***
Опять он. Парень, который в последнее время с завидным постоянством появляется здесь, так часто, что ещё немного — и Лань Ванцзи начнёт склоняться к тому, что его преследуют. На нём сегодня чёрная майка, выгодно открывающая ключицы, и тёмно-синие джинсы, вкупе с белыми кедами — самый обычный прикид, ничего особенного, но Лань Ванцзи засматривается. Чуть не пропускает мимо ушей абсурдный вопрос: — Почему у меня чувство, будто я знаю тебя? Что? Хочет привлечь его внимание? Склеить? Слухи о его наивности преувеличены, сколько бы Сичэнь ни шутил по этому поводу. Перебирает картотеку, показывая, что ничего интереснее для него в данный момент попросту не существует. Добавляет с капелькой раздражения: — Вздор. Обычно после такого его не донимают попытками завязать разговор, ничуть не напускная холодность действует стопроцентно эффективно, без сбоев. — Ты такой бука, господин Лань. И что мне с тобой делать? — Могу дать отменный совет. — Я весь внимание. — Прекрати меня доставать. Вопреки ожиданиям улыбка на его лице не гаснет, а глаза загораются энтузиазмом. Он уходит, но Лань Ванцзи уверен: это далеко не последняя встреча.***
Он падает на кровать, прокручивая в памяти события последних недель. Каждую встречу с угрюмым и закрытым господином Ланем. Впервые они столкнулись на улице: Вэй Усянь шёл из магазина с бутылкой отменного алкоголя, и на него налетел незнакомец, который явно куда-то спешил. Элитному вину тут же пришёл конец, напиток растёкся по асфальту, а он досадливо выругался. Незнакомец извинялся, Вэй Усянь хотел высказать ему пару ласковых, но посмотрел в его глаза и потерял дар речи. Банально не сумел найти слов. Впал в ступор. Потом была встреча неподалёку от работы в кафе, а после — у небоскрёба, в офисе которого располагалась библиотека. Господин Лань делал вид, что не замечает его, Вэй Усянь корил себя за настойчивость, однако противиться странному инстинкту вновь увидеть его был не в силах. Зацепил так, что самому страшно. За принятием очевидного пришли сны. Те, что подкидывали образы — размытые, фрагментарные, осколками-бликами. В этом непрошеном кино чего только не было: фиолетовый кнут, флаги, веера, длинные свитки пергамента, его собственная рука, что выводила иероглифы, и... тот парень. Всегда он. Сны смущали, обескураживали, заводили в тупик. Оставляли на утро ощущение «он мне важнее всех прочих», и ему Вэй Усянь верил. Не мог отрицать. И, может, именно господин Лань положит конец его бездумному существованию, направит, подскажет, в каком направлении двигаться. Он чувствовал интуитивно: это всё не случайно.***
— Ванцзи, прошу, соглашайся. Дядя не стал бы предлагать тебе стажировку, если бы… — Дядя никак смириться не может, что я не пошёл по его стопам, — отрезает он. — Соваться в политику у меня нет ни малейшего желания, и за те несколько лет, что я живу отдельно, ничего не изменилось, и профильное образование никоим образом не влияет на ситуацию. Я доволен тем, что имею. На жизнь мне хватает, и споры бессмысленны. Сичэнь давит на корню попытки настоять на своём. Дипломатично отступает. — Хотя бы приди на ужин в воскресенье. У нас будут гости, мы не виделись целую вечность, и дядя, несмотря на ваши разногласия, тоже скучает. — Ладно. — Я присяду? Лань Ванцзи поворачивается. Нет, какая же наглость. Он закатывает глаза и собирается корректно послать своего сталкера куда подальше, как вдруг брат отвечает: — Разумеется, Вэй Усянь, рад тебя видеть. Стоп. Вэй Усянь? Сердце за долю секунды разгоняется и бьётся так быстро, словно вот-вот выскочит из груди. Что за чушь? Его реакция не адекватна. Он берёт себя в руки и уточняет: — Брат, вы знакомы? Сичэнь вздыхает. — Ох, Ванцзи, что толку говорить, что я не раз упоминал о нём, вы точно пересекались на мероприятиях, вероятно, так и не были представлены друг другу, но… Господин Вэй, — подчёркнуто вежливо произносит Сичэнь, — приёмный сын госпожи Юй, одной из коллег дяди. Вэй Усянь забывает, как дышать. Смотрит на него, не в силах поверить, что