эми, сильнее сжав его руку, — чувство вины только спровоцирует бессмысленную борьбу с самим собой. А прошлого уже не вернуть и не переписать. Ну подумай только: если она сделала это из-за тебя, почему ждала столько времени? Почему не сделала это сразу, после того вашего разговора?       А об этом Логан прежде не думал. Он растерянно пожал плечами и ничего не ответил.       — Прошлое, если его не отпустить, — продолжала Эми, — будет тянуть на дно, и в итоге ты будешь как та змея, которая поедает саму себя.       — Я ведь не уничтожаю себя мыслями, что мог бы поступить иначе, потому что знаю, что действительно не мог. Но меня поражает эта фатальность, мысль, что именно я мог стать винтиком в этом механизме, который бессмысленно и бесцельно загубил такую молодую и прекрасную жизнь…       Эми смотрела на него с сожалением, поглаживая своим большим пальцем тыльную сторону его ладони.       — Вот что я думаю, Логан, — сказала она, положив голову ему на колени, — ты ни в чём не виноват. У человека всегда есть выбор, и она свой сделала. Многие думают, что самоубийство — тяжкий грех, но… что, если расценивать его просто как выход из игры? Ты поиграл в игру, тебе не понравились правила, и ты просто решил её выключить. Никто тебя не заставлял и не вынуждал, ты сам так решил, потому что… просто потому что эта игра не для тебя.       Логан улыбнулся впервые с тех пор, как начал рассказывать об Аделин. Простота слов Эми всё-таки в чём-то перекликалась с истиной, и ему даже стало несколько легче после этого разговора.       — Ты первая, кому я об этом рассказал, — произнёс Хендерсон, принявшись перебирать её волосы, — и теперь единственный человек в мире, который знает о том, что меня по-настоящему терзает.       — Что ж, я ценю это. Правда.       — Не знаю, зачем я сделал это… Но она снилась мне последние несколько ночей, и я просто не мог перестать о ней думать. Извини, если тебе неприятно было слышать все эти слова… Я должен был кому-то выговориться. А рассказать об этом парням, сама понимаешь, я просто не смог бы. Они бы не поняли меня так, как ты.       — Тебе не за что извиняться. Теперь я, наоборот, очень благодарна, что ты мне всё рассказал... Говорить друг с другом важно.       — Да, теперь я понимаю это лучше. Спасибо.       Он наклонился и коротко поцеловал её в губы.       — Кстати, — снова заговорил Логан, сменив настрой на более бодрый и жизнерадостный, — мне кажется, за свой вчерашний проступок я всё ещё должен тебе портрет.       Эми засмеялась.       — Но у меня уже есть один!       — Он слишком статичен. А я хочу больше жизни на холсте.       Логан дотянулся до бутылки вина, стоявшей на столе, и наполнил алым напитком их пустые бокалы. Эми села на диване, они взяли по бокалу и сделали несколько глотков. Хендерсону показалось, что вино приобрело совершенно иной вкус.       — Я пойду схожу за холстом, красками и кистями, а ты пока приготовься, — сказал он, легко коснувшись подбородка своей возлюбленной. — Я знаю, быть музой и вдохновителем очень непросто, малышка, но я уверен: ты справишься.       Она улыбнулась.       — Быть музой такого творца, как ты, Логан, — это дар, а не проклятье.