Другое лицо

      — Нет, — Ханна насупилась и от одной из бровей протянулась морщинка, — я разберусь с завалом и мы пройдём. Здесь.       Грифон клюнул её в плечо и увернулся от удара рукой.       — Да ты упертая, — фамильяр растворился в воздухе, оставляя после себя лишь горстку невесомых перьев.       Ви ударил тростью о землю, подсчитывая сколько времени они уже потратили на глупый спор. Окинув её ещё одним взглядом из-под ресниц, он не мог не отметить тёмных кругов под глазами. Судя по всему, ухудшалось не только его самочувствие.       — Просто не мешай мне, посиди, — девушка сложила ладони вместе и повертела головой в поисках подходящего места, — здесь, например.       Сняв куртку, чтобы не мешалась, она приступила, потянув за первый кусок арматуры. Удостоверившись, что он последовал совету и сел на стопку деревянных поддонов, полудемон едва улыбнулась. То, что он читал вслух уже давно не было для неё в новинку. Правда, казалось, он не всегда понимал, когда ситуация подходящая, а когда нет. Чужой голос сейчас не успокаивал, отвлекая, а раздражал. Девушка злилась, что работа идёт медленнее, чем она рассчитывала. Смахнув паутину с щеки и сдув прядь с глаз, она ещё раз налегла всем корпусом на рукоять меча, которым пыталась раздробить кусок гипсокартона. В любом случае, через просвет уже виднелась дорога, ещё немного и она расширит его достаточно, чтобы в него пролезть. Поспешив, она потянула за выступающую трубу и она утащила за собой намного больше строительного мусора. Девушка вскрикнула, до боли сжимая зубы, когда ей придавило одно из запястий. Не церемонясь, она дёрнула кисть на себя. Боль в руке отдалась яркой вспышкой и полудемон присела, упираясь лбом в стену.       — Ханна, — в одном единственном слове смешались и волнение, и беспокойство и жгучее осуждение.       — Всё нормально, сейчас заживёт.       — Дай мне взглянуть, — он опустился на колени рядом и как можно более аккуратней отнял ладонь от груди. Девушка не лгала, ткани действительно восстанавливались, но Ви нахмурился, видя небольшой бугорок в месте, где кость начинала срастаться неправильно.       — Позволь?       Дождавшись кивка, он поправил перчатку словно та могла ему помешать. Длинные пальцы бережно коснулись руки выше и ниже неудачного перелома, даря мимолётное ощущение прохлады.       — Просто дёрни.       Она не видела как он нахмурился, как стал вмиг серьёзным, а губы сузились до тонкой нити. Ви потянул резко и без предупреждения — шумный вдох и медленный выдох. Наконец-то кожа под его пальцами разгладилась, а кровоподтек стал бледнеть. Он поднялся первым, сразу удерживая Ханну на месте, когда та попробовала продолжить работу.       — Не так быстро.       — Я почти закончила.       — Тебе нужен отдых, сейчас моё время о тебе позаботься.       И если теоретически ей бы хотелось с ним спорить, сил на это как-то внезапно не стало, она уже так давно не спала.       — Ложись, — он хлопнул себя по колену.       — Шутишь? — полудемон вопросительно изогнула бровь, — я подложу под голову куртку.       Мужчина улыбнулся и закатил глаза.       — Я не буду смотреть, даю тебе слово.       — Очень смешно.       Тем не менее, она опустила голову на чужие колени и сразу закрыла глаза. Но если вначале Ханна надеялась, что сон тотчас её сморит, то вскоре, к огромному сожалению, поняла, что чувствует неловкость и даже стеснение.       — Расскажи мне о своём о доме.       Только Ви умел говорить так нарочито медленно, словно раздумывал над каждым сказанным словом.       — Ох, о доме, — Ханна вздохнула и перевернулась на спину, — серьёзно, да?       Ей очень хотелось посмотреть в тот момент в его глаза, но он держал своё слово и смотрел прямо перед собой.       — Да. Расскажи мне о нём. Где он находится?       — На краю города, за ним трасса и поле. Он небольшой, пару комнат, хоть и два этажа, и, знаешь, – девушка улыбнулась, – когда солнце садится, его отблески попадают прямо на мой холодильник. А из кухни-гостиной можно выйти во дворик. Когда всё закончится, куплю туда качалку.       Ви украдкой всё-таки опустил взгляд, наблюдая за переменой эмоций, за улыбкой, которая смягчила обычно строгие черты, вслушиваясь в ставший ровным и спокойным голос. Он видел, как она замялась, признаваясь, что не умеет ухаживать за цветами, которые посадила прошлой весной во дворе и они все помёрзли.       — А твой дом. Ви?       Прикосновение к его руке было мимолётным, дружеским. Возможно, он задумался и долго не отвечал. Но этот жест воскресил в памяти давно забытые ассоциации с трепетом, нежностью. Оказывается, он знал эти чувства раньше, просто почему-то забыл.       — В детстве я не мог увидеть конца участка, а дом казался таким огромным, что впору было в нём потеряться. Больше всего времени я проводил в кабинете отца. Стеллажи с полками тянулись от пола до самого потолка и я подолгу стоял, задрав голову высоко вверх. Думал, что самые интересные книги те, что мне не достать.       Он почувствовал, когда дыхание её стало тихим и ровным. Её лицо не хранило отметок жизни. Кроме разве что тех двух морщинок — у брови и возле губ. Первая появлялась, когда она хмурилась, вторая — когда улыбалась. Его радовало, что улыбалась она всё же чаще. Но вот одежда могла рассказать многое: из рукава торчало несколько ниток, как раз в том месте упала часть стены, на плече была пыль, она уворачивалась от атаки демонов и зацепила грязную лестницу, а вот здесь, ткань была выжжена. Джинсы запачканы в чужой и немного её крови, на ботинке машинное масло. Ви было жаль, что всё случилось именно так и он хотел бы попросить прощения за не свои, но всё же его ошибки. Хотя, с другой стороны, его бы тогда не было. Грифон оказался чертовски прав. Никто из них двоих не хотел умирать.       Солнце сместилось и в туннеле стало светлей. Руки, расставленные до этого по бокам, неприятно заныли. Ви откинул голову назад, смеясь над собой – слабое человеческое тело. Вергилий никогда не испытывал подобных мучений, словно статуя он мог не менять положения тела в течении очень длительного времени. Правая рука отзывалась неприятным покалыванием и, набравшись смелости, он приобнял ею Хану.       Фургон тронулся, раскидывая гравий. Девушка успела бросить взгляд в салон, где на одном из ряду сидений спал ребёнок семи лет. Подняв глаза, она не поверила тому, что видит.       — Стой, Боб, подожди, — она побежала за белым фургоном, стуча ладонями по багажнику, — Боб, пожалуйста, туда нельзя.       Машины двигались в сторону серого гиганта с огромной воронкой, затягивающей всё живое и неживое.       Ви видел, как забегали глаза под чужими веками и поспешил коснуться руки. Дозволенный и вполне обоснованный жест. Кому как не ему знать что такое кошмары. Его имя сорвалось с губ с облегчением.       За эти дни плечо к плечу они убивали демонов, от некоторых убегали, а от одного даже прятались. Что будет потом? И будет ли это «потом» вообще?       Ханна поднялась, жалея о том, что не может ещё хоть немного вот так полежать.       — Что бы ты хотел делать, когда всё закончится?       Мужчина провел её долгим нечитаемым взглядом. Чувство тепла сменилось глубокой грустью.       — Я бы хотел жить.       Печаль утонула в обманчивом спокойствии. Ханна могла лишь с ним согласиться, списывая такой ответ на вполне обоснованное желание пережить это всё.