Последняя надежда человечества

– ...За твое здоровье, Рон Уизли! – Уинслоу вытащил плотно притертую пробку и в один глоток осушил фиал. Предчувствуя, что сейчас случится нечто совершенно ужасное, Рон как завороженный смотрел на стоявшего перед ним обнаженного мужчину. С минуту или две абсолютно ничего не менялось, а затем Уинслоу начал стремительно уменьшаться в росте. Его по-военному коротко остриженные волосы превратились в густую каштановую гриву. Мощный торс, накачанные мускулы на руках, полувозбужденный член – от всего этого не осталось и следа, и уже через несколько секунд перед потрясенным Роном предстала... Гермиона Грейнджер-Уизли. – Герми... Как же так?! Ведь это не можешь быть ты! – беспомощно задергался надежно прикованный к спинке кровати Рон. – Ты... ты же уехала в Австралию... И вообще... Ты не стала бы сотрудничать с этими чудовищами! Ты не могла этого сделать! – выкрикнул он, поняв, что не сумеет освободиться. – Могла! И сделала! – Гермиона подобрала с пола рубашку и накинула ее прямо на голое тело. – Думаю, на сегодня с тебя довольно стриптиза. – Она села на постель, поджав под себя ногу. – Какой же ты дурак, Рон! – презрительно усмехнулась она, глядя на бывшего мужа. – Если бы ты тогда согласился зачать ребенка со мной – ничего этого не произошло бы. По крайней мере, не с тобой и не с Драко. Мне вполне хватило бы дохода с двух самых первых лагерей, созданных почти сразу после успешно завершившегося эксперимента нашего уважаемого профессора зельеварения. Пятьсот тысяч фунтов стерлингов – за девочку, миллион – за мальчика. Сотня сквибов, способных рожать на протяжении десятков лет... Представляешь, во сколько раз это превосходит те гроши, что платили мне в Министерстве магии? Однако я собиралась рассказать тебе все по порядку, – она снова улыбнулась, и Рон ощутил, как волосы у него на загривке встали дыбом: в этой пугающе холодной, напрочь лишенной эмоций женщине он не узнавал свою Гермиону. – А для этого придется вернуться на много лет назад. В то время, когда мы еще были детьми и я – наивная, маленькая, окрыленная мечтами о магии дурочка – полагала, что сумею стать сильной волшебницей, если буду усердно заниматься. Родители учили меня и показывали на собственном примере, что упорным трудом реально добиться в жизни всего. Но, попав в Хогвартс, я довольно скоро поняла – это совершенно не так! Там ценились не знания, а происхождение, а оно-то как раз у меня изрядно подкачало. Я могла сколько угодно торчать в библиотеке, писать длинные и подробные эссе, получать самые высокие баллы, но в глазах волшебников я так и оставалась «грязнокровкой». О чем мне неоднократно напоминал тот же Малфой. Да что там Малфой! Даже после всего того, что мы совершили вместе с Гарри, после вручения мне ордена Мерлина первой степени Визенгамот отклонил мою кандидатуру, сославшись на молодость и отсутствие опыта! В Министерстве и не посмотрели на мои отличные оценки, не проверили мой уровень знаний! Мое происхождение – вот что разрушило мою карьеру... Будь я чистокровной или, на худой конец, полукровкой, уверена, все обстояло бы иначе. Я пыталась рассказать тебе обо всем, что чувствовала тогда, но ты просто отмахивался. Ты не понимал, для чего молодой женщине целыми днями пропадать в Министерстве, считая, что ее место – на кухне и в детской. В какой-то момент я сломалась и решила, что если из-за предрассудков волшебного сообщества по отношению к магглорожденным я не могу реализовать себя в профессиональной сфере, то хотя бы создам нормальную семью. Такую, какая была у меня самой и о какой так мечтал ты. Я научилась любить и принимать тебя таким, каков ты есть. «Пусть иногда он говорит и мыслит примитивно, но зато действительно любит меня», – рассуждала я. Поставив жирный крест на карьере, мне удалось перекроить свои стремления. Теперь все, чего я хотела – родить от тебя детей. Но проклятая катастрофа во Франции отняла у меня и это. С каждым выкидышем я будто теряла часть себя. Ты, конечно, тоже расстраивался, но твоя жизнь почти не изменилась. Ты работал, встречался с друзьями, ходил на матчи по квиддичу, а я... Я чувствовала себя ущербной... Неполноценной... Мне словно перекрыли кислород. Мне требовались поддержка, надежное плечо, на которое можно было бы опереться, а при необходимости и поплакаться на нем. Ты же – увы! – абсолютно не годился для этой роли. От безысходности я начала изменять тебе. Сперва я пользовалась чарами Гламура. Затем, срезав с помощью магии прядь волос одной очень привлекательной официантки из Сохо, я превратилась в потрясающую