Нечаянные гости

      — Йоке! — Мы с Бункером бросаемся следом, но далеко не успеваем убежать, как и сам швед. Он резко тормозит, вскидывая руки и шатается, будто балансируя на краю обрыва.       — Он здесь! — Кричит нам испуганно-радостно. Мы тоже едва успеваем во время затормозить, ссыпаем вниз ворох земли и охренело таращимся на открывшуюся картину.       В неглубокой — метра два, — квадратной яме старого коллектора бешено мечутся бледные в дневном свете, большие шаровые молнии полтергейстов, разбрасывая в стороны трескучие разряды молний, и вздымая в воздух лежащий на дне мусор. Благо там нет воды, иначе Пэр уже бы захлебнулся — он лежит, вжавшись в землю лицом и всем телом, закрывает голову руками, как солдат под ураганным огнем, но оно и верно. Телекинетики-полтергейсты, потревоженные их с псом падением, заметушились, подняли в воздух весь хлам и разогнали его едва не до скорости пули, — псина не сообразила залечь и поэтому дохлая валяется в противоположном углу с дырой в голове.       — Что это? — Пораженно бормочет Йоаким что-то на шведском, с ужасом в глазах глядя на нас с Бункером. — Как его вытащить оттуда? Он жив?       — Сейчас узнаем! — Коротко отвечает ему сталкер и вскидывает автомат, прижимая приклад к плечу.       — Нет! Ты убьешь его! — Попаданец пытается схватить охотника за локоть и остановить, но я не даю.       — Не трогай, Йоке. Он его не заденет, будь уверен. Он, собака, может в глаз тушкана застрелить, я сама видела.       Про тушкана я нещадно вру, но швед от этого успокаивается, а это главное — в такой момент лучше не лезть стрелку под руку. Я отвожу его немного в сторону от края ямы.       — Что это, Сулема? Это такое, как нас тогда догнало дома? — Взволнованно спрашивает он меня, глядя, как Бункер целится.       — Нет. Это биоэлектрические существа. Полтергейсты. Не спрашивай, как они устроены, я не знаю. Живые молнии и все.       — Курвы дэто электрические, не живые молнии, — Разобрав, что я говорю, отвечает мне сталкер, — Какого хера так носиться, тьйто не прицелюсь?       Ворчит что-то еще, но совсем уже неразборчиво и вдруг стреляет — раздается громовой треск, от которого мы с Йоке вздрагиваем, белая вспышка озаряет яму и снизу слышится приглушенный вскрик.       — Ты в него попал! — Швед дергается, вырывается и бросается к охотнику, но останавливается, видя, что в яме на одно электрическое существо стало меньше, а у Пэра на ногах лежит что-то новое. Темное, короткое и громоздкое тело — дохлый полтергейст.       Остальные существа еще больше паникуют, мечутся, как осы в банке, но Бункер продолжает их методично отстреливать. Одна за другой следуют короткие очереди в два патрона и громовые взрывы сдыхающих существ.       Почему они так грохочут, но при этом их не разрывает — непонятно. Как из сгустка молний появляется вот то, безногое, головастое и похожее на пришельца существо — тоже непонятно.       Полтергейст — одно из самых загадочных существ Зоны, но не самое сообразительное: они даже не пытаются убраться из облюбованной ямы, где они у Бункера как на ладони, поэтому сталкер даже особо не напрягается. Проследив траектории полета, он приканчивает их в дальнем от Пэра углу ямы - они летают широкими кругами, как заведенные. Одно маленькое припадочно мечется вокруг попаданца, разбрызгивая во все стороны искры (подстреленное, что ли), но скоро ими же и рассыпается, оседает маленькому шведу на спину бледно светящимися лохмотьями.       Только последнее из порождений Зоны, догадавшись все-таки спастись бегством, взлетает наверх и тут же мне в грудь прилетает обломком толстой ветки — телекинетик немного не угадал обидчика и принял меня за него. Сталкеру это только на руку — он разряжает в него остатки патронов из рожка, зная, что в него уже точно ничего не прилетит.       