Песня главы: Undisclosed Desires — Muse
Я хочу смирить жестокость твоего сердца, Я хочу признать, что твоя красота — не просто маска, Я хочу изгнать злых духов из твоего прошлого, Я хочу удовлетворить скрытые желания твоего сердца.
***
— Просыпайся, — прощебетала прекрасная незнакомка, возлагая ладонь девочке на лобик. Малышка противилась пробуждению, наслаждаясь тишиной и спокойствием. Ничто не омрачало блаженное забытье. Шелест, схожий по звучанию с движением бумажного листа, ненавязчивой колыбелью убаюкивал своего слушателя. Сара открыла глаза, с силой протерев их маленькими кулачками с изящными пальчиками. Солнце укололо зелёные глазки своим сиянием, и девочка второпях закрыла их ладонями, стараясь скрыться от палящих лучей. Солнце светило ослепительно. Поборов неприятные ощущения, она в очередной раз распахнула глаза, перед ними какое-то время плавали черные пятна. Мир, окружающий её, был великолепен в своём многообразии. Малышка и предположить не могла, что ей доведётся увидеть нечто столь прекрасное и непостижимое для человеческого взгляда. Чувство нереальности, как пьянящее и беспробудное ощущение полудрёмы, затопило детский разум сверх меры, полностью поглощая назревающие вопросы. Да и задавать их, оказавшись в подобном месте, было бы пиком кощунства. Перед ней раскинулись широкие луга, усеянные диковинными цветами. Вдалеке виднелась стена из гор с заснеженными вершинами, вобравшая в кольцо всё, что могло окинуть взглядом невысокое создание с чёрными завитками. Горные пики походили на устрашающих великанов, грозившихся в любую секунду начать движение и изничтожить благодать, наполнявшую дивные земли. Полуостров зелёных полей, на котором она находилась, был опоясан нефритовой дугой бурных вод, что огибала крупные, истёсанные до блеска камни. Ковёр из тонких травинок щекотал ступни и проникал меж пальцев, вызывая лёгкое покалывание, когда Сара поднялась на ноги. Не обращая внимания на трёх девушек, расположившихся за её спиной на валуне продолговатой формы, который напоминал своим видом природную скамью, девочка побежала вперёд, рассекая низкий кустарник. Оказавшись вблизи речки, малышка сморщила нос, когда ноги намокли и начали хлюпать при каждом шаге. В кристальной воде, ударяясь друг о друга, цвели огромные водяные лилии. Снежные нимфеи тянулись ввысь заострёнными лепестками, прорезая воздух зубцами округлого венца. На противоположной стороне пасся табун лошадей. Чёрные и белые. Их сверкающая грива развевалась, танцуя на ветру, и лишь чудом не сплеталась в толстые косы. Саре тут же захотелось прикоснуться к одной из них и одарить нежными прикосновениями, показывая, что они не оставили малышку равнодушной. Над её головой проплывали серые тучи, не препятствуя теплу, исходящему от красного солнечного ока, способного приманить в свои полыхающие объятья каждое живое существо. Красота, наполнявшая эти земли изобилием чудес, пробудила в детской душе грёзы о волшебной стране, где доблестные рыцари в сияющих латах спасают принцесс, сражаются с драконами, рискуя своей жизнью, и совершают другие не менее доблестные поступки. Это не походило на сны, что разворачиваются в спящих головах, когда в ночные часы приходит сумрак, вытесняя с небесного трона добела раскалённое светило. Девочке осталось удостовериться в реальности происходящего и позволить разуму упиваться неистовым наслаждением, полностью отдавшись таинственной атмосфере. На голову Саре опустился венок, сплетённый из лаванды, ягод брусники и белой сирени. Сладкий запах белых соцветий был слишком уж сладок. Дышать стало тяжело. Тяжело, но терпимо. Его можно было бы назвать чрезмерно приторным и навязчивым, не позволяющим вздохнуть полной грудью. Он как стеклянная стена, которая остаётся невидимой до момента соприкосновения, огородил Сару от чистого воздуха. Девочка удивленно захлопала глазками, повернувшись к тому, кто водрузил сиё украшение на её волосы. Встретившись взглядом со стоящими сзади юными красавицами, Сара с жадностью рассматривала каждую деталь, каждый изгиб и каждую черту, соблазняющую изысками безупречной внешности. Девы редчайшей красоты