Последняя надежда человечества

Возвратившись в Ла-Белль, Гарри, конечно же, вновь воспользовался заклинанием Головного пузыря. Его ребятам порядком надоело таскать на себе это сомнительное украшение, и кое-кто едва не поддался соблазну попробовать обойтись без него (тем более что с их командиром, отменившим заклинание, чтобы успокоить испуганного ребенка, явно не случилось чего-либо дурного). Но вернувшийся из полевого госпиталя Гарри тут же пресек любые попытки нарушить приказ Роббинса. Поттер и сам удивлялся, как умудрился сдерживать рвотные позывы или не свалиться без сознания, пока они прощались с местными аврорами, которые как нарочно долго не отпускали своих британских коллег, сердечно благодаря их за помощь. Гарри еще хватило сил перенестись вместе со своим отрядом обратно в Министерство магии и даже доложить Роббинсу, что задание выполнено. Впрочем, после этого он уже ничего не помнил. *** Гарри очнулся лишь через два дня. С трудом разлепив тяжелые, точно налитые свинцом веки, он попытался приподнять голову с подушки, но тут же был уложен обратно. – Желаешь навредить себе еще больше? – спросил язвительный негромкий голос. – Отравления ядовитыми веществами тебе недостаточно? – Где... я? – еле ворочая языком, поинтересовался Гарри. К горлу тут же подкатил противный комок. Гарри закашлялся, свесился с кровати, и его вырвало в подставленный Снейпом таз. – В Мунго, – сварливо ответил тот. – Заметь, я мог бы забрать тебя в дом на Гриммо, но не стал этого делать, поскольку кому-то требовалось преподать урок за вопиющее нарушение правил безопасности. – Прости, – Гарри закрыл глаза и откинулся на подушки. От слабости и накатывавших волн тошноты он весь покрылся холодным липким потом. – Там был ребенок... Его беременная мать умерла, отец потерял сознание... Мне пришлось отменить заклинание Головного пузыря, потому что малыш боялся меня... – М-да... – протянул Снейп. Он смочил запекшиеся губы Гарри пропитанной специальным раствором губкой, а затем наколдовал влажное полотенце и принялся обтирать его лицо. – Из тебя вышла бы замечательная мамочка, Поттер, – сказал он, откладывая полотенце. – Жаль, что мужчины не могут рожать детей! – вымученно улыбнулся Гарри. – Я бы от тебя родил. – Видимо, ты отравился сильнее, чем я думал, – фыркнул Снейп. – Сомневаюсь, что беременность и роды – такое уж удовольствие. Особенно если учесть, что мужская анатомия совсем не предназначена для подобных экспериментов. Так что давай все же оставим эту миссию женщинам, благо они неплохо с ней справляются. *** Развалившись на теплом прибрежном песке, Рон наблюдал за тем, как Гермиона с выражением совершенно детского восторга на лице смело бросалась навстречу волнам. Уже давно он не видел свою Герми такой беззаботно счастливой. Разве что в день их свадьбы. Хотя, пожалуй, и тогда она не была счастлива по-настоящему, ведь среди друзей и родственников выделялись своим отсутствием ее собственные родители, которым она так и не сумела вернуть память. *** Их свадьба! Мерлин свидетель, как он ждал этого дня! Он сделал Гермионе предложение еще летом тысяча девятьсот девяносто восьмого года. Купил кольцо, выбрал подходящий момент, когда они остались абсолютно одни, встал на колено (в подаренной когда-то Гермионой книге подобным романтическим глупостям отводилась целая здоровущая глава), а в ответ услышал: – Конечно, я согласна, Рон! Но придется немного подождать. Если мы будем отвлекаться на свадьбы, то к первому сентября Хогвартс так и останется лежать в руинах. Прости! Она обхватила его лицо ладонями и поцеловала так, что Рон на пару мгновений забыл, как дышать. Он хотел сказать, что ему плевать на Хогвартс и начало учебного года, что работы по восстановлению не мешают Джинни крутить роман с Дином Томасом, а Полумне выйти замуж за Невилла, но