Еще одна дохлая туша с длинными руками, но без ног валится в яму.       — Пиздьец! — Подытоживает свое дело Бункер и перезаряжает автомат.       Пара минут уходит у нас с ним на то, чтобы убедить Йоакима в том, что ему лучше остаться сверху, ибо ему легче всех из нас будет перехватить снизу и вытащить наверх Пэра.       Нехотя он соглашается, держа автомат наизготовку, остается наверху, а мы с Бункером спрыгиваем в яму.       На дне — четыре обычных полтергейста, два каких-то совсем непонятных существа поменьше (недоразвитые формы? Другие подвиды? Черт его знает) и псина. Все безвозвратно дохлые.       Сундстрема, как я и предполагала, охотник даже не задел, но ему и без того плохо: оглушенный разрядами от взрывов полтергейстов он скорчился, едва не закопавшись головой в мягкую землю на дне ямы. Ноги ему прижало тушей одного из дохлых мутантов, на спине комбез покрылся темными пятнами, но не проплавился — видать, те искры от полтергейста были не слишком горячими или быстро остыли.       — Пэр! — Бункер бросается к нему, сталкивая безногую тварь в сторону. — Пэр, ты цел?       Мы оба наклоняемся над ним — парень, действительно, не ранен и даже в сознании, что-то мямлит, когда сталкер пытается взять его за руку и дергается, не давая отвести свою ладонь от головы.       — Пэр, это мы. Бункер, Сулема. Он перестрелял мутантов. — Говорю я, пытаясь привлечь внимание, но швед с невнятным протяжным стоном дергается, и пытается нагребсти на голову мягкий грунт и зарыться глубже. Его колотит.       — Что с ним? — Кричит сверху Йоаким.       — Живой. В шоке. — Кричу в ответ, и уже не обращая внимание на сопротивление, мы с Бункером поднимаем бедолагу, чтобы вытащить наверх. Тот стонет не-то — от боли, не-то — протестуя против наших действий и попытался вывернуться, но мы крепко держим его с двух сторон.       — Йоаким! Крис… прячьтесь! — Он что-то сбивчиво бормочет, зовет Йоакима и еще кого-то, ноги у него подкашиваются и он весь какой-то вялый, будто пьяный. Несколько шагов с поддержкой ему все же удается сделать, но потом он повисает у нас на руках, тяжело дыша.       — Мы сейчас поднимем его, а ты хватай и вытаскивай! — Кричу я Йоакиму, когда мы оказываемся у края ямы.       — Хорошо! — Попаданец встает на колени, наклоняется и тянет вниз руки.       — Давай, Пэр, хватайся, Йоке тебя сейчас вытащит из этой дыры, — Бункер что-то говорит ему на шведском. — Слышишь? Мы тебя поднимем, а он схватит. Хватайся!       Но несчастный со стоном запрокидывает голову и тело его резко тяжелеет.       — Хельвете! Отрубился! — Шипит Бункер, и зыркнув на меня: — Давай, на етт-тво поднимаем, а Йоке хватит.       — На раз-два, мы поднимем, а ты — хватай его. Он отключился! — Кричу Йоакиму, он кивает.       Нам приходится в итоге отойти чуть в сторону, где край ямы ниже, чтобы передать длинноволосого шведа его другу. Тот едва сам не валится к нам, когда подхватывает его, но не зря его дома называли иногда танком. Вытащил. Уложил себе на колени, и, когда мы сами с Бункером вылезли из чертова коллектора — уже принялся вытирать ему лицо водой из своей фляжки.       Перемазанный копотью и грязью, с волосами, серыми от земли и торчащими дыбом от статики, Пэр вытянулся на руках у Йоке. Я падаю рядом с ними на колени, раздергиваю воротник его комбеза и прижимаю пальцы к шее — сердце бьется очень часто, но без перебоев.       — Да живой он. Дышит, не видишь, что ли? — Бункер прикрывает нас, внимательно оглядывает округу, не выпуская ствола из рук — мало ли, вдруг чернобылец тот решит вернуться и все-таки прикончить зловредных жертв. Но вокруг вроде бы тихо.       