Нечаянные гости

      В итоге выдвинулись мы незадолго до полудня. Идти было не слишком далеко — за пару часов по прямой можно было дойти спокойно, да только в Зоне прямых путей не бывает. Поэтому после короткого сна мы быстро собрали вещи, и, почти не разговаривая, покинули бомбоубежище охотника.       Мрачный, как Черный сталкер, Бункер шел первым, за ним — Йоаким и Пэр, я — в хвосте, прикрывающей.       Невиданное чудо, но этот лохматый вредный псих всунул нам новые комбезы вместо зараженных. Хотя… Все было вполне объяснимо. Ему это выгодно: шведы уйдут, а их снаряга достанется ему. И прежняя, и та, что на них сейчас — не поедут они же в ней домой. И еще: когда мы уходили сталкер не закрыл люк в бомбоубежище. Даже растяжки на входе не повесил. Я спросила его об этом, но он только проворчал что-то вроде «Потом выкурить будет проще», но я так и не поняла до конца, что он имел в виду. Что если мутанты залезут туда — их будет проще вытравить? Что за бред. Они же перевернут ему там все, и один черт не вылезут. Ну да ладно, его убежище, пусть сам решает, кого туда пускать и как его потом оттуда выкидывать.       Мы шлепаем по сырой размокшей долине, почерневшей и оплавленной после кислотного дождя. Особенно отталкивающе выглядят редкие деревья: полурастворившаяся кора на них свисает скользкими лохмотьями и ветки под ней выглядят как обугленные кости. Аномалий много, но они заметны издали и мы обходим их, петляя как по невидимому лабиринту, но никто уже не жалуется. Холодный сырой воздух выветрил из нас остатки похмелья, оставив тяжелый осадок. Или то не от спиртного?       Бункер молчит. Мои шведы тоже. Ощущение, будто идем в последний бой.       К моему удивлению в кой-том веке за всю осень плотное покрывало туч на небе истончается и в прорехи несмело выглядывает солнце. Кажется, оно выглянуло специально для того, чтобы проводить отсюда моих неожиданных гостей. Но это, химера меня задери, правильно. Им здесь не место, хотя что-то во мне, а еще больше — в шагающем впереди сталкере не хочет их отпускать.       Мы идем быстро, но несуетно — Бункер более опытный проводник, чем я и с ним в дороге вернее, хотя и нифига легче. В обход большого скопления аномалий он тащит нас через заболоченный водоотводный канал, но ни Пэр ни Йоаким по–прежнему не возмущаются, даже когда нам едва не по колено приходится брести в жидкой грязи. Привыкли на болотах.       В одном месте вообще приходится почти макнуться в грязь носами, проползая на четвереньках под низко висящей над каналом воронкой — от колебания воздуха, которые она вызывает, у нас встает шерсть дыбом на загривках.       — Твою мать, ну и дрянь!  — Бормочет Йоаким, когда мы минуем зону поражения аномалии. — Как пуля мимо уха.       — Хе-х. Там пуля тебе покажется избавлением. — Что-то мрачно ворчит Бункер. — Слышал собачий визг? Она в такую же влезла.       Он говорит на шведском, но я догадываюсь, что он говорит о собаке: пока мы ползали в канаве, наверху какая-то неосторожная псина умудрилась влезть в карусель и душераздирающе визжала все те последние секунды, пока аномалия раскручивала ее, отрывая по очереди части тела, пока не разрядилась.       «Хорошо, что они не видели всех подробностей работы этой аномалии», — подумала я.       — Так дэтой мрази и надо! — Уже по-русски злорадно шипит Бункер.       — Ты не любишь собак? — Я пытаюсь его разговорить.       — Я не твоя Болотный доктор. Я мутантов отстреливать, а не лечить.       На это я уже не отвечаю — поддевать его сейчас и пикироваться в остротах не самая лучшая затея. Его напряжение чувствуется даже на расстоянии: тронь — и он взорвется.       Пройдя еще метров двести по каналу, который, чем дальше мы шли, тем становился мельче, мы выбираемся на открытое место. Все та же голая холмистая степь, кое-где поросшая ельником, после кислотного дождя превратившимся в подобие оплавленной синтетической елки.       В какой-то момент Пэр, идущий передо мной, останавливается и я едва не налетаю на него.       — Ты чего? Что там? — Я трогаю маленького шведа за плечо, чуть отступая в сторону и выглядываю из-за него. Как завороженный он смотрит на необычное явление.       