au история о том, как любимые лилии и мужчина свели Кондратия Рылеева в могилу.
к прочтению: My chemical romance — The light behind your eyes Когда все началось Кондратий Федорович сказать на силах, но на дату шестнадцатое декабря может указать точно: тогда и был установлен диагноз его не проходящей простуде — «Ханахаки». Впервые поняв о своих недружеских чувствах к князю, поэт постарался принять это и тихо жить, никому не показывая, но с каждым днём это получалось все хуже и хуже, а когда Трубецкой на прощание крепко обнял его, при этом головокружительно улыбнувшись — жизнь вообще пошла под откос. Тогда и появился его странный недуг. Пробыв в обществе Трубецкого почти целый день, вечером Рылеев начал сильно кашлять, а после на любимом белом платочке осталась капелька крови и несколько светло-голубых лепесточков, точь в точь похожих на васильки. Глаза любимого Серёженьки Трубецкого имели тот же оттенок. На всех собраниях их тайного круга, в обществе, даже рядом с женой Рылеев всегда держал рядом платок, и даже не один. Так, на всякий случай. Жена, заметив множество разбросанных по дому голубых лепестков, конечно впала в недоумение, по этому Кондратий в тот же вечер послал слуг искать васильки для отвода подозрений. «Мне нужно вдохновение, и я нахожу его в цветах» — аргументировал свою выходку он.***
Покинь меня, мой юный друг, — Твой взор, твой голос мне опасен: Я испытал любви недуг, И знаю я, как он ужасен… Но что, безумный, я сказал? К чему укоры и упреки? Уж я твой узник, друг жестокий, Твой взор меня очаровал. Я увлечен своей судьбою, Я сам к погибели бегу: Боюся встретиться с тобою, А не встречаться не могу.
***
Тогда на Сенатской площади собралось сотни, тысячи людей. Кондратий суетливо бегал туда-сюда как умалишённых, отпугивая от себя прохожих. Им удалось невозможное! Вывести столько солдат на площадь, убедить их идти против нового императора, дело оставалось за малым — найти Трубецкого. «Искали на небе, нашли на земле» — конечно же подумал Рылеев, завидев неподалёку князя. Трубецкой стоял отрешённо, будто бы находясь сейчас в другом мире. Однако, в дальнейшем, странный настрой мужчины пагубно сказался на суетливом поэте. Тот уж было думал: сейчас они пойдут и победят. — Я требую, нет я умоляю! Идёмте, князь, они ждут вашего слова, вашего подвига! Идёмте, чёрт вас возьми! — постепенно повышает голос он, срываясь на крик. — Вы хотите моего слова? Вот оно: я благодарю вас, — Трубецкой холоден, — Вы сделали невозможное, на площади лучшие гвардейские полки, толпы зевак. — К чему все эти реверансы, князь? — Кондратий не желает слушать. Теперь когда они совсем близко к победе, Сергей пытается сделать шаг назад. — Извольте слушать! Они — это щит, за которым рождается будущее России. Стойте дотемна, осталось недолго. Этот упрямец думает, что окружил вас, а он поймал сам себя. Наконец он поймет то, что все поняли уже давно: придётся уступить и разговаривать. — Николай ближе чем на выстрел от нашего строя! Один удар, и не с кем будет разговаривать, идёмте! Ну! Идёмте! — он вскрикивает и внезапно заходится едким приступом кашля, прикрывая рот платком, дабы не показать лишнего. — Господин литератор, ступайте домой, лечите свою простуду, — обрывает его Сергей на полуслове, — Не до вас. — Вы — трус. — А вы безумны, Кондратий Федорович, но все равно спасибо. — Я безумен, — вторит Рылеев князю, — А вы слишком умны и расчётливы, князь. Безумцы меняют мир! — кричит он, взывая к Трубецкому, — Безумец Наполеон! Безумец Брут! Безумец Христос! Идите на площадь и побезумствуйте, хоть раз в жизни! — Ступайте домой! — грубо обрывает его пламенную речь Сергей Петрович, — Вы мешаете! — Будьте вы прокляты! — шепчет Кондратий, не видя перед собой того друга, которого полюбил всей душой. Перед ним совершенно другой человек. Хладнокровный князь***
Несколько месяцев спустя
Сидя в холодной сырой камере темницы, Рылеев покорно ожидал смерти. Все вокруг было забрызгано кровью и длинными белыми цветками, похожими на соцветия Амазонской лилии. Поэт сидел на единственной скамейке, непонятно откуда взявшимся угольком нацарапывая на стене стихи. Рядом были начерчены несколько десятков полосок, символизирующих количество дней, которые Кондратий провел здесь, а если быть точнее, с того момента, как нашел несчастный уголёк в пыльном углу.So long to all of my friends, Everyone of them met tragic ends, With every passing day, I'd be lying if I didn't say, That I miss them all tonight... Я попрощался со всеми своими друзьями, Каждого из них ждал трагический конец, Каждый день. Я бы покривил душой, если бы не сказал Что скучаю по ним всем этой ночью.
Казнь его и ещё четырех декабристов была назначена на утро завтра, и ожидание тянулось, мягко говоря, утомительно. Кашель теперь был его постоянным спутником, а лепестки теперь откашливались целыми бутонами и цветками, изредка даже со стеблями. Порой становилось даже интересно: умрет он из-за кровопотери, удушья от стоящих в горле цветов или же задохнется на виселице. Друзья его были через несколько камер от него. По слухам, тяжелее всех приходилось Бестужеву-Рюмину, который в их «компании» считался самым младшим. Расплата настигала всех, даже того, кто ценой дружбы с поэтом, не вышел на площадь, и тех, кто в тот день вовсе не присутствовал в столице. Муравьев-Апостол, получив ранение снарядом в голову, долго проходил лечение в госпитале, чтобы потом быть повешенным. Несчастная страна, даже не могут убить тебя нормально. О Трубецком ничего не было известно, кроме того, как вешать его вместе с пятью декабристами не будут. Или же для него будет отдельное представление, или же… Что может быть ещё Кондратий даже не знает. Внезапно кашель пробрал Рылеева так сильно, что, казалось, даже кости ломались от того, с какой силой он наступал. В горле встал огромный ком, огромный цветок, если быть точнее. Мышцы буквально парализовало, Рылеев не мог нормально двигать телом и лихорадочно глотал воздух ртом. Слёзы от боли хлынули из его глаза, а изо рта стекала тонкая струйка крови. Новый приступ кашля накрыл его, и Кондратий, содрогаясь от боли во всем теле, сплюнул длинный белый лепесток, испачканный в его собственной крови. Он сгибается пополам от сильной боли, пронзившей сердце, хватаясь за грудь. Кашель ещё раз сотрясает Рылеева, прежде чем тот бессильно выронил из рук уголёк и сам упадёт на холодную землю, бессознательно открывая рот, из которого виднеется проростающая белая лилия. В ночь с двенадцатого на тринадцатое июля Сергей Петрович Трубецкой, находящийся в заточении в Петропавловской крепости, получает известие о смерти любимого до боли в крови Кондратия Фёдоровича Рылеева. Диагноз назван не был, а известно только лишь, что на губах поэта расцвела неземной красоты лилия.***
Васильки — «не смею выразить свои чувства». Амазонская лилия — напрасная любовь. Белая лилия — чистота и непорочность. Тигровая лилия — самонадеянность.