вместо этого с языка сорвалось: – Хорошо! Как скажешь, Герми! Подождем до осени. Осенью он опять заговорил о свадьбе и сам – САМ! – предложил Гермионе отправиться в Австралию, чтобы разыскать и вернуть память Грейнджерам. Он считал вопиющей несправедливостью тот факт, что с его стороны на церемонии будет присутствовать целая толпа родственников, тогда как Гермиону к алтарю поведет не ее собственный отец, а Билл или Чарли. Коттедж четы Уилкинсов – так сейчас звали родителей Гермионы – они нашли довольно скоро, но, увидев, как бывшая миссис Грейнджер выкатывает из дома коляску с близнецами, так и не решились действовать и возвратились в гостиницу. На следующее утро Гермиона, заливаясь слезами, заявила, что в прошлом году допустила ужасающую ошибку, подвергнув родителей ментальному вмешательству без их ведома, и не желает поступать так еще раз. – Но ведь ты скучаешь по ним! – поразился до глубины души Рон. – Скучаю, – всхлипнула Гермиона, – и, возможно, если бы не малыши, я бы отважилась снять свой Обливиэйт. Но теперь все кончено! Они прижились в Австралии. У них здесь дом, работа, а главное – дети! Представляешь, как они почувствуют себя, когда внезапно им как снег на голову свалится восемнадцатилетняя девица с воплем: «Привет, я ваша дочь-волшебница. Я стерла вам память о себе, потому что боялась за ваше благополучие, но теперь вы можете снова стать моими родителями!» В лучшем случае они сочтут меня сумасшедшей и просто рассмеются мне в лицо, а в худшем – вызовут полицию! Я совершила над ними настоящее ментальное насилие, и никакие мои объяснения этого не изменят. Поехали домой, Рон. Нам тут нечего делать. После прибытия из Австралии о свадьбе на какое-то время пришлось забыть. Твердо решив не возвращать родителям память, Гермиона впала в депрессию, настолько поглотившую ее, что она даже перестала посещать лекции в магическом Оксфорде. Успокоительные зелья, специально сваренные для нее Северусом Снейпом, недавно возглавившим Отдел тайн, помогали не слишком успешно, и Гермиона, несмотря на скептический настрой Рона, не верившего, что маленькие таблетки смогут справиться с тем, против чего бессильны снадобья их бывшего профессора, обратилась к маггловской психиатрии. Как ни странно, но именно маггловские лекарства сработали лучше всего. Через пару месяцев к Гермионе вновь вернулось желание жить. Она упросила профессоров сдать все пропущенные экзамены экстерном, а летом тысяча девятьсот девяносто девятого года наконец согласилась стать миссис Уизли. *** – Боже, как тут чудесно! – Гермиона опустилась на плед рядом с Роном, который тут же принялся осыпать ее влажную соленую кожу поцелуями. – Вас в вашем Аврорате не учили, что заниматься любовью в общественных местах – не просто неприлично, но и незаконно? – засмеялась Гермиона, тем не менее придвигаясь к Рону еще ближе и совершенно бесстыдно закидывая ногу ему на бедро. Поглощенный своей любовью, тот мог и забыть окружить их Магглоотталкивающими и Дезиллюминационными чарами, но Гермиона подобным легкомыслием не страдала. Через ее чары был способен пробиться разве что покойный Волдеморт, так что сейчас она без всякого стеснения позволила себе, заведя руку за спину, развязать тесемки бюстгальтера. – А... как же магглы? – обалдело просипел Рон, неотрывно глядя на упругую грудь с темно-коричневыми сосками, которые так хотелось ласкать языком. – Да Мерлин с ними! – беспечно отмахнулась Гермиона. – Неужели нам даже в медовый месяц нельзя немного расслабиться? «Расслаблялись» они до позднего вечера. Дорвавшись до вожделенного тела, Рон был поистине неутомим и, едва кончив, вновь загорался, точно спичка. Двигаясь в теплой, влажной глубине, слушая глухие стоны, вырывавшиеся из горла Гермионы при каждой фрикции, он был безмятежно и одуряюще счастлив. Да и действительно, чего