были похожи как капли росы, стекающей по острой линии прибрежной осоки. Настолько похожи, что даже волоски их бровей лежали одинаково, стремясь к ямочкам висков. Пухлые, но маленькие губы были приоткрыты, показывая аккуратные ровные зубы. Все как одна имели длинные золотые локоны, доходящие до щиколоток. Единственное, что позволяло отличить одну от другой, — их одежда, а также разные растения, вплетённые в их волосы. Девушка, украсившая Сару неожиданным подарком, была одета в платье из розового хлопка. Оно держалось на тоненьких бретельках с застёжками в виде кленового листа и плотно облегало её груди и бёдра. Золотая цепь на её талии, сплетённая в косичку, позвякивала от каждого дуновения ветерка, игриво снующего туда-сюда. Пара золотистых локонов возлегала меж бугорков женского бюста, только сильнее выделяя эту пикантную черту, присущую исключительно прекрасному полу. Сквозь шёлковые пряди выглядывали сочные стебли декабриста, смотря в землю своими пурпурными головками. Они как неотъемлемая часть женской причёски раскачивались в такт длинным прядям. Если бы любому мужчине: порядочному или последнему негодяю, — довелось лицезреть подобную картину, то, скорее всего, они все мигом опустились бы на колени рядом в прелестницей, целуя подол её платья и вскидывая руки к небесам с мольбой, чтобы она обратила на них своё внимание. — Кто вы? — спросила девочка, сложив ручки на груди и вздёрнув острый подбородок. Очарование, которое настигло её, подобно снежной лавине, не стало препятствием к предвзятому отношению к незнакомым девушкам. Недоверие и только. Даже при малом количестве прожитых лет Сара прекрасно знала, что принимать подарки от людей, которых ты видишь впервые, — крайне скверное дело. А венок как раз и был этим самым подарком. И хоть он не был конфетами, сахарным печеньем или всем печально известным «Пойдём, я покажу тебе щенка», девочка не собиралась кидаться с распростёртыми объятиями и словами благодарности к встретившим её личностям. Она продолжала кидать колкие взгляды, не обращая внимания на холодок, поднимающийся вверх к коленкам от мокрых пальцев ног. — Мы привратники здешних земель, — ответила девушка в голубом платье с многочисленными рюшками, которое походило скорее на ночнушку, нежели на полноценный наряд для выхода в свет. В её волосах зашелестел венок из листьев Традескации. Кончики листов с белыми прожилками горели тёмно-лиловым, броско притягивая всё внимание именно к этому элементу её внешности. — Мы с нетерпением ждали вашего появления, наша прелестная принцесса, — пропела дева в излишне длинном платье, которое раз за разом огибало её стан, как серпантин, украшающий ёлку в новогодний вечер. Ткань переливалась неоновыми цветами, не замирая ни на одном из оттенков. Слишком много красок. При длительном внимании к женской одежде начинало дико рябить в глазах. Сара отвернулась, не желая и дальше мучить несчастный орган, который начал ныть и упрашивать обратить внимание на что угодно не столь ядовито-агрессивное. — Принцесса? Я? — Сара вопросительно приподняла пышную бровку. — Да, именно так, — заулыбались все трое, не скрывая искренней радости. — Почему вы называете меня принцессой? — Девочка продолжила допытываться ответа на свой вопрос, поставив его несколько иначе. — Вы — его невеста, — утвердила девушка, сказав это шёпотом, как бы раскрывая страшную тайну. Ценную. Сокровенную. Тайну, в которую посвящены единицы. Тайну, раскрытие которой способно убивать медленно и мучительно, как капля ртути, заполняющая своим склизким ядом каждую клеточку организма. — Не говорите глупостей! — заявила девочка, откинув чёрную копну волос за плечи. — Я не невеста. И я слишком маленькая для этого. Сара сердито надула губы, набрав в щёки приличное количество воздуха и став похожей на разгневанного хомячка, у которого из подноса унесли кормушку, щедро наполненную семенами. Девушки переглянулись, в недоумении подняв брови. Однако вопросительное выражение их лиц было стёрто. Стёрто настолько быстро, что могло показаться никчёмной иллюзией человеческой мимики. Жалкой пародией или маской, не достойной внимания. И, словно