В той стороне, куда мы идем, небо над степью затянуло свинцово-серым плотным покрывалом туч, и на его фоне в лучах по-осеннему желтого солнца, выглянувшего с противоположной стороны неба, кипенно-белым столбом из земли поднимается густой пар — похоже, под землей в том месте какая-то огненная аномалия.       — Здесь что, гейзеры есть? — Удивленно спрашивает меня Йоаким. Бункер слышит заминку и знакомое слово, не оборачиваясь, что-то угрюмо ворчит:       — Какие, нафиг, гейзеры? Это не Исландия, здесь кроме аномалий нифига нет. Пошли!       Йоаким догоняет его, а Пэр так и не сдвигается с места. Зачарованно смотрит на необычное зрелище, на большие лужи ржаво-красной воды вокруг странного образования, в которых отражается небо, на кучку хлипких, оплавленных от дождя елей, на всю окружающую нас степь в черно-серых бурьянах. Смотрит так жадно, будто видит что-то родное, давно покинутое, и от этого мне становится страшно. Бункер тоже угадывает его состояние, оборачивается, смотрит на парня и глаза у него блестят надеждой.       Ну уж нет! Я не оставлю его тебе, сталкер, как бы ты не хотел этого.       — Пэр, — я трогаю длинноволосого шведа за плечо. — Пойдем. Это просто очередная аномалия.       Он вздрагивает и оборачивается.       — Аномалия? Какая? Как она называется? — Он заметно взволнован и смущен.       — Ай, да тебе ли не все равно? Мы же уходим. Пойдем! — Йоаким подходит, и, хлопнув друга по плечу, хватает за рукав комбеза, ведет за собой, — Пойдем, что ты как зачарованный?       Меня тоненькой иголкой колет это слово, но я не успеваю ухватиться за возникшее ощущение — Пэр с тенью разочарования на лице отворачивается от аномалии и идет за Йоакимом. Бункер что-то кричит им, но я не понимаю.        — Нам не следует останавливаться, если хотим перейти кордон до темна. — Говорю шведам. Они о чем-то спрашивают Бункера, видимо, почему я так говорю и тот объясняет.       После этого Йоаким пристает ко мне с вопросами о том, видела ли я хоть одного призрака погибших ликвидаторов, на что я отвечаю, что из всех призраков, которых я тут видела, был только один: Черный Сталкер, которого мельком мне удалось заметить на болотах у Доктора.        И весь разговор наш дальше сползает на пересказ местных легенд о Шухове, Семецком, Журналисте и прочих аномальных сущностях.       Из-за этого некоторое время мы идем, галдя, как табор цыган: Бункер ругается из-за нашей болтовни, но шведы не хотят замолкать. Спрашивают то меня, то сталкера обо всем, что видят вокруг, но больше — о легендах, будто перед уходом хотят узнать и запомнить всего и побольше, чтобы потом было чем удивить друзей за периметром.        Но, неужели им без этого мало удивлений? Йоке, у которого татуировка превратилась в бледное подобие себя прежней. Пэру, с новыми шрамами, которые в обычной жизни он бы вряд ли где смог получить. Но их можно понять: они новички и для них это все выглядит как необычно реалистичная и жуткая игра, которая скоро кончится.       Нужно подробнее разузнать и запомнить сюжет, чтобы потом можно было переложить на музыку и сложить новых песен.       — Сулема! — Оборачивается вдруг ко мне Йоаким.       — Что?       — Мне чего-то страшно. — Он улыбается, но в голосе вместе с насмешкой натуральный страх.        — Чего? Что такое? — Я вся обращаюсь во внимание.       — Не знаю. Чем дальше идем, тем сильнее это становится.       — Бункер, а куда мы должны выйти в итоге? — Окликаю нашего проводника.       — К старой автобусной остановка. Сейтьяс спустимся в низину, там обойти заброшенный ферма и выйти на дорогу. Там до остановки и вниз с горы как раз за натовской заставой выйти. Твоя же знает дэта дорога, затьем спрашивать?       — Нет, я здесь не ходила. Ты ничего не чувствуешь странного?       — Тъего? — Он даже оборачивается, но, видимо, сталкивается взглядом с Йоке и до него доходит. — Твоя думать, тьйто нас уже моротьить кто-то?       — Я ничего не думать, у меня блокирующий артефакт под кожей из-за которого я не чувствую пси-воздействия. Йоакиму страшно.       — Черт возьми, да что вы все между собой? — Что-то выкрикнув, вдруг останавливается черноволосый швед. Пэр встает с ним рядом, напряженный и внимательный: смотрит по сторонам, будто выглядывает кого. — Скажите нам! Куда мы идем, что там?       — Да ничего. Заброшенная ферма и поле, старая проселочная дорога. Недалеко от нее граница Зоны, там и выйдем, чего с тобой? — Бункеру приходится вернуться, потому что мы опять отстаем от него.       Он подходит к Йоакиму и говорит как можно спокойнее, но автомат держит крепко, не опуская ствола. — Ты что-то чувствуешь, Йоке?       Поразительно, но в Зоне существует парадокс: бывалые сталкеры иногда не успевают почувствовать псионика перед самой атакой, а новички могут учуять их кто знает откуда.       Ученые объясняют это притупление восприимчивости и адаптацией нервной системы к пси-полям Зоны, истощением запасов нейромедиаторов и еще черт знает какими заумностями. Но сталкеры верят опыту, поэтому в таких случаях даже легенды вроде Стрелка прислушиваются к словам начинающих бродяг.       Йоаким растерянно пожимает плечами и оглядывается.       — Да говори уже! Что ты чувствуешь? Это не тот случай, чтобы храбриться. — Бункер смотрит на Йоакима пристально, с нажимом, тот оглядывается на меня, на Пэра…       — Черт его. Кажется, что кто-то за нами смотрит. Тени какие-то шевелятся в траве, в ямах и за кочками. Паранойя в общем. Забей. — Он пренебрежительно машет рукой, Бункер хмурится.       — А ты? — Обращается к Пэру. Тот тоже пожимает плечами.       — Не знаю. Тревожно. Как перед выходом на сцену, но я думал, что это от того, что возвращаемся…       Он говорит негромко, немного смущенно, но Бункер вдруг взрывается:       — Ага! Конечно, возвращаемся! Какая-то сука уже глаз положила на нас! Место открытое, черт знает откуда видать, а вы еще тут галдеть начали, как вороны. Теперь точно нарвемся на кого-то.       — Да чего ты, Бункер? — Прерываю я его гневную тираду, видя, что лица у попаданцев растерянно-виновато вытягиваются. — Что случилось?       — Пошли! Живо! Смотрьеть в оба, здесь какой-то курва мозговыворотный рядом. — Он срывается с места и широким шагом проходит несколько метров свободного пространства от нас до первой аномалии, но рядом с ней сбавляет темп, обходит и идет уже острожнее. Мы двигаемся следом.       Как что хорошее покажется человеку, так фиг оно сбывается, а как срань какая — так всегда пожалуйста и в неограниченном количестве.        Когда мы обходим заброшенную ферму, приходится хорошенько пострелять: большая шайка снорков, обосновавшаяся в развалинах, учуяла нас и набросилась.       Заняв круговую оборону, мы отбиваемся: Пэр на удивление спокойно снимает двоих на самом подлете, не дав им добраться к Бункеру — тот отстреливает особо хитрожопых, которые пытаются обойти нас сзади. Мне и Йоке достаются неопределившиеся, кто особо не прет на рожон и ждет, когда более их шустрые собратья прорвутся через огневую завесу и прикончат хоть пару стрелков.       Потом, когда спускаемся с холма к старой дороге, Йоаким поскальзывается на осклизлой от кислотного дождя траве, сбивает с ног Бункера и катился вниз, крича и пытаясь схватиться за расползающуюся под пальцами траву. Но сталкер успевает затормозить, уперевшись ногами в землю, а Йоке — нет.       — Йавлар! — Со вскриком, Пэр бросается следом — как раз по пути скатывания Йоакима воздух над землей дрожит и искажается. Я срываюсь следом, Бункер чуть отстает, поднимаясь на ноги.       Маленький швед успевает схватить Йоке за ногу — птичья карусель уже сдернула того с земли и подхватила, — тянет на себя, сам рискуя  — мощная аномалия может схватить двоих, а учитывая его рост и вес — так и обычной хватит, но мы с Бункером успеваем подбежать, и оптом вытаскиваем попавшегося.       Йоке не кричал, когда попался, и молчит сразу, после того, как мы отползли подальше от разрядившейся ловушки. Сидит, обхватив колени руками и дрожа, как в ознобе. Бункер предлагает ему воды, но тот отказывается.        Посидев еще немного, тяжело поднимается на ноги — от перенапряжения тело становится ватным, а движения — ломанными.        — Satans förbannade jävla helvetes skit! * —  Выкрикивает во все горло что-то с такой яростью, что, кажется, слышно и в Припяти, срывает с пояса пустой бокс для артефактов и швыряет его в сторону аномалии.       — Полегчало? — Что-то спрашивает его Бункер, сидящий на земле, и уже мягче: — Тише ты, все обошлось. — И тянет его за штанину на ноге, увлекая вниз. Йоке поддается.       