***
— Ты опоздал. Обычная констатация факта. Ни претензий, ни возмущений, ни уж тем более обиды. Лукавый прищур, почти-что-улыбка. Лань Сичэнь задыхается. Далеко не впервые. Берет и пальто подчёркнуто французские, Яо не из тех, кто поддаётся влиянию западных тенденций. Он будто не вышел из роли. Новая постановка в труппе Не Хуайсана? Совсем замотался с работой, мог упустить. — Как ужин? — Не спрашивай. — Всё нормально? — Более чем. Мэн Яо не настаивает, но не верит ни капли. К чёрту. Ему ни к чему знать причину. Он помнит жестокость Цзинь Гуаньшаня, не принявшего внебрачного сына, унижавшего при каждом удобном случае. Помнит, как вздрагивал Яо, он ведь стремился стать лучше, что-то ему доказать, убедить, но безуспешно. И порой проскакивали искры, те, что способны разжечь пожар и смести всё подчистую. Мэн Яо в ярости страшен. Лань Сичэнь никогда не признается, что рискует расположением дяди. Ни за что.***
— Ты завис. Проходи скорее. Лань Сичэнь отмирает. Не нужно провоцировать подозрительность, он раскусит. Бросит на него красноречивый взгляд, переварит, сделает выводы, не обмолвится при этом ни словом. Вечно себе на уме. — Посмотрим фильм? — Как пожелаешь. Его глаза опасно блестят. Он впервые очутился здесь после пожара. Конкуренты не просто сожгли все их фабрики, они замахнулись и на дом. Дядя попал в реанимацию после полученных травм, его доставили в больницу в крайне тяжёлом состоянии, Ванцзи, слава всем богам, тогда уехал в командировку. Лань Сичэнь попросил его не возвращаться, а сам лихорадочно соображал, где же может залечь на дно. Их свёл Не Хуайсан, брат Не Минцзюэ, с которым он дружил ещё со времён учёбы в университете. Деловито покопался в смартфоне и дал контакт человека, способного его приютить. Лань Сичэнь был ошарашен. Не бедной обстановкой в съёмной квартире, не тонкими стенами с пошарпанными обоями, а его улыбкой. Он проводил внутрь, показал, где ванна, туалет и комната (общая, на большее в его конуре и рассчитывать нечего). Проявил радушие к чужому человеку. Страхи ушли. Они отступили от уверенных действий Мэн Яо, напоившего его горячим чаем, гостеприимного, но отчего-то открытого не до конца. Лань Сичэнь не из тех, кто лезет в душу, особенно через полчаса после знакомства, но с ним не получилось загнать себя в рамки приличий. «Ты в порядке?» Поразительно. У него волшебные глаза. Как у феи. «Это я должен спрашивать у тебя, Сичэнь». Они не встречались прежде. Откуда взялось дурацкое желание его защитить? «Если тебя что-то тревожит, не молчи, ладно?» Мэн Яо не стал отшучиваться. Кивнул. Тогда Лань Сичэнь понял: он вляпался. — Ты не со мной. — Не бери в голову, Яо. Измотан из-за аврала на работе. Мэн Яо хмурится. Температура в комнате падает до нуля. Мороз по коже. — Ты препаршивый лжец, ты в курсе? — Если я скажу тебе, что это не важно, ты мне поверишь? — Нет. Что-то съедает тебя изнутри, я вижу. Правильность происходящего. С его стороны точно. Непонимание, взаимно ли это. Злость. Растерянность. Что, если для Яо это спектакль? Очередная маска, которую он охотно примеряет. Лань Сичэнь не боится рискнуть. Вопрос в том, найдёт ли в себе силы собраться, если дядя окажется прав. Яо щекочет дыханием губы. Ему страшно, когда он такой. Смертельный, как лезвие меча, непредсказуемый, как природная стихия. Не мягкий, скорее, острый и обжигающий. Свободный и смелый. Тот, у кого от одного неверного шага легко слетит крыша. С ним играть себе дороже. — Вот и ответь, притворяюсь ли я. Как он… Мэн Яо впивается в рот. Целует, перемалывая все его сомнения в пыль.***
— Цзысюань женится. У меня два пригласительных. — Намерен устроить фурор? — Недальновидно упускать шанс наладить отношения с братом. — От его тона кости покрываются инеем. — Оставим театральщину Не Хуайсану. Имею право идти, с кем хочу. — Больше кандидатур не нашлось? — Как видишь. Мэн Яо улыбается ему. Не кривит губы в болезненном оскале, не усмехается так, словно задумал какую-нибудь пакость и играет свою роль примерного сына или уважаемого наследника крупной корпорации на славу обществу. Он ему улыбается. На щеках ямочки. Светится от макушки до пят. — Представляешь лицо моего отца? — Пальма первенства всё равно будет за дядей. Он смеётся. Светло и радостно, по-детски беззащитно. Лань Сичэня ведёт. Тянет невыносимо. — Ты точно дитя феи. — Это мне говорит эльф. — Эльф? Потрясающе. Он утыкается носом ему в плечо. Тепло и уютно. Так странно. — Ты не ответил, Сичэнь. — Я пойду. Хоть на край света. Он устал бороться.