Восемь мужчин

      Всю суть таких эмоций, как отчаяние, беспомощность, бессилие и полное равнодушие, Логан Хендерсон за последние несколько дней познал даже с переизбытком. Теперь у него возникало ощущение, что грудь его разрывало из-за нехватки воздуха — как разрывает её в те незабываемые моменты, когда случайно наглотаешься солёной морской воды. И кашлять хочется, и вздохнуть невозможно — именно так мысленно характеризовал своё состояние Логан, когда ехал сегодня вечером в гости к родителям Эми.       Он не помнил, как именно он дал уговорить себя на этот ужин. Кажется, он вовсе не давал своего прямого согласия… Но согласиться с Эми было гораздо менее затратно, чем противостоять ей: это он уже успел выучить.       Впрочем, может, и не так уж удивительно, что Логан в очередной раз оказался проигравшим в этой хитрой игре. Он каждый раз попадал в ловушки, предусмотрительно расставленные Эми на каждом шагу, и каждое его движение навстречу свободе только сильнее стягивало его и без того беспомощное тело.       За последние недели их отношения превратились для Хендерсона в настоящую работу. Он уставал в конце каждого дня, наполненного его попытками найти подход к Эми и её чересчур эмоциональными реакциями на каждое его действие или бездействие. Логан словно держал в руках отсыревший спичечный коробок и пытался зажечь об него последнюю оставшуюся спичку. Звук трения спичечной головки об тёрку из красного фосфора давал надежду на то, что вот-вот пробежит искра и загорится пламя... Однако волнительное ожидание оказывалось напрасным: спичка лишь дымилась и никак не хотела загораться.       На прошлой неделе Эми зашла ещё дальше в своих дешёвых, но, тем не менее, успешных манипуляциях. Для неё запрет Логана на вход в его мастерскую не представлялся чем-то святым и нерушимым, а потому она выбрала момент, когда Хендерсон с наивной простотой ненадолго оставил мастерскую открытой, и скользнула внутрь. Там она долго изучала полотно, над которым Логан работал последние несколько дней, и даже нечаянно смазала краску, когда захотела испытать на ощупь её текстуру (Логан писал маслом, а потому краска сохла достаточно долго). Ещё Эми успела открыть большой платяной шкаф, где оказались составлены «голые» портреты бывших девушек Хендерсона. За этим занятием он её и застал, когда вернулся в мастерскую с чашкой кофе в руке.       Случаются моменты, когда эмоции и чувства настолько сильно переполняют человека, что тело его замирает от их переизбытка. Так случилось и у Логана. В тот момент, когда он увидел, что святость его личных границ была нарушена, а над сокровенностью его творчества варварски надругались, злость и душащая обида с такой силой захватили его, что он лишился дара речи.       Какое-то время он просто стоял, молча созерцая смешанные и смазанные на холсте краски и его «секретный» платяной шкаф, открытый нараспашку, и не мог вымолвить ни слова. Было ощущение, что Эми ворвалась не в его мастерскую, а прямо в душу и вывернула всё наизнанку.       — Почему ты мне раньше не показывал это? — спросила Эми, видя его растерянность. Несомненно, она почувствовала вину за своё бесцеремонное вторжение, однако не могла признать свою неправоту перед Логаном и потому решила сама пойти в наступление. — Конечно, нарисовано красиво, но… Котик, это что, всё твои бывшие?       Он молча подошёл к столу и поставил на него чашку с такой злостью, что кофе выплеснулся из него и залил пару карандашных набросков. Потом Логан приблизился к шкафу и с громким треском запер его дверцы.       — Или даже кто-то бóльший, чем просто бывшие? — с недоверием сузив глаза, спросила Эми. — Судя по твоей резкой реакции на это всё…       Хендерсон также молча взял Эми за руку и довольно грубо вытащил её в коридор.       — Моя мастерская — это моя мастерская, — сказал он дрожащим от напряжения голосом. — Я тысячу раз говорил, что запрет на нахождение там любого человека, кроме меня, — это строго и это не обсуждается. Но тебе вообще наплевать на то, что важно для меня!       — Как и тебе на мои чувства, — визгливо парировала Эми, — ты ведь даже не скрываешь, что рисуешь голыми других девушек! Если это так секретно, нужно запирать шкаф на ключ, а в противном случае ты не мог не знать, что я рано или поздно увижу это!       