***
Празднование дня рождения А-Цин проходит феерично. Сун Лань опускает руки ещё в самом начале, когда видит знакомую хищную усмешку и пронзительный взгляд из-под чуть отросшей чёлки. Сяо Синчэнь рядом с Сюэ Яном, как и всегда, излучает положительную энергию, его одухотворённое выражение лица и расслабленность помогают справиться с раздражением, заполняющим его под завязку. Впрочем, эффекта хватает ненадолго. Через полчаса Сун Лань становится невольным свидетелем зрелища, не предназначавшегося для посторонних. Ненавидит собственное сознание за то, что картинки отпечатываются ослепительно ярко. Сюэ Ян, льнущий к Сяо Синчэню, сжимающий воротник его небесно-голубой рубашки. Сяо Синчэнь, покорный и мягкий, плывущий от поцелуя. Несдержанные выдохи и шёпот Сюэ Яна, от которого тянет блевать. Чересчур нежный. Чересчур для такого психа, как он. Сун Лань вылетает пулей из квартиры, не обращая внимания на крики А-Цин в спину. Он реабилитируется позже, когда (если) отойдёт. Хотя он по-прежнему не представляет, что именно ей сказать, ведь сердце разбилось на мелкие осколки.***
— Гэгэ скучает по тебе. — А-Цин, не неси чепухи. Она демонстративно хмыкает и складывает руки на груди; так делает обычно перед тем, как начать пылко втолковывать свою единственно верную точку зрения. Сун Лань невольно улыбается, предвосхищая нотации. — Ну да… Что там глупая А-Цин понимает? Куда ей до взрослых, которые не то чтобы друг с другом, в себе разобраться не в состоянии? — Она тычет ему кулаком в живот, слабенько, в шутку, и продолжает: — Ему плохо без тебя, а этот ужасный Сюэ Ян только и делает, что доводит его… — она затихает и делится шёпотом: — Впервые в жизни я хочу ошибиться. Хочу, чтобы интуиция меня подвела. — И что же она тебе подсказывает? — Лучше бы ему никогда не встречать Сюэ Яна, потому что быть беде. Рано или поздно что-то произойдёт, помяни моё слово. Она гораздо умнее, чем кажется. Ему и самому хотелось бы утешить её, заверить, что это ерунда, что поводов для волнения нет, и всё дело в разыгравшихся перед вступительными экзаменами нервах, что они оба накручивают и сгущают краски, что у Сяо Синчэня есть голова на плечах, и он будет руководствоваться разумом. Но, к несчастью, он помнит поцелуй. Тот, что на полном серьёзе позволяет предположить: Сяо Синчэнь не придаст значения их предчувствиям. Потому что сейчас он верит не им, а ему.***
— Почему? Тошно от собственного бессилия, от того, как дрожит голос, выдавая слабость. Наивный идиот, веривший в лучшее, не слушавший ни Сун Ланя, ни А-Цин, которые ему повторяли: «Не связывайся, он что-то замышляет, ему верить нельзя». Пытались уберечь, дорожили им. — Чтобы испортить тебя, разумеется. Такого правильного, сжалившегося над бродягой Сяо Синчэня. Растоптать, уничтожить. Ворваться в твой идеальный мирок с бдительным дружком и подозрительной девчонкой, внести хаос, как вирус, разрушить вас изнутри и ощутить сладость победы. Над тобой. Над идеальным, праведным, приторно великодушным. Он смеётся истерично. Страшно до одури. Как он не видел? Сюэ Ян — болен. Правда бьёт в солнечное сплетение, и он сам поражается тому, как предпочитал игнорировать все тревожные звоночки. Нож Сюэ Яна, тот самый, что был при нём в их первую встречу, в опасной близости от его горла, и Сяо Синчэнь вместо того, чтобы хотя бы сейчас отступить и бежать, делает шаг. В попытке образумить. Поддаваясь эмоциям. Снова. Потому что когда-то был (всё ещё) им очарован. Потому что верит, что сумеет помочь. Пацану в драных кроссовках, которого нашёл больше года назад в тёмном переулке. Сюэ Ян не считал необходимым делиться, а он сам