Падает на колени и быстро перебирается к обоим Пэрам. Теперь я знаю имя Бункера.       — Tack. — Он произносит это короткое, забавное слово благодарности и порывисто обнимает сталкера и своего друга разом. Неудобно, неловко, но с таким отчаянным жаром, что мне становится не по себе увидеть, что же с его лицом. Но потом он поворачивается ко мне. Глаза красные, но сухие. — Спасибо… — Я не успеваю пискнуть, как он сгребает и меня в объятья, но тут же отстраняется и коротко, но крепко целует. Бункер ехидно хмыкает, Пэр огокает, а я, обалдев от такого, плюхаюсь на задницу, но тут же собираюсь, когда он отстраняется.       — Нужно идти дальше. Время идет, и нам не стоит долго оставаться на одном месте. — Говорю, чувствуя, как щеки и уши заливаются краской. — Пэр улыбается и первым встает на ноги, за ним — Бункер, забрасывая рюкзак на плечи.       Пути того нам остается уже два нишиша, но Зона, решает напоследок нам нагадить.       Прячущиеся тени, о которых говорил Йоаким, вдруг показываются в полный рост.       Мы подходим к дороге — на само раздолбанное и заросшее полотно спускаться нельзя, хренова гора горячих аномалий на асфальте заметна даже сверху, — идем по холму вдоль, как Бункер вдруг останавливается. Вскидывает автомат к плечу и тихо спрашивает, страшно коверкая слова:       — Вашье тоже дэто видьет?       Внизу, между зарослями голых, оплавленных кустов, обступивших дорогу, колышется что-то длинное, зеленовато-белесое, отдаленно напоминающее человеческую фигуру.       — Да-а, и, кажется, оно нас — тоже. — Отвечаю я, понимая, что эта сущность, действительно, приближается. Протекает сквозь ветки, увеличивается в размере и очень быстро приближается.       — Что делать? — Пэр хватается за автомат, но не поднимает — нет смысла, не убьешь. — Что оно сделает? — В голосе его неподдельный ужас.       Привидения, которыми пугают детей, и существование которых не доказано ни одной наукой, движется прямо к нам. Воздух ощутимо холодает, оно еще ближе — мы уже различаем на месте лица черное размытое пятно вместо рта, и такое же, но поменьше — примерно во лбу. И больше ничего. Длинное, бледное пятно, напоминающее человека в коконе, с двумя дырами вместо лица.       — Не двигайтесь, не привлекайте внимания! Оно может отреагировать, приняв за агрессию любое движение.       Физически оно не может ничего сделать человеку, но его «прикосновение» вызывает такую панику, что человек съезжает с катушек на месте или бросается бежать, куда глаза глядят. А рядом с залепленной аномалиями дорогой это не самый лучший выход для нас.       За спиной раздается тихий треск и…       — Hunder! Hunder! Псы! — Страшно кричит Бункер, разворачиваясь назад, в ту сторону, откуда мы пришли. Сверху ужасающе тихо на нас катится лавиной огромная стая слепых псов. Ни воя, ни лая, ни рычания — их ведет чернобыльский пес, мутант-псионик, способный подчинять себе слепышей и порождать призраков для отвлечения внимания людей.       Бежать нам не куда: внизу дорога с аномалиями, вверху — собаки, но мы все равно пытаемся вырваться вперед, к тропине вниз, по которой можно перейти дорогу к автобусной остановке — там хотя бы спины будут защищены, но это не так просто. Псы россыпью скатываются по склону и быстро окружают нас. Мы стреляем, но очереди пробивают дыры в их рядах только на секунды — прорехи быстро заполняются новыми мутантами. Сколько же их здесь?       — Дэто не все собаки! Фантомы! — Кричит Бункер, пытаясь пробиться вперед хоть немного — за покосившимся столбом метрах в ста от нас заметна заветная тропина вниз  — Они бледнее, не стреляйте по ним!       Черт, да. Но как их различить в этой суматохе?       Йоаким ошибается именно так — стреляет в фантома, но сбоку на него наскакивает настоящий мутант: повисает на руке, вцепившись гнилыми зубами в широкий рукав комбеза. Парень со вскриком роняет автомат и свободной рукой вцепляется твари в расплющенный нос, пытаясь оторвать от себя — еще немного — и мутант вцепится ему в руку, а не в рукав, — Пэр бросается к нему и со всей возможной силой обрушивает приклад автомата на затылок пса, там, где голова крепится к шее — раздается хруст, псина с коротким визгом дергается и разжимает челюсти. Тут же рядом за спиной у нас коротко трещит автомат Бункера и еще один слепой пес, уже приблизившийся на расстояние прыжка, отлетает в сторону, дико скуля, но тут же вскакивает. Да только задние лапы у него волочатся бесполезным хламом — пули перебили позвоночник.        