Логан возмущённо и беспомощно посмотрел на неё.       — Ты хотя бы слышишь себя, Эми? Ты несёшь полную чушь, и я даже не знаю, какими ещё словами тебе выразить свою злость на тебя!       Девушку немного остудили его слова. Она обратилась к использованию своего любимого метода эмоциональных качелей и быстро сменила позицию агрессора на позицию жертвы.       — Прости, прости, любимый, — заплакала Эми, закусив губу и замотав головой, — ты прав, я неправильно сделала, что вошла туда без твоего разрешения… Я всё что угодно готова сделать, только бы загладить свою вину!       Логан ничего не отвечал и сердито дышал. Благодаря своему опыту, он научился никак не реагировать на слёзы Эми. Когда они проливались с высказыванием эмоций, ещё и так резко после злости, у него не оставалось никаких сомнений в том, что плач был очередной манипуляцией.       — Что мне сделать? — продолжила спрашивать Эми. — Я на всё готова, Логги, на всё…       «Убирайся к чёрту из моего дома и моей жизни», — сказал про себя Хендерсон и представил, как ему стало бы хорошо и легко, если бы он действительно осмелился сказать это вслух. Но его останавливал непонятный страх, который он ещё в полной мере не осознал и не принял, а также обещание сохранить эти отношения, которое он дал сам себе. В глубине души ему, правда, казалось, что это обещание он дал ещё и Аделин.       — Я одного прошу, — тихо, почти шёпотом сказал он, — и всегда просил. Просто не заходи в мою мастерскую. Никогда. И ни под каким предлогом.       — Хорошо-хорошо-хорошо, — залепетала Эми с облегчением и протянула руки, чтобы обнять его, — я поняла тебя, любимый…       Когда Логан отказался от примирительных объятий ввиду того, что по-прежнему злился и не мог пока совладать со своими эмоциями, Эми обиженно нахмурилась. Её не устраивало, что даже слёзы, которые она так быстро и искусно вызвала, не дали результата и Логан не захотел обнять её — плачущую и поруганную.       Они разошлись по разным комнатам и встретились только вечером, в спальне. Обсуждения ситуации не последовало, а на следующий день Эми выразила желание тоже быть нарисованной в обнажённом виде. «Только чтобы мой портрет стоял у тебя где-нибудь на видном месте, а не пылился в шкафу», — такова была её просьба, высказанная со сладкой улыбкой.       У Логана не было сил объяснять, что все портреты, которые он писал со своих обнажённых натурщиц, были созданы под порывом всепоглощающего вдохновения, в особом настроении, по особому поводу. И он согласился нарисовать Эми, только чтобы избежать очередного выяснения отношений, и портрет был завершён тем же вечером. Вся эта чарующая и сексуально заряженная обстановка в итоге ненадолго соединила два этих издевающихся друг над другом сердца, и в ту ночь между ними случился, вероятно, лучший секс за те полгода, что они встречались. Логан мысленно признавал, что секс вообще был лучшей составляющей их отношений и единственным их светлым моментом.       Ещё через несколько дней случилась другая ситуация, в которой Логан в очередной раз оказался виноватым, и Эми в этот раз применила такие мощные манипулятивные инструменты, что в итоге Хендерсон в качестве извинений купил ей кольцо. Из белого золота, с крошечным бриллиантом по середине — на первый взгляд, довольно скромное, но, тем не менее, отнюдь и не дешёвое.       Для Логана это было самым простым способом выхода из конфликта, поэтому он даже позволял Эми вить из себя верёвки. Если вставал выбор потратить немного денег или потрать много нервных клеток, он неизменно выбирал первое. Он считал, что благодаря таким «откупам» он получит заслуженное личное пространство, сохранит относительный мир между собой и Эми и, конечно, выполнит данное себе обещание. А Эми, чувствуя это, без зазрения совести продолжала выводить Логана на эмоции, занимать позицию жертвы и получать подарки в качестве извинений.       Вероятно, этот ужин с родителями, на который они сейчас ехали, тоже был своего рода откупом. Логан убедил себя: нужно потерпеть только пару часов, зато потом Эми надолго успокоится сама и оставит в покое его, позволив наслаждаться творчеством и работой… Так он думал по пути в дом родителей Эми — мистера и миссис Флетчер. Но уже в конце вечера Хендерсон понял, как сильно он ошибался.       