Цикл «Юрусииро: разрешенные цвета»

Размер: 880 слов Пейринг/Персонажи: Юкичи Фукузава/Огай Мори Жанр: романс Рейтинг: R Предупреждения: вуайеризм Краткое содержание: все, что понадобилось Мори, чтобы превратить подсобку в вольную версию нозоки — зеленая юката и приоткрытая дверь.

千歳緑 | Сэнсаймидори. Тысячелетний зелёный

Большие города, базары и порты издавна приманивали к себе людей, жаждущих развлечений. Порок следовал за достатком, достаток потворствовал пороку, и так было всегда, а Йокогама была одновременно и богатым, и темным, и портовым городом, так что здесь можно было найти разврат на любой вкус. Даже в респектабельном районе встречались дома с узкими лестницами, где с клиентов брали деньги не за любовные утехи, а исключительно за то, чтобы подсмотреть в щелочку, как обитательница раздевается донага. Фукузава Юкичи, конечно, никогда не платил за подобные утехи, и уж тем более не стал бы участвовать в них по своему желанию, хотя работа приводила его и не в такие места. В Йокогаме обитель разврата могла таиться за самым респектабельным фасадом, но больница, пусть даже и подпольная — это уж слишком. А между тем все, что понадобилось, чтобы превратить ее в вольную версию нозоки — приоткрытая (в ожидании Фукузавы, уж конечно) дверь. Мори знал, что Фукузава заглянет перед тем, как постучать: рефлексы наемника сильнее правил вежливости. Мгновения хватило, чтобы понять, что происходит, и осмотреть комнату целиком — полки, коробки, старый хлам у стен, неожиданный и неуместный столик из орехового дерева, бумажный светильник, отбрасывающий на стены оранжевые блики; такие очевидные декорации для представления одного актера. Оказалось, доктор Мори Огай неплохо сложен — и напрочь лишен стыда. Фукузава искренне залюбовался тем, как он играет, как плавно движется, неспешно избавляясь от одежды. В конце концов, наемному убийце стыд ни к чему, и если уж его пригласили в нозоки, то почему бы не поблагодарить хозяина, досмотрев представление до конца? Тем более что конец уже близился — еще пара минут, и брюки Мори упали на пол вместе с бельем. Фукузава только успел скользнуть взглядом по худой спине, узким бедрам, стройным ногам, как Мори, хвала богам, потянулся за сменной одеждой. Странно, но этой одеждой оказалось длинная зеленая юката. Фукузава не помнил, чтобы Мори, известный любитель европейской моды, носил традиционную одежду, но выбор цвета удивил его даже больше. Этот темный зеленый оттенок совсем не подходил Мори, как и узор из листьев папоротника, едва намеченный серо-серебряными нитями. Зато зеленый цвет нравился Фукузаве — что это, все еще насмешка над его традиционными, устаревшими вкусами во всем, начиная с одежды и заканчивая отношениями? Если так, то в эту насмешку Мори вложил немало стараний! Тем временем Мори выпрямился и повернулся к двери — не лицом, скорее в пол-оборота, и этого было достаточно, чтобы увидеть, что он лишь небрежно набросил юкату, и не схваченные поясом полы лежат свободно, оставляя открытой длинную полосу обнаженного тела — гладкая кожа на груди, тщательно выбритый лобок с оставленной темной и тонкой полоской волос, спускающейся к основанию члена. В этом месте стоило бы целомудренно отвести глаза, но поздно уже вспоминать о целомудрии, так что Фукузава просто продолжил делать то, что ему прекрасно удавалось этим вечером — смотреть и видеть. Полы юкаты не прикрывали и член Мори, уже наполовину возбужденный. Он сам по себе был ответом на вопрос Фукузавы, только вот что делать с этим ответом? Низ живота налился жаркой тяжестью, отчетливо подсказывая — что. Помнится, в таких заведениях клиенту предлагали салфетку и воду для умывания рук. О, с Мори сталось бы оставить у двери и то, и другое, но раз там ничего нет, наверняка у этой демонстрации был другой сценарий. И что было в этом сценарии? Неужели он рассчитывал, что этот незамысловатый спектакль так распалит Фукузаву, что он распахнет дверь, ворвется в комнату и возьмет его, такого обнаженного и готового ко всему, прямо на грязном полу? Что ж, тогда это самый нелепый из его планов. И тут Мори, словно услышав его, плавно опустился на колени перед деревянным столиком. Юката распахнулась, и теперь это было лишь обнаженное тело и совсем немного мягкой темно-зеленой ткани, которая мало что скрывала, а Мори, будто не замечая этого, выпрямил спину, сложил ладони на коленях и низко опустил голову. Темные волосы стекли вниз, почти скрыв его лицо, взамен обнажив длинную бледную шею. Фукузава не думал, что такой обыденный, светский жест может быть таким откровенным приглашением. В один миг комната будто переменилась для него — все эти полки и ящики с пустыми и полными бутыльками, коробками, пакетами бинтов, старый микроскоп у окна, паутина в углах, все исчезло, будто и не было, остался только столик из орехового дерева и Мори — почти обнаженный, покорно склонивший голову и так явно ожидающий его, что не принять приглашение было бы позором для них двоих. Он слишком далеко зашел для того, чтобы привлечь внимание Фукузавы. Вместо того, чтобы украсть, добыть без спроса, выманить — он попросил. Фукузава еще не знал такого Мори, но хотел узнать его — так хотел, что это желание жаркой волной прокатилось по телу. — Простите за мое вторжение, но ваша дверь, похоже, не слишком плотно закрыта. Мори поднял голову и впервые посмотрел прямо на него; желание и страсть в его глазах горели так отчетливо ярко, что у Фукузавы пересохло горло. — О, не стоит извинений. Дверь была открыта для вас. Ступая медленно, осторожно, будто проверяя его и себя, Фукузава подошел ближе. Он уже знал, что будет дальше. Знал, что он опустится на пол рядом с Мори, притянет его к себе, наверняка не встречая сопротивления, юката упадет на пол и останется там, как дивный зеленый остров или лист огромной кувшинки, и он, конечно же, опустит Мори на эту темную зелень. Возможно, зеленый цвет и не слишком подходит Мори, но Фукузава никогда бы не позволил себе уложить его на грязный потертый ковер. Фукузава знал это все и потому не торопился; когда все уже решено, медлить, испытывая себя — тоже удовольствие.