Я добиваю его и еще одного, бегущего как раз на Пэра, который отвернулся на еще одного. Еще и еще и еще одного. Сколько же их здесь?!       — Сука, где дэтот тьйернобылец?! Сулема? Ты видеть? — Сквозь грохот выстрелов кричит сталкер, лихорадочно сменяя рожок в автомате — его прикрывает Йоаким. Мы продвинулись совсем немного — не больше метров десяти.       — Нет! Он, наверное, наверху!       Псы тем временем меняют тактику: больше не бросаются открыто под пули, не пытаются взять с наскоку. Укрываются в бурьянах, кружат между кочками, раз за разом пытаясь атаковать поодиночке. Причем сначала бросаются фантомы, а когда кто-то из нас отвлекается — бросаются настоящие. Это не кончится, пока мы не прибьем чернобыльца или не выбьем всех живых псов.       — Граната есть? — Спрашивает вдруг Пэр, не отводя взгляда от окружившего нас неровного кольца. Теперь уже рычащего и хрипящего — псам больше незачем таиться.       — Есть. Но я не дам. Их так не убьешь, а нас — запросто. — Я думала, что он решил их прикончить таким образом, но швед оказался хитрее, чем я думала.       — Ты говорила, что чернобыльцы далеко от стаи не уходят. Значит, он где-то на холме. Ах ты ж! — Он дает короткую очередь по рыпнувшемуся мутанту, но тот развеивается грязно-красным дымом. Фантом.        — Там трамплин, — Пэр указывает рукой на аномалию на холме чуть повыше нашего места расположения. — У него траектория действия как раз в сторону вершины, смотри. Трава вся вырвана в том направлении.       — Ну ты хитрожоп! — Рычит Йоаким. Он тоже, бросив короткий взгляд на аномалию, понимает, к чему клонит его друг.       — Если не убьем, может, хоть покалечим или напугаем?       — Дэто идея, хотья и слабая. — Вслушивавшийся в наши слова, Бункер, тоже понял нашу задумку. — Сулема, давай гранату!       Я на миг отвлекаюсь, чтобы достать ее из подсумка на ноге, и в тот же момент на нас одновременно бросаются три пса. Бункер снимает одного, Йоке — другого, третий сбивает Пэра с ног и тот с криком падает на спину. Они кубарем катятся вниз — склон крутой.       — Пэр! — Йоаким бросается за ним, но Бункер ловит, удерживает — увидев нашу заминку, мутанты снова наседают и нам приходится отбиваться.       Шведы стреляют, а я уже сама, выдернув чеку, изо всех сил бросаю гранату в аномалию — получилось. С оглушительным хлопком трамплин забрасывает ее наверх, куда-то в заросли облезлых кустов. Раздается мощный взрыв и на нас летят куски земли, обломки веток и осколки, сзади нас тоже грохает эхо и собаки частично бросаются в рассыпную.        Бункер ловко отстреливает их короткими очередями — фантомы на взрыв не реагируют. Йоке не жалеет патронов, палит по кустам и бурьянам, как заправский коммандос, особо не целясь, — его разрывает ярость и страх за друга, он чаще смотрит туда, куда скатился Пэр, чем на противника, поэтому мало попадает.       Я швыряю еще одну гранату, на всякий ядерный, но это уже лишнее.       Раздается еще один взрыв, снова нас накрывает дождь из грязи, но больше никто никуда не убегает. Из живых псов остались три особи, и то две — сильно покалеченные.       Гонимые чернобыльским псом, они пытаются снова броситься, но у одной перебита задняя нога и прыжок ее не имеет должной силы — она падает, не долетев до нас метров пяти — Йоаким добивает ее, я — другую, что, воя, вертится волчком вокруг себя и пытается выпутаться из собственных кишок, вывалившихся из вспоротого очередью брюха.       Последнего, самого смекалистого, выслеживает Бункер — мутант спрятался за тушей одного из дохлых сородичей, и, видимо, решил подождать, пока мы расслабимся, и тогда броситься. Но на то он и охотник. Присев на колено, он дает короткую очередь по слишком большой туше, и когда пес проявил себя — приканчивает двумя выстрелами.       — Пэр! — Едва поняв, что это нашествие кончилось, Йоаким срывается с места и бежит по склону к дороге, — Пэр, где ты?!