Тень гнилого солнца

      Стоя перед дверью, Джон вслушивался в звуки внутри своего дома. На кухне шум льющейся воды разбавлял звон перебираемой посуды – это мать с сестрой убираются после ужина. Этажом выше играла очередная запись, в которой заунывный мужской голос монотонно рассказывал о способах борьбы с ПТСР – отчим слушал очередную запись очередного академика. Тяжело выдохнув, Джон медленно открыл дверь, стараясь не сильно шуметь, но петли громко скрипнули, выдавая его присутствие. Тихо выругавшись, он сделал самое отрешённое лицо и ровным шагом направился в свою комнату.       – Джон, – его мать вышла в коридор, вытирая руки полотенцем. – Ты видел, который час! Где ты был!?       Не обращая на нее внимания, Джон, перепрыгивая через ступеньку, поспешил скрыться на втором этаже.        – Джонатан Дэли! Остановись и обернись, когда с тобой разговаривает твоя мать, – рявкнула женщина в спину сыну, но тот уже закрыл дверь в свою комнату.       Стянув с себя грязные вещи, он бросил их в вонючую кучу возле стены и упал лицом в кровать. Джон тяжело выдохнул, чувствуя как нарастает головная боль. Сосредоточившись, он прислушался к тому, что происходит снаружи.       Сердито топая, его мать поднималась на второй этаж. Джон напрягся, ожидая громкого стука в дверь, но шаги не остановились возле его комнаты, а направились дальше по коридору, в дверь кабинета отчима.       – Пол, поговори с ним!       Лекция остановилась, и Джон почти наяву мог представить, как его отчим снимает свои громоздкие квадратные очки и протирает толстые стекла безвкусной вязанной желеткой.       – Милая, что случилось? – мягким успокаивающим голосом спросил он разгневанную женщину.       – Я хочу, что бы ты поговорил с Джоном, как мужчина с мужчиной. Он совсем вышел из-под контроля!       – Дорогая, сейчас совсем не время. У мальчика просто такой возраст, дай ему немного побыть с самим собой.       – Пол, я понимаю, ты психолог, но Джон совсем распустился! – перебила его женщина. – Он совсем перестал меня слушаться! Ты же мужчина в семье! Накажи его, накричи, возьми ремень в конце концов, приструни его!       – И тогда я сделаю ещё хуже. Лучше дай Джону пространство, ему сейчас и так тяжело...       – Он не девочка, Пол! И ему нужна твердая отеческая рука! Если не хочешь говорить с ним, я сама все сделаю.       – Как знаешь, милая, но ты сделаешь хуже.       "Как знаешь, милая", – передразнил его Джон в своей комнате. Все в Поле раздражало Джона, начиная от вечно сутулых плеч и выпирающего пузика, до безвольного тихого голоса. Но настоящая проблема прямо сейчас направлялась в сторону его комнаты.       Закутавшись в одеяло, он отвернулся к стене. В дверь громко постучали. Джон не ответил. После повторного стука, парень лишь сильнее вдавил голову в подушку, чувствуя как бешенно бьётся его сердце       – Хватит игнорировать меня, молодой человек. Если ты сейчас же не откроешь мне дверь, я войду сама.       Джон продолжал молчать. Дверь распахнулась, громко ударив об стену.       – Боже, что за смрад! – зажала нос женщина. – Джон? Джон!       Мать сдернула одеяло, и парень неохотно повернулся к ней.       – Какого хрена, Джон!       – Чего ты хочешь от меня? – зло выдохнул он.       – Чего я хочу? Чего я хочу!! Я хочу что бы ты наконец бросил заниматься ерундой! Шляешься где попало, домой приходишь чуть ли не ночью, комнату запустил! Вот Маркус у соседки образцовый сын! Учится на отлично, занимается музыкой, недавно выиграл первое место в Олимпиаде по французскому языку!       – Ну может ты и меня заменишь на него, раз я тебе не угодил! Отцу же ты быстро замену нашла!       – Не смей!       – Чего не смей!? – вскочил на ноги Джон, нависая над матерью. – Если бы не ты, папа бы был жив!       – Он сам выбрал свой путь, я его не заставляла, – сложила на груди руки женщина.       – Нет, это тебе всегда и всего было мало! Сперва тебе стало мало дома, в Ирландии, потом здесь тебе стало не хватать его денег!       – Я забочусь о вас с сестрой! – перебила Джона мать. – Все что я делаю только ради того, что бы вы в будущем ни в чем себе не отказывали!       – Чушь! С самого начала, ты вышла за папу замуж только потому, что у дедушки была своя лесопилка, а как только он разорился, то ты сразу его "разлюбила"!       – Твой дед был пьяницей! И лесопилку он пропил! Да если бы я не вытянула нас в Америку, то вы бы гнили там со своим отцом в нищите!       – А здесь мы катаемся как сыр в масле! – рявкнул Джон на мать, сам не заметив, как перешёл на крик. В его груди бушевала ярость. – Ты заставила его купить эту домину, повесила на него все кредиты и заставила пахать как проклятого! Если бы не ты, его бы не застрелили в вонючей подворотне! Лучше бы он с тобой вообще не встречался!       – Я всё ещё твоя мать! – взвизгнула в ответ женщина. – Если бы не я, то тебя даже на свете бы не было!       – Да лучше бы мне вообще не рождаться! Он хоть родной мне был, или ты и меня из-за денег сделала!?       Хлесткая подщечина выбила искры из глаз Джона. Женщина с покрасневшим лицом схватила сына за волосы мотыльнула им пару раз в разные стороны:       – Заткнись, грязная тварь! – визжала она, срываясь на ультразвук. – С сегодняшнего дня ты наказан! Два месяца на домашнем аресте!       Выскочив из комнаты, она громко хлопнула дверью.       Джон тяжело дышал. Злость и боль волной поднимались из его груди, застревая в горле и мешая дышать. Стоя на коленях, он еле сдерживал крик. В ушах стоял гулкий шум, и казалось, что стены дома давят на него своим весом. И что-то маленькое и наивное корчилось и отмирали в его груди.       – Пошла ты, – зарычал он. – Ты, твой дом, твоя Америка и твой Пол. Ненавижу! Всех ненавижу!       Он несколько раз зло ударил кулаком по полу, но физическая боль не помогла разогнать злость. Вскочив, он бросился к самой большой сумке, которую смог найти и начал торопливо собирать вещи.       Пока руки Джона сами хватали одежду, его мысли раз за разом возвращались к отцу. Именно он был для Джона идеалом, настоящим родителем. Воспитывал его, играл с ним и возился, когда Джон был маленьким, и учил жизни, когда парень повзрослел. Мать же, между тем, практически никак не участвовала в жизни сына, предпочитая салоны красоты, встречи с подругами во всевозможных ресторанах и шоппинг. Джон вполне справедливо предполагал, что его родная мама может даже не знать, какие у него вкусы, и о чем он мечтает.       А со смертью отца все пошло совсем наперекосяк. Горевала женщина показательно, черный бархат и шелка, заунывные крики и вопли с совершенно сухими глазами, избавление от вещей отца, якобы в качестве избавление от боли (хотя, на самом деле, она продавала их на Ибей) и посещение психолога три раза в неделю. А потом, этого самого психолога она и привела в дом отца, не успев отпеть даже девяносто дней с похорон!       Для Джона в этом не было ничего удивительного, его мать всегда любила всеми способами привлечь к себе внимание. А деньги на роскошную жизнь закончились очень быстро, поэтому она села на шею успешному и хорошо зарабатывающему мужику, который был старше нее на двенадцать лет.       Вся эта ситуация вызывала у Джона рвоту. Ему было противно от одной мысли взять деньги из рук его матери или из рук Пола. Поэтому он устроился на работу, не сказав об этом родительнице или сестре, и обеспечивал себя сам. Но находиться в этом дома становилось для него все сложнее с каждым днём. Обладая сверхчеловеческими чувствами, он знал обо всем что происходит в доме, в том числе и между Полом и матерью, от чего чувство предательства только росло и крепло.       