он мог еще пожелать? У него самая прекрасная, сексуальная и умная жена. Война окончилась. Пару недель назад Рон из курсанта Академии превратился в начинающего аврора, приняв из рук Роббинса заветную алую мантию. Гермиона скоро завершит учебу в магическом Оксфорде и, возможно, с ее-то талантами и рвением к работе, займет престижную должность при Визенгамоте. В общем, жизнь складывалась – лучше не бывает! Теперь для полного – в понимании Рона – счастья им не хватало только детишек. *** Гермиона сидела на больничной койке, обхватив колени руками и уронив на них голову. – Миссис Уизли, не отчаивайтесь! – дежурная целительница участливо погладила ее по плечу. – Выкидыши на ранней стадии беременности – увы! – не редкость. – Вы не понимаете! – Гермиона с трудом сдерживала рыдания. – Это уже второй выкидыш за последние полгода. – Я прекрасно все понимаю, дорогая! – целительница еле заметно вздохнула. За сегодняшнее утро ей пришлось утешать около десятка вот таких же молодых женщин, мечта которых о ребенке так и останется неосуществимой. – Вы должны открыть мне правду, – Гермиона выпрямилась и тыльной стороной ладони стерла со щек слезы, – что со мной не так? Я имею право знать! – Стандартные тесты ничего подозрительного не выявили, – стараясь говорить как можно более уверенно, отозвалась целительница. – Моей коллеге по работе сказали то же самое, когда она потеряла своего первенца, – Гермиона испытующе посмотрела на колдомедика, точно намереваясь проникнуть в ее сознание и найти там ответы на мучившие ее вопросы. – Сейчас она – в соседней палате. После второго выкидыша. Пожалуйста, прошу вас, объясните, что происходит? – Миссис Уизли, – в голосе целительницы послышались умоляющие нотки, – это неподтвержденная и строго засекреченная информация. Простите, но я не могу... У меня нет полномочий... – Я немедленно дам вам Клятву о неразглашении! – настойчиво гнула свою линию Гермиона. – Войдите в мое положение! Мы с мужем хотим иметь детей, но по какой-то причине у нас не получается. И у многих моих знакомых – те же проблемы. Кроме того, я и без вас достаточно хорошо осведомлена. Я читаю маггловскую прессу. У них обстановка даже хуже, чем у нас – по статистике, каждая вторая беременность заканчивается самопроизвольным выкидышем. И ученые связывают это со взрывом на химическом комбинате во Франции. – Честно говоря, химический комбинат тут вовсе ни при чем, – тяжело вздохнула целительница, не в силах и дальше скрывать правду. – Еще раз повторяю – это секретная информация, поэтому ваша Клятва о неразглашении будет более чем кстати, и вы пообещайте мне, что не впадете в истерику – только паники нам сейчас и не хватало! – Клянусь! – Гермиона сделала затейливое движение палочкой, словно выписывая в воздухе слова магического договора. – Как я и сказала, химический комбинат не мог натворить столько бед, – продолжила целительница, удостоверившись, что тайна останется в сохранности. – Проблема в том, что во время второго взрыва, прогремевшего на военном заводе, в атмосферу было выброшено экспериментальное вещество, о составе которого нам до сих пор не сообщили и вряд ли уже сообщат. Но, похоже, там разрабатывалось нечто поистине ужасное. Французские власти предпочитают отмалчиваться и уверяют, что угрожающее количество выкидышей по всему миру косвенным образом связано лишь с последствиями чудовищного химического загрязнения и ситуация постепенно непременно улучшится. Однако трагедия в том, что она не улучшается, а с каждым месяцем все ухудшается. – Значит, никакой надежды нет? – с ледяным спокойствием поинтересовалась Гермиона. – Надежда, дорогая, есть всегда, – с грустной улыбкой ответила целительница. – Этим вопросом сейчас занимается Отдел тайн во главе с мистером Снейпом, а уж он-то обязательно что-нибудь придумает.