красавицу. Мужчины падки на грудастых блондинок, а она обладала практически идеальными формами. Обычно я знакомилась со своими случайными партнерами в маггловских барах. Мы шли в гостиницу, трахались и расходились навсегда. Так продолжалось до тех пор, пока однажды я совершенно неожиданно не столкнулась с Кингсли. После нескольких свиданий я поняла: это именно тот человек, который мне сейчас нужен. Сильный, волевой и просто неимоверно горячий в постели. Не хочу обижать тебя, дорогой, – она с жалостью покосилась на опавший член Рона, – но тебе далеко до его изобретательности, а уж до размеров – и подавно! Судя по всему, он тоже, как говорят магглы, «запал» на меня. Мы встречались дважды в неделю. Он и не представлял, что за ослепительной внешностью его обожаемой Хелен скрывается серая мышка Гермиона Уизли-Грейнджер, неприметная служащая министерского архива. Не смотри на меня так! – с укором сказала она часто дышавшему от гнева Рону. – И не прикидывайся, что не знал о моих изменах. Тебе ведь и самому было легче от того, что моя вечно заплаканная физиономия не мелькала у тебя перед глазами, а в сексуальном плане, насколько я успела тебя изучить, твои потребности не превышали одного раза в неделю. Ровно столько, сколько я могла тебе дать. Чтобы изредка оставаться у Кингсли на ночь, я спешно «обзавелась» подругой – такой же, как я, грязнокровкой, работающей в архиве. Правда, в действительности ее никогда не существовало, но ты не удосужился проверить даже это, а предпочитал верить моим словам о регулярных девичниках. Иногда мне казалось, что тебе спокойнее не совать свой нос в мои дела. Изобретенное Северусом Снейпом незадолго до этого долгоиграющее Оборотное зелье пришлось как нельзя кстати. Мне совершенно не улыбалось каждый час принимать снадобье и сбегать из постели любовника, точно Золушка из сказки. Однако мой запас волос стремительно таял. Потребовалось вновь наведаться в Сохо. И... так как Хелен грозила превратиться в мое второе «я», я сочла целесообразным забрать у девицы всю ее роскошную шевелюру, а для этого была вынуждена избавиться от нее. Жизнь женщины в нашем мире не слишком высоко ценится, а при военном режиме можно запросто схлопотать пулю в лоб всего лишь за нарушение комендантского часа. Наверное, именно так и решили в полиции, обнаружив ее в мусорном баке с пулей в голове. Пистолет я «позаимствовала» у одного из патрульных. Все-таки удобно, когда владеешь магией и можешь беспрепятственно применять ее к ничего не подозревающим магглам. Забавно, – Гермиона потерла виски, – в мире магии, удивительном и заманчивом, в котором я мечтала стать кем-то выдающимся, меня считали человеком второго сорта. Как бы я ни старалась, я не могла надеяться ни на что, кроме должности скромной министерской служащей. Зато очутившись среди магглов, где, по мнению нашего дорогого Драко, мне самое место, я ощущала себя практически всемогущей. Да так оно и было! Особенно после того, как Шеклболт на одном из приемов – а он по-прежнему сотрудничал с маггловским правительством, хотя и не одобрял жестокость военного режима – познакомил меня с генералом Чарльзом Грегстоном. Для меня началось довольно сложное время: по понедельникам и средам я трахалась с Шеклболтом, по вторникам и четвергам, когда ты надирался до свинячьего состояния в пабе – с Чарльзом. Между прочим, именно он и научил меня всем премудростям анального секса. Хотя он ни разу не гомосексуалист, но в постельных делах для него почти не существует запретных тем. Выходные же по праву законного супруга принадлежали тебе. Как же это все было утомительно! Я так уставала, что у меня элементарно не хватало на тебя ни сил, ни желания. Ты, разумеется, не мог не почувствовать мою холодность. При всем своем эгоизме, а может, именно благодаря ему, ты замечал, что я все больше отдаляюсь от тебя. Кроме того, мы практически перестали спать вместе. По сравнению с Кингсли твое мужское достоинство казалось жалким подобием члена, а то разнообразие, которое вносил в мою жизнь Чарльз, делало секс с тобой пресным и скучным. Прости, если тебя это задевает, – она вновь улыбнулась жутковатой, немного безумной улыбкой. – Хотя почему «если», конечно же, задевает! Вы, мужчины, всегда и во всем должны быть первыми. Для вас нет худшего оскорбления, когда кто-то в чем-то вас превосходит – в интеллекте, в уровне магии или в длине члена! Но тебе придется смириться и принять горькую правду, Ронни: на фоне тех мужчин, с которыми я спала, твой членик выглядит просто пародией. Мне кажется, ты иногда и сам понимаешь, насколько ты жалок, и все, что