не страдал бестактностью, поэтому не донимал расспросами. Хотя, возможно, ему стоило. Стоило включить инстинкт самосохранения и не верить слепо в то, что парень, что явно выживает на улицах, не имея постоянного дома, не может оказаться плохим человеком. А-Цин и Сун Лань предупреждали. Боялись настаивать, давить, чтобы не оттолкнуть, не потерять, отдалились в итоге, устав бороться. Стоило воздержаться от геройства, не трогать обидчиков Сюэ Яна, а эгоистично пойти дальше. Ему нужно было просто остановиться. Зацепиться за детали: за бегающие глаза, за резкие, дёрганые движения и ощущение силы, что практически сшибало с ног, — беззащитные жертвы иные. Разузнать побольше о его прошлом, о том, откуда он и что привело к жизни на улице. Сяо Синчэнь тогда об этом не думал. Не мог избавиться от одной-единственной навязчивой мысли. «Мы раньше не встречались?» Змеиное шипение. Он — в трёх шагах. И откуда-то ножик в руках. Безрассудно, но Сяо Синчэнь не боялся. Ничуть. Не испугался, хотя по всем законам должен был. «Даже если бы и встречались, мне хотелось бы тебя не знать». Он исчез, выплюнув ему всё это в лицо, а через два месяца появился вновь. Всё в том же переулке. Совпадение, судьба или намеренный ход? Теперь Сяо Синчэнь не может дать однозначный ответ на этот вопрос. Он впустил чужого, основываясь на безусловной вере, и теперь расплачивается. Розовые очки раскрошились в пыль, и некого винить, кроме него самого. — Вас так забавно было дурачить. Сталкивать лбами, манипулировать, наслаждаться растерянностью. Даже Сун Лань смирился с тем, что пора отступить. Глупый… не задень я его гордость, он бы не ушёл и, возможно... У Сяо Синчэня кровь стынет в жилах. Значит, внезапное исчезновение друга его рук дело? Мерзавец. — Что ты натворил? Сюэ Ян склоняет голову, и уголок губ ползёт вверх. Насмехается. Издевается. — Всего-навсего указал ему на его место, — цедит он по слогам. — Такие, как он, не должны были мешать, такие, как он, лишние, всегда будут… Ему ничего не светило, но он, упрямый, ходил за тобой по пятам, рассчитывая на взаимность… Что? Сун Лань испытывал к нему далеко не дружескую привязанность? И молчал? Он ни слова не говорил против, время от времени его прорывало, когда уже не мог совладать с собой, когда сносило чеку. Сяо Синчэнь проклинает себя за наивность. Его лишают последней возможности что-либо предпринять: в грудину вонзается лезвие, и его вырубает от боли.***
Бесконечный кошмар. Триллер и фильм ужасов в одном флаконе, которые отчего-то вылезли за рамки кино и перекочевали в их жизнь. Сун Лань слушает спокойные объяснения врача, и от профессионального равнодушия в интонациях хочется вскрыться. Велика вероятность, что Сяо Синчэнь больше ничего уже не увидит — так сильно ублюдок огрел чем-то тяжёлым по затылку (черепно-мозговые травмы, как правило, имеют непредсказуемые тяжёлые последствия) и добавил парочку ножевых в грудь. Он может вообще не выйти из комы, и счёт пошёл не на дни, а на часы. Чем раньше, тем лучше для него из-за возможных осложнений. Три недели назад ему, захлёбываясь в слезах, позвонила А-Цин, с которой связалась медсестра больницы, и среди беспрерывных всхлипываний и подвываний он вычленил главное: Сюэ Ян покалечил Сяо Синчэня и смылся в неизвестном направлении. Сун Лань сжимает его руку и шепчет: — Очнись, слышишь? Возвращайся скорее. У нас всё впереди... если, конечно... есть «мы», потому что я... Возвращайся, Синчэнь... я без тебя... Сяо Синчэнь не отвечает, однако вдруг сжимает его пальцы. Прикосновение слабое. Фантом, отголосок, но этого достаточно, чтобы поверить: быть может, надежда ещё жива.