И только что их ссора стала последней каплей. Джон действовал импульсивно, не думая ни над чем, просто закидывая первое, что попадется на глаза в сумку. Вещи, зарядное устройство, фонарик, зажигалка, старый тупой выкидной нож. Любая вещь, которая помещалась в сумку и при этом имела хоть какую-то эмоциональную ценность для него. В последнюю очередь парень залез под кровать и достал небольшую коробку, в которой он хранил старый потрёпанный дневник, несколько фотографий с отцом и заработанные сбережения. Все это так же отправилось в сумку.       Джон подпёр дверь стулом и подложил под ножки пару гантелей. Это должно было в достаточной степени заблокировать дверь и парень надеялся, что мать не станет вламывается в комнату и даст ему хотя бы пару дней. Немного форы, прежде чем его начнут искать с собаками.       Из дома он бежал через окно, но перед тем, как покинуть двор, он тенью прошмыгнул к одиноко стоящему дереву и ножом начал ковырять землю. Он не знал, что здесь хранится, но он мог почувствовать запах метала, такой же, какой он изредка чувствовал от рук отца, а оставлять его вещи матери он не хотел. В какой-то момент раздался глухой стук ножа по дереву и Джон вытащил какую-то шкатулку, обернутую грязной тряпкой. Что это такое, парень смотреть не стал, лишь выкинул тряпку, спрятал бокс в сумку, а ямку аккуратно притоптал ногой и прикрыл пожелтевшими опавшими листьями. На секунду ему показалось, что он заметил какую-то бесформенную темную фигуру на краю зрения, но когда Джон обернулся, никого увидеть не смог, сколько ко бы не вслушивался в тишину и не вглядывался в тени. Перекинув сумку через плечо, парень поспешил убраться прочь.       О том, куда он идёт, Джон задумался лишь когда прошел пару кварталов. Друзей, готовых пустить переночевать у него не было, а денег на гостиницу не хватит. Оставался вариант снять комнату в доме или мотеле, но быстрый поис в Гугле показал, что вселяться нужно днём, а не в двенадцать ночи, когда все закрыты и стойки регистрации не работают. Лезть ночью в пиццерию Боба Джон так же не хотел, так как пришлось бы объясняться с тучным владельцем, что он забыл ночью в его доме. Искать убежище под мостом Джон отказался, так как был слишком горд, что бы опускаться до уровня бомжей.       Уже почти отчаявшись, он вспомнил о предложении Флеша. Пусть занятия паркуром явно не растянутся на всю ночь, но пару часов займут, а там уже утра можно было дождаться и в круглосуточном кафе.       Джон набрал приятеля и из трубки ему ответил едва запыхавшийся голос:       – Ирландец? Ты чего так поздно!       – Привет, Флеш. Помнишь, ты звал меня на тренировки? Диктуй адрес, я сейчас приеду.       – Блин, чувак, ты поздно. Мы уже минут сорок как занимаемся. Пока ты приедешь, занятия успеют закончиться.       Джон тихо выругался.       – Ладно, извини что отвлек, – Джон уже собирался положить телефон, но с той стороны раздался голос Флеша.       – Да ладно, бывает. У тебя что-то случилось?       – Да нет, – соврал Джон. – просто только закончил работать, и хотел сразу начать заниматься. А то потом передумаю.       – Погоди, сейчас спрошу у тренера, может он чего придумает.       Джон плохо слышал, что происходит на той стороне линии – слишком плохая была связь, но смог различить свое имя. Спустя пару минут в телефоне вновь послышался голос Флеша:       – Приезжай через час. Он оказывается тренирует ещё одну группу, прикинь! А я и не знал. Кстати, он тебя кажется узнал. Может и ты его тоже знаешь? Его зовут Пуч. Ну, то есть, полное имя Карлос Роберто Пуч, но мы все его называем просто Пуч.       Джон попытался вспомнить хоть кого-нибудь с таким же именем, но у него не получилось:       – Не, впервые слышу. Кого-то с таким именем я бы точно запомнил.       – Ну ладно, адрес я тебе сейчас скину и побежал!       – Ага, спасибо Флеш. С меня пицца.       – Замётано!       Адрес оказался знаком Джону. Прикинув примерное расстояние, Джон развернулся и пошел пешком в сторону жилых районов Адской кухни. Пешком как раз около часа.