происходит с тобой здесь, лучшее тому доказательство. Впрочем, мы еще дойдем до того, как я оттрахала тебя, словно течную сучку. Надеюсь, ты внимательно слушаешь, Ронни, потому что сейчас начнется самое интересное. Сперва мои отношения с Чарльзом строились исключительно на его влечении ко мне. Тогда я еще не предполагала, что у нас будет совместный и весьма прибыльный бизнес. В то время мне казалось, что после нашей смерти жизнь на земле прервется, поэтому я пыталась получить как можно больше удовольствия, не задумываясь о том, что случится завтра. Чтобы обезопасить себя, я подвергла Чарльза заклинанию Конфундус. Ты же знаешь, я всегда мастерски владела им! Теперь он не удивлялся, даже если я колдовала при нем. Это было очень удобно. Прошло несколько месяцев. Я по-прежнему делила постель с тремя мужчинами. Каждому из вас отводилась особенная роль в моей жизни. Кингсли изредка выбалтывал некоторые министерские тайны – поразительно, как недалеки бывают мужчины после хорошего секса! Ты служил ширмой для образа порядочной замужней волшебницы, а связь с Грегстоном, помимо незабываемого сексуального опыта, давала практически неограниченную власть в мире магглов. Так продолжалось до тех пор, пока в «Ежедневном пророке» не сообщили об успешном испытании Зелья мужской беременности. Мой уже такой устоявшийся мир опять пошатнулся. Меня потряс поступок Гарри, решившегося выносить и родить ребенка для Снейпа. Я почувствовала, как умершая было надежда стать матерью возрождается вновь. Оставалось лишь найти мужчину, который согласится сделать это. Я могла бы попросить об этом Кингсли, влюбленного в меня, то есть в Хелен, до потери сознания. Уверена, он бы с радостью пошел на это. Но мне почему-то был нужен ребенок исключительно от тебя. Такая вот навязчивая, глупая идея! Может, потому, что за годы брака с тобой я убедила себя, что ты и только ты станешь отцом моего малыша! Впрочем, я не спешила. Ты всегда с болезненной мнительностью относился к собственной персоне, и я хотела удостовериться, что зелье абсолютно безопасно, так же как и процесс беременности. Иначе не имелось бы ни единого шанса уговорить тебя отважиться на подобный поступок. Не обладая самоотверженностью Гарри, ты бы ни за что не решился подвергнуть себя хоть малейшему риску. Видишь, ты даже не отпираешься. Ты и сам прекрасно понимаешь, что все сказанное мной – истинная правда! Рон с жалостью и ужасом посмотрел на Гермиону. Не требовалось разбираться в ментальных науках или в маггловской психиатрии, чтобы сообразить: у его бывшей жены явно поехала крыша. Ее глаза беспокойно блуждали, словно Гермионе было трудно сосредоточиться, руки то и дело непроизвольно сжимались в кулаки, а лицо внезапно, без всякого повода, озарялось полубезумной улыбкой. Теперь Рон понял причину столь резкой смены настроений у его покровителя, точнее, покровительницы. Приходилось лишь догадываться, каких усилий стоило Гермионе вести себя адекватно, превращаясь в инспектора Уинслоу. – Ты, наверное, жаждешь узнать, как и когда у меня возникла идея создать первый лагерь, в котором сквибы станут рожать детей магглам? – продолжила Гермиона, выпрямив спину. Она, бесспорно, очень гордилась собой. – Мы с Чарльзом провели чрезвычайно бурную ночь – изредка я оставалась у него ночевать – а затем я рассказала ему о новом революционном открытии в магическом мире. Конфундус работал исправно, и Чарльз ни капельки не удивился. Он лишь посетовал, что изобретение волшебников послужит только узкому кругу избранных, а всех остальных ждет вырождение. – Ну почему же? – возразила я ему. – В маггловском мире живет немало сквибов. Мы могли бы собрать их в специально отведенном для этого месте, сделать его ненаносимым на карту и позволить всем желающим обзавестись собственным малышом. Естественно, за соответствующую плату. – А это не вызовет конфликта с Министерством магии? – поинтересовался Чарльз. – Все-таки сквибы, по твоим словам, являются отпрысками волшебников. – Нет, разумеется! – засмеялась я. – Они – настоящее горе и позор для своих родителей. Люди второго сорта. Недомагглы. Недоволшебники. О них никто не станет волноваться. Особенно если начать с тех сквибов, которые уже давно порвали все отношения с магическим миром. – Идея, конечно, крайне соблазнительная и перспективная, – сказал Чарльз, – но у нас же нет этого волшебного снадобья! – Об этом не беспокойся! – ответила я. – Предоставь это мне. Чарльз всегда был прагматиком. Он попросил неделю подумать над моим заманчивым предложением, но уже в следующую нашу встречу сообщил, что согласен.