ничего не услышав или пропустив мимо ушей детское заявление, они в унисон закивали друг другу. — А что это за место? — поинтересовалась девочка, сцепив руки в замок и шатаясь взад-вперёд, попеременно опираясь то на пятки, то на мыски. — Это владения Короля снов, желаний... и страстей, — мечтательно произнесла женщина, проведя пальцем по выступу рюшки, украшающей линию декольте. Она прикусила нижнюю губу, как если бы перед ней оказалось аппетитное блюдо. Зазвенела тишина. Девушки молча смотрели на Сару, ожидая нового вопроса, который так и не прозвучал. Возможно, у неё их больше не было? Отнюдь. Причина была в ином. Малышка опустила глаза, заметив, что ткань одеяния одной из женщин начала просвечивать, когда солнце засияло ещё сильнее, открыв довольно эротичную картину. Саре было крайне неловко лицезреть женское тело в таких подробностях. Щёки вспыхнули румянцем, выдавая стеснение на лице девочки. Момент тишины прервал урчащий звук, вырвавшийся из живота. Сара погладила животик, вопрошающе посмотрев на незнакомок. — Вы, наверно, голодны. Хотите что-нибудь съесть? — Нисколечко. — Щёки Сары вновь стали пунцовыми. — Папа говорил, что брать вещи у незнакомцев — плохо. — Но мы не незнакомцы, госпожа, — заявила женщина, поражённо распахнув голубые глаза. — Мы рассказали о том, где вы и кто мы. Разве теперь мы можем считаться незнакомцами? Отныне мы знакомы, пускай и совсем чуть-чуть. — Все именно так! — подхватила другая. — Да, госпожа, — подтверждающе закивала третья. — К тому же, если бы мы хотели причинить вам вред, мы бы уже это сделали. Разве я не права? Сара смяла в шарик подол сарафана. И, немного поразмыслив над словами девушек, решила не отнекиваться от возможности положить в рот что-то съестное. Пускай это было крайне легкомысленно, но для изнывающего от голода маленького человечка приведённых доводов было более чем достаточно. Сара поддалась детской наивности, как это обычно и бывает, открывающей многим недоброжелательным личностям путь к совершению дел отнюдь не благородных. — Я хочу кушать, — смущенно пробурчала девочка. — Очень. Сара незаметно для себя зевнула. Похоже, запах ее венка давал о себе знать, приглашая уже отоспавшуюся девочку вновь окунуться в сладкий мир грёз. — Тогда идёмте. — Девушка указала пальцем на низкорослые деревья на верхушке холма. Другие две девушки взяли Сару за руки и повели к растениям, возвышающимся над линией горизонта. Девочка не сопротивлялась, послушно следуя за новоиспечёнными знакомыми. Достигнув верхушки, с которой можно было подробнее разглядеть окружающую обстановку, они приблизились к деревьям миндаля. Пока одни деревья благоухали, находясь на конечной стадии своего цветения, другие уже осыпали землю созревшими плодами. Одна девушка дотянулась до нижней ветви и сняла кучку бежевых продолговатых косточек. Умелые пальцы без особых усилий раскрыли бархатистую оболочку, выудив на свет мясистое ядро. Проделав незамысловатую манипуляцию несколько раз, в руке появилась готовая к употреблению горстка плодов. — Вот, попробуйте. Уверена, они вам понравятся, — сказала она, протягивая сочные ядрышки. Сара взяла в ладошку предложенную сладость и быстро затолкала её в рот. На вкус они были сладкие и немного маслянистые. — Вкусно, — облизнулась девочка. — А можно ещё? — Конечно. Вдалеке закричала сойка, её крик приглушённой трелью прокатился по полям и затерялся в глубине леса, по правую сторону от маленькой компании. Скромный пир завершился довольно быстро, не продлившись и полчаса. Закончив трапезу, Сара потёрла глаза. Спать… Опять хочется спать. Сон подходил все ближе и ближе. «Почему запах столь сладок?» «Почему свет столь тёплый?» «Почему плоды столь сытны?» «Почему музыка ветра столь пленительна?» Почему именно сейчас, находясь на грани между сном и явью, её посещали эти мысли? Девочка могла упасть и забыться глубоким сновидением, с радостью отдавшись в плен. Но что-то не давало ей покоя. Ныло. Кричало. Звенело в ушах. Все, что её окружало, казалось слишком доброжелательным по отношению к своей гостье. Доброжелательным по чей-то прихоти, чему-то злому умыслу. — Он скоро