Снова набежали тучи и стало заметно темнее, поднялся сырой ветер — похоже, опять пойдет дождь. Достал, скотина.       — Человек дышит даже тогда, когда его движок уже останавливается. — Отвечаю сталкеру и мягко отвожу руку Йоакима, которую тот тянет к аптечке-неотложке у Пэра на ноге. Там обезбол и гемостатики — они не к чему сейчас.       Полтергейсты могут убить человека, если тот окажется слишком близко, одним разрядом, не утруждая себя метанием в него предметов с помощью телекинеза. Могут оставить тяжелые электрические ожоги или просто оглушить. Маленькому шведу повезло — монстры были заняты поисками пятого угла в яме, чтобы туда спрятаться, поэтому целенаправленно в него молнии не метали. Его оглушило их взрывами, и…то, что осыпалось на него? Что оно было?       Я не успела додумать мысль. Бункер на свой страх и риск шумно падает рядом с нами и достает из бокового кармана в разгрузке плоскую маленькую фляжку, пытается напоить Пэра ее содержимым.       — Ну-ну, пей давай. Не сжимай зубы.       — Что ты делаешь? — Йоаким растерянно, задирает руки вверх, оторопело глядя на происходящее и не зная, остановить охотника или нет.       Сундстрем сопротивляется, сначала просто не желая открыть рот и, потом рукой отталкивает руку Бункера с фляжкой.       — Не надо, пожалуйста. — Говорит слабо, но внятно. Очнулся.       — Пэр! — Йоаким перехватывает его под плечи и поднимает повыше, Бункер отстраняется.       — Как оно? — Трогает его лоб.       — Уф-ф… — Тот тяжело выдыхает и поводит головой, жмурит глаза, тянется рукой их вытереть, но передумывает. Сначала открывает один, щурясь, как пират, потом уже оба, пытаясь проморгаться — песка в глаза набилось порядочно, после этого только тихо произносит:       — Если вернусь домой… приму…обет безбрачия.       — Что? Ты чего? Бредишь, что ли? — Лица у Йоке и Бункера удивленно вытягиваются. Я не понимаю, что они говорят.       — Нет. Нельзя чтоб на свете…появился еще один такой…невезучий, как я. — Снова тихий, сбивающийся голос — похоже, нормально вздохнуть у Пэра не получается и он маленьким глотками набирает воздуха для новой фразы. От его слов по лицу Йоакима расползается улыбка облегчения, а Бункер усмехается в усы и фыркает.       — Что он говорит? — Я пытаюсь понять, в чем дело, но охотник отмахивается от меня.       — Шутить пытается. — Коротко отвечает вместо него Йоаким.       — Тьфу ты… - Я тоже усмехаюсь: если шутит — значит будет жить.        Сталкер снова что-то говорит ему, тон его становится поучающим и в то же время облегченно-радостным:       — Ничего ты не понимаешь. Тебе, наоборот, безразмерно повезло, что ты выбрался невредимым. После близкого контакта с этими тварями редко кто остается живым.       — О-ох…я не уверен, что долго проживу после такого… — Пэр слабо усмехается и лицо его кривится от боли.       — Куда ты денешься, — Йоаким треплет его по лохматой макушке, — Как мы без тебя альбом записывать будем?       — Да…найдете другого басиста…и запишете, — Он возится и пытается подняться, что-то говорит — я привычно не понимаю, но внимательно слежу за состоянием парня. Он как после серьезной драки: адреналиновая горячка отходит и приходит ощущение повреждений. Ему бы сейчас лучше отлежаться хорошенько, но мы не в том месте расположились, чтобы устроить привал.       С вершины холма нас видно как на ладони, впереди, уже совсем близко — все та же дорога с аномалиями и узкая тропина через нее к нашей следующей точке отсчета пути.       — Нам нужно идти. Дойдем до остановки — там хоть какая-то защита, сможем отдохнуть. Тут оставаться не безопасно. — Говорю я Бункеру. Он хмурится, чешет бороду и кивает.       — Дэто правда. Надо валить.       — Сможешь встать? — Спрашиваю Пэра и трогаю его за руку – небольшая кисть его теряется в тактической перчатке, пальцы холодные и влажные.       — Постараюсь. — На долю секунды зависнув, он отвечает на английском — тяжело ориентироваться.       — Точно сможешь? Если что — я тебя хоть до дома готов на себе нести, лишь бы мы оба вернулись поскорее. — Йоке внимательно всматривается в перепачканное лицо друга. Бледный, с грязными разводами на лбу и щеках, пылью, трухой, частицами земли в волосах и бороде он похож не-то на лешего, не-то на дикаря.       — Смогу, — Белые зубы ярко блестят на перепачканном лице — он неловко улыбается. Вздыхает, несколько секунд собираясь с силами, и пытается подняться.        У него получается и сесть и встать на ноги с нашей помощью, но идти тяжело. По очереди его ведут Бункер и Йоаким, подставляя свое плечо для опоры. Один с ним, другой — замыкающий, прикрывает группу. Я иду первой, разведывая дорогу, бросаю болты и оглядываю округу на движение. Сплошных аномальных полей больше не попадается, а большие скопления или отдельно взятые ловушки вполне обходимы.       Активности мутантов тоже пока не заметно, но этому не стоит слишком сильно радоваться: там, где нет живой живности, обычно начинаются владения мертвой. Мы подходим все ближе к кордону, а значит, скоро могут появиться те самые призраки.       Таким странным макаром мы почти добираемся до старой автобусной остановки — покосившаяся бетонная коробка на обочине дороги была своеобразной отправной точкой и маркером, двигаясь перпендикулярно которому на запад, можно дойти до той части кордона, которая не патрулируется ни кем:ни украинскими, ни натовскими вояками. Ну, если не считать привидений.       Почему «почти»? Потому что, когда Йоаким очередной раз сменил Бункера и подхватил Пэра, тот вдруг тихо ахнул и стал оседать на землю.       — Снорк менья задьери! — Я оборачиваюсь на ругань Бункера и вижу, как Йоаким подхватив бедолагу под колени и плечи, осторожно забирает на руки и пристраивает у себя на плече его безвольно запрокинутую голову.       — Я же говорил, что понесу его. — Мрачно ворчит он и обходит меня, выходя вперед.       — Куда! — Я перехватываю его за капюшон комбеза.       — А? — Он оборачивается — в глазах растерянность и тревога. Слишком поглощен состоянием своего друга.       — Уйди на вторую позицию. У нее оружие в руках, а у тебя — раненый. Пойдешь первым — угробишь всю группу. — Что-то говорит ему Бункер усмехаясь в усы, но глаза холодные и колючие.       — Да. Ты прав. — Что-то смущенно отвечает Йоаким и уступает мне место. Не надо понимать шведского, чтобы догадаться, что сказал ему сталкер — они сейчас с Пэром не бойцы, а жертвы. Высунутся вперед — погибнут сами и подставят нас под удар.       В итоге мы до остановки выходим совсем не с той стороны, где планировали — цепочкой у нас на пути растянулись несколько гравиконцентратов, перегородили дорогу и длинным языком высунулись обратно на холм, в кусты, через которые нам пришлось продираться, потратив все болты на определение границ действия аномалий. Их хоть и заметно по утрамбованным вмятинам в грунте, но так обозначается только эпицентр, область поражения обычно больше.       Когда-таки доходим — снова начинается дождь. Противный, мелкий, но в этот раз вполне обычный, а не кислотный. Я быстро собираю рядом с остановкой все, что сгодится для костра, пока совсем не размокло и возвращаюсь к шведам. Бункер и Йоаким снова пытаются напоить чем-то Пэра из фляжки сталкера.       — Пей-пей, ну же. Хоть пару глотков, это поможет. — Ворчит охотник на шведском. Йоке поддерживает друга под голову — тот до конца не пришел в себя и еще почти не владеет собственным телом.       — Что это?– Тихо спрашивает, не открывая глаз.       — Серебряный стержень. — Отвечает Бункер. — Отвар из трав с некоторыми местными добавками, помогает быстро восстановить силы и нервную систему после подобных потрясений или стычек с псиониками.       Йоаким переводит мне его слова, но свойства этой штуковины я и так знаю. Одна из монолитовских разработок. Другая подобная и известная — урановый стержень. Мощный, но мягкий энергетик, но такого Пэру сейчас точно не стоит давать. Но, снорк его задери, откуда этот черт бородатый взял рецепт этого средства? Он что, с монолитовцами водится?       — Слушай, Бункер, это вторая монолитовская примочка в твоем арсенале. Откуда ты их берешь? Или ты сам втихаря их камню молишься? — Спрашиваю его, наблюдая, как он поит маленького шведа своим зельем.        Тот полулежит на коленях у Йоке, приподнявшись на одной руке, в другой держит черную фляжку, больше похожую на флакон с ведьмачьим зельем, и маленькими глотками медленно пьет ее содержимое.       — Твоя слишком много спрашивать мей. — Мрачно отвечает мне охотник, и тут же обращается к Пэру, который возвращает ему фляжку. — Все допивай, у меня еще есть.       И тот выпивает оставшееся, переворачивает сосуд, показывая, что внутри больше ничего нету.       — Спасибо тебе. Мне уже лучше. — Произносит немного смущенно, чувствуя, как от фанатичьего варева по телу быстро разливается тепло.        Знаю я этот фокус. Эта травянистая и терпкая на вкус штука хорошо утоляет жажду и начинает действовать с первых минут. Успеваешь даже почувствовать прилив сил, а потом… Потом есть у нее одно хитрое свойство.       – Не делай резких движений! — Сталкер что-то предупредительно говорит Пэру, когда тот пытается сесть.       — Что дальше нам делать? — Он успевает спросить, но не успевает услышать ответа. Зевает, клонится вбок и почти валится Йоакиму на руки. Тот с удивленным возгласом ловит и осторожно укладывает обратно себе головой на колени.       — Эй, что это с ним? Что ты дал ему? — Тревожно спрашивает Бункера, но отвечаю я.       — Все нормально, Йоаким, это просто очень глубокий сон.       — Анабиоз вернее. — Встряет Бункер, деловито копаясь в рюкзаке. Достает таблетки сухого горючего — щепки сырые, костер ничерта не разгорится, и ежу понятно, — бросает их мне — Давай, разводи костер, Фригг* тьернобыльская, тьего сидишь без дела?       Я очередной раз ловлю его подачку и мысленно ругаюсь. Ну, сколько же можно!        — Подождите, какой анабиоз? В смысле? — Йоаким удивленно смотрит по очереди то на меня то на сталкера.       — Объясняй давай. — Говорю я Бункеру. — Не видишь, я занята!       Пытаюсь сложить шалашом собранные кривые ветки и обрывки сухой травы, чтобы они скорее разгорелись, но ветер заносит нам под крышу брызги воды и все, что еще было сухим тут же намокает. Дождь зарядил как летом.       — Ладно, как твоя хотеть. — Хмыкает охотник обращается к Йоакиму уже на шведском.       — Если коротко… от этой шутки у него отключилось все, кроме систем жизнеобеспечения, и те работают на минималке. Минут через десять он очнется, но эти десять минут зайдут как десять часов полноценного сна.       Я наблюдаю за ними — Бункер сосредоточенно ковыряет штанину на ноге — кажется, одна из собак-таки его тяпнула и он пытается понять, пострадала ли конечность; лицо у Йоакима вытягивается от удивления.       — Ну нифига себе. — Бормочет он. — Во бы нам такой вещи в тур да побольше. А то там спать вообще редко когда удается.       — Нэй! — Вдруг хрипло вскрикивает сталкер и отрывается от своего высокоинтеллектуального занятия. — Дэто аварийное средство! Если пить всегда — мозг необратимо изменяется и не сможешь спать вообще. Ни с ним, ни без него.       