Нет, в целом, ужин начался и проходил неплохо. Мистер и миссис Флетчер оказались довольно милой парой. Возраст обоих близился к шестидесяти, и временами в их поведении Логан замечал нечто такое, что замечал в поведении своих бабушки и дедушки по папиной линии, когда был ребёнком. Однако все чувства в его душе смешались, когда миссис Флетчер как бы вскользь упомянула одно обстоятельство, когда говорила о своей родной сестре Маргарет:       — Честно говоря, она немногим старше меня, но гораздо глубже меня погружена во всю эту новомодную повестку. Так что тему репрезентации различных меньшинств во всех сферах общества вам было бы гораздо интереснее обсудить с ней, нежели со мной. Ну ничего, Логан, надеюсь, ты ещё успеешь познакомиться с ней до свадьбы!       У Хендерсона кусок застрял посреди горла, когда он услышал эти слова. Во рту от неожиданности и неловкости пересохло настолько, что он не мог проглотить этот несчастный кусочек индейки.       Эми бросила быстрый взгляд на Логана и, заметив его смятение, попыталась перевести тему:       — Я так давно, кстати, не видела Маргарет! Неужели она до сих пор носит каблуки и красит губы той ужасной красной помадой, которая совершенно ей не идёт?       — Да, она почти не изменилась, — захохотала миссис Флетчер, а потом глаза её опустились к рукам дочери, и она заметила то самое кольцо из белого золота, которое Логан недавно купил ей. — Ох, Эми, ты так и не дала поближе рассмотреть твоё колечко! Протяни руку, я полюбуюсь. Ах, Логан, у тебя прекрасный вкус на ювелирные изделия, — восхищённо протянула она, уже рассматривая кольцо, — как и на девушек.       — Я ведь художник, — хмыкнул он, тоже глядя на кольцо пустым взглядом. И как ему весь вечер удавалось не замечать, что Эми зачем-то надела сегодня кольцо на безымянный палец?..       На саму Эми он старался не смотреть, но чувствовал, как изменились её поза и тон голоса после того, как тема разговора приняла такой оборот. Она словно съёжилась, чувствуя себя виноватой, и постоянно пыталась изменить предмет обсуждений.       — А было уже обсуждение, где и когда будет свадьба? — вмешался в разговор мистер Флетчер.       — Папа, — укоризненно, сквозь сжатые зубы проговорила Эми. Она немного помолчала, словно придумывая, какой причиной можно было бы объяснить необходимость пока не касаться этой темы в разговорах, но ничего умного, очевидно, не придумала. — Ещё ничего не обсуждалось. И уж простите, вы не будете первыми, с кем мы будем это обсуждать.       — Ну да, ну да, — согласно закивал мистер Флетчер, — сначала вам нужно всё решить вдвоём, и всё такое… Но не забудьте хотя бы совета у стариков спросить!       Остаток ужина Логан провёл словно во сне. Ему и в самом деле казалось, что всё это ему только снится, что вот-вот он проснётся от жуткого кошмара.       Он еле дождался конца вечера, чтобы остаться с Эми наедине и спросить, что, чёрт возьми, тут происходило. Наконец, когда они сели в его машину, Хендерсон сердито посмотрел на Эми и, не сдерживая себя в выражениях, спросил:       — Какая ещё на хуй свадьба?       Эми подняла брови и поджала губы: типичное её выражение лица в те моменты, когда она понимала свою неправоту, но хотела сгладить вину милым личиком и переизбытком нежности в голосе.       — Ты только не злись, котик, — сказала она тихим, почти детским голоском, — я тебя не предупредила, потому что не думала, что они заговорят об этом так в лоб…       — Не предупредила? — гневно хохотнув, переспросил он. — Ну, конечно! Зачем меня вообще было предупреждать о какой-то там свадьбе?! Так, ненужная формальность — оповестить о ней жениха!       — Ну тише, тише, любимый, не ругайся. — Она попыталась сжать его ладонь, но Хендерсон отдёрнул руку. Эми, бросив быстрый взгляд на свои пальцы, сняла кольцо с безымянного и надела на средний. — Я сейчас всё объясню.       — Уж потрудись.       — Видишь ли… Мои родители — пожилые люди. Я их единственная, поздняя и такая долгожданная дочь. Особенно для папы. И они, как только узнали про нас с тобой, принялись заваливать меня вопросами… Мол, тебе уже двадцать пять, Эми, пора думать о серьёзных отношениях! А для людей их поколения серьёзность отношений подтверждается лишь одним событием — свадьбой.       — А, выходит, ты специально выпросила у меня это кольцо, чтобы выдать его за помолвочное и успокоить родителей?!       — Нет, — слегка удивлённо ответила она, — ты ведь сам предложил подарить мне кольцо, помнишь?       Логан честно попытался вспомнить, но не смог. Он уже начал сомневаться, что каждый его выбор, сделанный в этих отношениях, был действительно его выбором, а не идеально спланированной Эми ситуацией.       — Я даже не собиралась хвастаться кому-то твоим подарком, — продолжала девушка уже с некоторым пренебрежением в голосе, словно обидевшись на подозрение Логана, — и когда на днях в очередной раз говорила с родителями по видеосвязи, они снова присели на меня со своими вопросами про замужество. Я разозлилась и показала им это кольцо, сказав, что свадьба уже не за горами… Я думала, это успокоит их на время и прервёт шквал вопросов про эту идиотскую свадьбу, я не думала, что они теперь начнут заваливать нас бесконечными напоминаниями и вопросами о ней!       Хендерсон помолчал немного, заинтересованно разглядывая свои ладони. Всё, о чём говорила Эми, виделось ему теперь насквозь пропитанным ложью.       — И что же, — продолжил он сдержанно, — ты мне вовсе не собиралась об этом рассказывать?       Эми беспомощно вздохнула.       — Не знаю. Наверное, нет. Может, я уже повторяюсь, но мне просто хотелось убедить своих стариков в том, что между мной и тобой всё серьёзно... Конечно, я не собиралась ставить тебя перед фактом и насильно женить на мне. Но я и не считаю, что обманула родителей: я всего лишь рассказала им о предложении раньше, чем оно случилось. Мы ведь рано или поздно придём к этому, да, котик? Ну, когда оба будем готовы.       Логан с ужасом представил, как Эми совершенствуется в своих навыках манипулирования настолько, что заставляет его сделать ей предложение без выраженного желания с его стороны. А это в свете последних событий представлялось ему более чем реальным. Выходит, Логану со временем придётся жениться на этой девушке и провести долгие годы рядом с ней? Поклясться быть с ней рядом и в болезни, и в здравии, и в горе, и в радости, пока…       Ну уж нет! Хендерсон всё-таки слишком любил свою жизнь и свободу и ещё сохранял какие-никакие остатки чувства собственного достоинства, чтобы не позволить случиться самому страшному! И пускай он нарушит данное себе когда-то обещание сохранить эти отношения. Всё же собственные безопасность и благополучие были ему дороже каких-то там обещаний.       — Нет, Эми, знаешь… — задумчиво начал он. — Мне кажется, мы уже заходим куда-то не туда. Вернее, ты заходишь. Последние недели я пытался делать вид, что всё хорошо и что у нас есть совместное будущее, но твоя наглость и желание воспользоваться моим беспомощным положением перешли все границы! Я многое готов был терпеть, даже твоё проникновение в мою мастерскую, но эта подлость, это назначение свадьбы без моего согласия… Ты заставила меня почувствовать себя последним идиотом на свете за сегодняшним ужином. И я думаю, на этом нам пора заканчивать.       У Эми текли слёзы по щекам, пока она слушала его. В голове у неё лихорадочно вертелись мысли: девушка искала способ голыми руками поймать рыбу, сорвавшуюся с крючка и готовую вот-вот упасть обратно в воду.       — Но я уже не смогу без тебя, Логан, — дрожавшим голосом пролепетала она, — как же мне теперь жить, зная, что тебя не будет рядом?..       — Не знаю, — сохраняя спокойствие и не реагируя на её слёзы, ответил он, — можешь позвонить своему бывшему. Кажется, в предыдущий раз это тебя выручило.       У Эми вскипело всё внутри, когда она услышала от Хендерсона эти слова. Упоминание её связи с бывшим молодым человеком в период перерыва в отношениях с Логаном одновременно укололо её и безумно разозлило. На пике вспыхнувших эмоций она сжала зубы, несколько секунд подумала, а потом выпалила:       — Ну и уходи тогда к чёрту! А я позвоню сегодня вечером Карлосу и расскажу ему о том, как ты мучаешься последние полтора года и молчишь об истинных причинах, которые подтолкнули Аделин к сам знаешь чему!       У Логана, казалось, почва ушла из-под ног. Одновременно его бросило и в жар, и в холод, а в ушах зазвенело, будто его со всей силы ударили по голове.       