будет здесь… — прошептала одна из девушек, смакуя каждое слово. — Он скоро будет здесь. — Вторая обхватила себя руками, опустив веки и растирая оголённые плечи, что выглядело достаточно странно, если принимать во внимание палящий солнечный диск. — Он скоро будет здесь! — Третья, в свою очередь, облизнула розовые губы, прошлась рукой по линии бедра и вскользь пробежала пальцами по едва заметному тёмно-русому треугольнику, просвечивающему сквозь тонкий материал её одежды. — Здесь! Здесь! Здесь! — почти крича, сообщали они. Разразившиеся крики, как у буйнопомешанных, не заботили Сару. Это уже было не важно. Сейчас имела значение лишь внезапно обрушившаяся слабость. Девочка не могла держаться на ногах. Малышка осела на траву, ощущая, как острые травинки вонзаются в коленки. Глаза заслонила серая пелена, подбородок коснулся грудины. Дыхание стало медленным, прерывистым, едва заметным. Сладость, танцующая на кончике языка, сменилась тошнотворной горечью вперемешку с солоноватыми нотками. Мерзко и обволакивающе, в глотку хлынула некая жидкость. Испорченный рыбный суп? Нет. Микстура? Нет. Масло? Нет. — Что же это? — подумала Сара. — Что-то смутно знакомое… Она сглотнула. Ей стало жутко. Гремучая смесь из страха и отвращения копьём вонзилась в мозг, заставив все его процессы завертеться с бешеной скоростью. Словно Архангел Михаил самолично спустился с небес на грешную землю и благословил блудную овцу проблеском разума. — Железо. Один-единственный раз за всю свою жизнь она чувствовала этот вкус. Яркое воспоминание предстало глазам так, если бы это случилось вчера: Сара учится кататься на двухколёсном велосипеде — именно по её просьбе два дополнительных колеса были сняты с детского велосипеда. Не обращая внимания на протесты отца о том, что она еще слишком мала для таких экспериментов, девочка гордо заявила, что его суждения ошибочны и беспочвенны. И откуда только в своём возрасте она знала подобные словечки? Всё детское бахвальство мгновенно улетучилось, когда Сара с грохотом врезалась в свежевыкрашенный забор их участка и, перелетев через ограду, сильно ударилась лицом об асфальт. Получив кучу ушибов и царапин, девочка разразилась громким плачем. Рыдая, как несчастная вдова в час погребения почившего супруга, она глотала слюни вперемешку с кровью от рассечённой губы. Да. Именно тогда она ощутила это на своём языке… — Нет, это не так. — Улыбка скорби мелькнула на дрожащих губах, выдавая искреннее разочарование от другого блеклого и воздушного воспоминания. Ещё раз. Ещё один раз ей довелось прочувствовать вкус крови от треснувшей губы спустя долгие годы. — Розы. Именно, — подумалось ей. — Но… причём тут розы? Не успела девочка продолжить свои рассуждения, как её охватил мрак. Но даже сквозь помутнённый рассудок, ставший своего рода избавлением от гадкого вкуса, она услышала шаги. Они звучали иначе, чем у молодых девушек, с которыми Сара успела познакомиться. О парящей женской походке тут и речи быть не могло. Уверенные и неторопливые шаги разрезали гул тишины. Кто-то рассекал океан изумрудной травы, двигаясь плавно, как корабль, бороздящий морские просторы. — Большая кошка… — мелькнуло в её голове эфемерное и быстрое предположение. Последние мысли растворились, и она провалилась в сон, став недосягаемой для мирских невзгод. Мир потемнел, и всё прекратилось.***
Крик. Сильный. Девочка очнулась, вскочив с постели. Всё платье намокло. Голова гудела, глаза не могли сфокусироваться, когда Сара бегала взглядом по окружающим её предметам, не задерживая внимания ни на одном из них. Хрипы. Протяжные, душераздирающие хрипы. Дышать ужасающе больно. Лёгкие сдавило, обволокло тяжестью, как будто они превратились в два яйца, покрытых стальной скорлупкой. В воздухе витал непередаваемо терпкий запах благовоний. Тот, что переполняет церковные чертоги во время мессы, пока богослужители с трепетом возносят заветные молитвы. Она ненавидела этот запах. Но он был. Намеренно присутствовал, словно специально принесённая красная тряпка для быка. Жест, кричащий прямо в лицо: «Я решил сыграть с тобой злую шутку!» Не хватало только выставленной на