Кажется, он говорит о побочных эффектах серебряного стержня. Да, Доктор мне рассказывал о нем. Одного сталкера, подсевшего на эту вещь, спасти так и не удалось. Он умер спустя три недели, предварительно слетев с катушек и прикончив своего друга в приступе галлюцинаций.       — А я уже стал надеяться… — Немного рассеянно и мечтательно обращается Йоаким уже ко мне и тут же спрашивает вполне серьезно.       — А он точно проснется? Он же полную фляжку выпил, это не слишком большая доза для него? — Он беспокойно наклоняется к Пэру, прислушиваясь к дыханию, но его не слышно — оно слишком замедлено. Щупает пульс на шее, напряженно хмурится, но спустя пару секунд немного успокаивается.       — Они весят примерно одинаково. — Возясь с костром, я киваю на Бункера, который хоть и повыше Пэра, но тощий, как таранка, — Он разводил для себя, так что вряд ли там было больше, чем нужно. — И уже к сталкеру:       — Да, Бункер? Чего ты там копаешься? Не горит это дерьмо больной химеры! — Я бросаю на землю коробку с сухим горючим.       <— Руки у тьебя из жопы, как у псевдогиганта! — Отвечает он и переползает ко мне ближе — штанина у него на левой ноге разрезана ниже колена, на серой ткани исподней термухи видны пятна крови.       — Тебя покусали? — Я суюсь посмотреть, но он отпихивает меня.       — Не лезь, я сам разобраться. Твоя даже костьер развести не может. Холера. Порождьение Зоны! — Он что-то еще зло бурчит на шведском, старательно игнорируя меня, подбирает коробку с горючим и зажигалку, сам пытается зажечь огонь, но с первого раза тоже ничего не выходит.       Идея с костром как заноза засела у нас в головах — нужно чем-то занять руки, пока оклемается Пэр, да и на улице не Ташкент — промозглый ветер без движения скоро выстудит наши тушки до состояния пациентов морга, поэтому тепло лишним не будет.       — Господи… Надеюсь, все это скоро кончится! Горько усмехаясь, бормочет что-то на шведском Йоаким и осторожно перемещает Пэра со своих колен на мой рюкзак, а сам встает и обходит остановку, заглядывая по углам. В одном под слоем земли находит кусок не-то пластика, не-то — какого-то композита и подсаживается к нам, пытаясь прикрыть им костер от ветра снаружи.       С грехом пополам и через тридцать три матюка Бункера он все же разгорается.       — Вернемся домой и первым делом выспимся. Но сначала вымоемся по-человечески, тут это издевательство. — Мечтательно говорит Йоаким, возвращаясь обратно к своему другу — тот по-прежнему спит анабиозным сном.       — Ага. То ты не мылся в королевской бане! — Подхватывает разговор Бункер. Он распотрошил аптечку из рюкзака и уже успел промыть рану да вкатить себе антибиотиков — раны той видеть не чего, но гнилые зубы слепых псов штука поганая. Словить заражение крови от такого укуса нефиг делать.       — Что это такое? — Удивленно спрашивает Йоаким. Потихоньку я начинаю угадывать их отдельные фразы. Интонации кое-где похожи с нашими, а кое-где и нет.       — Это… Уууу… Это кайф. Там и зимой и летом вода горячая.        — Как? Здесь все-таки есть термальный источник?       — Ага! Держи карман шире. Старый бетонированный котлован под фундамент многоэтажки, заполненный водой. На дне, прямо по центру, здоровенная жарка, она греет воду, так что если это можно считать термальным источником - то да. Знаешь как там там кайфово?       — Примерно догадываюсь. Доводилось дома помокнуть. У нас дома есть такие места. - Отвечает ему Йоаким.       — Хе-хе. Будто я не знаю. Бывал я у вас. - Бункер скалится, как обожравшаяся химера, - А вот у нас в Зоне ты вообще фиг где столько горячей воды найдешь. Только холодная на базах. И зараженная где попало. А там — целый бассейн чистой. Почти. В ней того. Минеракты. Артералы. Тьфу! — Он мотает головой, как мокрый пес, и продолжает: — Короче, растворенные продукты жизнедеятельности аномалии. После купания какое-то время твое тело становится нечувствительно к радиации.       