Во-первых, ему только сейчас во всей своей ясности и простоте открылся необъяснимый страх, который он ощущал перед перспективой разрыва отношений с Эми. Так вот, что было ещё одним сдерживающим фактором, из-за которого он терпел все её манипуляции и позволял вить из себя верёвки…       Во-вторых, он впервые услышал из уст другого человека прямое признание его причастности к смерти Аделин. До этого момента лишь он позволял высказывать самому себе нечто подобное. А Эми, когда его чёрт дёрнул поделиться с ней сокровенной тайной, наоборот, убеждала его в том, что он ни в чём не виноват и что чужая душа — потёмки. Сейчас он как никогда осознавал, что это так. Что творилось в голове Эми и кто там хозяйничал — это было величайшей загадкой для Логана…       — Ты не посмеешь этого сделать, — севшим голосом проговорил Хендерсон, — хотя бы потому, что это не твоя тайна и ты не имеешь никакого права нарушать покой чужого для тебя человека.       Правда, он не знал, что сейчас покой Карлосу мог только сниться: он делал всё возможное, чтобы добиться правды о смерти своей сестры, и ему казалось, что все способы для этого были хороши.       Эми поняла, что стрела, выпущенная ей, попала точно в цель. Теперь главное было не упустить момент и быстро переключиться на более мягкий манипулятивный инструмент.       — Конечно, не сделаю, — выдохнула она, осела в кресле и покачала головой. По щекам её, как по заказу, снова побежали слёзы. — Нет, Логан, это было бы слишком жестоко… Прости меня за эти слова. И за мою ложь родителям, не стоило мне… Прости. Больше такого не повторится. Обещаю. Ну что, тогда мир?       Хендерсон был в абсолютной растерянности. Сначала Эми своей угрозой всё рассказать Карлосу сбила его с ног, а теперь быстрыми извинениями и предложением мира предлагала ему помочь подняться… Он знал, что, если примет это предложение, Эми продолжит свои жестокие игры и один чёрт знает, куда они в итоге её приведут. Но если Логан оттолкнёт её руку, она больше не даст ему ни единой возможности встать и для пущего результата переедет его катком. И тогда думать о последствиях своего выбора Хендерсону уже не придётся.       — Мир, — выговорил он кое-как и закрыл глаза, не веря, что снова прыгнул в эту пропасть под названием «Отношения с Эми». Он был уже в шаге от того, чтобы выбраться оттуда, но оступился и снова сорвался в самый низ. — Всё. Едем домой.       Домой они ехали в полной тишине. До боли сжимая рулевое колесо, Логан размышлял о сути того, что происходило между ним и Эми (назвать это отношениями он не решался даже в собственной голове). Если раньше ему казалось, что Эми питает к нему хотя бы малое чувство влюблённости, а он просто позволяет ей его любить, то сейчас он чётко осознал: всё это время Эми думала точно так же… только в обратную сторону. Выходит, ни один из них больше не любил своего партнёра, а вместе их держал тот секрет, которым Хендерсон довольно опрометчиво поделился со своей девушкой.       Да, теперь он понял, что больше не мог оправдывать свои отношения с Эми лишь одним желанием доказать самому себе, что он не был чёрствым сухарём. Теперь, после прямого шантажа со стороны Эми, Логан понимал, что боялся, да, именно боялся, как бы Карлосу не стало известно о чувствах Аделин, в которых она призналась Хендерсону ещё два года назад.       В голову Логана внезапно влетела странная мысль: ему необходимо поделиться своим сокровенным секретом с кем-то ещё, кроме Эми. Ему почему-то показалось, что иметь лишь одного «держателя» этой тайны, ещё и такого ненадёжного, было весьма опасно: как класть все яйца в одну корзину.       И, думая в этом направлении, он представлял лишь одного человека. Казалось, только ему Логан мог рассказать всё и действительно быть уверенным, что он унесёт эту тайну с собой в могилу…       Этим человеком был Дерок Макдауэлл.       Правда, в данный момент времени он и не подозревал о том, что лучший друг собирался сделать его носителем своей тайны. Сейчас Дерок был в ванной, и его не по-детски рвало: давали о себе знать литры виски, выпитые в одного накануне.       Несмотря на приподнятое и воодушевлённое настроение, которое посетило его совсем недавно в связи с недолгими размышлениями по поводу союзника в лице Бэтти Хортон, сейчас весь дух его снова пришёл в упадок. Ситуация в школе не разрешалась со временем, как он надеялся ещё недавно, а только усугублялась. Ему самому и остальным людям даже не приходилось ничего делать для этого: всё становилось хуже из-за того, что на поверхность тут и там всплывали маловажные, на первый взгляд, детали, которые имели место быть несколько недель назад и которые тем или иным образом характеризовали отношения Дерока к ученикам и коллегам.       