они упустили столько возможностей, и судьба столкнула их лбами лишь сейчас. Лань Ванцзи ошарашен. Вэй Усянь пользуется его замешательством, чтобы рассмотреть. Он сразу заметил его, едва вошёл сюда. На сетчатке отпечатался кадрами образ: полосатая футболка, джинсовая куртка, расслабленная поза, пальцы, сжимающие карандаш, красивые запястья. Он не понимает, почему его нехило заклинило, что именно заставило зациклиться на этом парне, но выкинуть его из головы не выходит уже несколько месяцев. С тех самых пор, как ждал А-Чэна у здания библиотеки, чтобы пообедать с А-Ли, и пропал, увидев его. Он отдаёт себе отчёт в том, что это ненормально, осознаёт, как ситуация выглядит с точки зрения Лань Ванцзи: он бы сам себя послал, насторожился от столь пристального внимания. Вэй Усянь забывает, что в этом кафе есть ещё люди, и голоса стихают, оставляя его наедине с горячим, не равнодушным взглядом Лань Ванцзи и странным ощущением, что усиливается, сдавливая виски. Он точно встречал его прежде. Быть может, не в этой жизни, может, при иных обстоятельствах, однако… они были. Были отнюдь не чужими друг другу.***
Вэй Ин. Это имя долбится о черепную коробку, ни на миг не покидая его измученное сознание, вынужденное перебирать тонну информации в поисках истины: почему Вэй Усяня кажется правильным называть именно так? Ещё немного — и ему можно ставить диагноз, да причём не один, а целый букет. Что-то между одержимостью и навязчивой идеей со всеми сопутствующими симптомами и осложнениями. Он ухмыляется идиотской мысли: относиться к Вэй Усяню, как к ненормальному, он уже не сможет, потому что сам ничем не лучше; вместо того, чтобы слушать госпожу Юй, дядю или того же Цзян Чэна, он сходит с ума. Вэй Ин. Вэй Ин. Вэй Ин. Проклятье. — Ванцзи, ты в норме? — допытывается обеспокоенно Сичэнь. С некой заторможенностью ставит стакан с минералкой на стол. Ещё не хватало разбить и порезаться. Кивает. Вэй Усянь следит за его реакцией. Поджимает губы. Будто не верит. Будто видит чуточку больше, чем все присутствующие.***
— Прости, я не хотел переходить границы. Иногда я… слишком… Просто слишком, — объясняет Вэй Усянь, скрашивая неловкость слабой улыбкой. Лань Ванцзи смотрит пристально, буравит насквозь. Ох. Он умеет быть таким. — Ладно. Не буду докучать. Мне жаль, если ненароком задел тебя, я… Снова всё испортил. Теперь Лань Ванцзи наверняка станет от него шарахаться. Какой же дурак. Гадко от самого себя, от неумения держать язык за зубами. Лань Ванцзи после его дико остроумной реплики сжал стакан так, что тот не треснул каким-то чудом. А-Чэн цокнул, А-Ли смущённо улыбнулась в ответ, а Вэй Усянь тут же проклял собственную болтливость. Он всё испортил. Надо было фильтровать разговор, не вмешиваться, не затрагивать личную жизнь Лань Ванцзи даже в шутку. Неуместно и тупо. Доигрался. — Постой, — просит Лань Ванцзи и перехватывает его запястье. Касание испепеляет все нервные окончания разом, забирает кислород... воздуха не хватает, катастрофически не хватает. У него нежные руки. Он… уже был. С ним. В его жизни. Они были. — Лань Чжань. Озвучивает без лишних раздумий. Позволяет вырваться тому, что давно сидело внутри. Лань Ванцзи не отпускает. Гладит, и мурашки по коже вприпрыжку. Улыбаясь тепло, шепчет: — Вэй Ин. Флейта, компас, мечи… Длинная белая лента в мягких волосах… Лента Лань Ванцзи, та, которую трогать никому не дозволено, кроме… Он помнит, какая она на ощупь... как подавался к нему, и сплетались тела, как целовал, теряясь, отдаваясь моменту… Помнит властный хрип и растерянный выдох в плечо… Никого лучше он не встречал. Никого роднее и ближе. — Это безумие, но, по-моему, мы оба раньше... Лань Ванцзи прерывает его жалкий лепет: — Ни слова больше. От требовательного тона пальцы на ногах поджимаются. Он совсем не ледышка, он — пламя, неистовое, свободное, завораживающе опасное. Вэй Усянь обвивает его шею руками. Млеет, когда Лань Ванцзи скользит ладонями по спине, обнимая крепче. Его поцелуи будоражат и лечат. Всё так же возвращают домой.