всеобщее обозрение чаши со святой водой и сотни восковых свечей. Получив власть над своим телом, Сара еле встала на дрожащие ноги. Кровать, с которой она поднялась, оказалась не чем иным, как кучей свежей травы. Девочка огляделась. Комната практически пуста: только трава, служившая ей постелью, и странные статуи из мрамора. Если место, в котором она оказалась, можно было назвать комнатой. Это была беседка, сотканная из толстых стволов, которые переплетались друг с другом по типу цепочки-колоса. Сверху, одна за другой, падали мутные капли оливкового цвета. Свет проникал внутрь белыми пятнами, превращая почву под ногами в шахматную доску. Вот только фигура на этой доске была одна. Она безмолвно стояла, вслушиваясь в тишину и не рискуя сдвинуться с места. Простояв с минуту в полном одиночестве, Сара услышала слова песен. Женские голоса доносились из тёмного туннеля. Огромная чёрная клякса, из которой вырывался ледяной сквозняк, зазывала к себе, протягивая к Саре лапы мертвенно-белого тумана. Прижав руки к груди, девочка двинулась навстречу неизвестному. Дивные голоса разливались минорными тонами, воспевая чью-то жертву: Она отдалась без упрёка, Она целовала без слов. Как тёмное море глубоко, Как дышат края облаков! Шаг. Ещё один. И ещё. Она продолжала идти, несмотря на склизкую жижу, которая появилась на её пути. Последний лучик света истлел, прогоняя возможность к изучению устрашающего места. Девочке всё меньше и меньше хотелось продвигаться вперёёд. Возможно, имей Сара счастье двигаться по этому туннелю с верным другом, ей не пришлось бы подвергнуться унынию и страху. С другой стороны, даже нахождение кого-то близкого по духу не помогло бы исправить скверное состояние детского тела. И снова слова. Знакомые. Знакомые до боли. Она не твердила: «Не надо», Обетов она не ждала. Как сладостно дышит прохлада, Как тает вечерняя мгла! Чувство дежавю накрыло с головой. Сара ускорила шаг в надежде лицезреть просвет впереди. И вот долгое ожидание было вознаграждено: вдалеке сверкнул золотой лучик, крохотный, но прекрасно заметный. Он вспыхнул, как блик от драгоценного камня — безупречно огранённого алмаза, под кропотливой работой обращённого в бесценный бриллиант. Именно так оно и было. Для Сары это явление действительно стало, пожалуй, самым драгоценным событием прошедшего дня. Впрочем, станет ли то, что ждёт её в конце коридора, освобождением или карой, оставалось для неё загадкой. Она не страшилась возмездья, Она не боялась утрат. Как сказочно светят созвездья, Как звёзды бессмертно горят!* Проход, позволяющий лучам света озарять кромешную тьму, оказался аркой, выложенной мелкими кирпичиками. Квадратные плитки цвета угля сильно контрастировали с красным сатином, закрывающим содержимое комнаты. Золотые узоры, вышитые на ткани, вырисовывали пчелиные соты по всей поверхности полотна. Сара подошла вплотную к входу. Звуки умерли. Песни стихли. Даже сквозняк, гуляющий по длинному туннелю, лишился голоса, оставляя девочку наедине со своими страхами. Сара прислушалась, стараясь получить хоть малейшее представление о том, что происходит внутри. Звук, долетевший до её ушей, подарил очередное воспоминание, скрытое на задворках сознания. Воспоминание, которое она была обязана забыть в силу своей юности: — Папа, — начала девочка, перестав посасывать палец. — Вчера ночью я слышала странные звуки из вашей комнаты. Маме было плохо? Она помнила, как на его лице промелькнул страх. Но с чего бы ему бояться? Разве он сделал маме больно? Почему он так взволнован прозвучавшим вопросом? — А… — помедлил он, раздумывая над ответом. — Нет, милая, наверное, тебе показалось. С мамой все хорошо. Не думай об этом, ладно? — Хорошо, папа. — Вот и умница, я люблю тебя Сара. — Мужчина погладил малышку по голове, приговаривая, какая у него прелестная дочка. Хорошая маленькая Сара, послушная девочка, гордость и отрада своих родителей. Как и сказал ей отец, она не думала о том случае и о тех звуках, что разбудили её глубокой ночью, вырываясь из родительской спальни. Да. Точь-в-точь тот же звук. Чарующий. Пленительный. Сладкий, как карамель……стон удовольствия.