Началось всё с того, что директор Галлахер решил заняться самостоятельным расследованием обвинения, выдвинутого против Дерока, и подключил к нему школьную службу безопасности (во внешние организации и уж тем более правоохранительные органы Галлахер пока не обращался: опасался широкой огласки и губительных последствий). «Безопасники» организовали анонимный опрос среди школьников, а истинную причину опроса от респондентов скрыли. Для того, чтобы не вызывать у учеников никаких подозрений, их осторожно спрашивали о поведении почти всех учителей-мужчин. Среди них, конечно, был и сам Дерок.       Проведённый опрос пролил свет на некоторые подробности состояния, в котором Дерок находился последние несколько недель. Сразу два десятка учеников отметили, что мистер Макдауэлл одно время выглядел уставшим, раздражённым, мало шутил и давал много контрольных тестов (один из шестиклассников с обидой подметил, что плохая успеваемость по математике из-за этих тестов разозлила родителей и лишила его поездки в Нью-Йорк на это Рождество).       Ещё несколько школьников как бы промежду прочим вспомнили о небольшом конфликте, возникшем недавно между мистером Макдауэллом и его ученицей из восьмого класса Рейчел Хилл. Говорили, что именно в тот период меланхоличного настроения у Дерока было особое, будто предвзятое отношение к ней. Детская фантазия пририсовала той мимолётной ситуации, когда Макдауэлл оговорился и случайно назвал Рейчел по фамилии (хотя всех остальных называл по имени), оттенок какого-то личного отношения учителя к ней. Этот факт, подтверждённой словами сразу нескольких ребят, заметно обеспокоил службу безопасности. Информация была передана директору, и Галлахер в тот же день вызвал Рейчел Хилл к себе в кабинет.       Очень спокойно и дружелюбно он расспрашивал школьницу о её успехах в учёбе, немного о семье (чтобы определить для себя, куда смотрели её родители), а потом осторожно вывел тему разговора на обсуждение её учителя математики. Галлахер пытался узнать, обещал ли ей Дерок хорошие оценки за какие-то действия с её стороны или, наоборот, говорил, что поставит плохую оценку в семестре, если она чего-то не сделает. Слегка удивлённая Рейчел (конечно, попробуй тут не удивиться!) ответила, что ничего такого не было. Галлахеру пришлось отступить, но в его сознании крепла мысль, что бедная девочка просто запугана, поэтому упорно молчит.       Директор старался никогда не поддаваться эмоциям и верить одним фактам. В своей непредвзятости он убеждал и Дерока, когда тот сидел у него в кабинете несколько дней назад. И Галлахер честно не хотел сходу обвинять Макдауэлла в ужасных вещах, в которых его подозревали, но факты, дети… Всё это выглядело весьма и весьма подозрительно.       Масла в огонь подливали слухи, которые, несомненно, начали кружить среди учителей. Скрыть такую громкую новость было невозможно даже при большом желании, а потому на следующий же день после отстранения Дерока в учительской начали шептаться и даже с неодобрением коситься на Бэтти Хортон. Тот факт, что она тоже была учительницей математики и будто бы состояла в каких-то отношениях с Дероком (хотя, конечно, это было не так, но местному сообществу было всё равно на это), делал её в глазах коллег косвенно виноватой в произошедшем.       Во время бурных обсуждений своё место на трибуне занял мистер Паркер, учитель истории. Можно было подумать, что он ждал этого момента всю свою жизнь и даже готовился к нему. Он во всех красках рассказывал случаи, когда сталкивался с необоснованной агрессией со стороны мистера Макдауэлла, слышал, как он ругался и матерился. Несколько коллег поддакивали, потому что тоже не раз выступали свидетелями проявлений немотивированной агрессии Дерока. Даже при детях, возмущался Паркер, мистер Макдауэлл позволял себе грубые выражения, да и в целом, всегда выстраивал стратегию «учитель-друг», стараясь быть на одной волне с учениками. А такая безалаберность, такие вольные панибратские отношения со школьниками — вот, к чему они в итоге могут привести. Само собой, Паркер не преминул ещё вспомнить тот день, когда он проходил мимо кабинета Дерока и услышал, как тот ни за что крыл матами бедную уборщицу Рейчел. Паркер, разумеется, героически увёл её оттуда и попытался образумить Дерока, но было ясно, как день, что этот парень был не в своём уме.       