От последних слов Йоаким удивленно изгибает брови и свистит.       — Это правда? — обращается ко мне е и коротко объясняет, что сказал ему Бункер.       – Правда, — Отвечаю я. — Есть такое место, но это аж на окраине Припяти — это раз, действие воды толком не доказано — это два, и купаться там не так уже и безопасно — это три. Иногда аномалия на дне срабатывает, хоть сверху нее слой воды не меньше ста метров, и если не успеешь выскочить — сваришься живьем.       — Тьфу ты блин! Да что ж тут у вас все с подвохом? Почему от каждого камня тут стоит ждать пендаля под зад? — В этот раз в голосе его слышится укор и почти детская обида. Родители сказали, что фокусник не волшебник, а обманщик.       — Потому что это Зона. — Отвечаю ему, и он сокрушенно вздыхает.       Видимо, с этим же вопросом обращается он к Бункеру — тот отвечает так же.       — Еftersom detta är en Zon.** — И почему у них эта фраза звучит так длинно?        Они еще о чем-то говорят, Йоке возмущается, но делает это тихо — боится разбудить Пэра, но тому сейчас все равно: хоть над ухом стреляй - не проснется, пока не кончится действие серебряного стержня.       Сталкер, разобравшись с ногой, усмехается в усы, ворчит, как старый бюрер и осторожно подкладывает в костер сырые ветки и сухое горючее. Я подсаживаюсь ближе и грею руки, на что он пытается меня отпихнуть, но я не уступаю, сама локтем пихаю его в бок. Он пытается дать мне подзатыльника, но я уклоняюсь, он роняет на пол ПДА, который держал в свободной руке и снова ругается, мешая маты на двух языках — все как обычно, я посмеиваюсь, он шипит, как гад, но тут нас прерывает Йоаким.       — Он, кажись, просыпается! — Говорит взволнованно и вглядывается в лицо друга.       Тот действительно приходит в себя. Судорожно всхлипывает от того, что резко замедленного, от действия трав, дыхания уже не хватает очнувшемуся телу, и отфыркиваясь, просыпается окончательно.       — Пэр? Как ты? — Йоаким смотрит на него тревожно и удивленно: маленький швед как после долгого сна потягивается и вяло садится, дезориентированно оглядывается и тоже спрашивает:       — Йоке? Что случилось? Я заснул?       — Да. Как самочувствие? — Мы с Бункером к такому уже привычные, но Йоаким изрядно удивлен. До того, как заснул, парень едва держался в сознании, а сейчас — сидит бодрый, посвежевший, хотя и по-прежнему грязный, как черт, но вполне боеспособный. Нетерпеливо ерзает на месте и встревоженно оглядывает всех и все.       — Да…вроде хорошо… Какой день сегодня? — Для него время сна растянулось в разы, и от того он не понимает, где он и когда. — Мы так никуда и не пошли? Сколько мы здесь?       — Видя вокруг себя все ту же остановку и холмы, затянутые дождливой пеленой, что и до сна, он приходит в отчаяние. — Столько времени впустую… - Бормочет уже что-то на шведском и понуро опускает голову.       — Сейчас еще сегодня. Мы никуда бы не успели уйти, потому что ты и получаса не проспал, — Успокаивает его Йоаким. — Ты выпил этой штуки и заснул. Мы вон, только костер успели развести и поматериться, — Он подмигивает мне, прося поддержки.       — Да, Пэр. Не волнуйся. — Я приглашаю его подвинуться ближе к костру и он неловко перебирается — тело затекло и озябло.       Еще некоторое время мы сидим на месте, Бункер предлагает разогреть консервов, но на еду никого особо не тянет и мы ограничиваемся большой — с литр где-то, — кружакой кофе (как у этого психа все в рюкзак влазит?) — на четверых и шоколадом. Потом, погасив костер и напялив на головы капюшоны, выдвигаемся.