Обо всех этих кострах ненависти, разгоревшихся в родной для Дерока школе, ему рассказывала Бэтти. Она звонила ему почти каждый вечер и докладывала обстановку. Это был его единственный канал связи и осведомления о том, что происходило там: во-первых, потому что Бэтти и сама была частью того коллектива, в котором его уже объявили врагом, а во-вторых, потому что пьяные звонки самого Дерока в школу попросту игнорировались. После двух его звонков, начинавшихся с фразы «С-с-слышите там, псы, заканчивайте с этим, я ни в чём не виноват!», секретарь просто перестала брать трубки, когда видела на экране телефона его номер.       Именно из-за того, что ситуация эта, начавшаяся с какого-то лживого обвинения, катилась вниз и, обрастая разными подробностями, увеличивалась, как снежный ком, — именно из-за этого Дерок снова с особой жадностью схватился за виски. Каждый новый звонок Бэтти вгонял его в беспросветную тоску. Казалось, что хуже уже быть не могло, но каждый раз новые слухи или домыслы коллег находили, куда свернуть, чтобы сделать всю ситуацию в разы хуже. И Дероку ничего не оставалось, кроме как топить своё горе в стакане с алкоголем.       Бэтти слышала даже по голосу, звучавшему из телефонной трубки, что Макдауэлл терял надежду. Ей казалось, он и сам постепенно таял, как снег на лужайке под тёплым мартовским солнцем. Она не знала, чем именно могла помочь ему в этой борьбе, но упрямо повторяла одно: сдаваться ещё рано, нужно взять себя в руки, вдвоём они обязательно найдут выход.       На все эти уверения Дерок либо отвечал безнадёжным вздохом, либо заверениями в том, что Бэтти не знала Рейчел: уж она ни перед чем на своём пути не остановится. Ну и флаг ей в руки! У Дерока уже, действительно, не оставалось сил бороться с ней.       Нажав кнопку смыва на унитазе, Дерок поднялся на ноги, вытер рот рукавом худи и посмотрел на себя в зеркало. Этот плохо выглядевший парень в отражении и вправду был похож на какого-то неудачника-педофила… В мыслях Макдауэлла промелькнуло нечто страшное: каждый день выслушивая от стольких людей ложные обвинения в свой адрес, он будто бы и сам поневоле начинал верить в то, что он на самом деле делал все те ужасные вещи, о которых шли толки…       Пока он напряжённо размышлял, из прихожей послышался короткий звонок — кто-то пришёл. Дерок медленно повернул голову в ту сторону, откуда донёсся звук, но больше не сделал ни единого движения. Чёрт знает, кого там могло принести. Друзьям он вроде как ясно дал понять, что в компании не нуждался, и вряд ли кто-то из коллег решил утешить его в непростую минуту, если только… Если только на его порог не явилось само исчадие ада, которое и создало эту шумиху вокруг Дерока.       Макдауэлл вышел из ванной и вопросительно посмотрел на входную дверь, будто тот, кто стоял за ней, должен был представиться в ответ на этот взгляд. Пока хозяин дома медленно шагал к двери, раздался ещё один звонок, уже более длинный и заставивший Дерока вздрогнуть от неожиданности. Затаив дыхание, он посмотрел в глазок и с облегчением увидел Логана, ждавшего за дверью.       — Судя по твоему виду, я разбудил тебя своим визитом, — с усмешкой сказал Хендерсон, как только дверь перед ним открылась.       — А вот и не угадал, я, наоборот, только вышел из ванной. Посвежевший и проблевавшийся.       Они пожали друг другу руки, после чего гость был приглашён на кухню.       — Знаю, ты говорил, что компания тебе не нужна, — несколько виновато произнёс Логан, сев за стол и обведя взглядом ряд пустых бутылок из-под виски, — но я больше не придумал, к кому поехать с этим. А у тебя по-любому есть алкоголь, да и мне страсть как хочется переложить свои муки с больной головы на здоровую…       — Где ты здоровую голову тут увидел? Моя голова ещё больней твоей, Логги-Догги.       — К слову, есть там какие-нибудь новости? Когда ты сможешь вернуться на работу?       Дерок заполнил возникшую паузу звуком наливающегося в бокалы виски. Это короткое мгновение он использовал на обдумывание своей следующей реплики.       — Да пока всё тихо, — ответил Макдауэлл и поставил перед другом бокал. — Особой шумихи не подняли, и на том спасибо. Думаю, скоро они всё разрулят…       — И именно эти оптимистичные мысли заставляют тебя пить один стакан за другим? — с не доверительной усмешкой спросил Хендерсон.       — Ага. Давай лучше ты рассказывай, зачем приехал.       Логан немного замялся. Признаться, пока он ехал сюда и без конца размышлял над ситуацией, которая сложилась в его жизни, идея рассказать всё Дероку перестала казаться ему такой уж блестящей. Но, кажется, пути назад уже не было.       Он посмотрел на свой стакан с виски, взял его в руку, резко выдохнул и за несколько глотков выпил всё содержимое стакана.       — Я скажу сразу, без обиняков, — проговорил Хендерсон, уставившись перед собой невидящим взглядом. — Последние полтора года я живу с чувством вины, потому что… Потому что думаю, что Аделин покончила с собой из-за меня.       Дерок поперхнулся виски. Он перевёл на друга округлившиеся от глубокого удивления глаза и спросил:       — Чего, блять?       — Да, возможно, это всё звучит абсурдно, но ты поймёшь, когда я расскажу тебе все подробности…       За рассказом Логана они распили целую бутылку. Макдауэлл слушал его, изумлённо и даже сердито нахмурившись, и не говорил ни слова до самого окончания рассказа Логана.       — И ты называешь себя моим лучшим другом? — заплетающимся языком спросил Дерок, когда Логан закончил говорить. — Да я… да ты… Зачем ты мне всё рассказал? А? Я не хочу тащить эту ношу… Это же я теперь кто-то в-вроде соучастника!       — То есть ты безоговорочно связываешь её признание мне с её… с её самоубийством?       Только сейчас Хендерсон явно осознал: он испытывал потребность всё рассказать кому-нибудь из-за того, что хотел, чтобы этот кто-нибудь опроверг его догадку о причастности Логана к смерти Аделин. Может, глубоко в душе он и сам осознавал, что загнал самого себя в угол и притянул за уши свою вину, связав между собой два совершенно не связанных события… Но ему нужно было, чтобы кто-то сказал это вслух. Хендерсону необходимо было снять с самого себя вину за поступок Аделин, чтобы быть «чистым» перед Карлосом и, соответственно, перестать вестись на шантаж Эми.       Но Дерок сейчас был не в лучшей своей форме, а его блестящие аналитические способности были притуплены несколькими днями безостановочного распития виски и пива. Ему и в голову не приходило, что та временная пропасть, которая отделяла признание Аделин от её самоубийства, уже была аргументом в пользу того, что девушка покончила с собой не из-за безответной любви к Логану. Дерок ничего не соображал и просто шёл на поводу у своих эмоций от рассказа Хендерсона, а ещё, разумеется, безоговорочно верил всему тому, о чём толковал ему друг. Поэтому в голове Макдауэлла не было иного представления событий, кроме как то, что Аделин совершила самоубийство именно из-за своей безответной любви к Логану.       — Конечно… — недоуменно забормотал Дерок. — Конечно, блять, какие могут быть сомнения… Чёрт, чёрт! И как мне теперь смотреть Карлосу в глаза? Теперь, когда я всё знаю…       Логан тоже был пьян и не мог понять, что это говорил не Дерок, а его эмоции (ну, и литр виски в нём). Поэтому речи друга лишь прочнее убедили Хендерсона в собственной виновности. Если даже Макдауэлл отреагировал на его рассказ такими яркими эмоциями, то что могло бы случиться с Карлосом, узнай он обо всём?.. Нет, нет! Карлос никогда и ни за что не должен узнать об этом. Чего бы это Логану ни стоило, он унесёт эту тайну с собой в могилу. Пусть даже ради её сохранения ему придётся провести остаток жизни с Эми…       — Извини, что рассказал всё, — проговорил Хендерсон, грустно опустив голову. В голосе его звучало полное отчаяние, потому что мысли его наполнило единственное убеждение: жизнь его отныне была обречена. — Но я не мог больше держать всё в себе. Спасибо, что выслушал.       — Ага, пожалуйста, — саркастично отозвался Дерок и резким движением вылил в рот последнюю каплю виски, оставшуюся на дне его стакана. — П-пойду принесу ещё одну бутылку и нажрусь до такой… до такой степени, что начну под себя ходить. З-знаешь, для чего? Надеюсь забыть то, что я т-только что от тебя тут услышал.